Текст книги "Герои нашего племени. Трилогия"
Автор книги: Вадим Денисов
Жанр:
Боевая фантастика
сообщить о нарушении
Текущая страница: 47 (всего у книги 88 страниц)
Когда Сержант подал руку даме, что бы помочь спуститься на песок, и не дать ей повода для негативных воспоминаний о русских кавалерах, в северной части острова раздался взрыв такой силы, что они невольно присели, инстинктивно прячась от взрывной волны!
Бабахнуло знатно!
Звук был мощный, тугой, но несколько глухой, как будто мощный фугас взрывали в не поверху, а в рыхлой земле или каком‑то помещении.
Мысли Сержанта заметались между желанием стащить на берег гранатомет и совершенно рациональным помыслом – удрать отсюда как можно быстрей. Все решила побледневшая, но относительно спокойная Ви, а точнее, тон ее тихого голоса‑шепота, которым она отреагировала на произошедшее.
– Вот теперь нам точно придется смотреть… Только, давай я револьвер тебе отдам.
– А знаешь, Ви, почему женщины всегда досматривают порнофильмы до конца? – глядя из подлобья, бросил Майер на своем исковерканном английском.
Она отрицательно качнула головой, ничуть не удивившись вопросу.
– Потому что они думают, что в конце фильма будет свадьба… – горестно вздохнул он.
Далее Сержант уже не мешкал.
– Двигаем. Сходу забираем вправо, там есть проход в кустах, я уже посмотрел. Иди точно за мной и смотри под ноги, – и участливо добавил, подсознательно показывая, что у него‑то все О. К., мол, это он о личном составе печется, – ты как? Готова?
Виктория коротко кивнула.
Поначалу берег был просто ужасный. Пампасы, да и только!
Подлесок (или как это должно называться в этих дебрях?) представлял собой гниющее переплетение никогда не просыхающих веток, усеянных колючками и острыми обломками. Прелая листва, выдающая в атмосферу такое «амбре», что впору было с противогазом ходить… Виктории было очень тяжело передвигаться по буеракам в неподходящей обуви. Молодая женщина быстро устала и постоянно отставала от вожака. Пару раз Майер с трудом сдерживался, что бы не прикрикнуть на нее. Густая колючая растительность внезапно кончилась, и они вышли на поляну, на которой рядами высились действительно огромные пальмы. Кроны свободно пропускали солнечный свет, и тени от стволов тянулись по траве короткими контрастными полосами. От зоны пальм лазутчики, крадучись, пошли по дуге, стараясь не подниматься ни на сантиметр по высоте.
Вскоре они увидели лагерь.
Четыре деревянных строения, связанных, как веник, из старых древесных стволов и накрытых парусиной поверху. Небольшая будка из серого металлического профнастила с топливными бочками сбоку – судя по всему, генераторная. Еще одна такая же, но побольше и с окнами, что‑то типа штаба. Сбоку под обширным навесом – склад на открытом воздухе. Стандартная наборка строительных материалов. Штабелированные доски, листовой металл рулонами и стальной прокат различного сортамента, – заготовки для предстоящей ударной стройки. Отчего‑то Сержант и не ожидал увидеть на этом острове умильного вида домик в викторианском стиле, где теснится темная массивная мебель. Там смиренно глядят на тебя головы животных и поблекшие гравюры на стенах, повсюду – вымощенные каменными плитами проходы, а в атмосфере темных комнат царит слабый, приятно вяжущий запах парафина, исходивший от старинных ламп…
В заливе, довольно далеко от берега дрейфовала, покачиваясь на слабой волне, большущая надувная лодка или катер. Что экипаж там делал, разобрать было невозможно даже в бинокль. Возились с чем‑то на дне лодки, лучше не скажешь.
