Текст книги "Чума (СИ)"

Автор книги: В. Бирюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 22 страниц)

"Уланы с пестрыми значками,

Драгуны с конскими хвостами,

Все промелькнули перед нам,

Все побывали тут".

   Конские хвосты, привязанные по нижнему краю шлема, вне боя сильно мешают. Их поднимают вверх и завязывают пучком. Как делают женщины со своими волосами.

   На Балканах в 14 веке появились конструкции, где «наголовные конские хвосты» были заменены полосками стали. Такая штука эффективна против турецкой сабли: «турки не используют уколов... всегда выполняют один прием – рубящий удар сверху с высоко поднятой руки...».

   Турки победили, на снаряжение их противников лёг отсвет поражения. Потом пришли западноевропейцы с колющим ударом. Потом вообще: пороховое оружие отменило бронирование воина. Широкого распространения «стальная юбка на голове» не получила.

   В поднятом (походном) состоянии такая конструкция позволяет бойцу хорошо видеть и слышать, не перегреваться и не простужаться. Переход в боевое положение – три движения: сдернуть удерживающий шнурок, встряхнуть головой, защёлкнуть штифтом нащёчники на подбородке.

   Недостатки: высота и вес. Но если сравнивать с русскими киверами 19 в. или теми же «тип IV»...

   Чисто для сравнения (века разные): доспех кавалерийский 3/4, Франция, 1610-1620 годы. Общий вес комплекта 28,8 кг. Вес шлема типа «бургоньет» с открытым лицом 4,79 кг, вес горжета 1,19 кг.

   Ещё: бургиньот Савойяр. Северная Италия. Вес 4,5 кг. Около 1600 г.

   В «Святой Руси» обычный вес вооружения воина – 13-16 кг: меч около 1.5 кг, наконечник копья 150-400 г, боевой топор 200-400 г, кольчуга 6-7 кг, шлем около 2 кг, щит 2-3 кг.

   Доспех западного рыцаря XV в. – 25-40 кг, снаряжение коня – около 30 кг.

   Забавно. Стоило «поймать» «микровыкрашивание» на лезвии булатного клинка, как эта мелочь потянула цепь изменений. Оружия, выучки, доспеха...

   Уточню: кроме ушанки мы прорабатывали ещё варианты – на основе «будёновки», византийского касидона и германского штальхельма. Не пошли.

   Взрослеем. Появились возможности. Люди, ресурсы... Опыт. Мой собственный здешний опыт. Позволяющий крутить в «пальцах мыслей» уже чуть понятные здешние явления. И находить ассоциации с явлениями, представлениями, понятиями... из других мест и эпох. Существующими пока только в моей голове.

   Глава 538

   Два месяца «безумные шляпники», совместно с шеломщиками, ломали мозги и, один раз, палец и нос, пытаясь довести до ума мою хотелку. Штифт на подбородке убрали, эту часть сделали ассиметричной, застёгивающейся на крючок за правым ухом. Придумали как сохранить изнанку от дождя на походе, укрепили височные части, подвигали боковые вырезы, сделали сменную (летнюю/зимнюю) подкладки, раздолбали шесть экземпляров в ходе «разрушительных испытаний», добавили «рёбер жёсткости», проверили успешность при типовых ударах...

   Факеншит! А как иначе?! – Нормальная «военная приёмка». В исполнении Артемия и толпы его курсантов с горящими от восторга глазами:

  – А мы ещё двумя топорами враз по ушам не проверяли!

   Потом «шлем с юбкой» был передан в производство, пошла отработка тех.процессов.

  – А-а! Шарнир не проворачивается! Заржавелллооо!

  – На будущее запомни и в инструкцию запиши: смазывать маслом. Лучше веретённым. После трёх дней использования – разбирать и чистить.

  – Э... а чем?

  – Факеншит! Уксусом с наждачкой!

   Шлем получился удачный. Уже одно то, что он цельнокованый, когда все вокруг на заклёпках... Про технологию вытягивания металла при изготовлении резервуаров сложной топологии – я уже... А уж простучать паровым молотом по изделию на болванке...

