Текст книги "Герои нашего племени. Трилогия"
Автор книги: Вадим Денисов
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 59 (всего у книги 88 страниц)
Можно ли было всем миром вовремя решить надвигающуюся проблему? Нет. Никто не верил. Почти. А этих редких верящих легко можно было представить параноиками, и все это прекрасно понимали. Но даже если вы конченый параноик, это еще не значит, что рядом не происходит что‑то страшное и всему привычному вскоре не придет полный бенц.
Так что дела эти невеселые продолжалось самотеком до той поры, пока подобное испытание, способное, как прикосновение космического холода, выморозить душу любому смельчаку, не пережили герои нашего дальнейшего повествования.
Глава 1
«SET… READY… GO!»
«По мнению специалистов ЮНЕСКО, трехсотая часть богатств, находящаяся в личном использовании граждан планеты, запрятана в кладах… На территории нашей страны уровень социальных потрясений и войн был значительно выше, чем в среднем по земному шару».
М. Гуртовой, «Московские новости», 1991
«Про всякого человека клад захоронен, только надо уметь брать клад. Неверному человеку клад не дастся. Со скоромными мыслями к кладу не приступай, ибо клад себе цену знает».
Николай Рерих, «Избранное»
«Затем занялись сортировкой груза: что оставить, а что взять с собой. Порогов и перекатов впереди, конечно, будет немало, перетаскивать груз придется еще не раз. Решили ограничиться минимумом, так, чтобы на каждую канобе пришлось не более 100 килограммов груза. Продовольствия возьмем на два месяца из расчета на одного человека в день: мясных консервов ‑ 200 граммов, сухарей ‑ 300, сушек ‑ 100, масла сливочного ‑ 50, сахару ‑ 50, рису ‑ 100 граммов. Всего с тарой набирается около 50 килограммов. Кроме продовольствия берем универсальный теодолит со штативом, радиоприемник с сухими батареями, разборную бамбуковую мачту, спальный мешок из шкур молодых оленей, канцелярские принадлежности и личные вещи. Виктор запасается палаткой с брезентовым полом и мешком с палаточным каркасом. Николай забирает хозяйственный инвентарь».
Николай Урванцев, «Таймыр ‑ край мой северный»
Все то время, пока Сержант вполне материально успокаивал меланхоличного слесаря, Игорь Лапин флегматично перекатывал в коротко стриженой голове фразу‑девиз: «Я ничего не имею против Бога, просто мне не нравится его Фан‑клуб». Мысль эту крамольную породило обилие церковных календарей, развешанных по темной подвальной мастерской вперемешку с вклейками из «Плейбоя».
Антураж в подвале был вполне винтажный: резаные пивные банки, набитые шурупами, потерявшие цвет майки‑фуфайки, старый флаг какой‑то футбольной команды, колотый по корпусу уродливый корейский телевизор. Надпись на чумазой стене в стиле деревенского граффити ‑ «Пиво делает меня умней и сильней, а других симпатичней». Рядом в виде знака грустил перечёркнутый очкарик ботанического вида, показывающий на невесёлую фразу, уже на английском: «The world will be a better place without you». Вот так, знай, ‑ здесь тусуются лишь крутые работяги, практики‑канализаторы, люди дела. Дощатые ящички со сгонами, муфтами и контрагайками лежали кривыми стопками, рядом воняли непременные шкафчики для спецухи (они ничуть не изменились с советских времён, гнутые и без замков), вполне модерновые наборы инструментов, защитные очки Uvex и другие атрибуты современного слесаризма.
Сам слесарь оказался старым корейцем «нового второго поколения», хитроватого вида пройдохой и старшим в бригаде, то есть авторитетом. Это во многом определяло рабочий быт бригады. К примеру, китайцы считают корейцев жуткими пьяницами ‑ те пьют, хотя и помалу, зато часами. Англичане говорят еще и «Koreans can drink you under the table», что‑то типа «корейцы могут упоить вас под стол». Впрочем, по‑настоящему закаленным слесарям бояться было нечего. Это преданные «дятлы своего дела», их корейцем не напугаешь… А вот новичков ожидала ловушка.