Слева далеко в открытое море уходил длинный мыс – низкая, поросшая густым лесом холмистая площадка, с широченным пляжем, выровненным приливами. Белая полоска прибоя виднелась в отдалении полутора километров с восточной стороны мыса. Зеленые рощицы состояли из густых зарослей колючих кустарников, над которыми изредка поднимались пальмы. Местами пальмы росли такими сомкнутыми рядами, что казалось, будто были посажены человеком. В глубине большой бухты, за правым плечом наблюдателей, поднимался одинокий холм. Его обнаженные красноватые склоны падали в мангровые заросли, темневшие у подошвы. Направо деревьев было поменьше, но какова же была там широкая лента прибрежных песков! Вот уж, «упасть – не встать»… Эти песчаные дюны шли до самой воды и уходили под нее, а прибрежная вода моря становилась мутной, приобретая беловатый цвет. Лишь вдали от берега начинались темно‑голубые воды Тихого океана. Мели простирались по обеим сторонам бухты. Сама же бухта была на удивление глубока, полна темно‑синей воды, лишь редкие цепочки рифов по бокам тянулись от мысов.
Ветер шумел среди редких казаурин, – древнейших деревьев, похожих издалека на родные низкие сосны с юга Таймыра.
Ближе к огромной бухте, у береговой линии деревьев обнаружился большой «начес» – вытянутая поляна, более всего похожая на взлетно‑посадочную полосу, расчищаемую от джунглей вручную. Этим первобытным делом занималась группа туземных рабочих, ныне бездельничающих на перекуре.
Возле большого, но низкого костра с трех сторон сидели на корточках человек десять. Контингент был именно такой, какому и положено жить на ничейных островах Спратли – «с бору по сосенке», а лучше «с пальмы по ореху», – малайцы, китайцы и индусы.
Они снедали. Обеденный перерыв. Абсолютно все азиаты ели молча, с равнодушными лицами. Жевали, не поднимая глаз и не обращая никакого внимания на окружающих. Зато чавкали громко, зазывно… Китайцы ели свой неизменный, до оскомины анекдотов, рис из маленьких фарфоровых чашечек. Ели они по‑китайски, притянув чашки вплотную к зубам, очень сноровисто, автоматически закидывали палочками в рот нехитрую снедь, заправленную дешевым соевым соусом. Малайцы не оригинальничали, они тоже трескали рис, но уже ложками. А вместо сои приправляли эту кашу соленой рыбой.
И индусы. Казалось, этим флегматичным личностям вполне уютно в земном Раю. Хотя нет… Сержант вспомнил, что в Сатья Сантана Дхарме (этим общим названием обозначаются индуизм, вайшнавизм и его шраманистические ответвления) есть представления о том, что «райский сад» располагается, на самом‑то деле, на Луне (американцы якобы высаживались совсем на другое небесное тело, а про «Аполлон» нагло наврали), а индуистские божества живут на планетах, метеоритах и астероидах. Сходные представления были свойственны и античному греко‑римскому языческому…
Анклав индусов располагался как бы отдельно. Вроде бы и рядом с остальными сидят, рукой дотянешься, но… межнациональная дистанция чувствовалась. Старые разборки, тысячелетние. Индусы подчеркнуто медленно жевали свернутые в трубочки маленькие блинчики «муртабу» из тонкого, почти прозрачного теста. Каждый из них по очереди тыкал ими в большущий банановый лист, куда был преобильно налит густой соус «карри» темно‑коричневого цвета.
Сергей Майер, имеющий печальный опыт употребления этого жгучего соуса, занимающего передовое место в ряду «кулинарных взрывчатых веществ», с содроганием смотрел в судовой бинокль за такими дозами… Во дают, черти! У него рефлекторно сжались челюсти, страхуясь от попадания столь нечеловеческой пищи…
Лишь один индус валялся, безмолвный и неподвижный, на брезенте, наброшенном поверх каких‑то деревянных ящиков и мешков, возможно с цементом, – больной, пожалуй. Никто про него не вспоминал и еду не носил.
«А может, этот человек и есть пария ?» – подумал Сержант.
Охранники появились позже.
