Текст книги "Чума (СИ)"

Автор книги: В. Бирюк

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 22 страниц)

   Сходив неудачно на охоту на северного оленя в районе нынешней Варшавы, носители Свидерской культуры уныло выслушивали выговор там-тогдашнего вождя:

  – Вы...! М-мать богов!... Я же говорил: колоть! А эти придурки...! Понаделали себе топоров! Нет, чтобы с нашими, добрыми, исконно-посконными копьями... Идиоты! С топорами! На оленя! Пшли вон! В тундру! Рубить! Ягель!

   Примерно так же кричал Наполеон своим кирасирам при Ваграме:

  – Колоть! Только колоть!

   Шли тысячелетия, каменные топоры и наконечники сменились бронзовыми, потом железными, а извечный вопрос «Колоть или рубить?» так и оставался нерешенным.

   Понятно, что мамонта, например, лучше колоть. Ещё лучше – издалека. А потом рубить. Пока он ещё тёпленький.

   Опыт реконструкторов показывает, что две равные пешие толпы молодых, физически здоровых и профессионально неподготовленных людей, вооружённых одна – мечами, другая – копьями, дают, при столкновении, результаты, слабо зависящие от вооружения.

   Ме-е-едленно.

   Оружие не даёт победы.

   Одиночный мечник в поединке с одиночным копейщиком, при наличии свободного пространства типа «лесная лужайка», проигрывает всегда.

   Тот же мечник, вооружённый длинным мечом или мечом и щитом, проигрывает две трети схваток.

   А вот при атаке толпой мечников на толпу копейщиков, мечники всегда выигрывают. Вне зависимости от оснащения копейщиков щитами или рядности их построения.

   Полная победа «укола» в первом случае есть следствие большей длины копья по сравнению с мечом. Его полное поражение в последнем – следствие того же.

   Атака мечников взламывает строй копейщиков или приводит к охвату флангов. Строй рассыпается, бой переходит на короткие дистанции, длина копья из достоинства превращается в недостаток. «Порубка» побеждает «поколку».

   В истории это демонстрировали римляне, громя разные фаланги. Наоборот, едва копейщики получали достаточную выучку в части «держать строй», как македонцы били персов, а викинги останавливали «стеной щитов» франков и саксов.

   Ключевой фактор – выучка. Не длина копья, толщина доспехов, габариты щита... Главное – «между ушами». Мотивации и навыки, а не паражопли с самоплавами.

   К слову: это то «пространство», куда коллеги-попандопулы лезть боятся. И правильно делают: «сон разума порождает чудовищ». Разум средневекового человека, с нашей точки зрения, это даже не сон, а шизофренический бесконечный кошмар.

   Забавно осознание очевидной истины: не столь важно какой удар используешь ты, даже – какое оружие имеешь. Важно – как вооружён и как умеет использовать своё оружие твой соперник.

   «Возможность победы заключена в противнике» – древнекитайская военная мудрость.

   С какими противниками, как и чем вооружёнными, предстоит биться моим гридням на следующем этапе «озверения и облютения» Ваньки Лысого?

   Вот прямо сейчас в «Святой Руси» идут два процесса.

   Общеевропейский: смена каролингского меча романским.

   Специфический святорусский: вытеснение меча саблей.

   Русь/Россия, находясь между Востоком и Западом, воюет «на два фронта».

"Мы, как послушные холопы,

Держали щит меж двух враждебных рас

Монголов и Европы!"

   Держали. Непрерывно заимствуя оружейные решения своих противников. Русские дружины, особенно на Юге, активно используют элементы вооружения степняков. К 15 веку крымские татары переходят на турецкий оружейный комплекс, и русское (московское) воинство вооружается аналогично. Ливонская война, Смутное время, Петровские реформы – Россия всё больше воюет на Западе и перевооружается по европейским образцам.

   ***

   Весной я стоял на берегу над Окским ледоходом. «Грозное что-то куётся во тьме». Выбирал между абстрактными, скучными понятиями: «интенсивный» и «экстенсивный».

