Текст книги "Драконье Солнце(СИ)"

Автор книги: Варвара Мадоши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 26 страниц)

Единственное, за что я мог зацепиться – это порасспрашивать, не искал ли тут два дня назад работу некий молодой астролог… ростом чуть пониже меня, телосложения плотного, волосы светло-русые, глаза голубые (я знал, что он не назвался собственным именем: слухи о знаменитом Магистре Драконьего Солнца разнеслись далеко, и, объявись он тут, об этом бы говорили до сих пор – нам бы и расспрашивать не пришлось). Да-да, искал ваша светлость, еще как искал, и не один такой был… да кто ж их запоминает, тут всяких шарлатанов прет – пруд пруди! Гороскоп составить, и то не могут, а все туда же, в астрологи лезут… И все почти светловолосые, тут вам не Земля Басков, тут, простите, ваша светлость, ваш цвет волос скорее за редкость… Прощения просим, ваша светлость, а только не припомню… что, молоденький совсем парнишка?… Не знаю, может, и был, сопляков всяких тут тоже много вертится…

Наконец, мы получили что-то вроде зацепки: одна из торговок вспомнила, что некий симпатичный молодой человек, назвавшийся адептом Великого Искусства, нанялся в караван, уходящий по дороге на Мигарот. Вроде бы предсказывать им судьбу, спасать караван от сиюминутности бытия… ибо что под этим прекрасным небом более бренно, чем судьба торговца, ищущего свою ненадежную прибыль?

Этот след порадовал меня, как радует, наверное, взятый запах хорошего охотничьего пса. Дорога до Мигарота отсюда одна – и это значит, что никакого труда нам не составит настигнуть осторожных караванщиков и нашего скользкого друга! Это оттуда можно куда угодно: хоть вниз по Риту, до самого Ририна, хоть вверх, в Эмираты!

Однако моя спутница почему-то не обрадовалась. Обожгла меня взглядом из-под капюшона и сказала:

– Я бы на вашем месте, милорд, не говорила бы «ам», пока рябчик еще не на вертеле.

– Что такое?

– Предчувствие, – коротко сказала она. – И еще: духи говорят, что надо идти в сторону гор.

– А духи могут ошибаться? – спросил я ее.

Вия пожала плечами; видно было, что ей не слишком хотелось отвечать, но ответила она все-таки честно.

– Да, духи могут ошибаться. Они могут даже умышленно говорить неправду. Дело шамана – это понять, где правда, где вымысел. Мне кажется, что астролог Гаев не ходил никогда ни с каким караваном, и что он не стремился ни в какой Мигарот.

– Почему? – спросил я с законным удивлением. – Мигарот – крупный город, там есть университет, и гильдия Астрологов там тоже есть… и я знаю, что там живет как минимум с десяток магистров. Куда еще и идти нашему адепту, как не туда?

– Вот именно поэтому он не пойдет в Мигарот… – тихо проговорила Вия. Разговор этот велся на центральной площади, только здесь не было фонтана, как в Адвенте – всю ее занимал один рынок с крытыми киосками. Здесь было шумно, но Вия даже тихо умела говорить так, что я слышал каждое ее слово, не напрягая слуха. Или это я умел слушать? – В Мигарот, где солнце посылает первые лучи башням желтого мрамора, где ветер несет по мощеным улицам лепестки цветущих вишен… нет, в Мигарот он не пойдет. Духи говорят, что он ищет покоя и искупления, а Мигарот не подходит ни для того, ни для другого.

– Ты что, еще и стихи пишешь? – спросил я удивленно. – Почему вдруг так заговорила?

Вия ответила загадочно.

– С кем поведешься, милорд.

– Вы бывали в Мигароте, драгоценная госпожа? – спросил я без насмешки. Мне и впрямь было интересно узнать, бывала ли она в Мигароте, потому что сам я там никогда не был. Говорят, очень красивый город.

– В прошлой жизни, – уголок рта Вии Шварценвальде чуть дернулся, как будто она хотела улыбнуться, да передумала. – Ну что, когда едем, милорд?

