Текст книги "Драконье Солнце(СИ)"

Автор книги: Варвара Мадоши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 26 страниц)

Записки Аристократа

Гаев говорит, все дело в доверии. Ну, кому как. Доверие – вещь хрупкая и неосязаемая. Я, может, только Хендриксону и миледи на всем свете могу доверять. Даже матери своей не могу. Правда, Агни… Но Агни ведь и не человек.

Где она, побери ее этот непонятный черт или кто-то более традиционный, вроде Ормузда?! Как можно вот так исчезать, ни здрасте, ни до свидания… Причем обстоятельства… Она ведь исчезла перед боем с единорогами. Если бы Райн и Вия не заверили меня, да еще и по отдельности, что все с ней в порядке, я бы, вероятно, объявил Гаеву, что с места не сдвинусь, пока саламандру не найдем или пока не убедимся, что ее нет в живых (что бы это слово ни значило по отношению к саламандре). Райн, в принципе, мог бы и соврать, но Вии я верил. Кроме того, я и сам откуда-то знал, что Агни жива, но не возвращается ко мне. Не хочет?… Вроде бы, я ничем не обижал ее… По крайней мере, не больше, чем всегда. Она ведь тоже со мной спорила почем зря – этот-то и составляло прелесть наших отношений.

На следующий день после длинного разговора с Гаевым, когда мы поутру снова двинулись в путь, я снова начал расспрашивать Вию, что там да как с Агни. У нее, кажется, уже не было сил от меня отбиваться. Правда, шаманка подтвердила, что действительно связывалась со своим духом, и он ей сказал, что с Агни все хорошо – при этом таким усталым голосом, что мне вдруг даже стало стыдно почему-то. Эх, Агни, куда же ты подевалась…

Больше всего меня бесило, что ведь выскочит потом из придорожной травы, как ни в чем не бывало, вильнет хвостом, вскочит мне на голову и скажет так капризно: «Ну вот! Небось, совсем не скучал! Даже не заметил, что меня рядом не было!»

Кстати, о придорожной траве. Когда мы пересекли границу Зеленого Княжества – это произошло еще до полудня – я вздохнул с облегчением. Теперь-то можно было не опасаться нападения феечек и безумия единорогов. А ведь я все-таки опасался в глубине души, несмотря на вроде бы предоставленные Гаевым гарантии. В гробу я их видал, честное слово, эти гарантии, и не один я…

Границу с Отвоеванным Королевством оформили, конечно, посолиднее. Тут была и застава с гарнизоном, и целая приграничная деревушка, ощетинившаяся высоким тыном… и, как поведал словоохотливый стражник, собирая мзду, совсем недалеко стоял замок идальго Никедия, которому король передал бенефиций на эту часть границы. Очевидно, благородный идальго правильно распоряжался доходом: стража была хорошо вооружена, все в кольчугах, а капитан даже сверкал металлическим нагрудником.

Я только головой покачал. Нет, конечно, в Радужных Княжествах общую власть со времен Годрика никто установить и не помышлял, но все-таки если бы я был полным владыкой, ни за что не стал бы бенефиций на пограничный сбор отдавать в чужие руки. Налоги – еще куда ни шло, нельзя же со всем самому управляться, местные суды часто удобнее королевского, но границы – дело особое. Кто держит границы, тот держит и государство.

А в процветающем Отвоеванном Королевстве границами торговали.

В приграничном селе мы останавливаться не стали, двинулись дальше. К вечеру уже достигли Падильи, небольшого городка. Медина-дель-Аврора осталась еще в пяти днях пути…

Нам еле удалось устроиться на ночлег – оказывается, в Медина-дель-Соль намечался вскоре не то какой-то крупный храмовый праздник, не то день рождения короля, мы так и не поняли – и множество людей отправились поучаствовать в этом действе. Причем не только со всех концов королевства – из Радужных княжеств тоже. Вот сегодня в обед, оказывается, прибыл сразу целый караван (и как мы с ним разминулись!) и занял два ближних к воротам постоялых двора. А их в городе всего было, как нам сказали, штук пять не то шесть…

Пришлось порядочно поискать, прежде чем нам удалось устроиться. И то – на сей раз нам дали одну комнату на троих. Правда, кровать была приличная, хотя и узкая – может, потому что матраса не было вообще, вместо этого раму застелили сеном.

