Текст книги "Гнездо индюка (СИ)"

Автор книги: Вадим Проскурин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 23 страниц)

ГЛАВА ПЯТАЯ. ГНЕЗДО СПЛЕТАЕТСЯ

1

Алиса сидела на ступеньках загаженного крыльца заброшенной инсулы и тупо пялилась в темноту. Четверть часа назад она плакала, затем слезы иссякли, осталось только отупение.

Сумерки опустились на город, столица утонула во тьме, небо затянуло облаками, даже звезд не видно. Улицы пусты, ни один здравомыслящий прохожий не отправится в такую ночь в рискованное путешествие, разве что дело очень важное. Не столько потому, что ночные улицы кишат преступниками, а потому, что в такой тьме легче легкого угодить ногой в яму, сломать кость и остаться калекой на всю оставшуюся жизнь. А преступники – что преступники… Страшно, конечно… Полчаса назад одна компания приблизилась к инсуле, кто-то воскликнул:

– Ой, глядите, монах сидит!

Но товарищи тут же зашикали на него, до Алисы донесся звук несильного тупого удара – кажется, затрещину отвесили. На короткое время в облаках появился просвет, и в звездном свете Алиса увидела, как гопники удаляются, очень осторожно и опасливо, стараясь не шуметь. Поначалу Алиса не поверила своим глазам, а потом сообразила, каких монахов чаще всего можно встретить в этом районе, и громко хихикнула. Гопники стали удаляться еще быстрее. А потом разрыв в облаках закрылся, и непроглядная тьма снова затопила все поле зрения.

Алиса понимала, что надо подниматься и уходить. Скоро ее начнут искать, и если она никуда не уйдет – найдут моментально. А когда найдут – живой не отпустят. Но как не хочется вставать и идти… Босые ноги изранены, ничего не видно, страшно, но это не самое главное. Главное то, что она никак не может решить, стоит ли ей жить дальше. Раньше она не воспринимала всерьез рассказы о том, как преступники сами сдаются полубоссам и принимают лютую смерть, потому что она кажется им более легким выходом, чем продолжать жить в аду душевных мук. Это только кажется, что разумное существо убить легко, пока сам не попробуешь. А когда попробуешь – поначалу тоже легко, но потом приходит отходняк и тебя начинает так колбасить, что наркоманская ломка по сравнению с этим – ничего не значащая мелкая неприятность. Понимать, что отняла жизнь у хорошего человека, и нет этому прощения… А если он еще во сне являться станет…

Во тьме послышались торопливые шаги, кто-то быстро шел, а скорее, бежал, прямо к ней бежал. Вот уже слышен не только стук сапог по засохшей глине, но и тяжелое дыхание бегущего. А вот в свете одинокой звезды, ухитрившейся пробить плотный занавес облаков одиноким лучом, на мгновение прорисовался силуэт… Монах. Ну да, а кого еще она ожидала увидеть? Быстро бежит, и не спотыкается совсем… В очках ночного видения, скорее всего.

Приблизившись к Алисе, монах перешел с бега на шаг, а затем и вовсе остановился, не дойдя до нее шагов десять. И негромко спросил голосом Джона Росса:

– Эй, товарищ, ты кто?

Алиса вспискнула нечто радостное, вскочила, наступила босой ногой на острый камень, вспискнула еще раз и едва не упала. Джон не бросился к ней, чтобы подхватить, он промедлил и подошел к ней только тогда, когда она уже восстановила равновесие.

– Мог бы поддержать слабую женщину, – упрекнула его Алиса.

Джон не придал значения тому, что она назвала себя не самкой и не телкой, а женщиной. Он просто сказал:

– Извини, задержался, бластер на предохранитель ставил. Ты с заданием справилась? Алиса пожала плечами.

– Рон мертв, – сказала она. – А справилась я или нет… даже не знаю…

– Если мертв – значит, справилась, – заявил Джон. – Пойдем отсюда быстрее. Держи меня за руку и не бойся, я ямы вижу и буду тебя вести безопасным путем.

