Текст книги "Торжествующий разум"
Автор книги: Василий Колташов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 31 страниц)
– Он настоящий предатель! – вмешался Белкин.
– Женя, хватит. Как ты не понимаешь, Катя, ведь идет компания, и мы должны поддержать нашего кандидата он ведь совсем проваливается.
– С треском под лед, – заметил Павел. – Выборы нужно бойкотировать и призывать людей к бойкоту, хотя не уверен, что это вариант. Весь наш веселый акционизм был может и хорош, но времена меняются. Нужна действительная работа с людьми…
– Лично я во всем поддерживаю нашего вождя, – вновь вставил реплику Белкин. – И нечего тут к антипартийной деятельности призывать. ЦК и вождь правы: вредителей надо изгнать, дисциплину сделать строже, линию партии еще более патриотичной. Нечего стесняться крестиков на груди: мы великая православная нация.
Павел, с ласковой ненавистью, не моргая, посмотрел на Евгения. Он был готов задушить этого человека. Все напряглись.
– Ладно, давайте лучше обсудим "детский утренник", – предложила Катя. – Мне кажется, нужно переделать финал. Нельзя дальше ставить "Красную шапочку", как политическую трагедию. Куда это годится: волк съедает бедную наивную девочку. И главное, какую мораль вы придумали: "Нечего девчонке быть дурой, умных волки не едят".
– Волк это я, – улыбнулся Павел.
– Оно и видно, – чеша затылок, заметил Виктор. – И автор сценария тоже. Прости, у какого Шекспира ты научился так переделывать сказки?
– А я вообще против подобных постановок в школах. Где скажите тут соблюдение традиций, где? Да и все эти перфоменсы, цирк какой-то. Мы серьезная организация и над нами никто не должен смеяться. Никто! – Белкин вальяжно развалился в кресле в углу комнаты. – Мы серьезная организация, – надменно повторил он.
– Может ты и прав по форме, – неожиданно вмешался Калугин. – Но, по сути, ты предлагаешь ничего самостоятельно не делать, а нам как воздух нужна свобода от партийных приказов и дурацких линий. Мы хотим ориентироваться на пролетариат – нас пресекают. Сколько ребят в соседнем регионе исключили из партии за поддержку профсоюза в борьбе с «красным» директором, другом партии?
– Проговорился! – рявкнул Белкин. – Никакого пролетариата нет, а партия есть.
– Жень, ну зачем все эти споры сейчас? – возмутилась Катя.
– Как это зачем, как это зачем, – нервно передразнил ее интонацию Белкин. – Надо же разобраться, а то мы тут совсем забываем о том, что сейчас выборы и мы должны помогать партии. Это главное!
– Давайте тогда вернемся к выборам, – предложил Виктор.
– Алексей Хрисовул вчера передал информацию, важную, фактически секретную, о том, что все молодежные левые организации договорились бойкотировать выборы и сейчас нам необходимо провести несколько театрализованных акций направленных на дискредитацию президента.
– Этого твоего Хрисовула месяц назад с должности сняли, а весь ваш информационный центр разогнали. И правильно сделали, – прервал его Белкин. – Так что нечего нам всем этим заниматься.
В небольшой комнате, где проходило заседание обкома комсомола, повисла пауза. Павел уже несколько месяцев как перестал доверять Белкину. Но сегодняшний случай был особый, не рассказать того, что он знал, он не мог: этого требовал от него долг революционера. И он продолжил прерванную речь:
– Я уже подготовил сценарии пяти акций. Мы должны их обсудить и решить когда, где, что и когда будем проводить. И то, что нас пытаются сбить, – он посмотрел на Евгения своим открытым безмятежным взглядом, – не должно тревожить никого.
Белкин не выдержал и отвел глаза.
Виктор налил чаю всем собравшимся, поправил скатерть и принес еще макового печенья.
Калугин продолжал:
– Если не мы, то кто сможет объяснить населению сущность происходящих в стране процессов. Именно поэтому наша задача не только проводить перфоменсы, но и подготовить и распространить много листовок. Что вы об этом думаете? Павел вынул из папки несколько сшитых стиплером пачек листов и раздал их присутствующим. Шелест бумаги наполнил минуту тишины.
