Текст книги "Через бурные волны (ЛП)"

Автор книги: Вал И. Лейн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 20 страниц)

– Но ты заговорил со мной первым, – сказала она с подозрением.

– Да. И я рад этому. Потому что тогда я не мог устоять перед тобой и все еще не могу. Что-то словно притянуло меня к тебе… как вода. И я знаю, что не стоит бороться с течением. – Я наклонился, чтобы поцеловать ее между словами.

Когда наступила ночь, я заметил, что Беллами и Серена что-то готовят.

– Пошли, – сказал я, собирая еду обратно. – Нам нужно вернуться и развести огонь. Уверен, что не я один умираю с голоду.

Мы отправились к друзьям на берег, где поделились собранными нами крабами и фруктами. Беллами развел костер, и мы сидели вокруг него, готовя крабовое мясо и запивая его кокосовой водой, будто это было самое божественное блюдо, которое мы когда-либо пробовали.

– Лодка не получила серьезных повреждений. Стоит хорошенько перевернуть ее, и она будет готова к отплытию, – объяснил я, разминая клешню краба большими пальцами.

– Значит, мы могли бы отплыть сегодня вечером? – спросила Катрина.

– Если ты хочешь. Тебе решать, когда мы отправимся. – Я откусил кусочек, взглянув на Беллами поверх пламени костра. – Верно. Беллами?

Он стряхнул с себя ошеломленное, пустое выражение лица и выпрямился.

– Да.

Катрина наклонилась вперед, ее пристальный взгляд встретился с нашими усталыми лицами.

– Конечно, я хочу вернуться к маме… но, думаю, нам всем нужно отдохнуть. Мы можем уйти на рассвете.

– Тогда ладно. – Беллами подбросил хвороста в огонь, его голос звучал глухо. – Мы отправляемся на рассвете.

37. Где ром?

Беллами

Мы подготовили лодку на рассвете, пока девочки еще немного поспали. Мы с Майло принялись за установку парусов и двойную проверку корпуса. К счастью, мачты уцелели после крушения. Небо было идеальным для плавания под парусом, ветер дул в нашу сторону. Плыть нам было недалеко.

– Я бы сказал, что это примерно двухдневное путешествие, – сказал я Майло.

– Рассчитываю, что это займет больше двух лет, – усмехнулся он.

Я ответил с легким смешком, подходя к нему и завязывая последний кусок такелажа:

– Мы скучали по тебе, приятель, ты это знаешь?

– Ты? Скучал по мне? – Он покачал головой. – Никаких обид из-за ожерелья?

– Знаешь, это было странное время, – проворчал я с ноткой фальшивого смеха. – Мы все были в отчаянии и полубезумны.

– Я просто пошутил. – Он толкнул меня локтем. – Знаю, это все из-за морской воды, которая, в конце концов, добралась до тебя. Не волнуйся, я понимаю.

– Эй. Кто научил тебя пиратству? Без меня ты давно был бы мертв в команде моего отца.

– Признаю, что, возможно, кое-чему научился у тебя. Но не притворяйся, что я не помогал тебе с этим ужасным чувством навигации. – Он с усмешкой приподнял бровь, затягивая узел.

Мы оба рассмеялись, а я покачал головой, вспомнив, как Майло, тощий пятнадцатилетний подросток, осмеливался поправлять меня в расположении звезд и в моих рисунках на карте прямо на глазах у моего отца.

– Ладно, с этим все в порядке. Может быть, у отца действительно была какая-то веская причина, по которой он хотел, чтобы ты был на борту.

– Если честно, я бы предпочел, чтобы этого не было.

– Ну, если бы ты не был ценным, то был бы мертв, так что… – Я оперся на борт лодки вместе с Майло, изо всех сил пытаясь столкнуть ее обратно в воду.

– Учитывая, через что мы прошли, это не самый худший вариант. – Майло наклонил голову в мою сторону. Сейчас он выглядел старше меня, у него была борода гуще, чем я когда-либо видел, и шрам поперек глаза. Его кожа загорела после пребывания в море, и у него был спокойный, но мудрый взгляд, говоривший о какой-то скрытой силе, которой у него раньше не было.

Я постучал пальцами по борту лодки.

