Текст книги "Великая отечественная война: Как это было"

Автор книги: В. Семененко

Соавторы: Л. Радченко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц)

Гитлеровская агрессия генерировала в советском обществе самые разнообразные явления. К примеру, 22 июня началось стихийное восстание в Литве (на следующий день здесь было сформировано национальное правительство К. Скирны), при подавлении которого части НКВД и Красной Армии уничтожили более 4 тыс. жителей. 24—26 июня во Львове разгорелись настоящие бои с подпольными боевиками ОУН. так что с фронта советскому командованию пришлось вызывать танковые части. Из Бучача, Товмача и ряда других населенных пунктов Западной Украины, из Северной Буковины советские войска вынуждены были уйти под давлением местных жителей до прихода немцев и румын. Во многих колхозах Правобережной Украины население в июле 1941 г. разобрало по домам скот, птицу, зерно, некоторые орудия груда. Сорвалась мобилизация не только в Западной Украине, но и в ряде округов Центральной России, процветало дезертирство. Так, из 12 800 бойцов стрелковой дивизии 63-й армии к 23 июля осталось в строю лишь 6750 человек, хотя ее потери убитыми не превысили 800 бойцов. Только заградотряды НКВД за 22 июня – 10 октября 1941 г. задержали 657 364 бойцов и командиров, ушедших в тыл, расстреляв 10 201 из них.

Обратный пример: количество добровольцев, желающих стать бойцами народного ополчения, в масштабах СССР превысило 4 млн. Все они имели освобождение от воинской повинности – из-за физических недостатков или возраста. Но из созданных юридически (нередко только на бумаге) 60 дивизий воевало менее половины. По причине крайне слабого вооружения и необученности личного состава (например, в 1-й дивизии Ленинградского ополчения из 8731 бойца 5246 оказались новичками в военном деле, во 2-й – 4027. в 3-й – 4934 и т. д.) они несли огромные потери. Уже до ноября 1941 г. из 11 московских ополченских дивизий пять псх^е боев на Ржев-ско-Вяземском направлении были уничтожены почти целиком, пять других на Можайском участке понесли огромные потери. А в Харькове при наличии 100 тысяч добровольцев едва удалось сколотить один полк.

В народное ополчение летом 1941 г. записывались многие интеллигенты, будучи уверенными в скорой победе «несокрушимой и легендарной» Красной Армии над заклятым врагом. Некоторые студенты Московского пединститута, вспоминает полковник в отставке А. Е. Гордон. уверяли: к 7 ноября будем в Берлине! Для райкомов партий формирование этих дивизий представлялось очередной политической кампанией. И все же самый страстный агитатор в МГПИ – секретарь комсомольской организации вуза А. Фролов оказался не в окопах, а в особом отделе, а парторг исторического факультета А. Бы-ля – комиссаром ансамбля песни и пляски.

Части 113-й стрелковой дивизии второго состава (первый погиб на границе), в которой служил ополченец А. Гордон, после двухразовых стрельб в середине сентября 1941 г. оказались в 1-уще боев. Результат известен: к концу октября в ней осталось 350 бойцов, поэтому пришлось формировать третий состав дивизии под этим же номером. Впрочем, и ее бойцы были почти целиком истреблены к апрелю 1942 года.

В стремлении преградить дорогу врагу сотни тысяч жителей рыли противотанковые рвы, устанавливали надолбы, «ежи», заграждения из колючей проволоки, доты и дзоты. Но этот титанический труд часто пропадал впус-гую: в Мордовии к февралю 1942 г. на строительстве линии обороны длиной 60 км было отработано 2,5 млн человеко-дней; в Чувашии трудящиеся (80 % из них – женщины) вручную перелопатили 5 млн земли. Известно, что гитлеровцы сюда не дошли, и рассчитать такой исход было несложно. Находившийся в тылу Горький опоясали таким количеством рвов и траншей, что за 2 месяца довелось вынуть г рунта лишь на 40 % меньше, чем при строительстве Беломорско-Балтийского канала, и на 25 % меньше, нежели на Ферганском. Но пострадал город от налетов вражеской авиации, ибо о противовоздушной обороне его не позаботились.

