Текст книги "Великая отечественная война: Как это было"

Автор книги: В. Семененко

Соавторы: Л. Радченко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

Конечно, акции по уничтожению неарийцев проводили войска СС и службы безопасности, но полевые части охраняли их и, естественно, видели это. Значит, вермахт должен был или восстать против бесчеловечности, или привыкнуть к злодеяниям, что неминуемо толкало военнослужащих на нарушения международных правил ведения войны.

Видимо, такую альтернативу хорошо понял генерал И, Бласковитц. когда в феврале 1940 г. предупреждал подчиненные ему части об опасном расширении партизанских действий в Польше. Он писал: не следуег убивать десятки тысяч евреев и поляков, потому что это не уничтожит в сознании людей идею независимой Польши, не покончит с еврейством. Наоборот, такие действия усложнят ситуацию и сделают более опасным для немцев само пребывание в стране. Однако генерал призывал к организованным, а не к анархическим убийствам. И. Бласковитц, видимо, опасался, что из-за спонтанного насилия вырастет сопротивление поляков, а это грозит местью не только вермахту, но и германскому народу в целом.

Лукавое сотрудничество

Советско-германский пакт 23 августа 1939 г. позволил обеим странам существенно расширить масштаб и сферы совместных действий. Правда, члены советской миссии во главе с генералом М. Пуркаевым и послом А. Шквар-цевым, прибывшие 2 сентября 1939 г. в Берлин, все же смутились от вида выстроенного в их честь почетного караула. Поскольку Германия пунктуально выполняла требования Сталина о приобретении Советским Союзом половины Польши и всей Прибалтики, с благодарностью медлить было невозможно. Поэтому 17 ноября Молотов согласился с планом Гитлера: усилить военную группировку СССР у границ с Афганистаном и на Кавказе, чтобы подтолкнуть этим Британию к миру с Германией. В недрах Совнаркома обсуждался вопрос о помощи немецким спецслужбам в переброске агентов абвера в Афганистан и Тибет для диверсий в этих регионах, создании на советской территории афганского корпуса для наступления на Кабул. Но Молотов сомневался, что подобные предприятия смогут достигнуть успеха.

Существенную помощь СССР оказал германскому флоту: предоставил теплую одежду, базу для ремонта и отстоя под Мурманском. В феврале 1940 г. советский буксир провел немецкий крейсер через льды Северного морского пути под видом «торгового судна № 5». В августе пиратский крейсер топил английские суда в Тихом океане. Благодарный за помощь адмирал Э. Редер 9 мая обратился к Гитлеру с просьбой разрешить Советскому Союзу оккупировать часть Норвегии, но фюрер не поддержал его.

Некоторое время в военных госпиталях СССР находились на излечении немецкие военнослужащие, раненные в боях с поляками в сентябре 1939 года.

25

Радостная готовность к улучшению советско-германских отношений послужила причиной суда над советником посольства СССР в Лондоне Н. Ивановым. Он получил 5 лет тюрьмы за антигерманские взгляды, причем приговор утвердили в... сентябре 1941 года.

Немецкие учреждения стали основным источником поступления иностранных книг и журналов в СССР. Летом 1940 – весной 1941 г. Советский Союз участвовал в ряде выставок, в том числе иод нелепым названием «Ломоносов и Интернационал» на Лейпцигской ярмарке. Журналисты ТАСС получили возможность присутствовать на пресс-конференциях в Берлине, равно как их германские коллеги – в Москве. Сотрудники Всесоюзного общества культурных связей с заграницей (ВОКС) получили от атташе по культуре немецкого посольства альбом акварелей Гитлера, что рассматривалось как особо дружественный акт. Почти все крупные университеты рейха посылали тексты диссертаций советским научным учреждениям. В течение трех лет – до 27 февраля 1941 г. – в постановке С. Эйзенштейна в Москве 6 раз шла опера Р. Вагнера «Валькирия» – любимое произведение Гитлера. Однако обе стороны использовали культурные связи как средство идеологического противоборства, а ряд сотрудников ВОКСа (А. С. Кобулов), ТАСС (И. Ф. Филиппов) на самом деле являлись профессиональными разведчиками.