– Я босиком, – сказала Алиса.

– Плохо, – сказал Джон. – Мои сапоги тебе не подойдут, так что придется потерпеть. Пойдем, время дорого.

– Нас уже ищут? – спросила Алиса.

– Понятия не имею, – ответил Джон. – А что, должны искать?

– Дора сказала, что поднимет тревогу, как только я уйду, – сказала Алиса. – Наверное, уже подняла.

– Как все сложно… – пробормотал Джон. – Ладно, пойдем, дома расскажешь.

– Я не дойду! – воскликнула Алиса. – У меня ноги уже все в крови!

– Придется дойти, – заявил Джон. – Тут недалеко, полторы тысячи шагов от силы. Хотя… Садись-ка ко мне на закорки.

– Но, это… неудобно же… – смутилась Алиса. – Ты же рыцарь…

– Неудобно трусы через голову надевать, – сказал Джон. – Забирайся.

Он повернулся к ней спиной и присел на корточки. Алиса испытала мгновенное искушение отвесить ему пендаля, но подавила его и стала взгромождаться на плечи рыцаря. Это было неудобно – сильно мешал балахон.

– Долго ты там еще? – проворчал Джон.

– Вроде всё уже, – ответила Алиса.

Джон распрямился и быстро зашагал куда-то прочь, в кромешной тьме Алиса не видела, куда именно он направляется. Алисе показалось, будто ее несет на спине не любимый (несмотря ни на что, все-таки любимый!) Джон, а мифический зверь дракон, и передвигаются они не по раздолбаной немощеной улице, а летят в небесах какой-нибудь мифической страны, например, Земли Изначальной, или не в небесах летят, а в волшебном океане, вода которого пригодна для дыхания не только рыбам, но и человекообразным.

– А я не верил в тебя, – произнес вдруг Джон. – Не верил, что справишься, что не дрогнешь. Прости дурака, недооценил.

– Ты меня правильно оценил, – возразила Алиса. – Я не смогла убить его, пожалела. Он сам умер, сердце подвело… Ну, то есть, не совсем сердце, что-то с легочной артерией связанное…

– Тромб? – подсказал Джон.

– Да, что-то похожее, – подтвердила Алиса. – Тромбоз, вроде, Дора это назвала… Я чуть не провалила твое задание. Не иначе, боги помогли. Джон скептически хмыкнул. Некоторое время они молчали, затем Алиса сказала:

– Я все же не понимаю. Если ты не верил в меня, то зачем меня Рону продал?

– Это был хитрый план, – сказал Джон, и по голосу было ясно, что он улыбается. – Я собирался войти во флигель через тайный подземный ход, застрелить Рона из бластера слабым зарядом, а потом намазать ему чресла отравленной смазкой. Чтобы Герман и еще кое-кто подумали, что его убила ты.

– А зачем так сложно? – удивилась Алиса. – Какая разница, кто именно его убил?

– Разница очень большая, – ответил Джон. – Если охраняемого субъекта убил суперассасин, это неприятно, но не позорно. А вот если его отравила обычная наложница, даже не ассасин… Джон вдруг остановился и сказал:

– Двести шагов придется пешком протопать, там впереди за забором орк-охранник. Услышит шаги, зажжет факел, увидит, как монахи в чехарду играют, удивится, начнет всем рассказывать, а нам этого не надо. Слезай, цветочек мой аленький.

– Я не Аленький Цветочек, я Алиса, – заявила Алиса.

– Осознал, – сказал Джон. – Но при посторонних я буду называть тебя по-прежнему, чтобы вопросов не вызывать. Впрочем… Нет, тут думать надо.

