Текст книги "Драконье Солнце(СИ)"

Автор книги: Варвара Мадоши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 26 страниц)

Варвара Мадоши
Драконье Солнце

 
Где мне нужда, там тропы,
Где мне ночлег – там куща,
Где усну – бузина-калина
И темней и гуще.
 
 
А из какой деревни
Буду я родом завтра,
В сущности, и не важно
Не страшно и не напряжно.
 

Башня Rowan. «Бузина»

 
Они ни во что не верят
И никогда не плачут:
Бог, открывающий двери,
Ангел, приносящий удачу…
 

И. Калинников. «Приносящий удачу»

Начал никогда не бывает. Ничего нового не бывает. Все повторяется, повторялось и будет повторяться. О чем вы говорите, господа?… Меня и самой-то нет…

* * *

Новую песню слышать страшно. Миг после начала первого звука – и сердце падает в пустоту, потому что понятия не имеет, не угостят ли его сейчас отравой. Потом приноравливаешься, втягиваешься в ритм, но миг между тем, как музыкант прикасается к инструменту, и началом музыки, похож на смерть.

Ничего не меняется от того, что ты сам музыкант.

Остается только усмехнуться и шагнуть вперед – потому что иначе с тобой все кончено.

* * *

Когда открываешь книгу – всегда страшно. Гладишь руками обложку, понятия не имеешь, что за ней, вдыхаешь суховатый пыльный запах пергамента, и чувствуешь прикосновение неведомого, прекрасно осознавая, что неведомое может оказаться кошмаром. Начало чтения – прыжок с обрыва вниз головой, кто знает, может быть, на скалы.

Кто знает – может быть, в полет?…

Если это смерть, то такая разновидность смерти мне нравится.

Часть I

3025 год новой эры

Варвара Мадоши, Ольга Эдо. Карта Коронованного Быка

Глава 1. Девушка на башне

И тут огромное, великолепное чувство охватило меня. Жить! Я был ранен, я знал, что они добьют меня. Так нет же! Жить!

В. Каверин. «Два капитана»

1. Записки Астролога

Великое искусство состоит из трех «А». Астрология, алхимия и артистизм. Лишь первые два официально признаны гильдией магистров. Но незаменимо единственно третье, которое заключается, по преимуществу, в том, чтобы «сделать морду кирпичом и сбежать, когда первые два дают сбои». Это я дословно цитирую запись в дневнике отца. Отец мой был известен, пока один из нанимателей не приказал переломать ему ноги-руки и выбросить шарлатана за городские ворота.

Обычно я говорю сам себе, подсчитывая финансы после очередной халтурки, что с алхимией у меня дела обстоят неплохо, с астрологией – хорошо, ну а в искусстве в нужный момент с достоинством удалиться мне и вовсе нет равных. Однако последние события дали повод сие мнение пересмотреть.

Эх… будь я таким мастером изворотливости, каким тщусь себя представить, разве стоял бы я тут, на стене осажденного города?… И разве дышал бы мне в затылок бургомистр Фернан, вот уже пять дней ждущий чуда, которое я бессилен ему предоставить? Разве угрожала бы мне смерть как от разочарованных ноблей[1]1
  Нобли (от лат. nobel – благородный) – наиболее влиятельные горожане, члены городского совета, избирают из своей среды бургомистра. В Адвенте их 12, бургомистр – тринадцатый (стоит заметить, что 13 в этом мире не является несчастливым числом, потому что Тайной Вечери никогда не было)


[Закрыть], так и от отборнейших войск бравого герцога Хендриксона, рыцаря Оливы?

Запел олифант[2]2
  Олифант – огромный рог из слоновой кости. Использовался знатными сеньорами, чтобы подавать сигналы в сражении.


[Закрыть]. Чистый, низкий и вибрирующий звук понесся над равниной, разрывая тонкую завесу серого тумана. Внизу наверное, разворачивали знамена охрипшие сотники, а десятники пытались выстроить людей в какое-то подобие ровных линий… попробуйте сделать это, когда столько народа не выспалось, с похмелья, да еще и туман препаскуднейший, и латы покрываются капельками влаги, а кожаные штаны отсыревают! В общем, не позавидуешь нападающим… Нам, конечно, тоже не позавидуешь. Особенно мне.

