Текст книги "Адриана. Наказание любовью (СИ)"

Автор книги: Варвара Серебро

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 18 страниц)

– Возьми и вытри пот со лба, у тебя, кажется, начинается жар. Не стоило выбегать на открытую галерею в легком платье.

До меня стало доходить, что сейчас я выгляжу, да и веду себя достаточно нелепо. Я принял платок, и легкое прикосновение к его пальцам было мне приятно. Приложив надушенный платок ко лбу, я ощутил не только аромат парфюма, но и терпкий запах табака и еще чего-то притягательного, неповторимого, чем пах только Оскар.

В коридоре появилось несколько человек, это были слуги. Меньен, мой прежний шустрый слуга о чем-то беседовал с двумя миловидными служанками. Потом вслед за ними прибежал камергер отца. Когда они все заметили меня у распахнутого окна, поспешили на помощь, с резонными вопросами о моём здоровье.

– сэр Леор, я хочу, чтобы начальник моей охраны не в чем не нуждался и был доволен службой, посему, проследи за тем, чтобы сэр Оскар сегодня вечером посетил лучший бордель Сендарина!

Леор, насколько я помнил, был человеком семейным и повидавшим, во время службы моему отцу разное, вдруг побледнел – еще бы, ведь юная девушка просила его выполнить не совсем приличную просьбу.

– Месьера, я, признаться не знаю какое из учреждений действительно лучшее и каких женщин предпочитает господин Бох.

Оскар не возражал. Стоял как истукан. Легкая ухмылка не сходила с его губ. Я отвернулся, не хотел на него смотреть. Меньен и служанки смешливо переглядывались.

– Вам поможет Меньен, насколько я знаю от своего брата, он в этом деле мастер, – распорядился я. – О результатах доложите мне лично. У меня и вправду жар.

– Как прикажете, месьера, – Леор находился некотором смятении и не спешил и с подозрением смотрел на Оскара, наверное гадал, чем же Оскар Бох вызвал у меня такое желание.

Служанки сопроводили меня до покоев, где Астра, несмотря на все возражения, уложила меня в постель.

Глава 8

Остаток дня я провел в постели, ссылаясь на плохое самочувствие. На душе скребли кошки, в мыслях творилось что-то невообразимое. Ко мне пришли служанки посланные Астрой, чтобы раздеть меня догола и обтереть раствором уксуса. Я прогнал их прочь. На самом деле я был здоров, как ящер. Зарылся лицом в подушки и накрылся с головой одеялом.

Осень, но вот к обеду выглянуло солнце. Заглянуло в покои, которые принадлежали когда-то моей матушке, на начищенном паркете появились блики. Пахло пылью, какими-то едкими духами, которыми пользовалась Астра. Спальня моей матушки осталась почти без изменений. Матерчатые оливкового цвета обои мебель в кремовых тонах. Я настоял на том, чтобы оставить здесь все как прежде.

Пролежав так около получаса, предаваясь воспоминаниям о беззаботном детстве, я поднялся. На больше меня не хватило: стало скучно, да и дышать трудно.

Оделся в домашнее платье и продолжил валяться на постели. Страдать от безделья. Нет ничего хуже безделья. Когда попусту тратишь время в голову лезут всякие неприятные мысли.

Господин Бох, сейчас, по моему настоянию, развлекается в борделе со жрицами похоти. А я невинная и обиженная девушка, а вернее парень, только мог позавидовать ему. И все же меня снедала обида, как на него, так и на самого себя.

– Мне кажется, Адриана сильно переживает из-за брата, господин Бох, – послышался голос Бетти из гостиной. – Сейчас она вряд ли захочет вас видеть. Заходите позже.

Услышав голос того, о ком я только что думал, я подлетел с постели, наспех пригладил всклокоченные волосы, принял независимый и неприступный вид.

– Теперь я обязан сопровождать её всюду и часто интересоваться её состоянием, Елизабет. Таков приказ берта Люциуса. Я вынужден буду поселиться в одной из комнат по соседству с покоями Адрианы.

– То есть мы теперь соседи. Вы знаете, думаю Адриана будет этому рада. Она часто вас вспоминает.

