Текст книги "Великая отечественная война: Как это было"

Автор книги: В. Семененко

Соавторы: Л. Радченко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 24 страниц)

ЕВРОПА В ОГНЕ

Польский торт разрезан

Лукавое сотрудничество

Бесславная война

Горечь побед и поражений

Тревожные симптомы

СХВАТКА ГИГАНТОВ

Триумфальное начало катастрофы

Президент принимает решение

Когда стынут камни

Загадки коллаборационизма и сопротивления

ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИЙ БАРОМЕТР 1943—1944 ГОДОВ

Новые испытания

От Тегерана – к Нормандии

Судороги войны

ПОБЕДИТЕЛИ И ПОБЕЖДЕННЫЕ

Последние залпы и первые итоги

Карта мира в новом исполнении

Содержание

В.И.Семененко Л. А. Радченко

ВЕЛИКАЯ

ОТЕЧЕСТВЕННАЯ

ВОЙНА

В. И. Семененко Л. А. Радченко

ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА

Как это было...

кнпжнып

й*КЛУБ

Харьков Белгород

Введение

Несмотря на Монбланы литературы о Второй мировой и Великой Отечественной войнах, их победителях и побежденных, многое в истории предвоенных и военных лет остается если не загадочным, то противоречивым, малоизвестным или неверно понятым. Известный русский историк А. Мерцалов 8 февраля 1994 г. пришел к закономерному выводу: «Собственно научной истории минувшей войны до сих пор нет». Если только за 1956– 1961 гг. в СССР было опубликовано более 200 солидных по объему монографий о Великой Отечественной войне, то сборников документов – всего 6, да и те с «купюрами» сверхбдительных идеологических цензоров. Так было и в дальнейшем, еще более 36 лет впоследствии.

Как мы должны относиться, например, к утверждению А. И. Солженицына от 4 марта 1993 г.: прямые и косвенные потери Советского Союза за 1941—1945 гг. составляют 80 млн человек, а Германии – 8 млн? Подобных вопросов можно поставить достаточно много. Не удивительно, что среднестатистический читатель в СНГ вместо выверенной, глубоко осмысленной, честной истории войны нередко получает мифы или полуправду, а они гораздо более живучи, нежели объективные знания.

Исследование сюжетов военных лет – бесконечный процесс, который нельзя останавливать. Об этом достаточно красноречиво свидетельствует сложный опыт последней четверти XX века. Известный сегодня в научном мире России и Японии историк В. Э. Молодяков совершенно справедиво считает: процесс исследования Второй мировой войны остается глубоко заидеоло-гизированным. Одни авторы черпают вдохновение в хрущевско-брежневской мифологии событий 1939– 1945 гг., другие стремятся привести их в соответствие с реальными фактами, но при этом нередко объявляются неисправимыми догматиками, «фальсификаторами истории». Таким образом, правда войны до сих пор остается невостребованной целиком, и это, к сожалению, многим выгодно. В противном случае не оставалась бы тайной за неизвестно каким количеством печатей проблема советско-германских сепаратных переговоров в Швеции весной 1943 года.

Увлечение написанием психологических портретов таких харизматических личностей, как А. Гитлер, Ф. Д. Рузвельт, И. В. Сталин. У. Черчилль, нередко приводит к их толкованию в черно-белых тонах. Многие авторы делают их полумистическими фигурами, чей имидж якобы попирал законы человеческой логики. Без сомнения, именно они, а не народные массы, принимали судьбоносные решения. В этом отношении ничего не изменилось там, где господствуют авторитарно-тоталитарные обычаи. Сегодня на родине 59-летнего Саддама Хусейна в г. Такрите любовно сохраняется галерея, служащая предметом поклонения миллионов иракцев. На глиняных досках изображен диктатор современного Ирака в окружении месопотамских царей древности, в том числе известного каждому школьнику Хаммура-пи, а также Небукадиезара, который разрушил Иерусалим и депортировал из него еврейское население.