Трое белых с короткоствольными пистолет‑пулеметами. Потом один из них куда‑то исчез, а двое остались наблюдать. Чувствовалось, что служба у них не пыльная. В их поведении не было никакой настороженности, готовности к пресечению побега или локального бунта. Рабочие на этом острове явно не буйствовали и о сопротивлении не помышляли. Потому и охрана была расслаблена, – оружие за спиной, громкие разговоры, минимум взглядов на обедающих. Куда они отсюда денутся…
Внезапно Виктория чем‑то заинтересовалась и, неожиданно для Сергея, начала подползать поближе к громко беседующей охране. Майеру ничего не оставалось, как последовать за ней, царапая локти о пересохшие колючки.
А между охранниками тем временем назревала ссора, грозящая вылиться в поножовщину. Участники ожесточенно спорили, от скуки выбрав ту тему, которая была хорошо знакома обоим. Половину фраз из столь эмоционального диалога Сергей так и не понял до конца из‑за обилия слэнговых выражений и специфического австралийского произношения.
Спор касался сортов пива.
– Пойми, дубина! В Австралии есть только одно настоящее пиво – «Горькая Виктория» или V. B., как мы его называем, – вещал невысокий толстяк в широкой белой панаме, – V. B. – самое потребляемое в пабах пиво на юго‑восточном береге в Австралии, где, собственно, практически все нормальные австралийцы и живут. Конечно, много всяких барахловых сортов варят и в других регионах, но это не черта не значит! Там так жарко и сухо, что ты будешь пить хоть грязь из лужи, лишь бы утолить жажду!
И закончил вовсе уж надменно, сплюнув через зубы на песок:
– Короче, тамошнему народцу не до изысканного пива. Так что, передавай привет твоей Западной Австралии и Квинслэнду особо…
Его куда как более высокий оппонент с короткими волосами и обгорелой шеей нехорошо щурился, мял в руках синюю выгоревшую бейсболку, но пока терпел:
– Забудь об этом! Всем известно, что нормальное пиво на юго‑восточном берегу не продается уже лет как двадцать, чтоб я лопнул! Мужчины на Юго‑Востоке и в Виктории давным‑давно превратились в городских пижонов, которые посасывают «шардоне» и пьют лишь слабый чай на светских вечеринках, оттопырив мизинчик и обсуждая дизайн и фасоны одежды. – решительно возражал он.
Его оппонент только хмыкнул и полез за сигаретой.
– Так и есть! Ваши мужики становятся утонченнее, заботливее, с чувством вкуса и стиля, – дохляки, в общем! Зато женщины становятся все мускулистее и агрессивнее. Дело дошло до того, что уже не отличишь одних от других! Оба пола носят аккуратненько вылинявшие джинсы, напомаженные короткие волосы и черные кожаные пиджачки, – Высокий постепенно наливался гневом, а голос его звучал все громче и громче. – Если они и пьют пиво в своей долбаной части континента, темной и грязной, то это только гнусное «деликатесное» пойло, подающееся со всякими ароматизаторами и подсластителями, типа медового или бананового пива.
– Не перегибай палку, мистер! – отмахнулся толстяк. – Всем известно, что все эти ваши «настоящие осси» пьют лишь то, что в Лондоне подают в это же время… И вообще Лондон – второй австралийский город.
– Брось! Ты и сам знаешь, кто на континенте круче! – зло оборвал его высокий, вскочив с деревянного насеста.
Сержант сразу отдвинулся поглубже в кусты, потянув за собой и Викторию. Но спорщикам было не до контроля за местностью. Высокий рубанул рукой воздух и продолжил:
– Настоящие австралийцы – это лишь те парни, что вечером заваливаются в оловянный сарай‑паб, покрытый мокрой красной пылью и овечьим навозом. Они выковыривают из зубов остатки непрожаренного кенгуру, шлепают свои огромные мясистые передние конечности на стойку бара и пугают до смерти, полуодетую официантку своим рыком: «Gizzamiddielove!» Такое можно встретить только в Западной Австралии, Северных территориях и самых удаленных частях Южной Австралии! А Южная Австралия скоро превратиться в южную часть Калифорнии.
И тут осознавший нешуточную опасность физического столкновения толстяк скис. Или решил отодвинуть сведение счетов на потом.
