Текст книги "Хроники Департамента Икс (СИ)"

Автор книги: Валерий Евтушенко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 25 страниц)

   Иван, мысленно призвав на помощь Велеса, вскарабкался на волчью спину, крепко вцепившись в густую шерсть. Убедившись, что тот сидит плотно, волк сделал гигантский скачок и понесся вперед с такой скоростью, что окружающие их деревья слились в одну сплошную темную массу. Иван, одной рукой придерживал шапку на голове, чтобы не слетела, а другой, крепко обхватил волчью шею, почти распластавшись на широкой, как лавка, спине преобразившегося Всеслава.

   Лес постепенно становился гуще, дорога давно свернула куда-то в сторону, волк несся огромными прыжками уже по узкой звериной тропе. Видимо, он прекрасно ориентировался в непроглядной ночной темени, так как на самых узких звериных тропах не сбавлял темп бега. Было уже далеко за полночь, когда, наконец, лес кончился и волк, ускорив свой бег, помчался степью, вспугивая пробудившихся зайцев, вспархивающих из-под его лап перепелов, и другую степную живность. Иван, приноровившись к темпу его бега даже вздремнул немного. Но вот забрезжил рассвет. Ощутимо потянуло соленым морским воздухом, а вскоре показалось и само безбрежное море. Попадавшиеся им навстречу ручьи и речушки волк перепрыгивал с ходу, но Днепр, Донец и Дон пришлось преодолевать вплавь. Уже наступил полный день, когда вдалеке не более, чем в двух верстах показались белокаменные стены Тьмутаракани. Волк остановился. Иван спрыгнул с него, разминая занемевшие члены. Еще через несколько минут и Всеслав обрел свое прежнее обличье, безмятежно улыбаясь и с хрустом потягиваясь.

   -Сейчас бы вздремнуть не мешало,– сказал он,-но давай-ка прежде сходим в город, узнаем, как там и что. Может, твоя суженая уже и замужем давно.

   Глянув в лицо Ивана, он пожалел о неосторожно вырвавшихся у него словах. Княжич насупился, помрачнел и отвернулся в сторону.

   -Ладно, пошли,– не стал он утешать юношу,– тебе тут места знакомые, так что показывай дорогу!

   Попасть в город оказалось на удивление легко. Всеслав хотел было испробовать свое вновь обретенное, не без помощи волхва Велеслава , искусство и отвести глаза стражникам, но быстро понял, что это лишнее. Все внимание городской стражи было и так приковано к быстро приближающемуся с юга большому купеческому каравану, поэтому, скользнув взглядом по ним с Иванам, с виду, простым горожанам, стражники больше не обращали на них никакого внимания. Княжич ориентировался в городе хорошо, поэтому повел Всеслава закоулками, избегая центральны улиц.

   -Сейчас тут княжит Ингвар, из черниговских князей. Кстати, приходится он мне троюродным братом. Не хотелось бы с ним встречаться. Но тут уже близко, немного пройти осталось.

   Действительно, через несколько минут они вышли на большую площадь, вплотную к которой подступали высокие трехэтажные хоромы, обнесенные расписным деревянным забором. Дальше на самой площади собралась толпа народа, о чем -то оживленно разговаривая, а возле хоромов гарцеввли десятка два всадников на отборных конях.

   -Что происходит?-озадаченно спросил Иван.– Чего они здесь собрались у хоромов Тараруя.

   -А ты не говорил, что твой будущий тесть такой богатый горожанин,– заметил Всеслав.-Пожалуй, ни у кого здесь таких хоромов нет.

   -Тараруй не только в Тьмутаракани, но даже в Киеве хорошо известен. Кстати, Елена– крестница самого великого Киевского князя,– простодушно ответил Иван.

   -Как бы из-за твоей Елены Прекрасной война не развязалась,– недовольно заметил Всеслав.-Знал бы заранее, поостерегся бы так поступать. Ну, да ладно, не возвращаться же, не солоно хлебавши, обратно, проделав такой путь. Постой здесь, а я с людьми потолкую, узнаю, чего они тут собрались.