Пол в слесарке был чистым. Надо же, везде хлам, а вот пол чистый. В этом, как и во многом другом, у корейцев вечная контра с китайцами. В национальных корейских домах отопительная система проходит под полом, на полу сидят, спят, пьют, едят, ходят босиком ‑ потому поддерживают в чистоте. Для китайца же пол есть нижний мир ‑ это свалка мусора со всеми вытекающими. Интересное время настало в Заполярье ‑ ну чисто Интернационал. Все более и более с восточным уклоном.
– Ты, старче, не очкуй, мы с другом все сделаем тихо, ‑ подвел успокаивающий итог Сергей Майер и протянул хитроглазому визави самое главное, тощий конвертик с денежной наличностью. И это есть самый лучший мастер‑ключ от всех слесарских сердец ‑ никакой водки. В нынешнем Норильске примитивные натуральные подношения выжили только в среде наиболее ортодоксальных медиков и пенсионеров администрации.
– И еще столько же дадим за следующий визит, ‑ добавил Сержант, раздумчиво оглядывая лозунги на стенах.
– Дык, я чё ж… ‑ восточный слесарь философски озвучил решение на потомственном русском, но каким‑то бесцветным голосом. ‑ Мля, лезьте себе на здоровьице, ройтесь. А вот я бы не полез… Но уговор есть уговор, пущу. Только работайте уж сами. Говорят ить, канешна, что от работы еще никто не умирал, но зачем мне рисковать?
– И не надо, родной, тебе это и не надо, ‑ распевно согласился Сержант, уже оттаскивая в сторону вдоль стены здоровенный фанерный стенд с пустующими местами под фото передовиков еще советских времен. ‑ Игорь, поехали крушить.
– Как же я все‑таки эти старые сталинские дома люблю, ‑ вместо ответа мечтательно заявил Лапин, неожиданно, как это часто у него бывало, сменив тему. ‑ Самое красивое жилье, самое удобное и самое правильное. Проверенное поколениями, только капиталить бы их почаще. Это я к тому, что жалко ломать. Ладно, поехали.
Прямоугольник бывшего входа ‑ просто таинство какое‑то! Смотрится, как картинка их готических романах. Достаточно небрежная, «лагерно‑протестная» старая кладка работы обиженных политзаключенных, а всё равно, никакого тебе вылезшего из щелей раствора! Штукатурки нет. Кирпичи изящно посерели ‑ это от времени. И потеряли всякую прочность, будучи местной выделки. А ведь товарищи наивно думали, что им придется тут ломами помахать, памятуя о старых традициях строить накрепко… Ни хрена подобного, под умелыми руками всё развалилось достаточно бодро и без всякого сопротивления. Интересно, дальше также пойдет?
Большинство обывателей убеждено в том, что археология относится к числу самых безобидных наук. И самых нищих. В археологи сейчас не идут, молодые да хваткие идут в туроператоры или в гостиничный бизнес. Фильмы про них ‑ другое дело, особенно, если там снимается товарищ Г. Форд или по стенам прыгает поперёк всех законов тяготения ожившая мумия. Общественное мнение непоколебимо: очкастые любители старины ковыряются в земле, отыскивая диковинные экспонаты, и затем выставляют свои находки в музеях, не имея за это достойной копеечки. В то, что в процессе археологических поисков могут быть н ю а н с ы, в наши дни как‑то не верится…
Два криптоновых фонаря высветили достаточно узкую каменную лестничку, ведущую вниз замурованного подвала этой старой «сталинки».
По устным и письменным данным ‑ там есть еще два секретных этажа, причем один из них, нижний уровень, вглухую затоплен. Эти уровни шли плюсом к «этажности», в старом доме, как и в соседских, когда‑то было старое бомбоубежище, где сейчас располагались подсобки коммунальников. Когда‑то тут работал детский клуб, потом, уже в 90‑ых годах, разбуженные капитализмом граждане попробовали обустроить магазинчик, оказавшийся мрачным и глухим и через это дело благополучно почившим. Предприимчивые граждане свернулись, оставив в углу криво намалеванную вывеску «Минимаркет Ирина». И никто из всех временных владельцев подвальных помещений не знал, что в одной из низких комнат есть классический тайный ход. «Буратин» за все годы, к счастью, не нашлось.