Кровать, естественно, досталась Вии, нам же с Райном пришлось устраиваться на полу. То есть я начал устраиваться, а Райн вдруг заявил:

– Пойду-ка я на конюшне переночую.

– Зачем? – удивился я.

– Затем, что это вам не Радужные княжества. Лошадей могут увести. Караулить надо.

– Посмотрел бы я на того, кто рискнет увести Гая! – хмыкнул я. – Да и Иллирика, даром, что со мной смирная…

– Здесь очень хитрые конокрады, – покачал головой астролог. – Сегодня я с лошадьми переночую, завтра ты. А вообще, с завтрашнего дня сможем путешествовать с караваном. Этим, который здесь уже стоит. Меньше внимания привлечем.

– Чьего внимания? – удивился я.

– Чьего?… – Райн только усмехнулся. – Вот что три недели в дикой стране с человеком делают… совсем страх божий потерял.

И вышел.

Я лег на полу, завернувшись в плащ и сунув под голову сумку, но заснуть не мог. Какое-то время спустя спросил у Вии:

– Послушай… ты разговаривала со Святой Источника? Пока я там паломников про мою мать расспрашивал?

Она молчала так долго, что я решил – спит. Потом ответила:

– Да.

– Скажи… там возле нее не было такой девушки… невысокой, на голову тебя выше… темноволосой, кудрявой, с темными глазами…

– Синими.

– Что?! – я даже приподнялся на локте.

– У нее синие глаза. А волосы темно-рыжие.

– Вия! Так ты ее видела! Кто она такая?!

– Дух. Возле Святой много духов. Ты лучше спи. Хочешь, ложись сюда – места хватит.

– Ха! Нет уж, спасибо. Я с женщинами ложусь либо если они мне родственники[44]44
  …если они мне родственники – Стар имеет в виду, что в неотапливаемых замках родичи, особенно дети, часто ради тепла могли спать вместе в одной кровати, порою вместе со слугами и домашними животными.


[Закрыть], либо с определенными целями.

Агни так и не появлялась.

* * *

На следующий день мы действительно двинулись с караваном. Меня это злило: раньше ехали не быстро, а тут и вовсе пришлось подстраиваться под их медлительный темп. Но так уж взбрело в голову Райну. Не знаю, зачем он это затеял. Если боги смотрят на нас сверху… ладно, пусть не сверху, пусть из-за тонкой грани, что отделяет Нижний Мир от Среднего… то они, уж верно, сумеют почувствовать нужного им человека во множестве ненужных!

Или нет?…

Если подумать, что я знаю о богах?… Герцогиню бы спросить…

Вообще, хорошо бы увидеть герцогиню. И герцога, если на то пошло. Но без Гаева я к ним не явлюсь – хватит, проходили. Пусть сами с ним разбираются, а то опять все шишки на мою бедную голову.

Вообще, если оставить в стороне скорость, которая откровенно выводила меня из себя, и отсутствие Агни, ехать оказалось не так уж плохо. Давно у меня не было такого, чтобы целыми днями не приходилось ни о чем волноваться и ничего особенного делать тоже не приходилось. В основном, мы беседовали с Райном или с Вией… Вию, как ни странно, нам совместно удалось разговорить. Она рассказала кое-что о Мигароте (насколько я понял, менестрель, самая одиозная из ее личностей, довольно долго там прожил), поведала об Эмиратах. Тут у них нашлось много общих тем для разговора с Гаевым: он, оказывается, тоже успел каким-то образом в Эмиратах побывать. Говорил он как-то, или нет, что ушел из дома лет в двенадцать?… Или в тринадцать?… Не помню. В общем, за два там или три года, что он путешествует сам по себе, астролог весьма в этом плане отличился: это надо же, и в Карлитовых горах умудриться побывать, и в Эмиратах, и в Радужных Княжествах (правда, насколько я понял, Райн бывал только в Зеленом), и в Отвоеванном Королевстве, и в Земле Басков… а потом Райн опять через Эмираты и Внутреннее Море достиг Рита, а уж по Риту спускался вниз до самого Адвента.

– То есть ты в Эмиратах дважды бывал? – спросил я его.

– Именно.

– Что, там так хорошо?