– Рыбка утку спросила: вернется ль вода, что вчера утекла?… Если да, то когда? И ответила утка: когда нас зажарят, разрешит все вопросы сковорода![3]3
  Здесь и далее Райн цитирует Омара Хайяма.


[Закрыть] – проговорил я вполголоса.

– Что вы сказали, господин Гаев? – это прозвучало почти подобострастно.

– Я хотел сказать, что обстановка очень тревожная, – произнес я, для пущей важности кутаясь в мой расшитый знаками Зодиака черный плащ. Форменная одежда – своеобразный способ отгородиться от мира и придать самым обыкновенным своим действиям некий оккультный смысл, если вы понимаете, о чем я. А чего мне сейчас не хватает – так это именно оккультного смысла.

Другой символ – позолоченная медаль на широкой цепи, выполненная в виде стилизованного солнечного лика, – висела у меня на груди, и изрядно холодила даже через сюрко[4]4
  Сюрко – род одежды, похож на камзол без рукавов; котта – длинная (до середины голени или даже до икр) верхняя одежда с рукавами. Сюрко носился поверх котты в походах или путешествиях.


[Закрыть]. Я весьма сожалел, что не мог оставить ее в своей комнате, прежде чем подниматься сюда, однако перед бургомистром и ноблями приходилось держать марку – я появлялся только со всеми регалиями.

Блямба называлась Драконье Солнце, однако рожа, нанесенная на нем чеканкой, на драконью никак не походила – человеческая, и весьма ехидно ухмыляющаяся при том.

– Обстановка очень тревожная, – повторил я, собираясь с мыслями. – Насколько я могу видеть, восход солнца сегодня пришелся несколько раньше, чем обычно в это время года. О, буквально на секунду, но тем не менее… и именно в середине шестого месяца… – (чушь это все собачья, великое светило никогда не нарушает расписание). – Учитывая, что луна вчера взошла еще до того, как солнце село, и принимая во внимание то, что Сатурн проходит сейчас так называемую «ось катастроф»…

– Тем не менее, вы должны что-то сделать!

Бургомистр Фернан – высокий грузный тип. Впрочем, я не стал бы обманываться его тучностью: говорят, в молодости он был простым приказчиком, и самолично помогал портовым грузчикам. При разгрузке, при разгрузке помогал, а не в борделях… хотя, в борделях, надо полагать, тоже. Руки у него здоровенные, в твердых мозолях, на тыльной стороне ладоней – жесткие черные волосы. Выходить против такого в рукопашной – удовольствие маленькое.

– Я и не отказываюсь, – я старался, чтобы голос мой звучал как можно мягче и убедительней. – Я стараюсь, но это совсем не просто. Звезды, увы, не благоприятствуют несчастному Адвенту. Но все же положение Марса в Козероге оставляет вам некоторую надежду. Если мне удастся воспользоваться ею и повлиять на события должным образом до летнего солнцестояния…

До летнего солнцестояния – неделя. За это время уж точно либо Адвент будет взят, либо бургомистр потеряет терпение, и устроит «колдуну» – то есть мне – показательную казнь при всем честном народе. Вот, видно, уже сейчас еле от этого удерживается. Рожа кра-асная… С такой комплекцией лично я опасался бы апоплексического удара.

– Если вы ничего не сделаете, – мрачным шепотом произнес бургомистр, – город обречен.

– Я – магистр! – я гордо вскинул подбородок. Корчить из себя самодовольного хлыща – удовольствие маленькое, но одно преимущество есть: если вскидываешь голову и распрямляешь плечи, кажешься выше ростом. – Если вы сомневаетесь в моих профессиональных способностях… – я позволил фразе многозначительно повиснуть в воздухе.

– Не сомневаюсь, нет, конечно же! Только и вы меня поймите. Если вы ничего не сделаете, придется мне вас казнить.

Угроза бургомистра меня не испугала. За пять дней можно привыкнуть ко многому, а привычка убивает страх.

…Началось ведь все просто: Фернан, услышав, что в городе остановился знаменитый Магистр Драконьего Солнца (сам виноват, не нужно было высовываться с правильными толкованиями… что стоило ошибиться… ну жалко стало старика, но ведь если немножко…), пригласил меня к себе на аудиенцию и попросил всего лишь отрегулировать часы на городской башне. Часы, и верно, шли не точно, но не успел я приняться за вычисление истинного небесного времени, как стало известно о наступлении Хендриксона.