Что там когда‑то прятали и для чего подземелья строили, не знал, похоже, никто.
Источник Сержанта, уже почти полностью проживший своё пенсионер из далекого города Белгорода, был когда‑то рядовым невольником, строящим в составе сводной команды целую подвальную сеть в этом квартале. Вышел на него Майер по наводке и с несколько другими вопросами ‑ его интересовал старый слух о расстреле в подвалах группы зэков, строителей монументального здания норильского техникума‑института. Источник про этот случай ничего не знал, но зато он честно, с наслаждением преодолевая остатки крепко вбитого режимом страха, поведал Сергею Майеру о неких подземных коммуникациях, соединяющих когда‑то маленькое здание НКВД на улице Севастопольской, институт и все ближайшие «сталинки». Врал старый человек или нет ‑ кто же его знает… За все прошедшие года, как казалось главному скептику экспедиции, Игорю Лапину, бывшие сидельцы создали сами для себя столь сложный виртуал своих и чужих воспоминаний, слухов и реальных фактов, что уже сами не знали, где там и какие они есть ‑ в рассказах оставались лишь проценты правды. Во всяком случае, о подобных сооружениях искатели слышали и раньше. Еще обучаясь в НИИ, Лапин слышал байки, что кагэбэшники раннее ходили в тир, расположенный на чердаке института по подземному лазу, не выходя на морозец…
Старик тоже опирался на чужие рассказы.
Его не приобщили к операции полностью, скорее всего (сам он это с негодованием отрицал) еще из‑за того, что захомутан он был в Норильск‑лагерь не по типовой вредительско‑шпионской статье, а как сын знатного бендеровца. Но тему он знал, ведь все зэки в той ситуации были хоть чуть‑чуть, но братьями, чего там… Дело происходило во взрывном 53‑ем году, и над недостроенной «сталинкой», что на улице Богдана Хмельницкого, лениво полоскались на южном ветру черные флаги восстания; весьма недолго просуществовавшая республика зэков торопилась обзавестись символами…
– Хиляем, брат. Осторожней ступай, да под ноги смотри… Тихо‑тихо, ‑ предупредил Сергей через спину, еще раз предостерег друга громким змеиным шипением и тут же грациозным медведем совершенно безмятежно затопал вниз.
– А вдруг тут испарения какие… ядовитые, ‑ задумчиво предположил Лапин, бережно дотрагиваясь рукой в перчатке до серых пыльных стен. ‑ Или микробы. Или другая ядовитая мерзость.
– Не сикайте, масса Индиана, здесь все стерильно, ‑ заявил Сержант уже снизу. ‑ Уперёд. Среди нас хлюпиков нет.
– Ага… СПИД‑а здесь точно нет, в те годы его еще не придумали, ‑ вздохнув, согласился с ним Игорь, но не успокоился, такой уж характер. ‑ А, скажи мне, родное сердце, ловушек средневековых в этих стенах быть не может? Хрясь! ‑ меч из стенки вылетает, и все!
В ответ он расслышал лишь злое пыхтение нетерпеливого подельника, скидывающего сумку с инструментами; другого ответа ждать не стал и поспешил вниз. Там встал рядом с Сержантом, уже повернувшим за угол темного коридорчика и остановившегося возле обитой жестью двери и добавил на закуску, уже более из принципа, что бы кровь товарищу разогреть:
– А ты, Серый, представь своей головой, что тот слесарюга‑философ сейчас возьмёт, да и замурует нас тут к чертям собачьим? Дед‑то ведь еще тот волосан, эге‑гей! ‑ фантазировал Лапин. ‑ О, сюжет будет… Вдруг он секретный Хранитель‑сектант?
Взбешенный Сержант молча достал из кармана обрезиненный смартфон и включил его. Аппарат, поймав сеть, затренькал сигналом готовности.
– Умыл.
…Белгородский старик все еще чуть боялся, но и радовался.
