Текст книги "Драконье Солнце(СИ)"

Автор книги: Варвара Мадоши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 26 страниц)

Взгляд шаманки не изменился – остался таким же равнодушным. Может быть, я ошибся?… В конце концов, имя у нее типичное имперское, а в империи говорят не на лагарте, а на шпрахсте… Нет, все правильно: гули живут только в Карлитовых горах, а северной границей Империи вот уже три века является Митик, чтобы они там не думали по этому поводу. Так что если девушка умудрилась родиться полукровкой, произошло это, скорее всего, на правом берегу[23]23
  Митик – пограничная река. Исток ее находится в отрогах Карлитовых гор, но уже на территории Великой Шляхты. По правому берегу расположены земли т. н. «Полуночных племен» (на самом деле живущие там народы находятся на переходной стадии от соседской общины к настоящему государству), а уже за этими землями – Карлитовые горы. Стар предполагает, что Вия должна происходить, скорее всего, оттуда.


[Закрыть]. Возможно, она просто мне подыгрывает.

– Правильно, – сказал я снова на лагарте. – Не отвечай мне. Позволь мне связать тебя – так будет проще, чем драться с этими. Потом отпущу.

Она молчала. И вдруг глаза ее закатились, она завыла, и скорчилась на полу клетки, отчаянно скребя днище обломанными ногтями.

– Вот… – выругался лысый. – Никак помирает?

– Это я заговорил ее, – сказал я надменно. – В нашем роду не боятся диких зверей. Давайте-ка веревку.

В действительности, никакой уверенности я не испытывал. Я так и не понял, восприняла ли шаманка мои слова. Кто знает, может, с ней действительно случился припадок?

– Кусаться будет… – неуверенно произнес чернобородый. Кажется, не слишком-то его убедило разыгранное мною – нами? – представление. Спасибо, что лагарт он не знал. Я мог обратиться к шаманке и, скажем, на игиле – языке Островов. Но в здешние края частенько заплывали островные купцы, и местные, если и не знали игиль, то, уж по крайней мере, сумели бы отличить его на слух.

Веревку они мне все же дали. Чернобородый даже открыл дверь клетки, запертую на сложный засов, и тут же отскочил в сторону. Только тогда я заметил, что он слегка прихрамывал. Это у него давно, или только с поимки «зверушки»?… Шаманка явно сопротивлялась яростно. Как еще не убили…

Сейчас она, однако, не двигалась – валялась кулем на дне клетки. Я легко вытащил ее оттуда. Девушка казалась совсем невесомой: еще бы, неудивительно – кожа да кости, да при таком росточке!

Я, не особенно напрягаясь, смотал ей запястья, так же лодыжки, и примотал руки к туловищу. Возницы наблюдали за мной недоверчиво, еще и переглянулись. Очевидно, такое связывание показалось им недостаточным. Ну и пусть. Плевал я на них.

Оборванцы тоже решили, что это уже проблемы «благородного», как он будет дальше разбираться с дикаркой-зверенышем. А может быть, задумали еще немного последить за мной и поглядеть, не перегрызет ли шаманка мне горло. Тогда можно попробовать забрать «звереныша» обратно, да еще и вдоволь покопаться в моих седельных сумках…

Я перекинул шаманку через седло, сам вскочил сзади. Махнул рукой двоим – и пустил Иллирику вперед. Она и сама уже неловко переступала на месте, косилась на клетку, фыркала – от телеги пахло зверем. Понятное дело, лошади не любят медведей. И скорость она сразу набрала хорошую, несмотря на дополнительный груз.

Отгородившись от неспешно едущей телеги двумя холмами, я свернул в лес. Если верить плану местности, что в надежном кожаном футляре висел сейчас у меня на груди, ручей, возле которого мы распрощались с астрологом, приняв в себя несколько других родников, здесь подходил довольно близко к дороге. По сути, большак шел вдоль этого ручья, постепенно ширящегося и переходящегося в довольно солидную речку.

Я повернул Иллирику с дороги, и она послушно сошла с низкой насыпи в густой березовый подлесок, – к лесу она тоже привыкла, и он ее не пугал. Мягкая под травой и папоротником земля почти не давала шума, встречая лошадиные копыта. Скоро Мы сообща обнаружили тропу – не то звериную к водопою, не то все же человечью. А еще через какое-то время я услышал шум ручья.