С осени 1939-го до лета 1941 г. из СССР в Германию было выслано, как считает профессор Г. Вебер из Мангейма, около 4000 немецких коммунистов. Но репрессии против них начались раньше: в конце апреля 1938 г. только в Москве подверглись аресту 842 члена КП Г и антифашиста, казнена семья К. Либкнехта, убитого немецкими монархистами в январе 1919 г. Его сын был исключен из рядов ВКП(б), а племянник Курт арестован. Немецкие коммунисты сидели в тюрьмах Владивостока, на Соловках, в Бутырской тюрьме пытали их жен, которых не успело репрессировать гестапо.

В тезисах Социалистической единой партии Германии к 70-летию Компартии (июнь 1988 г.) были перечислены лишь 10 видных деятелей КП Г – жертв нацистско-большевистского сговора, хотя двумя месяцами раньше в письме Л. Копелева, Я. Моната, Г. Вебера, В. Вольфа, П. Ортцена советскому послу в Бонне названо 14 крупных работников Компартии Германии, выданных советским руководством Гитлеру. Но если в СССР погибло 13 руководителей КПГ, то в нацистской Германии – 11.

По другим данным, за 1936– 1941 гг. в СССР подверглись репрессиям 1730 немецких и австрийских коммунистов, из которых гестапо выдано 350 человек.

После поражения в феврале 1934 г. восстания в Вене в СССР эмигрировали 400 австрийских шуцбундовцев, но избежали репрессий лишь 122 человека. Больше повезло тем, кто был осужден в Австрии нацистскими судами к тюремному заключению (таких оказалось 1189), и беженцам в Чехословакию, где лидер австрийской социал-демократии О. Бауэр создал центр эмиграции в Брно.

Характерно, что из 1795 депутатов рейхстага в результате нацистских преследований скончались но разным причинам 147 человек, четверо пропали без вести. Ничего странного в этом нет: ведь в начале 1939 г. в Германии насчитывалось всего лишь 11 265 политических заключенных и около 49 тыс. уголовников. Более того, у части немецких и австрийских коммунистов опыт советского ГУЛАГа начисто уничтожил веру в марксистско-ленинские постулаты, поэтому они были отпущены гестаповцами на свободу.

Заметим, что приведенные выше данные неточны, потому что передача органами НКВД эмигрантов-антифашистов наблюдалась с начала 1937 года. Видимо, гестаповцам было передано около 900 немецких антифашистов.

однако с середины мая 1940 г. советская сторона приостановила их депортацию, задержав у себя 231 немца.

Германская сторона обещала репатриировать членов ОУН, оказавшихся западнее линии Керзона, однако в связи с нападением на СССР сделать это не успела. Не удалось до конца осуществить соглашение от 3 ноября 1939 г., по которому 540 тыс. немцев Поволжья, 160 тыс. – из Прибалтики должны были выехать в Германию в обмен на возвращение из оккупированной нацистами части Польши 400 тыс. славян. И если эвакуация немцев шла успешно, то к апрелю 1940 г. в СССР переехало лишь 35 тыс. украинцев, белорусов и русских. К середине июня 1941 г. из Эстонии и Латвии в Германию или оккупированные вермахтом регионы Польши уехали 75 % немцев, из Литвы – 29 тыс. По приказу Гйтлера на их устройство было выделено 2 млн марок, компенсирована стоимость оставленного ими имущества.

В ходе реализации плана переселений обе стороны всячески пытались «впихнуть» в эшелоны тысячи евреев. Главный уполномоченный от СССР В. Егнаров на предложение своего коллеги – эсэсовца Г. Вехтера – принять евреев ответил: «Мы у себя найдем другие способы устранения евреев».

