Текст книги "Великая отечественная война: Как это было"

Автор книги: В. Семененко

Соавторы: Л. Радченко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 24 страниц)

Немецкий генштаб провел оперативную игру в течение 29 ноября – 7 декабря 1940 г. Под руководством генерал-квартирмейстера Ф. Паулюса в ней практически уточнялись детали планов «Фриц» и «Отто», на базе которых 18 декабря родился 11-страничный план «Барбаросса», размноженный в 9 копиях. К этому времени абвер заканчивал работу по установлению дислокации советских войск в Западной Белоруссии, Украине и других регионах, полностью завершив ее весной 1941 г. Впрочем, название плана имело плохую историческую примету: император Фридрих 1 Барбаросса действительно двигался на восток, но по пути туда утонул в реке 10 июня 1190 г. на территории Малой Азии.

Советское руководство допустило крупную ошибку при определении направления главного удара вермахта. Она привела к тому, что в Прибалтийском военном округе 8-я армия имела на 160-километровом участке обороны всего 320 пулеметов и 160 орудий, а выдвигавшиеся из восточных округов дивизии прибывали к рубежу Двины и Днепра. За 15—30 мая 1941 г. сюда было передислоцировано 28 дивизий и 4 армейских управления, а планировалось перебросить 114 дивизий.

Сработала реакция на поступившую из различных источников в Кремль информацию. Весной 1941 г. посол СССР в Германии В. Деканозов сигнализировал: в Берлине упорно циркулируют слухи о намерении Гитлера взять в аренду Украину сроком на 99 лет. 4 июня он же дополнял: здесь уверены, что без Украины не только

Германия, но и в целом Европа не смогут обойтись, т. к. лишь ее продовольственные запасы ликвидируют нехватку продуктов. Об этом же сообщал в мае 1946 г. нарком госбезопасности В. Меркулов: его агент в Германии К. Эйкор, например, докладывал, что осенью 1941 г. хлебные запасы рейха исчерпаются, а урожай следующего года не решит проблемы кардинально, поэтому нацистское руководство активно готовит операцию по захвату Украины.

К тому же в первом варианте плана «Барбаросса» генерал Э. Маркс заложил идею основного удара именно в направлении Украины. И хотя впоследствии он оказался перенацеленным к северу от болот Припяти, но завоевание Донбасса оставалось первостепенной задачей. Считалось, что геостратегическое положение Украины позволяет наиболее рационально продолжить операции на Закавказье и Ближнем Востоке – вплоть до нефтяных скважин Баку, затем через Иран и Афганистан к Индии, чтобы подорвать британские колониальные тылы.

Гитлер явно спешил с нападением на СССР, хотя немецкая индустрия нуждалась в импорте 80 % резины. 65 % олова, 70 % меди, 50 % свинца, 25 % цинка. Германская авиация не имела 500-килограммовых бомб до осени 1939 г., не было ночных и дальних бомбардировщиков, все еще недостаточной являлась аэродромная сеть, отсутствовала связь между бомбардировщиками и истребителями эскорта, остро не хватало алюминия, стали, опытных командиров, запасных частей для военной техники. Самолет типа «Юнкерс-88» был готов в 1939 г., но за 2 года в его конструкцию пришлось внести 25 тыс. изменений, другой бомбардировщик – «Хенкель-177» – имел несовершенную систему прицеливания и т. д. К моменту агрессии далеко не все прорехи удалось ликвидировать. Даже Геринг временами склонялся к тому, что большую войну нельзя начинать ранее 1942—1943 гг.

Видимо, не только рейхсмаршала, но и многих других увлекла речь Гитлера 14 сентября 1939 г. Оратор с вожделением заявил: будь в наших руках Урал с его богатствами, Сибирь с лесными массивами, зерновая Украина, немцы жили бы в полном достатке, имея намного больше благ, нежели необходимо. Так что в начале июня 1941 г. Геринг уже хвастался в Париже, что вермахт расколотит Россию за 2 месяца. Почти все руководство рейха пропустило мимо ушей предупреждение будущего руководителя американской разведки в Европе У. Кейсли, сделанное публично 1 сентября 1939 г.: война в XX веке стала борьбой финансовых и материальных ресурсов.