Мне оставалось только изумленно качать головой. Покоя и искупления, надо же! Довольно странное стремление для парнишки на два года младше меня, обретшего славу, которая мне и не снилась! Или как раз потому – ничуть не странное?… Откуда-то же он нажил полную голову седины…

Чтобы настичь жертву, надо поставить себя на ее место, а этого-то я как раз и не мог сделать, потому что слишком плохо знал Райна Гаева. Вия же говорила так, как будто знала его очень хорошо. Духи подсказали?… Очень удобно, наверное, но я бы не хотел, чтобы мне помогали такие духи. Слишком много в этом мистики, слишком много божественности.

– Обойдем ярмарку еще раз, – твердо сказал я. – А потом решим.

Мы обошли ярмарку снова, но никаких сведений о Райне Гаеве это нам не добавило. Кто-то, правда, сказал нам о молоденьком астрологе, который взялся делать гороскоп дочери ростовщика, но оказался на поверку сущим шарлатаном: напредсказывал мол, всяких глупостей – все село потом сплетничало. Говорили, что потом он сбежал подобру-поздорову куда-то в сторону гор.

Ловкач Гаев вряд ли мог столь глупо провалиться, поэтому, хоть Вия и упорно твердила мне, что она против, я решил, что искать его надо все-таки на дороге к Мигароту. И мы с облегчением покинули деревенский базар, его сутолоку, пыль и толкотню, чтобы вернуться к колдобистой, мятой ленте дороги.

Вия Шварценвальде, увы, на роль хорошего собеседника никак не тянула. То есть если ей случалось заговорить, она говорила только по делу. Это не походило на стеснение простолюдинки рядом с аристократом (да ведь она сказала, что ее мать была из знатного северного рода) или юной девушки перед мужчиной, пусть даже своим спасителем, – казалось, она просто не находила нужным вести светскую беседу. Только и оставалось, что смотреть на путевые пейзажи, которые в этих краях разнообразием не баловали. Впрочем, чувствовать небо над головой я всегда люблю.

Зато моя спутница неожиданно оказалась кладезем познаний об окружающих нас лесах и полях. Вот за этим холмом есть родник – можно наполнить фляги для воды. А вон в той рощице – жертвенник местному богу, надо спешиться и хотя бы вина плеснуть, а то мало ли… Если пойти по этой тропинке, можно срезать путь – иначе дорога будет вилять, огибая крутые холмы. Ведь для купцов прокладывалась, не просто для путников.

Когда я спросил, откуда ей все это известно, Вия так же загадочно ответила:

– В прошлой жизни.

Однажды она обмолвилась о своем полном имени. Было это так.

В какой-то момент я заметил, что она очень неудобно поджимает ногу – ей мешал тюк с виолой. Я остановил Иллирику, спешился, и перевязал тюк так, чтобы ей было поудобнее.

– Что там, милорд, если не секрет? – спросила она. – Очень странная форма.

– Виуэла.

– Кажется, я слышала что-то похожее… – она чуть приподняла брови.

– Музыкальный инструмент… Что-то вроде пандорины. Или лютни, – сказал я. – Только играют не руками, а луком. У меня на родине была очень популярна на юге. А отец мой с юга. Сейчас большинство предпочитает лютню, но отец научил меня играть именно на виуэле, – я подумал, и добавил. – Но на лютне я тоже могу.

– Виуэла?… Я слышала о таком инструменте: виола.

– Так называют его на Островах.

– Совсем как имя.

– Какое имя?

– Мое имя, – это был первый раз, когда она улыбнулась. – Когда я выбирала себе имя, я не знала, что так зовут еще и музыкальный инструмент.

– Вы сами выбирали себе имя?

– Нет. Взяла в наследство, – она махнула рукой. – А! Не берите в голову! У каждого свой способ обзаводиться именем. Ваше, скажем, странное… в языке Княжеств я не знаю таких.

– Астериск? – теперь была моя очередь пожимать плечами. – «Звездный» на древнем языке. У родителей было поэтическое настроение.

– Да-а? – протянула Вия со странной интонацией. – А мне показалось, что Стар – сокращение совсем от другого…

По моей спине пробежал холодок. Духи нашептали?… Сама догадалась о чем-то?… Ну и Ормузд с ней. Пусть догадывается, сколько влезет.