– Да ладно тебе, приятель, все не так уж и плохо. Мы грязные сукины дети, и все же по какой-то причине нам дали больше шансов, чем святым.

– Возможно, мы должны извлечь из этого какой-то урок, – Майло встал рядом со мной, выводя лодку с мелководья. Я перевел дух, задыхаясь и испытывая жажду.

– Ты, случайно, не захватил с собой немного рома из старых добрых времен? – Я пошутил только наполовину.

К моему удивлению, он полез в сумку и достал фляжку. Он бросил ее мне.

– Ты ублюдок, – широко улыбнулся я, делая большой глоток. – Никогда не думал, что снова попробую такой. Просто здесь все по-другому.

Когда девочки проснулись, мы продолжили разговор. Мы наблюдали за ними на берегу, пока они болтали и готовились к предстоящему дню. Затем мы забрались в лодку.

– Ты же знаешь, что не сможешь ее удержать. Даже когда хочешь защитить ее. – Голос Майло заставил меня оглянуться на него через плечо, когда я пошел за веревкой. Лучше бы он не пытался по душам говорить со мной о Серене. Особенно после всего, что он натворил с Катриной.

– Шокирующие слова исходят от тебя, приятель. – Я склонил голову набок, роняя такелаж, который держал в руке. – Ты, как никто другой, знаешь, каково это – потерять свою девушку. Только не говори мне, что ты бы ничего не сделал, чтобы этого больше не повторилось.

– Я бы так и сделал. Да. Я пытался это сделать. Я пытался оградить Катрину от Корделии, чтобы она не пострадала. И доверие, которое я к ней потерял, не стоило ложного чувства безопасности. Я был неправ, пытаясь принять это решение за нее. То же самое и с Сереной. Она собирается делать то, что считает нужным, и не наше дело пытаться их сдерживать. – Он прищурился, глядя на двух девушек, болтавших в нескольких ярдах от него, а ветер развевал их волосы. – Они обе неукротимы, как море. И разве не за это ты всегда любил море?

На мгновение я задумался над его словами, давая им перевариться, и выпятил челюсть, чтобы снять напряжение, которое испытывал.

– Я не собираюсь отдавать ее Бастиану, если ты это имеешь в виду.

– Конечно, нет. Но я имею в виду, если ее судьба – встретиться с ним лицом к лицу раз и навсегда, чтобы вернуть власть, которая принадлежит ей по праву, как думаешь, стоит ли тебе пытаться удержать ее от этого?

Я изобразил непристойный жест и закатил глаза, потому что это был единственный способ не показать ему, как глубоко запали мне в душу его слова. Я знал, что Серена заслуживает того, чтобы к ней вернулась вся полнота ее власти, но, конечно, она могла бы отойти в сторону, пока я буду делать это за нее. Потому что в одном я был чертовски уверен – я ни за что на свете не променяю ее на маму Катрины.

Я искал способ быстро сменить тему, и мой взгляд упал на татуировку Майло.

– Это что-то новенькое.

– Маленький подарок от Бастиана в прошлом. Твой все еще у тебя? – спросил Майло, кивнув.

– Никуда не девается. – Я инстинктивно протянул руку, чтобы потрогать кожу над ключицей. Татуировка в виде нарисованного чернилами морского зверя, извивающегося вдоль нее и огибающего мой затылок, оставалась на теле в состоянии покоя все эти столетия, пока я снова не начал слышать голос Бастиана в этой погоне за призраками. Это была наша сделка – как и то, как он забрал голос Катрины – в подтверждение нашей сделки. Только сделка была заключена моим отцом, а я был пешкой между ними.

– А что насчет солнца вокруг нее? Такого я не помню. – Я заметил отметку на его руке, окаймляющую замысловатую карту. Это было похоже не столько на чернила, сколько на блестящую металлическую инкрустацию.

– Долгая история. Но предполагалось, что это ослабит эффект метки Бастиана. – Майло шумно выдохнул и прищурился на солнце. – Это легенда с острова, который я нашел. Солнце защищает их от внутренней тьмы. И они хотели помешать тьме Бастиана найти их.

– Сработало? – Я приподнял бровь.

– Очень на это надеюсь. – Он оглянулся на Катрину и Серену, которые, казалось, заканчивали свой разговор, заходя в полосу прибоя, чтобы подняться на борт. – В любом случае, на данный момент паруса подняты.