Он дожил до тех самых лет, когда понимаешь, какое же это счастье ‑ успеть передать свои знания людям. По молодости и горячности характера, как он говорил, вспоминая себя молодым и сильным, не участвовал в закладке сам, но кое‑какие детали знал. Все торопились. Вокруг мятежных объектов Горстроя уже стягивали петлю войск НКВД, и люди мрачнели, готовясь к худшему. Ситуация менялась ежечасно ‑ периодически велись вялые переговоры, после них коротко и нервно рвали воздух очереди автоматов охраны. Но группа не суетилась, сделала все добросовестно…
Составы отрядов, протоколы собраний восставших и даже допросы предателей. Много чего политического тут было. Их надо будет забрать быстро. Были документы долгосрочные, никакого отношения к политике не имеющие. За одним из таких документов один из них, неизвестно за что репрессированный школьный астроном, рассчитывал вернуться сюда еще раз, в более спокойные годы и забрать его, если повезет выжить в этом кошмаре. Тут надо сказать, что довольно много людей из числа норильских заключенных рассчитывали вернуться к спрятанным в укромных и надежных уголках, как им тогда казалось, лагерным сокровищам и что‑то с ними сделать. Прятались списки предателей и мемуары несломленных, мешочки намытой платины и научные труды.
Кто‑то действительно приезжал и пробовал искать. Почти никто не нашёл. Все тщетно. Ибо старые постройки, целые районы Норильска, были разрушены до основания и безжалостно перестроены, так что шансов у них почти не было. И только те немногие, кто уже в самом конце гулаговской эпохи спрятал сокровенную нычку в новостройках 50‑х, в монументальных «сталинках», могли рассчитывать на удачу. Друг рассказчика рассчитывать на это мог, но он прожил слишком мало, чтобы найти время, силы и деньги для поездки на Крайний Север.
– Пожалуй, тут «болгарка» не потребуется, ‑ Сержант, закончив осмотр двери, мельком посмотрел на уже распакованный Игорем баул с инструментом, ‑ все дохлое, и так выдавим.
– Фомка возьмет, ‑ согласился скинувший перчатки Лапин, пристраиваясь рядом и снимая короткий кадр еще целой двери на камеру. ‑ Уши убери‑ка в сторону, что бы мне заклепки захватить.
Укрепленный на стене большой фонарь светил на дверь, а другой, поменьше, ‑ вниз, в провал лестничного хода. Там мрачным серым пятном старой шаровой краски преграждала дорогу в глубину подземелья еще одна дверь, уже посерьезней. Сегодня они туда не пойдут, это будет целью следующей экспедиции, более подготовленной и продуманной в деталях, и более длительной. Так что тамошние сокровища немного подождут. Сейчас им предстояло забрать лишь первую закладку ‑ схематический план подземных коммуникаций и пачку неких документов. Надо торопиться, пока другие не забрали, информация, как известно, просачивается из своего схрона, как мед сквозь плохое дерево.
– Ну ладно, я, значит, умело все ломаю, а ты снимай. Не отрывайся, головой не мотай, прямо через объектив туда смотри. С первой секунды, ‑ излишне менторски напомнил изготовившийся к взлому Сержант.
Лапин вскинул камеру, шагнул назад и дал другу отмашку:
‑ Set… Ready… Go!
Крык! Громко заскрипела, а потом треснула пересохшая доска. Фомка со звоном упала на пол. Изнасилованная дверь нехотя приоткрылась, предоставив взломщикам в пользование проход в небольшую каморку с металлическими полками и парой железных электрощитов вдоль стены. Когда‑то «новые» щиты так и не были подключены ‑ кабеля обрезаны почти вровень с кожухом. Камера обошла встроенным светодиодным фонарем слева направо ‑ ничего примечательного.
– Левый отодвигаем, ‑ Сержант медлить не собирался.
– Подожди, камеру на стеллаж поставлю и свет закреплю… ‑ прокряхтел Лапин.
За щитом крылась стылая ниша, закрытая основательной жестяной крышкой на четырех прикипевших от времени болтах.
– От трахома! Недаром мы нормальные гаечные ключи взяли ‑ даже как‑то обрадовался проблеме Сержант, ‑ а ты говорил «и мультитула хватит»… А у меня умище.
Он с нетерпеливым пыхтением, переходящим в шипение эфы, смотрел на возню напарника, с раздражающей аккуратностью вскрывавшего отсеки баула с инструментарием. Это, братцы, нами у немцев их исконная страсть к порядку и аккуратности воспринимается, как забавное, но завидное свойство. Обнаружившись внезапно у русских соседей по лестничной клетке, это же свойство начинает здорово раздражать, уверяю вас.