В Белоруссии на оборонительных работах было занято 2 млн человек. Весь путь на восток опоясали огромные прот ивотанковые рвы, волчьи ямы, надолбы, завалы. Но противник продвигался по шоссе и грунтовым дорогам, а они из-за опасения отрезать отступающие части Красной Армии не перекапывались и даже не минировались. В данном случае вся огромная работа, как верно заметил 1 -й секретарь Компартии (большевиков) Белоруссии П. К. Пономаренко, «сводилась к нулю».

Дезорганизация всей жизни населения с первых чисел июля имела место в Витебске, Пскове, Проскурове, Ко-ростене и многих других городах. Безнаказанно грабились квартиры командиров, по тревоге ушедших в свои части; на восток, опережая всех, убегала партийная, советская номенклатура, перед этим взрывая жизненно важные объекты, оставляя партархивы, милиция иногда бросала даже винтовки, почтовые и банковские работники – деньги и переводы. Зато работники горсовета в Новгороде с 8 июля по требовали от руководства госпиталя № 448 платить за использование автомобиля местной автоконторы, а также за места на кладбищах, где хоронили умерших от ран воинов.

Вовсе не впал в прострацию Сталин в первые дни и недели войны, как утверждали недавно некоторые историки с ггодачи нечестных мемуаристов. 22 апреля 1989 г. в Дюссельдорфе на международном симпозиуме такую ложь распространял бывший секретарь советского посольства в Берлине В. Бережков. Он заверил ученых-ис-ториков, что Сталин находился на своей даче в Кунцеве не менее недели, прежде чем пришел в себя. В действи-тедьности с 21 по 28 июня в его кремлевском кабинете побывало 188 посетителей – видных государственных, военных, партийных деятелей. А ведь регистрировали, возможно, не всех.

Советский диктатор не упускал нитей управления армией и страной. Об этом говорят многие факты: к примеру, в ноябре 1941 г. комиссия во главе с Л. Мехлисом в связи с острейшей нехваткой пехоты решила ликвидировать железнодорожные войска, превратив их в обычные стрелковые дивизии. Против такого исхода голосовал лишь начальник Центрального управления военных сообщений генерал-лейтенант И. Ковалев. На вопрос Сталина, почему резюме комиссии недопустимо, И. Ковалев ответил: готовить под Москвой контрудар, продвигаться вперед без наличия железнодорожных войск просто невозможно. Решение Верховного главнокомандующего было после этой беседы лаконичным: «Комиссию распустить, войска сохранить». Впоследсгвии их численность увеличили почти вдвое, и даже специалисты вермахта отмечали поразительную мобильность перебросок войск Красной Армии на самые ответственные учасгки фронта именно по железным дорогам.

Другой пример: в начале июня 1941 г. вокзалы Вязьмы, Брянска, Воронежа буквально заполонили молодые лейтенанты, которых по приказу Сталина досрочно выпустили из училищ и без предоставления отпусков направили в части, дислоцированные на западной границе. Без гюго шага некомплект младшего комсостава принял бы гибельные размеры.

Так было и в дальнейшем: еще 17 октября 1940 г. сотрудники Харьковского физико-технического института В. Маслов и В. Шпинель направили в бюро изобретений Наркомата обороны СССР заявку «Об использовании урана в качестве взрывчатого и отравляющего вещества», в которой подчеркивалась колоссальная разрушительная сила этого вещества. Однако лишь 7 декабря 1946 г. им было выдано авторское свидетельство № 6353с.

Столь же непростительное безразличие к письмам научного сотрудника Г. Флерова из Ленинградского физико-технического института на протяжении ноября 1941 – марта 1942 г. о реальности создания атомной бомбы мощностью до 30 тыс. тонн взрывчатки продемонстрировали председатель научно-технического совета ГКО

С. Кафтанов, физики И. Курчатов, А. Иоффе. Только обращение к Сталину, причем вторичное, ибо первое письмо Г. Флерова затерялось в канцелярских лабиринтах, ускорило создание в апреле 1943 г. секретной лаборатории N2 2. где до начала августа 1945 г. работы под руководством И. Курчатова продвигались ни шатко ни валко.