– Рон называл меня человеческим именем, – сказала Алиса. – Он относился ко мне как к человеку. А я его…

– Не думай сейчас об этом, – посоветовал Джон. – До дома доберемся, покурим, ты все расскажешь, поплачешь… А сейчас не надо, нельзя сейчас расклеиваться. Соберись, милая.

Он присел на корточки, Алиса слезла с него и поняла, что рана на подошве болит уже не так сильно. Видимо, успела уже подсохнуть и покрыться корочкой. Но это, к сожалению, ненадолго.

– Я собралась, – сказала Алиса. – Пойдем. И они пошли.

2

Дверь содрогнулась от могучего пинка, Зак аж вздрогнул. Но немедленно восстановил самообладание.

Доктор Алекс Мортимер вышел из комнаты, держа руки перед собой на весу. Руки были очень грязные, все в крови и еще в какой-то гадости, то ли в мозгах, то ли в поносе.

– Ну что? – спросил Зак.

– Нормально всё, – ответил Алекс. Зак хмыкнул.

– Ну, в смысле, никаких сюрпризов, – пояснил Алекс. – Причину смерти наложница правильно определила.

– Тромбоз легочной артерии? – уточнил Зак.

– Ага, он самый, – кивнул Алекс. – Тромб огромнейший, закупорил артерию у первой развилки, оба легких выключились немедленно. Состояние, несовместимое с жизнью.

– То есть, помощь оказывать было бессмысленно? – спросил Зак.

– Абсолютно, – кивнул Алекс. – Это хорошая смерть на самом деле, не мучительная, раз и всё. Я бы тоже так хотел, когда время придет. Слушай, Зак, можно, я буду руки мыть и по ходу рассказывать?

– Конечно, вымой, – согласился Зак. – А то ходишь как палач из сказки.

– Хороший палач с грязными руками не ходит, – возразил Алекс. – Грязные руки – прямой путь к сепсису, что у хирурга, что у палача.

– Так я и говорю, палач из сказки, – сказал Зак. – Не настоящий палач, а из сказки. Кстати, не знаешь, где толкового палача купить можно?

– А что с Бешеным Дятлом случилось? – удивился Алекс.

– Детеныша родил, – объяснил Зак. – Ну, не сам родил, конечно, подруга родила.

– А, понимаю, – сообразил Алекс. – Добреть стал? Зак кивнул.

– Это с палачами бывает, – сказал Алекс. – Жалко парня.

– Жалко, – согласился Зак. – У тебя есть кто-нибудь на примете?

– В оркомеде буду – поспрашиваю, – сказал Алекс. – Но это дорого будет, долларов пятьсот как минимум.

– Фигасе, – сказал Зак.

– А чего ты хотел? – пожал плечами Алекс. – Инфляция – она только в газетах семь процентов, а по жизни – сам знаешь. К этому времени они пришли в умывальню, Алекс стал мыть руки.

– А в целом у Рона с сердцем как было? – спросил Зак. – Ну, я имею ввиду, при тромбозе сопутствующие явления должны быть…

– С сердцем у него было еще куда ни шло, – ответил Алекс. – А с артериями полный швах, бляшка на бляшке. Он еще, по-моему, коноплей злоупотреблял в последнее время.

– А что, она на сосуды влияет? – удивился Зак.

– Нет, – улыбнулся Алекс. – От нее в комнате воняет. Посмеялись.

– Так, значит, у тебя нет сомнений, что смерть естественная? – спросил Зак.

– Никаких, – помотал головой Алекс. – А у тебя есть?

– Есть небольшое подозрение, – сказал Зак. – Одна наложница сбежала, а другая явно что-то скрывает.

– Забей, – махнул рукой Алекс. – Рон помер от естественных причин, зуб даю. А что наложницы скрывают… они всегда что-то скрывают. Тем более, Рон, он же, вроде, был башкой подвинут?