– Да ты более чем прав, Грег… – примирительно выдавил он, стирая пот со лба мягкой панамой. – Все именно так и получается в этих наших чертовых Больших и Дымных Городах. Это‑то и делает Запад Австралии таким соблазнительным! Веришь – все хочу туда наведаться… Ну, ничего, теперь, когда мой братец женился на девушке из Перта, у меня уже и выхода не остается. Боюсь только, что не дадут мне достаточно «Горькой Виктории» на самолете. Да ну вообще, слов нет, забудь и ты…
– А еще есть тут филиппинское пиво «Красная лошадь» – превосходная штука, – спокойно принял свой выигрыш в споре высокий, – и хотелось бы мне, что бы что‑нибудь подобное было здесь и сейчас… Пробовал?
– Еще нет, – кисло улыбнулся собеседник.
– Бомба! Там 750 миллилитров в бутылке и 15 градусов крепости. Две‑три бутылки на солнце – и тебя как будто эта самая лошадь копытом лягнула…
Победитель улыбнулся и выпрямился, отодвигаясь от товарища. Однако, накопившаяся злость, почти переполнившая его к концу спора, требовала выхода наружу. И он решил проблему разрядки радикальным способом. Резко вскинув ствол, он пропорол короткой очередью воздух над головами медленно жующих людей, которые только пригнулись ниже, не в диковинку… И тут же поднял к губам рацию, сообщая кому‑то, что все у них нормально. Так, профилактика.
Эта сцена Сержанту очень не понравилась. Очень… А кому может понравиться готовность стрелять без всякого повода?
Через десять минут, когда они с девушкой уже удалились на безопасное расстояние от «столовой», Майер, переводя дыхание, нервно спросил у Виктории:
– Интересно знать, дорогая Ви, какой черт тебя туда понес? Я уже подумал, что это твои знакомые…
– У меня когда‑то был парень из Австралии. Я даже ездила с ним туда, посмотреть на страну, знакомиться с его родителями, – проворно отозвалась она.
– И что же там у вас случилось? – не без интереса спросил Майер, блуждая взором по ближайшему кустарнику.
– Боже! Ну какое это имеет значение? – простонала Виктория, явно не желающая развивать эту тему дальше, но тут же ответила коротко. – Не срослось…
– Понятно. Ностальгия. И какое же пиво любил твой жених, а?
В ответ она зашипела кошкой и довольно больно ущипнула его за плечо.
Сергей лишь улыбнулся и примирительно спросил:
– «Gizzamiddielove»… Я не очень‑то понял, что такое имелось ввиду этим длинным? Возможно, производное от «give me the love» – дай мне любви?
– Они увлекаются жаргоном, впрочем, как и все остальных люди. Просто у банкиров и докторов он другой. Многие австралийские жители не особо любят шевелить губами, когда разговаривают, и в результате вся фраза произносится одним длинным непрерывным словом. Это выглядит…
– Круто? – подсказал Сержант.
– Именно так, cool! Такая манера разговаривать – яркий признак австралийского «majo». Некоторые в шутку говорят, что эта привычка у них возникла… Ну, как тебе проще сказать… – Виктория весьма образно помахала руками возле лица. – Что бы австралийская мошкара не залетала в рот во время разговора…
– Вполне здраво, – одобрил Сержант, с ностальгией вспоминая северную мошкару.
– Как бы они не петушились, все знают, что большинство австралийцев – это взрослые дети, здоровающиеся со всеми, кого они встретят, и еще способные угостить пивом просто понравившегося им человека… Чтобы потом вместе с ним пойти выгулять своих питонов, побрызгав себе на ботинки.
– Хорошие люди, душевные, – ехидно отметил Майер, – даже удивительно, как же это они оказались посреди такого бандитского собрания? Ладно, давай про загадочное слово.
– Слово «Gizzamiddielove» можно перевести примерно так… – она на пару секунд задумалась, – «Gizza» – сокращенный вариант «give us a» («дай нам»), грубый вариант фразы «give me a». По непонятной мне причине многие на этом континенте говорят о себе во множественном числе, употребляя «мы», даже когда имеют в виду явное «я». «Middie», в данном случае, – это жаргонное слово – стакан пива среднего размера («medium»). «Love» – короткий вариант слов «друг», «приятель». Вольное, но вполне дружелюбное обращение к кому‑то незнакомому до этого времени. Они так обращаются как к женщинам, так и к мужчинам. Это там очень распространено – называть незнакомца или незнакомку словами «дорогой» или «любовь моя».