Разносторонним было сотрудничество в области поставок военной техники, стратегического сырья и других материалов. Только для советского военно-морского флота из Германии было получено различного оборудования на 17 млн марок: гидроакустические станции, дизеля, рулевые элементы, гироскопические компасы, светокопии морских вооружений, торпеды, мины, броневые плиты. Многое получили авиаторы: 31 самолет, в том числе «Хейн-кели-100с», «Мессершмитгы-110», «Юнкерсы-88», «Дор-нье-215», даже экспериментальный «Мессершмитт-209», высотомеры, прицелы, радиостанции, насосы и т. д. Получены были также приборы управления огнем, батарея 105-милли метровых зенитных орудий, средний танкТ-Ш, три полугусеничных тягача, стрелковое оружие и боеприпасы. В целом Красная Армия получила до 22 июня 1941 г. военных материалов на сумму 911,2 млн марок.

Постапки СССР за 17 месяцев (до начала 1941 г.) состояли из 1,4 млн т зерновых, 865 тыс. т нефтепродуктов, 140 гыс. т марганца, 14 тыс. т меди, 3 тыс. тникеля, 101 тыс. т хлопка, 1 млн т пиломатериалов, 11 тыс. т льна, 26 тыс. т хрома, 15 тыс. т асбеста, 184 тыс. т фосфатов, 2736 кг платины. Для сравнения заметим, что из оккупированной Франции в рейх было доставлено за 4 года 3 млн т зерна, 67 млн т железной руды, 7 млн т цемента, 850 тыс. т лесоматериалов, 10 млн литров вина и другое.

10 января 1941 г. Сталин распорядился об увеличении поставок Германии: меди – на 6 тыс. т, никеля – на 1500 т, вольфрама и цинка – по 500 т. И это несмотря на то, что февральский 1940 г. пленум ЦК ВКП (б) отметил «крайне недостаточное развитие производства вольфрама, молибдена, олова и кобальта».

В отличие от СССР, германская сторона тормозила поставки многих товаров, в том числе военного оборудования, и ее задолженность достигла 229 млн марок. С весны 1940 г. и СССР резко нарушил графики поставок, особенно нефти и зерна.

Известная женщина-пилот В. Гризодубова до самого начала 1941 г. возглавляла советско-германскую авиакомпанию «Эег ЬиП». Вместе с немецкими летчиками она летала в небе Франции, Голландии, Англии, Бельгии, Польши, сражаясь против европейских ВВС, подружилась с Риббентропом и Шуленбургом. Зато в последние годы Великой Отечественной войны одобряла суровые приговоры русским и украинским крестьянкам за интимные связи с немцами в период оккупации. Одновременно, пользуясь близостью к Сталину (ходили даже ложные слухи, что ее подруга Марина Раскова являлась женой

диктатора), вырывала из лагерей НКВД арестованных друзей-пилотов.

Оба тоталитарных правителя не доверяли друг дру1у. Еще 17 октября 1939 г. Гйтлер приказал штабистам готовить польскую территорию в качестве плацдарма д ля войны против СССР. Но в условиях, когда англичане намеревались осуществить планы вторжения в Скандинавию, вместе с Францией – на Кавказ, в Салоники, нападение на Советский Союз несколько раз откладывалось. Более того, не будучи уверенным в успехе вторжения, Гйтлер 15 июня 1940 г. приказал расформировать 35 дивизий.

И все-таки фюрер постоянно ожидал от Сталина подвохов, в том числе и от его сотрудничества с Италией. Хотя после нападения на Финляндию СССР прекратил поставки нефтепродуктов режиму Муссолини, а в декабре 1939 г. из Москвы был отозван итальянский посол

А. Россо, однако похолодание длилось недолго. Уже 12 июня 1940 г. отношения возобновились, а Молотов заявил послу Италии: мы готовы сотрудничать с Муссолини на Балканах. В направленной дуче ноте он признал право Италии на сферы влияния в Средиземноморье, соглашался с претензиями Болгарии на румынскую Доб-руджу, а Венгрии – на часть территории Румынии, резко критиковал политику Греции. Распознав провокационные цели этого документа, Гйтлер в августе 1940 г. запретил Муссолини воевать с Грецией и Югославией, а также давать любые обещания Сталину в отношении Балкан.