   Иван остался стоять за углом одного из домов, а Всеслав отправился на площадь. Вскоре он возвратился и с мрачным видом сказал Ивану:

   -Твой будущий тесть то ли шибко хитрый, то ли спятил на старости лет.

   -Не такой уж он и старый,-возразил Иван,– а в чем дело?

   -Задумал он твою нареченную отдать в жены тому, кто на коне допрыгнет до ее светелки на третьем этаже и получит из ее рук шелковую ширинку с вышитым ею вензелем. Состязания должны во-вот начаться, видишь, женихи гарцуют перед хоромами. Давай поглядим, что из этого выйдет.

   -Вот старый хрен, удумал чего!– вызверился Иван.– Да, кто ж доскочит до ее терема! Но это , может, и к лучшему, выкрадать мы ее ночью будем. А они пускай прыгают.

   -Знаешь, а я думаю мы тоже поучаствуем с тобой в этом состязании. В конце концов, ты ее официальный жених, да и условие Тараруй поставил такое, что сам себя перехитрил. Винить будет некого. Вот слушай, что я думаю...

   Он наклонился к Ивану и через минуту на лице юноши появилась торжествующая улыбка.

   -Ну, ты и придумал! И воровать не надо будет, все свершится по правде!

   -Только пока подождем, пусть другие счастья попытают! А мы постоим в сторонке, поглазеем.

   Тем временем толпа на площади разрасталась, многие хотели стать очевидцами небывалого прежде зрелища. В окружении своих дружинников приехал даже тьмутараканский князь Ингвар, летами не намного старше Ивана. Встречать его вышел Тараруй, коренастый мужчина лет сорока, с заметно обозначившимся уже животом. Поприветствовав князя,он остался стоять рядом с ним. Участок площади перед теремом оставался свободным,на одном его конце группировались всадники, намеревавшиеся побороться за прекрасный приз. Они горячили коней, гарцевали и всеми возможными способами показывали свою лихость. Наконец, окошко в тереме отворилось и в нем показалось румяное лицо девушки лет шестнадцати -семнадцати. Выглядело оно совсем нерадостным, видимо, все происходящее не доставляло ей никакого удовольствия. В руках она держала вышитую шелковую ширинку, которой небрежно махнула, подавая сигнал к началу состязаний.

   Первым разогнал своего горячего гнедого жеребца статный воин из числа княжеских дружинников. Прыжок был выполнен очень удачно, но всадник сумел дотянуться рукой лишь до конца второго этажа хоромов. Второй, третий и последующие всадники совершали головоломные прыжки, в высшей точке оставляли стремена и вскакивали на седло ногами, но ни один не смог допрыгнуть до окошка. Многие падали с коней, ломали ноги и руки, их уносили с площади. Наконец, остался последний соискатель руки прекрасной Елены, однако и его прыжок тоже не увенчался успехом. Толпа разочарованно вздохнула, а Елена уже собиралась отойти от окошка, когда вдруг толпа ахнула от восторга: из переулка стремительно вылетел огненногривый каурый конь, который оттолкнувшись копытами от земли, взмыл в воздух на уровень терема и полетел по направлению к окошку. Поравнявшись с ним, витязь, сидевший на коне в простой кожаной куртке и шапке с орлиным пером, принял из рук Елены ширинку и смачно поцеловал девушку в алые губы. Затем он потянул ее к себе, вытащил из окошка и посадил впереди себя. Конь , набирая скорость, умчался куда-то ввысь и скрылся с глаз прежде чем кто-то понял, в какую сторону он полетел.

   -Я узнал его,– вопил Тараруй, потрясая сжатыми кулаками,-это Иван, сын прежнего нашего князя Олега, который раньше уже сватался к ней! Нет, я этого так не оставлю, похищение девушки– тяжкий грех. Я до Великого князя в Киев поеду, но ему это с рук не сойдет.