Сам ручей, однако, встретился нам еще не очень скоро – в тихом лесу звуки разносились далеко. Я спешился и вел Иллирику в поводу, чтобы не цепляться головой за низко нависшие над тропой ветки. Шаманка все так и лежала поперек лошадиной спины, связанная, не подавая признаков жизни.

Наконец мы подошли к ручью. Он тек в дубраве, и трава по берегам была уже не такая густая – под ногами густым серо-бурым ковром лежали прошлогодние листья, время от времени нога в сапоге натыкалась на желудь. Было здесь и темнее: густые кроны загораживали солнце. Зато прямо в ручей вдавалась небольшой земляной мысок, еще и нависая над водой. Как раз зверю напиться.

Я снял шаманку с Иллирики, прикинул – посадить, положить… Вышло, что сажать: она открыла глаза и посмотрела на меня. Говорить не торопилась.

Я посадил ее на землю, прислонил спиной к ближайшему дубку, и начал развязывать – спасибо моей предусмотрительности, особого труда это не потребовало.

Шаманка все так же молчала. По уму ей полагалось бы спросить что-то типа того «Зачем ты меня спас?», но она не спросила. Либо не видела особого толку, либо понимала, почему. Пришлось первым спрашивать мне – не молчать же!

– Это как же тебя угораздило, Говорящая с Духами? – я спросил у нее на арейском. В этом языке слово «шаман» давно и прочно успело стать ругательным, поэтому пришлось его заменить.

И вдруг девушка досадливо поморщилось. Поистине, это было удивительно! Первый раз нормальная человеческая эмоция. А я уж было решил, что она вроде блаженной.

– Дура была потому что, – сказала она хмуро. – Один на меня напал в лесу – у этого самого ручья, ниже по течению. Я не стала с ним драться, решила, что проще убежать. А он меня, оказалось, гнал на второго.

Потом она спохватилась и добавила:

– Спасибо вам, милорд. Увы, мне нечем отблагодарить за добро.

– Так ты умеешь говорить, как нормальные люди? – восхитился я. – Вчера ты не была такой разговорчивой.

– Вчера я очень испугалась, – призналась девушка. Я уже закончил распутывать ее руки.

Как только руки освободились, она сразу пошла к ручью умываться – ну, женщина, она женщина и есть, какого бы цвета кожа у нее ни была. А потом попробовала расчесать пятерней волосы, но получилось плохо: этого добра у нее хватало, хотя, скажем, моя сестра ни за что не стала бы стричься по-мужски, выше плеч. Большинство мужчин, конечно, стригутся еще короче. Рыцари вообще предпочитают оставлять на голове едва щетинку – под шлем. Я, конечно, не рыцарь, но и я не люблю, когда волосы отрастают до такой степени, что их приходится подвязывать веревочками. Неудобно, в конце-то концов. А может быть, это она не сама так, а другой кто обкорнал?

– У вас есть гребень, милорд? – спросила она.

– И даже зеркальце, – улыбнулся я. – И я их, так и быть, тебе одолжу.

– Зеркало?… – она чуть поморгала глазами, и посмотрела на меня как будто даже слегка подозрительно. Ну еще бы. Зеркала – штука дорогая, не у всякой модницы они есть. А чтобы нашлось у мужчины, да еще чтобы он таскал его всюду с собой…

– Память, – коротко сказал я.

И полез во вьючную суму.

На самом деле, зеркальце в черепаховой оправе было никакой не памятью. Оно, действительно, принадлежало не мне – его дала мне миледи Аннабель. А для каких целей – расскажу в другой раз. Пока оно еще в назначенном качестве ни разу мне не пригодилось. А вот просто как зеркало – было дело, да…

Я бросил ей деревянный гребешок, и она принялась с шипением расчесываться, зло дергая черные пряди. Закончила довольно быстро, достала откуда-то из складок гармаша бечевку, и перевязала волосы по лбу. Более сложных причесок, хотя бы «конский хвост» она делать явно не собиралась.

– Почему вы не убили их? – спросила она, подняв на меня глаза.

– А что, должен был? – усмехнулся я.