Когда в ночь на 31 октября 1961 г. из Мавзолея на Красной площади Москвы выносили тело И. Сталина, мало кто ожидал, что процесс десталинизации (гораздо точнее – деболыиевизации) окажется столь противоречивым и длительным. Но сам факт примитивно-однозначной оценки его деятельности лишь как персонально варварской создал предпосылки для последующих сложностей. Столь же малосостоятельными оказались сравнения сталинского и гитлеровского режимов, о чем давно предупреждал бывший американский посол в Москве Дж. Кеннан. Он справедливо писал: бессмысленно сравнивать количественно и качественно те ценности, которые невозможно охватить с помощью голой статистики.

Да, тиранические свойства были присущи Сталину, но это не дает права историкам или публицистам строить на этой основе ложные выводы, а тем более – фальсифицировать факты, которых не было. Так, в ноябре 1993 г. маститый русский ученый Б. Огарков упрекнул Сталина в стремлении заключить второе «Брестское соглашение» с Гитлером. По его словам (впрочем, не подкрепленным никакой ссылкой на документы или мемуары), с этой целью весной – летом 1942 г. I отдел II управления НКВД договаривался со спецслужбами Германии о встрече Риббентропа с В. М. Молотовым. В массовое сознание это предположение вошло с публикацией романа А. Рыбакова. Между тем если и имела место такая попытка, то лишь как одна из многих дезинформационных операций, проводимых до и в ходе войны, либо как зондирование настроений. Небезынтересны поэтому мемуары П. Судоплатова.

В последнее время многие читатели находятся под впечатлением книг В. Суворова (Б. Резун), в которых содержится мысль о назначенном на 6 июля 1941 г. нападении СССР на нацистскую Германию под лозунгом освобождения Европы. Вряд ли в пользу данной версии говорит, если верить Э. Муратову, даже выступление Сталина на банкете в честь выпускников военных академий 5 мая 1941 г. Возможно, он и заявил здесь: «Спасти нашу страну может только война с фашистской Германией и победа в этой войне». Но он ведь говорил и иное: о превосходстве немецких танков над советскими, лучшей в мире авиации Г. Геринга, безалаберности специалистов Артиллерийской академии в Москве, излагавших слушателям тактико-технические данные пушки, снятой с производства в 1916 г., и многое другое.

Во многих пострадавших от войны государствах сейчас развернулась научно-исследовательская работа по уточнению материальных потерь и жертв населения и армий в ходе Второй мировой войны. Так, при определении 6 млн погибших граждан Польши как-то нивелировался факт, что половина погибших – это евреи. Кроме того, надо учесть, что 1,6 млн – это жертвы не гитлеровского, а большевистского режима. В Германию было вывезено не 200 тысяч польских детей, как утверждалось ранее, а около 50 тысяч. Фантазией оказалось и направленное в ноябре 1992 г. президенту Л. Валенсе заявление делегатов съезда обществ милосердия Львова и юго-восточных земель Польши, в котором ОУН-УПА обвинялась в убийстве 500 тыс. поляков в течение 1939—1947 гг. Польские и украинские историки полагают, что в ходе необъявленной войны с обеих сторон погибли десятки, но не сотни тысяч жителей обеих национальностей.

Поиски в архивах привели к переоценке заслуг и достоинств некоторых советских полководцев Великой Отечественной, включая И. Сталина и Г. Жукова.

Появилась более близкая к истине цифра совокупных потерь советских военнослужащих, партизан, пограничников, бойцов внутренних войск в период войны – около 25 млн человек. Как ни печально, но отстаиваемый русскими генералами 90-х гг. показатель советских потерь на фронтах 1941 —1945 гг. – 8 664 400 военнослужащих – не что иное, как их очередная сознательная ложь. В реальности же на каждого немца, погибшего на Восточном фронте, приходилось почти 17 советских бойцов! Одни лишь военные потери Украины составляют 7 млн человек. А сколько захоронено в 28 тысячах братских могил и многих тысячах неизвестных, безымянных на ее территории – уже никто не узнает. А куда включены исполненные смертные приговоры в отношении 157 тыс. красноармейцев и командиров, арестованных карательными органами СССР? Ведь это – почти 20 стрелковых дивизий военного времени. Кто подсчитает бессудные «мехлисовские» расправы?! Риторика...

