Текст книги "Гнездо индюка (СИ)"

Автор книги: Вадим Проскурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

3

Ни добрая леди Патриция, ни, тем более, его божественность сэр Герхард не заметили, как Бродячка ушла в дом. Высокородные господа были слишко заняты. Леди Патриция орала:

– Гадкий орчонок! Сейчас я тебе покажу, как воровать варенье!

Его божественность ничего не говорил в ответ, только повизгивал всякий раз, как добрая леди охаживала его плеткой по ягодицам. Плетка была сделана по специальному заказу, очень мягкая, даже следов почти не оставляет, но свистит так, что со страху обгадиться можно.

– Мне нужно отлучиться, – обратилась Бродячка к Хромой Лебедушке. – Пока меня не будет, ты старшая.

– Агась, – отозвалась Хромая Лебедушка.

– Чего агась? – уточнила Бродячка. – Повтори, чего поняла.

– Ты ушедши. Я всех главнее. Ты пришедши. Уже нет. Угу? – объяснила Хромая Лебедушка.

– Угу, – кивнула Бродячка и пошла прочь.

Через минуту она подумала, что стоило напомнить Хромой Лебедушке, чтобы вовремя подала фрукты и сладости. А то эта дура опять забудет, а наказывать госпожа будет Бродячку. Бить вряд ли станет, в последнее время она только Герку бьет, зачастил он к ней, кстати… Понятно, почему зачастил, сволочь… Божественность, мать его… Правильно боги устроили, что госпожа его избивает, унижает и насилует. Расплачивается, мерзавец, за свою божественность кажущуюся. Ибо боги не лохи, они все видят.

Бродячка вышла из дворца, прошла два квартала по Олимп-Булеварду, проверилась, нет ли слежки, и зашла в едальню «Прыгучий хамелеон». Сразу увидела нужный столик, подошла к нему, села.

– Что-то ты долго сегодня добиралась, – сказал ей Звонкий Диск. Бродячка поморщилась и махнула рукой.

– Герка снова приперся, – сказала она.

– Я так и знал, что он мазохист! – рассмеялся Звонкий Диск. – Распробовал!

– Ты его глаза не видел, когда он от нее выходит, – сказала Бродячка. – Первого встречного готов убить.

– Ну, тебя не убил же, – улыбнулся Звонкий Диск.

– Не смешно, – заявила Бродячка. – Ни капельки не смешно. Час назад Герка сказал, что будет вас ликвидировать. Вначале дом Адамса, потом остальные дома. Про Тринити он сказал, что на первом этот Джудас недотраханный будет работать на стороне церкви, а потом с ним тоже расправятся. Звонкий Диск резко посерьезнел.

– Как точно он сказал? – спросил он. – В каком контексте?

Бродячка наморщила лоб и сосредоточилась, вспоминая точные слова. Вспомнила и воспроизвела на два голоса. Вначале Звонкий Диск нахмурился, но после слов «кстати, о хвосте» развеселился.

– Непростая судьба у его божественности, – прокомментировал он. – Я бы не стал такое терпеть, если бы даже мне божественную власть пообещали.

– Ты, кажется, не понял, – сказала Бродячка. – Герка четко и ясно сказал, что будет уничтожать твой дом. Тринити вас предал. Что с нами будет?

– Что будет, то и будет, – сказал Звонкий Диск. – Все в руках божьих. Война будет, видимо. Большая война. Бродячка вздохнула.

– Я хотела ребенка от тебя, – сказала она.

– Я тоже, – сказал Звонкий Диск. – Хочешь, поговорю с Германом насчет тебя?

– А смысл? – пожала плечами Бродячка. – Сейчас агент в семье Трисамов нужен вам как никогда.

– Нужен, – согласился Звонкий Диск. – Но нам не нужен агент, работающий по принуждению. Я все же поговорю с Германом, попробую его убедить.

– В чем? – спросила Бродячка.

– Выполнишь последнее задание, и выйдешь за меня замуж.

Бродячка перегнулась через стол и постучала Звонкого Диска по лбу согнутым пальцем.