– Вы должны были либо вообще проехать мимо, либо… но уж никак не давать им деньги. На благородного сеньора это не похоже. Тем более, что вы могли. У вас оружие, у вас навык, а они что?…

– Ну, не так уж я могуч, чтобы из-за своей прихоти рубить двоих. До этого мне ни замков, ни сокровищ не хватает. А полтора серебряных – невелика цена. Да и времени потерял меньше. Деньги добываются просто.

Дальше она не спрашивала.

…Нет, конечно, будь я не один, а будь нас целый отряд, мы могли бы до того запугать тех двоих, что они отдали бы и клетку, и телегу даром. Но один?… Не запугаешь. Только убивать. Да и то… сбежит один, и как бы чуть позже меня в лесу не подстерегли озлобленные крестьяне…

Это не говоря о том, что просто противно. Хотя, по мнению шаманки, люди, способные обращаться с разумным существом, как со зверем, наверняка заслуживают гибели.

– Отпустите меня?

– Отпущу, – кивнул я. – Шаманка Вия Шварценвальде. Только скажи мне, что ты собираешься делать дальше? Мили не прошла, сразу кому-то попалась…

– Не повезло, – только и сказала она. – Потом повезет больше.

– Так повезет, что тебя просто под ближайшей осиной закопают, – усмехнулся я.

– Осина – священное дерево, – огрызнулась девчонка. – Выйдет достойный обелиск.

Хорошо держалась, короче.

– А может, расскажешь, откуда ты такая взялась? – это я спросил уже на лагарте.

– А может быть, вы расскажете, милорд, зачем вам нужно Драконье Солнце? – спросила она тоже на лагарте. Говор у нее был незнакомый, не тот, которому учили меня, но понять было можно.

– Так значит, ты все слышала тогда? – спросил я уже на арейском. Не собираюсь соревноваться в знании языка, который для меня родной, а для нее – нет. Пусть уж оба будем в равных условиях.

– Не знаю, о чем, – сказала девушка. – Ничего я не слышала. Немного подумала. Право, это было несложно.

Потом чуть помолчала, и сказала тоном, в котором вдруг проскользнули нотки просителя:

– Милорд… хотите, я помогу вам добраться до этого амулета? А платой будет то, что вы позволите мне воспользоваться им один раз. Драконье Солнце повелевает временем, так что время вы не потеряете, если вам срочно…

Я удивленно моргнул – хотя, если героически, то полагалось бы прищуриться. Да уж, девушка-шаманка преподносила сюрприз за сюрпризом.

– Каким образом ты мне поможешь? – спросил я. – И зачем оно тебе нужно?

– Время повернуть, я же сказала. Зачем – это долгий разговор, – уклончиво произнесла она. – А каким образом… Вы ведь даже не знаете, куда пошел астролог. А я могу спросить духов, и они мне скажут.

Заявлено это было будничным тоном, как о самом обычном деле, и я удержался от реплики «Что ж они не сказали тебе, где подстерегает засада?» Может быть, и сказали, но обойти не удалось. Всякое бывает.

– Предположим, расспросы людей заменят разговоры с духами, – усмехнулся я. – По крайней мере, один раз я нашел Гаева таким образом. Найду и второй.

– О да, милорд, – она склонила голову жестом ложной покорности. – А сумеете ли снова отличить, не подсунет ли он вам фальшивку вместо Драконьего Солнца?

Я чуть было не заорал: «Откуда ты знаешь?!» Небось, снова скажет – «подумала и догадалась». Она поняла, что я спасал астролога из темницы не по великой дружбе, а корысти ради. Какая эта могла быть корысть – вычислить несложно, если она и впрямь знала Гаева. Или знала о Гаеве. Раз я отпустил его (да и ее) с миром – стало быть, получил то, что мне причиталось. А раз теперь гонюсь за ним, стало быть, был обманут в своих ожиданиях. Однако… что-то уж больно длинная цепочка рассуждений построилась, гениальные догадки одна к одной.

