Текст книги "Драконье Солнце(СИ)"

Автор книги: Варвара Мадоши

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)

Я снова взял Вию за руку.

– Не хотите потанцевать, сеньора?

Мне показалось, что она усмехнулась… по крайней мере, что-то вроде смешка я услышал.

– А вот и хочу, благородный сеньор.

Музыка звала и звенела, время от времени прорывая общую смешанность и скованность ритма неожиданным всплеском гармонии, на несколько секунд начиная звучать почти красиво. Каждый раз на такой всплеск я сбивался и обязательно путал шаги… Впрочем, танцевать по всем правилам здесь было бы сложно: на площади все разбились на группы и танцевали свое, группы смешивались, хороводы разбивались… Было много смеха, много бурдюков с вином, передававшихся по кругу, много потерянных мантилий… Эй, праздник, значит, положено! Какая-то растрепанная женщина, возникшая неизвестно откуда, вдруг обняла меня и поцеловала горячими губами, а потом исчезла.

Танцевать не выходило.

А потом посреди ночи вдруг запахло розами. Я обнаружил, что нас оттерло от Федерико, но вот Вию я каким-то образом до сих пор не потерял.

– Это розы? – спросила она, на миг прижавшись ко мне: в толпе иначе было нельзя.

– Наверное, – ответил я. – Пойдем, посмотрим.

Мы свернули в узенький-узенький тупичок между домами. Через несколько шагов свернули еще раз. Там был, наверное, личный садик какого-то богача: крошечный кусочек земли, отгороженный витой чугунной изгородью, очень частой – мальчишки не пролезут. За изгородью мы увидели несколько розовых кустов – сейчас, в темноте, сложно было разобрать, какого цвета – и фонтан в виде львиной головы на стене. Из львиного рта вытекала тонкая струя воды и с тихим шелестом падала в бассейн. Здесь не было никаких огней, даже фонарных – фонари остались на людных улицах. Только звезды светили.

– Хорошо… – сказала Вия незнакомым мне мечтательным тоном.

Я удивленно посмотрел на нее.

– Правда, хорошо, – она откинула черную вуаль, посмотрела на меня прямо. – Иногда все-таки бывает, ты был прав.

– Не иногда, – ответил я. – Всегда. Даже когда плохо… Понимаешь, даже когда совсем-совсем плохо, надо понимать, что может быть и хорошо.

– Звучит глупо.

– Может быть, – покладисто согласился я. – Очень даже может быть.

Кто-то громко, надсадно захрипел совсем рядом, попробовал затянуть песню – и смолк.

А я наклонился к Вии и поцеловал ее снова. На сей раз получилось лучше, чем тогда, в доме Федерико… определенно, лучше. Она мне даже отвечала. Замедленно, а может, неохотно – но отвечала. Сердце мое сжалось… ни за что на свете не хотелось останавливаться, гори оно все огнем! Черт, почему я стою так неудобно – у нее за плечом?… Ей приходится выворачивать шею… Я развернул шаманку… кажется, даже немного приподнял ее в воздух – она была совсем легонькая. Крепко обнял. Так вышло, что мне никогда не приходилось держать в объятьях девушку, которая бы мне нравилась и уж тем более, которую бы я любил – Рая не в счет. И я понятия не имел, до чего это… эх, не знаю. Как рассказать?… Ощущение, будто ты под два метра ростом, и глаза у тебя в темноте светятся, и хоть что сейчас произойди – хоть землетрясение – сразишься со всем миром, с любой стихией один на один, лишь бы с твоей любимой все было в порядке.

Она легонько стукнула меня кончиками пальцев по подбородку, отстранилась. Шепнула:

– Мне воздуха не хватает.

– Дыши носом, – посоветовал я.

Вия усмехнулась. Потом расхохоталась. Через секунду мы с ней смеялись вместе.

– О духи всемогущие… – отсмеявшись, она вытирала глаза. – Ты хоть понимаешь, что первый раз… первый раз за все мои жизни мне кто-то в такой ситуации что-то похожее заявил!

– Какой-то у твоих альтер-эго был односторонний опыт, я тебе скажу. Мало ли. Со всяким бывает.