– Нужно еще наладить связи с левой богемой, жаль Литвин в Москве, он бы помог. Если нам это удастся и музыканты, журналисты, художники, еще бог весть знает кто из умных людей нас поддержит, мы выиграем в своем городе драку за провал выборов, – сказал Виктор.
– Наше самое слабое место это идейный кризис всего движения, кризис коммунистической идеологии. Если идеологию нашей партии можно так назвать. Нам буквально нечего предложить массам, наши идеи отстали от психических и этических запросов общества и, прежде всего молодежи, – скептически признался Павел. – Это, конечно, не касается многих их носителей. Но сама подача и сам тезисный набор, что мы пропагандируем, далеки от марксизма.
Возразить было нечего, но Белкин все равно нашел слова для полемики. Загорелся новый спор, как это уже не раз бывало. Остудить его не помог даже горячий чай, который еще раз приготовил Датов. Впрочем, словесная перепалка погасла сама.
– Давайте еще раз остановимся на акциях по бойкоту, – предложил Виктор. – Рассмотрим предложения Павла, да и сами что-нибудь придумаем. Ваше мнение?
В этот день разошлись поздно.
Глава 10. Последняя ночь
Неделю спустя город был взбудоражен. Все началось с появившихся повсюду листовок, где был изображен перечеркнутый кот с закрытыми глазами. Расположенная рядом с рисунком зверя странного окраса надпись гласила: «Выборам бай кот». Так комсомольцы сумели обойти закон запрещавший призывать граждан к бойкотированию выборов. Вскоре состоялась акция. Огромный картонный макет зеленого кота с закрытыми глазами был установлен в центре города. Из-под высоко задранного хвоста выглядывал избирательный бюллетень. Вокруг «животного» стояли с плакатами молчаливые молодые люди. Надписи на плакатах гласили: «Выборы? Бай кот!».
– Ну, панки удивили, – сострил примкнувший к неподвижной манифестации молодой человек. – Да еще молчат, как будто язык проглотили, я их спрашиваю, чего значит, а они ни звука?
Листовки расходились хорошо. Милиция о чем-то как всегда шепталась, переговаривалась по рации, но ничего сделать не могла. Все сделано законно, придраться не к чему. Официально акция называлась: "Пикет по вопросам ночной жизни домашних животных: кошек и котов в условиях предвыборной гонки". Журналистов была толпа, они с удовольствием обгладывали сенсацию.
Все было тихо, но скандал вышел большой. Так изящно обойти закон и нанести такой красивый удар «вечному президенту» Типуну никому не удавалось. Власти, конечно, были в ярости. Из Москвы звонили несколько раз, и вялый толстяк губернатор выкручивался, как мог.
***
Светлый кабинет не существующей компании «МоноТред», где проходили встречи Белкина с представителями правопорядка, был очень комфортным. Дорогая отделка, превосходная мебель – все здесь располагало к доверительному разговору. К тому же представитель закона всегда чем-нибудь угощал своего гостя. Почти за два года общения у них сложились доверительные и дружеские отношения.
– Евгений, а кто придумал эту дурацкую цирковую затею? – спросил необычно серьезный вопреки обычному майор ФБС.
– Калугин, Константин Игоревич.
– Вот как, знаю, знаю этого субъекта. Уж иначе его не назовешь. Но разве ваша партия бойкотирует выборы?
– В том то и дело, что нет. У нас свой кандидат, просто часть молодежных организаций решила так себя вести и наша в том числе. Как будто не понимают, что этим они наносят вред патриотической идее. Я как мог, отстаивал противоположную точку зрения, но у Павла слишком много идей…
– Наверное, Евгений вы правы, слишком много идей… – усмехнулся майор. – И идей не самых достойных гражданина. Ведь есть закон, мы же не можем запретить проводить массовые акции или клеить листовки. Но всему есть придел, ведь у нас правовое, демократическое государство.
Белкин поморщился, толи чай с лимоном был слишком кислый, толи слова спецслужбиста так на него подействовали.