Я кивнул ему, наблюдая, как он идет по палубе, чтобы помочь девушкам подняться, но не раньше, чем он остановился и обернулся еще раз.

– Беллами.

– Да?

– Ты прикрывал мою задницу больше раз, чем следовало. Не думай, что я не прикрою твою спину, что бы ни случилось дальше.

– Сообразительный, приятель. Надеюсь, об этом ты не пожалеешь, – пошутил я, указывая на него пальцем.

Как только девочки оказались на борту, Катрина выглядела обеспокоенной и что-то прошептала Майло. Я наблюдал, как он последовал за ней к люку в каюту. Направляясь к штурвалу, я взглянул на Серену, которая смотрела на меня то ли с соблазном, то ли с надменностью, а может, и с тем и с другим, облокотившись на борт лодки. Подмигнув, я сел за штурвал.

38. Сгореть

Майло

– Что ты хотела мне сказать? – спросил я Катрину.

– Я бы предпочла поговорить внутри, – сказала она, провожая меня в каюту. Там было не так много места, но мы пробрались мимо старых рыболовных снастей и сетей, разбросанных вокруг раковины, в самый дальний угол, где вдоль стен каюты стояли две маленькие раскладушки, похожие на диваны.

Я споткнулся о сеть, через которую мы перешагивали, когда приманка зацепилась за мои штаны. Я споткнулся и, пробормотав что-то себе под нос, удержался на ногах.

– На моем корабле никогда не было бы такого беспорядка.

Катрина рассмеялась.

– Уже отвык от морских прогулок?

– Ха, не совсем, – улыбнулся я, опершись рукой о стену прямо над ее головой. – Просто отвлекся на симпатичную русалку.

Она насмешливо закатила глаза.

– Прошло столько времени, а ты все еще сохранил свою привлекательность.

– Думаю, ты имеешь в виду очарование. – Я одарил ее игривой улыбкой, когда она легонько толкнула меня в грудь, но оставила там свою руку, ее лицо смягчилось, а взгляд стал глубоким. Она скользнула рукой вниз по моей груди, следя взглядом за своим движением.

– Я хотела спросить тебя… Что произошло после… – ее голос медленно затих. – После того, как ты отправил нас обратно сюда? Что с тобой произошло за эти два года?

Мои мысли вернулись к тому дню, когда я отправил Катрину в настоящее с помощью Трезубца. Я так старался забыть те часы, которые прошли после того, как я убил того капитана и захватил его корабль. Я почти не спал в течение трех дней, а когда, наконец, заснул, то лег, все еще покрытый кровью своих врагов, напившись спиртного, чтобы привыкнуть к новой реальности. Мне потребовались месяцы, чтобы прийти в себя. Но в то же время я был безжалостен.

– Мне… мне стыдно признаться, что я превратился в человека, которым никогда не хотел быть. Я был так зол. – Я отвернулся, потому что не мог встретиться с ней взглядом. – Я думал, что больше никогда тебя не увижу.

– Что бы ты ни сделал, ты не можешь застрять в этом. – Она коснулась моего подбородка, погладила бороду большим пальцем и повернула мою голову к себе. – Как и то время, когда ты был в команде Вальдеса. Это в прошлом. Ты делал то, что должен был делать, чтобы выжить.

– На этот раз все было по-другому, Катрина. На корабле Вальдеса у меня не было выбора. Но у меня самого был выбор. Забирать жизни или спасать их. И я редко выбирал последнее. Потому что, если бы я это сделал, меня бы сочли слабаком на море. Я потратил недели, выслеживая флот Бастиана в поисках карты, на которой можно найти Источник. Пока я, наконец, не выжал кое-какую информацию из одного из его трусливых капитанов, который сказал мне, где я могу его найти. Я уничтожал всех, кто вставал у меня на пути, и потопил больше кораблей, чем мог сосчитать. Я поджигал моря в поисках пути обратно к тебе.

– Ты должен простить себя.

– Простить? Вот что меня пугает. Я ни о чем не жалею. Я бы сделал все это снова ради тебя. Но теперь боюсь, что не заслуживаю тебя.