С февраля 1941 г. под руководством немецкого контр-адмирала Ф. Флейшера шла подготовка к минированию фарватеров Черного моря. Особенно опасными для советских кораблей оказались неконтактные мины с акустическими взрывателями. До создания весной 1942 г. в СССР акустических буксируемых тралов Военно-Морские Силы Советского Союза понесли от них наибольшие потери.

В течение 16—20 июня немецкие ВМС провели операцию «Варгбург»: замаскированные под торговые суда 48 тральщиков и торпедоносцев ушли к финскому побережью, более 3тыс. мин было поставлено на подходах к Клайпеде, Пулавам, Колобжегу. В 3.20 утра 22 июня около Готланда нацисты потопили советский лесовоз «Вязьма», шедший с грузом пиломатериалов в Германию. А ведь еще 28 апреля 1941 г. посол Германии в СССР Ф. фон Шуленбург в получасовой беседе с Гитлером пытался доказать: не следует начинать войну с Советами, потому что в 1942 г. Сталин предоставит рейху не менее 5 млн т зерна.

Без сомнения, намерения Сталина, как и работников советского Генштаба, не выходили за рамки предстоящей в будущем наступательной войны для освобождения Европы от гитлеризма и расширения зоны коммунистического влияния. Сомнительно лишь, что начало военных действий намечалось на 6 июля 1941 г. Ведь Сталин решительно отверг предложение С. Тимошенко, Г. Жукова, Н. Ватутина о превентивном ударе.

И немудрено: на новой границе строительство укреп-районов явно запаздывало. Хотя весной 1941 г. на протяжении 3 тыс. километров в трех западных военных округах их лихорадочно формировали 135 714 военных и гражданских строителей, но до завершения работ было далеко. В 1300 дотах к началу войны успели установить только пулеметы на полевых станках, разрывы между узлами обороны и укрепрайонами достигали

10—80 километров. Недостаточной оставалась сеть железных дорог в Прибалтике, Западной Украине и Западной Белоруссии, не хватало складов и линий связи.

Хотя к середине июня 1941 г. в составе Красной Армии насчитывалось 303 дивизии, в том числе 61 танковая, однако Сталин в узком кругу соратников с осени 1940 г. не уставал повторять о неготовности Вооруженных сил к войне с серьезным врагом. Ведь только 23 летных экипажа могли летать в любую погоду, лишь 208 – обучены пилотировать самолеты новых модификаций,

1196 самолетов на западной г ранице вообще не были обеспечены экипажами: флот мог действовать только в прибрежной зоне.

Поэтому Сталин с начала 1941 г. настойчиво проводил политику умиротворения потенциальных агрессоров. В конце февраля начались переговоры с Румынией о торговле и судоходстве, взаимных платежах на основе режима наибольшего благоприятствования в экспортно-импортных операциях. 20 марта 1941 г. из СССР были возвращены венграм их знамена, вывезенные русскими карателями в 1848 г. Советское правительство в апреле изъявило желание к пересмотру границы с Румынией, в начале июня Финляндии отправлено 7500 тонн хлеба, хотя Москва знала: 25—26 апреля 1941 г. начальник генштаба финской армии Э. Хайнрикс вел переговоры в Берлине об участии его страны в войне против СССР. В конце апреля Наркомат иностранных дел предложил Италии возобновить переговоры о поставках из СССР нефтепродуктов, в начале июня сделаны большие уступки при подписании торгового соглашения с Японией. Все эти мероприятия И. Геббельс окрестил «неврозом на почве страха».

Не сработал и противоположный метод: заставить Германию отступиться от агрессии демонстрацией военной мощи Красной Армии, угрозами применения химического и бактериологического оружия, массированных бомбардировок Берлина. Роковым образом ошибался посол Советского Союза в Великобритании И. М. Майский, сообщая 21 июня 1941 г., что нападение Германии на СССР маловероятно...

