Текст книги "Крестная мать"

Автор книги: Валерий Барабашов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 28 страниц)

– Ну, а чего шефы-то наши про эту Изольду говорили? – Игорь вернул разговор к интересующей его теме.

– Ну, да я толком не прислушивался, радио играло. Но, в общем, не верят они ей, понял? Потому и привезли сюда, на очную ставку с Бизоном. Пусть потолкуют.

Помолчали. Тихо было на дачах, хорошо. Кругом белый чистый снег, сонные зимние домики, солнышко появилось.

Вдруг из дома донесся истошный женский крик.

Витек шевельнулся, подмигнул Игорю.

– Ну вот, слыхал? Показания уже дает, причем правдивые. Пойдем поближе, что ли? – Круглое рябоватое лицо Витька осветилось какой-то нездоровой, затаенной улыбкой. – Послушаем.

Ухмыляясь своим мыслям, он хлопнул дверцей, попинал тугие скаты машины, пошел во двор дачи. Игорь, обмирая на каждом шагу, поспешил следом. «Ну придумай что-нибудь, Игорек!» – звенел в его ушах голос Изольды. В самом деле, он должен был, обязан! – что-нибудь придумать. Если Изольда заговорит, то… следующая очередь – его!

Игорь увидел вдруг на тщательно подметенной снежной дорожке (Бизон, что ли, тут одной рукой старался?) ключи зажигания от «Волги». Витек, видно, по рассеянности сунул их мимо кармана. Игорь быстро нагнулся, взял ключи. Кажется, теперь появился шанс что-либо предпринять.

Они стояли у открытой форточки, хорошо слышали громкий разговор в доме. Спрашивал Дерикот, а Изольда, нервно и часто срываясь в крик, отвечала.

– Кому ты открывала дверь, Изольда Михайловна?

– Никому я не открывала, с чего вы эту глупость придумали? Мы были с Георгием вдвоем в квартире.

– Он слышал голоса посторонних людей.

– До чертиков напился, вот и слышал. Я, например, никого не видела и никаких голосов не слышала. А-а-а!.. Что вы делаете, изверги?! Мне больно! Пустите руку-у!..

– Будет еще больней, Изольда Михайловна, предупреждаю! Артур свое дело знает. Рассказывай!

– Мне нечего рассказывать!.. Я все сказала! А-а-а!..

– Врете, Изольда Михайловна (это голос Городецкого). Мы Георгия знаем. Стрелять в себя он не стал бы.

– Он меня хотел убить, гад развратный! Меня! Чтобы я ему всякие пакости делала! Пустите меня-а!..

– Брешет она, брешет! – откуда-то, видно из угла, бубнил Бизон, потому что его было довольно плохо слышно. – Я отключился, да. Но ненадолго. Я слышал, как кто-то… другой женский голос говорил, мол, спишь, мерзавец, смерти своей не чуешь. А я не спал. Но подняться не мог. Глаза даже не мог открыть. Нажрался, конечно… А потом еще парень какой-то пистолет мой искал, в кладовке. Спрашивал кого-то, мол, сколько я выпил? А вроде бы Изольда отвечала, что водку я почти всю высосал и коньяку полбутылки… один… Это так и было.

– Вот именно: «вроде бы»! – тут же придралась к слову Изольда. – Черти тебя с рогами терзали в бреду, а ты на беззащитную женщину такую вину валишь. Пустите-е-е-е! Помогите, люди-и!.. Не слушайте вы этого дурака безмозглого, вы бы видели, какой он был свиньей, когда напился, я чуть с ума от страха не сошла, когда он пистолетом мне угрожал…

– Это кто: я дурак? Я свинья? – заорал Бизон и тут же раздались глухие удары.

– Ну, пошла писать губерния! – радостно-возбужденно говорил Витек, поглядывая на Игоря ошалелыми глазами. – Теперь ее молотить будут, пока не скажет. И еще таблетки дадут. Тогда она заговорит, как миленькая.

– Может, ей и правда говорить нечего? Чего бабу мучить? – Игорь лихорадочно прикидывал – надо ехать, звать на помощь… Они замучают Изольду, она все расскажет…

Витек снисходительно глянул на него.