К началу сентября 1941 г. потери вермахта в войне с Советским Союзом составили более 200 тыс. убитыми, ранеными, больными, 24 тыс. пленными. Многие зарубежные лидеры списали СССР со счетов, но Сталин в эти дни говорил Г. Гопкинсу: «Что Выдумаете о предстоящей выплате немцами репараций за нанесенный ими ущерб? » Голос его звучал как всегда – ровно, неторопливо, почти без эмоций. Вождя ничуть не угнетало, что за 2 месяца войны противник пленил 1,3 млн советских солдат и офицеров. Ведь он отлично знал: в СССР имелось 11 возрастов обученных солдат, в том числе – 4 млн 158 тыс. в неславянских регионах.

...Немецкие войска упорно рвались к Киеву. Еще с 8 апреля 1941 г. шесть укреп районов на территории Киевского особого военного округа были поставлены на консервацию, а оружие с них снято. К моменту боев под столицей Украины оставалось 50дотов (в 1—3 этажа), подержаться в условиях полного окружения их команды не могли.

Округ был неплохо обеспечен танками: 4200 их имелось у генерал-полковника М. Л. Кирпоноса против 600 немецких. В начале июля командующим Юго-Западным направлением стал кавалерийский тактик времен гражданской войны С. М. Буденный, которого Сталин, к сожалению, убрал из состава Ставки Верховного главнокомандования только в феврале 1945 г. Членом Военного Совета при нем был назначен Н. С. Хрущев, над которым все время висела угроза кары за то, что в период «профсоюзной дискуссии» 1920—1921 гг. он имел несчастье голосовать за платформу Л. Д. Троцкого.

Несмотря на предупреждения генерал-лейтенанта И. Н. Музыченко об опасности прорыва немцев в стык между 5-й и 6-й армиями, направленные М. Кирпоносу и Н. Хрущеву, приказ Г. Жукова отвести войска округа (а теперь фронта) к укрепрайонам на старой границе не был выполнен. Опасаясь гнева Сталина, командование Юго-Западного фронта до 15 июля продолжало дублировать, игнорируя оперативную обстановку, приказ войскам держаться до конца.

23 июля Генштаб сухопутных войск Германии по инициативе В. Кейтеля предложил двинуть 1 -ю и 2-ю танковые группы на Харьков, а затем через донские степи на Кавказ. Находясь в штабе группы армии «Юг», Гйтлер 6 августа подтвердил этот план, заявив: только после взятия Ленинграда и захвата Украины следует разворачивать наступление на Москву. Опасаясь упустить плоды близкой победы, дуче 10 июля с согласия Гйтлера направил итальянские дивизии «Пасубио», «Торино», «Чело-ре» на советско-германский фронт. После прибытия на Украину 226 эшелонов с солдатами и офицерами этих частей 28 августа 1941 г. под Уманью состоялся военный парад. Сопровождавшие фюрера военные убедились в низких боевых качествах итальянских частей...

20 дней августа ряд генералов и фельдмаршалов вели спор с Гйтлером, настаивая на немедленном наступлении к Москве. Боясь повторения судьбы Наполеона I, он не согласился с оппонентами, что в значительной степени спасло советскую столицу. Уже 16 августа был создан Брянский фронт – первый шаг к двум будущим контрнаступлениям Красной Армии под Москвой.

Завязав с 11 июля силами 9-й армии и частью соединений 1 -й танковой группы бои на первой линии обороны Киева (а это 750 дзотов и 40 км противотанковых рвов и других препятствий на протяжении 85 км), немцы совершили серьезную тактическую ошибку, которая обошлась им дороговато. Неожиданно сильный удар нанесла им 37-я армия генерала А. А. Власова, имевшая всего 4 стрелковые дивизии и воздушно-десантный корпус.