…План подземелья представлял собой пачку из четырех сложенных листов тонкого картона, наверное, это часть какой‑то упаковки. Листы чернильных чертежей были бережливо переложены полупрозрачной, слегка хрустящей бумагой желтоватого цвета.
– Пищевая какая‑то обертка, что ли? ‑ предположил Майер, осторожно пробуя чуть скользкую фактуру на ощупь.
– Это когда‑то назвалось «калька». Применялась для светового копирования чертежей, ‑ пояснил Лапин, ‑ положил ее на просвет и обводи карандашиком… Анахронизм, преддверие эры сканеров‑принтеров.
На месте они рассматривать ничего не стали. Это ведь особый кайф ‑ разглядеть найденное всё дома, неторопливо и вдумчиво. Сержант бережно упаковал драгоценную закладку в заранее приготовленный герметичный контейнер (предполагали ведь и худшее, вдруг документы начнут рассыпаться прямо на глазах), уложил в рюкзачок. Баул со всем инструментарием они решили оставить на месте, зачем его таскать лишний раз? Ведь скоро надо будет возвращаться, а во второй раз тащить придется многое, вплоть до оружия и еды‑питья.
Казалось бы, чего еще после этого желать изыскателям? Этот план сам по себе представлял колоссальную ценность и сулил много интересного. Но он отнюдь не являлся единственной поисковой целью. Второй набор документов был друзьям не менее интересен ‑ рисованная от руки карта на куске ватманской бумаги, описи, зарисовки и докладная записка начальнику лагкомандировки.
Неровный почерк, фиолетовый химический карандаш, такой надо было облизывать перед каждым третьим написанным словом… Ничего особенного, на первый взгляд. Сходил человек в плановый полевой маршрут, образцы собрал, потом отчет написал, камеральная работа, обычное дело. Вот только суть написанного была чертовски необычна! Необычно было, судя по тексту и рисункам и то увиденное, то случайно найденное этим человеком.
И вот ради этого можно было начинать игру и жечь дорогие свечи по‑серьезному.
Плотный дождь всё не стихал, прогноз опять соврал.
Обтянутый кожей портсигар представительски щелкнул, предъявил ароматное содержимое хозяину и закрылся до вечернего пополнения запасов. Все, на сегодня «рабочий» лимит выкурен, более ни одной сигареты. Гадство, опять до срока всю норму дунул! Ерунда какая‑то, а не самодисциплина. Мука от ожидания в течение последующих четырех долгих часов еще более тяжких мук ‑ безникотиновых ‑ отразилась в серых глазах владельца.
Андрей Донцов тяжело вздохнул, шагнул к вешалке и положил шершавый портсигар в карман серого плаща. Потом привычно глянул в зеркало (еще вмещаюсь), нет ли щетины, даже рукой провел по щекам. Затем подошел к слегка тонированному окну кабинета, поглядел на ливень. Из окна третьего этажа открывался роскошный по местным меркам вид на город и долину реки Норилки. Скопления домов, похожих на обломанные серые скалы, обрывались резко, как стена крепости. Над ними, словно дым вулканов, клубились выбросы так и не закрытого полностью Никелевого завода и ТЭЦ. Вдали виднелись Ламские горы и гора Сундук ‑ часть Путоран, плато Сыверма, как, не пойми почему, назвал эти отроги Миддендорф, а может кто‑то еще до него. Со стороны горы Шмидтихи на Норильск одна за другой надвигались грозовые тучи, и пыльные улицы заполярного города нежились под душем чередующихся ливневых волн. Шелест автомобильных шин, глиссирующих по мутным уличным ручьям, сливался в несмолкающее шипение.
Он недолго изучал прочерченный полосами дождя пейзаж, еще раз вздохнул и вернулся к столу. И к разговору.
– Так что, все‑таки стартуете? ‑ и, не дожидаясь очевидного ответа, продолжил, заново устраивая большое тело в большом кожаном кресле. ‑ Молодцы! Я бы тоже рванул, да вот дела… Иностранцев‑то уже видели?