Мы догнали караван вечером. Даже, как сказали бы некоторые, уже ночью: уже стемнело, и на небе появилась луна. Караванщики были благоразумными людьми: расположились лагерем чуть в стороне от дороги, в лесу. Либо постоялых дворов как раз на этом участке пути не было, либо они сочли ближайший разбойничьим гнездом.

Когда я уловил в прохладном вечернем воздухе запах костра, я спешился, велев Вии сидеть на лошади, и взял Иллирику под уздцы.

– Главное, молчи и ничего не говори, – сказал я шаманке. – И чтобы не случилось, не откидывай капюшон. Слава богу, этот гармаш надежно скрывает силуэт.

– О чем вы? – удивленно спросила она.

– Будешь моим младшим тяжело больным братом, – мрачно сказал я. – Ростом ты как раз с мальчишку. Торговцы испугаются, что болезнь заразна, и приближаться не будут. Главное голос не подавать.

– Слушаюсь и повинуюсь, – сказала Вия, и я чуть язык не проглотил от удивления – она что-то такое сделала со своим голосом, что он стал звучать немного иначе… вроде бы и не совсем, а так действительно за мальчишеский сойдет. По крайней мере, если бы я не знал, что это девушка, мог бы и ошибиться. – Дорогой брат, а вы уже придумали, чем я болен?

– А вот как раз это я и буду узнавать у нашего гениального астролога, – хмыкнул я.

Минут пять мы объезжали довольно высокий холм, заросший вереском… я решил, что это, наверное, чей-то курган: слишком уж правильной формы. Но кто, интересно, строит такие большие курганы?…

А потом я увидел торговцев.

Все было именно так, как я и думал. Они расположились на пятачке у подножия холма, который, видно, уже неоднократно использовался для привала: здесь было натоптано и умеренно намусорено, Как и положено, поставили фургоны и телеги в круг, в центре круга развели костер. Когда мы подошли, большая часть людей сидела вокруг костра. В основном, мужчины, разговаривают, шутят. Кто-то даже дергает струны лютни… о боги, вас много, вам так нравится измываться над людьми… выдерните кто-нибудь руки у этого бедолаги!

Еще на подходе меня встретила охрана – пара крепких молодых ребят, приблизительно моих ровесников, и один мужик постарше. Просто встретили, и проводили к костру довольно вежливо – даже назваться не попросили, когда я сказал, что иду с миром. На разбойника или даже разбойничьего подсыла я и впрямь не походил.

– Мир вам, – сказал я. – Прибылей в кошельки, убылей в рядах соперников.

– И вам мир, юный лорд, – сказал предводитель каравана с несколько натянутым дружелюбием. Кажется, он тоже был не из простых – во всяком случае, воротник его украшали кружева, а на боку болталась шпага… но торговцы, шляющиеся от города к городу, от страны к стране, от одних богов к другим часто не соблюдают регламентацию одежды, а без оружия им и вовсе нельзя. – Пусть ваш клинок не скучает в ножнах, и всегда возвращается в них.

– Притом желательно с помощью моей собственной руки, – улыбнулся я. – Спасибо за пожелание, водитель[26]26
  Водитель – имеется в виду водитель каравана.


[Закрыть]. Тебе желаю всегда благополучно возвращаться домой.

– Юный лорд кого-то ищет? – спросил предводитель каравана.

Отблески костра плясали по нему, и по его людям. Они, еще недавно оживленно переговаривавшиеся, даже веселившиеся, теперь напряженно молчали и явно ждали чего-то. Все-таки они меня опасались. Вооруженный одним легким мечом, серьезной угрозы я не представлял. Однако любой путник может оказаться кем угодно, даже и богом. Некоторые из них время от времени позволяют себе такие безвкусные шутки.

– Да, – сказал я. – Я ищу одного юного астролога. Говорят, ему нет равных в предсказании судьбы и определении болезней. Мой братишка тяжело болен. Его болезнь не заразна, но никто из лекарей пока не смог определить этот недуг. Я надеюсь, что прославленный астролог сумеет это сделать, если составит его гороскоп.

Люди расслабились. Люди беззаботно заулыбались. Люди запереглядывались.

– А, так толки этого хвастунишки успели добраться и до вас? – настороженность покинула предводителя каравана. – Нам он тоже все это на уши вешал. Мол, он грозный победитель драконов. Магистр, чуть ли не тот самый обладатель Драконьего Солнца. А цеховый знак у него воры украли. С нами напрашивался. Обещал проезд отработать.