– Не то слово, – сказал Зак. – Невротик на грани клинических проявлений. Вбил себе в голову, что орки тоже как бы люди, заставил наложниц на человеческие имена откликаться…

– О, затейник какой! – хмыкнул Алекс. – Кого только в этом мире не встретишь… Ему, наверное, бабы не давали, вот он и сублимировал.

– Да наплевать, – сказал Зак. – Я ему в душу глубоко не лез, однажды слазил, когда вербовал, так исплевался весь. Права, свободы, справедливость… Тьфу на него!

– А что такого, нормальный стандартный бред, – сказал Алекс. – Гутта как-то говорила, по частоте встречаемости бред справедливости третье место занимает.

– А первые два? – поинтересовался Зак.

– Бред преследования и бред величия, – объяснил Алекс. – Короче, ничего особенного у Рона в башке не было, обычные тараканы, как у всех.

– Это не тараканы, это целый термитник был, – заметил Зак. – Я когда его вербовал, думал, сейчас с ума сойду. Мне же пришлось совместимый бред придумывать, как бы собственный… Алекс расхохотался.

– Поделишься? – спросил он.

– Да иди ты! – отмахнулся Зак. – Второй раз в эту клоаку я больше не полезу. Тут знаешь, что самое удивительное? Я в какой-то момент свой бред серьезно воспринимать начал. Сижу, думаю о чем-то своем, и вдруг понимаю, что на самом деле думаю о демократических выборах и додумался до того, что при любом из трех стандартных регламентов нарушается хотя бы одно из очевидных требований к справедливости процедуры.

– Хватит, хватит! – замахал руками Алекс. – А то еще меня заразишь, буду я мертвяков резать и размышлять о справедливых выборах, ужас-то какой!

– Ты граблями не особо размахивай, – сказал Зак, вытирая лицо.

– Да ладно тебе! – ухмыльнулся Алекс. – Это ж чистая вода, кровь и мясо я уже давно смыл. Ты просто умылся лишний раз, это полезно. Антисептика, все дела… Слушай, Зак, хочешь, я тебя к Гутте запишу? На тебя смотреть жалко. При твоей работе без психоаналитика…

– При моей работе психоаналитика придется менять каждые сто дней, – заявил Зак. – Знать будет слишком много. Ладно, Алекс, спасибо тебе огромное за консультацию. Давай чек выпишу.

– А что, наложницу пытать разве не будем? – уточнил Алекс. – Я могу помочь.

– Да ну ее, – махнул рукой Зак. – Раз смерть естественная, какой смысл пытать? Ну, расколется она, как у хозяина наркоту тырила или, не дай боги, с охранниками ему изменяла. Придется меры принимать… Ну ее, пусть живет.

– Как знаешь, – пожал плечами Алекс. Взял чек, прочел цифры и воскликнул: – Ого! Ты меня балуешь. Я бы и за пятьдесят долларов согласился.

– Инфляция, – сказал Зак. – Она только в газетах семь процентов. И вообще, я тебя очень ценю и как бы люблю.

– Ути противный! – пропищал Алекс, неестественно изобразив мерзкий педерастический голосок.

С большим ростом, тучной фигурой и волосатыми руками врача этот голосок сочетался особенно дико. Но это было смешно.

– Я тебя по-другому люблю, – улыбнулся Зак. – Но, если настаиваешь…

– Нет-нет, только не это! – шутливо завопил Алекс. – Моя бедный орка такая не уметь! Моя попа туда нельзя!

– На фиг иди, – сказал Зак. – Ладно, Алекс, спасибо тебе, помог, развеселил, все такое… Теперь надо делом заниматься.

– Давай, удачи тебе, – сказал Алекс. – Если что, зови еще.

Доктор удалился. Зак проводил его взглядом и подумал: «А может, наложницу все же допросить? Себе нервы успокоить, да и боссу показать, что делом занят…» И немедленно устыдился последней мысли. Пусть лузеры показывают боссам, что делом заняты, профессионалы никому ничего не показывают, они просто делают дело, на то они и профессионалы. Надо делать дело. А что делать-то?