Встретившись со мной взглядом, шаманка произнесла:

– Я чувствовала, что Драконье Солнце – при нем. Не прикопано где-то в тайном месте, не спрятано, а именно у него. Когда мы встретились в крепости, я это поняла. А потом, когда вы меня разбудили там, у ручья… при вас его не было. Я сперва решила, что вы договаривались с астрологом о какой-то другой цене, но потом, когда увидела вас на дороге, подумала, что вы можете охотиться за Драконьим Солнцем. А когда вы так прореагировали на мой вопрос, я уже не сомневалась.

Я вычленил из ее речи главное.

– Так ты можешь чувствовать это Драконье Солнце?

– Не я, – коротко мотнула она головой, – гехерте-геест[24]24
  Geherte gheest – дух-хранитель по-голландски.


[Закрыть].

– Кто? – не понял я.

– Гехерте-геест. Дух-хранитель, – ответила девушка. – У некоторых шаманок есть такие. Мой бережет меня, как может и когда может.

– Не вижу я тут никакого духа!

Девушка только улыбнулась. И сказала:

– Мой дух обретает силу только ночью, да и вдалеке от родной земли он может не так много.

– И он, значит, может указать дорогу к Райну Гаеву?

– Может, – кивнула головой девушка. – Прошлой ночью дух сумел указать мне приблизительное направление. Этой ночью я хотела расспросить его поподробнее.

– Тебе обязательно ждать ночи?

– Не обязательно. Но так проще.

Я призадумался. И против воли вспомнил, как долго я выслеживал Гаева в прошлый раз – так долго, что в итоге пришлось ломиться в город, предназначенный герцогом для штурма! Неужели судьба будет насмехаться снова, и мне опять придется вести его до какого-нибудь малоприятного места, а потом следом за ним совать голову в пекло?… Ормузд всех раздери, почему Драконье Солнце не отобрал у дракона настоящий Магистр – умудренный опытом и убеленный сединами, старающийся лишний раз не покидать хлебное местечко при дворе какого-нибудь монарха?…

Ага, вопрос из разряда «И почему это трактиры бывают только при дороге, куда ни пойдешь?»

А еще во мне шевельнулось что-то вроде жалости. Смесь жалости с расчетливостью хуже, чем вино после виски: такого потом натворишь, что целый год будешь расхлебывать. Ясно, что стоит мне отправить эту малявку бродить самой по себе, как она немедленно огребет еще неприятностей, значит, придется брать ее с собой… а кроме того, вдруг еще удастся привести ее к Хендриксону?… Уж он-то не преминет рискнуть и укрыть шаманку, не побоится божьего гнева. Он мне как-то говорил, что охотнее всего заключил бы договор с Изгнанниками – попадись они ему в руки. Еще бы ему весьма пригодилась ведьма из адепток Древнего Искусства… за шаманками в Северные горы он меня, правда, пока не посылал. Очень может быть, что только пока.

То, что ей нужно Драконье Солнце – не беда. Если она и впрямь хочет им воспользоваться – почему бы и нет?… Разумеется, с разрешения герцогини Аннабель, потому что кто его знает, каким путем можно применить этот артефакт. Лично я судить не берусь, ибо ни хрена не понимаю в магических цацках. Если и впрямь никакого вреда не будет, то герцог с герцогиней вполне могут ей и разрешить. А почему нет?

– Предположим, я разрешу тебе… – задумчиво произнес я. – Откуда я буду знать, что ты не испортишь амулет?

– Вы не выглядите знатоком артефактов, милорд, – улыбнулась девушка. – Или я ошибаюсь?

Деликатный намек на то, что меня оставили в дураках. Ладно, стерпим. И впрямь ведь оставили.

– Не ошибаешься.

– Таким образом, раз уж вы взялись разыскивать этот артефакт, у вас непременно должны быть знакомые, вассалы или сеньоры, которые понимают в них больше. Иначе вам не было бы просто никакого смысла их разыскивать.

– Предположим, есть, – я кивнул.

– Мне не к спеху, – сказала Вия Шварценвальде. – Раз уж все равно время поворачивать… Поэтому пусть тот человек тщательно обследует Солнце и скажет, смогу ли я испортить или спрятать его, воспользовавшись один раз. Я немного понимаю в этом – он скажет, что ничего артефакту не будет. И тогда я воспользуюсь им, и навсегда исчезну из вашей жизни.

– Хм… – я потер подбородок. – А все-таки… что такого ты хочешь сотворить, шаманка?