Но ведь наркомат иностранных дел СССР 14 июня 1940 г. информировал своих послов в Китае и Японии: «Мы бы пошли на любое соглашение, чтобы обеспечить столкновение между Японией и Соединенными Штатами». Далее авторы послания, не сдержав эмоций, высказали мечту о «японско-американской войне, свидетелями которой мы бы с удовольствием стали». Объясняя мотивы подписания советско-германского пакта, Молотов 1 июля одобрил следующий вывод наркомата: «Заключение нами соглашения с Германией было продиктовано желанием развязать войну в Европе».

Именно поэтому Сталин осторожно, но настойчиво толкал Италию на войну с Грецией, видя намерения Муссолини в этом отношении: в августе итальянская подводная лодка торпедировала греческий крейсер «Хелли», а самолеты дуче бомбардировали гражданские корабли Греции. После опровержения ТАСС слухов о предстоящей встрече генштабистов СССР, Турции, Греции и пропуске советских боевых кораблей через Дарданеллы Муссолини понял, что Сталин отнесется безразлично к его агрессии против Афин.

В принципе ссориться с Италией Сталин не желал, ведь только за 1931 г. с согласия дуче советский военно-морской флот получил орудий на сумму почти в 3 млн рублей. Конечно, не страдали и итальянские военные: с 21 марта 1932-го до лета 1941 г. советское топливо поступало им бесперебойно, хотя долг за нефтепродукты до 7 февраля 1939 г. составил около 42 тыс. долларов. В обмен на итальянские системы вооружений и быстроходный крейсер СССР за февраль 1939—1940 гт. обязался поставить Италии 200 тыс. т пшеницы, 15 тыс. т ячменя: 1500 т тряпья. 120 тыс. т пиленого леса. 50 тыс. т марганцевой руды, 2 гыс. унций (1 унция = 29,860 г.) платины, 20 тыс. т смазочных масел.

Бесславная война

Хотя Гитлер и признал Финляндию сферой интересов СССР, однако установить контроль над ней путем диктата Сталину не удалось. Между гем он полагал, что финская территория отчасти более важна, нежели прибалтийская. Ведь на земле Суоми имелось 74 аэродрома и посадочных площадок, крупные целлюлозные заводы, гидроэлектростанции. Последнее являлось особенно ценным, ибо Ленинградский экономический район задыхался от нехватки энергии. Советские лидеры считали крайне важной задачей предотвращение чрезмерного усиления непредсказуемого союзника – нацистской Германии, получавшей из Скандинавии 25,4 % необходимой немецкой индустрии железной руды, 100 % мышьяка, 19 % висмута, 12 % молибдена, 9,5 % никеля, 7 % меди, причем медь, молибден и никель поступали в основном из Финляндии.

С апреля 1938 г. советская сторона взяла курс на переговоры с Финляндией «об обеспечении взаимной безопасности», но вскоре начала все больше склоняться к силовому решению вопроса. Сталина не смущало, что 27 июля 1932 г. СССР подписал с Финляндией договор о ненападении, а вернувшийся в 1931 г. в армию генерал К. Г. Маннергейм в течение 8 лет строил оборонительную линию на Карельском перешейке из-за опасения агрессии южного соседа.

Летом 1939 г. начальник артиллерии Красной Армии Г. Кулик в беседе с генералом Н. Вороновым уверял, что победа над финской армией может быть достигнута за

10—20 дней. Разгадав намерения советского руководства, финская сторона начала укреплять линию границы, а с октября в глубь страны из приграничных районов вывозится мирное население. 2 октября правительство Финляндии попыталось урегулировать отношения с СССР через посредничество Германии. Однако Риббентроп дал понять, что Гйтлер не намерен вмешиваться в русско-финские отношения.

Чтобы избежать вооруженного конфликта, Сталин 12 октября попытался навязать Ю. Паасикиви и В. Таннеру свои условия на переговорах в Москве. В них предлагалось: заключение договора о дружбе и взаимопомощи, обмен 60-километровой полосы на Карельском перешейке (там находилась мощная оборонительная «линия Ман-нергейма», которую ГРУ считало вымыслом буржуазной пропаганды) с ее демилитаризацией на вдвое большую территорию в Советской Карелии, передача в аренду Советскому Союзу полуострова Ханко и ряда островов в Финском заливе, а также порта Петсамо.