Но перевес оставался на стороне вермахта, ибо к 15 июля 1941 г. войска Юго-Западного фронта из 4200 танков лишились 2648, из 2256 самолетов – 1907. К тому же 30 июля Гитлер отдал приказ группе «Центр» о переходе к временной обороне. Перенацелив 2-ю танковую группу и 2-ю полевую армию на Киев, он тем самым, конечно, задержал наступление на Москву.

Положение под Киевом сложилось отчаянное: в бой бросили даже 16—17-леших учеников 12-й и 13-й артиллерийских спецшкол, их сверстников из военно-воздушной и 5-й морской школ. Волынинство ребят погибло севернее Киева у реки Ирпень, так и не став офицерами. В качестве смертников в направлении Белой Церкви ушли бойцы студбата Харьковскою университета – из тысячного отряда в живых осталось 37 израненных студентов. В августе почти все более или менее организованные партизанские отряды Восточной и Южной Украины были переброшены на защиту Киева. Судьба большинства бойцов сложилась трагически, некоторые отряды не выдержали испытаний и рассыпались. Командир одного из них Г. И. Рудченко рассказывал позже на допросе в НКГБ: «При взгляде на бойцов я видел бледные лица, трясущиеся в лихорадке руки, при таком состоянии отряда я понял, что я ничего не сделаю».

Когда в начале сентября представители киевских заводов пришли в ЦК КП(б)У с просьбой вооружить их для защиты города (формально в Киеве числилось 50 тыс. ополченцев), положительного ответа они не получили. На звонок Хрущева в Москву Г. Маленков ответил: все запасы оружия отправлены иод Ленинград, поэтому делайте сами ники, мечи, другое оружие на месте. На реплику Хрущева: «Вы думаете, что мы будем драться с танками копьями?» – Маленков посоветовал запасаться бутылками с бензином или керосином.

Крайне слабой оказалась ПВО важных объектов: Днепрогэс, например, прикрывали с 12 по 18 августа всего 4 зенитных орудия 3-й батареи 16-го полка. Их расчеты полностью полегли, отбивая атаки с воздуха и суши.

В эти скорбные дни А. Довженко записал в своем дневнике: «Мы сами будем побеждены ходом истории и ходом развития экономики цивилизованных стран». Наблюдая за перипетиями военных действий, режиссер отметил, что сатрапство, глупость, тупоголовие военачальников принесли огромное несчастье стране, а потом власти будут наказывать население, которое сами же отдали под иго фашизма.

Уже 7 августа произошла катастрофа: полное окружение 6-й армии генерала П. Г. Понеделина и 12-й армии И. Н. Музыченко. Их боеспособные остатки с пятачка диаметром в 3 км в течение последующей недели пытались прорваться к своим. Командующий Юго-Западным направлением С. Буденный сожалел, что у него под рукой нет «нескольких тысяч сабель», чтобы спасти их. Именно таким остался уровень мышления бравого маршала, пытавшегося советовать рабочим ХТЗ, как переделать трактор в танк. Оперативные окружения в первом периоде войны стали бичом для Красной Армии, да и в целом за 1941—1945 гг. в них побывало 36 армий, не считая отдельных полков или дивизий. Но 16 из них сумели частично вырваться из котла, а 6 – вывели штабы, на базе которых формировались армейские соединения под тем же номером. И уже летом 1941 г. стойкость частей и умелые действия комсостава ставили в тупик немцев: так, 15-тысячная группа бригадного комиссара Н. К. Попеля до 1 июля удерживала Дубно, а затем проделала 650-километровый рейд, выйдя к своим. В Могилеве с 16 по 27 июля дрались отдельные соединения, в том числе 172-я стрелковая дивизия генерал-майора Ф. А. Бакунина, уничтоженная почти целиком. Хотя подобные примеры можно умножить, но тогда, к сожалению, не они определяли парадигму событии.