С высокой избирательностью надо относиться к документам и опубликованным воспоминаниям советских полководцев. Ведь согласно закону от 14 декабря 1922 г. о государственной и военной тайне запрещалось писать о недостаточной готовности армии, просчетах в снабжении, волнениях в воинских частях и авариях технических средств. Свидетельства очевидцев боевых действий обязательно должны были совпадать со штабными сводками и печататься только с санкции ответственных военных работников. В годы Великой Отечественной соблюдались и буква, и дух этого документа (были и исключения).

Написанные спустя многие годы после окончания войны мемуары военачальников Советской армии (в течение 1941—1945 гг. им запрещалось вести даже личные дневники) содержат много недоговоренностей, крайне субъективный анализ, к тому же осложненный внешней и внутренней цензурой. Не отметая подвигов сотен Матросовых и Гастелло, нечеловеческой выносливости и жертвенности советских воинов, мы не должны забывать, что в Красной армии имело место не только фронтовое братство со всеми его высокими атрибутами,

10

но и выстрелы в затылок, мордобой, денщичество, вопиющее неравенство бытовых условий, чванливый патриотизм и т. п. Атмосфера же в штрафных батальонах, на бойцах которых в 1944 г. испытывали бронежилеты, не требует вообще комментариев – как, впрочем, и в аналогичных частях гитлеровской армии. Сегодня ясно, что не являются аутентичными источниками мемуары ни И. X. Баграмяна, ни К. С. Москаленко, ни И. С. Конева, ни Г. К. Жукова. В них слишком много путаницы, умолчаний, самовосхваления, профессиональных деформаций, постоянной невнятности при оценке потерь наших войск и противника.

Искреннюю благодарность авторы выражают тем, кто предоставил ценные материалы и документы: историкам-исследователям А. И. Молчанову и Е. В. Сива-ченко (Украина), Н. Сивицкому и Л. Хассу (Польша), бывшему послу Германии в Киеве графу X. фон Бассе-витцу, подполковнику резерва армии США Д. Забецки, референту Украинской громады в Швеции Б. Залуге, владельцу издательства «Дншрова хвиля» О. Винтоня-ку (Мюнхен), гражданам Великобритании Б. Марченко и И. Шкиренко, библиотекарю Украинской свободной академии наук (Нью-Йорк) покойной Галине Ефремовой, директору Украинской библиотеки им. С. В. Петлюры в Париже В. Михальчуку, главному секретарю Союза украинских организаций Австралии С. Лысенко, сотруднику «Международной амнистии» в Лондоне X. Макгиллу, члену ЦК Союза социалистических рабочих Германии П. Шварцу, гражданам Канады Н. Кулику и В. Дашко, редактору газеты «Гомш» Р. Галану (Варшава), руководству издательства «Мустер-Шмидт» в Геттингене, секретарю Украинского комитета в Берне (Швейцария) Р. Прокопу, профессору лицея им. Вольтера в Париже Ж.-Ж. Мари.

Уникальные сведения получены в ходе бесед с десятками ветеранов Великой Отечественной войны.

Как недавно писал ветеран, поэт Б. Слуцкий, именно они «без отпусков, без солдатских борделей по талончикам, без посылок из дому... опрокинули армию, которая включила в солдатский паек шоколад, голландский сыр, конфеты».

Просим читателей простить нам изобилие цифр. К сожалению, без них невозможно ни представить накала борьбы, ни уяснить действительное соотношение сил.