– Дыма без огня не бывает, Игореша. Что-то, значит, у них там, в квартире, было. Ни с того ни с сего Бизон не станет лапшу вешать. А баба эта заговорит, куда денется! В прошлый раз… нет, не здесь, на другой даче, такого бугая раскололи! Ух! Медсестра была, чего-то ему вкололи, так он… ха-ха-ха… полчаса по подвалу бегал, за задницу держался. Смеху было!.. А потом ничего, все рассказал. Там что-то с большими деньгами было связано, я не совсем понял… Пойду-ка в дом, может, помочь надо. – Витек облизнулся. – Пошли, Игорек, трахнем ее скопом, шефы в машине еще намекали – мол, Витек, если желаешь, – пожалуйста, мы не будем мешать. Баба еще ничего, не старая.

– Нет… Я лучше покараулю.

– Ну давай, карауль. А я пошел. Завалю ее сейчас…

Витек ушел в дом, а Игорь осторожно, без шума, закрыл за ним тяжелую, обитую железом дверь, просунул в петли попавшийся на глаза тонкий арматурный прут, завернул его в три-четыре оборота. Потом побежал к «Волге», открыл капот, посрывал со свечей провода, сунул их себе в карман. С бешено колотящимся сердцем ввалился в «кадиллак», завел его, рывком снялся с места, быстро набирая скорость, покатил по ярко блестевшей под выглянувшим-таки солнцем накатанной дороге. Услышал вдруг, как позади, с дачи, треснул пистолетный выстрел, за ним второй, третий…

– Стреляй, стреляй! – немного успокаиваясь, обронил Игорь, поглядывая в зеркало заднего вида на быстро удаляющиеся шиферные крыши дач. – Посидите пока. Без чужой помощи вам все равно из дома не выбраться.

Он успел рассмотреть, что дача у Феликса – просто крепость: на окнах – массивные решетки, дверь – как в банковских сейфах, толстая и тяжелая. Броня, а не дверь! А петли – арматурой закручены. Попробуй – открой!

Глава тридцать четвертая

На счастье, крестная и Андрей были дома. Выслушав взволнованный рассказ Игоря, Татьяна схватилась за сердце, а Петушок тут же стал одеваться.

– Едем! – скомандовал он Игорю. – Кажется, моему «Калашникову» пришла пора поработать. Ничего, что у них пистолеты. Против автомата шиш они что сделают. Уложу всех, как щенят.

Татьяна наконец взяла себя в руки.

– Ребята! Андрей! Это же… смерть! Они убьют Изольду, как только ты начнешь стрелять. Надо что-то другое придумать… Давайте, я сейчас же позвоню Вячеславу Егоровичу. Он сотрудник милиции, знает, что делать. И потом, у бандитов на даче может быть и другое оружие! Они всех перестреляют!

– Да вы оставайтесь дома, Татьяна Николаевна, – предложил Петушок, уже надевая куртку. – Зачем вам-то соваться?

– Их пятеро! Что вы сможете сделать с ними, даже и с автоматом?! Вы с ума сошли в такое кидаться, ребята! Андрюша! Игорь!

Петушок взял Татьяну за плечи.

– Татьяна Николаевна, успокойтесь, пожалуйста. Послушайте военного человека. Судя по рассказу Игоря и тем нескольким пистолетным выстрелам, у них – один-единственный «Макаров». Ну, пусть два, если Бизон вооружен. Но они сидят в доме, взаперти, а у меня автомат. И я умею с ним обращаться, уверяю вас! Меня этому делу хорошо обучили.

– Изольду Михайловну надо выручать, нет? – закричал он в следующую минуту. – Вы же сами говорите, что если она заговорит… и они могут не оставить ее в живых!

Татьяна металась по квартире, и сама уже взялась одеваться – дорога была каждая минута!

– Вы одни не справитесь, ребята! Нужно Тягунову сказать, обязательно. Вячеслав Егорович посоветует, поможет… Он же в курсе дела!..

Петушок, уже одетый, собранный и внутренне, озадаченно-сердито смотрел на нее.

– Как в… курсе?! Он что… вы ему рассказали про нас всех?! Тогда мне – прямая дорога в дисбат, Игорьку – в следственный изолятор! Да и вам не поздоровится. Ведь урки уже знают, во всяком случае, добиваются признания от Изольды Михайловны, что в квартире у Бизона кто-то был еще…

– Вячеслав Егорович – порядочный человек, Андрюша! Он ничего такого не сделает… Он нам поможет, я уверена. Нужно ехать к нему. И поговорим по дороге, я вам все объясню. Поехали!