– Забавно, что ты это говоришь. – Она взяла меня за руки, ее дыхание было прерывистым. – Я не просто хотела спросить тебя, что там произошло. Я… мне нужно тебе кое-что сказать.

Я был сбит с толку, но взглядом попросил ее продолжать.

– Когда я привела тебя к себе через Фонтан… когда я пела тебе… это была не совсем я. – Она сделала глубокий вдох. – Я начала песню, но потом моя сирена взяла верх, и она завлекала тебя. Это помогло тебе выбраться, но песня, которую ты услышал, оказалась смертельной ловушкой. Если бы я не взяла себя в руки в последнюю секунду, она бы… я бы убила тебя. И это привело меня в ужас, но я не хотела, чтобы кто-нибудь узнал. Даже ты. Потому что я работала все это время, чтобы найти тебя, спасти, только чтобы понять, что я представляю для тебя реальную опасность. И я не знаю, что с этим делать.

Я помолчал, тщательно подбирая слова. Если бы она только знала, как я боялся этого дня. Из того, что я видел о сиренах, я знал, что даже Катрина, в конце концов, уступит своей. Они были могущественными существами, и, хотя Катрине пока удавалось контролировать эту свою сторону, я боялся, что однажды это может измениться.

– Я уже знал, что рано или поздно это произойдет. Я просто не знал, когда. Я вполне заслужил смерть от рук сирены. Я, конечно, сыграл свою роль в их гибели, вольно или невольно. И если эта сирена – ты… что ж, тогда… лучшего конца я и представить себе не мог.

Катрина сильно заморгала.

– Нет, нет, даже не говори так. Ты правда думаешь, что я смогла бы смириться, если бы что-то сделала с тобой?

– Катрина, – вздохнул я. – Я бы хотел, чтобы ты поняла, какой я на самом деле подлый. Если быть честным, я хочу, чтобы ты знала, что сейчас я хочу тебя больше, чем когда-либо. Но я так боюсь, что погублю тебя. – Я не мог поверить, что признаюсь ей в этом вслух. Но она должна была знать, что съедало меня заживо каждое мгновение.

Она покачала головой, отчего распущенные волны волос заплясали у нее на плечах.

– Ты погубишь меня? Это не у тебя злой голос в голове. Это не ты можешь однажды сорваться и убить меня, даже не вспомнив об этом! Я не могу любить тебя, не причиняя боли. И чем больше я думаю об этом… – она сделала паузу с тяжелым вздохом, – … тем больше задаюсь вопросом, какое будущее у нас вообще может быть.

– Единственное будущее, которого я хочу. – Я схватил обе ее руки в свои, будто они могли оторваться, если я не сделаю это достаточно быстро.

Она сглотнула, низко опустив голову.

– Мечты, о которых ты мне когда-то рассказывал. Уйти от всего этого. Жить нормальной жизнью и остепениться… У тебя может не быть этого со мной.

– Конечно, может, и даже если бы нет, эти мечты больше не имеют значения. Теперь ты – моя единственная мечта.

Катрина на мгновение отвела взгляд в сторону, взгляд ее карих глаз погрузился в море мыслей, прежде чем она снова встретилась с моим полным отчаяния взглядом.

– Знаешь, что я поняла за последние несколько дней? Это заставило меня понять, что выхода нет. И никогда не будет.

– Нет, ты не это имеешь в виду, – взмолился я. Возможно, это было то, чего я заслуживал, но все равно ощущение было такое, будто меня выпотрошили раскаленным лезвием.

Катрина подняла глаза, словно желая сказать что-то, что могло бы прекратить этот разговор, начиная и останавливаясь снова, пока она боролась со словами.

– Когда я смотрю на маму и понимаю, что она так же, как и я, захвачена кровью сирен, которая течет в наших жилах, то понимаю, что этого никогда не пройдет. Никогда. Если бы не кошмары разрушали наши жизни, то это было бы так. Это просто будет передаваться по наследству, как и всегда. Я не могу так поступить со своей собственной семьей. Я не разрушила свое проклятие. Я просто сменила его на другое. Так что, если я не могу покончить с проклятием, я должна покончить с семьей. А это значит, что я не могу провести его с тобой. Я не могу быть твоей мечтой, потому что я – ночной кошмар. У нас не будет счастливого конца.