Когда Зак был моложе, этот вечный вопрос регулярно ставил его в тупик. Но с течением дней Зак выработал универсальное решение. Не знаешь, что делать – сядь и подумай. Ничего не придумывается – не суетись, а переключись на другое дело, потом сам не заметишь, как к основному делу решение придумается. Пойти, поесть, что ли… Но не в гостиничный ресторан, а в какую-нибудь случайную едальню, чтобы знакомые стены и знакомые рожи не отвлекали от фоновых мыслей.

– На дело иду, – сообщил Зак Тони Батлеру, исполняющему сегодгня обязанности дежурного офицера. – Вернусь через час-другой. Если что, ты за старшего.

Вышел на улицу и пошел куда глаза глядят, куда-то на восток. Понял, что углубляется в трущобы, но возвращаться не стал, а свернул в боковую улочку, потом еще в одну… Зак не очень хорошо знал географию этих кварталов, но и не настолько плохо, чтобы заблудиться. Этот переулок должен вывести обратно на Сохо-Стрит, тут еще где-то неподалеку тренировочный центр для рабов-воинов. Вроде, дому Адамса принадлежит, но по хитрой схеме, через подставные фирмы, надо уточнить его статус при случае, когда этот геморрой с Вильямсом рассосется немного. Говорил же Стивену, что рискованное это дело, а он как заладил, дескать, кто не рискует, тот не пьет шампани… Ну, и будем сейчас пить мифическую шампань, пока не лопнем. Зато Пайку радость привалила… Хорошо, что на жесткие меры пока никто не пошел, а то как началась бы война домов… А точно ли никто не пошел, кстати? Может, все-таки пошел? Может, Рона все-таки убили? Нет, это паранойя получается, не настолько Герман Пайк крут, чтобы тромбоз легочной артерии организовать.

Ага, вот она, Сохо-Стрит. А вот и едальня, незнакомая, но на вид вроде приличная. Пахнет из дверей неплохо. Можно рискнуть.

Зак вошел внутрь и уселся за свободный столик в углу, не в дальнем, а почти у входа, но тоже сойдет. Подбежал орк-официант, стал кланяться и бормотать:

– Простите, добрый господин, столик занят, вона тама свободно, милостиво просим, добры извольте так… Вместо ответа Зак продемонстрировал орку перстень.

– Это чо? – поинтересовался орк.

– Перстень-печатка с гербом дома Тринити, – объяснил Зак.

– И чо? – не понял орк.

– Менеджера позови, – потребовал орк.

Подошел менеджер – очень молодой, но уже начавший лысеть парень-человек. Бросил цепкий взгляд на перстень, залепил официанту оплеуху, поклонился и сказал:

– Животное будет наказано. Вы, наверное, из банды?

– Чего? – изумился Зак. Менеджер понял, что сказал что-то не то, и немного смутился.

– Ну, это, безопасность, там, все такое, – сказал он.

– Отвали, – мягко посоветовал Зак. – Я жрать хочу.

Через минуту к столику подошел другой официант, по виду поумнее, почти наверняка полукровка. Ну, хоть тупить не будет.

Зак сделал заказ, официант удалился. Интересно, обед будет за счет заведения или менеджер все-таки решится выписать счет близкому другу знаменитого олигарха? Скорее второе – парень выглядит не пугливым, а в меру отмороженным, будто из боевого братства. Надо при случае Тони сюда направить, пусть приглядится к молодому человеку.

Принесли салат. Зак начал лениво ковырять его вилкой, и тут вдруг в дверях нарисовался… Мать-мать-мать, вот этого клоуна сейчас только и не хватало!

Зак быстро отвернулся и сделал вид, что разглядывает картину на стене. На картине два человекообразных существа женского пола и непонятной расовой принадлежности делали нечто неясное, но несомненно эротичное. По крайней мере, по замыслу художника это должно было выглядеть эротично.

