Текст книги "Великая отечественная война: Как это было"

Автор книги: В. Семененко

Соавторы: Л. Радченко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

Происходил, впрочем, и обратный процесс: за первые три года войны на фронт было отправлено до истечения срока наказания 975тыс. заключенных, в том числе и часть репрессированного комсостава: генерал армии К. Мерецков, комдив М. Букштынович. генерал-лейтенант А. Тюрин, контр-адмирал Г. Левченко, генерал-майоры И. Лазаренко, И. Кособуцкий и другие. В боях с гитлеровцами стали Героями Советского Союза бывшие заключенные

A. Матросов, С. Бреусов, А. Отставное, И. Сержантов,

B. Ефимов. Печальный факт: когда возникло подозрение, что настоящие имя и фамилия Александра Матвеевича Матросова – Шакирьян Мухаметьянов (т. е. башкир), партийные боссы дали команду: ночью снять с пьедестала в Уфе его бюст и упрятать за глухой забор. Вместо бюста солдата-гвардейца они установили бронзовое изваяние местного большевистского деятеля, национальная принадлежность которого не вызывала сомнений.

...Последствия авантюрного поведения Гитлера дали себя знать на Восточном фронте довольно быстро. Сама протяженность фронта —до 2200 км, линий снабжения – до 1500 км заставила раздробить танковые части на 3 армейские группы, что тут же ослабило их ударную мощь.

Из-за преобладания на советской территории грунтовых дорог автотрансиорг вермахта не мог справляться с темпом перевозок, а иная ширина колеи железных дорог еще более затрудняла работу интендантства. Пришлось снабжать 77 пехотных дивизий с помощью конной тяги, однако непривычные к местному грубому корму и плохим дорогам немецкие тяжеловозы выбивались из сил. На юге и севере танковые группы так и не достигли намеченных целей, и Гитлеру пришлось им помогать, ослабляя группу «Центр», что сломало первоначальные планы вторжения. Но обвинять, скажем, 2-ю танковую группу на севере за то, что она после 26 июня 1941 г. неделю ожидала поставок горючего, невозможно – ведь коммуникации удлинились до опасного предела. На юге солдаты 16-й армии за 5 недель прошли более 900 км, но затем на 14 месяцев застряли в непривычных болотах Ловати.

К осени 1941 г. пехота снова, как и в кампании 1914– 1918 гг., стала для немцев костяком Восточного фронта, что было крайне опасно для Германии и выигрышно для СССР.

28 октября 1941 г. командир 2-го корпуса 16-й армии докладывал: «Дожди превратили дороги России в такое месиво, что мобильность сохранили лишь тракторы, конные повозки и кавалерия, вода заливает обувь солдат и офицеров, обваливаются стрелковые ячейки. Многие сутки солдаты не видят горячей пищи, состояние здоровья личного состава резко ухудшилось, многие больны, есть обмороженные». Подобных материалов архивы в Кобленце и Фрайбурге хранят много.

Горько аукнулась нацистскому руководству спешка! Ведь по уровню механизации вермахт оказался далек от желаемого: на каждый танк приходилось по 200 лошадей. К начау восточной кампании вермахт имел их 2,7 млн голов, что вдвое больше, чем в Первую мировую войну.

Несмотря на тяготы летне-осенней кампании, военно-полевые суды вермахта работали вовсю, наказывая солдат в основном по политико-идеологическим мотивам. Так, к лету 1944 г. 320 042 военнослужащих были осуждены к тюремному заключению сроком менее 1 года, 84 346 – получили более года, а 23 124—длительные сроки. Не прекратилось это и в дальнейшем: только с конца августа до октября 1944 г. под суд отдано 44 955 солдат и офицеров. Особенно суровыми являлись наказания за дезертирство и попадание в плен. К примеру, в августе 1941 г. в 18-й тан-

новой дивизии из 300 солдат, сбежавших из советского плена, один был расстрелян, а двое других получили но 10 лет тюрьмы и дальнейшее поражение в правах.