– Ну и что? – спросил я.

– А ничего, – снова фыркнул предводитель каравана. – Отрабатывает. За лошадьми ходит. Астролог из него никакой, а помощник нашему коневоду ничего получился.

– А где ваш знаток лошадей?

– А спит. Умаялся за день. Во-он в том фургоне. Если, конечно, с Зубастой Марой не уединился. А где мальчишка – не знаю. Где-то тут… наверное. Далеко не уйдет.

Ох, непохоже на Райна Гаева ходить за лошадьми в каком-то караване! Но…всякое может быть. Если он решил, что безопаснее не выказывать своего мастерства…

Я представил себе, как буду разыскивать его в темноте, в круге фургонов и повозок, среди спящих и полусонных людей и лошадей – и мне стало ощутимо нехорошо.

– Позовите его немедленно! – тон мой был вежлив, но вельможен.

– Можно, отчего нельзя… – сказал какой-то толстый мужик. – Только зачем он вам? Говорим же, никакой из него астролог.

– А вот и посмотрим.

Водитель каравана хмыкнул. Мол, так уж и быть, отчего не уважить благородного?… Торговцы этих земель и караванщики по всему Континенту к голубым кровям особого пиетета не питают, однако и связываться остерегаются.

– Гай! – вдруг без предисловий крикнул предводитель каравана, ничуть не заботясь, что может разбудить спящих в фургонах и повозках. – Гай, бездельник, где тебя даймы носят!

И через несколько секунд заспанный, раздраженный голос протянул откуда-то из-за круга света:

– Ну здесь я, здесь… кто тревожит великого астролога?!

Это заявление было встречено взрывом смеха. Паренек появился в освещенном круге – точнее, его вытолкнули – и я сразу же понял, что это не Гаев. Нет, конечно, он был чуть пониже меня, и светловолосым… но на этом сходство кончалось. Гаев был широк в кости и крепок, этот – худощав. У Гаева волосы были аккуратно, коротко стрижены, как принято на Островах и в Империи. Волосы стоящего перед нами парня отросли почти до плеч, и он явно их не расчесывал вот уже несколько дней, не говоря о мытье. Глаза у него были не светлые – самые обыкновенные, карие. Лицо прыщавое. И, наконец, он был значительно старше. Пожалуй, старше даже, чем я, и уж подавно старше Магистра, победителя дракона, о чьей юности рассказывают самые неправдоподобные небылицы.

Вия была права. Нам следовало идти к горам.

У меня возникло желание плюнуть, развернуться и уехать. Однако я сдержал первый порыв. Этот субъект выдавал себя за Гаева… значит, может статься, что-то о нем знает. Обидно будет совсем ничего от него не добиться, потеряв уже столько времени.

– Я тревожу, – лениво, цедя слова сквозь зубы, произнес я самым аристократическим тоном из богатого набора своих интонаций. – Можешь ли ты определить болезнь моего брата?

Парень довольно неуклюже поклонился, но ответ его так и сочился наглостью:

– Благодарю, ваша светлость! Истинная астрологическая наука знает о людях все! Составив гороскоп вашего брата, я с легкостью определю, каким недугам он более подвержен, и смогу вычленить из них нужный. Когда вы желаете, чтобы я приступил к его составлению?

– Прямо сейчас, – ответил я. – Болезнь Симона, – черт, вылезло же имечко… ну и ладно, – не может ждать. Вот он, со мной, – я махнул рукой, показывая на неподвижно замершую за моей спиной Иллирику.

– Прямо?… – лже-Гаев стушевался. Очевидно, рассчитывал, что я отложу все это дело до утра, а там он за ночь сумеет сбежать. Или еще что придумает.

– А что? Сейчас ночь – самое подходящее время, чтобы наблюдать за звездами. Если мы поднимемся на вершину холма…

Это была ловушка. Я ни черта не смыслю в астрологии, но даже мне понятно, что, прежде чем составлять гороскоп, необходимо тщательно, до минуты[27]27
  Стар действительно ничего не смыслит в астрологии. До секунды.


[Закрыть] выяснить дату рождения твоего клиента, потом начать составлять расчеты, как именно звезды и планеты располагались на момент его рождения. Только баран, ничего не узнав о заказчике, попрется смотреть на небо.