Фокус не удался. Посетитель моментально срисовал Зака, улыбнулся до ушей и направился к его столику.

– Здравствуйте, сэр Захария! – провозгласил он. – Я и не знал, что вы здесь обедаете!

– И вам не болеть, сэр Джон, – мрачно отозвался Зак.

Не настолько мрачно, чтобы это прозвучало оскорбительно, но достаточно мрачно, чтобы высокородный деревенский клоун сообразил, что ему здесь не рады. Впрочем, куда ему… Так и вышло. Джон Росс плюхнулся на стул напротив и зычно завопил:

– Эй, жаба! А ну тащи быстро сюда это… как его…

– Меню, – подсказал Зак.

– Да-да, тебю тащи сюда! – закончил Джон свою мысль. Зак непроизвольно хихикнул.

– Мне тоже приятно встретить старого знакомого, – заявил Джон. – Я теперь орков тренирую, знаете, сэр Захария, тут в соседнем квартале большой тренировочный центр есть, дому Адамса принадлежит… Зак мысленно зафиксировал эту информацию.

– Очень хорошее место, – продолжал Джон. – Зарплата хорошая, работа интересная, коллектив замечательный, но столовая там – только Кецалькоатля кормить. Пообедал два раза, и такой понос пробрал, я уж думал, дизентерия началась или, там, сальмонеллез…

Зак мысленно зафиксировал, что Джон Росс знает два древних слова, которых, по идее, знать не должен. Точнее, знать он их может, но вероятность этого ничтожна.

– Очень хорошо, что я вас встретил, – продолжал Джон. – Тут у меня такая история приключилась нелепая, думаю, с кем бы посоветоваться, собирался уж к Тине Минерве с молитвой обратиться, она же богиня не только войны, но и мудрости. Обратился – ни хрена не вышло. Захожу в эту едальню – гляжу, сэр Захария сидит. Ну, думаю, удружила Тина, хорошая богиня, годная. Жертву принесу обязательно. Так вот, сэр Захария, что вы думаете о правах и свободах?

От неожиданности Зак поперхнулся и закашлялся. Джон заботливо постучал его по спине (несколько сильнее, чем следовало бы), Зак прокашлялся.

– Я тут кое с кем разговаривал намедни, – продолжал Джон. – И этот кое-кто меня спросил, дескать, что есть свобода? Что такое права человекообразных? А я не знаю, что отвечать. В невежестве признаваться не подобало по некоторым обстоятельствам, вы уж простите, сэр Захария, что не буду их подробно расписывать…

– Не надо подробно, – сказал Зак.

Посмотрел с тоской в сторону кухни. Горячее вряд ли скоро принесут, а это чудо сельское уже заказало себе жратву, пока Зак кашлял. Ладно, побеседуем пока.

– Что такое свобода, сэр Джон, просто так не объяснишь, – сказал Зак. – Это сложная философская концепция, ее надо разъяснять постепенно, плавно переходя от самого примитивного понимания к более продвинутому. Здесь обычно проводят аналогию с высокой башней и лестницей…

– Я понял, – прервал его Джон. – Давайте поднимемся на первую ступеньку.

В подсознании Зака звякнул предупреждающий звоночек, негромко и однократно. Что-то не так с этим рыцарем, он явно выходит за рамки шаблона, и чем дальше, тем больше. Случайно ли он здесь появился, и если не случайно, то зачем? Вербовать собрался? Нет, это уже совсем паранойя! Может, послушаться Алекса, сходить-таки к психоаналитику?

– В первом приближении понятие свободы формулируется очень просто, – сказал Зак. – Орки несвободны, люди свободны, и это всё.

– Это я знаю, – кивнул Джон. – Но что, кроме этого простого понятия, бывают и более глубокие… гм… приближения – это, честно признаюсь, для меня стало новостью.