Конечно, если бы первым днем мобилизации стало 15 июня, то главный удар по вермахту по линии Остро-ленка—Карпаты (здесь Красная Армия имела перевес по танкам в 3,6 раза, по самолетам – в 2,2 раза, орудиям – в 1,7 раза) вполне мог стать успешным. Не зря в плане политзанятий для красноармейцев на июнь– сентябрь 1941 г. значились такие темы: «1. Красная Армия – самая наступательная армия в мире. На чужой земле защитить свою землю. 2. Красная Армия выступит прежде, чем враг посмеет ступить на нашу землю».

Как известно, человек предполагает... Так что И. Сталин надеялся избежать схватки хотя бы до 1942 г., а Генштаб роковым образом ошибся, предполагая главный удар Германии в направлении Украины, хотя он планировался севернее Полесья.

Глава II

СХВАТКА ГИГАНТОВ

Триумфальное начало катастрофы

Если даже Г. К. Жуков и ознакомился до начала войны с планом «Барбаросса» (многие историки отвергают факт такого изучения), то не придал ему значения. Полому эффект неожиданности немцами был достигнут. 21 июня около 20.00 в изготовившихся к броску воинских подразделениях вермахта был извлечен по приказу из Берлина хранившийся в специальных контейнерах приказ Гитлера, где излагались мотивы «превентивной войны» против большевизма и мирового еврейства. В нем СССР был назван «совокупностью славянского семейства кроликов», а Красная Армия – «глиняным колоссом без головы»...

Как обычно, рано утром 22 июня 1941 г. на мосту через Буг встретились советский и немецкий патрули. И вдруг германские солдаты открыли огонь из автоматов, скосив ничего не подозревавших красноармейцев...

Так вышло, что официальное сообщение об объявлении войны Советскому Союзу сделал один из наиболее упорных противников этого шага – посол Германии Фридрих Вернер фон Шуленбург. Ему исполнилось 59лет, когда он занял этот пост в Москве, сменив Р. Надельного. (Талин не без основания считал, что новый посол, хотя и прибыл в 1934 г. как представитель гитлеровской Германии, олицетворяет собой символ Веймарской республики. Кадровый дипломат, аристократ до мозга костей, он приложил немало усилий, чтобы предотвратить войну с Советским Союзом. Многие его действия в этом направлении были, без сомнения, чреваты риском не только испортить карьеру, но и потерять жизнь, что. собственно, и случилось в июле 1944 года.

Против частей Красной Армии, сосредоточенных в западных округах, Гитлер бросил фактически 3032 танка (в резерве находились 2-я и 5-я танковые дивизии – по 324 машины в каждой), а группа Э. фон Клейста задержалась на Балканах. Вообще югославская кампания нарушила ряд планов германского командования, и в 1950 г. английский адмирал К. Ассманн, анализируя данную ситуацию, подтвердил этот тезис. Арестованный 23 июля 1941 г. начальник штаба вермахта Ф. Гальдер рассказывал в концлагере Дахау греческому генералу А. Панагосу, как с марта уговаривал Гитлера не оттягивать поход на Восток до конца июня 1941 года.

В выступлении по радио утром 22 июня фюрер уверял слушателей: атака против СССР носит исключительно превентивный характер. У германских границ, уверял он. русские сосредоточили 160 дивизий, бессчетное количество раз нарушали воздушное пространство рейха, а также сухопутную границу. Но об аналогичных действиях Германии не говорилось ни слова. Между прочим, в дневнике Ф. Гальдера речь шла о 213 советских дивизиях (на деле западные округа СССР имели их 247), 15 000 танков, до 8000 самолетов.