– Ну, большая часть моих альтер-эго была мужчинами. Так что, если по совести, я вообще сейчас занимаюсь жутким безобразием.

Я приподнял брови.

– Мне много раз говорили, что для определенного сорта взрослых мужчин я был бы очень даже привлекателен.

Вия рассмеялась снова, на сей раз мелко хихикая и вжимаясь лицом в котту у меня на груди. В какой-то момент хихиканье перешло во всхлипы.

Ну что сделал бы любой нормальный человек в подобной ситуации?… Я приподнял ее лицо за подбородок и поцеловал снова, очень мягко, осторожно, спрашивая разрешения. Разрешение последовало.

Ох, сестра Анна, спасибо вам большое! Даже представить не можете, насколько я вам сейчас благодарен!

Внезапно наш поцелуй прервало сдавленное покашливание. Я поднял голову, наполовину ожидая увидеть слегка смущенного Федерико… или, например, наконец-то вернувшегося блудного Стара, но… нет. Неподалеку от нас, почему-то не способный затеряться в густой тени, плотным плащом накрывшей переулок, стоял высокий старик в сером плаще с капюшоном и длинным посохом. Перстни на его руке, сжимавшей посох, светились собственным светом.

– Фьелле, крошка, – ласково сказал я, накидывая на лицо Вии вуаль. – Иди дальше развлекайся. Мне очень неловко, но, может быть, ты разыщешь своего мужа? Кажется, у меня важные дела на остаток вечера.

Вия отступила на шаг. Лица я ее теперь не видел: во-первых, вуаль, а даже если бы не вуаль – темно. Она подняла руку, размахнулась, и залепила мне пощечину. Н-да, рука у нее почти такая же тяжелая, как у тети Ванессы, кто бы мог подумать…

– К-комедиант! – прошипела Вия самым что ни на есть аристократическим шепотом. – Лицедей! Подлец! Да как ты смеешь так со мной поступать?! – развернулась на каблуках и с очень натуральным всхлипом кинулась прочь, в темноту.

С ума сойти… если бы я не любил ее до сих пор, полюбил бы именно в этот момент. У какой еще девушки найдется столько самообладания в подобной ситуации?…

Я обернулся к богу.

– Господин мудрец, – поклонился, прижав руку к сердцу. – Прошу прощения за эту досадную помеху.

Больше всего я боялся, что Воху-Мана сейчас гадко этак усмехнется и скажет что-то типа: «Думаешь, я не вижу, как ты пытаешься отмазать свою маленькую шаманку? Ничего не выйдет!»

Он гаденько усмехнулся и сказал:

– Ну что ты, мальчик, я все понимаю. Молодость не дается дважды, а людей есть определенные… ммм… потребности, – он захихикал. – Милая маленькая самочка.

А мне пришлось подавлять неприятное холодное чувство, поднимавшееся откуда-то из живота. Умей я убивать богов или знай бы хотя бы приблизительно, как это делается – воспользовался бы непременно, и плевать на все грядущее или на то, что поймают и отомстят. Ох, что-то порывистым я становлюсь… с кем поведешься?

– Ты выполнил заказ?

– Как вы приказывали, господин, – я снова поклонился. Ничего, не сломаюсь! Эх, как страшно-то… в прошлый раз в половину так страшно не было. Что изменилось?

– Он у тебя с собой?

– Разумеется.

– Тогда пойдем. Надо поговорить. В месте поспокойнее, – Воху-Мана брезгливо отшатнулся глубже в тень: между нами, пошатываясь, прошел пьяница, чей вопль мы с Вией так недавно слышали.

– Пойдем, – бог зашагал прочь, уверенный, что я последую за ним. Я и последовал. Шагов его на мостовой не было слышно.

Записки Аристократа

Кому как, а мне больше всего нравится засыпать рядом с женщиной. В комнате было очень жарко, и мы почти сразу раскатились по разные стороны широкой кровати, только за руки держались. Она вообще была высокого роста, и рука ее в моей казалась не такой уж маленькой. Необычное ощущение.

С ней вообще было необычно. Сложно сказать, почему, но – лучше чем с другими. Мне казалось, что порой я читал ее мысли, а она – читала мои. Может быть, просто казалось, но совсем отделаться от этого ощущения не удавалось.