Но в ситуации, когда солдаты лишились привычных условий войны, их усталость, апатия и озлобленность неуклонно нарастали. Тем более, что положение складывалось необычно в самом начале войны: до 22 июля 1 -я танковая группа потеряла по различным причинам столь много танков и автомашин, что продвижение на Киев поневоле застопорилось. Ведь солдаты привыкли идти вперед за своими танками, а оставшись лишь с противотанковой артиллерией, просто опешили. К 10 октября вообще две трети танков во всех танковых группах вышли из строя и требовали ремонта. В группе «Центр», имевшей их тысячу и получавшей ежемесячно по 150 боевых машин в качестве пополнения, к 5 ноября осталось 150 танков, а количество автотранспорта уменьшилось на 85 %. Характерный пример: при вторжении 18-я танковая дивизия имела 200 танков, в к 24 июля осталось 12. В результате основные наступательные и оборонительные задачи стал выполнять мотоциклетный батальон. Даже после пополнения личным составом и техникой и дивизии на 15 августа насчитывалось всего 50 танков. Держать прежний темп наступления стало невозможно и потому, что продовольствие и боеприпасы танкистам доставляли 1уженым транспортом, а это сдерживало маневренность. К 1 декабря, находясь на Московском направлении, 18-я танковая сохранила 25 % боеготовности. Г. 1Нкисты проклинали неприспособленную к русским морозам форму (она была изменена лишь в 1943 г.), от-сутствие отопления в своих машинах.

Планы «блицкрига» затрещали по всем швам: для оккупационных войск на советской территории в 1940 г. пла-нпровали выделить 14 дивизий, но оказалось, что и 49 будет недостаточно. Готовясь к схватке с большевизмом.

Гитлер полагал, что если сформировать дополнительно к имеющимся летом 1941 г. еще 52 дивизии, то победа обеспечена. Мясорубка войны на Востоке привела к лихорадочному расширению Резервной армии, но спешка подвела: летом 1941 г. большинство новых дивизий оказались не готовы к боям.

До 22 июля 1941 г. совокупные потери сухопутных войск вермахта превысили уровень 1 сентября 1939-го – 21 июня 1941 г. Уже в сентябре 142 дивизии Восточного фронта лишились половины личного состава, а в пехоте такое положение наступило к 1 ноября. Хотя позади атакующих подразделений постоянно продвигалось 90 тыс. солдат из батальонов резерва, но уже в августе фронту недоставало 132 тыс. солдат. Влив во фронтовые части в октябре 250 тыс. рекрутов, ранее не предназначавшихся для службы в полевых войсках, соединения только ослабили. В декабре, чтобы закрыть новые бреши, с Запада было переброшено 8 дивизий неполного состава и 4 – типа «Валькирия», предназначенных в принципе для выполнения полицейских функций. Кроме того, в каждой из 23 дивизий, оставшихся на Западном фронте, забрали по одному батальону, чтобы на их базе создать 4—6 новых соединений. Однако общий итог не впечатлял: число дивизий на Восточном фронте довели до 179, но в них числилось на 700 тыс. солдат меньше, нежели летом.

И все же большинство солдат и офицеров вермахта не теряли веры в гений фюрера, а в письмах с фронта пессимизм не преобладал. В августе 1941 г. жена убитого офицера 18-й танковой дивизии Эльза Гаупп писала комдиву, что в письмах мужа постоянно присутствовала мысль о счастье умереть за Родину, честно выполнив долг. В 1987 г. году вдова офицера Герда Фукс-Ричардсон рассказывала американскому историку О. Бартову, что ее муж – сержант-танкист – был типичным идеалистом, верил в нацизм, будущее страны. Она знала, что при таком энтузиазме видеть гибель рейха было бы для него слишком страшным испытанием. Ее сын добавил: письма отца 1937—1941 гг. показывают, что он действительно был предан Великой Германии и считал долгом погибнуть та нее. Подобных примеров немало. Иначе быть и не могло – ведь речь шла о противоборстве двух идеологий, в которые поверили миллионы людей.