– Что ты хочешь этим сказать? – Я сжал ее руки, мое тело было напряжено, как канат. Я знал, что не смогу защитить ее от нее самой. Но я бы с радостью умер, пытаясь это сделать.

– Я не знаю, Майло. Я не знаю. – Она уронила голову мне на плечо, и так мы простояли в безмолвном объятии несколько минут. Пока она, наконец, не нарушила тишину.

– Однажды ты сказал мне, что совершал ужасные поступки. Я никогда не думала, что буду тем, кто скажет тебе это.

Я раздраженно выдохнул.

– Мы можем быть солнцем друг для друга.

– Что? – Катрина мягко отстранилась.

– Это легенда. Пока у луны есть солнце, тьма никогда не поглотит ее. Я буду твоим солнцем, Катрина, даже если это означает, что я сгорю. Я приподнял ее подбородок, чтобы она посмотрела мне в глаза.

Она пристально смотрела на меня, разглядывая. Она медленно протянула руку и коснулась моего глаза со шрамом, затем другой рукой поднесла мою руку к шраму на щеке. Она удерживала нас так довольно долго, ни один из нас не произнес ни слова. Я думал, что понял. Я надеялся, что понял.

– А сегодня вечером? – прошептала она. – Может быть, завтра все встанет на свои места. А может, и нет, и все будет еще хуже, и мы поймем, что я была права. Но сегодня давай представим, что я неправа. Если мы собираемся сгореть, давай сгорим вместе.

Она прижалась своими губами к моим, вкус ее языка был как сладкое вино. Ее рука скользнула мне под рубашку, и она распутала меня. Я почти подумал, что это ее сторона сирены взяла верх, но даже если бы это было так, я не мог бы сказать, что остановил бы ее. Я был ненасытен по отношению к ней слишком, слишком долго.

Я прижал ее к себе, и наши губы слились воедино, как прилив сливается с береговой линией. Мы отстранялись, когда в промежутках между отчаянными вспышками мелькали руки и одежда. Я бы любовался ее телом дольше, если бы у меня была такая возможность, но мы двигались с такой настойчивостью, с такой страстью, что я поймал себя на том, что смотрю ей в глаза. Но это не помешало мне ощутить ее в полной мере. Ее кожа горела под моими пальцами, поглаживающими ее, очерчивая соблазнительные линии ее изгибов. Я скользнул руками по ее грудям вниз, к бедрам, а она прижала пальцы к мышцам моих плеч, проводя по моим татуировкам от спины до предплечий. Я застонал, когда она потянулась ко мне, дразня пламя внизу. Мой пах напрягся от боли, когда мое желание к ней стало сильнее, чем я мог вынести. Я сжал ее бедра и провел рукой по совершенству между ними. Ее прерывистые вздохи у моего уха сводили меня с ума, когда она потянула меня на одну из раскладушек у стены. Я перелез через нее, и она поцеловала меня, когда я наклонился. Оставалось совсем немного времени, прежде чем я почувствовал, что прижимаюсь к ней, задаваясь вопросом, достаточно ли шума волн, плещущихся о борт, чтобы заглушить наши вздохи.

Каждый раз, когда мы занимались сексом, все было медленно и нежно, но сейчас все было яростным и необузданным. Ее пальцы запутались в моих волосах, когда я сжал ее запястья, наши тела, переплетенные вплетенными пальцами, были скользкими от пота. Она притянула меня к себе, словно могла умереть, если не сможет ощутить меня достаточно глубоко. Пульсация отдавалась в каждом сантиметре моего тела. Когда я услышал, как она в безумном блаженстве простонала мое имя, я позволил себе последовать за ней, охваченный жаром и восторгом. Если бы это было похоже на костер, я бы позволил ей отправить меня прямиком в ад.

Мне было все равно, что принесет завтрашний день, или все грядущие завтра. Когда мы медленно засыпали в объятиях друг друга, я решил, что, какую бы тьму, по мнению Катрины, она не смогла победить, она могла бы унести с собой и меня.

Я нежно поцеловал ее в лоб, наблюдая, как закрываются ее глаза.

– Независимо от того, права ты или нет, мы сгорим вместе.