Глава I

ЕВРОПА В ОГНЕ

Польский торт разрезан

1 сентября 1939 г. адмирал В. Канарис со слезами на глазах воскликнул: «Это означает катастрофу для Германии!» В этот день в 4.50 утра немецкие войска атаковали польскую армию по трем оперативным направлениям. Превосходство вермахта оказалось подавляющим, ведь военный бюджет Польши был в 34 раза меньше, нежели германский. Хотя у поляков имелось 500 самолетов, но только 36 бомбардировщиков и 158 истребителей отвечали условиям современного боя. Танки Г. Гудериана в отчаянии пытались остановить роты велосипедистов и полки улан.

В дни, когда немецкая группа армий «Север» рвалась к Варшаве, а группа «Юг» – ко Львову, жители румынской столицы могли ознакомиться с весьма интересной картой немецкого производства выпуска 1938 г. На ней указывалось, что весной 1938 г. будет осуществлен аншлюс Австрии, осенью – захвачена Чехословакия, осенью 1939 – Польша, весной 1940 – Югославия и Болгария. весной 1941 – Франция, Дания и Швейцария, осенью 1941 —Украина.

Для нацистской верхушки общепринятые правила международного права не имели никакого значения. Когда 14 апреля 1939 г. Ф. Рузвельт в послании к Гитлеру спросил, будут ли даны гарантии безопасности 12 малым странам Европы, ответ был столь софистичен, уклончив,

13

пренебрежителен, что ясно демонстрировал неприкрытое презрение к соблюдению моральных норм в политике, а вовсе не остроумие рейхсканцлера. На послание президента США от 25 августа, в котором выражалась надежда на сохранение мира в Европе и спасение многих жизней в случае разумного компромисса с варшавскими политиками, Гитлер послал ответ через 12 часов после нападения на Польшу. В нем поистине издевательски говорилось: Германия готова решать все проблемы без применения силы.

Вероломная агрессия оправдывалась Геббельсом с помощью фантастической цифры в 58 тысяч убитых поляками в течение января – августа 1939 г. граждан Польши немецкого происхождения. Трагические события в Бромберге 3 сентября, когда в ходе столкновений поляков с этническими немцами 307 последних были убиты, послужили нацистской агитации оправданием для расстрела 5 тыс. жителей польской национальности после захвата города.

Известно, что за объявлением войны Германией со стороны Великобритании и Франции последовало очень мало решительных шагов. Ведь таковыми нельзя считать разбрасывание с 10 самолетов Англии фирмы А. У. Уит-лея сотен тысяч листовок над Гамбургом, Бременом и Рурским регионом. Составлены были эти пропагандистские материалы крайне неумело, по-детски. Недаром командир 5-й бомбардировочной группы королевского воздушного флота А. Харрис с иронией заявил по этому поводу: теперь надо доставить немцам такое количество туалетной бумаги, чтобы ее хватило хотя бы на 5 лет. Но и в конце октября 1939 г. англичане сбрасывали тонны листовок над Дюссельдорфом и Франкфуртом, вылетая для этого с французской территории.

Консолидации Польши перед лицом нацистской агрессии серьезно мешала нерешенность национального во-

14

проса, особенно украинского. Только с сентября 1938 г. по 15 марта 1939 г. в трех воеводствах Восточной Галиции состоялось 397 массовых демонстраций протеста против преследований православной веры, латинизации, 47 актов саботажа, 34 попытки террористических действий. В свою очередь, усиливались репрессии польских властей. И все же за 4 месяца до начала Второй мировой войны митрополит униатской церкви А. Шептицкий подписал письмо с призывом к украинцам Польши защищать свою страну от внешнего врага.

Внутренние распри были выгодны нацизму – до конца августа 1939 г. абверу удалось создать для проведения диверсий и саботажа в Польше отряды из 4000 украинцев. Находившийся в Словакии на положении военностроительной части украинский легион Р. Сушко готовился идти вместе с вермахтом в направлении Львова (всоставе 14-й армии).

В ночь на 31 августа на юго-восточных железных дорогах Польши было зарегистрировано 32 случая разборки путей или их подрыва. Подобные случаи, хотя и немногочисленные, имели место в других регионах, поэтому власти арестовали 30 известных им лидеров Организации украинских националистов (ОУН), а несколько тысяч из них интернировали. Еще 22 августа, опасаясь восстаний, в наиболее беспокойных регионах была проведена предварительная мобилизация резервистов.