Надо, пожалуй, пояснить в нескольких словах, кто был герцог Хендриксон… Адвент принадлежит к так называемому Риринскому краю – область у побережья и вдоль нижнего и среднего течения Великого Рита, причем большая часть расположена на левом берегу. Торговля здесь испокон веку шла и с югом, и с севером, и с Островами. Бывало, что местные сеньоры ходили на Острова войной и захватывали там земли, бывало, отчаянные головы с Островов обзаводились поместьями на континенте. Предки Хендриксона происходили с Континента, но уже несколько поколений жили в основном на Островах. Им когда-то принадлежали земли, где стоял Адвент. Соответственно, именно они собирали с города подати. При деде нынешнего герцога граждане Адвента от этой повинности откупились, и получили диплом на вечные времена: Паулу Хендриксону, пятому герцогу, тогда срочно требовались деньги для политического союза. Сын его, отец теперешнего повелителя изрядного куска Островов, был тем еще пьяницей, и окончательно утратил связь со своими уже набравшими немало воли материковыми владениями. Тем более, в то время случилось так, что смертные убили бога, владычествующего над этими местами… но тссс, об этом нельзя говорить вслух, да еще и днем!

Так или иначе, но предыдущий герцог изрядно подрастерял земель. Теперь же его сын, наплевав на волю богов и привычки людей, восстанавливал утраченное. Начал он семь лет назад с феода на Островах, уже до половины захваченного алчными соседями – а теперь вот и до континента добрался. Молва о Рыцаре Оливы успела разойтись далеко.

Вот тут я в очередной раз проклял свою лень – что бы мне стоило день выделить и составить хотя бы схематичный мунданный гороскоп для города, в котором я, как ни крути, застрял больше, чем на неделю! Однако обстановка в здешних краях была спокойная: крестьяне пахали и сеяли, купцы торговали всем подряд, сеньоры пили и развлекались в замках, ограничивая интриги междусобойными кружками, богов удовлетворяли подношения на храмовых алтарях… в общем, ничего не предвещало беды, как принято говорить. А составить полноценный гороскоп – дело весьма хлопотное и долгое. Если делать это для каждого места, куда тебя заносит в странствиях, всей жизни не хватит (еще и поэтому настоящих странствующих астрологов не бывает – я единственный). Так что я махнул на это рукой.

Естественно, убраться из Адвента вовремя с авансом я не успел – уж не везет, так не везет – и меня, что называется, скрутили по рукам и ногам. Еще точнее – заперли под охраной в Ратуше, предложив немудрящий выбор: либо я «силой Великого Искусства» отправляю герцогскую армию в тартарары, либо меня отправляют на стену в первый ряд обороны в качестве простого копейщика. Без кольчуги: кольчуги нынче дороги.

– Будьте уверены, – произнес я с апломбом. – Если положение Марса изменится до Летнего солнцестояния – а оно изменится, уж доверьтесь моему опыту, – войска герцога не войдут в город.

– Я рассчитываю на вас, – произнес бургомистр, поглядывая на меня хмуро.

Интересно, сколько еще мне удастся прикармливать его баснями? По всему видно, недолго…

Всем известно, что истинные астрологи, особенно магистры, умеют творить чудеса. А истинные астрологи и магистры – такие, как я, – знают, что чудес не бывает. Бывают хорошо рассчитанные шансы. На сей раз меня позвали слишком поздно – у славного города Адвента шансов уже не было. Однако стоит мне признаться в этом – и шансов не будет у меня.

А так… надо тянуть время. Когда Хендриксон войдет в город, все может повернуться по-разному. Я спасусь, если верно прочту подсказки звезд. Ибо звезды дают выход всегда, а судьбы людей обладают гораздо меньшей инерцией, чем судьбы городов.

Олифант пропел второй раз. Словно по сигналу, вдруг стало светлее, как то бывает на восходе. Туман сделался золотым, лучи солнца заиграли в нем, словно струны под пальцами искусного жонглера[5]5
  Жонглер (фр. jaunglear) – странствующий певец, сказитель, музыкант или актер. Как правило, путешествовали не в одиночку, а «творческими коллективами». Во Франции жонглерами называли преимущественно тех, кто исполнял героические сказания, аккомпанируя на виоле, позднее это название распространилось на всех комедиантов.