39. Разделяющие воды

Беллами

Когда наступила ночь, Серена, наконец, подошла ко мне, после того как довела меня до безумия своими косыми взглядами с другого конца палубы. Она поцеловала меня в щеку и, подмигнув, скользнула своей рукой по моей.

– Ты знаешь, что в нашей первой жизни мы были женаты?

– Хотел бы я вспомнить ту жизнь, которая была у нас с тобой. Очень надеюсь, что она была не такой сложной, как эта.

– Это было не так. Не сразу, – Серена вздохнула.

– Тогда я был таким же? – спросил я, когда она прислонилась к моему плечу, а я другой рукой придерживал руль.

– Ты был таким же. Ты выглядел так же. У тебя был такой же голос. И ты был таким же дерзким и упрямым тогда. – Она сморщила носик от смеха.

– Хорошо, по крайней мере, тогда для тебя не будет сюрпризов. – Я перекинул ее распущенную косу через плечо. – Ты помнишь свою жизнь, когда я встретил тебя в 1989 году? Ты помнишь свои семьи?

– Я помню некоторых из них. Конечно, я не знала, кем – или чем – я была… в то время. Но я помню некоторых из них. Как и моего отца в моей последней жизни. У него был мягчайший характер.

– Ха. Но он ненавидел меня. Он думал, что я убил тебя. – Я откинулся назад. – К счастью, Катрина доказала ему обратное, но все же. Он почти тридцать лет верил в это.

– Похоже, у нас есть талант убивать друг друга. – Серена рассмеялась, поворачивая голову, чтобы посмотреть на звезды.

Меня захлестнула волна вины, когда я подумал, что что-то пошло не так, когда мы отправились на встречу с Бастианом.

– Но не в следующий раз. Что, если мы просто сбежим и начнем новую жизнь где-нибудь в другом месте? Что, если ты останешься такой?

Она покачала головой.

– Мы не можем убежать от этого, Беллами. Не сделав твою жизнь ужасной. И мы всегда будем в опасности. У нас никогда не будет настоящего мира. А потом, когда мы умрем, то, в конце концов, просто возродимся снова, всегда подсознательно пытаясь найти друг друга.

Внезапно в моей голове раздался голос Бастиана, шепотом дразня меня.

«И если ты побежишь с ней, я всегда буду знать, где ее найти».

Нет, гребаный ублюдок.

Именно тогда я понял. Бастиан все еще мог видеть нас. Все это время он все видел и слышал. И именно так он узнал о маме Катрины и о том, что она бросила МакКензи и Ноя. Он знал все это время, еще до того, как мы с Катриной заключили сделку. И именно поэтому он заставил нас идти одних. Чем ближе я был к Серене, тем легче ему было убить ее. Он наблюдал за нами. Мы шли прямо в его ловушку. Он должен был точно знать, когда и где мы планируем прийти и встретиться с ним лицом к лицу. И даже больше того, если мы не покончим с ним, у него всегда будет доступ к людям, о которых я забочусь, через меня… навсегда. Это никогда по-настоящему не закончится. Он явно мог активировать свои метки, когда хотел, и мы ничего не могли сделать, чтобы остановить это.

Я с трудом сглотнул, осознав, что единственный способ обезопасить Катрину и Серену – это держаться от них подальше. Потом отпустил руль и чуть не опрокинулся, борясь с раскачиванием лодки.

– Куда ты? – испуганно спросила Серена.

– Я не могу тебе сказать. Потому что он слушает. – Ничего больше не объясняя, я бросился искать Майло. Он спал рядом с Катриной в каюте, и я молча разбудил его.

– Черт возьми, чувак, что ты делаешь? – прошептал он, протирая заспанные глаза.

Я говорил тихо, стараясь не разбудить Катрину.

– Мою метку все еще можно отследить. У меня нет твоего маленького фокуса солнечного вуду, который мог бы мне помочь. Он поймет, когда мы встретимся с ним лицом к лицу. Мы не можем позволить ему воспользоваться этим преимуществом.

– Хммм. Ты прав. Но что ты предлагаешь? – Он застонал себе под нос.

– Я говорю… – Я остановился. Что бы я ни подумал или ни сказал, Бастиан мог услышать. Вместо этого я огляделся в поисках бумаги и карандаша и торопливо набросал то, что хотел сказать.

«Со мной девочкам небезопасно. Мне нужно путешествовать отдельно».