– Ты никуда не торопишься? – спросил я сонным голосом. – Нам не придется в спешке вскакивать, нашаривая одежду?

– Нет, – ответила она, ее дыхание было чуточку сбито. – Можешь спать, если хочешь. Я тоже устала. Подготовка к обряду шла последние три дня…

– Мы еще затемно вышли, – сказал я. – Вот только в город пришли. Последние несколько дней не высыпался.

– Что так? – спросила она участливо.

– Да всякое… в общем, я сейчас засну. Ладно?… Только ты не уходи.

– Спи, – тихо ответила она. – А я буду с тобой.

И крепко сжала мою руку.

А я действительно заснул.

Когда проснулся, в комнате было прохладнее, а рыжая жрица каким-то образом оказалась у меня под боком. Вообще-то, насколько свидетельствует мой опыт, спать в обнимку хорошо только зимой, иначе – жарко. Но с ней это почему-то не имело значения. С ней вообще ничего не имело значения. Какое-то… да, головокружение. Ничего не видишь, ничего не помнишь, ничего не знаешь, идешь к ней, как мотылек на огонь летит. На рыжий такой огонь волнистых волос…

Я осторожно поцеловал ее макушку… волосы пахли какими-то незнакомыми цветами. Она потянулась, потерлась головой о мою шею.

– Уже вечер, наверное, – тихо сказал я. – Мне надо пойти хотя бы показаться на глаза моим спутникам. Я на их месте точно решил бы, что меня в переулке из-за кошелька прирезали, а тело в сточную канаву бросили.

– Друзья… или жена? – спросила она шепотом. – А может, невеста?

– Я похож на женатого? – я погладил ее по голове. – Нет, я не женат. У меня нет ни невесты, ни родителей, которые могли бы мне ее навязать. Правда, здорово? Так что люблю, кого хочу. Только я не думал, что это для тебя значение имеет. Ты ведь тоже жрица. У тебя своих ограничений до… до Аримана, прости за богохульство.

– Я тоже не думала, – она потянулась и села на кровати, глядела на меня теперь сверху вниз, щуря светло-карие, в тон волосам, глаза. Богохульство, кажется, вообще мимо ушей пропустила. – А вот лезет. Как жрица, я должна блюсти духовную чистоту. В идеале. А не в идеале – бог за нами не смотрит. Давно уже. Тем более, я тебя старше… сколько?… Лет на восемь?

– Старше?… – я тоже сел и потянулся, чтобы поцеловать ее. – Не говори ерунды. Ты же огонь. Какой возраст у огня.

– Мальчик, – она чуть отстранилась, с какой-то грустной улыбкой. – Вот не думала никогда… Ты же ребенок совсем.

– Ага, – согласился я. – Жеребенок.

Уже ближе к вечеру я спросил:

– Тебе никуда не надо сегодня идти?

– Нет, – ответила она, улыбнувшись. – Я провела всю подготовку к ритуалу, значит, проводить сам ритуал – очередь другой жрицы. Если бы мы делали по-другому, многие из нас к концу праздника валились бы от усталости. А кто постарше, может, и замертво.

– Это работа для крепких мужчин. И желательно, безмозглых.

– Почему безмозглых? – в ее глазах вдруг появился испуг.

– Потому что безумные ближе к богам! – рассмеялся я.

Она ответила на улыбку краешком рта.

– Безмозглые и безумные – разные вещи. Когда-то Ахура-Мазде служили только мужчины. Тогда еще мертвых не хоронили, а оставляли на вершинах башен на съедение хищным птицам… тогда обычный человек не мог прожить день, не прочитав, по крайней мере десяти молитв… тогда священное одеяние носили не только жрецы, – она с тоской посмотрела на седрех и кушти, которые, сброшенные, валялись на полу. – Да и храмы тогда святились как положено: мочой белого быка, и никак иначе. А сейчас даже белые быки живут не везде.

Я тоже посмотрел на длинную рубашку с карманом на груди и широкий пояс. Одежда как одежда, никогда не мог понять, что в ней такого священного. А ведь жрецы дальше идут: утверждают, что она – инструмент веры. Покажите мне бога, который хочет, чтобы в него верили! Боги хотят, чтобы им молились и жертвы приносили, вот и все.