   -Так ты ж сам все это придумал, что мол, кто допрыгнет на коне до терема за того дочку и отдашь,– пожал плечами князь Ингвар,– А ширинку из рук твоей дочери он получил, так что по правде и сама она теперь его. На что жаловаться? Уговор дороже денег!

   Он тронул острогами коня и уехал с дружинниками к себе на подворье,а оставшийся на площади Тараруй долго еще бесновался под свист и улюлюканье толпы, так как не любили его в Тьмутаракани. Тем временем конь с Иваном и не понимающей, что происходит, Еленой приземлился в небольшой рощице верстах в четырех от городских ворот.

   -Уфф,– выдохнул Всеслав, обретя свой прежний облик,-тяжело в конской шкуре, волком гораздо проще и удобнее. Передохнем немного, а там обернусь опять волком. Ты сядешь мне на спину с будущей княжной, только держи ее крепче, и отправимся в обратный путь, а то, боюсь, как бы нас уже искать не стали. Тараруй не из тех, кто так просто отступит, наверняка, жаловаться в Киев поедет к великому князю.

   -Только ты,-попросил Иван,– не скачи так быстро, торопиться нам теперь некуда. А то всю задницу отбил.

   -Ладно постараюсь,– ухмыльнулся Всеслав.

   С наступлением темноты, они пустились в обратный путь. Июльские ночи короткие, хотя и темные, но было полнолуние и выкатившийся на небо месяц освещал им дорогу своим серебристым сиянием. Волк бежал резво, хотя и не гнал таким бешеным аллюром как раньше, но все же смотрел только вперед, не оглядываясь по сторонам. Иван крепко прижимал к себе свою невесту, которая все еще не понимая, что с ней происходит, прятала лицо у него на груди. Видимо поэтому никто из них не заметил одинокого всадника, стоявшего на невысоком холме у самой дороги. Он сидел верхом на золотого окраса коне, держа в правой руке меч, а в левой щит. Но одет он был не в броню, а в камзол и штаны, в окрасе которых причудливо сочеталось золотое и черное-цвет ночного неба и солнечного сияния. Обут он был в золотые сапоги с черными подошвами, а его золотые кудри тяжелой волной рассыпались по плечам. Лицо всадника с рысьими глазами и высокими скулами было явно восточного типа, глаза глядели строго, но в густых усах, когда он рассматривал пересекающего ему дорогу волка со своей ношей на спине, мелькнула добродушная улыбка. « А ведь напишут когда-нибудь,-подумал он,– что князь Всеслав „дорискаше до куръ Тмуторокани, великому Хръесов влъкомъ путь прерыскаше“. Такому удальцу грех не помочь! Да и должок у меня перед Велиалом остался, а долги отдавать следует». Он тронул поводьями коня и, не спеша двинулся по волчьим следам, глубоко отпечатавшимся в рыхлой песчаной почве.

   Глава четвертая.

   1.

   Обратный путь занял гораздо больше времени, чем Всеслав рассчитывал, поэтому к месту встречи со своими телохранителями волк с Иваном и Еленой на спине добрался только к рассвету четвертого дня. Их появлению Будислав и Бурислав несказанно обрадовались, так как уже начали опасаться, что придется возвращаться в Полоцк без князя к скорому на расправу Могуте. Тот действительно, был встревожен долгим отсутствием Всеслава и уже вторые сутки ожидал его возвращения, почти не отлучаясь от городских ворот. Появлению вместе с князем и княжичем Иваном незнакомой красавицы он конечно удивился, но лишних вопросов задавать не стал, перейдя сразу к делу.

   -Беда, княже,-начал он свой доклад, поглаживая окладистую бороду,– литовцы готовятся к набегу на Полоцк. В этот раз Мингаускас возглавит его самолично, а с ним будет еще две дюжины князьков помельче, каждый из которых ведет с собой по тысяче воинов.

   -А сколько мы можем выставить против них?

   -Три тысячи пеших воев, да княжескую дружину, всего восемь сотен, из них четыре сотни отроков.