К началу Великой Отечественной войны в Красной Армии насчитывалось 23 106 танков и самоходных орудийных установок, в том числе 18 691 полностью бое готовых. Западные округа имели 12 782танка и САУ, из них исправных – 10 746. Вряд ли можно согласиться с военными экспертами Запада, оценившими количество боеспособных танков Красной Армии в 6480 единиц. Ведь в беседе с Г. Гопкинсом 30 июля 1941 г. Сталин, значительно преувеличив возможности и количественный состав танковых соединений вермахта, дал достаточно реальную картину состояния советского танкового парка в канун агрессии. Он заявил: у немцев в 1940 г. было 30 тыс. танков, а у нас 24 тыс. в 60 танковых дивизиях (по 350—400 боевых машин в каждой). Кроме того, в стрелковых дивизиях находилось в среднем по 50 танков. При этом он заметил, что 4 тыс. лучших из них имеют пушку калибра 75 мм или 85 мм, вес от 48 до 52 т; имелось также 8 тысяч 30-тонных танков и 12 тыс. легких. Даже после «ахвата Чехословакии и Франции Германия не смогла догнать СССР по выпуску танков. Только в 1942 г. советская танковая индустрия произвела их больше, чем Германия за сентябрь 1939 – апрель 1945 г. И это в условиях потери Советским Союзом огромной территории и промышленного потенциала на западе!

Не обделены были войска и артиллерией: с 1939 г. по июнь 1941 г. советские соединения получили 82 тыс. орудий и минометов. С учетом находившихся на консервации Красная Армия имела 148 тыс. стволов – прошв 47 260 у немцев.

Но эффективность использования «бога войны» практически весь период военных действий оставалась гораздо выше именно у вермахта. Если бы советская индустрия по выпуску гильз, порохов, корпусов снарядов и г. п. сумела обеспечивать полностью заявки фронтов, то в 1942 г., к примеру, наши войска расходовали бы боеприпасов в 10 раз больше, чем противник. Всего на Восточном фронте германские сухопутные войска израсходовали примерно 5 млн т боеприпасов, а советские – около 9 млн т. Понятно почему: если в июле 1943 г. немцы прорвали оборону Воронежского фронта, имея 22 орудия и миномета на 1 км, то в 1944—1945 гг. Красная Армия для таких целей концентрировала не менее '100 артстволов на 1 км фронта.

Германская разведка полагала, что 2000 самолетам первой линии будут противостоять не менее 7500 советских. в том числе 3000 истребителей. Но подсчет количества самолетов Красной Армии в канун войны – сложная задача. За 1930—1938 гг. советская промышленность произвела 33 177 самолетов, а с 1 января 1939 г. по 22 июня 1941 г. Красная Армия получила, согласно данным Г. К. Жукова, еще 17 745 машин. К моменту нападения гитлеровцев в строю находилось 23 245 боевых самолетов, в том числе 3710 новых типов. В распоряжении вермахта находилось не более 10,5 тыс. самолетов, включая учебные, но против СССР было брошено 1945 (в первой линии – 1280 шт.).

Однако из 5100 бомбардировщиков советские ВВС имели только 40 современных, зато донельзя устаревших и дряхлых ТБ-3 насчитывалось 497, тихоходных СБ – 3480 экземпляров.

К сожалению, для 2,5 тыс. великолепных советских самолетов типа Як-1, МиГ-3, ЛаГГ-3, ИЛ-2, Пе-2 не хватало 92 % пилотов, поэтому 25 авиадивизий к началу войны так и остались на бумаге. Как писал 4 марта 1941 г.

В. И. Сталин отцу, даже будущие командиры эскадрилий «летают на гаком старье, что страшно глядеть». Сталинский лозунг «Подготовить 250 тысяч летчиков!» не сработал, потому что учиться надо было на «У-1» – копии английского «Авро-504к» начала столетия!

Из-за слабой защищенности тяжелых бомбардировщиков типа «ТБ» практическое их использование могло допускаться лишь ночью, но для таких полетов большинство экипажей оказалось не готово. После огромных потерь, понесенных эскадрильями «СБ», с 4 июля 1941 г. им было запрещено летать большими группами.

Несколько лучше показал себя «ДБ-3», но в сравнении с «Юнкерсом-88с» или «Хеншель-111с» и он проигрывал.

Летом – осенью 1941 г. немцы разбрасывали листовки, в которых говорилось: «Летчики у Вас отважные, а самолеты – бумажные». Определенный резон в такой оценке был. Напомним читателю: до конца 20-х 1т. советская авиация имела на вооружении итальянские машины «Ансальдо» и «Савойя», немецкие «Юнкере» и «Хейн-кель», британские «Хэвиленд» и небольшое число отечественных. Но последние разрабатывались на базе иностранных самолетов, итольков 1930—1931 гг. появились первые действительно советские самолеты И-2 и И-5; в 1934 г. по немецкой лицензии одной серией был выпущен истребитель И-7.