– Не‑а, ‑ беззаботно ответил Лапин, отхлебывая чай прямо через плавающий в широкой кружке лимон. ‑ Какая нам разница? Я же представляю, как там все будет… Они отдельно, мы с Майером сами по себе, крутые сталкеры. Палатка сбоку, свои радиалочки, сон в перерывах. Сержант с ружьем бегать будет.
«И ведь будет бегать, гад, именно бегать, ‑ грустно подумалось огрузневшему за последние годы Донцову, ‑ это мы с Квестом растолстели и утратили последние мозоли на руках. Кабинетные люди». Он украдкой посмотрел на живот, выпирающий из‑под дорогого ремня, разозлился и ответил с неожиданной желчью:
– Ну да, ну да. Проводники‑консультанты… Типа, у вас никакой задней цели нет. Так я тебе и поверил, ‑ подтверждения своих слов Донцов ждать не стал и спросил еще: ‑ А сам Квест что там делать собирается? Любимое блюдо «баклуши с водкой»?
– С виски, ‑ поправил его Игорь, немного огорчённый такой примитивной постановкой вопроса. Но последние предположения подтвердил: ‑ А как же… Общаться с VIP‑клиентами у костра в полный рост, насколько я понимаю. Да и то наездами. Прилетел, проведал, успокоил подопечных, выяснил, чего вкусного забросить, кого вывезти на волю, если что. Сейчас он куда‑то на север полетел, потом в Хатангу заскочит, договариваться насчет сервиса будущих групп.
– А это… ‑ Донцов чуть помолчал, словно решая, спрашивать дальше или нет, ‑ Квест вам много денег отваливает? Или я того, зря поинтересовался?
Игорь Лапин пожал плечами и озвучил цифру. Донцов значительно присвистнул.
– Да… Тогда вы все правильно сделали. И отдохнете, и заработаете, вполне адекватные бабки. Могу только представить, сколько же наш Димон на этой экспедиции скосит прямо и набок. Слушай, а может и мне на пенсии внешнеэкономической деятельностью в сфере туризма заняться? И в кайф, и в кошелек.
– У тебя не получится, ‑ спокойно возразил Игорь, выбирая из хрустальной вазочки самую вкусную конфетку, ‑ ты не бизнесмен. У тебя взгляд ментовской, клиент под ним мерзнуть будет. И тебе только кажется, что это тихое занятное и денежное хобби для пенсионера. А это бизнес, споткнёшься, Андрей. Ты вспомни, какой в этом деле опыт у Квеста.
Все так и есть. Опыт не пропьешь.
Первую платную экспедицию владелец фирмы «Искатели приключений» Димка Квест привез в Путораны еще несколько лет назад ‑ те чудаки лениво, но комфортно искали снежного человека. Ничего они, естественно, к осени не нашли, но отдохнули знатно, достаточно престижно, и деньги организатору тура заплатили немалые; в полном восторге уехали креативить рекламу коллегам по клубу. Два года назад он таскал еле живых от угощения итальянцев по путоранским озерам ‑ возжелали наблюдать местную «лохнесску». В тот раз искатели даже засняли на камеру «что‑то продолговатое», и никто не мог сказать определенно, действительно ли повезло естествоиспытателям или это жук‑организатор расстарался с помощью ассистентов в кустах. Сам Квест категорически отметал все попытки приписать ему возможную фальсификацию ценных научных результатов. «Проще что‑нибудь настоящее им показать, чем заниматься моделированием». Вообще‑то… соблазн был велик, одно время Квес позже признался Сержанту, даже хотел было за отдельную плату продать искателям снежного человека действительно стоящие и перспективные в этом плане маршруты, сопровождаемые стоящими же фактами, но потом передумал, за что был хвален друзьями. Ревность местных, знаете ли. Хорошие тайны и самим пригодятся.
Потом пробовал системно распространить опыт «охоты за тайнами» и на российского потребителя, но быстро отказался ‑ наши люди вспоминали о поисках лишь на пятый день и накоротко. Видать, отечественный императив «умело отдохнуть на природе» включал в себя лишь весьма определенные способы отдыха. Нет, не подумайте, и наш богатый клиент платил сполна, но капризов, претензий и скандалов у него случалось куда как больше, как ни странно; то ли иностранцы попадались более привычные к полевой жизни и ее реалиям, то ли нашими заказчиками мелкий и частый каприз воспринимается как остренький атрибут богатства.