Тоже, кстати, само по себе богохульство – бросить священную одежду на пол.

Я сидел, удивленный. Так она, нарушительница веры в большом и малом, неверная жрица, болеет за нее?… Она жалуется, что мир прогнил?… Для нее это действительно важно?… Воистину, не устаешь поражаться, сколько всего может сочетаться в одном человеке.

– Когда это было, милая? – ласково спросил я. – Что-то я не вижу в городах Отвоеванного Королевства, или любого другого, заброшенных башен с площадками на вершине! Да и все-таки… священные одеяния – это, конечно, здорово, но даже здесь их носить круглый год было бы прохладно. Ну а в Радужных Княжествах, особенно когда зима приходит?… А еще севернее? Где в Эмиратах – я бы еще понял, и дальше на юг, но там Семерка никогда не правила…

Фильхе вздохнула.

– Ладно, – сказала она. – Забудь. Где было – там было, а у нас не было.

– Нет-нет, ты уж говори. Говори, раз начала.

Я вспомнил разговор с Райном. Он же тоже что-то такое говорил: мол, боги не там правят и вообще, по сути, не правят, только запрещают. Почему-то про фейерверк подумалось – бог настоящий знает, почему. Вот, кстати, Настоящий Бог… настоящий бог не требует жертв. Он даже поклонения не очень-то требует, по крайней мере, миледи Аннабель объясняет это так. Он даже веры не требует. Он просто учит, что вера в него помогает людям жить.

Фильхе поглядела на меня с юмором.

– Храмовые тайны тебе выдай? Вот так запросто?

– А как, по-твоему, храмовые тайны выдаются?

Нет, что смешного было в этой реплике? Ну вот что?!

Отсмеявшись, жрица сказала:

– Извини, у меня как-то в этом опыта не было.

И, потянувшись, села на кровати. Я смотрел на нее. Одно удовольствие – глядеть, как двигается красивая женщина. Особенно, если это твоя женщина. А я почему-то не сомневался, что Фильхе – моя. Хотя, казалось бы, что она мне? Встретились внезапно, расстанемся вдруг… Она – старше, она – жрица, у нее обязательства… У меня – долг.

Долг! Драконье Солнце! Райн! Ох, черт!

Я кубарем скатился с кровати, подскочил к окну, распахнул ставни… Хорошо, в последний момент хватило ума держаться сбоку, чтобы в проем только выглядывать – одеться-то я так и не удосужился. Фильхе взвизгнула и скатилась с кровати по другую сторону: окно было как раз напротив.

– Прости, – быстро сказал я.

Звуки улицы слышны были плохо – это окно выходило вовсе не на площадь, и даже не на улицу, а в переулок. И еще Фильхе как-то устроила – а может быть, это устроилось без нее – что с задней стороны дома был садик. Маленький, но самый настоящий садик, с тремя розовыми кустами и даже настенным фонтаном в виде львиной головы. Пахло розами.

Заорал какой-то пьяница, его поддержала пара приятелей… До меня долетел смутный обрывок фразы, что-то типа: «Вечер только начинается» и «Встретимся у сеньоры Бенедикты». Ффух, слава богу настоящему, еще не позднее полуночи. Райн с Вией, конечно, с просьбой о помощи в поисках пропажи в любом случае не будут обращаться в ратушу, но кто его знает, этого астролога – еще решит уйти с утра пораньше. И Вию с собой прихватит. Вполне в его духе. А мне после этого, что – опять их разыскивать по всему Быку? Или к Хендриксону не солоно хлебавши возвращаться?

– Ну? – спросила Фильхе холодно у меня из-за спины. – Успокоился?

– Вполне… – ответил я.

И вдруг голос Райна в ночной темноте отчетливо – и довольно громко – произнес:

– Фьелле, крошка… Иди дальше развлекайся. Мне очень неловко, но, может быть, ты разыщешь своего мужа? Кажется, у меня важные дела на остаток вечера.

Я так и застыл с открытым ртом. Это с кем же Райн развлекается в Медине? Уже кого-то нашел? Быстро он! С другой стороны, я ведь тоже… Но я – другое дело. Если бы не та синеглазая девица…

Кстати, а куда делась синеглазая девица?