…И в этот раз им повезло: Тягунов был на месте, у себя в кабинете, причем один, никто не мешал их с Татьяной телефонному разговору.

– Слава, здравствуй, это я.

– Здравствуй, моя хорошая. Рад тебя слышать. Что случилось? У тебя такой голос…

– Ты можешь выйти? Вообще, поехать с нами? Мы возле твоего управления. Нужно Изольду выручить, она попала в беду!..

– Кто ЭТО «ВЫ»?

– Ну, я с ребятами моими. Понял? Игорь и Андрей.

– Понятно. Жди. Я скоро. Через пять минут. Ждите меня возле «Гастронома», что слева от университетской площади. Поняла?

– Да.

Минут через шесть-семь, как и обещал, Тягунов сидел в «кадиллаке», и Татьяна сбивчиво, торопясь, все ему рассказала.

Несколько мгновений Тягунов молчал.

– Значит, все они в сборе сейчас там, на даче? – уточнил он больше для самого себя. – Что ж, интересный вариант. Поехали!

– Ты в управлении никому не скажешь, Слава? Их же пятеро!

Вячеслав Егорович покачал склоненной головой.

– Нет, никому ничего не нужно пока говорить. Это для вас… да и для меня теперь тоже может плохо кончиться. Косову, вообще-то, надо было сказать, но его нет на месте… Ладно, поехали. Секретарше я позвонил, сказал, что поехал по делу. Оружие с собой. – Он тронул подмышку, улыбнулся.

– Раз вы все знаете, товарищ майор… – несколько неуверенно начал Петушок. Потом решительно закончил: – «Калашникова» надо взять, пригодится. Не к теще на блины едем.

– Может, и пригодится, – ответил Тягунов. – Во всяком случае, пусть они видят, что у нас автомат. Но я все же попробую договориться с ними. Кровь нам, ребята, ни к чему. И они не дураки переть против автомата. Городецкий и Дерикот, которых Игорь там закрыл, – разумные люди, это не простые боевики. Им есть что терять.

– Есть, – согласилась Татьяна. – Они люди рас-счетливые: сами на Голгофу не полезут.

– Вот и я про то же. – Тягунов поудобнее устроился в шикарном лимузине, оглядывал его с восхищением. – Потому и лишнего шума поднимать не стоит. Попробуем как-нибудь сами.

В считанные минуты «кадиллак» вынес их из центра города на широкую магистральную улицу. Быстро проскочили на окраину Придонска. Мелькнула автозаправочная станция с коротким хвостом легковушек (в холод кому охота стоять за бензином? Да и ездили меньше), серые высокие дома-корпуса больницы, горбатая спина виадука.

– Здесь, Игорек, – сказал Петушок. – Тормозни. И лопату дай. Я скоро.

– Я с тобой, – вылезая из машины, произнес Тягунов таким тоном, что Петушок не нашелся, что ответить, молча подчинился решению оперуполномоченного. По неглубокому в этом месте снегу они пошли к лесу. На чистом снежном фоне их высокие крепкие фигуры выглядели спокойными, уверенными – будто шли эти люди не за смертоносным автоматом, а по маленькому делу или просто прогуляться.

Кусок бетонного полого столба, брошенный здесь, у просеки, сбоку от дороги, Андрей отыскал быстро: хорошо запомнил место. Разгреб лопатой снег, присел на корточки, просунул руку в широкое отверстие – появился на свет длинный тяжелый сверток. Потом появился и сверток поменьше – магазины.

Тягунов внимательно и спокойно наблюдал за действиями Петушка. Сказал ему ровно:

– Вообще, парень, с твоим автоматом проблем будет больше всего. И на хрена ты его брал? Сбежал из армии – это еще как-то понять можно, мне Татьяна Николаевна все рассказала, я знаю. А оружие… Другая статья. М-да.

Петушок разогнулся, стал разворачивать полиэтиленовую пленку. Серьезно, напряженно глянул на Тягунова.

– Обезвредим, вот, банду, товарищ майор, тогда и оружие можно будет сдавать. Надеюсь, зачтется в милиции? Может, мне и срок скостят, а? Я же помогал… Или, если я вас правильно понял, вы мне явку с повинной предлагаете?

– Предлагаю, да.