   Да кому это интересно?! Вот «Аля-улю! Шашки наголо...!» – эт да!

   Шашек не будет. Своими людьми играть «в чапаева» не собираюсь.

   Шашка – оружие лёгкое. Против одоспешенного противника негодное. До такой степени, что сейчас (и до 19 в.) шашку основным оружием не считают, вариант «ножика засапожного».

   Даже тяжёлые сабли мадьяр в 10 в. не пробивали кольчуги рыцарей Оттона Великого. При том, что мадьярские стрелы дырявили те же кольчуги с тридцати метров.

   Выбрав экстенсивный путь, я выбрал и противников моим мальчишкам. Это будут не только слабовооружённые, бездоспешные, пешие толпы племенных ополчений лесовиков. Другие враги с другим оружием, снаряжением, тактикой.

   Мои бойцы должны обладать не только храбростью, стойкостью, выносливостью, сметливостью и дисциплинированностью. У них должно быть адекватное оружие. Лучше, чем у врагов. «На пол-шага впереди».

   Почему на «пол-шага», а не на «сто шагов» – объяснять?

   По простому: воин – тоже человек, у человека в голове – его «личные тараканы». Они же – ценности, мотивации, границы допустимости... Дай гридню ядрёную боньбу. Чем ты его остановишь? В тот момент, когда твои цели перестанут совпадать с его? А это случиться обязательно. Потому что ребятки – «плоть от плоти народной». А моя цель, как и любого разумного попаданца – антинародна. По определению прогрессизма. Она состоит в уничтожении существующего общества. Потому что общество – средневековое.

   Я об этом – уже и неоднократно...

   Поэтому – «лучше». Но не слишком. В «лучше» – знание своего оружия, его слабых и сильных сторон. Устойчивые навыки избегания слабостей и применения «сильностей». Автоматизм в микротактике, букет накатанных решений в тактике малой группы, подразделения.

   ***

   Мелочи. Которые нарабатываются кровавым опытом.

   Мотострелок на лесной тропинке при внезапном встречном огне кидается на землю вперёд или вбок. Спецназер подгибает коленки и валится назад.

  – А что ж так?

  – Вбок – долго. Вперёд – можно нарваться. На сучок-пенёк-камушек. Пару раз... накалывались. А на спинку, по уже пройденному – быстро, безопасно. И ствол с разгрузкой сверху. Можно сразу работать ответку.

   ***

   Оружия и навыков – должно быть. Хотя очень не хочется. Посылать моих ребят в битву. Против конных толп половцев, или лавины «белых булгар», или строя русских дружин. Их же там убивать будут!

   Увы, мои желания... имеют ограниченное значение.

   Глава 536

   Я перечислил четыре разных типа «вероятного противника». Необходим комплекс оружейных средств, обеспечивающий превосходство моих бойцов, как на уровне одиночки, так и на уровне «частей и соединений», во всех случаях.

   Комплекс. В котором клинок – один из элементов. Возможный, но не обязательный. Воюют же в 21 веке без сабель. Да и все племена начинают с копий и топоров.

   Такое оружие – «мосол» («маслак») – знакомо? Кость бедра лошади, привязанное ремнём к короткой палке. Широко распространено в армии Крымского хана в 16-17 в. Неоднократно отмечалось очевидцами.

   Татарская сабля – обязательный образ в фольке. Но обеспечить всех длинными клинками – не могут.

   Здесь железа меньше, оно дороже. Доля кыпчаков с «мослами» – выше.

   ***

   Более важным элементом, чем собственно оружие, является навык его использования.

   В Семилетнюю войну кавалерии прусского маршала Зейдлица, тяжёлым рейтарам и кирасирам, не хватало длины клинков, чтобы бить изворотливых казаков.