– Вот трахома! – по‑русски возмутился Майер, – и к мужикам?
– Что ты сказал? – опять не поняла Ви.
– «Солнце»! – ответил Сержант. – У нас часто женщин называют словом «солнце» при обращении, даже незнакомых. Или еще нежней – «солнышко». Но вот чтоб мужиков так… Этого нам не надо.
Ви кивнула, все поняв, и продолжила:
– Если сложить все вместе, то получится очень быстро сказанная фраза «May I please have a medium sized glass of beer, madam?» – «Не могли бы вы мне дать стакан пива среднего размера, мадам?».
– Очень мило. – оценил Майер. – Беру на вооружение, действительно, явные majo… А про пиво?
– Ну, если отбросить шутки в сторону, то «Горькая Виктория», что там не говори, – действительно, один из самых популярных сортов пива в Австралии. Мне очень нравится.
Сержант лишь сглотнул слюну.
Спустя полчаса островитяне всей группой отправились к месту производства работ и лагерь опустел. Уставшие от такой адской работы охранники тут же скрылись в полуразвалившемся ангаре, стоявшем на краю будущего летного поля.
Майер и Виктория уже около часа наблюдали за происходящим с невысокого холмка, укрывшись в желто‑зеленом кустарнике. Было уже далеко за полдень, ветерок стих, и жара навалилась на них с такой силой, что стало нечем дышать. Пожухлая трава под ногами была жесткой и сухой, как опилки. Совсем не похожи эти лужки на пасторальные газоны… Хотя кое‑где и виднелись островки огненно‑желтых цветов. Местные красоты были обманчивы, и неприятных сюрпризов хватало. Стараясь устроится поудобнее, девушка перевернула полусгнившее бревно, под которым обнаружилось целое семейство больших жирных тараканов чудовищного размера, бодро побежавших в разные стороны.
Место здесь было далеко не стерильное.
Только что она подобрала смятую цветную бумажку (и как только попал сюда сей шедевр!), на поверку оказавшуюся обыкновенной рекламной листовкой из числа тех, что приходят к нам в почтовых ящиках. Текст был вполне символичный:
ОБУСТРОЙСТВО КРОКОДИЛОВЫХ ФЕРМ.
Разведение рептилий в открытых и закрытых помещениях.
Оборудование для производства цельной кожи и различных изделий из неё:
Чемоданы, сумочки, бумажники и прочее.
САМЫЕ НИЗКИЕ ЦЕНЫ В РЕГИОНЕ!
Обращайтесь круглосуточно!
Поглядывая на хмурого, напряженного Сержанта, Ви не понимала, почему тот не предпринимает никаких действий, не высказывает предложения или решения. Она пыталась подвигнуть его на совещание, но он, как будто проснувшись, предложил ей подождать его тут, а сам отполз вглубь зарослей и вскоре пропал. Ви пожала плечами. Но спорить с ним и проявлять собственную инициативу женщина не собиралась. Взяла бинокль и принялась обследовать берег в поисках интересных деталей.
– Наблюдаешь? – спросил шепотом бесшумно подошедший Майер.
Ви вздрогнула от неожиданности, сменившейся удивлением и тревогой.
– Все спокойно. Никто в нашу сторону не двигался, – прилежно доложила она.
Отсутствующий полчаса Серж вернулся явно возбужденным, что‑то узнав или обнаружив нечто, давшее ему дополнительную информацию. Знаком показав Ви, что нужно отодвинуться назад для разговора. Она кивнула, но отползти не успела.
В это же время громыхнул очередной взрыв.
На этот раз он прозвучал куда как громче, а, самое главное, они его увидели. Почти в том месте, где еще недавно стоял лодка, почти у кромки барьерного рифа, и в воздух взметнулся огромный фонтан воды. Как будто глубинная бомба взорвалась!