То есть не баран, конечно. Баранам звезды до одного места. Вся беда с людьми в том, что они даже инстинктивной мудростью животных не обладают, а все туда же – мнят себя венцами творения. Какого творения? Чьего? Если находиться в плену нашей мифологии… богов много, и я ни за что не поверю, что тот же Зевс (старый слабоумный пьяница, если по правде) способен был когда-то сотворить что-то путное. Когда?… Когда он потрясал своими мужскими достоинствами над океанами чужого мира?…

Ах, простите, господа и дамы. Кажется, я увлекся, сказал слишком много и стал нескромен.

Вернемся же к нашему рассказу.

Не моргнув и глазом, авантюрист нагло ответил:

– Разумеется, ваша светлость! Если вам угодно, поднимемся на холм! Это самое подходящее место.

Я отметил – можно было заметить и раньше – насколько правильно он говорит. Нет, как бы то ни было, а какое-то образование он получил. Интересно, какое?

– Охотно.

Глава каравана переглянулся с сидящим справа от него человеком.

– Может быть, послать с вами моего человека? – спросил водитель каравана. – Фонарь подержать, все такое…

– В этом нет необходимости, – махнул я рукой.

Я понимал, о чем думает этот человек. Он размышлял, не разбойничий подсыл ли Гай. Если так, то, очень может статься, что за караваном крадутся его дружки-бандюганы, и, заманив меня на холм, Гай сдаст меня им в руки. Я, однако, был уверен, что это не так. Во-первых, любых разбойников мы с Вией заметили бы еще на подходе к каравану, во-вторых, деревьев на холме не росло – только вереск. Подняться на него незаметно было невозможно, а луна светила ярко, значит, там мне засады опасаться нечего. А уж этого хиляка я как-нибудь скручу. Я вооружен, у него оружия нет. К тому же, на моей стороне Вия.

Поддельный астролог нагнулся подобрать фонарь – я обратил внимание, какие скупые и точные у него движения. Может, он и хиляк, но реакция хорошая. Если и не доводилось участвовать в битвах, то как пить дать доводилось драпать.

Тем не менее, когда мы отходили от костра, я увидел, как водитель каравана обмолвился о чем-то со своим помощником, и за нами скользнули какие-то тени. Решил, значит, подстраховаться. Смерть мимоезжего щенка-аристократа ему совершенно не нужна, а парнишке он не доверяет. Ну и пусть их.

Мы поднимались на вершину. Я вел Иллирику в поводу, она время от времени фыркала. Вия горбилась на спине кобылы, словно слишком большой тюк с поклажей. Она послушно не двигалась и не произнесла ни слова с тех пор, как мы подошли к костру. У меня даже мелькнула мыслишка: и впрямь с ней что-то случилось.

Парень шел впереди меня, я нарочно старался не пускать его себе за спину. Предосторожность вовсе не лишняя. А когда тропа сошла на нет, и мы достигли вершины, я выпрямился во весь рост, глотая ночной воздух. На возвышенностях ветер всегда свежее. Тут же мы оказались где-то на уровне древесных вершин, так что под нами во все стороны разлилось курчавое лесное море, пенящееся в звездном свете редкими барашками бликов. Мы были не настолько высоко, чтобы я мог видеть змею дороги, разрезающую этот лес, но лента реки на западе стала мне заметной. А вот и горы, к которым мы идем – молчаливая, кажущаяся отсюда пологой гряда на горизонте.

Из нашего замка у побережья тоже были видны горы…

Тем временем астролог-самоучка начал возиться с фонарем.

– Что ты делаешь? – нарочито ленивым, насмешливым тоном произнес я. – Пытаешься осветить звезды?

– Ни в коем разе, мой господин, – откликнулся самозванец. – Мне нужно… посмотреть мои записи… ах, Ормузд раздери!

– Что такое?

– Вы не подержите? – он подошел ко мне вплотную, высоко подняв фонарь. – А то фитиль воском заплыл… Вы его подержите, а я почищу…

Это было так нелепо, что я чуть было не взял фонарь. И когда я протянул руку – просто повинуясь первому побуждению – самозванец сделал какой-то быстрый жест, и свеча внутри фонаря вспыхнула. Уж не знаю, как он умудрился, однако так случилось. Вспышка тепла и света была столь сильна, что у меня перед глазами на миг помутилось. Всего на миг – но этого хватило.