– Как везде, – пожал плечами астролог. – Люди-то везде живут. Я, знаешь, работал в Открытом Медресе… ну, что-то типа библиотеки при монастыре. Обычно в медресе так просто не попадешь, но за меня замолвили словечко – в Эмиратах тоже своя Гильдия Астрологов есть – и я там работал… В общем, много всего интересно нарыл, и в том числе переписал множество замечательных стихов. Записи эти как раз в Адвенте остались, вместе с вещами, которые Фернан конфисковал, но это уже все равно – любимое я запомнил. Вот например… – он прикрыл глаза и процитировал: – Лучше пить и веселых красавиц ласкать, чем в постах и молитвах спасенья искать. Если место в аду для влюбленных и пьяниц, то кого же прикажете в рай допускать?…

Я аж замер в седле – и чуть было не свалился, разумеется. Оглянулся по сторонам… нет, по счастью, мы ехали между двумя повозками, и наши соседи ни спереди, ни сзади, не обращали внимания на наш разговор, занятые своими делами. Кроме того, Райн процитировал это на шпрахсте… есть надежда, что здесь шпрахст не все понимают.

– С ума сошел, – прошипел я в полголоса, свесившись с лошади (Райн все так же шел пешком, ведя под уздцы Вииного Гая). – Автора, небось, казнили давно, ты тоже, гляди, грома с ясного неба дождешься!

– Казнили, – усмехнулся Райн. – Люди казнили, а не боги[45]45
  Казнили – в нашем мире Омар Хайям умер все-таки своей смертью, хотя неоднократно и подвергался гонениям.


[Закрыть]. Не думаю, что боги понимают иронию. Разве что некоторые из них… и то, нет, сомневаюсь. В нашем пантеоне таких нет.

Вия искоса взглянула на нас.

 
– Мы попали в сей мир, как в силок – воробей.
Мы полны беспокойства, надежд и скорбей.
В эту круглую клетку, где нету дверей
Мы попали с тобой не по воле своей.
 

Тут уж изумленно замерли мы оба.

– Поразительно! – воскликнул Райн. – А этого я не читал! Что-нибудь еще знаешь?!

Вия чуть улыбнулась.

– Боюсь, та память хранит немного… странный набор. Как насчет этого?

 
Страстью раненый, слезы без устали лью,
Исцелить мое бедное сердце молю,
Ибо вместо напитка любовного небо
Кровью сердца наполнило чашу мою.
 

– Это я знаю, – улыбнулся Райн. – Но оно мне не особенно нравится.

– Эй, а это полезно! – я, напротив, оживился. – Вия, милая, и много еще стихов про любовь ты помнишь?… Вот это запомнить было бы не лишним!

– Что, не хватает собственных стихов, чтобы охмурять женщин? – поинтересовался Райн.

– Настоящий мужчина никогда не упускает возможности самосовершенствоваться!

Так мы ехали и дальше. Вия, действительно, читала стихи – много стихов, и Райн даже что-то себе записал. Я ничего не записывал, но запомнил парочку поинтереснее – а вдруг и впрямь пригодится?… Или на музыку положить, например…

Наши с Гаевым разговоры чем дальше, тем больше приобретали характер дружеской беседы. То, что кто-то там может кого-то там убить, оказалось забыто почти сразу и прочно. К нашим нечеловеческим сущностям мы тоже не возвращались. Иногда мы поднимали серьезные темы, иногда – довольно часто – просто болтали. Райн, например, оказался кладезем смешных историй про жрецов. И откуда только выкопал?… «Едет жрец Зевса по лесу темной ночью, вдруг глядь, прямо перед ним – изба о семи углах и семи дверях…» «Что такое изба?» «А, изба… ну, так у нас на севере и северо-востоке называют дом из бревен, а не из досок…»

Дорога тянулась мимо деревень, храмов, небольших городков, под высоким, прокаленным солнцем бледным небом. Погода стояла сухая и жаркая, трава уныло желтела по обочинам, вожделея осенних дождей. Я подумал еще: окажись здесь саламандры, пожара не миновать. Однако саламандр не было.

Медина-дель-Соль предстал нашим глазам на пятый день пути.

Это был очень, очень большой город – я мог это оценить по тому, как плавно закруглялась городская стена. Рва вокруг города не было, и к стенам доверчиво лепились домишки предместий.