Не успели они прийти в себя, как грохнул второй, а потом и третий. Взметались в небеса столбы воды, осколки коралловых глыб и оглушенная рыба. Все это время лодка стояла поодаль, а люди, в ней сидевшие, внимательно наблюдали за результатом своей работы. Только после пятого взрыва они снялись с места и малым ходом подошли ближе.
В бинокль Сержант увидел, как готовятся к спуску двое аквалангистов. Положив оптику на траву, он обернулся к Виктории и удовлетворенно заявил:
– Вот теперь понятно. Пойдем совещаться.
Устроившись полулежа на небольшом полене, Сержант в очередной раз огляделся и решил покурить. Пары затяжек ему хватило, что бы подумать, как доходчивей объяснить Виктории и происходящее, и свой взгляд на все то, что они увидели:
– Значит, так, дорогая миссис Клэннед… Должен вас огорчить, но Welcome Drink нам тут никто не преподнесет. Больше скажу, – мы тут нахрен, как говорят у нас, русских, не нужны! Я не могу тебе стопроцентно сказать, что тут властвует криминал в виде банды головорезов. Однако, так называемый «теневой бизнес», либо что‑то подобное – налицо. Может быть, это вообще норма жизни в этих краях… Подневольный труд, «левые» взлетные полосы. Я, между прочим, такую же видел на своем острове. Нам надо уходить, и скоренько.
– Это из‑за взрывов? – несколько насмешливо прищурилась девушка.
– Нет, есть фактор, настороживший, и даже напугавший меня куда как больше, – сказал он, почти не промедлив.
– Что же это? – безмятежно спросила Ви.
– Ящики, Ви. Простые деревянные тарные ящики. Пустые.
– И что же страшного может быть в этом предмете? Говори яснее, я не люблю пессимистов и паникеров, – проворчала она.
– Видите ли, миссис Клэннед… Об этом я призадумался сразу после аварии, так как именно такой вот деревянных тарный ящик с родным до боли логотипом «Норильского Никеля» – один из немногих целых предметов, оставшихся после крушения «Бич‑Бонанзы» над Диезом. Он, в смысле, ящик, до сих пор там на пляже валяется, – любезно пояснил Сержант, и не подумавший разозлиться. Не дождетесь, мадам.
– И что в нем было?
– А в нем, до поры до времени, лежала особо ценная продукция концерна «Норильский Никель», – сказал он терпеливо.
– Не нахожу ничего притягательного, а, тем более, удивительного, в пустой таре. Вон, банки из‑под масла «Esso» валяются по всей планете, – парировала она.
Мужчина усмехнулся:
– Это машинное масло, то есть, вполне готовый к употреблению продукт! А в этих ящиках перевозится платиновый концентрат, и ничего больше. Платина с таймырских заводов. Сырье для производства товарной платины, понимаешь? Доставляется она не на ювелирные фабрики (там она бесполезна), а на афинажные заводы, где только и становится законченным продуктом. Вернее, все‑таки полуфабрикатом, ведь это еще не кольца, не брошки, не слитки и не элементы микросхем… Я категорически не допускаю, что такой концентрат капиталоемкие местные рыбачки этого полудикого региона приобретают на Лондонской бирже, анонимно. Какого черта, интересно мне, ему делать тут, в забытыми богами островных лабиринтах, где нет даже электричества и телефонной связи? Нет уж, тут дело явно не чистое! Сперли, сволочи, – факт! На моей родной сторонушке и сперли… Не пойму вот только, как? Ведь это же и переправить надо в такую даль…
– Значит, это… пираты? – с детской непосредственностью спросила Ви.
– От ить слово‑то какое древнее подобрала… Это бизнес у них такой. Очень специфичный и не любящий публичности, – продолжал просветительскую деятельность Сергей.
– Так ты всерьез предполагаешь…
– Именно так, – произнес он совершено драматическим шепотом, выпуская дым через нос. – Не знаю, каким боком к этим делам причастен твой разлюбезный Рональд Уатт, но к встрече с этим мутным мистером я совершенно не расположен! Пора нам выбираться отсюда, последующие разборки стоит производить уже дистанционно. Тебе это удобней сделать в метрополии, мне тоже из Норильска сподручней будет…, – он пригнул сухую ветку пониже и глянул на берег. – Одним словом, спецы разберутся. Я эти ящики сфотографировал, пусть полюбуются, темя почешут.