   Всеслав задумался. Силы, конечно, были неравными, но численный перевес противника не играл в данном случае большой роли. Удара тяжелой конницы редко выдерживали даже профессиональные, хорошо обученные воины, что уж говорить о литовцах, которые привыкли в бою валить валом без понятия об элементарной тактике. Да вот только, как заставить их сойтись в сражении в чистом поле, где можно использовать рельеф местности?

   -А, скажи, Могута Володаревич,– спросил Всеслав,-каким путем литва обычно совершает свои набеги?

   -Известно как,-начал боярин,– вначале сосредотачиваются в верховьях Дисны, а потом спускаются по ее правому берегу к Двине Нападать на Полоцк с запада невозможно, он окружен с трех сторон водой, поэтому они обычно либо переправляются через Двину севернее города , а потом уже пытаются атаковать Полоцк или просто рассыпаются по окрестностям в общем направлении на Стрежев и Лукомль, и грабят местных жителей. Думаю, и в этот раз на штурм Полоцка они не отважатся, но села и города вокруг пограбят крепко.

   -Нам надо сорвать их планы, не дать расползтись по всему краю, а собрать в одно место поближе к границе и там прихлопнуть как муху. Причем. прикончить всех одним ударом, чтобы отбить охоту в ближайшие пять-шесть лет даже помыслить о подобных набегах. Собирай-ка всех командиров: Ратмира, тысяцкого, да сотников и завтра с самого утра выедем на разведку местности.

   На следующий день, едва взошло солнце, большая группа всадников выехала из городских ворот и поскакала вдоль правого берега Дисны в направлении литовской границы. Всеслав, ранее не бывавший здесь, внимательно осматривал местность, пытаясь найти подходящий для предстоящего сражения рельеф, но здесь в прилегающем к Двине редколесье он выглядел однообразным и мало пригодным для использования военных хитростей. Наконец, уже ближе к обеду местность приобрела безлесный характер, местами стали попадаться крутые овраги, да одинокие рощи.

   -Стой! Вот кажется то, что нам нужно!-скомандовал Всеслав подъезжая к глубокому оврагу, который пересекал местность перпендикулярно Дисне. На его краю, в противоположной стороне от реки раскинулась густая роща.

   Все спешились и столпились у оврага, который был довольно глубокий и обрывистый, но со стороны литовской границы сливался с местностью. Протяженность его была не очень велика, от силы версты полторы -две. Собственно, это был даже не овраг, а скорее буерак, поросший мелким кустарником. Из участвующих в рекогносцировке местности, только Могута, Ратмир и Иван начали понимать замысел князя, остальные просто тупо озирались по сторонам.

   -Вот эту сторону оврага,– сказал Всеслав, – надо обрезать, сделав ее отвесно, хотя бы сажени на две. Пешие воины станут здесь в восемь рядов спиной к обрыву. Копья будут только у двух передних рядов, у остальных мечи. Витязи Могуты Володаревича укроются вон в той роще, что темнеет в версте отсюда. У литвы тяжелой конницы нет, поэтому их пешцы ударят в центр нашего построения, пытаясь его разорвать, а затем, используя численное преимущество, окружить оба разорванные крыла и уничтожить или обратить их в бегство. Поэтому, в наш центр мы поставим самых слабых бойцов и, когда противник перейдет в атаку, просто расступимся перед ним. Задние ряды атакующих будут напирать на передних, те по инерции посыпятся в овраг, ломая руки и ноги. А наши, якобы разорванные крылья ударят с двух сторон и начнут смыкаться. Когда все резервы литвы увязнут в сече, засадный полк, укрывавшийся до поры в роще, нанесет удар во фланг и тыл противнику. Только с самого начала там на опушке надо поставить сотни три лучников, которые бы расстреливали каждого, кто попытается приблизиться к роще.

   -Что и говорить, план хорош,– сказал Могута после некоторого молчания,-да вот только одно непонятно...