Хотя финская делегация, не согласившись с таким диктатом, прервала переговоры 13 ноября, еще за два дня до этого нарком обороны СССР К. Ворошилов подписал приказ о формировании на базе 106-й стрелковой дивизии двух стрелковых корпусов из лиц карелофинской национальности. Впоследствии они были сведены в 106-й особый корпус под командованием советского комкора А. Анттилы – как фундамент будущих вооруженных сил Финляндской демократической республики под протекторатом СССР. Симптоматично, что после советско-финской войны оставшиеся в живых военнослужащие корпуса почти все оказались в лагерях НКВД.

За октябрь—ноябрь 1939 г. советские самолеты 52 раза нарушали воздушное пространство Финляндии. Но расчет Сталина не оправдался: финны держались стойко. Решительным сторонником жесткой линии был министр иностранных дел Финляндии Э. Эркко. Не случайно К. Г. Манпергейм в первый же день военных действий заявил: «Если бы Эркко был мужчиной, то он пошел бы в лес и застрелился». Впрочем, даже лидер финских коммунистов А. Туоминен отказался выполнить просьбу

В. Молотова выступить в роли премьера «народного» финского правительства при президенте О. Куусинене. При этом их задачей являлось бы только обращение к Советскому Союзу с просьбой о военной помощи для свержения «буржуазной клики» в Хельсинки.

Еще 5 марта 1939 г. М. Литвинов предлагал финскому правительству передать СССР четыре острова в Финском заливе для создания там пунктов наблюдения Балтийского флота, обещая взамен выгодное торговое соглашение. После отказа финнов (принять предложенное готов был только К. Г. Маннергейм) Литвинов хотел склонить их к обмену лесных районов советской Карелии на упоминаемые выше острова.

Скорее всего, целью агрессии Советского Союза против Финляндии являлось не изменение границ, а приведение к власти просоветского правительства в Хельсинки. Об этом позднее проговорился Л Жданов: «Ведь. Советский Союз не хочет ничего большего, чем такого правительства в Финляндии, которое не строило бы козни совместно с империалистическими державами, угрожая безопасности Ленинграда». В опубликованном документе эта фраза отсутствовала, ибо главный идеолог ВКП (б) вычеркнул ее в тексте оригинала.

К концу ноября 1939 г. Ленинградский военный округ развернул на фронте протяженностью 1500 км – от Берингова моря до Ладожского озера – 14-ю армию (комдив В. Л Фролов), 9-ю армию (комкор М. П. Духанов), 8-ю армию (комкор И. П. Хабаров), на Карельском перешейке – 7-ю армию (командарм II ранга В. Ф. Яковлев). Естественно, немногочисленные вооруженные силы Финляндии никакой опасности для колыбели революции не представляли. И не только потому, что не собирались воевать с Красной Армией, но и из-за наличия в 20 км от Ленинграда мощного Карельского укрепрайона, строившегося с весны 1928 г. Даже будучи к лету 1941 г. наполовину демонтированным, он надежно прикрыл город. До наших дней сохранились доты и дзоты на линии Карголово—Куйвози.

К боям с финнами готовились более 400 тыс. солдат и офицеров при 4000 орудиях, 1200 самолетах и 1800 танках. План молниеносной войны был прост: через Карельский перешеек выйти на Хельсинки.

26 ноября 1939 г. произошло таинственное происшествие, которое устами Молотова стало квалифицироваться как провокационный обстрел одной из частей 68-го стрелкового полка у деревни Майнилы со стороны Финляндии. На предложение финской стороны создать комиссию по расследованию инцидента СССР ответил категорическим отказом. Аналогичный случай имел место здесь еще в 1936 г. В обоих случаях результаты расследований с финской стороны или не были доведены до конца, или исчезли. Возможно, провокации были обоюдными, но отказ Сталина от решения спора путем переговоров и последующая агрессия против маленькой Финляндии говорят сами за себя. Изучение журнала боевых действий 68-го полка 70-й стрелковой дивизии, проведенное в 1992 г., показало: он заполнен одним почерком, хотя начальники штаба за 105 дней боевых действий менялись трижды. Данных о том, что при обстреле 26 ноября убито 4 и ранено 9 бойцов, в журнале нет. С учетом факта, что приказ о переходе границы с Финляндией соединения