С 21 июля 1941 г. в Москве стали каждодневными воздушные тревоги: 2-й воздушный флот люфтваффе под командованием генерал-фельдмаршала А. Кессельринга упорно пытался прорвать ПВО столицы. Хотя большинство самолетов противника не могли прорваться в небо над Москвой, однако до 24 ноября 1941 г. в результате бомбежек было убито и тяжело ранено 3258 жителей, уничтожено 402 жилых дома, разрушено 22 промышленных объекта. Часть жизней москвичей унесла жуткая паника 23 июля, когда после взрыва фугасной бомбы в районе Арбата на станции метро в страшной давке были затоптаны 46 человек!

К сожалению, разрушенный в 1941 г. кинотеатр в Центральном парке культуры и отдыха им. Горького оставался невосстановленным и летом 2001 г.!

. ..9 октября 1941 г. комиссия по проведению специальных мероприятий представила Государственному комитету обороны список 1119 предприятий Москвы, которые предполагалось уничтожить в случае оставления г голицы. С 15 октября толпы москвичей двигались на восток по Горьковскому шоссе. Паника охватила многих горожан: только за 16—17 октября в Московской парторганизации было уничтожено, по неточным данным, свыше тысячи партийных и кандидатских карточек. Недостойно повела себя и часть высокопоставленных чиновников: сбежал, например, директор института Склифосовского с частью персонала, обобрав кассу и получив предварительно зарплату за несколько месяцев вперед.

Эти «патриоты», захватив три институтских автомобиля, забрали продукты, предназначенные больнице, лекарства из аптеки, увезли оставленные на хранение больными ценности, бак с бензином и гербовую печать института. В эти же дни. захватив деньги, продукты и автомобили, сбежали 11 руководящих работников московских продторгов. В ноябре количество эвакуировавшихся из Москвы увеличилось, достигнув 97 648 чел. (данных за октябрь автор не имеет). Массовой паники удалось избежать, потому что утром 17 октября А. Щербаков объявил по радио: Сталин остался в Москве и не покинет столицу, которая будет защищаться до последней капли крови. Свою тревогу москвичи выражали по-разному: например те, что проходили мимо стоявших в лужах у Курского вокзала заключенных, ожидавших теплушек, злобно кричали им: «Шпиены, предатели!»

Предполагалось, что 16 октября или позднее, смотря по обстоятельствам, вслед за эвакуацией наркоматов, дипломатических миссий в Куйбышев выедет и Сталин. Он дважды приезжал на вокзал, долго прохаживался по очищенному от пассажиров пространству и всякий раз возвращался в Кремль.

Между тем 15 октября линия фронта проходила в 16 км от Кремля, и полной уверенности в неприступности столицы у советского руководства не было. Поэтому параллельно с решением об эвакуации в Куйбышев в случае крайней необходимости самого Сталина было решено построить гам бункер для него и оперативной группы в 115 человек под зданием обкома партии. Под руководством архитектора Ю. Островского 600 московских метростроителей к 1 ноября 1942 г. сдали в эксплуатацию «газобомбоубежище», рассчитанное на полную автономность в течение 5 суток. Оно имело два выхода, расположенных в 50 м один от другого, кабинет Сталина находился на глубине 34 м (условно – на уровне 8-го этажа) и был полной копией кремлевского. На стенах в нем висели портреты А. Суворова и М. Кутузова, фалын-окна из голубого шелка создавали нечто вроде мягкого освещения. Из кабинета вели шесть дверей, но четыре из них – фальшивые; отсутствовала ванна или душ, но и осенью 2001 г. сохранился санузел с раковиной выпуска 1942 г. Напротив кабинета – зал заседаний, стол для 28 членов ГКО, на уровне 5-го этажа – кабинеты для оперативной группы. Бункер мог выдержать и ядерный удар. Неизвестно, побывал ли в нем Сталин – ведь недалеко от убежища жила до августа 1943 г. его любимица – дочь Светлана и, возможно, он ее и посетил...