Уже в 1932 г. авиаиндустрия СССР произвела 2 тыс. самолетов, а перед войной авиа– и моторостроительные 1аводы имелись в 20 городах. Летом 1939 г. в 30 авиационных конструкторских бюро работали 3166 инженеров и конструкторов.

Однако внедрение технических новшеств и смелых конструкторских решений серьезно тормозила бюрократическая система СССР, интриганство в Глававиапроме, травля независимых конструкторов, особенно всесильным А. Н. Туполевым. Не случайно главный конструктор Воронежского авиазавода К. А. Калинин —творец 16ти-ион самолетов – 28 июля 1936 г. с горечью писал, что и 1-за склок А. Туполева и его ставленника – директора 1анода Чернышева – не может «больше бороться за новые технические идеи».

Между тем после боев в Испании германские конструкторы внесли ряд важных изменений во многие виды самолетов. В частности, новая модификация «Мессер-111 мигга-109» – «Ме-109Е» по скорости превосходила лучшие советские истребители на 100 км/ч, имела более м< чцное вооружение и дальность стрельбы. Не уступавшие ему советские машины Як, МиГ, ЛаГГ появились только в 1940 г., а их массовое производство налажено в ходе войны.

В советских ВВС крайне слабой была радионавигационная служба, до 1942 г. отсутствовали радары (их поставили союзники), хромала разведывательная работа.

Лишь в конце 1940 г. летчики-испытатели командира эскадрильи В. И. Жданова отработали технику вывода бомбардировщиков типа «СБ» из пикирования. Однако в войска это новшество дошло только к лету 1943 г., а до этого даже пилоты, летавшие на пикировщике Пе-2, производили, в отличие от немцев, летавших на «Ю-87», бомбардировку только в горизонтальном полете.

Между тем еще летом 1941 г. при бомбардировке со-вегских пехотных и кавалерийских частей германские летчики, применяя осколочные бомбы типа СД-2 (после разрыва рассыпались, словно семена платана), делали это почти исключительно на бреющем или в пике. А ведь «Юнкерс-88» или «Дорнье-17» мог их брать на борт до 360 штук, «Мессер-109» или «Юнкерс-87» – не менее 96 штук.

Эффективность атак пикирующих бомбардировок «Юнкерс-87Д» (Штука – 5>1игг-Катр1) обеспечивалась прикрытием истребителями «Мессершмитт ВМ09Е-3». Советский летчик-испытатель Г. Шиянов, летавший накануне войны на пяти истребителях предшествующей серии «Ме– 109Е», отмечал: это замечательная по простоте машина, машина-солдат, доступная пилоту самой низкой квалификации, только что закончившему школу. За время войны германская индустрия выпустила 30 480 самолетов этих серий и модификаций, на них летало большинство асов – от В. Мельдерса до Е. фон Кагенекка.

Даже некоторые преимущества, имевшиеся у «Сталинских соколов», нивелировались недостатком аэродромов и отсталой тактикой боя. Ведь к июню 1941 г. германская авиация существенно расширила количество имевшихся в ее распоряжении аэродромов и посадочных площадок, доведя их до 600 (не считая таковых в Венгрии, Словакии, Румынии, оккупированных странах Западной Европы), а на всей советской территории их насчитывалось 500 единиц.

Советские пилоты привыкли к командам, не обучались индивидуальным действиям, само понятие «ас» с читалось очень долго лишь буржуазным предрассудком, не разрешалась даже «свободная охота».

До лета 1943 г. советская авиация не углублялась далее чем на 30 км от линии фронта, поэтому немецкие наземные части ее почти не опасались. А при налете часов у советских пилотов в первые три военных месяца 1941 г. не более чем в 4—15,5 часа более опытные летчики люфтваффе их существенно превосходили в воздушных поединках.