   -Как добиться того, чтобы они нас атаковали именно здесь?-закончил его мысль Всеслав.-А вот это уж всецело будет зависеть от воинского искусства Ивана Ольговича. Его отроки должны будут встретить литовцев в самом порубежье, как осы жалить их, не давая ни минуты покоя, постоянно нападать, притворно атаковать, дразнить, отступать, опять атаковать и, главное, увлекая за собой, заманить их именно сюда. Когда это будет выполнено, младшая дружина прикроет наш правый фланг у Дисны, чтобы не допустить флангового охвата со стороны реки.

   -Решится ли Мингаускас вступить в битву, когда поймет, что его заманили к нашим основным силам? Почему бы ему не обойти нас стороной и не двинуть прямо к Лукомлю?– с сомнением в голосе спросил воевода Ратмир.

   -А как бы ты поступил, видя, что твой противник раза в четыре уступает тебе численно?

   -Пожалуй, дал бы бой!-ухмыльнулся воевода.

   -Мингаускас поступит также, будь уверен! Да и как ему обойти нас? Это очень опасно, ведь мы пойдем за ним и будем нападать на него с тыла, тем более у нас есть конница. Можем даже отрезать дорогу назад. Нет, если княжичу Ивану удастся выполнить свою задачу, то сражение произойдет именно здесь, в том месте, где нам удобно дать бой литовцам. Тут мы сможем заранее исполчиться и хорошо подготовиться к сражению. Чтобы сберечь силы пешим воям поднимемся на ладьях вверх по Дисне до этого оврага. Ты, Ратмир, возглавишь полк левой руки, сам я буду командовать полком правой руки. Передового полка выделять не станем. Просто выставим вместо него цепь лучников. Пусть пускают стрелы, пока можно будет, а затем отойдут на правый фланг и усилят отроков княжича Ивана. Если всем все понятно, возвращаемся домой и начинаем готовиться к войне.

   Следующие несколько дней в Полоцке кипела напряженная работа. Тысяцкий и сотники проводили мобилизацию, выдавали оружие, занимались тренировкой новобранцев, отрабатывая элементы глубокого построения и рубке мечом. Лучники соревновались в точности стрельбы, Могута провел даже несколько учебных атак с витязями, хотя в этом и не было особой нужды. Младшая дружина во главе с Иваном Ольговичем выступила в поход в самый первый день и уже сосредоточилась в порубежье.

   -У тебя четыре сотни легкоконных воинов,– наставлял княжича Всеслав перед выступлением,– возьми с собой еще две сотни пеших лучников. Они к коням не привычны, поэтому посадишь их позади своих всадников. А с собой возьми сотни две сменных лошадей. Если умело начать атаку, то в первые же минуты боя несколько сотен литовцев выведите из строя. Но в рукопашную не вступай, немедленно отходи и ближе, чем на сто шагов противника к себе не подпускай. Коли преследовать тебя будет небольшой отряд, выбей их стрелами с дальнего расстояния, а если Мингаускас двинет против тебя основные силы, отступай, но держись все время в виду неприятеля. Не ищи славы в битве, твоя главная задача вывести противника на наши позиции!

   -Понял, княже, не подведу!– с поклоном ответил Иван.

   -Ну тогда удачи!-обнял его Всеслав. -Да не забывай гонцов почаще слать, чтобы мы тут знали, когда выступать. Нам ведь еще исполчиться надо, а это не так просто.

   Действительно в те времена исход сражения во многом зависел от того, как противоборствующие стороны изготавливались к бою, на что требовалось значительное время, так как обычно пешие воины оружие и доспехи складывали на телеги и возы, передвигались налегке, а облачались в них лишь перед боем. Кроме того, глубокое построение в восемь и более рядов требовало определенного слаживания и боевого взаимодействия. Как правило, копьями вооружались передние ряды и чаще всего для отражения удара конницы, потом копья ломались и начиналась сеча мечами. Обычная тактика боя заключалась в том, чтобы ударом тяжелой конницы разорвать ряды противника, а затем в прорыв устремлялись мечники, довершая разгром. Но Всеслав, ввиду малочисленности своего войска, отказался от этой тактики и теперь многое зависело от того, насколько успешно полки сумеют расступиться перед противником, а затем перейти опять в атаку. Именно поэтому тысяцкий и сотники с утра до ночи занимались тренировкой своих воев, доводя до автоматизма соблюдение дистанции при развороте шеренг и добиваясь четкости в выполнении этого маневра. Не все получалось гладко, но Всеслав надеялся, что уже на месте будет еще время потренироваться в реальных условиях.