Радоваться было нечему, ибо с фронта поступали очень т ревожные донесения: 13 октября 30-я армия практически не оказала сопротивления вермахту, наступавшему на Калинин, причем 1100 ополченцев разбежались при первом выстреле. Из города в панике сбежала вся милиция, сотрудники НКВД. На следующий день грозный приказ Л. Л. Берии вернул в Калинин 60 офицеров НКВД. Малоярославец брали две дивизии немцев, хотя здесь находилась намного более мощная 43-я армия. Некоторые части просто разбегались: в одном только можай-с ком секторе обороны за 15– 18 октября было задержано 23 064 бойца, включая 2164 командиров, покинувших поле боя. В день введения осадного положения в Москве – 20 октября – Жуков, заменивший с 11 октября И. С. Конева на посту командующего Западным фронтом, издал приказ, в котором предписывалось безжалостно расстреливать тех, кто оставил фронт, «не останавливаясь перед полным уничтожением всех бросивших фронт».

Не помогали обещания С. К. Тимошенко и Сталина офицерам частей, защищавших Ельню, повысить зарплату и осыпать наградами штабистов: в октябре здесь были разбиты целиком 7-я, 8-я, 105-я, 129-я и другие дивизии. После 21 октября в войсковую практику вошла идея Г. Жукова и Н. А. Булганина о выдаче каждому бойцу, уничтожившему вражеский танк гранатой или бутылкой с зажигательной смесью КС, 1 тыс. рублей, награждении орденом Красной звезды с выдачей денежной премии тому, кто подобьет 3 танка, и т. д.

О сложности ситуации говорит и то, что еще 26 сентября 1941 г. посол СССР в Лондоне И. М. Майский по команде из НКВД поспешил заверить Ш. де Голля: после победы над фашизмом Сталин не допустит во Франции свержения капитализма.

Меры по стабилизации фронта (если написанное ниже можно назвать такими) прннималисьдраконовские. Так, в октябре 1941 -го войскам Юго-Западного фронта был направлен приказ сжигать населенные пункты в тылу у немцев в пределах 36 км от линии фронта. К счастью, выполнялся он на территории Украины весьма прохладно.

17 ноября 1941 г. Сталин подписал уникальный по жестокости приказ, в соответствии с которым советские войска обязаны были сжигать дотла населенные пункты, чтобы лишить врага квартир для постоя. Начальник Главного управления политпропаганды Красной Армии армейский комиссар 1 -го ранга Л. 3. Мехлис выразился короче: «Гнать немца на мороз!» Только за 7 дней ноября в районе действий 5-й армии Западного фронта (командующий – генерал-майор А. А. Говоров) было сожжено артиллерийским огнем, действиями специальных команд 53 деревни (полностью или частично), в полосе 16-й армии (командующий – генерал-лейтенант К. К. Рокоссовский) за два дня стерты с лица земли 4 деревни, в декабре в Можайском секторе диверсионные группы НКВД подожгли 12 сел и т. д.

Но в приказах Ставки отмечалось и другое: мужество частей 316-й стрелковой дивизии генерал-майора И. П. Панфилова, воины которой с гранатами в руках атаковали немецкие танки, шли в бой с пением «Интернационала»; стойкость сводного стрелкового полка курсантов Московского командного пехотного училища; солдат и офицеров 312-й стрелковой дивизии полковника А. Ф. Наумова; 110-й стрелковой дивизии и 151-й мотострелковой бригады... За два месяца 250 тысяч жителей соорудили под Москвой 72 тыс. погонных метров противотанковых рвов, 80 тыс. м эскарпов и контрэскарпов, 52,5 тыс. м надолбов и других препятствий, вырыли 128 тыс. м окопов и ходов сообщения – а это более 3 млн м³ вынутого грунта. Разумеется, далеко не везде они содержали противника столь эффективно, как это было на Истринском направлении.