– Понимаю Евгений, понимаю, я ведь демократию не больше вас люблю. Но что поделать, если Запад того требует. Что тут мне поделать простому служаке?
И офицер политической полиции робко похлопал в ладоши. Белкин поправил дорогую скатерть и взял еще один бутерброд с икрой. Константин Игоревич немного прошелся по кабинету и затем снова сел в большое кожаное кресло.
– Знаете, Евгений, я иногда думаю, вот мы с вами почти друзья, уж не знаю, как вы ко мне относитесь, но я так вас очень уважаю и ценю. И не только как честного человека, но и как надежного, понимаете, надежного друга. Нет, наверное, мы с вами друзья.
– Друзья, – закивал головой Белкин.
– Я вам тут немного денег приготовил – на патриотическую деятельность, – майор протянул Евгению небольшой конверт.
Белкин уверенно сунул конверт в карман.
– Что-нибудь еще новое есть? – поинтересовался полицейский.
– Есть кое-что.
– Важное?
– Скорее такое же нелепое как вся эта кошачья усыпальница.
Майор напрягся, приготовившись слушать.
– Наш злодей, я про Калугина, подготовил целый шквал подобных акций. Общая цель высмеять выборы, да и самого президента и тем самым сорвать явку. В планах не один регион: предполагается проводить типовые акции по всей стране. Масштаб не маленький.
Майор закивал головой.
– Хочется им, Константин Игоревич, провести все это за два месяца. Надеются балаганами взбудоражить общественное мнение. Но ведь они и нашему кандидату навредят? Впрочем, глупость это все, глупость и клоунство. Майор пуще прежнего закивал головой и торопливо спросил: – А что готовят то, поконкретней можно?
– Да что тут зря рассказывать, – Белкин потянулся за еще одним бутербродом. – Вот возьмите сами и почитайте, – и он протянул майору распечатку плана мероприятий.
Дрожащими, пусть и едва заметно, пальцами Константин Игоревич притянул к себе листки и стал напряженно читать. Он был очень внимателен, глотал, не пропуская ни одной строчки. Материал был на редкость интересным.
– Вот оно повышение, Косьтенька, милый, вот оно, – радостно метались в голове его мысли. – Теперь то не то, что подполковника, полковника получу. Ох, и веселье будет. Напьюсь, непременно напьюсь.
Белкин не обращая внимания на своего друга-полицейского, тщательно пережевывал новый бутерброд. Он тоже думал:
– Надо скорее дискредитировать Калугина, потом отодвинуть Датова будет не сложно и тогда один шаг, и буду Первым секретарем обкома. Карьера, деньги и Родина – вот единственные вещи, что имеют значение, а вся эта чепуха о революции просто бред. Быть патриотом, да нужно, но всякая марксистская дурь, разные там утопии не нужны. И как говорил мой дед, а он был человек не глупый и тоже коммунист: "Думай о себе и не забывай о Родине". В конце концов, я честный человек и поступаю всегда справедливо, как Россиянин. Мне нечего жалеть всех этих недоразвитых.
Белкин хитро ухмыльнулся. Майор продолжал читать. Проблема, по его мнению, решалась просто: никакой массовой опоры у юных бунтовщиков не было, а значит все их затеи не составляло труда остановить механически. Майор тоже усмехнулся.
***
Набитый битком автобус, несмотря на мороз на улице был словно пропитан бензиновой духотой. Павел глубоко дышал ртом стараясь не чувствовать смрада выхлопных газов. Наконец адская машина остановилась. Толкаясь из нее постепенно начал вываливаться народ. Нужно было выходить, и Павел проворно выскочил наружу.
– Больше не поеду в этом ужасном транспорте, – подумал он, оказавшись в потоке свежего, снежного, холодного воздуха. Было уже темно.
– Весь пакет акций ничего не даст, – рассуждал Павел, – пока мы не перевооружим партию. То есть пока не сможем предложить рабочему классу и интеллигенции в адекватной форме актуальные левые, непременно марксистские, а не государственно-патриотические идеи. Что для этого нужно? Он остановился, посмотрев на светофор. Загорелся зеленый свет. Павел осторожно перешел дорогу. Асфальт был обледеневшим, и требовалось все внимание человека, чтобы не поскользнуться. Снег снова захрустел под тяжелыми английскими ботинками.