– Дома есть кто-нибудь? – задала она риторический вопрос. – Мы с тобой орки, а орки не женятся. Звонкий Диск довольно осклабился и сказал:

– У нас, бандитов, проще смотрят на вещи. Человек ты или орк – никому нет дела, лишь бы с работой справлялся хорошо и по жизни был адекватен. У меня квартира большая, хорошая, не у каждого человека такая есть. Соседи хорошие…

– Зачем я тебе? – спросила Бродячка. – Я же тощая, страшная… Намного старше тебя.

– А мне плевать, – сказал Звонкий Диск. – Я тебя все равно люблю. Что тощая и страшная – это ерунда. Ты умная, добрая, уравновешенная, детей любишь, хозяйственная… Да ну, что я говорю! Я тебя по жизни люблю. Скучаю без тебя, каждый день о тебе думаю. Когда трахаю кого-нибудь, ну, чтобы напряжение снять, почти всегда тебя представляю.

– Экий ты честный, – хихикнула Бродячка. – Слово «почти» мне особенно понравилось.

– У нас, бандитов, всё по-честному, – сказал Звонкий Диск. – Иначе нельзя. Переезжай ко мне жить. У нас дети получатся хорошие.

– Старовата я уже рожать, – пробормотала Бродячка.

– Все в руках божьих, – сказал Звонкий Диск. – Не волнуйся, нормально все будет. Алекс Мортимер – хороший врач, роды принимает отлично, за последние триста дней ни одна самка не померла. Короче, собери самые важные вещи в одну сумку и будь в готовности.

– А что делать надо будет? – спросила Бродячка. – Ну, ты говорил про последнее задание.

– Ассасина провести, – объяснил Звонкий Диск. – Я тут подумал, раз Герка к Патти так зачастил… А если еще журналистов пригласить… Ты прикинь, если Герку ассасин замочит, когда он это самое…

– Ничего не получится, – заявила Бродячка. – Все подумают, что это ассасин его так мучал.

– Блин, – сказал Звонкий Диск и помрачнел. Бродячка ласково потрепала его по руке и сказала:

– Не расстраивайся. Когда-нибудь мы обязательно будем жить вместе. И вообще, спасибо за красивые слова. Ты извини, я пойду, а то эти кролики похотливые скоро закончат, захотят чего-нибудь, а остальные рабыни все чистокровные, им пока объяснишь – семь потов сойдет. Пойду я.

4

Сэр Захария Харрисон был мрачен и зол. То ли наркоты вчера перебрал, то ли просто голова разболелась…

– Ты, что ли, тот самый Питер? – спросил он.

Последнее слово в его устах прозвучало не вполне отчетливо, это давало повод для двусмысленной интерпретации, весьма обидной. Питер сделал вид, что ничего не заметил.

– Дьякон Питер Пейн из ордена хранителей к вашим услугам, – сказал он. – И, осмелюсь заметить, сэр Захария, мы с вами свиней вместе не пасли.

Сэр Захария вытаращил глаза, будто у Питера внезапно рог на лбу вырос или, скажем, нос отвалился.

– Ну-ну, – произнес он после долгой паузы. – Герхард говорил, у тебя какая-то ксива есть важная. Покажи.

– Не Герхард, а его божественность сэр Герхард, – поправил невежу Питер. – Я настаиваю, сэр Захария, чтобы вы вели себя сообразно своему положению.

– Всё, песец, – пробормотал сэр Захария. И неожиданно завопил: – Эй, танцор! Иди сюда, тут один хрен пришел, шибко вежливый, ты с ним побеседуй, а то я так долго не выдержу.

– Сдается мне, кое-кто пытается меня оскорбить, – заметил Питер. – Так я могу удовлетворения потребовать.

– Можешь – требуй, – заявил сэр Захария. – Сортир вон там, дверь запирается, никто тебя не побеспокоит. Удовлетворяйся сколько желаешь…

Он не успел закончить фразу, потому что Питер ударил его кулаком в скулу. Сэр Захария ловко увернулся, попытался провести встречный удар… Следующие несколько секунд происходило нечто неясное, руки и ноги бойцов так и мелькали, и никто из них не понимал в полной мере, какое именно действие совершается в данный момент, потому что мозги не успевали осознавать происходящее. А потом сэр Захария отлетел вдруг к стене и получил ногой в живот, а затем раскрытой ладонью в лоб.