В результате только за 22 июня 1941 г. авиация Красной Армии потеряла 1200 (по немецким данным – 1489) с амолетов, а ВВС Г. Геринга – лишь 35 боевых машин. В ряде авиадивизий, базировавшихся на подвергнутых палетам 66 советских аэродромах, потери просто потрясали: в 9-й авиадивизии Западного особого военного округа в этот день было уничтожено 347 самолетов, в 10-й – 180 из 231, в 11-й – 127 из 199 и т. д. 23 июня только на территории Западного фронта немцы снова уничтожили 738 самолетов.

За неделю боевых действий наши войска потеряли на юге 1360 самолетов, в центре – 1570, на севере – 70. Выступая 11 декабря 1941 г. в рейхстаге, Гитлер объявил * >б уничтожении 17 322 советских самолетов. Однако он умолчал, что только за 22 июня – 9 июля 1941 г. авиация I ермании лишилась около 300 самолетов, хотя и на всех фронтах (но главным-то был Восточный!).

Попытки фронтовой и дальней авиации повторить 3 и 8 июля 1941 г. немецкие налеты первых дней войны успеха не имели. Удары по 73 немецким аэродромам с помощью тихоходных бомбардировщиков оказались неэффективными: например, 8 июля на 42 аэродромах удалось уничтожить или повредить лишь 50 самолетов.

Больше пропагандистское, нежели военное значение имели налеты дальней авиации на Берлин с 8 августа до 14 сентября 1941 г., хотя по приказанию Сталина каждому члену экипажа выдавалось за полет по 2 тыс. рублей – солидная по тем временам сумма. Их пришлось прекратить потому, что потери боевых машин достигали 80—85 %.

В беседе с С. Гопкинсом Сталин заметил: месячное производство самолетов в Германии составляет 2500– 3000 экземпляров. Очень высоко он отозвался о тактико-технических качествах «Юнкерса-88», превосходившего аналогичные типы советских бомбардировщиков. Количество устаревших советских самолетов со скоростью до 440 км/ч Сталин определил в 8 тыс., а новейших – в 2 тыс., но добавил, что последних производится по 1200 машин в месяц. Большую надежду диктатор возлагал на МиГ-3 со скоростью 650 км/ч, Ла-3– 590 км/ч, а возможности 600 тяжелых бомбардировщиков оценил весьма сдержанно.

С 1 января 1942 г., твердо заверил Сталин представителя президента США, советская авиапромышленность будет производить ежемесячно по 2500 самолетов.

Уничтоженные гитлеровской авиацией советские самолеты качесгвенно были весьма различными. Большие потери заставили посылать на фронт учебные, ограниченно годные, транспортные самолеты, перебросить около тысячи машин с Дальнего Востока. При защи те Москвы пришлось использовать законсервированные перед войной на территории Борисоглебской авиашколы бипланы И-5 серии 1932 г. Эти самолеты при виражах (а в воздушном бою они неизбежны) так крутило, словно они собирались догонять собственный хвост. Когда шеф-пилот из Германии Б. Бухгольц облетывал это детище Д. Григоровича и Н. Поликарпова в 1928—1930 гг., он с трудом выводил его из штопора, несмотря на все свое мастерство. Почти все инструкторы Борисоглебской школы, севшие осенью 1941 г. за штурвал И-5, погибли.

Пошли в ход и созданные в середине 30-х гг. А. Яковлевым тренировочные АИР-10 и АИР-14. Они более известны под маркой УТ-2 и УТ-1 («уточки»), потому что после суда над А. И. Рыковым в 1938 г. эти самолеты были переименованы.

В целом потери в первый период Великой Отечественной войны составляли 6:1 в пользу германской авиации, а в последний – 2:1 в пользу советской.

Но ведь смогли до июля 1941 г. летчики А. К. Антоненко и П. А. Бринько сбить по 25 вражеских самолетов, к тому же на устаревших истребителях! ПодЛенингра-дом прославился Б. Сафонов (за полгода – 30 побед); 11 авиаторов совершили тараны за три месяца войны.