– Нужно собрать всех левых ученых, всех кто стоит на позициях социализма, как левого, так и правого, и развернуть широкие открытые дискуссии. Только так можно выработать идейный багаж будущей победы. Но сейчас выборы будут проиграны. Без теоретического обоснования, без реальных целей ничего сделать не удастся. К тому же общественные институты, как политические, так и экономические – профсоюзы очень слабы. Практически не существует левой культурной деятельности. Отсутствует литература, правда в музыке начался подъем, но этого мало. Нужны еще этические лозунги, такие как, например, лозунг свободной любви.
Он удержался, чтобы не поскользнуться.
– Ледяная земля, земля ледяных людей, – подумал Павел.
Теперь вокруг были высокие дома. В их однообразной цепи не было ветра. Было уже темно. Сотнями окон горели многоэтажные каменные стены. За каждым из них прятались от чего-то люди.
– Что вам нужно люди? – подумал он.
Прежде на Перуло Калугин меньше думал о людях, о ремесленниках, о крестьянах. Его мысли там все время были заняты чем-то другим. Но теперь на Земле все вернулось на свои места.
– Может я тогда просто жил в другой среде? – задумался Павел. – Наверное, нет, дело в том, что тогда мы решали иную прогрссорскую задачу. Нужно было подрывать феодализм, помогать новому сильному классу, буржуазии победить, свернуть шею этому многовековому монстру средневековья. Здесь все по-другому. И дело боле сложное. Что же предпринять? Как добраться до умов передовых классов здесь в России?
Он серьезно задумался, и красочные образы вековой истории родной планеты пронеслись в несколько мгновений перед его глазами. Но он не видел выхода из тупика.
– Я не знаю что делать, я вернулся слишком рано, – думал Павел. – Я еще не всему научился. Эвил был прав, нужно было подождать, по крайней мере, до того как Земля снова будет возвращена в прогрессорский проект.
Сомнение захватило его, а холод холодного мира словно бы проник в каждую теплую клеточку его тела. Но он быстрым волевым решением прогнал растерянность.
– Рабочие – основной класс борьбы за социализм. Сейчас он безволен, но это временное явление. Это пройдет. Нужно работать, нужно думать. Необходимо организовать, используя Интернет-ресурсы, идейный центр. Мы должны рассказать людям все, что они не знают, рассказать им про терроризм, про то, что это дело рук ФБС, рассказать про то общество, что сегодня пьет их кровь. Но сделать это нужно не просто так, необходимо предложить людям выход. Не просто абстрактный – голосуйте за нас, а настоящий научный выход. Но это большая работа, а людей мало. Я уже год как работаю над этой проблемой и что? Организация лишь незначительно выросла численно, конечно она приобрела немалую известность, но это еще не все что нужно.
Павел подошел к дому и достал ключ от двери в подъезд.
– Работать, работать, работать, – мысленно твердил он.
Тяжелая металлическая дверь со скрипом открылась. Он вошел и поднялся по темной лестнице. В воздухе пахло мышиным пометом. Лифт работал и Павел, дожидаясь, когда его кабина откроется, осмотрел почтовый ящик. Ни писем, ни счетов не было.
Машина с электрическим скрипом поползла вверх. И вот нужный этаж. Стальные двери открылись, Калугин вышел. Здесь в отличие от подъезда было светло. Мерцая, горела у потолка синяя лампа. Павел достал ключи.
Замок щелкнул, и вместе с этим щелчком щелкнуло что-то еще. Потом еще и еще раз.
Ноги Павла подкосились. Он упал. Рука судорожно нащупала на черном пальто что-то жидкое и липкое. Сил поднести это к теряющим свет глазам не было. В голове смешались какие-то шумы. Так продолжалось секунду. Затем пришла странная волна ясности, но мыслей не было. Это было странно.