– Зачем вам это знать? – она сразу словно ощетинилась, инстинктивно прижавшись спиной к древесному стволу. Я подумал, что ей, должно быть, холодно сидеть на влажной от ночного дождя земле.

– Затем. Мне нужно понять, что ты замышляешь, – сказал я довольно холодно.

Шаманка вздернула подбородок.

– Моя мать умерла родами, – четко сказала она. – Я хочу повернуть время, и сделать так, чтобы этого никогда не случилось. Вы можете это понять, милорд?

Я подумал о своей матери… живой и здоровой, но в страшном далеке от меня. И расстояние тут измерялось не столько милями, сколько… бог знает, чем. Несказанными словами, непродуманными мыслями, ненужным прошлым…

– Могу, – сказал я. – Я даю тебе слово, шаманка Вия Шварценвальде: если это никак не повредит талисману, и не послужит причиной, по которой я утрачу Драконье Солнце, я сделаю все, чтобы ты воспользовалась им по своему желанию.

Я произнес эти слова, и тут же с внутренней усмешкой подумал: ну что, дал слово?… А теперь будем ждать, когда же оно по закону подлости вывернется таким образом, чтобы достать самого тебя?… Хотя… вроде бы предусмотрел все. Или нет?…

5. Из потерянного дневника Гаева Р. Г.[25]25
  Гаева Р.Г. – да, на севере Шляхты, в отличие от реальной Польши, есть отчества. Соответственно, полное имя Райна – Гаев Райн Георгиевич.


[Закрыть]

В жизни всегда есть место подвигу. Но после подвига не всегда есть место жизни.

Народная мудрость

3022 год новой эры, 57 год от Рождества

Вчера я решил возобновить свой дневник. Мои вещи лежат в моей келье – как ни странно, сумка пострадала меньше, чем я. Но руки так дрожали, что это похвальное намерение выполнить не удалось. Правда, меня вывели погулять в сад. «Погулять» – чересчур сильное слово, тем не менее, я посидел на солнышке, закутавшись в теплую шаль. Сестра Анна говорит, что правой рукой я смогу владеть как следует, со временем и думать забуду, что там были раны. Однако шрамы останутся во множестве: не только на плечах, но и на спине, на груди… проехалось по мне здорово, конечно. Если бы не моя сверхъестественная везучесть, не остаться бы мне в живых, это точно.

В саду было хорошо. Он маленький: этот монастырь задуман больше как крепость, поэтому места в кольце его стен не так уж много. Садик служит и огородом: здесь растет много овощей, сестры сами работают в нем. Это называется «во славу Изиды».

Каменные стены здесь обвивает вьюнок. Сейчас, в начале весны, он как раз цветет: любо-дорого посмотреть. Над цветами вьются маленькие желто-коричневые бабочки. В Гаево их называли медушки. Как зовут здесь, понятия не имею… в общем-то, мне больше и делать нечего, кроме как наблюдать за ними. Вот странно – мне всего двенадцать лет, а я чувствую себя стариком. Наверное, это нормально, в таком-то состоянии души и тела…

Еще вчера, когда я сидел в саду, я видел печального человека в пурпурном сюрко. Сестра Анна сказала, что это король Саммерсонский. Он приехал сюда молиться о том, чтобы Изида избавила его от бесплодия. Говорят, у него было уже три жены, и всех он пережил: они умерли, так и не родив ему ребенка. На его месте я обеспокоился бы не заступничеством богини, а политическими соперниками: очевидно, есть таки у короля какой-нибудь ретивый двоюродный брат или племянник, который меньше всего желает появления преград между собой и престолом. Но это, конечно же, не мое дело. Тем не менее я начал прикидывать – просто со скуки, наверное – какие влияния планет могли бы определять подобную невезучесть. И чуть не рассмеялся. Да уж, Райн, ты еле-еле вытащил из могилы ту самую пресловутую «одну ногу», а все к прежнему лезешь! Неисправим, что сказать!