И какого черта я вообще потратил с рыжей целый день, когда у меня дел полон рот? Я теперь, сказать по совести, даже не знаю, где моих спутников разыскивать. А если вдруг в храме узнают об этой интрижке и не захотят по какой-то причине посмотреть сквозь пальцы, как обычно – или у них действует правило «не пойман – не вор?» – Фильхе не поздоровится, и мне, очень возможно, придется из города пробиваться с боем.

Не иначе, наваждение случилось. А от холодного воздуха в голове становится ясно.

Я услышал звук пощечины – правильно, Райн дождался! Кто же с женщиной так прощается?… Им ни в коем случае нельзя говорить, что у тебя какие-то важные дела помимо них есть! Одно слово, книжник… Потом я услышал быстрый топот – бежала девушка, совсем юная, должно быть, в сапожках на каблуках. Мне показалось, что я даже увидел, как мелькнул за чугунной оградой смазанный силуэт. Совсем маленького роста малышка, одной рукой придерживает на груди мантилью, чтобы не соскользнула с головы… Ну да, Райну, наверное, нравятся маленькие.

А потом мне стало тошно, пальцы сами собой соскользнули с деревянной створки ставни, и я почему-то подумал: «Бог вышел из тени…»

Дурнота была не сильная, я отогнал ее почти сразу… И тут же услышал голоса: за оградой садика Фильхе говорили двое, один из них Райн, другой – кто-то мне незнакомый. Говорили, особенно не таясь, но негромко, поэтому я ни слова разобрать не мог.

Потом, наверное, Райн и его собеседник пошли прочь – в сторону, противоположную той, куда убежала женщина. Не к людям, а прочь от них.

Так! Райн говорил, что идет в Медину, чтобы отдать гороскоп Воху-Мане… А вдруг это как раз за гороскопом пришли?… Нет, не сам Воху-Мана – едва ли я тогда смог бы его увидеть – но кто-то из его посланников?…

– Прости, красавица, – сказал я, не оборачиваясь и не очень следя за тоном: он выдал напряжение и, может быть, некоторый затаенный страх. – Уже поздно… Так вышло, что мне нужно идти. У меня этим вечером завелись дела.

Я сразу мысленно проклял себя: ну вот, сделал ту же самую ошибку! Фильхе, конечно, женщина взрослая, пощечину не залепит, но…

Тут я инстинктивно обернулся и даже пригнулся. Очень вовремя, как выяснилось. Потому что Фильхе была уже готова всадить кинжал мне в спину, а глаза у нее были безумные.

Нет, ну да, виноват… Но так-то зачем?!

Записки Астролога

Мы шли на кладбище. Это стало ясно почти сразу. Во-первых, какое еще спокойное место посреди города можно придумать?… Во-вторых, раз уж этот город принадлежал Семерке, покойных тут наверняка сжигали, и закапывали в землю, осветив соответствующими знаками. А раз так, значит, Воху-Ману, наверное, так и тянет к земле, где святого больше всего… Хотя вообще с него сталось бы меня в главный храм вызвать и работу там потребовать. Не потребовал. Не хочет людей лишних впутывать?… С чего бы? Когда это боги от людей таились?

Или… не доверяет?

Воху-Мана не доверяет собственным жрецам?

Нет, глупости, хватит на пустом месте рассуждать, этак меня самая легкая несообразность к чему хочешь приведет. Мало ли почему он сделал так, как сделал. Прихоть, например. В храме все, по случаю праздника, перепились до полной невосприимчивости: им сейчас что Воху-Мана, что дождь зеленых ежиков с неба…

Просто не додумался, в конце концов.

Далеко в глубь кладбища мы идти не стали. Просто зашли за ограду. Мирно тут было. Ряды каменных обелисков, украшенных соколиными перьями или бычьими рогами. Рога в лунном свете – луна уже взошла, пока мы с Вией торчали около фонтана – блестят, перьев вообще не видно. По ночному времени на кладбище никого не было, даже пьяниц. Днем – одно дело, можно спокойно и гулять между могил, и жонглеров слушать – но ночью, когда могущественное Солнце, видимое тело Ахура-Мазды, скрывается с небосклона, может случиться все, что угодно. Медина-дель-Соль в этом плане от других городов не отличается.