9-й армии получили 21 ноября, 7-й армии – 22 ноября, никакого обстрела скорее всего не было. Видимо, сознательно фальсифицировал события и Н. С. Хрущев, утверждая, что на организацию провокации у Майнилы Сталин послал будущего маршала Г. Кулика. Война планировалась, и вряд ли есть лучшее подтверждение ее неминуемости, нежели обмен советским наркоматом финансов до 24 ноября 1939 г. 22 млн финских марок на доллары США; начать ее торопили, видя колебания Сталина,

А. Жданов, О. Куусинен, В. Тфибуц.

Предсказания маршала Б. М. Шапошникова о необходимости 2—3-летних усилий для разгрома Финляндии не были взяты в расчет. Ведь финны могли выставить всего 140 батальонов, 30 танков, 114 боеспособных самолетов, 530 орудий. А то, что против танковых частей Красной Армии будет использовано 70 тыс. бутылок с за-

жигательной смесью, оказалось сюрпризом. В ходе Великой Отечественной войны немцы почему-то окрестили их «молотовским коктейлем».

30 ноября 1939 г. в 9.30 утра советские самолеты ТБ-Зс, СБ-2с в сопровождении истребителей И-16с произвели бомбардировку 5 финских городов, в том числе Хельсинки (пострадало и посольство СССР) и Виипури (Выборг). Через 50 минут 9 самолетов атаковали крепостные форты, но были отбиты. Урона от этих налетов, кроме жертв среди мирного населения, практически не было. Над финской столицей, кроме того, пилоты сбросили листовки, в которых говорилось: если к 15.00 жители не покинут город, 60 советских бомбардировщиков превратят его в руины. Видимо, опыт итальянских авиаторов, угрожавших подобными санкциями населению Эфиопии в 1936 г., не пропал втуне.

На центр судостроения в г. Турку было произведено 6 рейдов авиации, однако верфи почти не пострадали. Финны окрестили один из новых типов сбрасываемых авиабомб «молотовской корзинкой для хлеба» – в приземлявшихся контейнерах находилось по 100 и более термитных шаров.

Командующий финской авиацией генерал Д. Лунд-квист, не надеясь на быстрый ремонт 187 небоеспособных боевых машин, в основном полагался на высокую выучку личного состава. Он не ошибся: на протяжении 2 месяцев воздушных схваток при огромном перевесе советских ВВС в строю у финнов постоянно находилось в среднем 100 самолетов. С 21 января 1940 г. в бой вступили эскадрильи шведских добровольцев, прибывали итальянские, венгерские, датские, норвежские летчики. Превосходные аэродинамические качества показали присланные голландцами истребители Д-21-Фоккер. Потеряв в схватках с советской авиацией 76 самолетов, финские ВВС к 13 марта 1940 г. имели 166 машин, т. е. в 1,5 раза больше, нежели в ноябре 1939 года.

От 643 бомбардировок, проведенных советской авиацией к 10 февраля 1940 г. (в 207 местах сброшено более 20 тыс. бомб), погибло 377 и было ранено 908 жителей. При этом самолеты Красной Армии 24 раза бомбили госпитали, санатории и другие мирные объекты. Эти действия вызвали протест Ф. Рузвельта, который 30 декабря 1939 г. просил Сталина, притом в весьма вежливых тонах, прекратить подобные налеты.

В связи с бомбардировкой советскими самолетами ряда шведских населенных пунктов (советская дипломатия объясняла их как недоразумение) новый министр обороны Швеции генерал Тернелль 1 декабря 1939 г. выслал в Берлин представительную делегацию для закупок оружия на 500 млн крон. Однако Гйтлер не разрешил его поставки, несмотря на просьбы Стокгольма. Чтобы обезопасить себя от потенциальной агрессии, шведское правительство в конце декабря подписало договор с Британией и Германией, гарантировавший поддержку этими государствами шведского суверенитета. Одновременно третий сын короля Густава Адольфа VI Бертиль в июне 1940 г. нанес визит Ф. Рузвельту, намереваясь закупить в США системы вооружений.