Ну да ладно. Раны заживут, и я отправлюсь в долгое путешествие на восток. Придется изрядно покружить, если я не хочу нарваться на неприятности, но, если повезет, до зимы я буду дома. Может быть, даже еще в начале осени. Признаться, мне страшно. Мне очень страшно. Как знать, что получилось у меня?… Кто выйдет мне навстречу: обрадованные моим возвращениям, но скорбящие о моей неудаче Рая с тетей Ванессой, или… или вся моя семья, радостная и счастливая?… Мне, кстати, только что пришло в голову: если в этой, новой реальности, порожденной Драконьим Солнцем, родители остались живы, у меня ведь за истекшее время могли появиться новые братики и сестрички! Это было бы забавно…

Но полно. Больше не буду писать так в дневнике: подобные мысли искушают судьбу. Тем более, мне не дают покоя еще последние слова дракона. Почему он смеялся, когда умирал?… Ну почему?… Хочется верить, что люди для драконов вообще смешнее некуда, но что если смеялся он надо мной?…

А, ладно. Если начнешь задумываться над побуждениями дракона, недолго и впрямь свихнуться и превратиться в блаженного. В конце концов, мне удалось же добиться того, что не получалось еще ни у кого в мире. Значит, дай бог, и пожать плоды своей удачи удастся…

Глава 4. Кровные родичи

1. Записки Аристократа

Нам пришлось еще потерять время, возвращаясь за бубном Вии – она заявила, что без него дальше не пойдет. Ладно, кто я такой, чтобы отказывать женщине в такой мелочи?…

Бубен обнаружился выше по течению того же ручья: оказывается, именно рядом с ним Вию и поймали. Когда она поняла, что ее неминуемо схватят, то зашвырнула бубен подальше, и он упал в густые заросли шиповника. Удивительно, как не разбился. Я уж думал: ну все, исцарапаюсь, пока буду лазить… нет, шаманка полезла сама. Не доверила. А когда вернулась, ни царапинки на ней не было. Как будто кусты перед ней сами расступились.

Я к ней очень тщательно присматривался. Двигается уверенно, одежда выглядит более или менее аккуратной – недолго в плену продержали?… Видал я, в какие лохмотья превращается одежда узников… Или держали ее в куда более приличных условиях, чем доводилось сиживать, скажем, мне.

Впрочем, когда я попал тогда в застенки, особенно рассиживаться мне не давали. Зато теперь свысока могу поглядывать даже на опоясанных рыцарей: немало песен поется о нескончаемых мытарствах бравых вояк, и о том, как высоко потом вознесла их судьба. Меня пока судьба никуда не вознесла, но, судя по количеству синяков и шишек, в перспективе, как минимум, графство и женитьба на королевской дочке.

Когда мы вернулись на дорогу, шаманка предусмотрительно прикрыла лицо маской, будто бы от пыли, и широким капюшоном. Было ясно, что девушка довольно долго странствует вдали от родной северной земли. Удивительно, что до сих пор умудрялась гулять относительно на свободе. Или для Вии Шварценвальде жизнь была чередой побегов?…

Она упоминала о каком-то наставнике, с которым странствовала вместе. Быть может, этот наставник защищал ее?… Тогда смерть показалась ему желанным отдыхом: у девчонки настоящий дар влипать в неприятности.

Шаманка сидела в седле позади меня, обхватив руками за талию. Я решил, что в ближайшем селе надо будет купить для нее лошадь или, может быть, осла – а то Иллирика будет чересчур уставать в дороге.

Дорога, кстати, была отличная. Перевалило за полдень, жара потихоньку стала спадать. А может, все дело было в том, что мы теперь ехали по лесу, и дающих тень ветвей хватало в избытке.

Леса я не боялся – во-первых, что я, не отмашусь от разбойников, или уж не ускачу на худой конец?… Во-вторых, края тут достаточно мирные… Что до диких зверей, то они сидят себе по чащобам, дрожат от страха перед людьми.

Думал я и о другом. Шаманка сказала, что она полукровка… Но ведь девушка ничем, кроме собственно цвета, не похожа на гуля. Те – высоченного роста, с ручищи до колен. Ладони – настоящие клешни, ступни – лопаты, зубы оскалены. Глаза – да, умнее, чем у животных, – яростные, пронзительно жестокие. Но ненависть и жестокость эти – не человеческие. Я встречался с гулями… я знаю. Более или менее. В точности-то не знает никто. Кто-то говорит, что красные чудовища – остатки древних племен, ранее наравне с людьми проживавших в Подлунном Мире, кто-то – ошибка, неудачные слуги новых богов. Гули часто совершают набеги на человеческие поселения, иногда похищают женщин. Но я никогда не слышал, чтобы кто-то из этих пленниц когда-то возвращался, и, уж подавно, никогда не слышал о полукровках. Да и откуда им взяться, если гули никогда не оставляют в живых попавшего к ним человека?