Петушок застыл на месте. Теперь уже с тревогой смотрел в лицо оперуполномоченного, не зная, как поступить, как может поступить сам Тягунов. Майор имеет все основания задержать его с поличным, при оружии. Выходит, у него уже был план действий и он только ждал случая, момента? Обманул всех, в том числе и Татьяну Николаевну, которая верит ему беспредельно?! Хитер майор, хитер. Всех вокруг пальца обвел! Конечно, сейчас он прикажет сдать автомат, потом велит Игорю поворачивать назад в город… Но как же понять… их с Татьяной Николаевной отношения? Или это все входит в оперативное поведение майора милиции и отношения тут не при чем?

Тягунов выдержал взгляд Петушка, протянул к автомату руку:

– Дай-ка гляну.

Петушок мгновение колебался. Как поступить? Броситься бежать с автоматом? Или все-таки поверить Тягунову? Как доверилась ему Татьяна Николаевна?

– Я ведь давно знаю, Андрей, что ты скрываешься у Морозовой, – сказал Вячеслав Егорович. – Она мне однажды, когда я бблел, рассказала. И про «Калашников» твой знал.

– Про автомат я никому не говорил, даже Татьяне Николаевне.

– А у нас ориентировка на тебя есть… Там и про автомат сказано.

– Значит, вы…

– Значит, я… да, и я вместе с вами нагородил теперь черт знает чего, и меня теперь по голове не погладят. Но вот иногда милиционеры превращаются в преступников, иногда – просто в людей. И я на распутье оказался… Ну да ладно, теперь начатое до конца нужно доводить. Может, проскочим в ушко-то, а? Как думаешь, Андрюха? Нам бы теперь выкрутиться немного…

Петушок озадаченно дернул плечами, а Тягунов взял у него из рук автомат, передернул затвор, спустил курок. «Калашников», надежнейший этот механизм, сработал безотказно.

– Порядок. Поехали. Изольду вашу выручать. Посмотрим там, на месте, что к чему. А стрелять – только в крайнем случае, понял? Когда нас с тобой убивать будут. Если они нормального русского языка не поймут.

Тягунов вернул автомат Петушку, тот облегченно вздохнул, сунул его под куртку, пошел вслед за Вячеславом Егоровичем.

– Я буду говорить с ними, – не оборачиваясь, на ходу, инструктировал Тягунов своего напарника-оруженосца. – А ты будешь поблизости маячить с автоматом, я тебе скажу, где. Кто ты, они не знают. Попробуем надавить психологически. Я скажу, что дом окружен, что ты – один из спецназовцев, предложу сдаться без боя. Ну и все такое прочее. Думаю, они примут разумное решение.

– Ну, а если они откроют огонь, Вячеслав Егорович?

– Ну, и мы малость постреляем, куда деваться-то? – Тягунов обернулся – лицо его было спокойным, по-прежнему деловитым. – Только для них, дураков, это все плохо кончится. Тут в самом деле придется подмогу звать, дачу штурмовать. А не хотелось бы. Не хотелось бы, – повторил он уже у машины, распахивая дверцу «кадиллака». – Иногда и кое-какие милицейские вещи удается полюбовно решить. По обоюдному согласию.

…Еще издали, с конца дачной заснеженной улицы, они увидели, что машины возле дома нет – «Волга» Городецкого, которая не могла, конечно, завестись без ключей и свечных проводов, исчезла. А осторожно приблизившись к даче, они обнаружили, что домик аккуратно закрыт на большой висячий замок, на замке оказалась и калитка.

– Дела-а… – протянул Игорь. – Как будто и не было никакой «Волги» и вообще…

– А где же Изольда? Может, она там, внутри? – волновалась Татьяна, выбираясь из «кадиллака». – Может, они убили ее, да и бросили тут?

– Нет, не думаю, это исключено, – несколько остудил ее Тягунов. – Не совсем же они дураки! Что-нибудь придумали, должны были придумать. Машину можно и на руках укатить. Только куда они ее покатили?.. Так, ребята, вон, дымок из трубы у кого-то идет… двинули туда, спросим!

Из домика с курящейся трубой на крыше вышел на их зов крепенький с виду дедок, внимательно глянул.

– Отец, ты не видел здесь черную «Волгу»? Нам позвонили, что-то с мотором случилось, не могли завести, а их и след простыл.