В тот же момент я почувствовал сильную боль в области живота. Вот поганец… печень… второй раз… ах-ххх он…

Ноги у меня ослабели моментально, я только начал вытаскивать Косу, но сил вонзить ее в мерзавца уже не оставалось. Как ни странно, слов выругаться тоже не было. Ну и идиот же я! Неужели теперь меня будет обводить вокруг пальца не только Гаев, но и всякие самозванцы?! Что ж, дураку – дурацкая смерть.

Ударив меня ножом, парень бросил или просто выпустил из рук фонарь – он упал на землю недалеко от меня, я видел, как медленно гаснет красная точка фитиля. Ужасно медленно. Красная точка… красная точка… как красная звезда низко-низко над горизонтом, которая растет и разбухает, становится красным солнцем, солнце заливает своим горячечным светом поля сражений, и…

Огонь!

И – гнев!

И – страсть!

И я, вечно молодой, смеющийся дух, лечу туда, в средоточие пульсирующей боли, чтобы наесться до сыта истекающим мясом, чтобы опустить холеные когтистые пальцы в чью-то кровь… смотрите-ка, моя собственная? Какая разница! Плоть, ставшая вместилищем бога, обретает толику бессмертия. Смех мой, презрительный и гордый, разносится над ночным лесом.

Вы думали, вы сумеете убить меня? Похитив, унизив, оболгав, обокрав, вы – думали?

Нет, правда?!

Ну что ж, ребята, вы здорово ошибались!

Я, Кевгестармель Юный, не сдаюсь!

…Красная точка на миг вспыхнула, перед тем как погаснуть. Это действительно курган… курган, в котором похоронены какие-то древние кости. Боги любят могильники – словно черви. Словно трупоеды…

Боги живут на чужих трупах…

Я сжал зубы, чувствуя, как путаются мысли в голове и теряются все до одной. Руки мои сжимали кинжал в собственном теле. Нет. Нет. Нет. Пусть трижды бежит убивший меня подонок – я не должен выпускать на волю то, что живет во мне. Не должен. Лучше честно умереть… Сам подставился. Не смог переиграть поднаторевшего в портовых кварталах ублюдка. Расслабился. Туда мне и дорога.

Если я выпущу бога наружу, отец никогда не простит меня.

– Ди Арси!

Кто это кричит? Кто знает мое имя?…

Чья-то рука ложится на мою собственную руку. Другая рука – на лоб. Сухие губы касаются моих губ, но это не поцелуй: в меня вливается холодная, вязкая тьма. Тьма, похожая на сухой песок в преисподней. Тьма льется в рот густой соленой жидкостью… я знаю этот вкус, я тысячи раз вкушал его на своих алтарях… Тьма звучит бубенцами.

Вия Шварценвальде. Шаманка.

Виола.

* * *

Я очнулся, и увидел, что по травинке ползет божья коровка. Такая маленькая, красно-черная. Эй, божья коровка, а какого ты бога?

Когда мы в детстве играли с братом и сестрой, у нас была считалочка:

 
Божья коровка, полети на небо,
Принеси нам хлеба,
Не простого, сладкого,
Со сдобною помадкою!
 

Неплохо было бы сейчас хлеба. Пусть даже самого что ни на есть простого, кислого ржаного, с жесткой, как у сухаря, коркой. Есть хочется – ужасно. Живот подводит так, как будто в нем дыру проделали.

Стойте, а ведь и впрямь – проделали!

Я рывком сел. Мое многострадальное туловище отозвалось болью, но поскольку болело везде, так сразу оценить ущерб не получалось. Посмотрел на руки. Ну точно: обе ладони в бурой, запекшейся крови. Ощупал себя. На камзоле – дыра, лоскут болтается. Под лоскутом – запекшаяся корка. Пошевелишься – болит. Стало быть, верхом ехать в ближайшие несколько дней будет тяжеловато.

Это что, очередной подарок от Кевгестармеля? Вроде того, который мне позволил выжить семь лет назад?

Но нет, в тот раз зажило без следа и сразу. В этот, похоже, останется шрам.