В лесу простучал дятел и затих – смутился, что ли?…

Я спросил:

– Послушай, Вия… ты говорила, что ты одна такая.

Она сразу поняла, что я имею в виду.

– Насколько я знаю.

Я молчал, не зная, как спросить. Как получилось, что она осталась в живых?… Я слышал, что очень часто гули похищали человеческих женщин. Но вот о том, чтобы эти женщины сбегали или иным каким способом возвращались к семье – нет, о таком не говорили.

– Мою мать похитили гули, – вдруг сказала Вия. Видимо, она решила расставить все точки над i, чтобы я больше не приставал к ней с расспросами. А может, ей просто захотелось хоть кому-то о себе рассказать – вряд ли ей часто выпадала такая возможность. – Она была дочерью главы нашего клана. Пять ее родных братьев и четверо двоюродных поклялись, что вернут ее. Они отправились в поход, и сумели отбить ее у гулей… Правда, вернулось только четверо из них…

Вия сделала паузу. Я подумал, что, должно быть, нелегко знать: твое рождение было оплачено шестью жизнями. Впрочем, наше рождение – рождение детей семейства Ди Арси – тоже случилось не просто так.

– Мать оказалась беременной. Еще она утратила рассудок. Когда шаман хотел избавить ее от ребенка, она вела себя, как дикая кошка, и никого не подпускала к себе, даже собственную мать и любимую младшую сестру. Спустя семь, а не девять месяцев, как положено, она родила, и умерла при родах, потому что ребенок был слишком большим, да еще и лежал неправильно.

Я не мог скосить глаз на Вию, потому что она сидела у меня за спиной, но помнил и так: росточку она совсем небольшого. Впрочем, кто его знает, этих младенцев…

– У ребенка была красная кожа, острые зубы от самого рождения, он щурил глаза и не плакал, а скулил, как собака. Это была я. Шаман хотел на всякий случай принести дитя в жертву духам, но младшая сестра покойной не дала. Ее звали Виола Шварценвальде. Она ухаживала за мной. Потом ей пришлось прятать меня от родни, потому что они хотели избавиться от меня. А когда мне было восемь лет, она умерла тоже. Мне пришлось уйти из дому. Отшельники горы Зубчатый Кинжал позже посвятили меня в шаманы. От них же я узнала о Драконьем Солнце. Тогда я спустилась с гор вниз, пересекла реку Гарм и отправилась к Вольным Городам, чтобы разузнать об астрологе Гаеве. Там я встретила странствующего лекаря, Эрнеста из Аламболя, который взял меня в ученицы и в помощницы.

– Он знал о твоем происхождении?

– Да.

– И не боялся?

– Чего, милорд?

– Того, что ты как-нибудь перегрызешь ему горло? – я спросил это с явственной насмешкой. Подумал: вполне может замкнуться, обидеться насмерть. Она ответила с таким же смешком:

– А вы не боитесь?

– Будь ты кровожадной, мне бы не пришлось спасать тебя два раза, – я чуть пришпорил Иллирику. Она плелась все медленнее и медленнее, хотя невеликий вес шаманки уж никак не мог столь пагубно сказаться на ее скорости. Саботировала она, вот что. – А ты даже ту парочку не покалечила. Хотя, сдается мне, драться умеешь. Шаманам запрещено проливать кровь?

– У каждого шамана есть свои обеты. Они отличаются от племени к племени, отличаются в зависимости от духов, которым служит шаман. У меня таких обетов нет. Но… вы правы. Я никого не убиваю. Никогда. Лучше сама умру.

Она сказала это таким твердым, непоколебимым тоном, что я даже слегка удивился.

– В святые метишь?

– Ничуть, милорд. Я не против убийства, как такового. Но я ни за что не буду убивать сама. Если я кого-то убиваю… мне плохо, милорд. Очень плохо. Так, что лучше бы я умерла сама. Это… такое вот наследство.