   ***

   Чисто для знатоков: заклёпки вылетают первыми. Ещё хуже ослабление прочности линией «перфорации», в которую заклёпки устанавливают. «В два удара»: первый сильный удар расшатывает клёпку, части шлема начинают «играть», второй – пробивает «пляшущую» линию крепления, вминает железо шлема в череп.

   Такое, обычно, стоит жизни двум «ударяльщикам». Но шлемы «тип IV» и их западные аналоги – принадлежность знати, командиров. А ребят с мослаками, булавами, кистенями, шестопёрами – великое множество.

   ***

   Передали в войска, пошла обкатка...

   Не хочу обижать коллег, но, дамы и господа, когда вы делаете единственный экземпляр чего-нибудь для себя, любимого, или для человека, которому вы лично можете показать и рассказать – это одно. Когда нужно отдать людям... пусть и хорошим, неглупым, ответственным, но – разным... это совсем другое. А уж когда речь идёт о вещи, от которой зависит их жизнь...

   «Всё, что может быть испорчено – будет испорчено. Всё, что не может быть испорчено – будет испорчено тоже».

   «Поступая по уставу, завоюешь честь и славу».

   «Уставы пишутся кровью».

   Охота посмотреть на кровавые «автографы» ваших учеников?

   Чётче надо. Тщательнее. Здесь есть только ваши ошибки. И запоздалые попытки их устранить.

   ***

   Рерих как-то рассказывал:

   "При встрече победителя старая женщина заплакала горько. Когда её спросили: «Откуда слёзы при общей радости?» – она сказала: «Уж очень мне жаль его».

   Вождю не нужно завидовать. Назовите мне хотя бы одного безгрешного выдающегося деятеля эпохи переломов. Нет никого! Такая работа. Как у ассенизатора.

   Коллеги! «Выдающийся деятель эпохи переломов» – это вы. Точнее – то, чем вы стремитесь стать.

   ***

   На изменении шлема мы не остановились.

   Удлинили боевой кафтан с кольчужной подкладкой. Уже не полукафтан до колена, но и не полный до щиколоток.

   Закрытие бронёй коленей привело к пристёгиванию, при пешем движении, длинных пол к поясу. Такие характерные конверты по бокам, как у европейских пехотинцев 18 в. Хотя пешие марши становятся всё более редким занятием моих воинов.

   Все должны двигаться верхом или в лодках, вне зависимости от формы участия в собственно бою. Драгуны? Морпехи? – А как иначе обеспечить скорость движения? Отсюда до Киева больше тыщи вёрст. Поезд не повезёт. Ввиду наличия отсутствия. По здешнему бездорожью... поспеть надо будет быстренько.

   Доспех из чисто кольчужного перешёл в кольчужно-пластинчатый. Добавились наплечники, стальная составная гривна на шее, правый рукав ушёл, заменённый составным наручем. Левый укоротился до локтя.

   Уточню: такое – для мечников. Лучникам наплечник и наруч на всю руку – очень неудобны.

   Изменили щиты.

   «Со щитом или на щите» – у нас уже неверно. На нынешний щит покойника не положишь, со славой не унесёшь: усиление «нательного» доспеха приводит к сокращению доспеха «постельного».

   Миндалевидный щит в романской Европе, до третьей четверти XII в. (вот прямо до «сейчас») довольно большой, для защиты от копейного тарана. Русские щиты не столь велики. Сейчас и те, и другие уменьшаются.

   Около 1200 г. (в РИ) щит из пассивного средства защиты стал более подвижным и удобным для манипулирования в бою. На Руси, в находках ХII-XIII вв. почти неизвестны умбоны и оковки. В бою щит не только прижимают к телу, его выдвигают вперёд, подставляют под вражеское оружие, чтобы ослабить или отбить удар «на лету».

   Округлый верхний край щита стал прямым. Шлем полностью закрывает голову, и щитом уже не нужно защищать лицо и подбородок. Одновременно щит укорачивают из-за удлинения кольчуги до колен.

   Мы чуть форсировали этот общий процесс. Часть идей были реализованы ещё шесть лет назад в Пердуновке, в моём первом щите, глядя на который Аким Янович тогда «съел» полведра «хренодёра». Другие пришли с опытом.