– Эко вы сильны драться, отец высокорожденных, – прокомментировал происходящее какой-то орк, явившийся на зов шефа.

– Жабам… слова… не давали, – тяжело выговорил Питер, переводя дыхание. Орк подошел к сэру Захарии и помог подняться.

– Зак, ты в порядке? – спросил он шефа. – Может, ребят кликнуть?

– Отвали, танцор, – пробормотал сэр Захария. – Проводи его… как его там… преосвященство, он уже уходит.

– Вы ошибаетесь, сэр Захария, – заявил Питер. – Я никуда не уйду, пока не выполню приказ его божественности.

– Так выполняй и уходи, – сказал сэр Захария. – Что за приказ, кстати? Питер вспомнил приказ и неожиданно смутился.

– Поступить в ваше распоряжение, – пробормотал он.

Сэр Захария и орк недоуменно переглянулись, затем снихронно расхохотались.

– Из этого парня выйдет толк, – заметил орк. – Ты бы, Зак, лучше выкурил с ним трубку мира… Зак подошел к столу, вытащил трубку, стал набивать коноплей.

– В следующий раз, как к Стивену на доклад пойду, тоже ему навешаю, – задумчиво произнес он. – А когда удивится и потребует объяснений, скажу, мы теперь вроде тоже как бы церковники, тоже должны традиции соблюдать и все такое.

Он прервался, чтобы раскурить трубку. Затянулся, выпустил дым, передал трубку Питеру. Дождался, когда тот тоже затянется, указал на кресло у чайного столика и сам уселся в кресло напротив.

– Теперь мы с тобой типа друзья, – сказал он Питеру. – И я тебя спрошу прямо, от всего сердца. На кой хрен ты мне сдался в моем распоряжении?

Питер решил, что больше не будет обижаться на этого невежливого сэра. После первой затяжки из трубки мира участники церемонии получают законное право разговаривать друг с другом, не стесняясь в выражениях. К тому же, сэр Захария уже получил за свою невежливость. Впрочем, какой он теперь сэр Захария, он теперь просто Зак. Питер многозначительно посмотрел на орка, все еще торчащего в комнате.

– Его зовут Тяжелый Танцор, – сказал сэр Захария. – Можешь говорить при нем свободно, у меня нет от него секретов. Тяжелый Танцор, это дьякон Питер Пейн.

– Очень приятно, – сказал Тяжелый Танцор и чуть-чуть наклонил голову, как если бы приветствовал равного. Питер не стал реагировать на это жест.

– Я завербовал человека в ближайшем окружении Адамса, – сообщил Питер. – Он готов участвовать в ликвидации Адамса. Зак и Тяжелый Танцор переглянулись еще раз.

– Как Рейнблад планирует организовать ликвидацию? – спросил Зак. – Кто будет ассасином?

– Ассасином будет тот самый человек, о котором я говорил, – ответил Питер. – Остальное его божественность оставляет на ваше усмотрение.

– Джон Росс, что ли? – спросил Тяжелый Танцор у Зака.

– Вряд ли, – покачал головой Зак. – Джон еще тот волчара, этому щенку его не завербовать.

– А кто еще может быть? – спросил Тяжелый Танцор. – Сам Герман? А тогда зачем Рейнбладу ты?

Зак ничего не ответил, только пожал плечами. Помолчал немного, затем обратился к Питеру:

– Этот твой агент, он что умеет? На какие способности можно рассчитывать?

Если бы его божественность не подготовил Питера к этому вопросу, Питер растерялся бы. А так ответил не задумываясь:

– Ты сначала план сформулируй, а я скажу, что нужно скорректировать.

– Не хочет агента сдавать, – прокомментировал Тяжелый Танцор.

– Что-то серьезное они там мутят, – сказал Зак. – Ну и ладно. Ты хотел план? Вот тебе план.

С этими словами Зак выдвинул ящик стола и извлек оттуда два предмета. Первый из них Питер узнал сразу – подслушивающий артефакт довольно распространенной модели. А второй предмет…

– Сетку можно снять? – спросил Питер. – Или это часть артефакта?

– Сетку снять можно и даже нужно, – сказал Зак. – Но не здесь. Это «Фебос». Питер вздрогнул.

– Откуда у вас ядерное оружие? – изумленно спросил он.

– Не ядерное, а микроядерное, ты хрен с редькой не путай, – поправил его Зак. – Давай информацией меняться. Ты мне называешь имя агента и рассказываешь, на чем его завербовал, а я тебе рассказываю, как эта дура ко мне попала. Идет?

– Не идет, – покачал головой Питер.

– Ну, как знаешь, – пожал плечами Зак. – Короче, берешь эти две штуки, приделываешь одну к другой, например, липкой лентой, и даешь своему агенту задание, чтобы установил эту конструкцию в кабинете Адамса. Защитную сетку сними только перед самой передачей агенту. По идее, кода доступа к этой бомбе ни у кого быть не должно, но береженого боги берегут.

– Спасибо, Зак, – сказал Питер и стал запихивать «Фебос» в сумку. – Пойду я.

– Иди ты, – кивнул Зак.

– Да, чуть не забыл, – сказал Питер. – Его божественность приказал передать, чтобы без его прямого приказа активных мер не предпринимали.

– Может, чтобы активных мероприятий не проводили? – уточнил Зак.

– Может, и так, – сказал Питер. – Я в вашем бандитском жаргоне пока еще не очень хорошо разбираюсь.

– Бандиты – это у Адамса, у нас – боевое братство, – заявил Зак. – Ну, иди, центурион Обвиус, ты вроде собирался куда-то. Питер попрощался и вышел.

– Неужели этот козел реально Джона завербовал? – спросил Тяжелый Танцор.

– Вряд ли, – ответил Зак. – Хотя кто его знает… Я не сильно удивлюсь, если на самом деле это Джон его завербовал.

– А почему так затейливо? – спросил Тяжелый Танцор. Зак ничего не ответил, только пожал плечами.

5

Под торжественные звуки гимна его божественность приближался к алтарю. Пахло свечами и ладаном, многочисленные святые лики прямо-таки источали благодать. Но когда певчие вытянули последние ноты гимна и умолкли, в наступившей тишине отчетливо прозвучало:

– Удачи нет! Удачи нет! Удачи нет!

Звуки доносились с алтаря, на котором распростерлось обнаженное тело девственницы. Перед жертвоприношением ее упороли опиумом, чтобы не нарушать принцип гуманизма, но то ли перестарались, то ли недостарались…

Рейнблад решил, что в сложившихся обстоятельствах целесообразно чуть-чуть отклониться от предписанного порядка церемонии. Вместо того чтобы остановиться и последовательно воззвать к десяти богам, Рейнблад подошел к алтарю и вонзил жертвенный нож под левую грудь орчанки. Не как положено – медленно, торжественно и с молитвой, а коротко и резко, будто в бою врага зарезал. Не стал выдергивать нож, а отступил на шаг и воскликнул:

– Вижу, вижу тебя, адский демон! Уходи! Нет тебе места в святом храме! Пошел прочь! Повернулся к недоумевающей пастве и провозгласил:

– Повторяйте за мной! Пошел прочь! Пошел прочь!

И начал подпрыгивать на месте, размахивая руками и как бы изгоняя демона. После секундного недоумения публика стала повторять действия пастыря. Сторонний наблюдатель, наверное, подумал бы, что вместо Пантеона попал в неведомый храм секты Панков, исполняющих священный танец Пого. Но в храме не было сторонних наблюдателей, храм – это не театр, здесь в представлении участвуют все. Утомившись прыгать, Рейнблад закричал:

– Вижу, вижу! Вот уже удаляется поганый демон, вот вылетает он через систему вентиляции, покидает святой храм навеки! Уходи, демон, нет тебе места в святом храме!

Публика бесновалась в священном экстазе. Людское море ревело, и в этом реве иногда различались отдельные выкрики, наподобие:

– Вон он, демон, вон куда полетел!

– А вон еще демон!

– Да тут их целая стая!

– А вон ангел!

«Пожалуй, достаточно», подумал его божественность и завопил во весь голос:

– А ну тихо! Все заткнулись! И подал соответствующий знак церковным приставам.

Приставы засвистели в свистки, кто-то угрожающе щелкнул кнутом. Публика стала затихать.

– Итак, чада мои! – провозгласил Рейнблад. – Поганый демон помешал исполнить должным образом сегодняшнее жертвоприношение. Однако разве есть в этом наша вина? Конечно, нет! Разве меньше мы стали любить богов? Разве меньше мы их стали почитать? Нет, нет и еще раз нет! Никакому демону не нарушить единство богов и народа! Воззовем же к богам, чада мои!

Снова невообразимый галдеж. Вон, у кого-то, кажется, эпилептический припадок начался от избытка чувств. Это ничего, это бывает. Сейчас приставы уберут… Рейнблад поднял руку, призывая к тишине. И обратился к народу:

– Чада мои! Что больше всего вам понравилось в сегодняшнем богослужении?

Публика неразборчиво завопила на разные голоса. Рейнблад сделал вид, что прислушивается, затем улыбнулся и сказал:

– Мне тоже. И еще мне очень понравилось изгнание демона. Переждал овацию и продолжил речь следующим образом:

– На этом основная часть богослужения закончена. Перейдем к проповеди. Текущий момент характеризуется неуклонным возрастанием напряженности в отношениях и взаимодействиях человеческого общества с силами зла. Наша великая Родина стоит на пороге великих перемен, и не всем сверхъестественным сущностям угодны эти перемены. Знакомы ли вам сии сущности, которым противны перемены к лучшему? Назовите их, чада мои!

– Сэйтен! Калона! Ктулху! Йог-Софот! Гитлер! – послушно отозвалась публика.

– Все правильно, чада мои, – торжественно кивнул Рейнблад. – Не забывайте, что силы зла хитры, лукавы и горазды на выдумку. Они захватывают мозги человекообразных и заставляют служить злу, подобно тому, как ланцетовидная двуустка заставляет зараженного муравья служить своим интересам. И чем дальше продвигаются силы добра по пути прогресса, тем яростнее сопротивляется зло. Кое-кто говорит, что после научно-технической революции классовая борьба между добром и злом ослабевает. Не верьте им! Борьба только обостряется! Внутри каждой души идет вечная священная война! Каждый из вас – поле боя! Весь Барнард – поле боя! Кто не с нами, тот против нас! Так с кем же вы, чада мои!

– Иегова! Джизес! Гаутама! Кришна! Шива! Афродита! – отозвалась публика.

– Кто из вас молится о пробуждении Ктулху? – вопросил Рейнблад. – Кто поклоняется Гитлеру? Кого соблазнил Калона? Кто уже сделал первые шаги по пути Сэйтена? Они молчат! Они боятся признаться! Но они среди нас! Бдительность, чада мои, бдительность, бдительность и еще раз бдительность! Новое время диктует новый уклад! Есть время разбрасывать камни и есть время собирать камни. Есть время расслабляться и время проходить испытания. Время свободы и время бдительности. Времена меняются, чада мои! Готовы ли вы капитулировать перед силами зла? Пробудить Ктулху? Сотворить новое воплощение Гитлера? Превратиться в анхуманов, как пророчили Варракс и Морген? Не слышу!

– Нет! Нет! Нет! – отозвалась публика.

– Я так и думал, – удовлетворенно констатировал Рейнблад. – Готовы ли вы служить силам добра до последней капли крови? Готовы ли отдать сердце, печень и душу ваши во имя торжества светлых идеалов? Не слышу ответа!

– Да! Да!

– Вот и прекрасно. А теперь послушайте, какие конкретные неотложные мероприятия будут реализованы в самом ближайшем будущем. Система инновационных корпораций, в просторечии именуемых великими домами, будет подвергнута коренным преобразованиям. Ибо когда инновации выходят из-под контроля церкви, время процветания прекращается и наступает время страданий. Желаете ли вы нового бэпэ, чада мои?

– Нет! Нет!

– Тогда слушайте приказ.

Рейнблад протянул руку, служка сунул в руку бумагу. Рейнблад поднес бумагу к глазам и стал читать:

– Во имя счастья и процветания Всея Человеческой Общины на Барнарде, во имя добра и справедливости, во имя всех добрых богов, упоминаемых и подразумеваемых, приказываю следующее…

Текст приказа был длинным и унылым, Рейнблад зачитывал его минут десять. Вряд ли в храме нашлось хотя бы двадцать человек, которые уловили хотя бы общий смысл объявляемых реформ. Но это неважно. Важно, что все эти болваны свято верят в то, что этот приказ важный и полезный, а все, кто не одобряют его – желают зла и молятся Гитлеру. Только это и важно в сегодняшнем мероприятии.

6

– Здравствуй, Питер! – сказал Джон. – Как дела, как самочувствие? Кто это тебе глаз подбил? С лестницы, небось, упал, да? Есть такой закон природы, я его давно подметил – кто впервые в разведку приходит, в первые дни обычно или фингал получает, или пару зубов теряет. Чаще всего с лестницы падают.

Эта тирада стала для Питера полной неожиданностью. От растерянности он потерял дар речи, глаза его вытаращились, рот приоткрылся, а лицо стало медленно наливаться кровью.

– Что с тобой, Питер? – изумился Джон. – Припадок начинается?

– Сейчас я тебе устрою припадок, тварь поганая! – рявкнул Питер. – А ну говори…

Питер не успел сформулировать вопрос, потому что Джон внезапно заорал во весь голос:

– МОЛЧАТЬ! Затем вежливо улыбнулся и продолжил обычным спокойным голосом:

– Извини, Питер, не хотел тебя обижать. Просто ты такой забавный… Всё, всё, больше не травлю. Лучше рассказывай, зачем пришел.

– Почто Родину предал, сволочь? – гневно вопросил Питер. – За сколько сребренников продал Дюкейну…

– Риторические вопросы на мозговой блок не действуют, – перебил его Джон. – Ты если хочешь посмотреть, как я в пыли корячусь, лучше попроси по-хорошему, так удобнее будет. А еще лучше – сразу говори свое желание. Представь себе, что я – мифическая Золотая Рыбка…

– Расскажи про свое сотрудничество с домом Дюкейна, – потребовал Питер.

– Так и знал, что без садизма в этот раз не обойдется, – пробормотал Джон, упал и стал биться в судорогах.

Бился он не долго, где-то минуты полторы примерно. Затем встал, отряхнулся и спросил, цитируя древнюю легенду:

– Чего надобно, старче?

Питер вздохнул. Этого урода, похоже, никогда не научить чинопочитанию. Ну и демоны с ним.

– Вот, держи, – сказал Питер и извлек из сумки металлическое яйцо.

– Ух ты! – воскликнул Джон. – Какая интересная штука! Это артефакт?

– Да, артефакт, – кивнул Питер. – Подслушивающее устройство с передачей информации по радиоканалу. Слышал про такие?

– Слышал, – кивнул Джон. – И слышал, и видел, и в руках держал. Необычный экземпляр тебе достался. Микрофон вижу, антенну вижу, а вот это, кажется, основная микросхема. Ого! Гляди, эта штука из двух соединена. Вот, видишь, липкая лента? Недавно ее собрали, лента на краях еще не успела липкость утратить. Сам собирал?

– Задавать вопросы приказа не было, – сурово произнес Питер.

Джон не отреагировал на последнюю фразу. Он ловко подцепил ногтем край липкой ленты, прищурил один глаз, заглянул другим в узкую щель и воскликнул:

– Тут буквы какие-то! Рн… или пх… пхе… или рне… или фе…

– Сейчас буду вопросы о прошлом задавать, – пригрозил Питер.