Я начал злиться, что Бетти по своей наивности рассказывает лишнее. Я громко крикнул, прервав их беседу.

– Бетти, господин Бох, прошу вас, проходите в мою спальню. Астра, думаю, не станет возражать? Я одета! – предусмотрительно предупредил я, вспомнив как блюла моё приличное поведение дочь Бортиса.

Бетти и Оскар поспешили войти ко мне. Бетти присела на стул, а Оскар остался стоять. Мой Спаситель и моё Сокровище.

– Астры сейчас нет, – пояснила подружка. – Она ушла с господином Бортисом.

– Да, даже не предупредив меня. Все-таки она моя фрейлина, – изобразил я занудство. – Мюль решил выспросить подробности обо мне. Ловко!

Сейчас в этой комнате находились два человека, которые были мне совсем не безразличны. И это мне нравилось. Там, в зале для приемов, все улыбались, здоровались, говорили комплименты и интересовались кто я. Но, по сути, всем этим господам было глубоко плевать на меня. А Бетти и Оскар стали мне близки, и я полюбил их. В этот момент хотелось попытался разобраться в своих ощущениях, понять, кто из них привлекал меня больше. Вскоре пришел к выводу – они оба стали дороги мне равнозначно. Моя мужская суть любила нежную Елизабет, а девичья тянулась к сильному благородному Оскару Боху.

– Я выполнил приказ, Адриана, – уверенно доложил начальник моей охраны.

У меня закололо сердце и перехватило дыхание.

– Так быстро, сэр Бох? – голос предательски дрогнул. – Я предполагала вы задержитесь до утра или до позднего вечера.

– Нет, пустая трата времени, расточительство. Мы люди военные все привыкли делать быстро и без лишних вопросов. К тому же, я давал клятву защищать вас и поэтому не могу отлучаться надолго, – совершенно без стеснения ответил он. – Но это намного веселее, чем балы в вашем дворце и многие дамы, гораздо порядочнее, придворных.

Я посмеялся на его слова. Он еще многого не видел в этом дворце. и многих не знал.

– Неужели Маньон промахнулся с выбором заведения и отвел вас в один из столичных клубов? – терялся я в подозрениях. – Или вы не выполнили мой приказ?

– Я выполнил ваш приказ, Адриана. Мы с Маньоном ходили в «Голубую луну», если это название борделя вам известно. Вы девушка, а дочь берта Люциуса и не можете разбираться в таких заведениях, – с ехидсвом подметил он.

Я присел на край кровати улыбнулся ему и деликатно ответил:

– Ошибаетесь, я знаю все приличные бордели Сардара! Если слово «прилиличные» применимо к борделю?

Бетти и Оскар Бох удивленно переглянулись. Кажется, я снова болтнул лишнего. Ладно, Бетти, она знает, что я был парнем, а вот что подумает о моей “добродетели” Оскар?

– Мой брат рассказывал, – поправился я. – Не думаете же вы, что я сама бывала в этих заведениях? Будто вы, Оскар, в пятнадцать лет не желали насладиться женскими прелестями? Брату уже в четырнадцать хотелось испробовать запретный плод. Иногда он даже плохо спал по ночам, или ему снились разные там «интересные сновидения». Правда, отец, говорил ему – всему свое время. Адриан стал мужчиной в пятнадцать. А вы, Оскар?

Бедняга поперхнулся и покосился на Бетти, у которой зарозовели щеки.

– Весьма рано. Вы слишком хорошо знаете своего брата, Адриана. Словно говорите о себе самой. Должен вас разочаровать, юноши в определённом возрасте предаются всяким там мечтам, но не все из них ходят по борделям. Многие занимаются наукой или тренируют тело. Моей первой женщиной была супруга, и тогда мне было, кажется, около девятнадцати лет,

– Ваша супруга была счастливой женщиной, – умилилась Бетти.

– Я выполнил ваш приказ, леди Аддриана, это все, что я хотел вам сообщить и убедиться, что с вами все в порядке. Позвольте откланяться, – попрощался Бох, я сразу заметил у него на поясе великолепную шпагу, которая принадлежала его семье и ранее пылилась у него дома в Моздоке. Она прекрасно смотрелась в ножнах на его подтянутом стане.

У меня задрожали губы от обиды, когда он отчитался о выполнении приказа. А когда начальник моей личной охраны вышел за дверь, я принялся с яростью боксировать подушки.

Бетти растерянно смотрела на меня, не понимая, почему я так злюсь, подскакивала на стуле, услышав очередное бранное выражение.

– Адриана, зачем ты послала господина Боха в бордель? – наивно спросила она.

Я задумался. И правда, а что он там делал?!

– Бетти! – бросился я к ней и напугал её ещё больше. – Найди этого прохвоста Миньона и живо приведи ко мне. Главное тихо, без лишнего шума, чтобы этого не заметила Астра!

– Ты столько знаешь о борделях, Адриана?..

– Я была, вернее, был сыном Люциуса Хаминга, я мог позволить себе многое и позволял! – с сожалением сознался я.

– Но зачем ты послала туда господина Боха? – не могла понять Бетти.

– Потому что мужчины думают только об одном.

– Об одном… – пожала плечами Бетти и встала со стула. – И ты тоже так думала?

– Почти постоянно, – сознался я.

Бетти видимо сделала у себя в голове какие-то выводы по поводу моей персоны. Начала обмахивать себя ладонями и потом побежала выполнять моё поручение. Она боялась смотреть мне в глаза. Я немного успокоился и попытался собраться мыслями и рассуждать трезво.

Так, я все больше начинал походить на женщину и вместо холодного рассудка, шел сейчас на поводу у эмоций.

***

Утром бертресса Дарита чувствовала себя скверно, а когда у неё было скверное настроение, то такое же настроение появлялось у всех вокруг. Она еле поднялась со своего ложа. Её мучал ломота в суставах и головные боли. Служанки бегали вытаращив глаза по её заваленным дорогой мебелью покоям, старались не попадаться хозяйке под горячую руку.

– В Кипящих ключах ничего не слышали не об Адриане, не о её матери, женщине по имени Клариса, – докладывала Дарите фрейлина Светли, такая же пожилая дама, как и сама бертресса. – Ваши люди несколько раз пытались выкрасть девицу, но она оказалась на удивление прыткой. Как говорили те неудачники, это бесёнок в юбке.

– Откуда она взялась? Действительно ли она дочь моего сына? – гадала Дарита Хаминг, обмахивая себя веером. За окнами её просторных покоев, показались первые зимние снежинки. Старая, как и сама хозяйка, кошка Майя, вяло дремала на её коленях приоткрыв зелёный глаз. Не смотря на холод, пожилую даму бросало в жар.

– Позвольте мне высказать свои предположения, месьера Дарита, – уважительно и осторожно обратилась пожилая фрейлина Светли. Единственная фрейлина бертрессы Дариты. Остальные её компаньонки либо покинули пост, либо эту бренную землю.

– Я слушаю тебя, – дала добро бертресса, сложила веер и запустила пальцы в мягкую шерсть любимицы Маи. Та недовольно муркнула и потянулась.

– Ваш сын, первенец, был вскормлен вашим молоком, воспитан вами, месьера, и он ваша копия. Но думаю, вы многого о нём все же не знаете, – Светли говорила как обычно спокойно, смиренно опустив взгляд в пол. Она, как и её госпожа, носила траур. Когда-то обе эти женщины были молоды и полны надежд. Когда-то их жизнь в этом дворце была яркой и иногда даже казалось беззаботной. Теперь все поменялось. Глупые надежды, мечты давно канули в лепту.

– Что же, моя дорогая Светли, девочка прикидывается агнцем. Её нужно раскусить, попробовать на вкус, понять, что она из себя представляет.

– Месьера, давайте пригласим её на чай? – слегка улыбнулась тонкими губами Светли.

– Распивать с ней чаи я не намерена! – взбунтовалась мать берта. – Она самозванка! Как иначе объяснить её появление?

– Это чаепитие вам понравится, месьера, – самоуверенно и тихо сказала фрейлина, потом шепнула госпоже в то-то в ухо.

Дарита рассмеялась, согнала с колен разомлевшую кошку.

– Светли, ты всегда знаешь, что может меня взбодрить.

***

Перед обедом Маньон поведал мне интересную историю о том, как именно Бох выполнил мой приказ, и этим ответом я был весьма доволен. Оскар ходил в лучший бордель Сендарина, но услугами девушек не пользовался. Войдя в дверь заведения и поприветствовав девушек и хозяйку заведения мадам Рамонду, он попросил стакан воды и, выпив его, поблагодарил, потом отправился обратно во дворец.

– Хм, – невольно улыбнулся я. – Формально он выполнил мой приказ, хитрец.

Маньон не знал как реагировать на мои слова. Поэтому старался быть как можно учтивее.

– Месьера Адриана, я в свою очередь тоже выполнил ваш приказ. Извольте не гневаться на меня.

Я отпустил его и отблагодарил десятью золотыми сенами[11]11
  Сен – денежная единица Сендарина.


[Закрыть], сумма немалая, но и не слишком большая, как раз столько, сколько можно дать “для прикормки” нужного и готового на многое человека. Как только я приехал во дворец, казначей отца предоставил мне определенную сумму денег на различные нужды. Некоторую сумму я попросил мне выдать серебряными и золотыми монетами. На мелкие расходы, которые включали в себя и поощрение некоторых особо верных слуг.

Теперь, когда я получил не только некоторую свободу действий, я намеревался узнать истинную причину своего превращения.

Перед тем как отпустить слугу, шепнул Маньону свое новое деликатное поручение. Он стал бледнее.

– Я все возмещу, – заверил я его. – И прошу вас не сильно распространяться о моем поручении.

Слуга покинул мои покои весьма озадаченным. Но я знал, он выполнит моё поручение.

Спустя час от отца вернулась Астра и принесла новость, что я приглашена на чай к бертрессе Дарите в Зимний сад.

Интересно, о чем хотела со мной побеседовать старая бертресса?

Сам я тоже вспомнил, обещание пригласить друзей во дворец. Почему бы не пригласить их на прием в честь праздника урожая, который будет проходить в Сендарине на следующей неделе. Приглашения для молодых людей я поручил составить Астре.

Меня учили военной тактике и стратегии и из этих уроков я впитал очень полезные вещи. Например, я точно знал что и кому следовало поручать! Астра со своей страстью к порядку идеально подходила на роль моего личного секретаря.

Увлекшись моим поручением, она напрочь забыла о нас с Бетти и теперь грызя кончик гусиного пера думала, кого из знакомых молодых повес своего круга хотела бы увидеть на праздничном приёме: я предусмотрительно разрешил пригласить ей пару человек на её личное усмотрение и таким образом отблагодарив её за службу. Астру не подкупить деньгами, как Маньона. У дочери Бортиса было все. Или почти все. Доверять я ей не собирался, но все же глупо не использовать её талант организатора, доставшийся ей с лихвой от отца.

– Адриана, как думаешь, Арман, сын господина Рене, откликнется на твое приглашение? – заискивающе спросила она у меня.

Об Армане Рене ходили легенды, Этому парню было всего девятнадцать, но уже в таком юном возрасте он снискал военную славу. Его семья была одной из богатейших и влиятельных в Серндарине. Породнится и завести дружбу с этими господами мечтал почти каждый второй в государстве и даже за его пределами.

– Думаю их семья и так уже приглашена, но я не возражаю, прислать им личную карточку и от меня.

Право приглашать гостей на праздник было у всех членов моей семьи и я решил воспользоваться им в полной мере.

На обед, который проходил в кругу семьи, я отправился без особой охоты. Ох уж эти традиции и условности. Можно было бы перекусить в своих покоях. Но так было не принято и семья берта вынуждена была три раза в день собираться для совместной трапезы.

Я снова сидел с краю стол, смотрел на самозванца, называвшегося моим братом. На этот раз он был более уверен, видимо отец “вразумил” его перед очередным появлением перед семьей. На обеде присутствовал мой дядя Гротер, без сыновей: им участвовать в обеденной церемонии было не обязательно. Бертресса Дарита как-то подозрительно доброжелательно пожелала мне приятного аппетита и напомнила о чаепитии в её Зимнем саду. Бортис Мюль тоже находился на обеде. Он стоял за спиной отца, чтобы тому было удобно в любой момент подозвать его.

– Я вынужден отправиться в новый военный поход, – сообщил Люциус своим родственникам.

Эта новость меня несколько огорчила. Я положил ложку, которой только что ел суп. Если отец уедет, дворец и подданные останутся в распоряжении моей бабушки Дариты и моего дяди Гротера. Мне же оставалось только одно, сидеть тихо и молить Луноликую Олди, чтобы мои родственники забыли обо мне.

– Отец, позволь мне сопровождать в походе тебя и брата, – наивно попросился я. – Мы так долго были в разлуке с Адрианом, я не успела даже поговорить с ним толком.

– Сынок, Адриана права, твой сын побывал в Алкале, находясь в плену у врагов. А ты снова хочешь бросить его в пекло, – поддержала меня Дарита. – Будет разумно оставить его здесь, среди своих близких.

Бабуля занервничала, я заметил это по тому, как она крепко сжимала наконечник своей трости.

– Это мой сын и мне решать, куда и с кем он поедет! – резко ответил отец и злобно посмотрел в мою сторону.

– Да пусть едет, матушка. Желание берта закон, даже если оно противоречит любой логике, – дядя Гротер как всегда был полон сарказма.

– При таком отношении, от вашего сына ничего не останется! – дерзко ответил я и бросил салфетку. – Вы втаптываете его в грязь. Вы хотите окончательно свести его с ума!

– Я так решил! И пока я здесь берт, все что делается вопреки моим приказам – государственная измена! А наказание за измену – смерть!

– Но ты мог бы взять меня в поход… Ты знаешь, я умею за себя постоять! – снова попытался я спасти свое положение.

– Женщинам не место на войне, Адриана. Ты остаешься здесь, под присмотром моей матушки.

Я надулся, но возражать было бесполезно. Не знаю на что он рассчитывал, оставляя меня на попечение бабушки?

– Уверена, мы с Адрианой найдем общие темы. Кстати, у моей внучки есть жених?

– Думаю, мама, тебе будет полезно этим заняться. Хотя я считаю, что ей еще рано и её здоровье… – опустил взгляд Луциус.

Право выбирать женихов для дочерей берта по традиции принадлежало старшей женщине в роду. И сейчас этой старшей была моя бабуля.

Дарита сверлила сына взглядом.

– Рано! Люциус, ей уже семнадцать лет! В её возрасте я была уже твоей матерью и ожидала появление на свет Гротера. И никаких проблем со здоровьем я не вижу.

Мне было невыносимо слушать такие такие вещи от бабушки.

– Я не тороплюсь замуж, в наше время рано замуж не выходят, – пытался отговорить я свою бабушку. – И моё здоровье действительно еще под сомнением.

– Сейчас война и я не вижу необходимости устраивать какие-либо торжества. Люди не поймут этого, – отец задумался, но я видел, что он не был категорически против.

– Как хочешь, сын, но хотя бы позволь мне обручить еёс будущим женихом. Это хорошо, что у неё будет возможность лучше познакомиться и полюбить его до свадьбы.

– “Полюбить его!” – отец ты же знаешь это просто невозможно! – попытался я вразумить отца.

При одной только мысли, что меня хотят “окольцевать” меня бросило в жар. Бабуля постарается подобрать мне партию “на свой” вкус.

– Папа, ты понимаешь, что это лишнее… – икал я поддержки у не очень заботливого родителя.

– Хорошая мысль, матушка, – неожиданно согласился Люциус. – Но мне бы хотелось, чтобы кандидат ко мне в родственники был мне верен, как ящер.

Бертрессса отпила суп с ложечки и усмехнулась:

– В Сендарине найдется много достойных женихов для дочери берта. Внучка у меня единственная, и я постараюсь, будь уверен.

Кусок не лез мне в горло. Почему отец поддержал это нелепое желание моей бабули? Дядя Гротер лишь смеялся на нас и равнодушно ел луковый суп. В этот момент я ненавидел его больше всех.

– Отец, ты издеваешься? – возмутился я. – Я не могу!

– Пока я здесь решаю, что и как тебе делать, – ответил он, резким тоном.

– Выходит, я что-то вроде твоей личной игрушки?! – чуть ли не плача спросил я.

– Вон! – спокойно сказал отец, словно перед ним была провинившаяся шавка, а не его родной ребенок.

Я отбросил ложку и салфетку подальше, грохнул стулом и покинул обеденный зал. У двери в зал меня ожидал Оскар Бох. Он, кажется заметил, что я расстроен.

– Вижу ты осталась практически голодна, Адриана.

– Этот старый козёл… – злился я вытирая тайком влагу в уголках глаз.

– Тихо, тихо… – Оскар взглядом указал на стоявших у двери стражей и слуг, которые спешили в залу, чтобы обслужить хозяев. – Все таки Люциус Хаминг не только твой отец, но и… – он придвинулся ближе, – твой хозяин.

– Я не рабыня! – огрызнулся я. – Я не позволю…

Оскар был прав, общество устроено так, что мы все в какой-то степени были чьими-то рабами. Моя жизнь принадлежала отцу. Он мог делать со смной все что желал. Особенно сейчас, когда я стал всего лишь молоденькой девчонкой, мнение которой мало кому интересно. Исчезни Адриана однажды, кто-то вздохнет с облегчение и постарается как можно быстрее забыть меня, как легкий сон под утро.

Мне еще предстояло пережить вечер и ужин в этой славной семейной компании. Родня и раньше относилась ко мне с небольшой любовью, а теперь и я вовсе стал лишним.

Оскар проводил меня до покоев. Всю дорогу я шел впереди и молчал, боясь выдать свое отчаянье.

Около четырех часов Астра напомнила мне о приглашении бабушки. Ровно в четыре настает время пить чай, эту традицию знатные особы женского пола любили и превозносили особо. Это хороший предлог пригласить подругу или компаньонку в гости, обсудить сплетни, последние новости, похвастаться обновкой.

На такие вечера, по дворцовому этикету можно было явиться в сопровождении фрейлин. Чем я и воспользовался. Астра и Бетти с большим удовольствием сопроводили меня и одели платья для чая. Бет выбрала воздушное небесно голубое, а Астра в спокойных зеленоватых тонах. Я тоже не уступил своим фрейлинам, Выбрав темно голубое платье из шелка и парчи. Нас сопровождал Оскар.

Зимний сад дворца Гнездо ящера считался одним из чудес света. Это было просторное, застекленное пространство продолговатой формы. Придумал и построил эту красоту по просьбе моей бабушки один инженер, имя которого мало кто помнил. Зато его сад знали многие.

Сад называли оазисом, моделью прежней жизни. Наши земли не всегда были степью, переходящей в Бескрайнюю пустыню, когда-то здесь росли деревья и леса, наполненные дичью. Климат был более благоприятный и множество озер, питаемых чистыми речушками, покрывали Великую долину, где ныне находятся десять государств управляемых бертами.

В детстве я любил ходить к бабушке в Зимний сад. Разглядывать листочки деревьев, держал семена на ладошке, вдыхал аромат цветов. Семена и ростки этих деревьев собирались по всему Сендарину и за его пределами. Еще можно было встретить некоторые редкие деревья среди горных долин. Увидеть живое дерево считалось истинным чудом. У моей бабушки был целый сад чудес.

Днем и ночью у входа в сферопавильон дежурила охрана. За садом следил старый, но искусный садовник. Имени я его не помнил, только заостренную лысую макушку, шершавые руки в заусенцах и черные от земли ногти.

Бетти и Астру пропустили в сад без лишних вопросов, а вот Оскара попросили остаться за дверью, дабы мужчины не вмешивались в наши “женские разговоры” – именно так сказала Дарита.

Мы прошла к выложенной камнем площадке, на которой стояло два черных круглых столика, а вокруг благоухали розы. Странно было видеть такую красоту почти в начале зимы. Над столом спускались ветви ивы. Дерево напоминало мне поникшую старуху, которая опускала свои руки к земле от тяжести судьбы. На одной из грядок круглый год плодоносили кустики земляники и зеленели душистые травы. Фонтан с ключевой водой, вкус которой я помнил с раннего детства. В саду, под стеклянным куполом всегда было лето. Когда я был ребенком, я тоже жил под своеобразным колпаком и не совсем понимал всех тонкостей жизни.

– Адриана, ты задержалась, мы договаривались встретиться в четыре, помнишь? – сделала замечание Дарита. Пожилая дама подошла к столику быстрее нас с ней была её компаньонка.

– Долго думала, над тем, какие платья принято надевать в подобных случаях, – попытался выкрутиться я.

– Ложь, моя дорогая, – резко перебила бабуля. – Любая служанка во дворце знает, в чем обычно господа чаевничают. Если лжешь, хотя бы делай это умело.

Астра и Бетти устроились за одним круглым столиком присоединившись к мадам Светли. Я слышал, как они вели разговоры ни о чем. Хвалили Зимний сад и обсуждали последние веяния моды – веера с картинками.

– Ты понимаешь, что я тебя сюда не чай пить пригласила, – сказала бабуля и сделала глоток из тонкой фарфоровой чашки. – Ты маленькая лгунья, деточка. В твои годы я была серьёзнее и умнее.

Эти колкости мне сразу не понравились. Я ненароком поджал губы и это было сразу замечено Даритой.

– Ложь часть нашей жизни, не так ли, бабушка? К тому же вы сами не всегда правдивы.

– Иначе не выжить, деточка, – спокойно ответила она, хотя я ожидал от неё иной и более бурной реакции.

– Что вы хотели у меня спросить? – попытался я перейти к делу.

– Кто ты на самом деле, девочка? – Дарита поставила чашечку на блюдце и и теперь сверлила меня злобным взглядом, хотя с её уст не сходила улыбка.

От слова “девочка” меня бросило в жар.

– Дочь Люциуса Хаминга, – я даже не притронулась к чаю. – Мой отец об этом ясно сказал. Всем сказал.

– Слова-слова, иногда они имеют ценность, а иногда нет.

Из-за кустов роз вышли две вооруженные женщины и прямиком направились ко мне. Я вскочил со стула, опрокинув чашку с чаем и тарелку с пирожными, и хотел достать спрятанный небольшой нож. Нападение их было настолько неожиданным, что я не успел оказать должного сопротивления. Одна из них схватила меня и теперь крепко держала из под локти за спиной, вторая охранница нащупала нож у меня в чулке и конфисковала его.

Мои фрейлина завизжали, перепугавшись. Бетти хотела броситься ко мне, но я остановил её резким окликом. Не хватало еще, чтобы она пострадала.

– Закройте свои рты, – припугнула их Светли и достала из своей сумочки миниатюрный мушкет с золоченой росписью. – Здесь днело семейное и вам не следует вмешиваться.

– Бабушка, тебе не кажется, что ты обнаглела? – я пытался говорить как можно спокойнее, но голос предательски дрогнул. – Мой отец узнает об этом и тогда…

– Не называй меня так, пока я не буду уверена, что ты моя внучка, – перебила меня Дарита.

– Что ты собираешься делать? – я старался сохранять спокойствие, хотя мне это давалось все труднее. Боялся я не за себя, а за своих фрейлин, особенно за Бетти.

– Кое что выяснить наверняка. Если ты лгунья, я прикажу надеть на голову твоей Бетти мешок и задушу своими собственными руками! Потом, сделаю то же самое с тобой! Раздевайся, – спокойно заявила Дарита. Она была настолько спокойна, что я завидовал её выдержке.

Я виновато посмотрел на испуганное лицо Елизабет. Я не позволю ей страдать, чего бы мне это не стоило.

– Простите, бабушка, я не могу вас понять. Мы вроде не в терме или ваной комнате и я не ваш любовник. К тому же на этих платьях столько завязок, я сама не справлюсь. Объясните ваше страное желание.

– Помогите месьере раздеться, – приказала она охраницам. – И поживее, я не люблю ждать, меня это утомляет. Не стесняйся, деточка, тебе нечего бояться, если ты не лгунья. Но если ты мне солгала… – она посмотрела в сторону Бетти, – Кто-то может и не выйти из сада.

Я не мог понять, как моя нагота может помочь моей бабушке узнать какую-то правду. Но она могла помочь Бетти. От этого мне становилось не по себе. Я позволил охраницам снять с себя платье и подъюбник. И теперь стоял съежившись в одних панталонах, нижнем лифе и корсете.

Мои фрейлины притихли словно две мышки. Держались испуганно за руки и смотрели на Светли с мушкетом. С их стола на каменную дорожку капал разлитый из чашки от испуга Астрой чай. Они так перепугались, что не смели не то чтобы сказать что-то, а даже дышать.

Я сильно пожалел, что не взял с собой охрану и позволил Оскару остаться за пределами Зимнего сада.

Когда одна из охраниц добралась до моего корсета, бабуля остановила её. Подошла ко мне и сама стала расслаблять завязки. Я догадался, что она хочет раздеть меня практически полностью.

– А я вижу, бабушка, вам это нравится, – улыбнулся я, хотя мои губы немели от волнения.

– Ты не сильно и красива, – ответила бабуля. – Надеюсь, кроме слуг и меня тебя никто больше не раздевал?

Я вдруг понял, что она хотела увидеть и почувствовал, как похолодело моё лицо. У всех Хамингов есть особая примета, которая передается по наследству – родимые пятна или пятно около пупка. Родимое пятно у меня было и бабушка видела его не единожды. Ведь я вырос на её руках.

Когда корсет упал на землю и я остался в тоненьком лифе, который просвечивал грудь и панталонах, я откинул от себя руки Дариты и прикрыл грудь. Но охраницы схватили меня и крепко держали под локти, пока старая бертресса задирала лиф вверх оголяя мой живот. Я зажмурился от стыда и страха, которые мгновенно захватили меня целиком, представляя, как она брезгливо отвернется от меня, поняв, кто я на самом деле. В этот момент я испугался так, как не даже тогда, когда впервые услышал оглушающий выстрел пушки. Моё лицо вспотело и я невольно издал какой-то нелепый звук когда пальцы бертрессы прикоснулись к моему животу. Я невольно вспомнил, как мой собсвенный отец вот так же рассматривал меня, когда я превратился в девицу. Попытался вырваться. Охранницы еле справлялись со мной.

Бетти с волнением наблюдала за мной. У меня не было сомнений, Дарита могла сделать с ней что угодно и безнаказанно. Астра смотрела на все более равнодушно. Ей нечего было бояться. Дочь советника Мюля, Дарита тронуть не посмеет.

– Прекратите, – выкрикнул я. – Дайте мне одеться! Отдайте мою одежду! Берт Люциус узнает об этом, вам не сдобровать!

Дарита ощупала мою родинку, склонилась ниже к моему животу, хотя ее, как я помнил, мучил радикулит. Потом распрямилась. Лицо у неё слегка побледнело.

– У тебя необычное для девушки тело. И родинка, она в точь в точь как и у Адриана!

– Ты ненормальная старуха!

– Я не собираюсь тебя есть, только посмотрела, – бертресса отошла в сторону и глубоко задумалась, подала знак стражницам.

Они отпустили меня и я бросился собирать свою одежду, сгреб её в одну кучу и прижал к груди.

– Кто твоя мать?

– Она умерла. Я не помню, – я еще не разу себя не ощущал таким беспомощным.

– Мне нужно было знать наверняка! Убери оружие, – приказала она Светли голос её явно смягчился, – и помогите моей внучке одеться.

– Надеюсь, ты простишь меня, Адриана.

Светли извинилась перед моими фрейлинами и убрала мушкет. Притом сделано это было настолько изящно, словно она наступила кому-то на ногу, а не угрожала застрелить.

Мне помогли одеться и принесли свежие пирожные и чай. Я не притронулся к ним, поблагодарил бабушку за гостеприимство и вместе с фрейлинами покинул Зимний сад.

– Как прошло чаепитие? – поинтересовался Оскар, который все это время ждал у выхода и даже не подозревал о произошедшем.

– Никогда не верь женщинам, Оскар, – я был в бешенстве от того, что произошло. Взял за руку Бетти крепко сжал её. Осознание того, что я мог её потерять, наполнило меня страхом. – Нам нужна защита понадежнее.