[Закрыть]. Один из лучников впереди меня прерывисто вздохнул, кто-то ругнулся. Другой сказал ему: «Тише ты! Фрейя слышит!»

Сейчас трубачи под стенами замка последний раз вскинут к губам громадные трубы из слоновой кости, войска внизу придут в движение, и битва начнется. Говорят, именно в олифанты затрубят Изгнанники, когда настанет Судный Час богов… Впрочем, сами боги считают Судный Час ересью, и нещадно карают за его упоминание.

Рядом с нами возник начальник стражи.

– Господин, – обратился он к бургомистру, – вам надо уйти отсюда.

– Да, – сказал бургомистр, – да… – он покачивался с носка на пятку, будто в рассеянности, не зная, что делать.

Потом Фернан обернулся ко мне и сказал:

– Если что, смерть моих людей – на вашей совести. Господин Гаев.

Мне показалось, что он проглотил непочтительное «мальчик».

Подул ветер, взъерошил мои волосы – все прочие здесь были в головных уборах. Унес последние клочья тумана.

Я знал, что внизу, под стеной, есть еще первая линия стен, чуть ниже второй, а за нею ров… Однако укреплений я не видел – угол обзора не тот.

Зато я видел три огромные башни, которые величаво возвышались на позициях Хендриксона – очевидно, подошли ночью, потому что вчера о них не говорили. Время боевых башен пока не настало: ров наступавшие еще не засыпали. Как только им это удастся, башни величаво тронутся в путь по полю, натужно скрипя всеми частями своей дьявольской конструкции. А когда их подвезут к стене, на башни взберутся охочие до славы и не боящиеся смерти рыцари – и сойдутся в рукопашной с защитниками стен.

Говорят, что герцог Хендриксон провидец. Он знает, куда нанести решающий удар. И говорят, что он никогда не делает ошибок. А еще говорят, что у него хвост и копыта, а лунными ночами они с женой летают на ведьмин шабаш.

По мне так пусть хоть залетаются.

В любом случае, нужен ум, гораздо искушеннее моего, чтобы понять, как спасти Адвент. Мне это не по силам. Главное, продолжать делать вид, что я по горло занят спасением города. И побольше времени проводить ночами на крыше бургомистерского особняка. На самом деле наблюдения за звездами не так уж и нужны сведущему в математике, ибо пути небесных светил неизменны из года в год. Однако заполуночные бдения с тетрадью, пером и походной чернильницей наперевес выглядят впечатляюще для невежд.

– Я увидел все, что хотел, – сумрачно сказал я. – Мне пора вернуться к себе и приступить к расчетам.

Когда мы с бургомистром начали спускаться со стены, олифант пропел в третий раз.

2. Записки Безымянной

Ее вели по ступеням вверх, туда, где свет. Лестница была сухой и серой, края ступенек выщерблены.

Неудобная юбка мешала идти. Они с тем же успехом могли связать девушку по рукам и ногам, превратить в этакий клубок из веревочек. Впрочем, блио[6]6
  Блио – род женской одежды, предшественник платья. Фактически, длинная узкая рубашка с длинными и широкими (иногда узкими) рукавами, иногда кроилась из двух кусков: юбки и лифа. Ее носили принадлежавшие к верхним классам, а также в раннее средневековье – артистки, ибо их наряды первоначально имитировали одежды благородных.


[Закрыть] в полтора раза длиннее ее роста вполне хватило.

А у стражника, который идет слева с обнаженным мечом, на подбородке бородавка. А у второго, справа, капуста в бороде запуталась. Во дворе холодно. Зябкая сырость моментально прохватила сквозь тонкую ткань. Девушка выпрямилась, слабо надеясь, что это выглядит как гордый жест, а не судорога. Бубен, привешенный к поясу, глухо загудел, три бубенца звякнули.

Бубен шамана не должен петь вне ритуала. Прости, друг. Потерпи, ладно?

Она подняла голову. Ну конечно. Туман. Все еще утренний туман. Неба до сих пор не видно.

Внутри волком выла тоска по небу.

Потом она отвела глаза – и увидела.