На сухопутном фронте с первых дней наступление Красной Армии развивалось вовсе не так, как планировали ранее. Ведь 30 ноября некоторые части, поверив в миф об освободительной миссии советских вооруженных сил, переходили границу под гром дивизионных духовых оркестров, неся агитационные плакаты, знамена, груз пропагандистской литературы. Один из ветеранов финской войны, служивший артиллерийским техником на гаубичной батарее 7-й армии, вспоминал весьма характерный эпизод. Перед наступлением командир батальона объявил ему выговор за неряшливый вид: «Через 10 суток мы будем маршировать по Хельсинки, на нас будет смотреть вся Европа, а Вы, товарищ боец, небриты...»

Уже под Куоккалой (Репино) и Териоки (Зеленогорск) части Красной Армии понесли ощутимые потери. Вовсе не было у финнов того состояния «полного развала», о каком писал Сталин, собственноручно редактируя в конце марта 1940 г. доклад наркома обороны «Уроки войны с Финляндией». Никого не обманывали и попытки Ворошилова свалить вину за неудачи на комсостав дивизий и армий, обвинив его в преступно-пассивном отношении к делу.

«Мощный удар» пришелся если не в пустоту, то совершился растопыренными пальцами, ибо финны начали изматывать войска агрессора эффективными методами «малой войны». Руководство «несокрушимой и легендарной» оказалось неспособным обеспечить наступающие части даже маскхалатами – вместо них солдатам выдавали или простыни, или нечто вроде ночных рубашек. Прекрасно экипированные финны-разведчики под сыпучим снегом пробирались к советским позициям, умудряясь ради озорства иногда ужинать у походных кухонь противника. На привалах многие красноармейцы часто замерзали, хотя в действующей армии спирт давали практически без ограничений, особенно перед боем (в тылу водочный паек действительно не превышал 100 г в сутки). Мизерной с желалась добавка солдатской пайки в северных условиях: по 15 г сахара и 50 г сала ежедневно. В поисках недостающего зимнего обмундирования только 31 декабря 1939 г. ЦК В КП (б) обратился к руководству Горьковской области. 11нструкция была жесткой: к 3 часам утра 1 января 1940 г. доложить, сколько сможете дать на финский фронт полушубков, шапок-ушанок, рукавиц. Морозы на Карельском перешейке достигали 37 *С, а бойцам остро недоставало зимней одежды.

Если финские лыжники за час преодолевали по 30– 40 км, то части Красной Армии в этом отношении оказались просто беспомощны. Неудовлетворительные метеорологические условия свели на нет возможности советской авиации. Пехотным частям сильно досаждали многочисленные финские снайперы-«кукушки». среди которых были и женщины. Танки в бессилии молотили траками на валунах...

В ряде городов Советского Союза формировались отряды добровольцев, однако информация об условиях военных действий в Карелии, как правило, отсутствовала. Именно поэтому из состава 3-й гвардейской стрелковой дивизии, сплошь составленной из московских комсомольцев, к весне 1940 г. в живых осталось лишь около 600 человек. Большие потери понес и ударный полк, сформированный преподавателем Харьковского пограничного училища майором С. И. Донсковым из числа курсантов.

Долину около Суомуссалми финны назвали «страной мертвецов». Здесь на протяжении 5 км к 8 января 1940 г. местность была усеяна трупами бойцов 9-й, 163-й и 44-й советских дивизий. 27 500 красноармейцев и младших командиров (количество раненых неизвестно) в вязаных шлемах и касках, но без рукавиц (не додумались интенданты делать их с указательным пальцем, как это было у финнов, чтобы нажимать на гашетку – вот и приходилось их снимать в лютый мороз) собрало местное население в братские могилы. Потери финнов в боях за этот населенный пункт составили 900 убитыми и 1100 ранеными. Не случайно пожелавший остаться неизвестным советский генерал горестно сказал: «Мы заняли как раз достаточно земли, чтобы похоронить трупы павших». Естественно, публичный расстрел 11 января 1940 г. командира, начальника штаба и начальника политотдела 44-й дивизии перед выжившими 700 бойцами на льду озера Васо-Ярви ситуацию изменить не мог.