После вступления немецких армий в Польшу Гитлер пытался спровоцировать Сталина на создание в Галиции марионеточного правительства просоветского характера и тем ускорить вовлечение СССР в раздел Польши – согласно секретному протоколу к пакту 23 августа. Одновременно В. Канарис в середине сентября уверял одного из лидеров ОУН, А. Мельника, в реальности создания независимой Галицкой Украины. А. Мельник принял обещание адмирала за чистую монету и приказал гото-

15

вить список членов правительства. Возможно, такой вариант немцы и пустили бы в ход. если бы Сталин отказался вообще вторгаться в Польшу.

12 сентября в поезде-ставке Гитлера состоялось совещание по вопросу об организации восстания в Западной Украине, в ходе которого абверовцы направляли бы украинцев на разгром польских и еврейских хозяйств. Хотя организовать его не удалось, но отдельные а!гшпольские выступления состоялись. Часть из них была спровоцирована немецкой и советской агентурой, радикалами ОУН, а некоторые носили стихийный или попросту бандитско-криминальный характер. Они имели место в Сгрые, населенных пунктах вдоль Днестра, в предместьях Борислава, Львова и других городов. В стычках под Жи-дачевом польская полиция потеряла 15 убитыми и 31 тяжелоранеными, потери украинцев составили 15 человек.

Еще более трагичными были стихийные погромы асоциальным украинским элементом беженцев из Центральной Польши, в ходе которых было убито несколько тысяч человек. Но в национально неоднородных но составу жителей селах подобных бесчинств не наблюдалось. Ситуация не являлась однозначной: сотни украинцев прятали от единоверцев преследуемых поляков, помогали скрыться осадникам и полицейским, а некоторые воинские части Войска Польскою сожгли ряд украинских населенных пунктов. Именно в эти трагические для страны недели в сознании многих ее граждан сложилось негативное впечатление об украинцах. Ведь только из Варшавы ушли на восток, спасаясь от нацистов, до 300 тысяч жителей. Но не следует забывать, что в рядах польской армии сражалось в сентябре 1939 г. не менее 100 тыс. украинцев, а в эксцессах участвовало несколько тысяч!

Представители легальных украинских партий в польском сейме уже 2 сентября призывали украинцев – граждан Полыни – защищать независимость государства.

Мобилизация среди украинского населения прошла довольно успешно, причем десятки тысяч были добровольцами. Более того, по количеству дезертиров солдаты польской национальности существенно опережали украинцев и представителей других национальных меньшинств. Героически сражалась 11-я Карпатская дивизия под командованием полковника Б. Пругар-Кеттлинга, во второй половине сентября она прикрывала отход польских частей в Венгрию. Орден «Виртути милитари» позднее получил за проявленную в сенгябре 1939 г. отвагу начальник штаба дивизии П. Шандрук, ставший в конце 1944 г. командующим украинской национальной армии в составе вермахта.

Еще в октябре 1938 г. заместитель наркома иностранных дел СССР В. Лотемкин доверительно поведал французскому послу в Москве Р. Кулондру: «Для нас не остается иного выхода, кроме как четвертый раздел Польши».

Но когда 3 сентября И. Риббентроп уполномочил Ф. Шуленбурга передать В. Молотову просьбу Гитлера о скорейшем вводе частей Красной Армии на польскую территорию, ответ советской стороны был весьма уклончив. Тогда 8 сентября Гйтлер намеренно дезинформировал руководство СССР ложным сообщением по радио о взятии Варшавы. После поспешно направленного в Берлин поздравления вскрылась истина и В. Молотов заявил: нам необходимо 2—3 недели для подготовки к переходу советско-польской границы. Вообще темп наступления Германии ошеломил Москву, и только 8 сентября по указанию Сталина руководство Коминтерна заявило, что фашистскую Польшу пролетариат защищать не может. Затем к 11 сентября развернулась антипольская истерия в советской прессе, последовали интенсивные консультации с Берлином.

14 сентября «Известия» опубликовали явно инспирированную сверху статью о восстании украинцев Гали-

ции против польских властей. Таким образом, поводдля вторжения в Польшу советская сторона нашла превосходный: защита братьев-украинцев и белорусов от порабощения. Эта формула крайне возмутила Гитлера, ибо аналогичный поступок Сталина прикрывался вуалью благородства.

16 сентября Генеральный штаб Красной Армии приказал Восточной группе войск Киевского особого военного округа (ранее Житомирская группа армий) к исходу следующего дня взять Тернополь, 18—22 сентября – Львов и выйти к линии соприкосновения с германскими частями. Нападением на Польшу 17 сентября 600-тысячная Красная Армия нарушила как минимум 9 международных договоров, в том числе пакт о ненападении, срок которого истекал 31 декабря 1945 г. Более того, вдень падения Варшавы в Москве был подписан новый протокол между Германией и СССР, получивший название «Пакт о дружбе и границах». Разделив с некоторой коррекцией Сталина польскую территорию, стороны также условились организовать сотрудничество аппаратов НКВД и гестапо. Тем не менее, «Человеком 1939 года» американский журнал «Тайм» объявил Сталина, а ранее – 2 января 1939 г. – героем 1938 г. был объявлен Гитлер.

К моменту ввода частей Красной Армии на территорию Польши сопротивление польской армии оказалось сломленным. Потеряв 116 истребителей, остатки авиации Польши перелетели на территорию Румынии. До 24 сентября немцы засыпали Варшаву листовками, требуя не оказывать им сопротивления и даже обещая почетные условия плена, вплоть до оставления офицерам Войска Польского холодного оружия. Затем, не получив ответа, 25 сентября 400 самолетов люфтваффе с 8 часов утра до полуночи сбросили на город 572 т бомб. Пламя пожаров стало угрожать даже германским войскам, поэтому командование 8-й армии требовало срочно прекратить на леты. Однако прилетевший в Польшу на «Юнкерсе-52» Гитлер, несмотря на протесты В. Браухича, приказал продолжать бомбардировки. К утру 26 сентября Варшава стала, по выражению будущего руководителя внешней разведки рейха В. Шелленберга, мертвым городом.

Вступление 52-х дивизий Красной Армии на территорию Польши воспринималось многими бойцами и командирами как действенная помощь соседней стране в связи с гитлеровской агрессией. Однако длительная пропагандистская обработка личного состава по созданию образа врага в лице белопанской Польши принесла горькие плоды. С первых дней пребывания на польской земле советские воинские части совершали многочисленные преступления. Так, 25 сентября в Грабовце красноармейцы обстреляли польскую кавалерию, часть взятых в плен конников убили. Затем в госпитале расстреляли 2 раненых польских воинов, врача и коменданта, а 200 раненых выгнали на улицу в одном белье и 30 из них закололи штыками. Бессудные расстрелы имели место со стороны кавалеристов 6-го корпуса генерала А И. Еременко, бойцов 15-го танкового корпуса М. П. Петрова, 12-й армии И. В. Тюленева, 6-й армии Ф. И. Голикова и других соединений; 27 сентября на Полесье у Мокряк были расстреляны 30 офицеров Пинской флотилии и т. д.

Только в ходе боев за Гродно 6-й кавалерийский корпус потерял 830 убитыми и несколько тысяч ранеными. В свою очередь, у поляков насчитывалось 600—700 убитых бойцов. В отместку за сопротивление кавалеристы

А. Еременко уничтожили 300 пленных поляков. Предательски поступили с войсками генерала В. Лангнера, которые сдались во Львове частям Красной Армии. Советское командование пообещало не задерживать их марш в Румынию, но затем отступавшие туда части были остановлены и увезены в Советский Союз в качестве военнопленных, а пограничников – расстреляли.

В течение 12 дней немецкие войска стояли под Львовом, а при подходе к городу дивизий Красной Армии имели место отдельные столкновения сторон. В ночь на 21 сентября советская артиллерия открыла огонь по кварталам Львова (было выпущено 2862 снаряда), а в 14.00 части Красной Армии вступили в город. По просьбе немецкой стороны в ночь на 24 сентября под Грубешув был направлен 2-й кавалерийский корпус и 24-я танковая бригада. Они атаковали польские части, не позволив им прорваться ко Львову и Каменке.

В ходе военных действий советская радиостанция в Минске наводила самолеты немцев на цели в Польше. В знак дружеского сотрудничества двух великих держав Геринг позже подарил Ворошилову немецкий истребитель.

После покорения Польши состоялись парады советско-германских войск в Бресте, Гродно, Пинске и других городах. Следует заметить, однако, что в Бресте парадным строем проехали и прошли лишь 90-й германский полк, 20-й артиллерийский, 20-я и 156-я разведроты. Советские солдаты и офицеры стояли вдоль шоссе и наблюдали за этим, так что от нашей стороны в параде участвовали 8 музыкантов и один танковый экипаж. Причина тривиальная: блеснуть перед союзниками они ничем не могли бы. Зато советское командование заверило Г. ГУдериана: «Если немецкие представители затребуют помощь для уничтожения польских банд, командование Красной Армии предоставит необходимые силы».

Совокупные потери войск Красной Армии, насчитывавших в конце сентября 1939 г. 466 516 солдат и офицеров, составили за период боевых действий в Польше 1876 убитыми и 2735 ранеными, не считая жертв среди моряков речных флотилий, пограничников, частей НКВД. С учетом последних, как считает польский историк Ч. Гржеляк, они составили убитыми 2500—3000 человек, 8000—10000 ранеными, было потеряно 150 танков, 15—20 самолетов. Потери польской стороны от действий немцев – 6000—7000 убитыми, 10 000 ранеными. Потери польской армии от действий советских частей достигали 3500 убитыми и 20 тыс. ранеными, а 250 тыс. стали пленными.

С конца сентября 1939 г. при штабе генерал-губернатора Польши Г. Франка начала работу совместная немецко-советская пограничная комиссия. Ее сопредседатель с советской стороны А. Александров, подчеркивая факт разгрома Польши, демонстративно курил лишь польские сигареты, воскурял фимиам победам советско-немецкого сотрудничества. Гитлер с удовлетворением заметил: теперь на востоке и западе у нас нет врагов, причем на восточных рубежах появился друг – Советский Союз. Но это был камуфляж его подлинной позиции, потому что ранее Гитлер убежденно заявил: Сталин не сможет продолжительное время оставаться нейтралом, и безопасность Германии только тогда будет гарантирована, когда мы продемонстрируем силу германского оружия. Фюрер запретил продажу в СССР тяжелого крейсера типа «Зейдлитц» или «Принц Ойген», а на встрече с гросс-адмиралом Э. Редером 22 ноября 1939 г. наложил вето на продажу подводных лодок.

В результате четвертого раздела Польши к СССР было присоединено 202 069 км территории (51,4 % площади Речи Поснолитой), где проживало 13 млн человек (37 %). Соответственно Германия захватила 48,6 % польских земель и 62,5 % населения. Спасаясь от нацистов, в советскую зону прибыли из западной и центральной Польши 1,5 млн беженцев – в основном евреи и поляки.

Для военнопленных польской армии в СССР было экстренно создано 8 концлагерей, в том числе три – в Украине. Не прекращались случаи самоуправства и террора со стороны советских войск, находившихся в Малополь-ше: так, Военный совет 6-й армии в г. Золочев приказал без суда и следствия расстрелять 10 жителей; участились грабежи, особенно со стороны 2-го конного корпуса. Ряд частей ударились в мародерство, военнослужащие буквально опустошали магазины, скупая в них все подряд, безобразничали.

Искоренение «буржуазного духа» на территориях Западной Украины и Западной Белоруссии происходило согласно решениям Совнаркома СССР от 5 декабря

1939 г. и 2 марта 1940 г. о депортации жителей в отдаленные регионы Советского Союза. До начала Великой Отечественной воины было выселено 1 млн 173 тыс. человек, из которых 32 733 умерли в дороге.

Введенная шкала во владении землей (не более 5 га в пригородной зоне, 7 га – в селах и 10 га – в городах) подвела под «раскулачивание» почти треть местного населения независимо от национальности. Выселялись члены семей военнопленных, бывших офицеров, беженцы с захваченных Германией польских территорий, чиновники, бывшие помещики и другие. Директивой НКВД № 142 от 2 июня 1940 г. им запрещалось возвращаться в родные места до 1950 года.

Только в связи со строительством Яворивского артиллерийского полигона (Львовская обл.) было депортировано 150 тыс. жителей, сожжено 300 тыс. домов, взорвано 20 тыс. памятников, школ, 12 храмов, десятки кладбищ.

По одним данным, среди депортированных 52 % составляли поляки, 30 % – евреи, 18 % – украинцы и белорусы. Видимо, более точны другие показатели о вывезенных: 50 % поляков, 30 % украинцев и белорусов, 20 % евреев.

Чтобы установить контроль за религиозными структурами в бывших польских землях, лидеры СССР произвели кадровые замены церковной иерархии. Так, в начале

1940 г. епископом Западной Украины и Западной Белоруссии был назначен московский священник Н. Яроше-вич, а русофил из Галиции П. Рудык в марте 1941 г. стал львовским епископом. Издатель журнала «Нива» Г. Кос-телышк органами НКВД был определен как потенциальный кандидат на пост митрополита униатской церкви вместо А. Шептицкого. Из трех его сыновей двое находились в рядах ОУН, и после ареста 17-летнего Богдана – любимца отца власти надеялись склонить Г. Костельника к сотрудничеству. Однако даже после теологического диспута с полковником-особистом священник не сдался и вернулся во Львов, ничего не узнав о судьбе сына.

Крепло сотрудничество гестапо с НКВД: в марте 1946 г. в Закопане был проведен совместный семинар по координации борьбы с польским Движением сопротивления. Видимо, расстрелы более 15 тыс. польских офицеров и генералов в Катынском лесу, под Сгаробельском и Харьковом согласовывались с гестапо.

События в Польше показали, что исповедуемая нацистами расовая теория постепенно превращала части вермахта в сборище преступников. С первых дней продвижения по польской земле полевые суды с большим нежеланием реагировали на «официальные убийства» мирного населения, «дикие» реквизиции и «незаконные расстрелы». Многие командиры в подобных деяниях хотели видеть почти законную разрядку от ужасов войны. К тому же от солдат не отставала в этом отношении и часть офицерского корпуса. 25 октября 1939 г. В. Бра-ухич в закрытом письме чинам вермахта отметил: офицеры стали чаще нарушать дисциплину, злоупотреблять алкоголем, насилуют женщин, реквизируют имущество жителей, вымогают продовольствие, а то и воруют его, чрезмерно жестоки к подчиненным.

Некоторое время высшее командование требовало от войск рыцарского поведения и участия к тяготам гражданского населения. К примеру, командир 12-й пехотной дивизии в ноябре 1939 г. запретил офицерам посещать в форме пивные и бары, публичные дома, требовал неукоснительно соблюдать форму и отдание чести на службе. Только за сентябрь в дивизии за нарушение дисциплины было осуждено 17 человек, в ноябре – 63; судили даже в январе 1940 г., когда соединение перебазировалось из Полыни в Германию.

Но тот же В. фон Браухич 19 октября предупреждал войска, что в Польше к ним будут относиться враждебно все те расы, которые не принадлежат к германской. В целом принципы оккупации здесь строились исключительно с расчетом на биологические и политические нормы. Всякая критика оккупационного режима, в том числе осуждение преступлений против человечности, оказалась под запретом.