– Ну вот, – сказал Воху-Мана, едва ли руки не потирая. – Так-то лучше, молодой человек. Давай-ка мне… эту штуку.

Я послушно полез за пазуху, и достал оттуда переплетеную тетрадь. Ту самую, в которую я переписал начисто гороскоп Стара. Специально прихватил с собой – в расчете примерно на такой случай.

Гороскоп был составлен правильно – от первого до последнего слова. И истолкован верно. Но был он для Семерки совершенно бесполезен: зря, что ли, я так долго отводил Стара от его судьбы?

Тетрадь легла в протянутую руку Воху-Маны, и я едва удержал выдох облегчения. Теперь… теперь, по крайней мере, это кончено. Только от него можно ожидать любого подвоха.

Воху-Мана раскрыл тетрадь, брезгливо держа пергаментные листы длинными пальцами за уголки. Пробежал глазами строчки – горжусь я, горжусь своим ровным почерком, и совершенно за дело! Редко кто из астрологов сойдет за каллиграфа, но их попросту не колотила по пальцам тетушка Ванесса.

– Кажется, это оно и есть, – сказал Воху-Мана. – Надеюсь, ты душу вложил в этот гороскоп?

– Обижаете, господин мудрец, – ответил я сдержанно. – Делать иначе работу – любую работу, но особенно по вашей просьбе – просто ниже моего достоинства.

– Да?… Вот как? – он рассеянно вздохнул, перевернул страничку. – А где… ах да, вот оно. И это тоже… – постучал пальцам левой руки по пергаменту, помычал что-то. – Ну что ж… – это он бормотал под нос, как будто сам для себя… на его лицо по-прежнему падала тень от глубокого капюшона, не приходилось хотя бы на эти жутковатые ускользающие черты смотреть, как тогда, в таверне. – С душой, значит, работал… Ладно, если что, с душой мы тоже можем побеседовать. Это запросто.

И, не отрывая взгляда от тетрадки, сделал быстрый жест правой рукой.

Отвратительная, ужасная боль пронзила мою грудь… Сам не знаю, почему я не заорал. Рот моментально наполнился кровью… вот гадость. Немного на свете есть вкусов, противнее собственной крови, особенно когда ее так много. Даже застонать не получилось.

Еще у меня сразу подогнулись ноги и голова пошла кругом. Я упал – сперва на колени, сжимая обеими руками торчащий у меня из груди посох. На ощупь посох почти обжигал – это явно не дерево. Металл.

Потом Воху-Мана посох выдернул. Я упал ничком и замер. Почему такой странный удар?! В грудь – но не в сердце. В правую сторону. Или в левую?… Черт, не соображаю ничего… Нет, если бы влево, я бы сразу умер. А так… дышать трудно… кровь изо рта… интересно, она пузырится?… Ладно, почти наверняка легкое. Правое легкое.

– Оказывается, убивать их просто, – голос Воху-Мана, доносившийся словно откуда-то издалека, хотя я знал, что он, скорее всего, все еще стоит рядом, звучал почти удивленно. – Всего-то и надо, что бить левой рукой.

Сердце мое ухнуло бы вниз, если бы я стоял. Я лежал – поэтому оно, наоборот, подпрыгнуло к самому горлу. Это что же… Воху-Мана никогда не убивал прежде САМ?… Вот так просто?… Он что, действительно перепутал лево и право?!

Или все-таки играет?! Он же мудрый бог, мудрый! Нет, конечно, я знаю, что их качества сильно преувеличены, но чтобы настолько…

Я лежал, боясь пошевелиться, и чувствовал, как вместе с кровью из меня вытекает жизнь. Боль адская… Сейчас бы, по-хорошему, плащ порвать и перевязать хоть как-то… кровь остановить… а если он еще не ушел?…

Конечно, не ушел… он же должен чувствовать, что я еще жив!

Или Драконье Солнце ему помешало?…

Или?!..

Да пошли вы с этими «или» – я жить хочу! И буду!

Я лежал, сцепив зубы, считал секунды и больше всего на свете боялся потерять сознание.