   Опыт воспринят не был, общеевропейская «Великая армия» Наполеона относилась к казакам пренебрежительно. Видя в них то, чем они и являлись – туземная милиция, аналог племенных ополчений белуджей или курдов. Казачьи полки не выдерживали встречного боя, «рыцарского удара», атаки европейской кавалерии. Не годились они и против качественной пехоты:

   Денис Давыдов о Старой Гвардии:

   «Сколько ни покушались мы оторвать хоть одного рядового от этих сомкнутых колонн, они, как гранитные, оставались невредимы, отгоняя нас ружейными выстрелами и издеваясь над нашим вокруг них бесполезным наездничеством. Гвардия с Наполеоном прошла посреди казаков наших, как 100-пушечный корабль между рыбачьими лодками».

   Не смогли.

   И не сильно хотели: у них другие приёмы.

   Командир французского 23-го конно-егерского полка в 1812 году, Жан-Батист де Марбо:

   «Тогда неприятель ввел в сражение массу казаков. Они нагло кололи пиками французских офицеров, двигавшихся впереди своих эскадронов».

   Пиками, не клинками.

   «Первый ряд австрийских драгун как будто взлетел, приподнимаемый над сёдлами казачьими пиками» – 1914 г.

   А всего-то – пика, палка с наконечником с одной стороны и ременной петлёй – с другой.

   Важен противник. Его оружие, защита, манера боя. Подстроиться под это. Создать свою триаду: оружие, защита, выучка. Эта триада – один из элементов, дающих путь к состоянию «мы победили!». Частями этого элемента (деталь детали) являются тип клинка и тип наносимого им удара. Корреляция между ними есть, а детерминированности нет.

   Посмотрим: что тут, в реальности 12 века, произрастает по теме?

   Каролингский меч. Удар – рубящий. Остриё полукруглое, часто не затачивается. Понятно, что такой железкой можно и ткнуть. Физиономию, например, противнику попортить. Но основное применение – рубка.

   При ударе кулак плотно сжат на рукояти. Кисть – прямое продолжение предплечья. Между клинком и предплечьем – прямой угол. «Меч торчит из кулака». Между лезвием и поверхностью цели – угол ноль. Лезвие «ложится» на противника всей длиной или дальней частью (у кончика скорость больше).

   Соответствующая конструкция рукояти. Места – только под четыре пальца. Внутренние стороны перекладины и навершия – плоские, параллельные, зажимают кулак.

   Романский меч. «Иголка». Значительно уже каролингского – использование сплошной стали убирает железный дол. Чётко колющее остриё. Ориентация на укол заставляет менять рукоять: навершие должно давать свободу наклона кулака/кисти. Прямая грань навершия заменяется на скошенную, «бразильский орех».

   В уколе (в завершении выпада) между клинком, предплечьем, плечом – угол ноль. «Тройной прямой» – между клинком и поверхностью цели, между телом и рукой, между стопами – основа испанской школы фехтования («дестреза»). Прямая линия, направленная в лицо противнику. Вершина мастерства – «испанский поцелуй»: противнику рассекают кончик носа или губы.

   Романский меч делает возможным укол. Но основное назначение по-прежнему рубка. Рукоять удлиняется, позволяя «отпущенный удар»: в начатом уже рубящем движении, рукоять проскальзывает в ладони, увеличивая длину клинка, ускоряя падающий на цель кончик меча. Меч и рука, как и при уколе, разворачиваются в прямую. Чего с «каролингом» не сделать – плоское навершие мешает.

   Удар прежний, рубящий. Но механика, положение элементов, навыки бойца – иные.

   У «каролинга», как у топора – центр тяжести смещён к острию. У «романца» – к рукояти. Это облегчает фехтование. Идеально держать центр тяжести в кулаке. Появляется манера укладывать указательный палец на перекрестье – ладонь ближе к центру тяжести. И кольцо на перекрестии для защиты этого пальца.

   В начале 15 в. итальянцы формулируют: «убивать уколом острия, а не ударом лезвия». В трактатах Альфиери (17 в.) практически отсутствуют рубящие и режущие удары.

   Можно без конца сравнивать испанскую, итальянскую, французскую, венецианскую, генуэзскую, неаполитанскую, сицилийскую... фехтовальные школы. Общая европейская закономерность выглядит так.