   К исходу пятого дня, когда все в целом было готово к походу, от княжича Ивана прискакал на взмыленном коне гонец, сообщивший, что литовцы уже сосредоточились в порубежье и их выступления следует ожидать в самое ближайшее время.

   -Какими силами располагает Мингаускас?– поинтересовался Всеслав, выслушав гонца.

   -Не менее чем десять-двенадцать тысяч, но конницы немного, может, до тысячи всадников. Однако, пешцы неплохо вооружены, почти у всех есть мечи или топоры, немало и копьеносцев. Доспехи, правда, в основном кожаные, железных броней не заметно было.

   Всеслав задумался. Кожаные доспехи из двойных бычьих шкур, да еще с металлическими бляхами поверх, не особенно уступают железным кирасам, а щиты, обтянутые кожей, также успешно защищают от стрел, как и металлические. Если литовцы еще и в рубке мечами и топорами сильны, то полочанам придется встретиться с серьезным противником.

   -Не станем терять времени,– отдал он распоряжение Могуте и Ратмиру,– выступаем завтра на рассвете, пешие на ладьях, конница своим ходом. Обоз пусть тоже пошевеливается, не отстает, но у каждого воина с собой должен быть трехдневный запас провианта.

   2.

   Тем временем Иван Ольгович, выполняя роль передовой стражи, занял со своими отроками и приданными им лучниками удобное для наблюдение место на невысоком холме верстах в двух от лагеря литовцев. В дневное время лагерь Мингаускаса отсюда был виден, как на ладони, а ночью по количеству костров можно было определить приблизительную численность войска литовского князя. Иван, проведший полночи за подсчетом костров, пришел к выводу, что оно насчитывает не менее двенадцати тысяч. К тому же расставленные поближе к лагерю передовые дозоры уже задержали нескольких лазутчиков, отправленных Мингаускасом на разведку местности, которые будучи пытаны каленым железом, подтвердили правильность подсчетов княжича.

   Вечером , когда солнце скрылось за горизонтом и на землю пала густая темень, Иван собрал сотников и десятских.

   -Негоже нам тут сидеть да ждать у моря погоды,– начал он,– не для того мы сюда князем посланы, чтобы баклуши бить. Ближе к рассвету, когда в литовском лагере все уснут, подберемся поближе да и посеем у них панику. Стрелы беречь, целиться точно и бить наверняка. В рукопашный бой не вступать. За нами наверняка будет выслана погоня, поэтому атаковать будут только конные лучники, пешие же укроются в той роще, что на полдороги отсюда до их лагеря. Пока конные будут убегать, пешие лучники из засады откроют стрельбу. А потом всадники подберут их и отступят сюда. Ну, а дальше видно будет, не думаю, что они за нами очень далеко погонятся, но в любом случае, как только оторвемся от преследователей, сразу начинаем стрелять. Как только они приблизятся – опять отступаем.

   Замысел Ивана удался на славу. Младшие дружинники на самом деле мало чем отличались от старших, разве что не особой знатностью рода, из-за чего большинство из них могло рассчитывать пополнить ряды бояр лишь за какие-то особо выдающиеся заслуги. Боярами ( людьми боя) становились и пополняли старшую дружину обычно княжеские родственники, дети бояр и воевод. Бояре получали в управление города, а села и земельные наделы в собственность. Они составляли княжеский совет, рекомендовавший князю, как ему поступать в том ли другом случае. Что же касается воинского мастерства, то в основном младшие дружинники ( отроки, молодии) были такие же ратные мастера, зрелые профессиональные воины, отлично владеющие луком, копьем и мечом, как и бояре. Тем более, что Ивану удалось восстановить несколько пошатнувшуюся было дисциплину в их рядах после смерти князя Брячислава, и сейчас они действовали, как единый слаженный механизм. Когда на рассвете четыре сотни всадников ворвались в лагерь безмятежно отдыхавших литовцев, там поднялась настоящая паника. Воспользовавшись ею, каждый из конных лучников успел выпустить не менее десятка стрел, почти все из которых нашли свою цель. Выполнив поставленную задачу, всадники унеслись прочь, а литовцы были настолько ошеломлены этим внезапным нападением, что даже не организовали их преследования.

   Когда Мингаускасу должили о потерях в результате ночного нападения, он пришел в ярость. В самом деле, еще не вступив в полоцкие земли , он уже потерял полтысячи своих воинов убитыми, а еще столько же ранеными. Но главная неприятность заключалась даже не в этом, в том, что эффект внезапности был утрачен. Полоцкому князю, наверняка, уже стало известно о готовящемся вторжении и он, конечно, же примет ответные меры. В то же время Мингаускас был достаточно опытным полководцем, чтобы понять, что ночью лагерь был атакован лишь каким-то полоцким разъездом, а не главными силами князя Всеслава, но и этого малочисленного отряда было достаточно, чтобы сковать его действия и лишить маневра. Куда бы он не направился, этот конный отряд будет повсюду его преследовать, одновременно сообщая в Полоцк о передвижении литовского войска. Оставалось одно– пользуясь своим численным преимуществом, уничтожить дерзких удальцов.

   На созванном наспех военном совете это предложение получило одобрение и было решено бросить всю имевшуюся легкую конницу, около тысячи всадников, на поиск напавших ночью на лагерь, навязать им бой, а главные силы двинутся вслед за ними.

   Но это было проще сказать, чем выполнить. Иван не особенно и прятался, но ближе ста шагов преследователей к себе не подпускал. Сидевшие за спиной его всадников пешие лучники не жалели стрел и литовцы несли ощутимы потери. Кроме того, они опасались оторваться далеко от своих главных сил, чтобы не попасть в засаду. Но как только литовцы отставали и сбавляли темп, полочане возвращались и вновь осыпали их градом стрел. Мингаускасу со своими главными силами не оставалось иного выбора, как следовать за конницей. Так продолжалось почти целый день. К вечеру, преодолев почти сорок верст, литовцы, измученные таким длинным переходом, остановились на отдых. Их значительно поредевшая конница присоединилась к своим. Отдых требовался и людям княжича Ивана, но особенно он был необходим лошадям. Все же, воспользовавшись тем, что сменные лошади устали не так сильно, он ближе к полуночи совершил на литовский лагерь новый набег. Преследовать его в темноте никто не стал, но всю ночь литовский стан гудел как встревоженный улей. Иван с двумя сотнями конных лучников возвратился к себе, где, выставив усиленный наряд часовых, дал до утра отдых и коням и людям.

   На следующий день литовская конница вновь бросилась по его следам и все повторилось, как и накануне, за исключением того, что, когда солнце – священное око Даждьбога оказалось в зените, литовцы внезапно увидели вдали темную массу из множества людей-то было изготовившееся к бою войско полоцкого князя, вставшее на их пути.

   3.

   Литовский вождь был искушенный воитель, поэтому он сразу понял, что ему противостоит противник, войском численностью раза в три меньше, чем его. Конечно, он знал, что русские сражаются мужественно и отважно, искусно владеют военным ремеслом, а в бою отличаются стойкостью и смелостью. Но численное преимущество тоже нельзя сбрасывать со счетов, поэтому он решил атаковать полочан немедленно, рассчитывая к закату солнца одержать победу. Разгромив полоцкого князя, дальше можно было уже беспрепятственно двигаться в направлении Стрижева и Лукомля, не встречая на своем пути серьезного сопротивления. Осаждать Полоцк из-за его географического положения и мощных крепостных стен, было бессмысленно.

   Пока Мингасукас выстраивал своих воинов в боевой порядок, русичи стояли неподвижно, предоставляя литовцам возможность начать сражение первыми. Младшая дружина во главе с княжичем Иваном уже заняла свое место на правом фланге ближе к Дисне, чтобы не допустить здесь попытку прорыва в тыл. На левом фланге на опушке рощи также показалась редкая цепь лучников.