И все-таки хаос, серьезнейшие недостатки в управлении войсками при обороне привели к тому, что к 1 декабря 1941 г. в действующей армии СССР осталось всего 1300 танков. Кроме того, они стали использоваться россыпыо, путем равномерного их распределения по пехотным частям, то есть наименее целесообразно. Заметим, что только с лета 1943 г. положение было улучшено, но опыт достался чрезмерно дорогой ценой. Однако и в дальнейшем недопустимая расточительность привела к тому, что с конца 1943 г. у вермахта в строю оказалось больше танков, нежели в Красной Армии. Из-за систематических крупных потерь боевых машин численное превосходство в танках вернулось к советским войскам лишь к началу 1944-го. Эксперт полагают, что за 22 июня 1941-го – 2 мая 1945 г. Красная Армия потеряла около 75 тысяч танков.

Вечером 1 декабря 1941 г. редакторов газет Германии предупредили: оставить свободную полосу для важного сообщения 2 декабря – о взятии Москвы. Знатокам русской истории в Берлине стоило бы вспомнить слова Николая I, произнесенные в 1855 г.: «Январь и февраль – два моих лучших генерала, они убьют больше врагов, чем все мои армии».

Зима оказалась подлинным бичом вермахта: у 36 434 солдат Восточного фронта в I квартале 1942 г. наблюдалась повышенная температура и простудные явления. Уже к январю 1942 г. из 214 тыс. возвратных потерь личною состава почти две трети – это больные и обмороженные, к весне 1942 г. цифра потерь выросла до полумиллиона, и снова павшие на поле боя составили меньшее количество, нежели пострадавшие от болезней или генерала «Мороза». Заметим, что армии советского Западного фронта из-за обморожений и сильной простуды зимой 1941 /42 гг. лишились на длительное время более 222 тыс. воинов.

Фанфары побед попросту затмили нечеловеческую усталость германских войск, прошедших с боями от Киева к пригородам Москвы за два месяца. С осени 1941 г. в 98-й пехотой дивизии уставшие солдаты не брали с собой даже зубной пасты, мыла, сапожной мази, бритв. 600 тыс. лошадей продолжали страдать от некачественного корма (к весне 1942 г. 250 тыс. из них пали), транспорт хронически отставал.

Немцы немилосердно мерзли в своей обуви, называя зимние сапоги «стаканчиками», а разрекламированные соломенные лапти от холодов не спасали. Даже смешивание бензина со смазочными маслами – обычная для советских танкистов операция являлась долгое время тайной для немецких. Не помогали и агитационные исторические параллели: Александр Македонский взял Персеполь босыми солдатами, а Веллингтон вошел в Париж во главе армии, одетой в лохмотья. Но ведь их солдаты понятия не имели, что представляет собой 30-градусный мороз.

Командующий группой армий «Центр» Т. фон Бок докладывал осенью 1941 г., что его части стали убегать при появлении русских танков. Г. Гудериан так живописал своих танкистов: группы вооруженных людей, в изнеможении бредущих по дороге. В солдатских письмах где-то с конца августа 1941 -го появился знакомый французам с мая 1940 г. мотив: даже собаки гак не живут, как мы; русские упрямы, как собаки, у них неисчерпаемые резервы. Именно такие характеристики давали годом раньше немецким солдатам во Франции.

По мере исчезновения всякого комфорта из солдатской жизни, отсутствия быстрого маневра войска становились все более жестоки, бесчеловечны, анархичны, наполнялись жгучей ненавистью к противнику, все менее жалели самих себя. Они еще более убеждались в правоте Гитлера, который называл войну с Россией битвой не на жизнь, а на смерть, а поэтому – прочь жалость и слюнявый гуманизм. Еще 13 мая 1941 г. Гитлер подписал директиву, в которой запрещалось осуждать военнослужащих за какие-либо действия против солдат противника, а также гражданского населения на Восточном фронте. В декабре она была детализирована: беспощадность расправы безо всяких изъятий распространялась на детей и женщин.

Реализация пресловутого «приказа о комиссарах» пришла к унич тожению за лето 1941 – 1944 гг. более 580 тыс. человек, лишь часть из которых являлись активистами ВКП(б). Ведь после приказа Сталина от 1 августа 1941 г., мпрещавшего политработникам носить на рукаве звезду, принадлежность пленных к данной категории устанавливалась только путем предательства, что случалось далеко не всегда. Попытки некоторых генералов вермахта изменить ситуацию и тем уменьшить сопротивление советских войск оканчивались неудачами. Заметим, что приказа, подобного гитлеровскому, о физической ликвидации нацистских деятелей в Красной Армии не было.

Многие военнослужащие вермахта, ранее индифферентные к государственной идеологии, тоже стали воспринимать войну в духе нацистских принципов, срывая злость на советском мирном населении и пленных. Размывание в ротах земляческих братств и союзов однокашников привело к усиленной индоктринации солдат фашистскими идеями, и не только усилиями немногочисленных офицеров пропаганды, но именно суровостью бытовой жизни. Они искренне полагали, что победа Сталина означала бы конец цивилизации, всеобщий Апокалипсис. Отсюда вытекала исключительная стойкость в боях при самых непривычных условиях, нежелание сдаваться в плен «славянским варварам». Подобное мышление сохранялось, несмотря на неслыханные ранее на Западе потери. Элитный полк «Великая Германия», например, начал кампанию в составе б тыс. человек, а после боев за Тулу (конец октября 1941) в батальонах осталось по 300—400 бойцов и 8—12 офицеров, в конце декабря – намного меньше; 12-я пехотная дивизия имела 14 409 штыков, к 8 декабря уже 11 638; в 18-й танковой дивизии к концу декабря не осталось ни одного танка, а оставшиеся боеспособными 1963 солдат и 43 офицеров свели в четыре пехотных батальона; в 6-й и 7-й танковых дивизиях осталось по 180 и 200 солдат соответственно. В целом 56-й танковый корпус группы армий «Центр» насчитывал в этот период лишь 1821 солдата!

Зато резко возрос уровень бандитизма по отношению к местному населению: солдаты и офицеры упомянутой выше 18-й танковой за три месяца забрали у жителей 610 голов скота, реквизировали зимнюю одежду, лошадей, повозки и другое. Чтобы создать в Калининской области «зону пустыни», в декабре 1941 г. немцы разрушили и сожгли 48 сел, а жителей депортировали. Через месяц гитлеровцы отступали и ситуация повторялась: сжигались дома, дохлым скотом забрасывались колодцы, а женщин, стариков и детей в лютый мороз гнали в свой тыл – северо-западнее их родных месг. В оставляемых селах разбрасывались мины-ловушки, имущество подвергалось грабежу или порче, а в приказах по армии солдаты получали благодарность за оперативные действия.

В письмах домой немцы постоянно возмущались нищетой и развращенностью русских, называли СССР свинарником, лагерем геноцида. Низкий уровень жизни местного населения убеждал их в том, что большевики – изверги человечества, если позволяют жить людям хуже, чем зверям.

Естественно, в частных беседах и письмах многие сомневались, оправдана ли такая жестокость вермахта и СС, хотя официальная пропаганда о таких настроениях умалчивала. Но подобных сомнений существовало гораздо больше на Западном фронте, нежели на оккупированной территории СССР.

Иллюстративный пример – в 1990 г. 66-летний житель ФРГ В. Паульсон вспоминал: 30 июня 1941 г. осталось наиболее горестным днем в его жизни. Из взвода, в котором он служил, осталось четверо (а было 50 человек), за один час батальон потерял 92 солдат. Когда на следующий день их пошли хоронить, то увидели: русские выкололи им глаза, отрезали половые органы. Но он тут же признал, что аналогичные действия совершали и немцы.

...После неудачи частных контратак Калининского фронта (командующий – генерал И. С. Конев) 27– 29 ноября, утром 6 декабря началось генеральное наступление нескольких советских фронтов. Хотя в целом оно развивалось успешно, но выйти на линию Витебск– Смоленск—Брянск, как намечалось, не удалось.

Одновременно интенсивные наступательные бои вскрыли крупные недочеты в тактике Красной Армии, крайне слабое взаимодействие родов войск, наплевательское отношение к сохранности техники, привычку большинства военачальников не щадить личный состав и т. д. Так, 2-я гвардейская танковая бригада на 80-километровом марше к фронту из 33 танков потеряла 30 из-за технических неисправностей; 31 -я танковая бригада «рассеяла по дорогам и канавам 19 танков», 18-я при перевозке машин по железной дороге 2 танка разморозила, один – сожгла. Подобных фактов немало. В результате из 709 танков в 9 танковых бригадах Западного фронта к середине февраля 1942 г. осталось только 153. причем 264 попали в ремонт до боя. 322 были брошены экипажами как неисправные.

Контрнаступление под Москвой вынудило Пгглера 16 декабря отдать строгий приказ о стабилизации линии фронта, необходимости упорного сопротивления. Через 3 дня он принял на себя обязанности Верховного главнокомандующего вермахтом – видимо, последовав примеру Сталина. Ему никак не хотелось верить, что с созданием антигитлеровской коалиции против него встали державы, имевшие в своем распоряжении едва ли не 75 % материальных и людских резервов планеты.

Характерно, что в этот же день 19 декабря 1941 г. Сталин в беседе с министром иностранных дел Англии А. Иденом частично изложил свое видение будущей судьбы поверженной Германии: Рейнскую область и Баварию превратить в отдельные государства, Восгочную Пруссию передать Польше, Судетскую область – Чехословакии, восстановить независимость Австрии. На осторожное замечание английского министра о нежелательности усиления в Европе чрезмерного влияния какой-либо одной страны Сталин обиженно произнес: такие рассуждения могут поставить под вопрос дальнейшее развитие советско-британских отношений.

...К концу июля 1941 г. застопорилось наступление группы армий «Север» на Ленинград, хотя по плану его надлежало взять на 25-й день войны. Взбешенный неудачей Гитлер, прибыв в ставку Р. фон Лееба, приказал овладеть городом к 20 августа. Печатались даже пропуска для въезда в Ленинград приглашения на офицерский банкет в ресторане «Астория».

30 августа немцы вышли к станции Мга, перерезав железную дорогу, соединявшую «северную Пальмиру» с Большой землей. На выручку оборонявшейся здесь 48-й армии была брошена 1-я дивизия НКВД, в полках которой имелось лишь по 2 орудия, а к ним – по 5 снарядов, часть винтовок были учебными. В результате ожесточенных боев в батальонах дивизии осталось по 40—50 бойцов, но 8 сентября Мга была взята нашими частями.

В этот же несчастливый день немцы овладели Шлиссельбургом, уничтожили Бадаевские склады, на которых из-за халатности городских властей, не рассредоточивших запасы, погибло 3 тыс. т муки, 2,5 тыс. т сахара и других продуктов. Перепаханную авиабомбами землю на территории складов ленинградцы собирали и варили. Видимо, продуктов там было больше.

Для десяти дивизий народного ополчения было отобрано из числа добровольцев 160 тыс. ленинградцев. Ведь многие были уверены, что Красная Армия за несколько недель победит гитлеровцев, поэтому вступление в армию зачтется как благородный и патриотический поступок. Поток добровольцев особенно усилился после речи Сталина 3 июля, не ослабевала и мысль продемонстрировать партии свою лояльность и преданность Родине.

Часть населения полагала: город не будут оборонять, ведь на Западе все крупные города капитулировали перед вермахтом. И если немцы займут Ленинград, то скорее всего расстреляют только евреев и большевиков. Те, кто пострадал от советской власти в годы коллективизации, массовых репрессий, радовались немецким победам, рисовали свастику на стенах домов, распространяли антикоммунистические листовки, требовали сдать Ленинград по примеру Парижа. В Московском районе города из 1072 кандидатов в члены ВКП(б) 966 человек отказались получать партбилеты, а в Красногвардейском – более 91 % кандидатов в члены партии совершили правонарушения; многие большевики после начала войны перестали уплачивать взносы.

7 ноября 1941 г. в Ленинграде несколько сот юношей провели демонстрацию, на которой требовали сдать город без боя. Из-за участившихся «контрреволюционных» разговоров органы Н КВД ежедневно арестовывали по 20 жителей, а иногда – и по 300—350 не мешало бы. А ведь после 16 августа из Ленинграда были депортированы все финны, немцы, «бывшие люди», кулаки, «паразиты» и прочие «вредоносные элементы» – всего не менее 130 тыс. человек.

С прибытием 10 сентября в Ленинград Г. К. Жукова, сменившего растерявшегося и бездарного К. Ворошилова, оборона стала более осмысленной и прочной. Согласно его приказу от 17 сентября 1941 г. все командиры, оставившие без письменного приказа какой-либо рубеж южнее города, подлежали немедленному расстрелу. Вдобавок к этому 23 октября в 23.35 Сталин передал приказ: если сдадите Ленинград, то во что бы то ни стало выведите войска. Помните, подчеркнул он. речь идет о спасении не столько города, сколько войск Ленинградского фронта.

Положение могло осложниться еще больше, если бы финские войска стали выполнять директиву Гитлера о наступлении на Ленинград и Псков^-. Однако маршал Маннергейм (это звание он получил в июне 1942) приказал своей армии лишь закрепиться на завоеванных рубежах и перейти к стойкой обороне.

Гитлер лично приехал в Хельсинки, чтобы уговорить Карла Густава Эмиля Маннергейма наступать на Ленинград. проявить активность на Северном фронте. Он так рассчитывал на стойкие, дисциплинированные финские дивизии, которые легко отбили у Красной Армии Карельский перешеек, но Маннергейм остался непреклонен.

Водь почти 30 лет он состоял ранее на русской службе, до своей смерти в 1951 г. не снимал в кабинете портрет Николая 11, которому присягал в верности. Маршал ненавидел большевиков, но с Россией у него были связаны самые теплые воспоминания и нести гибель ей он не желал. Видимо, учитывая эту своеобразную позицию гитлеровского союзника, президент России В. Пугин и возложил в августе 2001 г. венок к могиле К. Г. Маннергейма.

С захватом немцами 8 ноября Тихвина оказалась перерезанной и та железная дорога, что шла к Ладоге. Профессор Цигельмайер. заместитель генерал-квартирмейстера вермахта, считал, что при той норме хлеба, которая выдавалась в Ленинграде, – 125 г в сутки, население вымрет в течение зимы.

Действительный член Академии военно-исторических наук России А. В. Кутузов прав, когда утверждает: проблема снабжения любого мегаполиса – снабжение с колес. И если оно осуществляется слабо – голод неминуем. А если он наступает, то неизбежными становятся и злоупотребления при распределении продуктов, хищения, бандитизм, каннибализм. Тем более, что перевозимые по 102-й военно-автомобильной дороге мешки с продуктами не взвешивались. Значит, в принципе любой шофер мог под предлогом поломки съехать с трассы, взять из каждого мешка по 3—5 кг, потом зашить – и 120– 200 кг продовольствия пустить «налево». Нечестные работники торговли, спекулянты наживались на всеобщей беде изрядно: только за сентябрь 1941 – 1942 гт. органами НКВД по Ленинградской области у них было изъято золотых монет на 41 215 руб., золота в слитках и изделиях – 69 кг, бриллиантов – 1537 шт., золотых часов – 1295, продуктов питания – 483 т, наличных денег – 9,6 млн руб. и т. д.

Сил милиции для борьбы с бандитами, грабившими магазины, вырывавшими из рук граждан продовольственные карточки, убивавшими людей, чтоб отобрать еду, катастрофически не хватало. Ведь если в перестрелках и от артобстрелов, бомбежек погибли 109 милиционеров, то от истощения – 651. Даже урезанный до ничтожного минимума блокадный паек практически никогда не выдавался полностью. Например, при потребности в жирах на январь 1942 г. по карточкам полагалось выдать 1362 т, однако населению не выдали 889 т, из 1932 т мяса люди не дождались 1095 т и т. п.