Андрей, отвернувшись к монитору, секунду помолчал, словно осознавая сказанное, но, на самом деле, думал он совсем о другом. Будто что‑то вспомнил. Повернулся к другу и посмотрел на Игоря совсем по‑другому. Лапин хорошо знал этот взгляд матерой ищейки. Подполковник Департамента госбезопасности в одно мгновение из друга детства превратился в опытного волчару‑сыскаря, озабоченного своими, то есть государственными проблемами. Так что Игорь Лапин не стал ждать конца паузы:
– Говори, подполковник, давай, вали, что на сердце лежит, не ходи кругами, как налим.
Усмехнувшись такой проницательности, Андрей Донцов еще раз глянул на экран ноутбука и как бы вяло поинтересовался:
– Экспедиция‑то, как я понял, будет сборной солянкой: этнологи да экологи?
Игорь опять пожал плечами:
– Точно так. Но, похоже, и сам Квест окончательного состава не знает. Прилетят ‑ увидим. Лишь бы количество голов совпало. Пока информация такова: клиенты ‑ группа друзей, но все из разных стран. Эзотерик, эколог, вроде даже миллионер штатный есть. Думаю, эти гансы тоже протоарийские следы искать будут. Ну и трансполярная экология, без нее европейцы все еще не могут.
– Пусть ищут… Но тут вот какое дело, Игорь. По оперативным данным, они будут искать и что‑то другое, гораздо более важное и весомое, в смысле, нечто материальное. Может быть, артефакты.
– Оперативным… Настучал кто‑то?
– Называй, как хочешь, мне плевать. Я тебя всего‑навсего прошу обратить внимание на возможные нюансы. Если что‑то всплывет, упаси бог, будь другом, свяжись со мной как можно более оперативно. Я не навязываю, просто прошу.
Донцову было достаточно противно оттого, что приходится со старым товарищем общаться, как с потенциальным стукачом. Он всегда ненавидел такие моменты, хотя они регулярно и неизбежно возникали в силу самого характера службы. И Игорь это понимал, и Андрей отлично знал, что друг понимает. Дурацкая ситуация.
Лапин тем временем отхлебывал из кружки, тянул с синего блюдца очередную печеньку и листал какой‑то каталог радиотехники, ‑ наслаждался, все ему нипочем. Друг опять похудел, вернулся к назойливой мысли Андрей, даже годков немного сбросил, пусть и визуально… И Сержант похудел. Только морщин на лице у обоих прибавилось да седины в висках. А вот они с Квестом просто безобразно растолстели, отъели морды на пельмешках да кабинетной работе, уже щеки из‑за спины видны. Вот гадство! Надо что‑то с этим делать, снять пыльцу с домашнего велотренажера, а то ведь скоро и геморрой объявится. Донцову отчаянно захотелось плюнуть на все и поехать с ними ‑ фантастические мечтания. Эта работа не отпустит. Хотя…
Ладно. Что Лапин скажет? Откинув голову назад и размяв шейные позвонки, Игорь, казалось, задумался над предложением, а затем резко наклонился через стол поближе и поинтересовался не без ехидства:
– Все шпионов ищешь, hombre? Не волнуйся, присмотрим… Вот и поехал бы с нами, проявил бы талант. И агентов среди друзей не надо было бы вербовать, уродовать нервную систему. А что? Недельку в счет отпуска возьми у верховного, для себя отдохнешь душой, нам поможешь телом.
– Да я вас и так, может быть, встречу на тропинке, ‑ огорошил его подполковник.
– Это как так? Договаривай, не темни.
– Пересечемся маршрутами… Между нами, конечно, но информация о том, что ваша экспедиция будет заниматься чем‑то иным, пришла из Москвы. А туда попала из‑за речки. Согласно ей, экспедицию интересует еще и наш Пантелеймон, не знаю зачем он им нужен и в каком аспекте. Пантелеймоновцами заинтересовалось, ‑ тут он замолк, сверившись со своими записями, ‑ кто бы мог подуать, некое международное сообщество.