Мои брови сами собой поползли вверх. По меньшей мере странно, что кровь гулей-людоедов в этой девушке сыграла бы именно так. Мне не слишком в это верилось. Но… чего только в жизни не бывает.

Когда мы достигли развилки, я придержал поводья Иллирики (кобыла недовольно фыркнула: только что понукал, хозяин, и уже тормозишь! Ты давай, определись с чем-нибудь одним!)

– Ну что, на север, драгоценная госпожа Шварценвальде? – мягко спросил я. – К Армизону?

Армизон – это был очень крупный город. Крупный город, крупный порт, множество власть имущих. Будь я астрологом, потерявшим весь свой багаж, я бы направился именно туда. Там очень легко найти себе заработок. Там же есть и отделение Гильдии Астрологов – самой, пожалуй, странной Гильдии под этим небом.

– Нет, – моя спутница покачала головой. – Духи говорят мне, что он пошел не на север. Он пошел на юг. Точнее, на юго-восток.

– На юго-востоке? – я был удивлен. В той стороне нет практически ничего, только маленькие деревушки, да холмы, которые перетекают потом в горы. Над горами летают орлы и стервятники, а за горами… За горами – Радужные Княжества.

Пограничные горы были невелики – снег на вершинах таял к середине лета – но труднопроходимы. Самый невысокий и широкий перевал, который чаще всего и используют путешественники, тоже находился около Армизона и назывался Абентойер… из чего вы можете заключить, что приключений купцам хватало и там. На востоке есть еще один перевал, он называется Перевал Собаки, но, насколько я помнил, снег там не таял до конца восьмого месяца. Зачем туда Гаева понесло?…

Погодите… он мне что-то говорил насчет того, что хочет пересечь горы. Но это же глупо, черт побери – делать то, о чем ты оповестил своего потенциального преследователя! Правда… быть может, он хотел запутать меня: сделать вид, что собирается пересечь горы по перевалу Собаки, а сам направляется вовсе даже в Мигарот?…

А, впрочем, чтобы понять, что заставляет астролога делать то или это, надо самому быть астрологом. Они-то сверяют судьбу по звездам, а звезды свои тайны непосвященным не раскрывают. Поэтому соревноваться с ними в хитрости – дело безнадежное. Брать нужно другим. Например, разумом и упорством.

– Вы уверены, леди? – спросил я у Вии Шварценвальде.

– А вы, милорд, уверены ли в руке своей, когда она наносит удар? – слова были насмешливыми, но голос – серьезным.

Я не стал выворачивать шею, чтобы попытаться увидеть ее лицо. Раз она уверена – значит, уверена.

Плохо, правда, что астролог имеет день форы. Но в южном направлении он вряд ли сумеет разжиться конем. А значит мы, пусть даже вдвоем на Иллирике, живо его нагоним.

Через час или около того мы подъехали к первой деревне. Расспросы сразу дали положительный результат: все запомнили молодого светловолосого паренька с очень светлыми глазами, который проходил через деревню утром прошлого дня. Весьма приметная личность: без лошади, без денег и без оружия, но одежда добротная, и плащ расшит знаками зодиака. Он оставил этот самый роскошный плащ одной из местных жительниц, взамен выторговав у нее шерстяной гармаш и еды в дорогу. Нам даже сказали, что один из крестьян подвез его до ближайшей ярмарки… нет, сударь, поговорить с этим крестьянином нельзя, уехал к куму в Адвент. Там сейчас герцог продовольствие закупает, выгодно очень можно продать…

Молодец, шаманка! Правильно указала путь. Стало быть, что-то есть в силах, тебе подвластных… Или это ты подвластна неким силам?… Скорее всего, последнее. Иначе в нашем мире почти уже и не бывает.

Следующее село – мы достигли его уже после обеда – оказалось гораздо больше. Здесь даже была ярмарка. И вот тут мы след Райна Гаева потеряли. Без приметного плаща он стал похож на отпрыска не то бедной дворянской, не то богатой купеческой фамилии, соответственно, совершенно теряясь в толпе. Светлые глаза?… Да, это примета, но не такая уж значимая. Вот если бы у него был горбатый нос с бородавкой…