– А уехали они, – охотно объяснил дедок, приближаясь к сетчатому забору, но не открывая калики и не приглашая войти. – Я поначалу-то как услыхал, что стреляют, выскочил на крыльцо, слухаю. Опять: ба-бах! ба-бах!.. А потом, как и вы, в окно мне махают – открой, дескать, дверь-то! Я открыл. Еле-еле, правда, арматуру-то раскрутил. Да и сюды, домой. Чево мне в эту пальбу встревать? Пожить еще хочется…

– Ну, а потом? Машина как уехала? – спросил Тягунов.

– А они, ить, толкать ее стали. Их же много там было, пятеро, ай шестеро. И баба с ними. Дотолкали вон до бугра, а там как раз Колька-молоковоз с Животинного ехал. Он их, значит, подцепил тросом-то, да и поташшил.

– Значит, женщина с ними была? И толкать машину помогала?

– С ими, с ими!.. Я сначала-то не понял, что к чему, зачем это палят здеся. То ли собак бродячих пристреливают, то ли еще что. Все они и уехали на прицепе-то у Кольки. Он их так поташшил, что токо ветер засвистел!

– Ну ладно, дед, пока. Спасибо, что рассказал.

– А што же отвечать, ежли еще спросють?

– А ничего не отвечай. Сиди и молчи. Печку вон топи, может, греться придем, – сострил Петушок, и дедок мотнул головой – понял.

– А почему же мы не встретились с ними на шоссе? – сам себя спрашивал Тягунов. – По одной же дороге ехали!

– Скорее всего, там, где останавливались, разминулись, – рассуждал Игорь. – Пока сворачивали, пока вы с Андреем «Калашников» откапывали.

– Да, скорей всего, так, – согласился Тягунов. – Ищи их теперь.

– Главное, Изольду не выручили. – Татьяна не находила себе места. – Втянула я ее, Господи, на свою беду! Где теперь искать?

– Таня, возьми себя в руки, – негромко сказал Вячеслав Егорович. – Никуда они не денутся. Они сами, думаю, будут нас искать, это в их интересах. И Изольда жива. Я же говорил: с разумными людьми имеем дело. Им выходить из берегов, светиться, тоже резона нет. Поехали назад, в город. Что-нибудь прояснится.

Глава тридцать пятая

Черная «Волга» Городецкого ждала их у подъезда Татьяниного дома. Сидели в ней только Витек с Артуром, вели себя спокойно, покуривали, а подъехавший «кадиллак» встретили улыбками.

– Вот они! – вырвалось невольно у Игоря.

– Андрей! – скомандовал Тягунов, выхватывая пистолет. Но Петушок и без команды уже был готов: передернул затвор автомата, выставил в окно «кадиллака» ствол «Калашникова».

В «Волге» заметили их агрессивные приготовления, но никаких ответных действий не последовало. Это озадачило Тягунова.

– Кажется, Изольда Михайловна заговорила, – подумал он вслух. – Эти ребята бывали здесь раньше, Таня?

– Нет. Я никогда их здесь не видела. И вообще, не нужно никакой пальбы, мужчины. Я выйду, поговорю с ними.

Игорь остановил «кадиллак» в стороне от «Волги». Машину он поставил боком, так, чтобы Артуру и Витьку хорошо было видно, что в «кадиллаке» – вооруженные люди. Это произвело нужное впечатление. Оба боевика вышли из «Волги», стали рядом с машиной, демонстрируя, что они – без оружия, прибыли на переговоры.

– Сначала я схожу, крестная, узнаю, чего они хотят. – Игорь распахнул дверцу. – Я их знаю, говорить мне с ними удобнее.

– Но только в моем присутствии, – вылез из машины и Тягунов, по-прежнему держа наготове пистолет. – От этих парней всего можно ожидать. Страхуй, Андрей!

Тот выскочил из машины, отбежал чуть в сторону, занял удобную позицию за чьими-то железными гаражами.

Со стороны, в просторном, засыпанном снегом дворе, окруженном разновеликими домами (от громоздкой двенадцатиэтажки до приземистого панельного, в пять этажей), ничего особенного не происходило. К двум стоявшим у черной «Волги» парням, державшим руки в карманах, шли еще два человека – худенький, в куцей кожаной куртке паренек без головного убора и невысокий, средних лет мужчина, в руке которого (если, конечно, приглядеться) блестел пистолет. Но за ними за всеми никто не наблюдал: двор был пуст, лишь в отдалении, у баков с мусором, возилась с метлой пожилая женщина в синем рабочем халате.

Метрах в пяти от Артура и Витька Тягунов с Игорем остановились.