Некому было отража ть удар 2-й танковой группы немцев в направлении Конотоп – Бахмач. Пришлось в спешке формировать 40-ю армию генерал-лейтенанта К. П. Подласа, куда вошла 10-я танковая дивизия без единого танка полковника К. А. Семенченко, полк НКВД два воздушно-десантных корпуса и другие части. 293-ю стрелковую дивизию, которая лишь с 18 июля начала формироваться в Луке-Барановке под г. Сумы из уроженцев Черниговской, Харьковской и Сумской областей, уже 20 августа послали на фронт. Однако именно эта слабо обученная часть, как и 10-я дивизия, сгойко держала оборону по берегу Десны, хотя к началу сентября в полках оставалось не более 200—330 солдат и офицеров.

Как раз в этот сложный период Сталин обратился со срочной просьбой к США, настаивая на немедленной отправке в СССР 20—25 тыс. зенитных орудий калибром 20—37 мм, 1 млн винтовок 7,62 мм и крупнокалиберных пулеметов 12,7 мм. В связи с тревожной ситуацией на фронте заявка на зенитки была написана им собственноручно.

13 сентября 1941 г. немцы начали наступление с целью захвата Полтавы и Харькова. Находившийся в Новых Санжарах штаб 38-й армии только через 3 дня узнал, что части вермахта совсем близко к месту его расположения. Попытки бригадного комиссара Н. К. Лопеля. отступавшего с группой бойцов из-под Брод, собрать остатки двух полков и занять оборону на правом берегу Ворсклы не увенчались успехом. Не помог даже публичный расстрел двух бойцов, потерявших свои трехлинейки. Узнав о приближении немцев, торопливой рысью ушла в тыл 34-я кавдивизия генерала Р. И. Козлова. Между тем у германских танкистов иссякли снаряды дя стрельбы по пехоте и кавалерии, остались бронебойные.

Штурм Киева начался 16 сентября, а приказ Ставки оставить город защитники получили лишь около 12 часов ночи следующего дня. Отход войск 37-й армии в ночь на 19 сентября прикрывали моряки Пинской флотилии и ополченцы Ленинского района.

Перед отступлением Красной Армии Киев был густо минирован, разрушены все коммунальные системы. В результате город остался на два года без света, тепла, воды, газа – кроме тех зданий, где немцы провели ремонтно-восстановительные работы. Были вывезены все пожарные, ремонтные рабочие систем водопровода и электроснабжения. В гостинице «Красный Киев» (немцы переименовали ее в «Свободу» – видимо, с иронией) не осталось постельного белья, зато все ее помещения были нашпигованы минами. Немецкие саперы до начала октября 1941 г. извлекли более 10 тыс. мин, многие из которых находились в печках, шкафах с одеждой, под сиденьями стульев, в кроватях. Но часть «адских машинок» они так и не обнаружили: у музея Ленина мина с зарядом взрывчатки весом 3,5 т была обезврежена, а другая, не менее мощная, – осталась.

Находившееся в городе продовольствие поливалось бензином, уничтожались запасы угля и дров, а баржи с зерном и мукой затопили в Днепре. Кроме того, фронтовые части вермахта 19—20 сентября разграбили большую часть оставшегося продовольствия. Поэтому по решению командования 6-й германской армии уже 27 сентября в Киев прибыли транспорты с мукой для жителей из Винницы и Житомира. Но вот спецпоезд «Бавария» из Германии с продовольствием для киевлян был остановлен по приказу Гитлера 29 сентября.

Именно после взрывов в Киеве (часть замаскированных мин под фундаментами крупных зданий показал немецким саперам лейтенант Б. Левченко) фюрер приказал не принимать капитуляцию Москвы и Ленинграда. А действия коменданта Киева генерала Эберхарда похоронили вывод штаба 29-го корпуса вермахта о благосклонном отношении киевлян к немцам: 22 октября 1941 г. по его распоряжению были повешены 100 жителей столицы Украины, 29 ноября – еще 400, 2 декабря – 300 граждан. Уже в октябре 1941 г. личный состав Баварии получал 100 % необходимого мяса, овса из украинских регионов, а из Берлина шли указания об усилении эксплуатации завоеванной территории.

С 24 сентября 1941 г. в Киеве началась серия взрывов тех мин, которые не обнаружили саперы вермахта. Взлетел на воздух «Детский мир», где размещалась комендатура немцев, отель «Континенталь», ставший общежитием для офицеров, кафе-кондитерская и другие здания в центре. Серьезные потери понесла 454-я охранная дивизия. Крещатик пылал 14 дней на протяжении 2 км, население спасалось на кручах Днепра, в парках, предместьях, часть погибла. В целом за эти дни более 50 тыс. киевлян оказались бездомными.

Чтобы бороться с пожарами, немцы срочно доставили из Варшавы пожарные шланги, по которым подавали днепровскую воду к Крещагику. Однако спецгруппы НКВД непрестанно рубили шланги, так что пришлось применять встречные взрывы, едва остановившие вал пожаров и разрушений.

Несколько позже – 3 ноября 1941 года – с помощью радиомины команда капитана Лутина взорвала жемчужину Киево-Печерской Лавры – Успенский собор... Используя ситуацию, гестапо обвинило в терроре евре-ев-коммунистов, уничтожив в Бабьем яру в течение 29—30 сентября около 35 тыс. жителей еврейской национальности. В дальнейшем это место стало постоянным пунктом, где происходили расстрелы.

В Николаеве взорвался заминированный на стапелях недостроенный крейсер водоизмещением 8 тыс. т, две подводные лодки и другие корабли. Взрывы с применением радиоуправляемых мин были произведены в Харькове.

17 августа была взорвана 175-метровая плотина Днепрогэс, по которой в это время проходили военные транспорты, 30-метровой высоты лавина воды рванулась в пойму Днепра, заливая нижнюю часть г. Запорожья, где погибли многие тысячи тонн продовольствия на складах; в плавнях захлебнулись советские военнослужащие, гурты скота. А ведь немецкие войска подошли сюда только в начале октября! При отступлении команды подрывников взрывали, как это наблюдалось везде, хлебозаводы, причем в Запорожье на одном из них погибла почти вся рабочая смена.

Ранней осенью 1941 г. сине-желтые флаги в Киеве развевались рядом с красными со свастикой, полицаи на рукавах советских шинелей носили повязки цветов УНР 1917 г. Над входом в различные учреждения названия писались сначала на украинском, а ниже – по-немецки. Открылся ряд учебных заведений, курсы по изучению немецкого языка, ряд технических и сельскохозяйственных курсов, но их учащимися могли стать лишь те, кто не имел среди родственников сотрудников НКВД или членов большевистской партии. В здании на Бульварно-Кудрявской улице, где размещалась ранее редакция газеты «Коммунист», стал работать коллектив газеты «Ук-раУнське слово» во главе с членом ОУН(м) И. Рогачем. Развернул деятельность Союз украинских писателей и его орган журнал «Литаври» во главе с очаровательной Е. Телигой. Бургомистром Киева до 1 ноября был известный историк А. Оглоблин, его заместителем стал бывший воспитатель детей Н. С. Хрущева честолюбивый профессор В. Багазий, выполнявший обязанности председателя городской управы до своего ареста в начале февраля 1942 г. При нем в органы самоуправления хлынула целая армия чиновников – более 20 тысяч человек, из которых 35 % составляли бывшие советские служащие, 25 % – представители высшей интеллигенции.

Ситуация изменилась под влиянием нацистского руководства, для которого рост национальных организаций в Украине стал опасен из-за ответной патриотической реакции русского населения. Заигрывания с деятелями ОУН, приказы вермахта о взятии заложников только из состава русских, а не украинцев (подобное распоряжение по группе армии «Юг» появилось еще 16 августа 1941 г.), означали лишь вариации немецкой «национальной» политики. Не только окружение Гитлера, но и руководство вермахта полагало, что элементы сепаратизма в Украине лишь укрепят великодержавные позиции Сталина.