– Слишком велика окружность, много бы пришлось копать, – пояснил Райн. – В городе еще есть старые укрепления – три кольца стен. Это – четвертая. Так вот, вокруг первой и второй стен были рвы. Мне рассказывали, их даже сперва засыпать не хотели… потом засыпали, конечно. Мусор скапливался. Вонища была страшная.

– Да и сейчас не лучше, – хмыкнул я.

– Города воняют. Ничего не поделаешь. Привыкают же люди. Но в городах, мой дорогой друг, есть свои преимущества…

– Например? – спросил я.

– Например, банки… Знаешь, что такое «банк»?

– Слышал, – хмыкнул я. – Это вроде менял, которые дают расписки?

– Вроде. С Радужными Княжествами никто дел не имеет, а вот что касается Медины, то тут-то как раз с этим очень хорошо. И местные банкиры имеют налаженные связи с ребятами из Ририна или Эмиратов.

– И что?

– И ничего. Я к тому только, что мне, быть может, удастся вернуть часть своих сбережений. Иногда моя работа не так уж плохо оплачивается, знаешь ли, – заметил он вполголоса.

В город нас тоже пропустили легко. Одиноких путников без поклажи не обыскивали и пошлину не взяли – слава богу настоящему, дворянина во мне еще можно было распознать. И, как принято говорить, мы вступили под сень высоких ворот… Да уж, я вам скажу, Медина-дель-Соль – это вам не купеческий Адвент!

Начать с самих ворот. Они подавляли. Отцам города показалось мало выстроить стену из обыкновенного серого гранита или, скажем, известняка. Нет, они сложили ее из плотного желтого песчаника, причем каждый камень был тщательно обтесан, квадратной формы и одинакового размера ради. Зряшный труд, конечно же… но впечатляюще!

В толпе купцов мы прошли под огромной аркой, где шелест шагов, слова или покашливание эхом отдавались под величественным сводом, и вступили в город.

Нам не то повезло, не то, наоборот, повезло – мы угодили прямо на праздник. Многие дома даже на окраине украшали венки и цветные ленты, а на центральных улицах свежих зеленых веток и пестрых флагов становилось больше. Горожане были нарядно одеты… правда, странно: все женщины здесь прятали лица под вуалями и мантильями – порою плотными, порою тонкими, из кисеи, причудливо расшитыми… Раньше, на окраинах королевства, и уж тем более вне городов, это не так бросалось в глаза… Да и нравы в провинции посвободнее. Здесь же открытыми улыбками сверкали только совсем молоденькие девчонки – лет, может, двенадцати, не старше – и прехорошенькие, смею заметить. Впрочем, двенадцать лет – это все-таки маловато.

Повсюду витали запахи чеснока, жарящегося лука, прочих приправ – они вылетали из распахнутых дверей кабаков и харчевен, поднимались от уличных жаровен: расторопные хозяева вынесли их на свежий воздух, чтобы товар расходился бойчей. По раннему времени люди были еще, в основном, трезвыми, да и гуляла пока только молодежь – старшее поколение еще просыпалось. Однако порой попадались отдельные подвыпившие личности, да и в общем народу на улицах хватало.

– Вот что, – сказал Райн, когда нам пришлось отойти к стене одного из домов – по центру улицы проезжал со свитой какой-то знатный вельможа, – мы на постоялых дворах останавливаться не будем. У меня здесь есть знакомые.

– Знакомые? – удивленно спросил я.

– А то как же, – хмыкнул Райн. – В самом Медина-дель-Соль я никогда не бывал, но как-то делал гороскоп одному человеку отсюда. Вроде как мы подружились. Он должен меня помнить. Сейчас только надо узнать, где здесь Львиный переулок, дом Федерико Черного.

– Федерико Черный? – ахнул я. – Тот…

– Ага, тот, – весело кивнул Райн. – Который художник и ювелир. Как-то нас с ним свела судьба… года полтора назад. У него жена пропала, и он хотел узнать, как ее вернуть.

– И что?

– Я ему отсоветовал, – пожал плечами Райн. – Очень убедительно отсоветовал.