– Дальнейшие приближения трудно разъяснить логическими определениями, – сказал Зак. – Поэтому я буду изъясняться притчами и примерами, как Джизес. Возьмем, к примеру, вас, сэр Джон. Вы свободны?

– Конечно, – кивнул Джон.

– А почему? – спросил Зак. И поспешно добавил, не дожидаясь, когда сэр Джон выдаст ответ, достойный центуриона Обвиуса. – Вы работаете тренером рабов, если я не ошибаюсь, выполняете обязанности, вы вынуждены просыпаться ни свет ни заря, всячески гонять этих тупых дуболомов, наказывать, поощрять, выполнять множество разнообразных ритуалов наподобие строевой подготовки… Короче говоря, ваша жизнь во многом состоит из однообразных, утомительных и обременительных обязанностей. А теперь возьмем, скажем, рабыню по имени Аленький Цветочек. Какие у нее были обязанности, когда она вам принадлежала? Согревать постель, развлекать беседой, ну, иногда горничной по хозяйству помочь или, там, кухарке… Но большую часть времени она делала что хотела. И кто, спрашивается, более свободен: вы или Аленький Цветочек?

– Ну вы и софист, сэр Захария, – сказал Джон.

Новый звоночек в подсознании: он знает слово «софист», это уже ни в какие ворота не лезет.

– Спасибо за притчу, сэр Захария, – продолжал сэр Джон. – Теперь я кое-что поянл. Права, свободы и справедливость – это как бы духовные яды, они проникают в сознание человека или, скажем, орка, и отравляют его до безумия. Знал бы, что Рональд Вильямс такой мерзостью балуется – ни за что бы не продал ему Алису. Я же ее люблю, эту телочку. Ну, не как женщину, конечно, вы должны понимать, хорошая орчанка – это, с одной стороны, как бы домашнее животное, а с другой стороны… Что с вами, сэр Захария?

– Как вы ее назвали? – спросил Зак. Еще оставалась небольшая вероятность, что ему послышалось.

– Алиса, – повторил Джон, и вероятности не стало, сколлапсировала она, как говорят пилигримы. – Тут вот какая история приключилась. Наложница моя вернулась ко мне этой ночью. Пока она у Вильямса была в собственности, что-то у нее в голове сдвинулось, очень странные вещи она рассказывала. Этот Рональд Вильячмс, Рон она его называла, оказался реальный сумасшедший, причем заразный. Вы не поверите, сэр Захария, она теперь на имя Аленький Цветочек не откликается, требует ее Алисой называть, как Рональд ее называл. Мне, в общем-то, все равно, если никто не видит, а если видит – конечно, нет, вы должны понимать, смеяться начнут, подумают, вот рыцарь вообще обабился, с телкой управиться не может… А если наедине, то какая разница, как называть… Так вот, она мне много всякого наговорила, но одна ерунда запала в голову особенно глубоко, я даже думать начал, а может, это не ерунда? Может, Рональд Вильямс вовсе не безумец был? Джизеса Крайста тоже многие безумцем сочли поначалу, дескать, суды запрещает, про добро и зло всякую ахинею вещает, будто Докинза не читал…

– Мне нужно поговорить с Алисой, – перебил рыцаря Зак. – Немедленно.