– Привет! – сказал Игорь.

– Здоров, давно не виделись, – усмехнулся Витек и выразительно сплюнул себе под ноги. – Сюрприз ты нам преподнес, нечего сказать. Взял и раскурочил нашу «волжанку».

– Как же вы ее завели?

– А никак. До города нас на буксире дотащили, а в гараже и старые ключи нашлись, и провода. Это не проблема. Ты бы отдал ключи, Игорек. Они тебе ни к чему.

Игорь молча вынул из кармана ключи, собранные на брелке, кинул их Витьку, тот поймал на лету, подбросил на ладони.

– Провода, надо думать, в «кадиллаке»?

– Где женщина? – резко спросил Тягунов. – Что вы с ней сделали? Я майор милиции Тягунов, из уголовного розыска.

– Мы все знаем, майор, можно не представляться. И не психуй. Баба ваша в порядке. Но она, разумеется, всё нашим боссам рассказала. Так что волну не гони, не нужно пугать… Короче, хозяин велел нам переговорить с тобой. Ты тут главный?

– Кто именно послал? Дерикот? Городецкий? Или сам Каменцев-младший? Чего они хотят?

– Ну… – Витек с Артуром переглянулись. – Поговорить с вами со всеми хотят. Люди вы, как выяснилось, серьезные. И наши боссы не из мелких лавочников.

– Знаем.

– Вот они и предлагают сесть за стол переговоров.

– С вашими боссами, а особенно с Бизяевым, будем говорить в следственном изоляторе. Да и с вами тоже.

– Не спеши, майор. Не так все просто. У тебя и твоих людей тоже теперь грехи есть, рыльце, как говорится, в пуху. Да и ты подставился. Мы все знаем, не думай. Иначе бы не приехали. Лучше говорить. Но не с нами, конечно, мы люди маленькие. Боссы у нас люди образованные, умные. У них есть, что вам предложить. И они сказали: везите Морозову и Тягунова на разговор. Чем ваш разговор кончится, я не знаю. Но никто вам не угрожает и двойную игру не ведет. Кровь – ни к чему, так велели сказать. Так что вы зря парня с «Калашниковым» выставили. Если бы мы захотели… Сам понимаешь, майор, у нас и «Калашниковы», и «Макаровы» могут быть, и кое-что потяжелее. Не при милиции будь это сказано. Но и в милиции, как мы теперь понимаем, есть разумные люди, в бутылку не лезут.

Говорил Артур с ленцой, неторопливо, посмеиваясь тонкими нервными губами, – а Витек слушал, кивал крупной, посаженной прямо на плечи головой, обтянутой черной вязаной шапочкой.

– Обнаглели вы, совсем обнаглели, – сказал нейтральное Тягунов и сунул пистолет в карман теплого и легкого «пуховика». – Где ваши боссы?

– Ждут на несколько удаленной от города территории, за накрытым столом. Короче, на базе отдыха гор-молзавода.

– Где это?

– Недалеко, двадцать минут ходу. На Боровском кордоне.

– Понятно.

– Женщина ваша там, – продолжал Артур. – Жива и здорова. Стрелять никто не собирается, имейте это в виду. Так что парню с «Калашниковым» можно дать соответствующую команду. Ему вообще лучше не стрелять – срок прибавят. Имя мы знаем – Андрюха Петушок, десантник-дезертир. Поехали?

– Да, кажется, надо ехать.

– Я ж тебе говорил, майор.

Захлопали дверцы машин. «Волга», а за ней и «кадиллак» вырулили со двора на магистральную улицу, помчались из города, на окружную дорогу. Миновали знакомый пост ГАИ, проскочили путепровод, свернули с широкого шоссе на узкую, в высоких снежных бортах дорогу, проложенную по лесу. Остановились перед опущенным шлагбаумом и будочкой, из которой выскочил суетливый плюгавенький человечек в заношенном заячьем треухе и в наспех накинутой на худые плечи телогрейке. Он торопливо поднял длинную полосатую трубу шлагбаума перед явно известной ему «Волгой», даже вытянулся по-военному. Глянул с вниманием и на «кадиллак». А Татьяна, в свою очередь, успела вслух прочитать зеленую вывеску на выбеленной чистенькой будочке: «Боровской кордон. Щукинское лесничество».

– А, я знаю эту базу, – вспомнил Тягунов. – Еще километра четыре по лесу, на берег Усманки.