   Всё «высокое» и «позднее» средневековье «романцы» вытесняют «каролингов». Периодически отступая перед разными цвайхандерами, клейморами и фламбергами. Трансформируясь в шпаги («костюмный меч» – облегчённый, прогулочный вариант). Торжество «романцев» и их потомков к XVIII в. становится всеобщим. И... заканчивается.

   К концу XVIII века сабля вытесняет прямоклинковые шпаги и палаши. Образец – венгерские сабли с довольно сильно изогнутым клинком, больше приспособленным для удара, чем для укола. Образовались два «фехтовальных» лагеря: сторонников удара (Австрия, Британия, Пруссия) и сторонников укола (Франция).

   Эффективность проверили наполеоновские войны.

   Ш.Паркин, конный егерь французской Императорской гвардии в начале XIX века об англичанах (сабли французов и англичан похожи):

   «...мы всегда кололи острием наших сабель, тогда как они всегда рубили своими клинками шириной в 3 дюйма. Поэтому из их каждых 20 ударов девятнадцать проходили мимо. Однако, если лезвие находило цель хотя бы один раз, то это был ужасный удар. Было непривычно видеть руку, чисто отрубленную от тела».

   Сходные по геометрии клинки. Используют совершенно по-разному.

   В битве при Ватерлоо сабля разрубила шлем кирасира вместе с головой его владельца «так чисто, как будто рубилась дыня». Эффект, произведённый ударом на осматривающих результат, усилился от того, что его нанёс умирающий драгун, который был заколот за секунду до этого хозяином шлема.

   Кирасир – колет, драгун, уже заколотый – рубит, оба – мертвы.

   Какой удар лучше?

   «... русские кирасиры молча, и потому особенно страшно, рубили наотмашь пехоту противника».

   «Молчать» кирасир обязан – в строю, как в церкви, не балаболят. В бою – особенно: не услышит команды командира. Пехота может подбадривать себя криком «ура!» в момент броска в атаке. Когда строй уже потерян, а бой ещё не начался. В самой драке орут только гражданские мужички, не строевые.

   Ещё: «рубить» и «наотмашь» – кирасир не может.

   Палаш французского кирасира: «эффективный удар практически невозможен – два дола, дающие мощное ребро по середине клинка, давали еще и крутые спуски, угол сведения которых был слишком велик для рубки».

   Петербургский ополченец Рафаил Зотов о бое под Полоцком 6 октября 1812 г. (столкнулся с французскими кирасирами):

   «С первых двух ударов палашами по голове я, однако, не упал, а невинной своей шпагой оборонялся, и помню, что одного ранил по ляжке, а другого ткнул острием в бок; не знаю, кто из них наградил меня за это пистолетным выстрелом, потом другим, но один вскользь попал мне в шею, а другой – в ногу. Тут я упал, и тогда-то удары и ругательства посыпались на меня как дождь. На мне был сюртук, мундир и фуфайка, а сверх всего еще ранец. Все это было изрублено как в шинкованную капусту, и изо всех ударов только два еще по голове были сильны, один в руку самый незначащий, и один с лошади ткнул меня в спину острием палаша. Все прочие удары даже не пробили моей одежды».

   Кирасиры, толпой, «страшно, наотмашь» рубят одинокого пехотинца... «удары даже не пробили моей одежды».

   Кавалерийские стычки на длинноклинковом оружии показали бСльшую эффективность укола.

   Польский улан Д. Хлаповский (1809 г.):

   «полк [французских] кирасир после атаки завязал рукопашную схватку с венгерскими гусарами. Я был удивлен, увидев, когда венгры отступили, что их мертвых тел лежало гораздо больше, чем французских. Основной причиной было то, что венгры рубили саблями, а французы кололи».

   Укол, при прочих равных условиях, всегда короче, чем удар. Чтобы нанести смертельное поражение точным уколом, достаточно углубиться в тело на 18 см, рубящий удар требует гораздо больших усилий.