Львиный переулок располагался ближе к центральной части города. Прогулка нам предстояла более чем впечатляющая. Медина-дель-Соль был центром процветающего королевства, которым управляли весьма сильные боги, могущие заставить всех прочих с собой считаться – и это сказывалось. По пути я насчитал как минимум по одному храму каждого из Семерки. Каждый храм был великолепно отделан, сам по себе служил украшением города – особенно тот, посвященный Воху-Мане, с орлами на фронтоне, – однако не только в этом дело… Город был построен так, чтобы подавлять своей красотой, но и радовать тоже. Высокие шпили вздымались к самому небу, с роскошнейшим разноцветнейшим камнем зодчие творили такое, что язык хотелось проглотить от восхищения. Я едва мог удержаться, чтобы не начать восторженно лепетать по поводу каждого дома, мимо которого мы проходили… останавливало меня только то, что Райн, возможно, начал бы отпускать неприятные для меня комментарии. Или – вернее всего – затаил бы про себя.

Что касается Вии, то она опять ехала, замотанная по самые глаза. Вроде бы, она тоже смотрела вверх, на крыши и балконы, хотя кто ее знает…

Я с некоторым раскаянием подумал, что надо ей купить мантилью, как тут носят, и нормальный женский наряд. В конце концов, стараниями Гаева мы непонятно сколько еще здесь проторчим…

И тут я увидел…

Несколько молодых девушек с открытыми лицами, в просторных белых одеяниях, шли навстречу нам посередине улицы (две не шли, а ехали на лошадях – гнедой кобыле и белом жеребце), а двое стражников в красных храмовых накидках разгоняли толпу перед процессией. Улица была широкая, людей не так чтобы совсем уж много, так что стражники не перерабатывали.

Сперва мой взгляд непроизвольно скользнул по жрице на белом жеребце – уже не так чтобы молода, пожалуй, лишь года на четыре моложе миледи Хендриксон, но роскошна, роскошна! Королевская осанка, рыжее пламя кудрей поверх белого сердеха… – но потом я и вовсе оцепенел. Последней в процессии шагала моя давешняя знакомая. Из странного сна про росистую траву и могильный камень. Действительно, рыжеватая. В таком же белом плаще, как прочие жрицы, но без всяких украшений и в простых сандалиях вместо дорогих, расшитых бисером сапожек. Замыкавший процессию стражник едва замечал ее, чуть ли копьем не толкал. Она что, чем-то провинилась? Просто самая младшая?

– Райн! – крикнул я, не надеясь, что астролог меня услышит – шум здесь был порядочный.

Но он услышал – повернул голову.

– Мне надо бежать! – я едва ли осознавал тогда, что делаю. – Срочно! Позаботься о Вии! Я вас потом найду!

Астролог улыбнулся, как будто что-то понял, и кивнул в своей обычной спокойной манере. Я еле дождался его кивка, соскочил с Иллирики, и повел кобылу по улице вслед за процессией. Собственно, на ритуальный ход-то они не походили, это, скорее всего, жрицы возвращались в храм со служения или, напротив, шли куда-то…

Помню, на архитектуру я уже внимания не обращал. Иногда я терял жриц из вида, но быстро замечал снова – рыжие волосы предводительницы, сидящей на большом коне, были заметны издалека. Жалко, что моя красавица такого небольшого роста, я куда охотнее следовал бы за ней…

Я догнал их уже около храма.

Ворота его были открыты, широкая подъездная аллея свободна. Многие горожане собрались снаружи, по краям аллеи, – очевидно, пока внутрь не пускали. Я благоразумно пристроился в толпе сбоку, благо, рост позволял мне наблюдать за происходящим даже и не из первых рядов.

Впрочем, меня постигло горькое разочарование: как ни странно, синеглазой (по утверждению Вии!) малышки среди жриц не оказалось. Уж не знаю, когда она умудрилась отстать в толпе – я уверен, я непременно заметил бы белый сердех – однако отстала. Жриц, вошедших в храм (две старшие спешились) было явно на одну меньше.

Итак, они вошли, прошествовали через весь неф к алтарю, на котором горел огонь, и преклонили колени. Я с запозданием заметил, что это был храм Ахура-Мазды[46]46
  Ахура-Мазда – собственно, то же самое, что и Ормузд.