– Давай, начинай, – улыбнулся Джон. – Я уроню артефакт, он рассыплется в прах, а ты будешь объяснять Рейнбладу, почему провалил операцию. Впрочем, тебе не привыкать объяснять свои провалы. Ты в этом деле большого совершенства достиг. Питер глубоко вдохнул и резко выдохнул.

– Да, дыхательная гимнастика – дело хорошее, полезное, – прокомментировал Джон. – Нервы в порядок приводит…

– В общем, так, Джон, – сказал Питер. – Либо мы с тобой нормально сотрудничаем, либо я тебя убиваю прямо сейчас.

Джон замер и несколько секунд смотрел на Питера испытующим взглядом, явно прикидывая, не стоит ли рискнуть и решить проблему в честном бою, раз и навсегда. Но решил не рисковать.

– Хорошо, давай сотрудничать, – сказал Джон.

И внезапно подбросил артефакт высоко вверх, метра на два. Поймал и посмотрел на Питера с улыбкой.

– Ты так дернулся, будто это не подслушивающее устройство, а бомба, – сообщил Джон. – Ладно, давай ближе к делу. Что с этой штукой надо делать? Подложить Рокки Адамсу в спальню под кровать?

– В спальню-то зачем? – удивился Питер. – В кабинет надо подложить. Лучше всего под столешницу снизу прилепить, на одной стороне артефакта специальные присоски есть, сейчас они защитными колпачками прикрыты. Но можно в любое место засунуть, микрофон высокочувствительный, должен из любого места комнаты речь фиксировать. Только под подушки его не засовывай.

– Понял, – сказал Джон. – А в какой кабинет его закладывать, в большой или в маленький?

– А их два? – удивился Питер. И сразу понял, что это удивление стоило держать при себе. Джон улыбнулся и сказал:

– Что мне в тебе нравится, Питер, так это умение заранее планировать операции во всех деталях. Ладно, заложу в большой кабинет, там акустика лучше.

– В каком кабинете проходят у Адамса все важные совещания? – спросил Питер.

– А я-то откуда знаю? – пожал плечами Джон. – Меня на них не приглашают.

– Короче, – сказал Питер. – Заложишь устройство туда, где у Адамса проходят важные совещания. Если точно не знаешь – разведаешь дополнительно. Понял?

– Понял, – кивнул Джон и улыбнулся. – Приятно с тобой работать, Питер, ты настоящий профессионал. Такой же, как Рейнблад. Питер нахмурился и спросил:

– На что это ты намекаешь?

– Я намекаю, что в разведке ты подобен младенцу в подгузнике, – заявил Джон. – Ты только не обижайся, Питер, на правду не обижаются. А то, что Рейнблад поручает такую важную операцию именно тебе – это наводит на размышления. На нехорошие размышления. Возможно, Рейнблад – дебил. Возможно, он разыгрывает гамбит, в котором нам с тобой предназначена участь жертвенных фигур. Возможно, цель операции не в том, чтобы подслушивать тайные беседы Адамса и Пайка, а в том, чтобы охранники этот артефакт быстро нашли и сделали какие-то выводы. Возможно, твоя задача – довести меня до истерики, чтобы я признался Пайку, что ты меня завербовал, продемонстрировал ему артефакт, а в этот момент… Не знаю, очень много вариантов. Я уверен только в одном – тебя используют втемную. А как к этому относиться – это тебе решать, это твоя проблема.

– Признаешься Пайку – пожалеешь, – заявил Питер. – А в остальном я очень ценю твое мнение, высказывай еще. Джон неожиданно рассмеялся.

– Ты не совсем безнадежен, – сказал он. – Потренировать бы тебя тысячу-другую дней, такой оперативник получится… Ну что, я пойду или ты что-то еще хотел мне сказать?

– Иди, – сказал Питер. – И не дай боги тебе начать играть на две стороны…

– Не учи ученого, – улыбнулся Джон. – До встречи, Питер! Удачи желать не буду, ты уж извини.

– А я пожелаю тебе удачи, – сказал Питер. – Потому что без удачи жить тебе осталось совсем недолго.

– Это да, – кивнул Джон. – Ну, спасибо за пожелание.