   Убрали оковки, заменив их витым стальным стержнем. Выкинули умбон, усилив поле накладным стальным «православным» восьмиконечным крестом. Из-за сокращения габаритов щита, сменили хват с горизонтального на вертикальный. Ещё не кулачный баклер, но уже вполне активный участник боевого фехтования. Как тогда в Пердуновке Яков запаниковал, когда я его меч щитом повёл!

   Полностью убрать нельзя: не к дуэлям готовлю, противник будет применять и метательное типа стрел и дротиков. Их удобнее ловить щитом. Кэтчерская бейсбольная перчатка?

   Все сказанное выше о порубке-поколке при наличии щитов приобретает... ряд важных особенностей. Например, выбить пехотинца из-за ростового щита типа павезы... хоть руби, хоть коли. Разве что – сбоку забежать.

   "Чтобы полностью использовать все возможности щита, нужно понимать, что он собой представляет. Это форма оружия. Щит обеспечивает значительное улучшение защиты воина... и почти не уменьшает способность к нападению...

   Для боя с мечом и щитом существуют три основные позиции – высокая, средняя и задняя. Не существует стоек, которые бы не являлись модификацией этих трех...

   Щит... позволяет оружию оставаться скрытым и готовым к удару из непрямой позиции (особенно против ног противника). Воин, используя щит, может фактически безнаказанно шагнуть и нанести страшный и быстрый удар практически из ниоткуда. Щит позволяет бойцу сближаться против древкового оружия и оставаться под летящими стрелами и копьями. Он может быть оружием сам по себе, и редкий воин применяет его только как пассивную защиту".

   «Верхняя» и «средняя» стойки – агрессивны, широко распространены для мечников со щитами, хороши при плотном построении. Используют как конные, так и пешие. Мы добавили в набор обязательных «заднюю стойку». Основное применение – пеший бой. Хотя есть примеры успешных реализаций и в конных схватках.

   "...стойка с мечом внизу сзади (примерно под углом в 45-градусов), с острием, направленным назад. Из неё естественны сильные удары снизу и вкруговую. Задняя стойка обманчива и отчасти является контратакующей стойкой с впечатлением приглашения и возможностью перехвата.

   Оружие на первый взгляд убрано далеко и спрятано, но фактически готово немедленно нанести мощный удар. В готовности тело немного наклонено вперед, задняя нога отставлена немного назад. Эта позиция встречается, когда оружие приготовлено для нанесения восходящего удара сзади. Из задней стойки клинок может ударить диагонально, горизонтально, или вертикально, или даже внезапно быть повернут внутрь для укола. Почти каждая атака из этой позиции делается с проходящим шагом задней ногой или шагом вперед со стороны щита".

   Позиция эффективна для одиночки. Особенно – в силу обманчивости и непривычности для здешних. Непригодна для плотного слоя типа фаланги или манипула. Но в той тактике «малой группы», которую мы внедряем – «вместе, но поодиночке» – уместна.

   "Рука расслаблена, но не сильно, ладонь развернута вверх, лезвие направлено вправо (для левосторонней стойки). Задняя стойка -позиция, которую редко понимают и используют... Это фундаментальная позиция, но она менее знакома тем, кто не практикует использование полной зоны поражения...

   Диагональный восходящий удар справа направо нацелен в нижнюю часть ног и бедер, но может быть направлен под щит в пах и живот... наиболее эффективен из задней стойки...

   Идея «фиксированных» стоек или набора систематизированных позиций для щита не существовало до Эпохи Ренессанса".

   Определившись с доспехом, клинком, щитом мы модифицировали стойки и наносимые из них удары. Усиливая, в частности, использование укола из всех стоек, а не только из обычной для укола «средней».

   Забавно видеть, как классический вертикальный рубящий удар из «верхней» стойки по защищённому большим щитом противником, «на лету» трансформировался в укол сверху вниз, наносимый в область за щитом, куда противник прячется. Эдакое развитие казачьего уставного укола. Но не горизонтально от «кулака на погоне», а вертикально вниз из максимально поднятой руки.

   Дополнили «среднюю» стойку, введя понятие «нижняя».

   Клинок действует не от уровня пояса, где большой щит прежде удобно закрывал руку с эфесом, а из почти полностью опущенной руки. На короткой дистанции он оказывается в плохо контролируемой противником, из-за его щита и забрала, зоне.

   Бойцы обычно смотрят друг другу в лицо. Палаш, удерживаемый в опущенной руке, проскакивает, ниже или сбоку щита противника незаметно. Движение начинать с отведения рукояти назад, за бедро. Но не направлять остриё назад, как в «задней стойке», а сохранять «между 3 и 5 часами». Такое навязывает короткую дистанцию.

   Люди инстинктивно стараются держаться подальше от опасности, от врага. Это – лечится. Обучением. Так Покрышкин заставлял себя открывать огонь только впритык к учебной цели – полотняному «пузырю».

   Противник, такого навыка не имеющий, ожидающий обмена ударами «издалека», вдруг обнаруживает резкое встречное движение. Навык «резаться грудь в грудь» у него отсутствует. А «мои – всегда атакуют». Враг тревожится, теряется, паникует. Отшатывается, отступает, бежит.

   Движение «из-под ягодицы» открывает доступ к ногам противника. Как для укола, так и для удара. Хотя, конечно, не возбраняется, например, из любой стойки отрубить задранную руку противника с мечом, если случай подвернулся.

   Навязываемые мною завершающие движения при ударе/уколе явно напоминали элементы ножевого боя.

"И в грудь ея вонзилася

Шешнадцать столовых ножей".

   Какие-то... «ужасы общепита».

   «Столовых ножей» пока нет, «шешнадцать» на поле боя – тем более не сыскать. Да и «в грудь» не надо – хорошо защищаемая зона. Бейте в живот, пах, ляжки, колени, стопы... Или, как указывал Суворов: «а колоть наипаче в крестец».

   Вовсе не «испанский поцелуй». Близко, быстро, незаметно. Рубящий, колющий, режущий, хлещущий...

   Короткая дистанция, малый щит... – вновь поднимали важность отдельной темы: скорость. Я про это уже...

   Изменение «обвески» бойца потребовало ревизии существующего положения дел по этому параметру.

   Беда в том, что здесь я воюю с общим, повсеместным, у каждого новика с детства существующим, стереотипом.

   Хороший удар – мощный, могучий, богатырский... «Это ж все знают!». Настолько прочный и всеобщий образ, что хоть в крик кричи: Не нужно! Неправильно!

   Нужно: быстрый, резкий, хлёсткий. Можно: внезапный, молниеносный, мгновенный.

   Разве в снайперы берут по успехам в штанге? Военно-учётная специальность «гиревик-дальномерщик»? Понятно, что в жизни, а особенно в походе – всякое бывает. Слабосильные да маломочные ещё до боя дохнут. Но «ве» – «квадрат», а «ме» – так просто.

   Ребята понимают, кивают, соглашаются. Но переступить через «впитанное с молоком матери»... Очень тяжело.

   Молодой парень, здоровяк «двухметроворостый», «косая сажень в плечах» стоит у ворот манежа и плачет:

  – Ты чего разнюнился?

  – Меня-я-я... в войско не беру-у-ут... Сказывают – медленный. Насмехаются – увалень. А я, я ж, Воевода... Я ж любого...! На одну ладонь посажу – другой прихлопну! Только мокро будет!

  – Покуда я вижу мокро у тебя на бороде. Ладно, пошли глянем.

   Да, не поспевает. Ему бы в молотобойцы, в грузчики. Да мало ли дел, где нужна сила? Но он хочет в войско. С саблей вострой, на коне резвом, с сотоварищами верными... Последнее-то мы обеспечим.

  – Пойдёшь к Дрочиле. Дело наиважнейшее. Самое могучее оружие во Всеволжске. Как раз по тебе.

   Парень вытер напоследок сопли, хмыкнул и пошёл в «дрочильщики». Хороший парень: смелый, работящий. Позже был случай, когда он в одиночку требушет ворочал да пятипудовками заряжал. Вот только команду: «От ворота!» ему надо подавать заблаговременно.

   В Пердуновке я просветил Артемия насчёт «эм-вэ-квадрат-пополам». Все мои «полководцы» из собственного опыта знают важность скорости в ударе. Но... «при прочих равных». В общем ряду: правильный, меткий, сильный, режущий... Как в наставлении для кавалерии Красной Армии, как споры о штыковом ударе перед Великой Отечественной.

  – Чего? Кинетическая энергия? Не, это для шпаков в шляпах. А мы гимназиев не кончали, мы по рабоче-крестьянски.

   Не надо классово. Надо эффективно.

   В формализованной форме моё утверждение было принято как, если не высшая, то изначальная древняя истина.

   Позывы усилить защиту раздавались. Технически мы уже могли сделать, если не максимилиановский, то готический доспех 15 в.

   Спор закончился диалогом:

  – В чём цель существования воина?

  – Э... ну... в защите. Это... Всеволжска. И тебя, само собой, Воевода.

  – Нет. Цель жизни воина – уничтожение врага. Убийство. Только убийство всех доступных врагов обеспечит безопасность. На некоторое время. Пока новые враги не появятся. Что нужно, чтобы убить врага?

  – Ну...

  – Нужно его догнать. Или убежать. Если враг сильнее. Чтобы потом вернуться, догнать и убить. Если тебе наковальню на шею повесить, то ты ворога убьёшь. Уронишь на него. Если догонишь. Догонишь, остановишь, уложишь, увяжешь... Тогда-то можно и наковальней стукнуть.

  – Да не... да ну... с наковальней бегати?... чё за бред...

  – Так чего же ты гридням моим такой же бред предлагаешь?! Ту же наковальню на плечи навязать хочешь?

   Сторонники «усиленного бронирования» утихли.

   Замечу, что представления о бронированности средневековых армий далеки от действительности. В музеях или на иллюстрациях мы видим доспехи наиболее важных, богатых, знатных персон. Рыцари в европейских армиях составляют 15% и менее. Их вооружение, обычно, относительно комплектно. Хотя, часто, «дедовское». Моральное и материальное устаревание, от которого в реальности зависит сама жизнь конкретного бойца – понятно только специалистам, да и то не всегда.

   Народ попроще... стёганка (гамбинезон) да железная тарелка на голове – вершина возможного.

   Дорого это – «добрый доспех».

   Средний размер европейского рыцарского лена – 30 крестьянских хозяйств. При том, что средний размер семейного надела – 50 акров (20 га, разброс по странам и эпохам 5-150 акров).

   Для сравнения: русский дворянин должен был в 16-17 в. явиться «конно и оружно» с 7 крестьянских семейств (52-55 га «доброй земли»). Какие при таких-то доходах «бургиньоты»?

   Для меня цена доспехов не критична. Важна скорость бойца. Цель действий в бою не сохранение собственной тушки, а убийство врага.

   А коли «нет», так чего ты в войско пошёл? Не «народная», не ополченческая, хоть бы и феодальная – добровольческая армия. С постоянно обновляемым составом.

   Цель армии – война. Цель войны – победа. Смысл победы – смерть врага. Убийство «их». А не сохранность своих. «Сохранность» – инструмент достижения цели. Один из возможных. Не цель.

   ***

   Я, таки, сильно извиняюсь. Может кто не подумавши... подумал. Что я пацифист? Отнюдь – стремлюсь быть реалистом.

   «Оптимист изучает английский, пессимист – китайский, а реалист – автомат Калашникова».

   Изучал. Хотя мне и немецкая МР7 «в руку легла». Калибр маловат. Но для городских условий... весьма вполне.

   ***

   Мы не строили «бронированных монстров», а усилили «скоростную подготовку».

  – Артемий, ты гадюку видел?

  – Конечно.

  – А она на тебя кидалась?

  – Было дело.

  – И как же ты?

  – Кулаком её. В ухо.

  – Эт хорошо... Гадюка – змея медленная. А есть в дальних странах куда как более быстрые. Кобра, гремучая, очковая, гюрза, щитомордник водоплавающий...

  – Гюрзу видел. На Кавказе. Моргнуть не успеешь. Как молния. Мда... Эт ты, воевода, к чему?

  – Новики должны успевать бить гюрзу. В ухо.

  – Хм... Где жь мы такого гада ползучего здесь возьмём? Или ты Дербент воевать надумал?

  – Артемий, ты лучше меня знаешь: в бою быстрый – может, и живой. А медленный – точно мёртвый. Найдём мы гюрзу. Мда... Или – сделаем.

   ***

   Человек моргает за 202 мс, бросок гремучей змеи 90 мс. Техасского гремучника Crotalus atrox считали чемпионом по молниеносности. Хотя у серых лазающих полозов Pantherophis obsoletus ускорение броска 191 м/с2, а у гремучника – 157 м/с2.

   Скорости змей в атаке – 2,1-3,53 м/с, ускорения – 98-279 м/с2.

   Пилоты реактивных истребителей, взлетающих с авианосцев, испытывают ускорения 27-49 м/с2. Не имея специального костюма, они теряют сознание при ускорениях чуть выше 50 м/с2.

   Слабаки. У меня комполка, вполне в сознании, развалил МиГ на 8g. Потом бойцы 30 вёрст по лесу болтики собирали.

   Даже в специальном антигравитационном костюме пилоты не могут встать из положения сидя при ускорении 30 м/с2 и не в состоянии пошевелить конечностями при 78 м/с2. У змей – ни конечностей, ни скафандра.

   Мы говорим о знакомой Артемия – гюрзе. Совершает броски на длину тела, время броска – 0,08с., время реакции человека – 0,1-0,2с., люди не способны среагировать на бросок этой змеи.

   «Не способны» – верно. Но – «в среднем». Дальше мелкие детали.

   Время реакции неподготовленных мужчин в среднем – 0.1 с, в отличие от женщин – 0.17 с. Время реакции молодых парней существенно меньше времени реакции матёрых мужиков. Недостаток выносливости, болезненность, медлительность – обычные причины тормознутости и, у нас, основания для отбраковки кандидатов в гридни.

   Ещё есть тренировки. Скорость реакции – развивается.

   Меняя вооружение и уточняя обучение, уместно ужесточить тренировку и этого свойства.

   ***

  – Надо сделать тренажёров. На скорость. Гадюка, гремучник, гюрза.

  – Твоими бы устами, Иване, да мёд пить. Говоришь-то ты разумно. Да только как? Ты толкуешь про кусочки времени в десятую долю удара сердца. Их же померить нечем! Ну, ткнул я неука палкой. А какая там... как ты говоришь, в секунду за секунду...

   Бросок «американцев» снимали камерами, 500 кадров в секунду. У меня такого нет.

   Мда... И что? Оставить ребят «тормозами»?

   Артемий – золото, а не мечник. Умница. Об оружии и его применении знает всё. Но в нашей, в высшей мере средней совейской школе, не учился. Фраз типа: «тело, обозначенное на рисунке буквами ме и жо...» – никогда не произносил.

   Длина гюрзы с хвостом до 2 м. Путь – знаем, время – помним, ускорение – считаем, получаем... охренеть! Люди от такого дохнут! А змеям ничего – у них кровь тоже от мозгов отливает, но не надолго. И получаем скорость на конечном участке. Которую гридень и должен остановить «кулаком в ухо».

   Каждый месяц в тот год Артемий запускал новую «гадюку» – очередной тренажёр на скорость. Предлагая новый «фронт энд». «Бэк энд» – привод, часто оставался прежним.

   Пришлось несколько... извернуться. Чтобы уелбантуривать целенаправленно. Кроме «ускорения свободного падения» у нас тут других нет. А гюрза или тот же серый полоз перекрывают это «же» в десятки раз.

   «Путь из А в Б часто лежит через Ж» – тонкое наблюдение.

   У нас круче: через десятки «же».

   Сперва я загрустил. А потом просто уточнил задачу. Нам ведь важно не «же», а время прохождения «участка из А в Б». В смысле: «длина змеи». Можно и раньше разогнать. Лишь бы неожиданно.

   Интересным было использование пневмопривода. Когда в полутемном коридоре в лицо напряжённому курсанту от стены вдруг стремительно разворачивался серенький кулёчек, превращаясь в небольшую, ярко раскрашенную, дрожащую от злобы змейку с широко распахнутой пастью, из которой с шипением выходил воздух... Бывало, что и портки отстирывать приходилось.

   Впрочем, «змеи» во «фронтенде» средство психологическое. Навык же нарабатывался с более близкими к реальности имитаторами: копьё, меч, топор, булава, стрела...

   Эффект это дало: мои гридни могли поймать стрелу рукой. Не у самого лука, конечно – там больше двухсот футов в секунду, но на сотне шагов – вполне. Чётко перехватывали малым щитом стрелы, копья и клинки. Одиночные и двойные. Если видели.

   У нет меня магии с волшебством, вторую пару глаз на затылок – не пришить, круговой «купол безопасности» – не построить.

   Наоборот, копьё или клинок моего гридня, противником, как правило, не ловились – просто не поспевали. «Глазом моргнуть не успел, а он меня уже насквозь...». Конечно: моргнуть – втрое дольше броска гюрзы.

   Кроме таких «экзотических игр», применялось множество более простых, общеукрепляющих приёмов.

   «Проворот в тазу» требовал укрепление кисти, малый щит – изменения движений левой руки, «режущий» удар – работы всем корпусом. Навязываемая мною «литовка» давала мышечный опыт вращения торсом. Но ведь это малая часть требуемого, даже не десятая!

   «Скорость» требовала подвижности всего корпуса, работы ногами. Не только выпад и наступление/отступление правой. Не однообразное непрерывное движение «против часовой», как в «дестрезе».

   Вперёд и вправо. И твой эфес оказывается на траверзе щита противника. А клинок – в рёбрах его левой стороны. Влево, вперёд, вправо.

  – Так нельзя! При ладони вверх нет сильного удара!

   Да, «наливать через руку» – признак неуважения. Но мы тут не водку пьянствуем.

  – Не надо «сильный», надо «быстрый». Делай.

   И твой клинок входит в его правый бок под вооружённой рукой.

   Шаг! Прыжок! Левой! Правой! Быстрее! Резче! Хлёсткий удар! Молниеносный укол! Бросок гюрзы!

  – Прыгать?! Гридню?! В доспехе?! Как это?

  – Как козлёнок. Цок-цок и поскакал.

"Ох, что же вырастет из этих мужиков,

Когда козлятами становятся мальчишки?".

   Из этих? – Герои, защитники Отечества и прогресса.

   «На битву со злом взвейся, сокол, козлом».

   Мои «соколы» – взовьются. Поскачут и затопчут.

   А которым подпрыгивать в лом – пусть ширяются. По поднебесью. Где-нибудь не тут.

   Можно назвать это «взрывотехникой» В смысле: техника фехтования с взрывным характером движения. Но понятия «взрыв» здесь нет. Я про это уже...

   «Подвижность», «взрывотехника», не поддающаяся синхронизации на длинном такте типа «раз-два, взяли», вместе с «задней» стойкой, «рассыпало» сомкнутый строй. Мечники разворачивались в цепь, так, чтобы каждому хватало пространства для реализации его «талантов».

   Дело не в гоноре, что постоянно ломает строй европейских рыцарей, дело в «сумме технологий», усвоенных бойцами. Но что делать, если противник держится сплошной массой? – Появился тактический приём «двойная цепь с подходом и приседанием».

   Мечники разворачивались в линию с удобными для себя интервалами. За ними, в промежутках, становятся стрелки. Им тоже строй «в плечо» неудобен. Стрелки дали залп и спрятались за спины мечников. Которые ловят щитами ответные стрелы. Цепочка «двоек» делает несколько шагов. Снова залп...

   В первую очередь у противника выбивали командиров и лучников. Отряды сближались, стрелки последовательно разгружали колчаны в сплошную линию оппонентов. Вражеский строй терял монолитность, мечники бросались вперёд, врубались в образовавшиеся бреши.

   Другой вариант: сомкнутый строй с копьями «на руку». Копейщики при каждом залпе опускаются на колено, открывая сектор обстрела. Поднимаются, закрывая собой, своими щитами, стрелков. Тут уж стрелкам тесно – они разворачиваются в две линии. Первая, по команде, бьёт настильно через головы присевших копейщиков, вторая лупит навесным.

   Совершенно не средневековая тактика. Противоречит всей системе статусов, понятий, обычаев. Лучник – бедняк, слабак, юнец. Нечто вспомогательное, велит у греков. Настоящий воин – в доспехе, с мечом и щитом. Мечник подставляет свою грудь, чтобы защитить лучника? «Старший» в роли «живого щита» для «младшего»?! – «Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда!».

   Работа «двойками»? – Бывает. В конном бою за рыцарем следуют сержант, оруженосец, отрок, боевой холоп. Распределение функций иное. И, конечно, такого нет в пешем бою.