– А может, это совсем не тот остров? Допустим, что терминал заказчика находится где‑то рядом, на соседнем острове?
– Это вряд ли – задумчиво молвил Майер.
Как ему показалось, девушка была несколько недовольна перспективой скорого ухода из этого района.
Кроме того, ее состояние и поведение вызывало у доктора Майера некоторые опасения. Дело в том, что у европейцев в условиях жаркого и влажного климата очень часто начинаются временные изменения психики. В том числе, им становится трудно контролировать собственные аффекты. Почти во всех так называемых «колониальных романах» этот казус достаточно хорошо описан. Результат неутешителен, – у людей возникают внезапные вспышки ярости, болезненного полового влечения, бредовые идеи и тому подобные неприятности. Сергей боялся, как бы и Ви не стала жертвой такового феномена. Против расовой наследственности не попрешь, увы…
Был в ее поведении и некая скрытность. С одной стороны – она устала зверски. Однако, когда нужно было перепрыгнуть через канаву, она это сделала так легко, что прыжку мог позавидовать матерый гимнаст. Легко прыгнула, эластично. Девушка эта не так проста, как это может показаться на первый взгляд, это уже ясно…
Удирать? Да вопросов нет! Это мы всегда сумеем.
Однако, и самого Мейера что‑то удерживало тут. Не хватало какой‑то завершенности, последнего мазка для полноты картины. Нужен был еще какой‑то фактор для окончательного понимания.
И этот фактор не заставил себя ждать.
Сначала над островом пролетел пронзительный рев сирены. Надувная лодка‑катер завелась и спешно покатила к берегу. Только сейчас стали понятны ее истинные размеры. Это был настоящий монстр! Длиной метров в восемь, с кабиной, под тремя подвесными двигателями, катер производил впечатление транспортного средства инопланетян. «Где же это такие только делают? – подумал Сержант. – Подобные лодки выгодны исключительно для скоростного преследования в боевом столкновении, либо для десантирования групп спецназа. Это тебе не «зодиак»…
На берегу появились охранники, за ними вереницей шли рабочие. Из дверей неказистого строения, казавшегося, до сей поры безжизненным, вышел заспанный человек в белом костюме и тоже пошлепал к берегу. Еще одна лодка, но поменьше, выплыла из‑за мыса и устремилась в бухту. Местный люд явно готовился к торжественной встрече.
– Гостей ждут, – уверенно заявил Сергей.
А потом появился низкий глухой звук.
Майер прислушался и понял, что ему нисколько не почудилось. Это был не шум прибоя, не стрекот дизель‑электростанции. Слабый шум работы мощной машины, сконструированной так, чтобы этого самого шума выдавать как можно меньше. Но силу и мощь не спрячешь!
Глядя в бинокль, он увидел совершенно сюрреалистическое зрелище. Впереди, еще за редкими рифами, по воде передвигался к берегу вал воды, накатывая на зрителя, как в фильме про Годзиллу. Потом вода не выдержала напора, забурлила и лопнула белой пеной, выпуская на свет божий огромную обтекаемую рубку океанской субмарины. По обе стороны рубки покатились упрямые крепкие волны, зловеще надвигающие на пляж.
– Вот почему они тут взрывчаткой баловались! – с некоторым торжеством пояснил Сергей для напарницы, отрывая от лица резину окуляров. – Фарватер углубляли, проход в рифах готовили! Грамотно у них тут дело поставлено, уважа‑а‑аю…
Подводная лодка, низкая, широченная, до ужаса хищная во всей прелести милитаристического шарма, полностью всплывала уже в бухте. Зрелище стоило потраченных кадров, и теперь Майер торопился запечатлеть невиданное явление.