В основном по этой причине в феврале 1942 г. были расстреляны многие сторонники обеих фракций ОУН, над храмом святой Софии исчез желто-голубой флаг, растаяли очереди на запись в украинскую национальную армию на Софийской площади. Полиция теперь носила белые повязки с черной свастикой и готической надписью, названия учреждений писались по-немецки и лишь внизу маленькими буквами – на украинском. Ряд членов бургомистрата, деятелей Украинского национального центра, «Просв1ти» находились под арестом в подвалах гестапо (бывшее здание НКВД) по улице Владимирской, 33. Пронацистскую газету «Новое украинское слово» возглавил бывший ректор Киевского университета, преподаватель основ марксизма-ленинизма К. Штепа.

...Организации отпора врагу не способствовали многие сводки Совинформбюро. В конце июля 1941 г. одна из них сообщала: «Крупные соединения советской авиации в течение дня вели успешную борьбу с танками противника... В результате боев механизированные соединения противника несут большие потери... Немецкий летчик, взятый в плен, заявил: "С русскими воевать не хотим, деремся по принуждению. Война надоела; за что деремся, не знаем... Перед боем нам дают водку"». Из-за подобной дезинформации жители Мариуполя 10 октября спокойно шли на работу, ибо советская пропаганда заверяла, что фронт находится далеко от города. И вдруг на улице появились германские танки!

Данные гитлеровской штаб-квартиры о потерях вермахта до 15 декабря 1941 г. – 767 415 убитыми, ранеными, пропавшими без вести Совинформбюро 16 декабря решительно опровергло. В его сообщении говорилось: «Эти цифры не могут не вызвать смеха», потому что потери-де немцев за 5 месяцев войны составили 6 млн человек, а наши – 520 тыс., включая пленных. И это говорилось тогда, когда в плену находилось уже не менее 2,9 млн советских военнослужащих!

Отступать было некуда: ведь еще 29 июня Совинформбюро с нескрываемой гордостью сообщило: за 7—8 дней враг потерял не менее 2500 танков, около 1500 самолетов, более 30 тыс. пленными. Богатая фантазия политических руководи телей бюро до 1 сентября уничтожила 8500 германских самолетов. Между тем гитлеровское командование, обеспокоенное не на шутку, с тревогой констатировало действительные потери ВВС: 725 боевых машин и 6900 человек летного и технического персонала.

Не случайно в годы войны возникла шутка: Наполеон I говорит Сталину, что если бы он имел газету «Правда», то никогда не узнал бы о своем поражении под Ватерлоо.

В дело дезинформации советских людей значительный вклад внесла военно-политическая цензура во главе с ее бессменным руководителем Н. Г. Садчиковым – цензором тоталитарного режима по призванию. Под стать ему оказался начальник отдела военной цензуры полковник Черстовой. За его подписью 5 марта 1943 г. вышел секретный приказ, в котором запрещалось не только в печати, но и в обычной беседе упоминать о «системе Костикова» (так назывались тогда реактивные установки). К тому времени о них стало известно едва ли не всему миру, а их залпы демонстрировались в хроникально-документальном фильме «Сталинград». Получилось совсем по М. Е. Салтыкову-Щедрину: «секреты-то у нас, обсмеешься».

С 1 июля 1941-го по 1 ноября 1944 г. 3400 цензоров проверили и выпустили в свет отечественной и зарубежной литературы в количестве 1 881 482 названий, в том числе 460 973 газет и журналов. Несмотря на такой колоссальный труд «проколов» избежать не удалось. Из-за одного из них возник международный скандал: в мае 1942 г. в «Известиях» фотокорреспондент Д. Н. Бальтер-манц поместил снимок подбитых немецких танков, на поверку оказавшихся английскими – типа «Матильда», которые СССР получал по ленд-лизу. Подрывали действенность пропаганды и бесчисленные фальсификации немецких зверств, хотя для появления желания мести хватило бы и действительных. Лишь усиливали сопротивление противника и такие лозунги: «Убей немца. Это просит старая мать. Это молит твое дитя».

Но вот вложенную в уста политрука В. Клочкова по приказу первого секретаря Московского горкома партии А. Щербакова фразу, которую тот не произносил, бдительная цензура в статье А. Кривицкого не вымарала. Возмущаясь безалаберностью и бездарностью высшего руководства, герой-политрук не говорил вовсе: «Велика Россия, а отступать некуда – позади Москва».