Послышался топот чьих-то ног. Потом быстрое движение и новый щелчок раздался прямо возле уха. Но его Павел уже не мог слышать. Его голова дернулась и застыла.
В луже густой крови, смертельно искривившись, осталось лежать страшно распластанное тело.
Спустя час его нашли. Он был мертв.
Часть 5. НИЧЕГО НЕВОЗМОЖНОГО
Глава 1. Бессмертие
Он открыл глаза. Не было никаких звуков. Полная тишина поразила его. Павел глубоко вздохнул. Воздух был странно привычного, но какого-то далекого вкуса.
Он попробовал осмотреться. Но это было не просто. Глаза его рассеянно блуждали не различая предметов. Однако так продолжалось недолго. Скоро чувства нормализовались. И он сумел различить силуэт какого-то существа сидящего рядом. Тени и свет перестали неистово смешиваться, образовав более ясные черты. Он различил чью-то голову, потом тело.
Тонкий человек со светлыми волосами низко склонился над ним и своим смелым удивленно-насмешливым взглядом заслонил в первые минуты болезненный свет. Павел узнал его. Все это было странно.
– Где я, Эвил?
Человек улыбнулся.
– Ты меня узнаешь это уже хорошо. Мы на Сатурне, вернее на станции в его кольцах. То есть совсем близко от Земли.
Павел удивился, но голос его звучал спокойно. Он что-то новое заметил в его тоне.
– Как ты себя чувствуешь?
– Не знаю.
Образ наклонил голову вправо и внимательно посмотрел Калугину в глаза, казалось, прочитав в них подлинный ответ. От уверенности и спокойствия этого взгляда Павлу на секунду стало жутко, но он быстро отбросил это нелепое наваждение чувств.
– Что со мной? Я жив? – спросил он.
– Ты действительно не мертв, – усмехнулся Эвил.
– Как такое может быть? – смутные образы проплыли перед Калугиным, он явно чувствовал, что не может быть жив. – Это невозможно? То, что я помню, все это говорит скорее о другом…
– Тебя конечно убили. Вернее пытались сделать это, но упустили одну деталь. Забыли самое важное – разум невозможно убить, а движение невозможно остановить. И поэтому ты жив.
– Как… разве это возможно?
– Сколько времени ты пробыл среди нас Павел? Два года? Вспомни, ты хоть раз слышал, чтобы кто-то умирал. Да, было несколько случаев, когда люди погибали, или пропадали без вести. Но видел ли ты умерших или убитых?
– Нет. Но что это значит?
– Смерти нет, – шепнул ему Эвил.
– Смерти нет? – удивился он.
– Ты перешел грань, и для тебя смерти нет. Ты просто не мог умереть, твоя жизнь слишком дорога миру и я не мог допустить того, чтобы тебя вот так запросто убили.
Калугин понял из этих слов только то, что Эвил нарушил правила. Миссия на Земле была ликвидирована, а он все равно не оставлял друга. Павел поморщился и попробовал пошевелиться. Тело послушно поддалось его воле. Он действительно был жив, более того он не чувствовал себя раненым или больным. Все было в порядке.
– Я могу встать? – поинтересовался Калугин.
– Конечно, ты здоров. Вставай.
Он поднялся, сделал первые шаги, сперва осторожно, потом более уверенно. Глаза слезились, но он чувствовал в себе силы.
Комната, в которой они находились, была обычным ничем не украшенным и ничем не оборудованным помещением. Мягкое ложе, на котором он лежал, тут же исчезло, как только Калугин ступил на твердую поверхность под ногами.
Павел заметил, что он абсолютно голый, но это несколько не смутило его. Он снова чувствовал себя прежним. В пространстве зажегся зеркальный экран, и он увидел в нем себя и не узнал.
Это, конечно, был он, но что-то серьезно изменилось в его облике. Волосы из черных стали русыми. Глаза из карих превратились в серо-голубые. Контур лица почти не изменился и все же здесь тоже Калугин обнаружил перемены. Тело его также изменилось: исчезли все шрамы, и оно теперь смотрелось как-то по-новому.