К 12 декабря 1939 г. обессиленные и истощенные соединения 7-й армии вышли к линии Маннергейма. Совершенно зря большевистская пропаганда окрестила ее творца «руководителем плохого оркестра». 8-ю армию командование бросило на обход укреплений с тыла. Она преодолела 86 тяжелейших километров в Северном При-ладожье, но в феврале 1940 г. оказалась в кольце. Спасти остатки наступавших частей смогли войска свежей 15-й армии, но план выхода к Ботническому заливу рухнул. 11е помогли и расправы с командирами представителя Ставки на Петрозаводском направлении А. 3. Мехлиса.

Являясь официально компаньоном Сталина, Гитлер гем не менее в частных беседах выражал неприкрытую симпатию к «богатырскому финскому народу», а Геринг предложил Маннергейму получить 134 зенитных орудия. Но из-за протестов Молотова финны смогли получить к 9 декабря 1939 г. только 50 из обещанных зениток.

Старался не раздражать советских лидеров и Гитлер: он даже не разрешил финнам воспользоваться германским кабелем связи для обращения по радио к США с просьбой о помощи. Не зря, видимо, Сталин в день своего 60-летия телеграфировал фюреру: «Дружба народов Германии и СССР скреплена кровью и имеет все основания оставаться длительной и прочной».

14 декабря СССР исключили из Лиги наций за «агрессивные действия в отношении финляндского государства». Собственно, произошло это по вине руководителей Советского Союза, которые продолжали демагогически повторять, что вовсе не ведут войну, а лишь оказывают посильную помощь «народному правительству» Финляндии во главе с О. Куусиненом. Вместе с тем Лига наций не осудила ни советско-германский договор 23 анкета 1939 г., ни нападение СССР и Германии на Польшу, «) польского представителя 3. Гарлинского предупредили: если он попытается заговорить об этом на заседании Лиги наций, то будет лишен права голоса.

По мере продолжения войны Советский Союз попадал во все большую изоляцию. В Финляндию прибыло 8000 добровольцев из Швеции, собирались ехать норвежские, датские, британские волонтеры. Отряд из 50 добровольцев собрал двоюродный брат Ф. Рузвельта, но добрался он к Хельсинки уже под занавес войны. Шла и материальная помощь: 10 млн долларов из США (но с условием, что на них будет закуплено продовольствие), хотя правительство обещало 60 млн; 300 тыс. фунтов стерлингов пожертвований прислали англичане; поступили деньги даже из Абиссинии.

К середине февраля 1940 г. «самораспустилось» опереточное правительство «Финляндской демократической республики», созданное по воле Сталина 1 декабря 1939 г. на квартире его главы О. Куусинена в Ленинграде. По некоторым данным, трое сыновей «премьера» воевали против Красной Армии, а их мать была медсестрой в одной из финских воинских частей.

Со второй половины декабря 1939 г. на Среднем Востоке концентрировалась армия французского генерала М. Вейгана как противовес советскому Кавказскому фронту. 5 февраля 1940 г. в Париже на встрече английских и французских военных было решено послать в помощь Финляндии 50 тыс. добровольцев из Франции и две британские дивизии. Однако на их транзит через свою территорию не дали согласия ни Швеция, ни Норвегия.

Эти действия серьезно обеспокоили Сталина. А тут еще в начале сентября в Хельсинки прибыл бывший личный секретарь Сталина В. Бажанов (покинул СССР в 1928 г.) с конкретной целью: формировать из советских военнопленных Русскую освободительную армию. Ему удалось сколотить только два батальона, потому что отношение к пленным по приказу К. Г. Маннергейма было хорошим и покидать лагеря ради заведомой аван-41