...Гибла советская авиация, а следователь НКВД полковник А. Хват все еще обвинял Н. И. Вавилова в том, что он якобы засевал посадочные площадки Ленинградского военного аэродрома семенами трав, зараженными карантинным сорняком, – разумеется, с контрреволюционными целями. Вдобавок выдающийся ученый услышал, что является ярым сторонником А. Ф. Керенского. Сознайся в этом Николай Иванович, «вредительство» на аэродроме частично объяснялось бы кознями бывшего премьера России.

Неудачи на фронтах вынудили искать «козлов отпущения». Одними из первых пострадали высшие командиры Западного фронта, в том числе командующий фронтом генерал армии Д. Г. Павлов и около 20 других командиров.

Утром 23 июня застрелился командующий ВВС Западного фронта Герой Советского Союза, герой боев в испанском небе генерал-майор И. И. Копец. В конце июля был арестован командующий авиацией Юго-Западного фронта Герой Советского Союза генерал-лейтенант Б. С. Пту-хин, 9 июля – самый молодой в стране авиационный генерал С. А. Черных, командовавший 9-й смешанной авиадивизией. Последовали аресты командующего ВВС Московского округа генерал-лейтенанта П. И. Пумпура, заместителя командующего авиацией страны по учебным заведениям генерал-майора Э. Г. Шахта. В дни, когда войска истекали кровью, под стражу было взято более 20 военачальников, часть из которых казнили в июле и октябре 1941 г. В день 24-й годовщины Красной Армии расстреляны П. И. Пумпур, Е. С. Птухин и Э. Г. Шахт.

Затравили талантливого ученого-артиллериста И. П. Граве (1874– 1960), на базе опытов которого создавалась реактивная установка. В 68-ле гнем возрасте ему наконец присвоили звание генерал-майора (после двух арестов), а через два года отстранили от работ по реактивной технике.

Томился в заключении еще один талантливый сотрудник Реактивного института – В. Н. Лужин, вдове которого лишь в апреле 1994 г. догадались вручить звезду Героя, хотя решение о награждении ею В. Лужина принималось еще в 1991 г. В данном случае мы имеем дело с грандиозной аферой Героя Социалистического Труда А. Т. Костикова и Г. Аборенкова, приписавших себе все заслуги (которых вовсе не было) в разработке знаменитых «Катюш» – пусковых установок М-8 и М-13, а также снарядов к ним марок РС-82, РС-132.19 апреля 1944 г. экспертная комиссия, установив, что данную работу выполняли другие специалисты, облегчила тем самым арест генерал-майора Костикова. Впрочем, судьба оказалась к нему благосклонной: он не просидел и двух лет, окончил свою жизнь в качестве высокопоставленного чиновника. Но в одном из последних указов президента СССР М. С. Горбачева о присвоении звания Героя Советского Союза шести подлинным творцам грозного оружия почему-то оказались вычеркнуты двое – Ю. Победоносцев и В. Артемьев!

Секира оказалась занесенной и над головой командующего Юго-Западным фронтом генерал-полковника М. П. Кирионоса. К 16 июля 1941 г. НКВД подготовил на него убийственную справку: находясь на учебе в академии им. Фрунзе в 1923—1924 гг., являлся активным троцкистом, до 1937 г. поддерживал в Киеве связь с «троцкистом» Н. Г. Крапивянским, в 1938-м – с «троцкистом» И. К. Уховым. Будучи весной 1937 г. начальником Казанской пехотной школы, был наказан за очковтирательство. Жена – полька С. А. Пиотровская в 1919 г. была членом польской военно-спортивной организации «Соколы», ее отец в 1930 г. выслан органами советской власти из Житомира, а брат Ян еще в 1924 г. бежал из СССР за рубеж.

Возможно, что М. П. Кирпонос погиб вовсе не от вражеской мины, а вот И. С. Коневу повезло больше – ведь в его характеристике содержались выражения типа: «покровитель врагов народа».