Он потрогал темную щетину и обнаружил приятное покалывание. Здорово было чувствовать себя новым. Ощущение было таким, будто он спал на свежем воздухе и теперь внезапно проснулся в таком месте, где каждую секунду меняется температура. Мгновению холода на смену приходит мгновение жара. И так повторяется бесконечно. Реальность, кажется, заставляя его то потеть, то дрожащим движением сбрасывать с тела капли льда.
– Хочешь одеться? – поинтересовался Эвил.
Павел улыбнулся. Улыбнулся широко, любуясь ровным рядом белых зубов. Эвил с любопытством глядел на него. Павел высунул язык и повернулся к экрану боком.
– Это что косметический ремонт? – усмехнулся он.
Эвил ответил ему добрым насмешливым тычком в бок. Было совсем не больно, но с подобной фамильярностью Павел сталкивался здесь впервые. Толкать голого человека? Такого он еще не видел.
– Что не нравится?
– Почему? Нравится. Все нравится, – добродушно съехидничал Павел. – Спасибо что не сделал меня по образу и подобию своему – блондином.
Эвил расхохотался.
– А что тебе хотелось бы?
– Правда, а почему ты меня так переменил? Это что было необходимо? Мне, знаешь ли, и мое старое обличие нравилось.
– Понимаешь, когда в человека высаживают половину обоймы огнестрельного пистолета, то волей неволей образуются отверстия. Да и выстрел в мозг крайне опасен для жизни.
– Опасен? – Павел был ошеломлен. – Опасен, – медленно повторил он.
– Не будем спорить, – Эвил скрестил руки на груди. – Ту собираешься одеваться, или будешь вот так голым расхаживать? Может тебе женщину позвать?
Павел насупил брови, пытаясь вспомнить, как получить здесь одежду. И в тот же момент тело его облегло тонкое прямо по нему синтезированное полотно. Он развернулся к вновь зажегшемуся экрану и потрогал материал. Тот был настолько мягким и создавал такое ощущение комфорта, что Калугин его даже почти не чувствовал. Костюм имел синий цвет и сидел на Павле превосходно.
– Нравится?
– Я, кажется, немного отвык…
– Держи, – Эвил протянул ему маленькую серую пластинку. Павел с легкостью прикрепил ее к руке и снова почувствовал себя точно так, как в последний раз год назад, когда покидал подобную станцию. Он сделал несколько сложных движений.
– Хочешь, есть? – спросил Эвил.
– Нет. Хочу знать?
– Что?
– Что стало с моим телом?
– Ничего, она на тебе, – рассмеялся Эвил. – На мете преступления остался муляж. Его потом нашли и опознали.
– Павел Калугин мертв, – прошептал Павел. – Что было дальше?
– Его увели в морг, и через два дня оно исчезло.
– Что с родителями? Что они знают о случившемся? – он удивился уверенности своего голоса. – Я для них мертв?
– Ты для них жив. Сразу же после убийства они получили записку, написанную твоей рукой в которой объяснялось что это не ты, предлагалось опознать тело, то есть все признать, и разъяснялось что, такая форма бегства выбрана по политическим причинам.
– Не понимаю?
Эвил улыбаясь зачитал текст: "Дорогие мама и папа, не пугайтесь случившемуся. Я жив и сейчас нахожусь далеко отсюда. Позже, когда опасность пройдет, я установлю с вами связь. Тело, что сегодня нашли под дверью, не принадлежит мне, вы скоро убедитесь, что его вообще нет. Ничего не бойтесь и никому ничего не говорите. Помните: я жив, просто обстоятельства вынудили меня скрыться. Ваш сын Павел Калугин".
– Я понимаю больше, но продолжаю многое не понимать, – смутился Павел.
– Дело было так: утром, а ночью некому было это сделать, обнаружилось тело некого мертвого человека у его двери, – Павел поморщился, – оно было совершенно не живо. Потом приехала милиция и скорая помощь. Это всегда случается вовремя. Тело увезли в морг. Вызвали родителей предполагаемой жертвы. Они, уже прочитав мою записку, приехали опознать тело. До этого, уже на месте соседи признали в убитом гражданина Калугина. Следствие выдвинуло как основную версию убийства ограбление. Дальше я передумал и решил не беспокоить твоих близких. И тело исчезло. Вот вся история.
Калугин прошелся по комнате и неожиданно спросил:
– И как же меня теперь зовут?
– Да как хочешь.
– Пусть будет по-прежнему.
– Не возражаю, – усмехнулся Эвил. – Но сейчас должен тебя покинуть. Есть работа. Советую поесть и хорошо выспаться. Твой организм уже почти здоров, но ему нужно дать еще отдохнуть.
– Эвил, но ведь я теряю так много времени…
– Как это?
– Расходую его зря на всякие пустые вещи…
– Не понимаю? – с легким притворством удивился Эвил.
– Можно сделать так, чтобы спать меньше? На Земле у меня всегда не хватало времени. Я делал множество усилий над собой, чтобы его найти. Не всегда это удавалось.
– Ты хочешь меньше спать и вести более интенсивный образ жизни?
– Да.
– Но ведь это абсурд, – смутился Эвил. – Зачем тебе это?
– Чтобы потратить выигранное таким образом время на интересные дела, на все то на что его не хватает.
Эвил улыбнулся:
– Павел ты все еще такой же наивный, как и в первые дни нашего знакомства. Пойми следующее: время не ограничено. Его столько, сколько тебе нужно. Спи спокойно, ешь не торопясь, занимайся спортом, делай все, что необходимо для хорошего состояния организма и у тебя будет время. Ведь из-за чего ты думаешь, что тебе не хватает времени? Из-за того, что ты торопишься, боишься не успеть. Но ты успеешь, потому, что времени у тебе неограниченное количество. Ты думаешь, на Земле все случится без тебя? Ошибаешься. Если бы ты не спешил, а действовал обдуманно, избегая несвоевременных проблем, ты оставался бы сейчас в прежнем кругу.
У Павла не было слов, чтобы выразить свое удивление. Он просто развел руками и попытался скрыть свое смущение. Эвил засмеялся:
– Не нужно прятать свои чувства, здесь нет врагов и незачем скрывать эмоции. Каждый человек в нашем мире легко прочтет твои ощущения, так же как ты сделаешь это в своем. Но теперь мне пора, увидимся завтра.
Павел пожал протянутую руку. Эвил развернулся и направился к светлому кругу расположенному слева от контура двери, но, пройдя несколько шагов, остановился, повернулся к Павлу и сказал:
– Кстати на Земле сейчас вечер и ты должен чувствовать себя уставшим. Можешь переоборудовать комнату по своему вкусу. Ты почувствуешь, что отнюдь не так уж полон сил и энергии. Сделай ее в стиле ампир, например.
– Мне это не нужно, – признался Павел, – похоже, у меня поменялся вкус.
– Приятно слышать, – подмигнул ему Эвил. – Это хороший знак.
Затем он повернулся, шагнул в светлый круг и исчез.
– Это что-то новенькое? – подумал Павел. – Такого я еще не видел.
Он немного подумал и последовал за Эвилом. Но ничего не произошло. Он шагнул в светлый круг, но остался там же где и был. С этой технологией Калугин еще не был знаком. И она заинтриговала его, тем более что первый опыт знакомства с ней не был удачным.
Вопреки ожиданиям Павла Эвил на следующий день вошел в комнату через дверь. В просторном светлом помещении с высоким, не достать, потолком было полно воды. Калугин принимал ванну, он размашисто плавал с нежной прозрачности, плескался, нырял и разбрызгивал руками теплые потоки. Дверь открылась, вернее растворилась, и в комнату вошел Эвил. Вода, уровень которой был Павлу по плечи, как не странно не вылилась за пределы комнаты. Эвил, по-видимому, ничего не подозревая, шагнул в помещение и оказался в окружении влаги.
– Привет! – крикнул ему из угла комнаты Павел.
– Твои пиратские замашки дают о себе знать, – добродушно заметил Эвил и поплыл ему на встречу.
Они встретились на середине комнаты.
– Давно ты тут плещешься? – поинтересовался гость.
– Около часу.
– Тебе не надоело? Не хочешь осмотреть станцию?
– Надоело, – сознался Павел. – Хочу!
– Тогда выдерни пробку, – ухмыльнулся Эвил.
Вода мгновенно исчезла. В комнате стало сухо, как будто тут никогда не было волн тихого океана. Не осталось ни одной капли.
– Ну что моряк идем?
– Лучше летим. Что это была за штука вчера, в которой ты растворился? Светлый круг, – и Павел указал пальцем в сторону странного места.
– Телепортация, – пояснил Эвил.
– А как она работает?
– Скоро узнаешь.
Они прошли в серебристый мягко выделяющийся среди общего света круг. Место здесь хватило бы на несколько человек. Мгновенно перед ними возник прозрачный шар.
– Это станция, – сообщил Эвил. – Мы можем выбрать в какое место ее перенестись. Здесь жилые отсеки. Здесь корабельный и флаерный порт. Здесь медицинские лаборатории. В одной из них ты провел около недели.
– Земной недели?
– Разумеется. У вас классическая капиталистическая неделя, в ней есть различные дни и выходные, иногда выпадают праздники. У нас как ты знаешь, неделя несколько иная, так как в ней нет ни рабочих не выходных дней. А вот праздники еще сохранились. Правда на работу или отдых это никак не влияет, ведь каждый трудится тогда, когда хочет. Никто не может быть принужден к труду. В смысле к деятельности.
– Побродим по станции, – предложил Павел. – Пусть у меня будет нечто вроде экскурсии. Хотя как я вижу структура станции классическая.
– Верно, стандартная прогрессорская станция. Разве… – и Эвил ткнул пальцем в маленький, зажегшийся желтым квадрат, – тут есть физические и химические лаборатории. После побываем в них. Там ты познакомишься с интересным человеком и сможешь задать все вопросы о телепортации. Но познакомлю тебя с ней все-таки я. Управлять новой системой перемещения просто. Команды можно отдавать мысленно, но для наглядности мы будем делать это визуально. Смотри, – Эвил ткнул пальцем в какой-то участок станции, и он загорелся синим цветом, – я выбрал место нашего перемещения. Сейчас достаточно дать команду и мы окажемся там. Попробуем? Павел согласился, и когда через долю секунды не выходя из круга, огляделся, то заметил, что находится в совершенно новом месте.
– Это ботанический сад № 19. Здесь ты можешь видеть растения из Австралии. Наши биологи занимаются их изучением. Что в точности они с ними делают, я не знаю. Таких мест на станции множество. Но думаю, тебе как человеку мало сведущему в растительном мире тут будет не особенно интересно.
Они снова переместились. На этот раз их взору предстала горячая коричнево-красная поверхность. Насколько она была раскалена, чувствовалось даже в светлом круге, который, по-видимому, еще и защищал от любой опасности.
– Выходить не стоит, – заметил Эвил.
– Нам ничего не угрожает?
– Нет, но…
– Эвил, я давно хотел спросить, – прервал друга Павел, – а ваши корабли, станции дома, насколько они могут защитить своих жителей или пассажиров?
– Практически стопроцентное. Даже если мы угодим в сердце звезды, клетки, из которых сделан наш корабль либо станция, мутируют и мы останемся живы. Сработает активная биологическая защита. Не бойся мы в безопасности, – Эвил похлопал Павла по плечу. И Калугин подумал, что видимо прикосновение друг к другу является здесь знаком особого расположения к человеку. Он слегка толкнул друга в бок и заметил, как тот добродушно улыбается.
– Но ведь бывает же, что корабли пропадают?
– В мире нет ничего невозможного.
Место, в котором они теперь оказались, было приятно знакомым Павлу. Это был космопорт станции. Они вышли из круга и немного прошлись. Всюду, повиснув в пространстве или мягко лежа на полу, громоздились разных размеров корабли. Затаив дыхание, Павел восторженно огляделся. Неизвестно почему, но эти красивые инопланетные суда всегда заставляли его сердце радостно биться. Он совершил на них уже не одно путешествие, но не мог перестать восхищаться этим нерукотворным творением разума.