Майло изучил запись в тусклом свете, затем посмотрел на меня с пониманием в глазах, которое убедило меня, что он согласен. Я был удивлен, так как почти ожидал, что он возразит. Но он, не колеблясь, кивнул и разбудил Катрину.

– Я объясню ей. – Повернувшись ко мне, он помолчал. – Кто управляет кораблем?

Я наклонил голову, пожал плечами и стиснул зубы.

– Ну, тогда иди и сделай это! – Он ударил меня по руке слишком сильно. Я отступил, оставив Майло разбираться с Катриной.

Вернувшись на палубу, без всякой спешки направился к штурвалу. Серена бросилась мне навстречу, все еще не понимая, почему я внезапно покинул ее несколько мгновений назад.

– Ты в опасности, – сказал я. – Нет, пока он может отследить тебя через меня.

Ее глаза потемнели, когда она оглядела меня с ног до головы.

– О чем ты говоришь?

Я потянулся вперед, чтобы успокоить ее, дотронувшись до плеч. Прикусил язык, стараясь не сказать лишнего, чтобы Бастиан не услышал. Потом вытащил лист бумаги, который использовал ранее, и снова принялся писать, когда Серена накрыла мою руку своей, останавливая меня.

– Я знаю, чего ты хочешь, – сказала она. – И я согласна, что это самый безопасный способ.

Немного озадаченный, я не стал спрашивать, откуда она узнала. Я сосредоточилась на том, чтобы держать свои мысли при себе, все еще опасаясь неограниченного доступа Бастиана к ним. Это было все, что я мог сделать, чтобы помочь девочкам не попасться в ловушку. Бастиан, возможно, хотел, чтобы мы поверили, что он терпеливо ждал, когда Катрина вот-вот появится, готовая обменять свою маму, но я не верил, что он сделает даже это честно.

Я был удивлен, увидев выражение ее лица – оно почти сияло от волнения, когда она смотрела на звездное небо над морем.

– Мы отправимся в путешествие моим любимым способом. Вы, мальчики, можете взять лодку. – Она улыбнулась.

В своей безумной спешке я как-то не подумал о том, что мы будем путешествовать порознь, но теперь, когда мои мысли пришли в порядок, я подумал, что, возможно, у меня есть идея, и она мне не обязательно нравилась.

Будто как раз вовремя, Катрина вышла из каюты, протирая заспанные глаза. Она поспешила к нам.

– Что происходит? – спросила она, зевая.

Серена посмотрела на нее с лукавой улыбкой и отвела к краю лодки, как я предположил, объясняя ей план. Судя по испуганному выражению лица Катрины, я думаю, что предположил правильно.

Майло присоединился к нам на палубе, заняв место рядом со мной.

– Как именно мы это сделаем? – спросил он. – Я бы солгал, если бы сказал, что не испытываю ни малейшего беспокойства по этому поводу.

– То же самое, приятель. – Я скрестил руки на груди. – Но только двоим из нас четверых нужна лодка, чтобы путешествовать по воде. Так что ты об этом думаешь?

– Понимаю. Но это именно то, что я имел в виду ранее. Если я чему-то и научился, так это тому, что мы должны доверять им, даже когда нам кажется, что мы единственные, кто может их защитить… потому что обычно доверие к ним – это то, как мы их защищаем.

Какое-то время я обдумывал его слова, несмотря на странное чувство, возникшее у меня в животе. Расставаться с Сереной было последним, чего я хотел, но если бы это помогло ей быть в безопасности, я бы сделал все, что в моих силах.

– Хорошо, мальчики, – улыбка появилась на лице Серены, когда они с Катриной повернулись к нам лицом. – Увидимся там. – Затем она прыгнула за борт.

Катрина повернулась к Майло и, крепко поцеловав и обняв, заверила его, что с ней все будет в порядке.

– Я всегда найду тебя, помнишь? Это ненадолго.

– Надеюсь, не на ближайшие два года, – поддразнил Майло, но в его голосе слышалась тяжесть. Ему приходилось бороться с желанием остановить это. Я его не винил.