   Французский полковник-легкокавалерист де Брак:

   «смертельные удары – это уколы, другие же только ранят. Колите, колите, как можно больше! Всякий уколотый вами будет сброшен на землю; те же, которые избегнут ваших ударов, будут все-таки устрашены ими, и кроме того, они дают вам то преимущество, что сами вы никогда не открываетесь и всегда готовы к отбиву».

   Сравнение укола и удара дискутировали весь XIX век. Сторонники удара приводили массу аргументов, начиная от опасности остаться без оружия или травмировать руку при слишком глубоком уколе (случалось), кончая психологической предрасположенностью человека к удару. Дискуссия мало повлияла на практику: все кавалерии Европы к второй половине XIX века отказались от сильно изогнутых клинков в пользу слабоизогнутых. К уколу приспосабливают рукоять: черен приобретал анатомические качества, на спинке клинка появилась площадка под вытянутый для более эффективного укола большой палец. К концу XIX века большинство образцов длинноклинкового оружия снова превратилось в кавалерийские шпаги с сугубо факультативной возможностью рубящего удара.

   Россия не оставалась в стороне.

   «Общий опыт тактики» (1807 г.):

   «...все опытные кавалеристы советуют более колоть, нежели рубить; ибо первый способ сражаться несравненно опаснее, и для храбрых и искусных выгоднее, потому что могут выбирать место, куда ударить».

   «Правила обучения кавалерии фехтованию» (1861 г.):

   «...укол имеет неоспоримое преимущество пред ударом, и верный удар причиняет часто рану незначительную, укол же, хорошо направленный, почти всегда смертелен; притом укол отбить, в особенности на коне, довольно трудно, и при нанесении укола гораздо легче закрыться нежели при нанесении удара. Поэтому уколу следует всегда отдавать преимущество пред ударом и употреблять его при первой на то возможности».

   Развитие по спирали: от укола к удару и обратно. Правда, спираль «двойная»: пока одни от «порубки» переходят к «поколке», другие двигаются в обратном направлении.

   Французы, потерпев поражение в наполеоновских войнах, оценили саблю. Поскольку сами они в гибели империи виноваты быть не могут, то нужно менять кровати... э-э-э... виноват – клинки.

   Они заменяют саблей палаш, а русские военные любят все французское. В 1817 году на вооружение российских драгун принята сабля легкокавалерийского образца с сильно изогнутым клинком.

   И снова обратно.

   Генерал от кавалерии Н.Ф.Плаутин, в 1856 году стал не только командиром Отдельного гвардейского корпуса, но и председателем комиссии для улучшений по военной части: «укол есть основание всякого фехтования»..., «сабля должна совершенно уступить место палашу». Его обоснование преимуществ прямого клинка перед изогнутым тем более ценно, что генерал бСльшую часть своей карьеры (воевал во всех российских кампаниях, начиная с 1812 года) был в гусарах, вооружённых как раз саблей, и имел опыт боевых действий против европейской и турецкой кавалерий.

   «Рубка и фехтование» (1904 год):

   «самый существенный и наиболее легкий прием для поражения противника есть укол».

   Где здесь место излюбленному многими «лихому сабельному удару»? Рубке «славной дедовской казачьей шашкой»?

   Рубить? – Бурьян за сортиром. В бою – колоть.

   Основное оружие казака – пика. На аршин длиннее уланской. Польские уланы из армии Наполеона отмечают, что при переходе на средние дистанции длина казачьей пики становится недостатком. Ею колют издалека. Особенно в спину. По словам Суворова, казакам надлежит колоть врага пикой, «...более всего в крестец». С пиками (укороченными) идут казаки на штурм Измаила.

   Для казачьей шашки придумывают три уставных укола.

   Исходное положение: правый кулак с рукоятью у правого погона. Клинок направлен вперёд, лезвием вверх. Уколы: влево, влево в пол-оборота, вправо в пол-оборота.

   Перечень совершенно умножается в кругу любителей казачьей старины:

   «Уколы можно наносить: прямо, направо, в пол-оборота направо, в пол-оборота вверх и вниз направо, налево, в пол-оборота налево, в пол-оборота вверх и вниз налево».