   Мингаускас, внимательно наблюдавший за перемещениями в войске противника, пришел к выводу, что вся княжеская дружина состоит только из той легкой конницы, которая сопровождала его от самой границы, поэтому решил действовать, как обычно, то есть мощным ударом своих копьеносцев и мечников разорвать центр вражеского построения, а затем оба разорванных крыла окружить и уничтожить. Его вначале насторожило, что у полочан нет передового полка, но затем он решил, что это объясняется их малой численностью. «Видимо, новый полоцкий князь не особенно искусен в военном деле, раз решился выступить против меня с такими малыми силами»,– подумал он, подавая сигнал к атаке.

   Яростное сражение закипело по всему фронту, но, если фланги успешно выдержали удар литовских копьеносцев, то центр прогнулся и начал подаваться назад. Звон мечей, протяжные стоны и крики раненых слились в один мощный гул, ни на секунду не затихавший над полем боя. Копья давно сломались или были отброшены, воины рубились мечами, а многие уже сошлись грудью к груди и били друг друга в возникшей тесноте кинжалами, засапожными ножами, а то и просто голыми руками. Князь Всеслав, сражавшийся в первой шеренге своего полка, войдя в состояние транса, ускорил обмен веществ в своем организме, и крушил мечом наступающих так, что уже через несколько минут вокруг него лежала гора трупов. До тех пор, пока противник не прорвет центр и все резервы Мингаускаса не будут втянуты в сражение, он решил рубин на гарде меча не трогать.

   Воеводе Ратмиру на его фланге пришлось тяжелее, но он был искусным воином, ратным мастером, с огромным опытом, поэтому шеренги с его стороны также оставались на месте. Передние рубили литовцем мечами, задние кололи их копьями.

   Однако центр русского войска постепенно прогибался все сильнее и литовцам удалось вбить в него клин уже до четвертой шеренги. Правда, они в горячке боя не заметили, что центр не особенно и сопротивляется, достаточно организованно раздаваясь в обе стороны. Мингаускас, наблюдая за успехом своих воинов в центре построения русичей, бросил в бой последние резервы. Напор свежих сил оказался кстати. Последние две шеренги полочан разомкнулись и литовцы по инерции покатились прямо в обрыв. Их задние ряды, не видя что происходит впереди, напирали еще с большей силой и все новые массы вражеских воинов катились в обрыв, ломая руки и ноги.

   Когда Мингаускас понял, что все пошло не так как задумано, было уже поздно что-либо предпринимать. Раздавшиеся под натиском литовцев крылья войска русичей стали смыкаться, тесня литовцев к обрыву, а фланги русского войска перешли в наступление, завершая окружение. В ход опять пошли копья и мечи, ожесточенная сеча закипела с новой силой. Тогда уже и Всеслав не опасаясь задеть своих, пустил в ход плазменный меч, что вызвало еще большую панику в рядах противника. Меч в его руке, вытянувшись на добрых два десятка сажень, запел грозную песню смерти, сея опустошение во вражеских рядах. Даже те, кто находился от смертоносного лезвия в пяти -шести шагах, чувствовали его испепеляющий жар его , а тот, кому не повезло и оно его коснулось, падал на землю разрезанный пополам, словно обугленная головешка. Все враги шарахались в сторону от Всеслава, роняя из рук оружие, в надежде скрыться от страшного меча, но немногим повезло избежать его прикосновения. В довершение ко всему из рощи на левом фланге неожиданно для врага выкатилась лавина тяжеловооруженных витязей, которые с копьями наперевес ударили в тыл литовцам. Мингаускас и все, кто находились рядом с ним, спасая свои жизни, обратились в бегство. Иван Ольгович с младшей дружиной попытался было их догнать, но версты через две отказался от преследования и возвратился назад, так как противник улепетывал уж очень стремительно , а солнце уже скатилось к самому горизонту.