Катрина перелезла через корпус и спрыгнула в воду. Мы с Майло бросились смотреть за борт и увидели, что две девушки полностью преобразились в сирен, а их блестящие хвосты поднимаются и опускаются в воду. Я стоял в благоговейном страхе, глядя на Серену в ее потрясающей форме сирены. Она была не похожа на Катрину, которая сверкала простым голубовато-серебристым блеском благодаря единственной случайности. Хвост Серены был длиннее и величественнее, а чешуя отражала все возможные цвета спектра, спинные и длинные хвостовые плавники, словно каскад лент, танцевали среди волн, окружающих ее двуустки. Это был поистине хвост, достойный богини.

– Будь осторожна, – произнес я. – Если тебе понадобится, чтобы мы притормозили, дай нам знать.

– Не волнуйся, – ухмыльнулась она. – Это тебе, возможно, будет трудно за нами угнаться.

С этими словами она нырнула под воду. Катрина бросила на нас последний взгляд, прежде чем сделать то же самое.

40. Когда говорят звезды

Катрина

– Я никогда раньше не заплывала так далеко. А что, если я устану? – спросила я, помахивая хвостом, чтобы не отстать от Серены в воде. Я никогда раньше не разговаривала под водой, но здесь, с ней, это было как-то возможно. Наши голоса разносились по воде так же отчетливо, как и на суше.

– Это говорит о том, что ты никогда по-настоящему не проверяла свои способности. Ты не устанешь так быстро. – Серена посмотрела на меня с огоньком в глазах.

Рванув вперед, я с легкостью подхватила ее темп, стараясь не выглядеть слабой, когда плыла рядом с ней.

– Ну, я не так уж долго была русалкой.

«По крайней мере, ты об этом не знала». Она улыбнулась, обращаясь ко мне мысленно. «Ты всегда была такой. Это то, кто ты есть».

Я почувствовала тяжесть в груди, и не только от удивления, вызванного голосом Серены в моей голове. Мысль о том, что я всю жизнь была сиреной, давила на меня, как мешок с кирпичами. Я гадала, какой могла бы быть моя жизнь, если бы мы с мамой не были прокляты таким образом. И тогда мысль, которая уже однажды приходила мне в голову, снова всплыла на поверхность – мысль о том, что я просто продолжу передавать это извращенное наследие, если когда-нибудь продолжу свой род. Мысль о том, что у меня никогда не будет нормальной жизни.

«Серена…» Я, заикаясь, произнесла ее имя, находя, что это на удивление естественно – делиться с ней своими мыслями. Эта связь с внутренним голосом казалась такой же простой, как разговор. Но осознание того, что это всего лишь еще одно проявление моей природы сирены, заставило меня почувствовать себя неуютно. «Есть ли у меня какой-нибудь способ обрести душу? Или у мамы? А она может?»

Озорной взгляд, который она бросила на меня, исчез при моем вопросе. Я была поражена, когда она ответила мне своим голосом.

– Ни одна сирена никогда не спрашивала меня об этом. Зачем тебе она вместо всей твоей долгой жизни?

– Потому что, – я помолчала, наблюдая за нашими призрачными тенями на песке внизу, когда мы проплывали над мелководной частью океана, – потому что какой толк в долгой жизни, если никто из дорогих тебе людей не может разделить ее с тобой? Или если половина тебя хочет их убить. Быть наполовину сиреной сложнее, чем быть сиреной в полном смысле этого слова. Потому что две мои половины ненавидят друг друга. Мне это не нравится. И я не хочу стать просто морской пеной. Я хочу быть… чем-то большим. В этой жизни и в следующей.

Серена слегка покачала головой, хмуря брови, когда услышала мои слова.

– Ты последняя живая русалка, Катрина. Ты и твоя мать. Как ты могла захотеть отказаться от этого?

Я вздохнула.

– Эта сила, эти способности. Все это ничего для меня не значит. Я никогда не просила ни о чем из этого. Если уж на то пошло, это только усложнило мою жизнь. Я всегда борюсь с двумя сторонами себя. – Мои слова прозвучали более горько, чем я хотела. Но я ничего не могла с собой поделать. Я молча несла это бремя каждый день, и почувствовала облегчение, когда, наконец, услышала, как сама признаю вслух, что не хочу этого. Хотя я могла сказать, что моя сторона сирены чувствовала то же самое. Конечно, она не чувствовала. Она хотела, чтобы я заткнулась.