– И какое же? ЦРУ, поди.
– Ну, до интереса ЦРУ этим гаврикам еще дорасти надо, ‑ засмеялся Донцов, покачав головой. ‑ А инфа взята из окружения нашего распроклятого Пантеля.
– Пантелей… Это те, которые очередные эзотерики‑новаторы?
– Ну, думаю, они уже скорее политики, ‑ печально констатировал Андрей.
– И что тут особенного?
Удовлетворительно кивнув, словно порадовавшись такому своевременному интересу, Донцов протянул Игорю стопку компьютерных распечаток:
– Да ничего, все закономерно. Сначала кружки по интересам, потом партии. Но если тебе не в лом, познакомься с итогами и целями их деятельности, причем не только у нас, но и у соседей. Пригодится для понимания.
Взяв аккуратно сложенную пачку листов, Игорь, стараясь быть небрежным в голосе, нарочито шутливо спровоцировал:
– Все бумагу переводите, мог и файлом скинуть… Так то что, боишься, что нас с Сержантом охмурят и завербуют писать рунами планы захвата власти?
– Боюсь, ‑ легко признался Донцов, не приняв предложенного формата. ‑ Только не охмурения я вашего боюсь. Боюсь, что опять повезут через кордон чего‑нибудь ценное, да еще и с разборками. А нам и своих разборок с приезжими хватает… Особенно с китайцами. А бумагу ‑ потому что спокойней. Дай тебе файл и он разойдется по сети через два дня. Или прошляпишь, или стырят.
В этот момент солидно зазвонил большой бежевый телефон. Настоящий, старый, массивный. Игорь с пониманием показал на себя и на дверь, но Донцов отрицательно качнул головой и лишь отошел к окну. Он негромко говорил о какой‑то текучке, а Лапин, отвлеченный от разглядывания журналов, еще раз оглядел кабинет друга, заметив на этот раз и бутылёк с новопасситом, и вскрытый блистер с валидолом в глубине внутренней полки стола. Стареем. Открыл папку.
Пока длился приглушенный разговор на служебные, а потому заведомо непонятные любому постороннему человеку темы, у Игоря было время оценить значимость последних тенденций, мягко обозначенных Андреем.
* * *
Этот год на Таймыре был особенно сумбурным.
Много что сложилось воедино, определив ситуацию. Сказалось уже неоспариваемое никем изменение климата, по поводу чего давно перестали дискутировать на кухнях, прочувствовав эти изменения как на собственной коже, так и на оплате работы кондиционеров и стояков отопления. Как грустно сказал Сергей Майер в задушевной пятничной компании, подводящей итоги очередного летнего сезона: «Климат планеты стал истеричен».
Нельзя сказать, что в результате этого потепления что‑то глобально потеплело. Да, северное лето чуть продлилось благодаря более высоким среднемесячным температурам, но астрономию никто не отменял. Да, большая часть заполярной зимы стала помягче. Зато теперь апокалипсические циклоны в январе и феврале давили города и веси ураганными ветрами, неожиданно сменяясь такими низкими температурами, что слава Оймякона вот‑вот могла померкнуть. Шквальные дожди и зимние пурги стали окончательно непредсказуемы, смена времен года происходила все более бурно и всё более катастрофично ‑ паводки и пожары. А в начале зимы долго не замерзали все большие реки и озера полуострова, мешая строителям дорог‑зимников. С юга, из тайги все чаще стали заходить на север редкие ранее в этих краях звери и птицы ‑ лоси, рыси и глухари. Все выше по широте в предгорьях поднимался малинник, успевая за лето набирать силу. И сосна поднималась по широте, ‑ матерая тайга двигалась на север. Но в целом никаких благ для северян от этого не выявилось; говорили, мол, хорошо ещё мерзлота таять не начала, превращая лайды и долины в гигантские болота. Хотя эта страшилка ничем не оправдана: столь медленный процесс всегда сопровождают деревья, вытягивающие новую влагу из почвы для рождения новых лесов… Просто люди привычно ждали не благ, а напастей типа очередного «хомячьего гриппа» или тифозного комара. А что! Энцефалитный клещ давно и комфортно расположился в районе Архангельска, вплотную подбираясь к линии Полярного круга.