Агни!

Я сунул руку за пазуху, и облегченно вздохнул, нашарив знакомый пузырек. Вытащил его. Осмотрел. Вроде бы стекло цело… и внутри горит знакомая искорка… ну-ка…

Пробка у пузырька специально была тугая – чтобы случайно не выпала. Из-за этого ее не так-то просто было вытащить, когда действительно возникала нужда. Уфф, так ведь и зубы сломать можно… ну-ка…

– Стар! Как ты мог!

Здрасьте-пожалуйста… Не успела выскочить, и туда же!

Саламандра изящной огненной петлей изогнулась у меня на плече, обежала шею кругом.

– Нет, ну как ты мог! Почему до сих пор меня не выпустил?! А я так волновалась!

– Из-за чего, огонечек?

– Ты исчезал! Нет, ну ты правда исчезал! И приходил этот… противный… который меня плеткой…

Один из немногих недостатков Агни состоял в том, что она никогда и ни за что не запоминала людей, которые ей категорически не нравились. Или богов. Впрочем, недостаток оборачивался преимуществом: боги ее не запоминали тоже… В частности, Того она знала лишь по огненной плети, которую он обожал носить в своем прежнем воплощении.

Огненная-то саламандра огненная, но огонь ведь тоже разный бывает. Не все огненные существа между собой ладят.

– Ну теперь-то он ушел?

– Шаманка прогнала его.

– Шаманка?

– Да! Прогнала его и вылечила тебя! Я чувствовала ее даже сквозь стекло! Стар, кто она?! Она красивая?! Почему ты мне о ней ничего не рассказывал?!

– Ну тише, тише, маленькая. Не надо так ревновать. Она самая обыкновенная, просто хорошая шаманка… Не то чтобы совсем страшная, но далеко не красотка. Зато она нелюдимая и мрачная, ты в тысячу раз более приятная собеседница.

– Правда?

– Правда.

– Ну, хорошо… – сменила ящерка гнев на милость.

^{_{Анастасия Мазеина. Стар Ди Арси}}

Поглаживая Агни по алой бархатной спинке, я напряженно размышлял. Шаманка. Удержала Кевгестармеля. Лечила меня. Ну ничего себе…

Она поила меня своей кровью.

Или не поила?… Слышал я о таких техниках, когда чужой кровью лечат рану, но никогда не видел вживую… И уж подавно полной глупостью это звучало в отношении шаманов: шаману нельзя проливать кровь во время ритуала. Это разрывает границу между миром духов и миром людей, и может кончиться самым плачевным образом…

Тогда откуда я помню это?…

– Вот что, Агни, полезай-ка назад, – велел я ящерице. – Потом выпущу погулять еще.

– А? – удивленно спросила Агни. – Это еще почему?

– Потому! Незачем пока шаманке знать про тебя. И вообще, мало ли…

– Зануда, – фыркнула Агни, но все-таки послушалась. И то хлеб… Мне вообще было интересно: почему она выполняет мои приказы?… Почему считает меня хозяином?… Я никогда не слышал – и, что важнее, ни герцогиня, ни герцог, не слышали тоже – чтобы саламандры когда-либо уживались с людьми. А спрашивать у самой Агни я боялся – вдруг она задумается и, как следствие, одумается?…

Я поднялся на ноги. Осмотрелся.

Холм как холм. Сейчас, ранним утром, когда солнце только-только поднималось, он странным образом выглядел еще более пустым и неприветливым, чем ночью. Лес также курчавился вокруг странным зеленым шелковистым морем.

Рядом, с видом пресытившегося гурмана пощипывая мелкую травку, пробивающуюся между пучками вереска, паслась Иллирика. Кто-то – да шаманка, кто же еще – снял с нее тюки и аккуратно сложил рядом. Поверх тюков я с удивлением заметил коричневый гармаш и черную повязку, которой Вия закрывала нижнюю половину лица.

Значит, не сбежала совсем. И то хлеб.

Морщась от боли (кажется, шрам этот еще довольно долго будет причинять мне беспокойство), я навьючил Иллирику снова – и не надо так жалобно смотреть на меня, я знаю, что тебе не тяжело! – вскарабкался на нее… ох, Ормузд всех побери, ну и неприятно мне будет сегодня! – и направил ее с холма вниз.