   Это – для оружия, у которого нет упора (перекрестия, гарды).

   По счастью, «любители» не состоят в действительной службе и взыскание за нарушение строевых «Наставлений» им не грозит.

   Забавно: «романский» меч, позволяющий колоть, появляется в первой половине 11 в. Но его продолжают применять преимущественно для рубки. Только в 15 в. итальянцы формулируют: «смерть – на острие клинка». Хотя уже столетием раньше в Европе распространяются кончары и эстоки – колющее оружие, «запасная пика».

   Причина перехода от удара к уколу в европейском средневековье очевидна: усиление доспеха, который невозможно прорубить, оставляет лишь небольшие участки, где ещё можно эффективно уколоть.

   Вершина защитного доспеха – максимилиановский, первая треть 16 в. Потом народ на поле боя начинает раздеваться. В 18-19 в. большинство воинов не имеют существенного бронирования. Но их продолжают учить колоть.

   Как выглядит правильный удар (не укол) шашкой? – Поручик Мамонтов, Гражданская войны:

   «Рядом со мной разговаривала группа казачьих офицеров. Молодой удивлялся: „Почему среди убитых нет обезглавленных? Можно ли одним ударом отсечь голову? Видишь иногда прекрасные удары: череп рассечен наискось, а вот отрубленных голов я не видел“. Старший офицер объяснил: „Чтобы отрубить голову, вовсе не надо слишком сильного удара. Это вопрос положения, а не силы. Нужно находиться на том же уровне и рубить горизонтальным ударом. Если конный противник нагнется, а он всегда нагибается, то горизонтальный удар невозможен. Пехоту же мы рубим сверху вниз... Эх, жаль, если бы подвернулся случай, я бы показал, как рубят голову“. В одном из предыдущих боев мы захватили комиссара. Комиссара любезно попросили слезть и подойти к разговаривавшим офицерам. „Вот случай, который сам собой напрашивается“, сказал пожилой. С комиссаром были вежливы, предложили папиросу, стали разговаривать. Я все еще не верил в исполнение замысла. Но пожилой зашел за спину комиссара и сухим горизонтальным ударом отсек ему голову, которая покатилась на траву. Тело стояло долю секунды, потом рухнуло».

   Сила достигается за счёт скорости, которая получена размахом. К концу XIX века в русской армии техника выполнения удара меняется. От рекомендаций наносить удар запястьем и локтем при неподвижной руке с небольшим размахом (чтобы не открываться для удара противника) отказываются в пользу удара с замахом, при котором кулак с саблей относился к левому плечу. В польской кавалерии в 20-е годы ХХ века удар назывался «от уха».

   Л. Саянский (1914 г.): венгерский гусар «разбил у казака дульную накладку на винтовке и на ноготь вогнал свой длинный и тяжелый палаш в сталь дула винтовки».

   Удар «от уха» чётко открывает бойца перед противником. Но это не существенно. Судя по решениям генералов Российской империи и Rzeczpospolita Polska, II Rzeczpospolita.

   Причина: мобилизационные, «народные» армии. Дешёвые, плохо обученные бойцы. «Воин на один удар» – пусть хоть этот единственный удар будет сильным.

   Ещё вариации ударов:

   «Режущий». Запястье и локоть жёстко фиксированы, выполняется всем телом. Характерен для восточной сабли. Усиливается тем, что клинок проникает в рану под острым углом, двигаясь по окружности, и изгибом клинка.

   «Рубящий». Выполняется от плеча и предплечья. Характерен для европейцев, эффективен против против твёрдых веществ: металла, дерева и т.п.

   «Хлещущий». Выполняется саблей при неподвижной руке и локте только запястьем. Рассекает мягкие ткани. Рекомендовался в конце XVIII века как наиболее оптимально сочетающий атаку и защиту.

   Удар «с потягом», «оттягом» или «проносом» клинка. Изобретён в Европе, дополнение «рубящего» удара, компенсирует недостаток проникающей способности, связанной с прямолинейным движением прямого или слабоизогнутого клинка в ране.