[Закрыть]. Тем самым, кем я частенько ругаюсь, совершая величайшее богохульство. Уж ругаться – так выбирать, казалось бы, его злобного и многопечального не то брата-близнеца, не то сына Ангра-Манью[47]47
  Он же Ариман.


[Закрыть]…

Нет.

Кем богохульствовал – тем и богохульствовать буду.

Люди перед храмом тотчас повалили внутрь – и мне пришлось войти волей-неволей. Не такой я дурак, чтобы переть поперек толпы! Более того, движением людей (ну ладно, ладно, предположим, я хорошо знал, как именно и когда вклиниться в это движение) меня вынесло к самому алтарю. К самой рыжей жрице, стоящей на коленях у мраморных ступеней…

Сложив молитвенно руки у лба, она начала громко, нараспев, читать благодарственную молитву, которую подхватили мужские голоса – хор, очевидно, прятался в боковых приделах за колоннами. Перед тем, как начать говорить, она бросила короткий взгляд в сторону… глаза у нее были удивительные: золотисто-карего, очень редкого цвета. Похожи на тот желтый кирпич, из которого сложены стены Города Солнца, только ярче.

Мое сердце остановилось на секунду. Я понял, что пропал. Удар гонга… она поднесла зажженную свечу к чаше с благовониями… светлые блики заплясали по маслянистой поверхности. Зачем я сюда пришел?… Как?… Не помню. Не важно. Я закрыл глаза, наслаждаясь тем, что она – эта великолепная красавица – здесь. Она будет со мной. Это ведь неизбежно.

…Мне пришлось ждать до самого полудня. Служба все не кончалась – священники приходили и уходили, жрицы то скрывались за алтарем, то появлялись снова. Одни священные гимны сменяли другие, запах благовоний, пота и чеснока все усиливался. Я совсем взмок и вынужден был, сняв сюрко, перекинуть его через руку. В случае чего это помешало бы мне быстро выхватить меч, но почему-то меня совершенно не волновала собственная безопасность. Я был очарован. Все остальное не стоило труда.

Наконец, после полудня, гимны иссякли и народ стал понемногу расходиться. Появились служители храма – в основном, мальчики-подростки – и начали, весело или, напротив, раздраженно, переговариваясь, мести полы, мыть их, и разбрасывать по мрамору свежее сено. Я отошел к колонне, чтобы не мешать. Там-то меня и нашла молодая жрица. Я узнал в ней одну из присутствовавших в утренней процессии, мало чем примечательное существо с веснушчатой мордашкой. Впрочем, сейчас она была не в белом храмовом одеянии, а в обыкновенном темно-синем плаще и высоком голубом уборе с прикрепленной мантильей – обычная девушка из богатой семьи.

– Моя госпожа просила передать вам, что ждет вас… она заметила, что вы всю службу не сводили с нее глаз. Если вы желаете, я провожу вас к ней.

– Веди, красавица, – улыбнулся я. – С удовольствием последую за тобой.

Она привела меня в небольшой домик на одной из ближайших к храму улиц. Чего-то в этом роде я, признаться, и ожидал. От жриц Ахура-Мазды их бог не требовал целомудрия: ими могли становиться даже замужние дамы, при условии, что часть имущества мужа переходила храму (именно поэтому замужние все же редко попадались среди жриц). Но зато определенных приличий требовало общество – и с этим приходилось считаться. Старшая жрица походила на женщину, многого ждущую от жизни: я был более чем уверен, что такое вот гнездышко у нее найдется.

Она уже ждала меня, одетая в обычное, хотя и очень роскошное светло-коричневое, расшитое золотом блио. Цвет ее платья прекрасно сочетался с цветом обивки кресла, в котором она сидела, и самой ей шел необыкновенно.

– Здравствуйте, прекрасный юноша, – сказала она, милостиво улыбаясь. – Что привело вас сюда?

– Ваша несравненная красота, миледи, – ответил я, поклонившись. – Позволено ли мне, ничтожнейшему из смертных, узнать, каково ваше имя?

– Мое? – она улыбнулась. – Фильхе. Старшая жрица Фильхе. А вас как зовут?

– Меня зовут Астериск, – ответил я. – Но я буду безмерно счастлив, если вы станете звать меня Стар.

Ее улыбка обещала мне весь мир – и еще немного больше.