Он медленно спускался по лестнице со стены. Медленно, потому что впереди шел бургомистр, который тщательно выверял каждый свой шаг. Ступени, что ведут с башни, обгрызены временем не менее тех, из темницы во двор. Он – мальчик-астролог. Паренек лет пятнадцати, среднего роста (по общепризнанным меркам, для нее он был лишь чуть менее великанистый, чем все прочие великаны), полноватый. Светло-русые волосы, загорелое лицо.

А еще он улыбался.

Ну не идиот ли?

3. Записки Астролога

Хладнокровие девушки вызывало уважение. Она шла по двору, в сопровождении трех конвоиров (двое по бокам, один позади) путаясь в слишком длинном сиреневом блио явно с чужого плеча. Рукава, тоже чересчур длинные, без прорезей, связаны за спиной, стягивая руки. Ее голова была на восточный манер замотана платком, так, что оставались видны только глаза и пряди черной челки. Прокаженная?… Нет, ее бы давно выставили из города, армия там, не армия. Прокаженная из высокопоставленной семьи?… Нет, даже и так – тогда бы ее прятали взаперти, и, подавно, не выводили бы среди бела дня.

Она была небольшого роста, очень худенькая – совсем молодая, наверное. Может быть даже, моя ровесница.

Кто вы, сударыня? Куда вас ведут?

Ступеньки под ногами кончились. Мы стояли на небольшом мощеном пространстве между стеной и арсеналом. Бегуны, которые расположились было отдыхать на сваленных у стены бочках, подскочили и выразили готовность немедленно подхватить на плечи паланкины – как только мы с бургомистром в них усядемся. Так же точно встрепенулась и стража сопровождения.

Я, впрочем, не торопился.

Здесь пахло камнем, лошадиным навозом и свежей травой, пробившейся между каменных плит. На деревню похоже. В моей комнате в личном особняке бургомистра – в хорошо охраняемом личном особняке бургомистра – пахнет только книжной пылью.

Девушку в сиреневом провели к дальнему концу двора сторожевой башни, где она села на лавочку у стены и застыла с гордо выпрямленной спиной. Стражники замерли по краям. Девушка сидела, глядя перед собой.

– Кто это? – спросил я у бургомистра.

– Магистр Гаев, при всем уважении, вас это не касается, – буркнул тот. – Это наши внутренние дела.

– Она пленница? Ее держат в подвале сторожевой башни? Зачем тогда ее выводят на прогулку?

– Это больная. Сумасшедшая. У нее бывают приступы, если не дать ей немного подышать. И на вашем месте, уважаемый магистр, я бы не совал нос не в свое дело.

Значит, приступы. Значит, сумасшедшая пленница. Место заключения странное. Лицо замотано – еще страннее… Ох, господин бургомистр Фернан, что-то я вам не верю. И с чего бы это?

Наверное, потому, что на поясе девушки висит длинный бубен. Танцовщицы тоже любят бубны и тамбурины, равно как и звонкие медные цимбалы, но почему же девочка не кажется мне похожей на танцовщицу?… Может быть, потому, что бубны танцовщиц, как правило, ярко раскрашены, круглые, и бубенцов на них немерено. Этот бубен узкий, похожий на долбленую тыкву, и бубенцов у него всего три.

Шаманы запрещены – так же, как и ведьмы. Но они существуют – так же, как и ведьмы. И так же скрываются. Если эта пленница так открыто носит бубен – значит, считает, что ей терять уже нечего. Но зачем она здесь?… Вероятно, бургомистр пытается использоваться ее для тех же целей, что и меня. А она не соглашается. Кто знает, может, ее и пытают. Астрологов до некоторой степени защищает их статус, шаманы статуса не имеют.

Почему я не могу помочь Адвенту и прекратить войну – понятно. Почему отказывается эта девушка?… Тоже не может? Сил не хватает? Или убийство живых существ убьет и ее?… Слышал я, что некоторые шаманы имеют подобные ограничения.

Я смотрел на ее сложенные на коленях, крепко сцепленные руки в черных кожаных перчатках, и вспоминал свою мать. Ее сожгли на костре как ведьму.

4. Записки Аристократа

Вы знаете, что я ношу в своей котомке?… О, весь мир! Хотите, я вам его подарю?… Совсем недорого, может быть, за пару медяков, может быть, за полсеребряного или четверть золотого…

Смотрите, это желтая баночка. Если поглядеть сквозь нее на солнце, в ней вспыхнут алые искры, яркие, как солнце в полдень. Здесь – эликсир правды. Одна капля заставит раскаяться даже закоренелого злодея, заставит его заплакать совестливыми слезами и поверить вам тайну своего самого страшного преступления. Что?… Скучно слушать?… А вы, простите, кто?… Ах, городской палач?… Ну, извините…

А вот этот пузырек – темно-фиолетовый. В нем клубится чернильная тьма. Знаете, что там?… Это эликсир молодости. Он так темен, потому что многие молодые люди отдали за него жизнь. Алхимик, который смешал его, хотел таким образом добиться любви прекрасной и богатой девушки. Добился или нет – история умалчивает, но, в любом случае, очаровательные леди, старался он зря. Если бы он взял немного снадобья из этого, розового пузырька, любая красавица была бы его… правда, всего лишь на одну ночь, но иногда и ночь стоит жизни… или тысячи жизней, как можно убедиться на примере тысячи легенд.

Этот пузырек… Да-да, вот этот, зеленый… Раствор, содержащийся в нем, привез мне купец из земель Бадашхана. Он дарует сладкие и терпкие сны тому, кто отважится его принять… ибо не всякий просыпается на утро после этих снов. А если иная из вас, о прекрасноглазые, решилась бы принять на двоих с возлюбленным несколько капель из этого вот очаровательного аквамаринового флакончика, вам обоим не пришлось бы спать всю ночь. Ну что, решитесь вы испробовать?… Специально для вас, очаровательница, уступлю за полцены, или даже за четверть, если вы одарите меня своей улыбкой.

…Да. Вот такие байки я обычно рассказываю богатеньким дамочкам. А они покупаются – и покупают.

На самом деле в желтом пузырьке – раствор йода, в темно-фиолетовом – черничный сок с солью, в розовом – вода с раствором красной соли и капелькой душистого масла… ну и так далее. В наше время подделок опасно торговать настоящим. Да настоящие мне и не приготовить – ученым я сроду не был. Мне нравится говорить девушкам, что я ветер, который каждый день надувает иные паруса. Сегодня коробейник, завтра буду купеческим приказчиком, послезавтра нищим на паперти, через неделю – блестящим аристократом. Последняя роль дается мне всего труднее, ибо преизрядно надоела с рождения, ну да что поделаешь!

Сейчас торговля идет плохо – никто не хочет покупать снадобья, которыми можно приманить красавиц, когда идет война. Люди прячут последние медяки под подушкой, чтобы купить на них лишнюю вязанку дров, лишний мешочек муки…

И вот я, Бешеный Стар, сижу на ступеньках пустого дома с заколоченными ставнями и развлекаю малышню. Самому младшему из моих приятелей сравнялось года четыре, а старший, пожалуй, года через два начнет бриться. Впрочем, всем им одинаково интересно – слушают, раскрыв рты.

– А еще на самом полуночном из всех островов, – рассказывал я, – если выйти на самый мыс, чтобы волны серого моря бились о скалы внизу, да не побояться ветра и воды, да дождаться ночи… – пауза. Очень важно держать паузу. Тут у сказителя со слушателями затевается безмолвное соревнование.

– То что? – не выдержал один из мальчишек.

– Ты увидишь, как в небе у горизонта зажжется ночная радуга, – сказал я. – Говорят, что если бросится в воду и поплыть прямо на нее, исполнится любое твое желание… да что-то я не очень в это верю. Уж больно холодна там вода, уж больно далеко надо плыть… назад вернуться вряд ли выйдет.

– Почему? – спросил другой.

– Потому что руки и ноги замерзнут, их сведет судорогой, и ты камнем пойдешь ко дну.

– А я бы… а я бы бревно! – один из мальчишек подскочил и взмахнул руками. – Или корабль! И доплыл бы до радуги!

– Так тебе и позволили, – не согласился другой мальчишка. – Как будто богам нужно, чтобы желания исполнялись!

Я внимательно посмотрел на того, кто сказал про богов. Мальчик как мальчик, взъерошенный, встрепанный, загорелый, с царапиной на носу.

– Что ты говоришь! – воскликнул первый. – Разве можно так… о богах…

Мне захотелось сказать: «О богах иначе и нельзя!», но я не стал. Детишки и так уже переглядывались, будто ожидая грома небесного.