Шум двигателей усиливался. Лодка не маневрировала, это было бы уже перебором, а тупо ползла прямо… Уже при первом взгляде было очевидно, что опознавательных знаков на покатых бортах не просматривается. Темная лошадка, скиталец подводных просторов, «черная субмарина»… Правда, резина внешнего покрытия была серая, что никак не мешало глубине психологического воздействия. Жуть! Думать о том, что у этих «теневиков» (или все‑таки пиратов?) есть собственная современная субмарина таких размеров, не хотелось…
Лодка остановилась метрах в двухстах от берега, взбаламутив глубокую воду бухты реверсом винтов. На верхней палубе уже показались силуэты экипажа. Люди разбегались по своим местам, готовились к стоянке. Оба катера загремели движками, звучавшими на этот раз совершенно не эффектно. У берега стопорилась канатами плавающая пристань из досок и пластиковых бочек‑понтонов.
– Теперь понимаешь, почему нам надо сматываться? – сумрачно вопросил Сергей.
– Но ведь до сих пор никто нас не обнаружил? – неуверенно сказала Ви.
– И что же теперь? Будем ждать этого знаменательного события? Совершенно ясно, что никакого терминала на каком‑либо соседнем острове и быть не может! И, если мистер Рональд Уатт обитает где‑то в этих координатах, то только тут. В любом случае, у тебя есть что рассказать, если потребуется, и есть, что предъявить в оправдание не исполнению контракта. – Сергей старался быть предельно убедительным.
– Пожалуй, ты прав, – вздохнула девушка.
– Еще как… Вот и ладушки. Добавлю тебе в утешение, что служба охраны и наблюдения обязана знать, что происходит у них по соседству… Никто сюда такую океанскую субмарину не приведет на стоянку, не будучи уверенным, что рядом нет беспокойных и докучливых соседей. Скорее, наоборот, – поблизости гарантированно никого, кроме нас, дураков, нет, – Майер рассуждал вслух, даже не ожидая ответов притихшей Виктории. – Думаю, что с приходом этого «кита» еще и собственная охрана подлодки лишний раз прошерстит этот остров, как следует, да на три раза! И нашу «Харизму» обнаружат на счет «три».
Девушка молчала.
– Все, Ви, хорош дискутировать, уходим, – хмуро сказал он.
– Но я с тобой и не спорила, если ты заметил! – подняла бровь девушка.
– Извините, мэм, дергаюсь, – несколько стушевался Сержант. – Что делать, мы ведь не герои кинобоевика, нервничаем слегка… Ну, пойдем осторожно.
Но без приключений не обошлось…
Уже на выходе к последней поляне они лоб в лоб столкнулись с желтым, как шафран, малайцем, какого‑то лешего болтающимся по тыловым угодьям в одиночку. Абориген был не из подневольных рабочих, судя по «узи», стволом вниз висевшему за спиной. Ох и рожа… Страсть!
Сейчас уже понятно, что утверждения большевистской пропаганды о том, что человек произошёл от обезьяны, в общем‑то, неприемлемы ни для христианства, ни для самой теории эволюции, что в трактовке Чарльза Дарвина, что в трактовке Эразма Дарвина. Неприемлема и в трактовке Жана Батиста Ламарка, ни, уж тем более, в её современных вариантах. Так что, не путайте, люди, происхождение видов с эволюцией и помните, что покамест и теория эволюции никак не является аксиомой…
…Но этот экземпляр, однако, представлял собой веский аргумент в пользу именно «обезьяньей» теории! Китаец, малаец или филиппинец – с полной уверенностью определить было невозможно. Тем более, что такого надежного маячка, как национальная одежда, на нем не было, лишь тропическая военная форма. Эти края предлагают такое смешение наций, что ни один антрополог не разберется… Он вполне мог быть и одним из бесчисленных метисов, благодаря смешению рас обильно встречающихся в этом районе Азии.
Оторопевший от неожиданности абориген бодро вывалил в их сторону набор незнакомых, по понятным причинам, слов‑вопросов, медленно поднимая правую руку к ремню пистолета‑пулемета. В ту же секунду Сержант, вспомнив уроки, полученные от вьетнамского татарина Сени, с максимальным радушием заявил:
