Текст книги "Адриана. Наказание любовью (СИ)"

Автор книги: Варвара Серебро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 18 страниц)

Когда окна были закрыты, он развернулся ко мне и присел на подоконник:

– Ты вела себя вызывающе. Сама же это прекрасно понимаешь.

– Да.

– И странно, почему ты не стала возражать, когда я потребовал остаться после занятий?

– Мне просто любопытно, что вы станете делать со мной дальше – я пожал плечами. – А может хотелось выслушать вашу теорию решения этого примера.

– Учить девушек математике – гиблое дело. Им это не пригодится в жизни. Женщины в нашем мире, не зависимо от достатка их семьи или положения, предназначены только для замужества, ведения хозяйства и рождения детей. Хотя некоторые из них весьма сообразительны и стремятся заниматься чем-то другим. Женщине достаточно научиться считать деньги и домашние запасы.

Я удивился его словам. Ничего себе загнул. Хотя он был прав. Из девушек в Арт-Горанте воспитывали образцовых жен. Луноликая Олди поощряла любовь и рождение детей, хотя её служители от этого полностью отказывались, принося таким образом своеобразную жертву богине.

– Зачем же вы учите?

– Нужно жить на что-то.

Вот так номер!

– Можно пойти в армию. Бох – знакомая мне фамилия. В армии моего отца, есть сир Бох, один из героев кавалерии. Вы не родня, случайно?

– Отец рассказывал вам про свою армию?

Резонный вопрос к девице.

– Брат Адриан мне рассказывал кое-что…

– Хороший у вас брат, – улыбнулся Оскар. – Я решил заниматься более полезным делом – изучать прошлое нашего мира по камням и углю.

“Еще один сумасшедший!”

– А как это?

– На камнях и угле остаются отпечатки растений и животных. Сам уголь образовался из останков этих древних животных и растений.

– Ужасно интересно! – зевнул я.

– Я выяснил, что климат Тизин-Лисбока ранее, притом очень давно, много миллионов лет тому назад, был совершенно другим. Много влажных папоротниковых лесов, рек, озер и совершенно удивительных животных. Возможно, за Бескрайней пустыней, которая нас окружает, сохранились подобные места. Когда-нибудь я отправлюсь на поиски более благодатных земель.

Я снова зевнул:

– Да, и сгинете в этой пустыне, как многие другие. Никто не возвращался из Бескрайней пустыни.

– Возможно потому, что там за ней есть совсем другая, более лучшая жизнь, – Оскар Бох мечтательно возвел глаза к потолку.

– Вот я, сумасшедшая, и то в эти сказки не верю! – спустил я педагога-мечтателя на землю. – Давно бы все нашли!

– Эх, – с досадой отмахнулся он от меня, – с вами, с женщинами спорить бесполезно!

– Особенно с сумасшедшими! – добавил я и улыбнулась.

В двери заглянула матушка Люцила. Она внимательно изучила нас. Потом зашла в класс и притворно добродушно улыбнулась. Да, эти клуши обо мне всегда помнят!

– Надеюсь, господин Бох, Адриана хорошо себя ведёт?

Оскар удивился её вопросу, нахмурился и переспросил:

– А что, леди Адриана может вести себя плохо? Она прекрасно себя ведёт, но нуждается в дополнительных занятиях, чтобы подтянуть математику.

Люцила покивала головой, вроде как соглашаясь с его доводами и добавила:

– Вы разве не слышали, что она не совсем здорова. Не к чему ей излишне перетруждаться. Болезнь от этого может обостриться.

Оскар скрести руки на груди и подошел к монахине. Матушка Люцила была ниже его ростом, поэтому ей пришлось смотреть на него снизу-вверх.

– Сейчас начнется обед и ей нужно спешить. А в следующий раз я направлю Адриану к вам вместе Жердомом. Так, на всякий случай, – предупредила любезно она.

– И чем больна Адриана?

– Девушка немного не в себе, – покосилась на меня монахиня и сделала круговое движение указательным пальцем у своего виска.

Я сердито глянул на нее. Знала бы эта старая курица, что я, если бы не мое внезапное превращение, мог бы стать правителем всего Сендарина. Вот тогда поплясали бы вы у меня! Только, увы, теперь все в прошлом.

Оскар нервно затеребил свой небритый подбородок.

– Даже и предположить такого не мог, матушка. Девушка вполне адекватна и даже способна…

Кривоногая Люцила перебила его:

– Она хорошо прикидывается нормальной. Лекарь Мартиус говорит, что Адриана может быть подвержена обострениям болезни.

Теперь в их разговор вмешалась я:

– Я не прикидываюсь! Просто никто мне не верит. Ведь всегда легче признать очевидное, чем поверить даже в малую возможность того, что все сказанное мной может быть правдой, – я привстал с места и отложил перо с бумагой. Взгляд монахини упал на совершенно чистый лист. "Надо было хоть что-то написать!" – спохватился я, – "Пустой лист выглядит весьма подозрительно."

Сестра Люцила тяжко вздохнула. Выражение у неё стало таким, словно перед ней стояла сейчас полная дура и пыталась ей что-то доказывать.

Я понял, что зря трачу время и силы на этот пустой спор. Подхватил монахиню под локоть и потащил к двери. Она сопротивлялась. Но я девочка сильная, и от меня просто так еще никто не уходил. Особенно живым…

– Что же, идемте обедать, матушка, а то вы скоро начнете писать кипятком, как горячий историк в терме! – ворчал я на неё.

Оскар подавился слюной и закашлял.

Луцила позеленела лицом, дернула меня за рукав: осадила, так сказать, молодую строптивую кобылицу.

– Нечего мне тут всякую ахинею болтать! Фу, как нехорошо для девушки так говорить!

“Ой, да я и не так могу! Это я еще прилично выразился. Вот поживи с мое с папашей-солдафоном! Курица кривоногая!”

– Простите, матушка Люцила, светское воспитание – оно такое! – брякнул я и заискивающе посмотрела на Оскара.

Господин Бох не смог сдержать улыбки.

– Всего хорошего, Адриана, – попрощался он.

Когда я и Люцила вышли в коридор, в нем оказалось достаточно сумрачно. Дождь стучал в окна коридора. Прохладная вода струйками стекала по прозрачной поверхности, размывая пейзаж за окном.

Люцила резко остановила меня. Я заметил, как на её лбу вздулась жилка, а губы стали бледными.

– Не думай, что если ты дочь берта Хаминга, тебе можно творить всё что угодно!

– Мне не положено думать, я сумасшедшая!

– Мне известно, как ты вела себя на уроке Оскара, деточка! Мне все рассказали!

Я задумалась: “Так, кто-то из девушек работает разведчицей, на “серые балахоны”. Вот попадись она мне!”

– Мне не положено думать, я сумасшедшая! – повторил я, вызвав еще большую волну гнева кривоногой злобной монахини.

– За это ты останешься без ужина и отправишься после дождя работать в сад.

– Мне не положено думать, я сумасшедшая…

Люцила вцепилась что было у неё силы в моё предплечье и хотела толкнуть. Я напряг бицепс, встала, как вкопанный и её попытка, осилить меня, провалилась с треском.

– Я позову евнухов и сестёр! – проревела она от досады, затопала ногами, как капризный ребенок и повернулась ко мне спиной, намереваясь пойти к входной двери из корпуса. Я задрал край своего подола, и, вскинув ногой в изящном па, а потом плие, наступил каблучком на край серого монашеского балахона Люцилы. Уроки придворных танцев пошли мне на пользу. Я так не хотел им когда-то учиться! Зря!

Раздался звук похожий на треск, и в появившейся на балахоне монахини дыре мелькнули панталоны в мелкий синий цветочек. Матушка заголосила как бешеная! На крики в коридор из класса выскочил Оскар Бох и уставился на панталоны упитанной монахини, потеряв на мгновение дар речи. Моя мучительница завопила еще громче и бросилась прикрывать панталоны остатками и обрывками балахона.

Челюсть учителя приоткрылась. Я пожал плечами и повторил:

– Мне не положено думать, я сумасшедшая!

После этого хулиганства, в наказание, я неделю провел в труде на монастырском огороде с мотыгой и в позе, напоминающей стойку охотничьей собаки, породы легавая и вспоминая удивление на лице учителя математики.

Оскар, первый мужчина в моей новой девичьей жизни. Он забавно рассуждал о камнях и заманчиво мечтал об опасном путешествии, которое прямиком привело бы его к гибели. Мне было интересно с ним, и казалось, Бох интуитивно проникся ко мне симпатией. Странно, ни один из моих друзей не волновал меня так, как Оскар Бох.

Однажды ночью мне приснился сон. Этот сон я потом долго не могл забыть. Я и мой учитель сидели среди огромных папоротников на берегу реки с прозрачной водой и наблюдали, как плещутся в ней серебристые рыбки. Я понимал, что мы находимся в мире за Бескрайней пустыней, в том, о котором учитель так мечтал. Сначала он взял меня за руку и посмотрел мне прямо в глаза и улыбнулся. Потом обнял так же крепко, как тогда, когда снимал меня с подоконника в учебном корпусе, и я снова ощутил, что под его одеждой скрывается сильное мускулистое тело. Это без сомнения красивый мужчина. Его теплые губы прикоснулись к моим. Я дернулся, сопротивляясь его поцелую, но не сильно. Оскар настойчиво взял меня за плечи и продолжил целовать. И от этого волнующего поцелуя у меня закружилась голова. Он принялся покрывать жаркими поцелуями мою шею. Его сильная рука коснулась моей очень чувствительной груди.

– Если хочешь, я остановлюсь? – предложил он мягким басовитым голосом.

– Нет-нет-нет, продолжай! – умоляю я ощущая жар, моё тело изнывает от желания и в этот момент, мне было плевать на всякие там приличия и условности. Я хотел этого мужчину, и хотел его прямо сейчас!

Оскар ловко расстегнул пуговицы на платье и припал губами к моей груди, лаская её языком…

– Вставай соня, а то проспишь утреннюю молитву и завтрак! – я нехотя открыл глаза и увидел свою радость Бетти. Она безмятежно и невинно улыбалась мне, сидя на краю постели в своём беленьком пеньюаре и с распущенными каштановыми волосами. Потом склонилась к моему лицу и нежно, но совсем невинно поцеловала в щёку. В этот момент Бет казалось самой нежностью, самим изяществом. Моё солнышко, прервала этот странный сон и спасла меня от постыдного, хоть и ненастоящего, совокупления с этим чокнутым любителем камней, угля и странных девиц.

Глава 8. Девушки

– Тебе не помешают подружки, Адриана. Человек не должен быть одинок, – поучал меня старый лекарь Мортиус, растягивал губы в улыбке. На его щеках при этом собирались сморщенные складки кожи.

Я сидел в его кабинете в лекарском корпусе и делал вид, что слушаю внимательно. Свечи в подсвечнике, стоящем на столе, горели желтоватыми огоньками. Пахло какой-то мазью и вазелином.

– У меня есть подруга.

Лекарь застучал пальцами по столешнице. И этот звук просто выводил из себя.

– Только одна?

– Угу, мне хватает, – ответил я и поправил чепец.

– Разве тебе не нравится общаться с людьми?

– С людьми – нравится, а с… – я обдумывал, какое слово подобрать, чтобы не сильно расстроить старикашку.

Мартиус сложил пальцы под подбородком.

– Может, стоит найти и с другими девушками общие интересы? Вышивать вместе или еще чего. Женщины всегда найдут общие интересы.

Я поскреб в затылке.

– Конечно, только все они чем-то похожи друг на друга. А я не похожа не на одну из них и они, похоже, это чувствуют… – мой взгляд упал на книжную полку, на стене сбоку, за спиной старика. Он это заметил.

– Любите читать, леди Адриана?

– Да, книги моя слабость?

Старичёк расцвел, как мак по весне.

– Меня радует ваша любознательность. Конечно, выбирайте.

Он поднялся со стула, встал сбоку у полки и широким жестом пригласил меня взглянуть на томики в кожаных обложках. Я подошл и взяла самую толстую. Это оказался справочник по медицине. Очень интересно!

Я взглянула на Матиуса. Он одобрительно помотал головой.

– Жаль, но у меня лишь это, – пожал старикашка плечами.

– Занятно. Особенно для девушки, – я перелистнула несколько страниц с цветными картинками, притом некоторые из них оказались очень неприятными.

– Да, тебе это я не дам, пожалуй, – он забрал книгу, – Нечего тебе о таком знать, а вот чего тебе предложить могу, так это философские трактаты. – Мартиус протянул мне книгу поменьше.

“Да философские трактата это вещь! Снотворного на ночь не надо!”

– Спасибо, доктор, – поблагодарил я и улыбнулся.

В дверь вбежал евнух Жердом.

– Одна из девиц упала, и разбила себе лоб, скорее, господин Мартиус, идемте. Я привел её сюда. Она ждет в коридоре. Кровь хлещет, ужас.

Лекарь закачал головой, сожалея, что его так неожиданно оторвали от копания в моей голове и мыслях.

– Как неожиданно, спаси её Луноликая Олди. Адриана жди здесь, я скоро вернусь, и мы продолжим беседу

– Я подожду вас здесь, доктор, и почитаю философский трактат, – я снова улыбнулся. – Пожалуйста не торопитесь, помогите несчастной и возвращайтесь скорее.

Похоже моя невинная улыбка подкупила старика. Вот еще один плюс женской натуры, притвориться паинькой девушке всегда легче, чем парню.

– Хорошо, Адриана, мы будем неподалеку, если тебе что-то понадобиться, зови, – напомнил он, как будто мне могло что-то понадобиться от них. Ну, если только в туалет приспичит!

Ждать он больше не мог и выбежал из кабинета вместе с евнухом. Я подошел к двери и слушал, как их шаги удалялись и потирал руки. Ага, замечательно, давно хотел порыться в вещах этого старикашки! Посмотрим, какие скелеты там хранятся.

К моей радости, Мортиус не удосужился их даже запереть на ключ ящики стола. Наивный, думал, что в монастыре все честные и святые. Ха-ха-ха, только не я!

В одном из ящиков лежала фляжка с каким-то местным самогоном и судя по вкусу, очень крепким! Я отпил пару глотков. Мама, как давно я не пил спиртного! Тьфу, я же девушка! Здесь оно только по большим праздникам пару раз в году. А самогона и вовсе нет.

Во втором ящичке я нашел тоненькую книгу в кожаной потертой обложке. Края листов засалены до черноты. Видимо книжка пользовалась у старикана спросом. Когда я прочитал название “Половая система человека” – понял сразу, это лучше какого-то там философского трактата и спрятал книжку и фляжку с самогоном в панталоны под пышный подол. Вот для чего нужны пышные подолы девушкам! Ну что же, будем с девчонками искать общий язык…

Лекарь вскоре вернулся. Я сидел и с серьёзным видом читал философский трактат и старался не дышать парами самогона на лекаря. К моему счастью, похоже та девица здорово ударилась, и он теперь вернулся за какими-то инструментами.

– Придется нам с вами в следующий раз побеседовать, дорогуша. Берите трактат и возвращайтесь к себе.

Я мотнул головой и, взяв книгу подмышку, пошел восвояси. Был вечер и скоро ужин, а потом вечернее время перед сном. Я вернулся в корпус, поднялся на второй этаж и постучался в комнату Бетти.

– Входите, – грустно отозвалась она.

Я вошел и увидела как она и её белобрысая соседка Изида сидели рядышком с перепуганными и расстроенными лицами.

– Что случилось? – поинтересовался я и присел к ним на край кровати.

– Флоя упала… – завыла Бетти, вытирая слезы.

– А, так это она… Да ну, девчонки, ну подумаешь на одну чокнутую в Арк-Горанте станет больше, – попытался подбодрить я, но похоже сделал только хуже.

У Бетти затряслась нижняя губа, а по щеке скатилась слеза. Вот только этого не хватало! Девчонку жалко, но, если бы чего-то серьёзное случилось, давно бы сообщили всем. Кто бы знал, сколько шишек было набито моим лбом.

– Флоя такая рассеянная, все время падает, а я не уследила! – снова запричитала Бетти и белобрысая Изида стала ей подвывать, вытирая слезы со своих пухлых щёк.

“Катастрофа!”

Дверь в комнату скрипнула и в неё вошла Флоя. Лицо у неё было бледным, а голова плотно перемотана материей. Она напомнила мне вдруг моего друга Густава, который вернулся из одного военного похода с ранением от свинцовой пули и вот с такой же замотанной головой. Потом у него с этой головой начались проблемы…

Девочка села на свою постель и сообщила:

– Лекарь сказал, что все будет в порядке. Только пару дней нужно полежать. И даже можно не ходить на занятия.

Девочки бросились её обнимать и снова лить слезы!

“Луноликая Олди, и почему ты создала женщин такими слезливыми?!”

Я не выдержал и рявкнула на них строго:

– Так, девчонки, хватит сопли растирать. Сегодня после ужина, когда все монашки спать лягут, вы ко мне в спальню, рысью, поняли?

– Зачем? – вдруг спросила Изида и недоверчиво нахмурилась.

– Нам с вами, похоже пора развеяться и повеселиться, – улыбнулася я, вспомнив о своей удачной добыче.

Девочки забыли о слезах и переглянулись.

– Что ты задумала? – с подозрением спросила Бетти.

– Выполняю предписания лекаря. Мортиус посоветовал мне налаживать с вами отношения и у меня для этого кое-что имеется. В общем, увидите девчонки. Придёте? Дважды предлагать не стану! – спросила я и заметил неподдельный интерес в глазах Изиды и Флои.

– Да, – обрадовалась художница, ушибленная на голову, – а мне с вами можно? Я тоже хочу! Ну пожалуйста, Адриана.

“Девочка слишком мала для самогона! Да и с головой у неё сейчас не лады… Ну да ладно, чем ни будь развлечем! ”

– Только слово дай, что об этом молчок! – я показал жестом на сомкнутые губы. – Поняла?

Девчонка забыла о разбитом лбе и повеселела.

Вот только детей нам не хватало! Но отказать ей я не мог. Уж слишком она умолял. Ладно, пусть посидит в уголке.

Вскоре мы все отправились ужинать вниз в столовую. Столовая занимала почти целый этаж и была весьма уютной. На окнах колыхались ярко-желтые занавески, придавая, даже в самые унылые дни, приятное настроение. Повсюду стояли столики рассчитанные на четверых человек, покрытые скатертями, расшитые по краям растительными орнаментами. Вечером зал освещался светильниками со свечами, которые располагались повсюду на стенах.

Служанки уже накрыли столы. На ужин была курица с приправами и овощами. Не плохо для монастырской трапезы. Обычно со мной садилась только Бетти. Но сегодня ко мне присоединились и её соседки Изида и Флоя.

Изида оглядывалась на пялившихся на неё других воспитанниц монастыря, которые никак не ожидали от неё такого странного поступка. Две девушки за соседним столиком, попытались переманить её к себе, но она шикнула на них и отвернулась.

На Бетти и Флою никто, особо, не обращал внимания. Юную художницу Флою и так все считали чокнутой не меньше меня, а Бетти всегда поступала так, как считала нужным. Странно, но над ней никто из девушек не подсмеивался.

Сестра Люцила следила за нашей компанией издалека. Она сидела у окна с другими сестрами Анкилой и дылдой Монки

– Ровно в девять меня запирает в моей комнате Люцила и потом идет спать, – прошептал я, расковыривая вилкой еду, – Спит эта карга в соседней комнате. А еще, она дает мне снотворный порошок каждый вечер. Чтобы хлопот меньше было. Сегодня я заменю его на мел. Я уже пробовала так делать. Испытывала. Люцила приносила порошок от лекаря Мортиуса в такой бумажке, свернутой треугольником, и я подменяла его уже несколько раз на треугольник с обычным мелом. Мел я ворую в учебном корпусе у учителя Оскара Боха. Он все время на меня пялится и совсем не замечает пропажи мела.

– Так вот почему ты так стараешься выполнять задания у доски! – догадалась Изида и как-то тяжко вздохнула. – А я-то думала, что ты Оскару глазки построить решила.

– Адриана, мне это не нравится! – начала воспитывать Бетти, с опаской посматривая в сторону Люцилы.

Монахиня ела и в свою очередь не спускала взгляда с меня.

– Я все спланировала, ты, Бетти, сейчас подсыпаешь сонный порошок моей надзирательнице в воду у неё на столе! – огорошила я.

– Чтоо… – побледнела подружка.

– Сейчас ты подойдешь и подсыпаешь, – шепнула я, подмигнула Бетти, схватился за горло и начал громко задыхаться, при этом сунул ей в руку бумажку с порошком.

– Помогите, – крикнула Изида и начала обмахивать меня ладонями, словно мне сделалось жарко.

Ко мне подбежали сестры с соседнего столика. Люцила громко завопила:

– Да не обмахивать надо, постучать по спине! Постучать!

Монахиня носилась вокруг меня и издавала звуки, напоминающие чем-то куриное кудахтанье. Еще бы, дочке берта приплохело. Если окочурюсь, её в безлюдный скит упекут, на постоянное проживание.

– Я не могу, я боюсь, – заявила Изида и поднялась из-за стола.

Я громко шлепнулся на пол и закатил глаза, хватаясь за горло и забилась в конвульсиях, театрально хрипя, как пьяный пещерный медведь, вернее медведица.

– Лекаря! – завопила Люцила. – Ле-ка-ря!

Все забыли об ужине и окружили меня. Я приметил, подсматривая за ней одним глазом, что моя Бетти, тихонечко пробралась к столику сестер у них за спинами. Дело почти сделано. Я упал и задрыгал ногами еще сильнее, выделывая такие чудаковатые кренделя, словно танцевал лежа и приводил в крайний ужас Анкилу, Луцилу и Монки.

Девчонки вокруг завизжали как молоденькие свинки.

Через несколько секунд, передо мной появилась Бетти, склонилась и подмигнула. Она подала мне знак, мол все высыпала. Хватит дурачится!

– Не надо лекаря! – резво вскочил я на ноги и перестал задыхаться. – Само все прошло!

Люцила дернула меня за руку и прорычала сквозь зубы:

– Как ты мне надоела! Сколько можно терпеть твои выходки?

– Ваш вид, уважаемая Люцила, имеет удивительный целебные свойства, – ласково проговорил я и поклонился ей в ножки. – Как глянешь – так вздрогнешь! Да здравствует наша замечательная сестра Люцила! Пусть её прекрасный вид и далее несет нам радость и исцеление!

– Что ты задумала, негодяйка, а ну отвечай! – подозрительно завопила она.

Девчонки, окружавшие меня, захохотали, а монахини зашикали на них. Хоть какое-то развлечение в этом заунывном месте.

Люцила гневно зыкнула на них и злобно проревела:

– Адриана, живо в свою комнату. На сегодня, для тебя ужин окончен.

Да, нелегко ей со мной приходится. Приставили присматривать за такой сумасшедшей совсем неподготовленную к таким потрясениям нервную женщину. Но она была сущим ангелом, по сравнению с соглядатаями моего батюшки.

Когда я был сыном правителя, за мной следили еще пристальнее, внимательнее. Стоило чихнуть на людях, споткнуться или выругаться невпопад, как об этом к утру знала половина Сендарина. А сейчас делай что хочешь и на это обратит внимание лишь пара евнухов и монашек.

– И правда, я уже утомилась. Спасибо за заботу, сестра, пойду вздремну, – зевнул я и, покачивая бедрами, пошел к выходу из столовой. Там, у самой двери, стояли служанки в белых передниках и хихикали на меня. Им будет о чем посплетничать сегодня! Ну что же, пусть порадуются.

Люцила засеменила следом, перебирая кривыми ногами. Как только мы дошли до моей комнаты, она устало зевнула, втолкнула меня в дверь:

– Приду позже. Тебе еще надо дать лекарство.

Я улыбнулся ей. Сегодня она точно выспится сном истинно праведным!

Наступила ночь, долгожданная и такая волнующая. Ночь, которая делает меня чуточку свободнее. О, свобода, манящая, пахнущая ветрами и костром. Где же ты? Я потерял тебя, только появился в этом мире. За мной всегда присматривали, наблюдали за каждым шагом. Кем я стану, за меня решили родители, уже задолго до моего рождения. Отец решал за меня чем я должен заниматься, с кем спать, даже пытался диктовать кого любить. Вот тут у него вышла осечка! Я всегда любил тех, кого хотел любить.

Был ли я полностью свободен раньше? Нет! Увы, я был в оковах всегда. Только сделаны они были не из железа, а из кровных уз и долга перед целым государством. Сейчас, став девушкой и попав в этот монастырь, наконец почувствовал себя немного счастливее и свободнее. Странный парадокс!

Я, как полагается, приготовился к встрече гостей. Выставил на стол самогон и зажег свечи. Девушки любят романтику. Вот только самогон, это как-то не очень… романтично. Но что поделать, раз нет сладкого дамского ликера.”

Ждал я очень долго, казалось, целую вечность. Любят эти девушки опаздывать! Окна моей комнаты выходили как раз на учебный корпус. А еще в них был виден кусочек звездного неба. По вечерам, после приема очередной дозы успокоительного порошка, я полюбил засыпать, рассматривая звезды. И это созерцание приносило в мою душу немного безмятежного покоя. А еще, я думал о Бетти. Представлял её лицо с ямками на щеках и добрую улыбку, почти такую же как у моей покойной матери.

Я услышал скрип засова и звук осторожно отворяющейся двери. Сердце екнуло от волнения, а потом наполнилось теплом и радостью, когда на пороге появилась моё солнышко, сокровище, душа моя Бетти. В свете свечей её лицо казалось призрачным. Следом за ней крались еще четыре девушки.

Ух ты, кажется самогона на всех точно не хватит.

– Мы решили прихватить с собой Юриту и Родию, – сообщила Изида и улыбнулась.

Они бы еще половину монастыря привели и настоятельницу прихватили за компанию! Но разве я мог отказать девушкам.

– Конечно, заходите, я ждала вас. Чем нас больше, тем веселее.

Когда я предложил девчонкам самогон, они поначалу отказались. Так, приличия ради, но, когда я сообщил, что без этого мы не сможем призвать духов веселья, и я затаю на них лютую обиду, охотно согласились. Как несложно уговорить девушек, стоит только пообещать чего-то необычного и, ради любопытства, они пустятся во все тяжкие.

Самогон мы распили быстро, передавая кружку друг-другу по кругу. И вот наконец добрались до странного вида книжечки, которую я украл у лекаря.

– Половая система человека, – прочитала чуть окосевшая от самогона Изида. – Впервые вижу такой роман.

“Ха, сама невинность!”

– Да какой же это роман. Это анатомия какая-то, – заключила Бетти. Я заметила, как ей не терпелось полистать эту книжку, её пальчики прямо так и тянулись к засаленным страницам.

Я не стал томить своих участниц, девушки этого не любят, и открыла в книге раздел “Женская половая система”. Как раз то, что интересовало меня, но не девушек… Увиденное было для меня легким шоком. Особенно картинки, с изображением строения матки и процесса родов. Я покрылся легкой испариной.

– Ой, мама! – вырвалось само собой и я почувствовал, как у меня в горле встал ком. – Вот повезло-то мне!

Потом мы перешли к той странице, где описывался процесс размножения человека. Девчонки захихикали и начали рассматривать картинки разных поз совокупления. Им весело, а мне… Вот тут меня совсем переклинило.

“Так, в этом процессе, когда я был мальчишкой, поучаствовать успел. Интересно, а я девственница или нет?”

– В чем тебе повезло, Адриана? – спросила бровастая и черноглазая Юрита. Нет, ну надо обязательно привязываться к словам.

– В том, что я в монастыре. Нет, определенно, замуж я не собираюсь. Мне здесь с вами хорошо, девочки. К тому же, я, кажется испорчена… – брякнула я, не подумав о последствиях.

Девчонки все разом уставились на меня и затихли поначалу.

– Ты что, того… Спала с кем-то? Все нормальные девушки хранят невинность до брака! – как-то брезгливо подметила неказистая Родия.

“Ну да, в том-то и дело, что нормальные! В том-то и дело, что девушки!”

– Дак, это, мне придется детей рожать?!

Тут гостьи притихли и уставились на меня каким-то жадным и пытливым взглядом. Может подумали, что я беременна!

Когда я был парнем и мне исполнилось пятнацать лет, отец привел мне на празднование дня рождения примилейшую девушку, старше меня лет так на пять. Красивую, умную с удивительной улыбкой и мелодичным голосом. В женщинах мой папаня толк знает.

День рождения я справлял во дворце, в кругу своих товарищей. Отец устроил по этому поводу пышный бал и богатое застолье. Ни один сын во всем Сендарине не мог позволить себе такого праздника.

Мы с Кати, так звали эту девушку, весь вечер танцевали, смеялись и пили игристое вино. В пятнацать лет мужчине, наконец, позволено пить вино. Когда все гости незаметно ушли, мы уединились в моей спальне, и она сделала из меня, мальчика, мужчину.

– У тебя что было… С кем. Кто был твоим любовником? – удивилась Изида и захихикала, прикрыв рот ладошкой.

– Я не уверена… – растерялась я. – Вроде и было, и не было.

Не могла же я сказать, что у меня все это было с женщиной и в пятнадцать лет!

Бетти, увидев моё замешательство, присела рядом и взяла меня за руку и спросила:

– Тебя что, изнасиловали? Адриана, может быть в этом причина твоей болезни?!

– Нет… нет, нет, что ты, Бетти! Я здорова, как бык! – зря я завел эту тему.

– Расскажи, – попросила художница Флоя. – Это больно?

“Вот только тебе об этом и рассказывать – ребенку! Да и откуда я знаю, как там у девушек с «этими» ощущениями”

– Меня никто не насиловал! – твердо сказал я.

Хотел закрыть тему, но девушки окружили меня со всех сторон и начали расспрашивать.

– Он хоть нравился тебе?

– Ну да… – опихнулся я и решил прекратить всякие разговоры по поводу моей половой жизни. – О таком не принято рассказывать. Я бы сказала, неуважительно по отношению к тому, с кем… Ну вы меня поняли, девочки. Давайте не будем!

Но самогон бурлил в их легкомысленных головах, подогревая любопытсво.

– Мы никому не расскажем. Честно-честно, – раскраснелась Изида. – Как же мы узнаем, что нас ждет после замужества.

“Да ничего хорошего!” – подумал я, но не стал их разочаровывать.

– Нет, не хочу… – застенчиво улыбнулся надеясь, что у девушек проснется хоть какое-то чувство такта.

– Может ты лгунья и все выдумала, – предположила Юрита.

Не знаю, что творилась в этот момент в мыслях этих юных созданий, но гостьи переглянулись и в их взглядах я прочел некоторое разочарование в моей персоне.

– Скукота, я думала будет весело – надула губу, Родия, неказистый вид коей наводил скуку сам по себе.

Только Бетти осталась ко мне неизменно доброжелательна. Какая же она все же замечательная!

– Девочки, ну что вы к ней пристали? Она не хочет об этом говорить? Стесняется, – попыталась защитить меня подружка.

Но трусом я не был, да и стеснительным тоже.

– Я встретила его случайно, и он старше меня… – разочарование к моей персоне постепенно улетучивалось. В глазах гостей появилась искорка, но я тут же затушила этот разгорающийся огонек любопытства, – Ну вас, что я обязана вам все рассказывать!

– Она врет, – заключила Изида. – Пошли девочки, мне спать хочется.

Вот и наладил отношение с девушками!

Вслед за Изидой ушли и Юрита и Родия и с некоторым разочарованием посмотрели на меня. Немного погодя и Флоя отправилась спать. Бетти же терпеливо ждала, когда все уйдут.

– Послушай, Адриана, мне то ты можешь сказать правду? – она заботливо обняла меня. Ах, Бетти!

– Правду. Правда в том, что ты все равно мне не поверишь. Ведь я была мальчишкой и жила иначе.

Бетти положила свою голову мне на плечо, зевнула и ответила.

– Ты снова выдумываешь.

– Да, выдумываю. Ты верно сказала, вся моя прошлая жизнь – одна сплошная выдумка. Хочешь, я расскажу тебе как у меня была первая женщина. Ведь я был почти мальчишкой.

– Нет, не хочу, это ужасно! – возразила Бетти и снова зевнула.

– Тогда побудь со мной немного, – попросил я и незаметно смахнул выступившую слезу. С чего я вдруг стал таким сентиментальным.

– Конечно.

Мы сидели молча, в темноте на моей кровати. Бетти положила мне голову на колени и дремала. Время позднее и ей хотелось спать, особенно после самогона. Мое сокровище, как я рад, что ты рядом. Я перебирал мягкие волосы Бетти пальцами и проваливался в воспоминания прошлого…