– Ладно, – сказал я. – Это просто байки, ребята. Сам я на Закатных островах никогда не был. Так знающие люди рассказывали. Вот послушайте лучше такую историю. Видите во-от эту баночку?… – я извлек из кармана камзола маленький пузырек темного стекла. – Ее я ни за что никому не продам – потому что там внутри огненная ящерица. Самая настоящая…

Про острова – неправда. На Закатных островах я как раз был и прожил там целых два года. Но мальчишкам рассказывать об этом ни к чему. К тому же до мифического «самого полуночного» острова я, конечно, не добирался: островов этих так много и они уходят так далеко на полночь, что в какой-то момент море между ними превращается в лед, и острова сливаются в матерую сушу. Во всяком случае, так говорил мне лорд Викс, который позже стал графом Бресильонским, один из известнейших мореплавателей Земли Единорога, и мне нет причин не верить ему.

– Ящерица? – фыркнул один из мальчишек. – Неправда! Саламандр не бывает.

– Значит, не бывает… – философски вздохнул я, засовывая пузырек обратно. – Да вы, гляжу, стреляные воробьи, вас на мякине не проведешь…

– Скажи, а ты встречал Магистра Драконьего Солнца? – спросил один из мальчишек, глядя на меня снизу вверх.

– Нет, не доводилось, – покачал я головой. – Понятия не имею, как он выглядит.

– А я его видел! – воскликнул один из ребят.

– И я! И я тоже! – загалдели остальные.

– Он на рынке овощи покупал…

– И зелень…

– А мы его видели!

– Он в нашем городе жил!

– Только никто не знал, что это сам Магистр, но он дочку ткацкого старшины вылечил, вот тут-то…

– А он у нас раньше никогда не бывал! Но мы все равно про него слышали!

– А говорят, он сейчас у бургомистра! Говорят, он войска герцога от города отгонит!

– Как ты думаешь, он их по воздуху перенесет? – спросил у меня с надеждой самый маленький мальчик.

– Нет, какое по воздуху! – оборвал его другой. – Летают только боги. Он так устроит, что земля разверзнется и их поглотит. Как в священных книгах…

– Держи карман шире! Он же астролог! Скорее, какую-нибудь звезду на них обрушит!

– Тогда и весь город сгорит!

– А он аккуратно! В сторону!

– Ну тихо, тихо! – прикрикнул я, делая вид, что рассердился (на самом деле ради подобных разговоров я и водил с ребятишками компанию). – Я бы вам не советовал о таком рассуждать, а то кто из взрослых услышит – уши надерет.

– Это еще почему?!

– Малы еще потому что! Хотите слушать об астрологах – идите к кому другому, а я говорю только о том, что видел сам! И вот что я скажу вам, ребята – я еще не встречал ни одного странствующего астролога, который не был бы шарлатаном.

– Мой папа тоже так говорит, – сказал мальчик, который так хорошо знал про богов. – Это потому, что у настоящих астрологов всякие книги есть ученые и тому подобное… – слово «книга» он произнес с явным благоговением. – Но только Магистр Драконьего Солнца не такой! Он… он настоящий. Ему книги не нужны, потому что он и так все видит. Так мамина кума говорила, а уж она-то знает: она раньше жила в Священной Империи!

– Замечательно, – сухо сказал я. – Хотел я вам еще рассказать, как мы охотились на синих китов, но теперь не буду. Вижу, вы и лучше меня все знаете.

– Нет, нет, Стар, расскажи! – запросили мальчишки.

Какое-то время я только отнекивался и строил пренебрежительные гримасы, но потом «оттаял» и начал обещанную историю. Ее, однако, пришлось прервать на середине, ибо я заметил весьма вескую причину закончить нашу столь познавательную беседу. В конце переулка стояла молоденькая девчушка и делала мне нетерпеливые знаки руками: подойди, мол. Я знал ее – это была служанка из дома бургомистра. Звали ее Илисса. Было ей лет четырнадцать, была она хороша собой и глуповата.

– О, ребят… – я присвистнул и сдвинул шляпу на затылок. – Брысь отсюда, у меня есть дела поважнее.

Они проследили за моим взглядом, разумеется, все поняли. Кто-то презрительно фыркнул, кое-кто просто промолчал, тем не менее, ребятишки послушно ретировались с крыльца. Илисса тут же кинулась ко мне.