   Пехотные цепи... разреженные, двигающиеся перекатами. Это тактика времён ПМВ. Плотность пехотных построений последовательно падала, реагируя на рост плотности ружейно-пулемётного.

   Тут нет пулемётов. Но и здесь такое построение полезно – почти полностью исключает потери от навесной стрельбы, обычной на дальней дистанции. Заставляет противника выводить своих лучников в первую линию для стрельбы настильной. Где они, в силу слабости своего бронирования, становятся лёгкой целью.

   Буду точен: движущаяся цепь лучников – не моё изобретение. Подобное делали самураи в Средневековой Японии. Синхронные эволюции бойцов включали в себя, кроме стрельбы стоя, стрельбу с колена и, даже, стрельбу из положения «лёжа на спине». Всё это на фоне непрерывного движения к противнику между выстрелами.

   Очевидное требование: синхронность действий всех бойцов отряда. Этого в Средневековье нет вообще. Достигается муштрой, шагистикой. Было у римлян, снова возникло в европейских армиях Нового времени. В Средневековье...

  – Чего там? Трубят?

  – Да-с, ваша милость. Потрубливают.

  – Ну, ладно. Крикни вассалам. Мы, пожалуй, атакнём.

   Без тщательной предварительной подготовки всех участников, без навыка синхронного движения, взаимодействия «родов войск» такие приёмы не исполнить. «Подготовкой» мы и занимались.

   Сказанное относится к пешему бою. И на Руси вообще, и у меня в частности, пехота имеет большее значение, чем в Европах. У конницы... масса особенностей. Прежде всего потому, что всадник в бою сам может сделать только одно – упасть с коня. Все остальные эволюции – на усмотрение лошади. Ею можно управлять. Но не всегда. И не во всём.

   Конь не привёз тебя на дистанцию удара и вся твоя выучка «броска гюрзы» пропала.

   Салман, взбешённый вводимыми мною в подготовку воинов инновациями, как-то пытался «сгрызть седло» после беседы со мной.

  – Сахиби! Моим этого не надо!

  – Хорошо.

  – Но эти... бараны безмозглые! Тоже хотят!

  – Хорошо. Пусть учатся.

  – Нэт! Они – кулак! Одын! Вмэсте!

  – Да. В начале. А потом? После пробития строя врага? Вспомни «Земляничный ручей». Твои рассыпались. А навыка видеть друг друга, работать цепью, группой, поддержать соседа, не только впереди, но и вбок и назад...

  – Вай-й-я-я...!

   Всё-таки, эмоциональная выразительность русского языка ему ещё не вполне... Можно ж сказать разнообразнее, непечатнее, эпичнее...

  – Салман, ты прекрасный воин. Ты в одиночку можешь пройти сквозь любую толпу здешних лесовиков. Все встреченные тобою на длину меча – умрут. Но остальные разбегутся. Надо не только пробить строй «кулаком», но и «выпустить пальцы». И снова сжать. Так, чтобы ничего, кроме кровавого жмыха – из ворога не осталось. Цель боя – не оттеснить, опрокинуть, распугать, разогнать, рассеять... Цель – убить. Учи людей, Салман.

   Очень уместным оказалось прежний выбор палаша в качестве основного клинка: развитая гарда обеспечивает достаточную защиту кисти. Защищенность обеих рук позволила отказаться от такого неприятного, сложного, ненадёжного элемента защиты, как боевая рукавица, латная перчатка.

   Уменьшили толщину и диаметр колечек в панцире. Добавили аналог «аппарата Илизарова» в сапоги. Не для удлинения конечностей, а для их спасения. Любят, знаете ли, бить пехотинца по левой ноге. А всадника – по обеим.

   Изменения происходили без увеличения веса доспеха. Наоборот, при некотором его облегчении. Повышение качества материала, применение мартеновских сталей, годных, в отличие от булата, в доспех, конструктивные решения по локальной жёсткости, позволяли улучшить снаряжение без утяжеления. А пытливые мозги молодых бойцов, не скованные вековыми традициями, находили новые эффективные приёмы применения. Не дожидаясь обычного стимулятора армейского интеллекта в форме очередного позорного разгрома.