Машины попетляли между деревьями и минут через десять остановились у двухэтажного нарядного здания, на кирпичном фронтоне которого белели крупные цифры 1971, а ниже, под козырьком навеса, тускло отсвечивала металлом вывеска:

«БАЗА ОТДЫХА

АКЦИОНЕРНОГО ОБЩЕСТВА «ГОРМОЛЗАВОД».

Заслышав шум моторов, на высокое каменное крыльцо с ажурными перилами и затейливо вырезанным из белого оцинкованного металла козырьком вышли Дерикот с Городецким. Из-за их спин выглядывала какая-то высокая женщина в белом халате и шапочке. Все трое молча смотрели на приехавших.

«Интересно, зачем нас позвали? – думала Татьяна. – Испугались? Похоже. Но внешне спокойные, уверенные в себе. Таких не испугаешь. Что же вы скажете?..»

Молча стоял у «кадиллака» и Тягунов, держал руку в кармане со взведенным пистолетом, посматривал по сторонам. Петушок же демонстративно поднял автомат наизготовку, ждал с другой стороны машины.

Дерикот, усмехнувшись, спустился с крыльца, направляясь к Татьяне, сразу давая понять, что считает ее главным лицом, что намерен именно с ней вести разговор.

– Я думаю, Татьяна Николаевна, вы заочно всех нас уже знаете, так же как и мы вас, – ровно сказал он. – Так же как и ваш друг, а теперь, надеемся, и наш, Вячеслав Егорович. Приветствуем обоих.

– Изольда здесь? – перебила Татьяна.

– Да, здесь. Не волнуйтесь, с ней все в порядке. Она пообедала, приняла душ, поплавала в бассейне. Теперь отдыхает.

– Странно!

– Ничего странного. Все объяснимо. Женщина понервничала, конечно, после… или, вернее, во время серьезного разговора на даче, но потом… скажем прямо, причин у нее для нервничанья не было. Она все рассказала, и все стало на свои места. Теперь вы знаете о нас, а мы – о вас… Позвольте все же официально представить моих друзей: это Ада Константиновна, медсестра, хозяйка в данный момент этого заведения, а это Антон Михайлович…

– Мы знакомы, – сказала Татьяна.

Городецкий сухо кивнул, остался стоять на крыльце, а Ада Константиновна, изобразив приветливую улыбку, спустилась на несколько ступеней, ожидая, как поведут себя гости. Руки никто из них друг другу не подал.

– Проходите, пожалуйста, – пропела медсестра. – Зимой база, в принципе, пустует, так что сейчас кроме нас никого нет. Прошу! Не стесняйтесь! И ведите себя пораскованней, вам никто и ничто не угрожает. На базе не принято стрелять. Здесь встречаются друзья и ведут спокойные доверительные разговоры. Проходите, Татьяна Николаевна. И вы, Вячеслав Егорович. А автоматчику своему… Андреем его зовут, да?., можно дать команду расслабиться.

– Мы знаем, как себя вести, не нужно подсказывать, – хмуро отвечал Тягунов, настороженно оглядывая крыльцо и раскрытую дверь. Они с Татьяной видели, что, действительно, никого больше здесь не было.

Петушок (по знаку Тягунова) стал у дверей, а Татьяна и Вячеслав Егорович вошли в дом. Трудно было даже предположить, что здание, пусть внешне и нарядное, может так поразить внутренним убранством: стены коридора и потолки были отделаны светлыми деревянными панелями, орнаментированными искусно выполненной мозаикой; мягкий свет излучали хрустальные светильники. Все боковые помещения, – ниши, предназначенные для отдыха – с удобными диванами, шахматными столиками, на полу дорогие ковры и ковровые дорожки. Через приоткрытую белую дверь одной из ниш виднелся кафельный борт неболынго бассейна. На вошедших дохнуло теплом, приятным запахом только что приготовленной пищи, уютом и комфортом заботливо содержащегося помещения. Конечно, никто из сопровождающих сейчас Татьяну и Тягунова не стал говорить, что здесь время от времени бывает и старший Каменцев, Вадим Иннокентьевич, и даже глава администрации, Барышников. Но они предпочитают лето. Летом здесь чудесно. Практически заповедное место, река, сосновый бор, тишина! База небольшая, простым смертным дорожка сюда заказана… Начальство, конечно, умеет обеспечить комфорт. Было так при партийных, так, видно, и всегда будет.