– Ой, что сейчас было, что сейчас было… – зачастила она. – Ой, вы просто не поверите…

– Ммм, отчего же, как раз поверю! Я поверю любым словам, которые исходят из этих хорошеньких губок! – я обнял ее за талию и притянул поближе к себе. – Ну что, можешь пойти сегодня вечером со мной?

– Ой, и не просите! – она для вида сделала попытку отстраниться. – Наши все на ушах стоят! Ой, вы бы знали, вы бы знали…

Она воровато оглянулась.

– Ну расскажи мне, тебе ж не терпится, – подбодрил я ее.

– Ой, знаете, господин Астериск…

– Я же просил: Стар. Для тебя, милая, просто Стар.

– Ой, ну ладно, господин Стар… Ну вот как я сегодня напугалась, как напугалась… Еле вырваться удалось: господин-то наш опять бушует! Он как с утра снова с астрологом съездил на стену, так и бушует! И то не так, и прибрано не так, и трава на полу не свежая, и в тюфяке блохи, и перья не заточены…

– И на тебя тоже кричал? На такую милашку?

– Кричал, кричал, еще как кричал! А мы уж все шептались: опять астролог ничего сделать не смог! Снова его завтраками кормил, а больше…

– Так может, и не астролог это вовсе? – перебил я ее. – Просто шарлатан?

– Да вы что! – ахнула Илисса. – Да он же… голова – во! – она показала руками голову размером с тыкву. – Книг – во сколько читает, от пола до потолка! И Драконье Солнце на груди само сверкает! Как же не он! Просто не угодил ему чем-то господин… меня уж кухарки звали в храм Фрейи сходить, жертву принести, свечки там поставить – ну, чтобы скорее астролога уговорить! Да только я с ними не пошла, я к вам пошла…

– Ах ты красавица моя! – я улыбнулся, сильнее притягивая девушку к себе. Она не возражала: обняла меня одной рукой за шею, прижалась к груди. – Да только твоему хозяину бояться нечего. Как совсем худо станет, так они с ноблями прямо из ратуши по подземному ходу-то – и… фьють!

– Ой, да что вы! – воскликнула Илисса. – Не верьте тем, кто так говорит! Господин наш вспыльчивый, но вообще он хороший! Город он просто так не бросит!

Адвент – город довольно большой. Ему очень повезло: он расположен в естественной бухте, защищенной с трех сторон довольно высокими каменистыми холмами. По этим-то холмам змеей и протянулась городская стена. Говорили, что из подземелий ратуши ведет подземный ход. Кончается он уже за холмами по другую сторону от моря, и бургомистр с ноблями сбегут по нему, когда будет уж совсем худо. Ох и долгонько, верно, рыл безвестный строитель хода!.. И не рассчитал чего-то: выводить он должен был, судя по всему, прямо в расположение вражеской армии. Другое дело, что у меня были свои резоны верить слуху, но об этом в свой черед.

Куда уж логичнее бежать по морю. Но море держат в осаде корабли герцога, не пускают никого. Оно и не удивительно: основные владения Хендриксона – на Закатных островах, а тамошним жителям сам бог велел быть искусными мореходами.

– Знаю, знаю, милашка… – я зевнул. – Но что мы все об астрологе да о бургомистре, как будто заняться больше нечем? Расскажи мне больше о себе.

– Ой, ну я даже не знаю, – пробормотала она, хихикая и краснея. – О себе?… Да я ж совсем неинтересная…

– Мне про тебя, красавица, все интересно, – промурлыкал я, целуя шею пониже маленького ушка. Ммм, люблю ушки… Да, и жареные тоже люблю – особенно свиные.

– Ой, ну что вы… Ну про что вам рассказать-то…

– Да вот хоть про день твой. Вот просыпаешься ты с утра пораньше, огонь разводишь, завтрак хозяину готовишь…

– Ой, нет, я сначала быстренько еду готовлю для стражников, что на караул заступают: ну, хлеб режу, который с вечера напекли, то се! А потом пол мыть уже…

– А что, стражники как раз сменяются, как ты работать начинаешь?

– Да вот, почитай, я еще до рассвета, как четыре часы пробьют, а они аккурат в шесть…