Осенью 1941 г. ощутимые потери понес под Ленинградом 8-й воздушный флот немцев, а ведь еше в августе он имел здесь 10-кратное преимущество! При наступлении на Киев танковые части вермахта подверглись эффективным атакам штурмовиков. Не удалось, как известно, асам Геринга добиться успеха в воздушных атаках на Москву в июле—августе. Если летом советские истребители часто избегали схваток с «Мессерами-109» и «Мессерами-110», не приближались к крупным соединениям бомбардировщиков, то с осени 1941 г., после получения МиГ-с и Як-с, такие явления стали гораздо реже.

Опыт первых месяцев войны свидетельствовал: безнаказанные налеты германской авиации, потеря огромных материальных ценностей и человеческих жизней во многом коренилась в децентрализованности войск ПВО. Поэтому уже 9 ноября 1941 г. Государственный комитет Обороны вывел их из подчинения командующих войсками военных округов, подчинив командующему ПВО – заместителю наркома обороны.

Столь же гибельной, как мы видели, оказалась система децентрализованного управления советской авиацией. Ведь летом 1941 г. ВВС имели в своем составе 186 организационных единиц, подчиняясь различным инстанциям сухопутных войск. И каждый общевойсковой командир использовал авиацию в интересах только своих частей, а не войск соседа. Немудрено, что за 18 суток ВВС Красной Армии были наголову разгромлены. Положение начало меняться после приказа наркома обороны от 5 мая 1942 г., согласно которому создавались воздушные армии, подчиненные командованиям фронтов лишь оперативно. Характерно, что аналогичное решение об использовании и подчинении авиации в Германии было принято еще 17 октября 1933 года.

Масштабы и ожесточенность боевых действий обескровливали немецкие ВВС: к концу 1941 г. на Восточном фронте они имели 1462 боеспособных самолета (из 3306), а к 15 марта 1942 г. их число снизилось до 646 машин. За весь 1942 г. Геринг недосчитался 12 975 самолетов!

Но что происходило на сухопутном фронте? К началу июля 1941 г. восточнее Белостока вермахт пленил 323 798 советских воинов, захватил либо уничтожил 3332 танка, 1809 орудий. Немудрено: здесь было сосредоточено 28 стрелковых и моторизованных, 9 танковых, 9 кавалерийских дивизий. Впрочем, на Львовском направлении С. К. Тимошенко собрал почти столько же – 40 дивизий. Советские войска на территории Западной Украины дислоцировались на т. н. «линии Сталина», которую местное население и саперные части строили с января 1941 г. – вдоль границы с оккупированной Польшей – от Перемышля до Сянока. Но немецкие войска двинулись на Львов более короткой дорогой – от Сокаля и Равы Русской, оставив за спиной недостроенные укрепления. В результате Красной Армии пришлось в беспорядке отступать на Добромыль и далее.

Хотя в конце сентября 1939 г. Сталин в разговоре с И. Риббентропом и обещал оказывать помощь Германии, если она будет испытывать затруднения, и уж наверняка не допустит поражения фюрера, но таким лицемерным заверениям никто не верил. Ведь для германской разведки не было секретом, что с лета 1940 г. на новой советско-германской границе началось строительство двух линий укреплений глубиной до 20 км. Конечно, завершить их не удалось – к началу военных действий оказались готовы только 2500 дзотов, т. е. 25 % от плана, к тому же лишь в 1010 из них успели установить пушечное вооружение. Данная весной 1941 г. команда из Кремля сохранить прежние укрепрайоны на старой границе оказалась сотрясением воздуха, потому что их разрушили едва ли не целиком – возможно, по непродуманному приказу Г. К. Жукова – Сталина.

Из-за преступной небрежности гитлеровцы захватили или сожгли в июне—июле 1941 г. 200 вагонов карт, подготовленных для Красной Армии. Поэтому тысячи командиров вынуждены были обходиться без них, а некоторые пользовались картами, вырванными из школьных учебников.

Сообщения в Генштаб от советских командиров страдали явным преувеличением сил противника. Так, 24 июня командующий 5-й армией М. И. Потапов, воевавший еще на Халхин-Голе, доложил Г. Жукову о наличии на фронте Влодава—Устилуг до 2 тыс. вражеских танков, завысив их число в несколько раз.