– Поговорите непременно, – кивнул Джон. – Только сначала покушать надо. Так вот, я не закончил. Алиса мне вот какую вещь рассказала. Будто Рональд Вильямс ей говорил, что в правильном обществе не должно быть ни взяточников, ни казнокрадов, ни эксплуатации человека человеком, и что у каждого человека должно быть не менее трех личных орков… ну, это понятно, это стандартные утопические мечты… Но меня другое задело. Он ей сказал, что в правильном обществе каждый должен думать об общем благе. И я подумал, а ведь в этом может быть правда! Я же не совсем неуч, когда я в стадо приехал, там от прошлого пастуха кое-какие книги остались, там житие святого Докинза было, не сама «Злая буква», конечно, только краткий пересказ, но его-то я от корки до корки прочел. Про эволюционно стабильные стратегии я знаю, и понимаю, что об общем благе каждый думать не станет. Там одно из двух выходит: или всегда твори зло, или око за око, как Иегова вещал через Мозеса. А если сделать синтез из тезиса и антитезиса, то получается, что всех надо делить на своих и чужих, и чужим творить зло, а своим око за око. Но ведь когда око за око – там зло только в вырожденном случае появляется! Если какой психомутант некультурный правильного поведения не разумеет – тогда, конечно, зло выползает на свет божий, но обычно-то среди своих зла нет! И получается, что каждый как бы думает об общем благе. А теперь посмотрим на наше общество. Кто у нас чужой?

– Эльфы, например, – сказал Зак.

– Вот именно! – воскликнул Джон. – Эльфы и только эльфы чужие, все остальные свои! Государство-то едино, мы же не устраиваем междоусобные войны, как на рассвете первой эпохи! Правильно я говорю?

– Угу, – сказал Зак.

– А почему тогда олигархи между собой собачатся? – спросил Джон. – Алиса мне пересказала кое-что из того, что Рон ей рассказывал…

«Двое на ликвидацию», щелкнуло в мозгу Зака. «Тома озадачить насчет Доры, но не сразу, а пусть сначала побеседует с палачом, как положено. И с Алисой надо на эту тему побеседовать. Может, попробовать захватить потом? Нет, стремно, про Джона Росса ребята говорили, что он дерется как Геракл мифический, и меч с собой повсюду таскает».

– И тогда я вот о чем подумал, – продолжал Джон. – В правильном обществе олигархи должны не строить козни друг другу, а совместно тропить тропу прогресса, потому что когда прогресс идет нормально, уже не очень важно, как конкретно делятся его блага между людьми. Есть такой миф про капитализм и коммунизм…

– Знаю, читал, – сказал Зак.

– Тогда вы должны понимать! – воскликнул Джон. – Вот представьте себе, если вдруг наш Адамс и ваш Тринити…

– Откуда вы знаете про Тринити? – перебил его Зак.

– Рон Алисе рассказывал, – сказал Джон. – Так вот, представьте себе, сэр Захария, что Рокки Адамс и Стивен Тринити помирились, подружились и стали совместно строить светлое будущее. Что они не подати государственные разворовывают, а реально работают на прогресс. Строят, например, электростанцию большую, чтобы столичные улицы стали освещены, как в первую эпоху…

– Про электростанцию откуда знаете? – спросил Зак. – Тоже Рон Алисе рассказывал? Джон недоуменно посмотрел на Зака, и тот понял, что проговорился.

– Так, стало быть, есть такие планы? – спросил Джон. – Вы мне вот что скажите, сэр Захария, вот лично вы хотели бы не выцарапывать для Тринити грязные доллары, а сделать что-нибудь реально полезное, чтобы в памяти потомства остаться… ну, не как Каэссар, конечно…

– Очень хотел бы, – серьезно сказал Зак. – Я об этом часто мечтаю. Но я четко понимаю, что мечты – одно, а реальность – другое. Знаешь притчу про червяков в навозе?

– Знаю, – кивнул Джон. – Очень печальная притча. Кстати, раз уж мы непроизвольно на ты перешли, может, узаконим это? Трубку мира выкурим? Зак немного помолчал, размышляя, затем предложил:

– Может, обойдемся без ритуалов? Мне сейчас нельзя голову туманить.

– Ну и ладно, – сказал Джон. – Называй меня просто Джон. И протянул руку для рукопожатия.

– А ты называй меня просто Зак, – сказал Зак и пожал руку.

В этот момент официант принес горячее, обе тарелки одновременно, и они стали есть. А потом они пошли беседовать с Аленьким Цветочком, которая теперь богопротивно откликается на человеческое имя Алиса.