Чтобы услышать призывное ржание еще одной лошади.

Чуть погодя, когда мы спустились ниже, я увидел между деревьями эту самую лошадь. Это был огромный черный жеребец. Он буквально танцевал на неширокой площадке, где вчера вечером горел костер: приплясывал, мотал черным шелковистым хвостом, вскидывал узкую морду с широко, хищно раздутыми бровями, заливисто ржал. Конь был, безусловно, красив – я залюбовался игрой мускулов под лоснящейся шкурой. Но вот нормален ли?…

А на нем, довольная, радостно улыбающаяся, восседала Вия. Она была без плаща и даже без сапог – сапоги я заметил прислоненные к дереву. Более того, она сидела на черном коне без седла и как-то умудрялась править им без поводьев. При этом у меня создавалось впечатление, что черный красавец повинуется каждому ее малейшему движению, если не мысли…

Я вдруг понял, что соврал Агни. Шаманка в этот момент показалась мне необыкновенно хорошенькой. Мужская одежда ей шла, подчеркивая фигуру, лицо было таким радостным и счастливым, что даже красная кожа казалась какой-то странной прихотью освещения – вроде как если бы только всходило солнце.

Иллирика отшатнулась, и мне пришлось успокаивающе погладить ее по шее. Явно поведение родича было столь же необъяснимым для нее, как и для меня.

Вия заметила нас. Улыбка ее тут же погасла, она наклонилась к уху жеребца, что-то ему шепнула. Конь немедленно прекратил свои выкрутасы, успокоился, и чинным шагом направился к Иллирике. Мне еле удалось удержать бедную кобылу на месте.

– Доброе утро, милорд, – сказала Вия. – Как вам спалось?

Вот теперь я совершенно точно сумел уловить в ее голосе иронию.

– Это что, твой способ сказать «я же говорила»?

Вия пожала плечами.

– Вы это сказали, не я… И все-таки, как ваша рана?

– Жить можно, – поморщился я. – Что с тем самозванцем?

– Убит, – коротко ответила Вия.

– Это ты его? – удивился я. – Но ты же…

– Не совсем, – покачала головой девушка. – Вы.

– То есть как? – я опешил. – Я…

– Тот, кто сидит в вас, – пояснила девушка. – Он…почти выбрался. Когда вы почти умерли. Тот… Гай… успел уже броситься бежать. Но за происходящем на холме наблюдали водитель каравана и один из его доверенных лиц. Они тоже ему не доверяли. Они задержали жулика. И тут его настигла смерть. Это… ну, для человеческого взгляда выглядело, наверное, как если бы он вдруг просто упал и тело его иссохлось и прахом рассыпалось, без всякой причины.

Надо понимать, для взгляда шаманки это выглядело иначе?…

– А ты где была?

– На холме, рядом с вами, милорд. Вы разве не помните?…

Я вспомнил поцелуй и вязкую тьму, вливавшуюся в меня…

– Смутно, – я потер лоб ладонью. – Ну и?

– А дальше ничего не было. Почти ничего. Водитель каравана перепугался – вся эта история была ему совершенно ни к чему. Он вернулся к костру и приказал всем купцам в срочном порядке собираться в путь. Они довольно быстро снялись и уехали. Только один конь у них взбесился, да так, что ни в какую не хотел уходить. Кусался и бил своего хозяина копытами. Они хотели его прирезать, но не могли подобраться. В конце концов конь порвал привязь и сбежал в лес. Они не стали за ним гнаться, уехали. А конь потом вернулся к холму. Я сумела с ним поладить.

– Да… – я поглядел на нее с неподдельным уважением. – У вас в северных горах все так умеют обращаться с лошадьми?

– У нас почти нет лошадей, – мотнула головой девушка.

– Тогда как же…

– У каждого есть свои маленькие секреты, милорд. Я не собираюсь расспрашивать о ваших. Нам надо только найти Драконье Солнце, и мы расстанемся.

Вия Шварценвальде смотрела мне прямо в глаза. Ну и бог с ней, в самом деле. В конце концов, она меня спасла. А могла бы и не спасать, и спокойно удрать на Иллирике, с моими деньгами в сумке. Что, рискнем довериться?