При шестикратном превосходстве в танках советские войска в сражении конца июня в районе Луцк—Дубно потерпели тяжелое поражение. За семь дней ожесточенных схваток немцы уничтожили две трети боевых машин, имевшихся в этом районе в распоряжении командования Красной Армии. И немудрено: подавляющее большинство советских механиков-водителей танков имели за плечами не более 5– 10 моточасов вместо положенных 25.

К 10 июля войска Западного и Юго-Западного фронтов потеряли 5348 танков, в то время как немцы – лишь 350 единиц. В одной из атак немцам пришлось отражать натиск 100 танков типа КВ и Т-34. Только боковые попадания, перебивавшие траки, позволяли останавливать КВ – эти действительно грозные машины. После боя командир 18-й танковой дивизии генерал В. Неринг с удивлением рассматривал имевший 11 попаданий КВ с абсолютно не поврежденной броней.

Упорные бои разгорелись с 10 июля на Смоленском направлении, где оборонялись 6 советских армий, в том числе переброшенная из Закавказья сильная 19-я армия генерал-лейтенанта И. С. Конева. Но танковые части 9-й армии вермахта обошли войска 20-й армии и 16 июля ворвались в Смоленск. До начала августа попавшие здесь в окружение 310 тыс. бойцов и командиров, имея 3200 танков и 3100 орудий, перестали существовать как организованная сила, прорываясь из котла.

Только созданием двумя днями ранее сдачи Смоленска фронта резервных армий на дальних подступах к Москве по рубежу Старая Русса—Ельня—Брянск и на Можайском направлении удалось предотвратить быстрое продвижение вермахта к Москве. На этих рубежах Ставка развернула 8 общевойсковых армий.

Положение на фронте не изменилось оттого, что в речи Сталина 3 июля вдруг оказались «разгромленными» лучшие дивизии Гитлера «Райх», «Мертвая голова», «Викинг».

Из-за потери огромных материальных ресурсов с октября 1941 г. в действующей армии вводится лимит на расходование боеггриггасов и горючего. Нехватка автотранспорта вызвала к жизни приказ от 24 декабря о формировании 76 гужтранспортных батальонов по 250 повозок или саней в каждом.

Никак не срабатывала изложенная 22 мая 1925 г. в докладе М. В. Фрунзе на заседании военно-научного общества доктрина: в будущей войне Запад сделает ставку на технику, а Советский Союз – на массу вооруженных революционно-классовой идеологией людей. Нарком обороны тогда с энтузиазмом восклицал: не следует себя гипнотизировать вражеской техникой или бояться ее, ведь человек сильнее! Но данная патетика никак не объясняла, почему уже 28 июня 1941 г. 56-й танковый корпус Э. Манштейна. состоящий из 8-й танковой, 3-й механизированной и 290-й пехотной дивизий, переправился через Двину.

Изучив ситуацию на советско-германском фронте, Черчилль заявил, что в канун нападения Сталин и его комиссары оказались обведенными вокруг пальца, как самые большие растяпы Второй мировой войны.

Заранее торжествуя победу, Гитлер в начале июля 1941 г. за обедом в присутствии секретарш, адъютантов, охранников рассуждал о ценностях Эрмитажа, воспитании мужества в древней Спарте, будущем монархического сгроя, английском владычестве в Индии, отелях Швеции, беззаконии юристов, метеорологии, стандартах измерения электрического тока, пророчествах императора Юлиана, склонности людей к вероломсгву, привлечении демобилизованных солдат к торговле табачными изделиями, летучих мышах и земляных червях. 3 июля он произнес тираду о немецких поселениях на Украине, добродетелях вегетарианства и тяготах окопной жизни. Ровно через месяц после нападения на СССР на ночной трапезе Гйтлер говорил о евреях, славянах, христианстве, большевизме, роли М. Лютера, готической архитектуре, иезуитах, поэзии Данте, сравнивал Муссолини с Цезарем и т. д. Для него победа над СССР стала фактом.