– Прошу, сюда, пожалуйста, – на правах хозяйки показывала дорогу Ада Константиновна. Она открыла одну из полированных дверей, и все четверо – Татьяна, Тягунов, Дерикот и Городецкий – оказались в просторном кабинете с мягкой дорогой мебелью; пропустив их, медсестра тихо затворила дверь, оставшись в коридоре.

Из-за низкого, окруженного кожаными креслами стола, приветливо улыбнувшись, застегивая пиджак серого элегантного костюма, поднялся Аркадий Каменцев. Пошел навстречу гостям, внимательно и расположенно глядя в лица приехавших.

– Это Аркадий Вадимович, – представил Дерикот. – Надеюсь, фамилию можно не называть? И так знаете?

– Отчего же, можно и назвать, – по-прежнему улыбался Аркадий. – Каменцев. Я тайны не делаю. Не за тем звали. Хотя, может быть, наши гости видят меня впервые. Я во всяком случае…

– Ну, положим, и лицо, и имя ваше мне известно, – перебил Тягунов. – Хотя бы по долгу службы. Да и вообще, вы в городе человек известный.

– Должен сказать, что и ваше имя мне кое-что говорит, – вежливо отвечал Аркадий. – А сейчас у меня сложилось такое ощущение, что мы хорошо знакомы. Ну, а вы, значит, Татьяна Николаевна? Морозова?

– Да, я Морозова, – суше, чем нужно было бы, ответила Татьяна. – Извините… я прежде всего хотела бы видеть Изольду Михайловну. Где она?

– Пожалуйста, – спокойно проговорил Каменцев. – Ада Константиновна! – не повышая голоса, позвал он, и медсестра тут же появилась в дверях. – Проводите, пожалуйста, Татьяну Николаевну… И вы желаете пойти, Вячеслав Егорович?.. Да-да, конечно, пожалуйста. Я все понимаю… меры предосторожности и все такое прочее. Правильно, но излишне – уверяю вас! Но вы, прошу, не задерживайтесь, мясо стынет! – И он глазами показал на уже сервированный в дальнем углу кабинета такой же низкий, как и у кресел, стол.

Татьяна и Тягунов пошли за медсестрой. Ада Константиновна держалась вполне уверенно, объясняла на ходу:

– Она понервничала там, на даче. Но вела себя прекрасно! Я думаю, парень ваш, Игорь, наговорил лишнего. Ничего дурного с Изольдой Михайловной не делали. Наши мужчины – интеллигентные люди. Говорить человека можно заставить вполне современными, цивилизованными методами, существуют соответствующие препараты. Они вреда организму не наносят. Но язык – увы! – развязывают.

Комната, в которой находилась Изольда, располагалась на втором этаже. Комната – на двоих, две деревянные кровати, две тумбочки, небольшой телевизор, зеленая ковровая дорожка на полу, два кресла возле треугольного журнального столика… Пахло лекарствами.

Изольда сладко и безмятежно. спала на одной из кроватей. Лицо ее было спокойно, почти счастливо. Розовые приоткрытые губы слегка улыбались во сне.

– Странно… почему она среди бела дня спит? – удивилась Татьяна. – Сейчас и четырех еще нет.

– Ну, накупалась, пообедала, легла, – скупо поясняла медсестра. – Ничего страшного, скоро проснется.

– Что значит «скоро»? – уточнил Тягунов.

– Через час. Может, раньше. К тому времени, когда вы переговорите с Аркадием Вадимовичем и… остальными господами, она встанет. Я ее разбужу.

– Будите сейчас, при нас. Мы здесь долго задерживаться не собираемся. Разумеется, заберем ее с собой.

– Хорошо.

Ада Константиновна наклонилась к Изольде, потрепала ее по щеке.

– Изольда Михайловна! Проснитесь! За вами приехали. Слышите? Хватит спать, голубушка! Просыпайтесь!

Изольда открыла мутные красные глаза. Непонимающе смотрела на склонившееся к ней лицо, потом недовольно поморщилась, отвернулась к стене, натянув на голову одеяло.

– Не мешайте, – хрипло пробормотала она. – Я хочу спать.

Медсестра вопросительно глянула на Тягунова.

– Думаю, пусть еще поспит. Я же сказала…

– Разбудите и оденьте ее! – приказала Татьяна. – Вы же явно ее чем-то напоили, она не может проснуться. Дома она в такое время никогда не спит.