   А.К.Греков:

   «чем кривее клинок, тем естественнее получается удар режущий, ибо часть его лезвия приходится под более острым углом к цели; наоборот, чем он прямее, тем лезвие его будет приходиться к цели под углом, более близким к прямому и тем необходимее искусство со стороны рубящего для сообщения удару таким клинком режущего свойства».

   «Рубка и прикладное фехтование в коннице. Техника и методика» (1927 г.). Уже для Красной Армии:

   "Для того, чтобы удар был «действительным», т.е. смертельным, необходимо, чтобы он был: 1) правильным, 2) метким, 3) сильным и 4) режущим...

   Для правильности удара клинок следует направлять..., чтобы он все время двигался в одной и той же плоскости, проходящей через точку цели, локоть и кисть вооруженной руки («плоскость удара»). Так направленный удар даст совершенно прямую, ровную поверхность отреза без выемов, выпуклостей, задирин или загибов.

   Малейшее нарушение этого совмещения даст... поворот клинку, а то и опрокидывание его с потерею скорости. Опрокидывание будет тем больше, чем сильнее занесен удар, и может дойти до удара плашмя, оставляя после себя лишь синяк.

   Чем больше размах и быстрее движение оружия, тем сильнее удар.

   Меткий удар тот, который точно попадает в желаемые точки цели...

   Режущим удар будет тогда, когда лезвие клинка направлено к точке цели под острым углом. Режущее действие уменьшается с возрастанием этого угла (приближением к прямому) и увеличивается, когда угол уменьшается.

   Наибольшее проникновение оружия в тело достигается при взаимном сочетании силы и режущего действия".

   Основная ошибка при сабельном ударе – заваливание. Как только удаётся научить новобранца «держать плоскость удара», так «режущий удар» получается быстро.

"Но город

проснулся,

в плакаты кадрованный,-

это

партия звала:

«Пролетарий, на коня!»

И красные

скачут

на юг

эскадроны-

Мамонтова

нагонять".

   Кавалеристов из горожан-пролетариев делали за пару месяцев.

   Будёный отмечал, что пополнение лихо рубило лозу и махало шашками в атаке. Но, подъехав к врагу, совало клинок под мышку, как папку канцелярскую. А убивало из винтовки.

   К качеству удара сиё отношения не имеет: общая психология новобранцев массовых армий 20 века, неготовность убивать. Американцы, разбирая своё поражение в Арденах, обнаружили, что только 10-15% бойцов пытались вести огонь по противнику «на поражение». Остальные либо вообще не стреляли, либо стреляли просто «в ту строну».

   Американцы обосновывали такое инстинктивным миролюбием, христианством. В РККА – трусостью.

   В «Правилах обучения фехтованию кавалерии»(1861 г.):

   «...слово „удар“ дурно выражает действие, которое должно производить палашом. Ударяют топором, палашом режут; он при ударе проносится».

   Удар лезвием клинка мог быть выполнен прямо или по касательной. В первом случае удар выполнялся от плеча и предплечья и получался скорее рубящим, во втором случае удар выполнялся с жестко зафиксированным запястьем и локтем с помощью всего тела и получался скорее режущим.

   Крутите задницами, господа кавалеристы! Тогда в бою, вынужденно зафиксировав седалище в седле, вы сможете эффективно повернуть корпус. И нанести «всем телом» правильный режущий удар.

   Очередной парадокс: все дружно кричат «Колоть! Колоть!». Прямой клинок! Палаш! Только укол! 18 см. – смерть противника!

   И тут же: «палашом – режут».

   Распространённая в 21 веке уверенность, что режут только сильно искривлёнными клинками – ошибочна. Горцы на Кавказе в начале 19 в. наносили казакам тяжёлые резаные раны прямыми кинжалами. Исполнение реза – вопрос выучки бойца, а не геометрии клинка.

"Ура – и смолкло.– Вон кинжалы,

В приклады!– и пошла резня.

И два часа в струях потока

Бой длился. Резались жестоко

Как звери, молча, с грудью грудь..."

   «Пошла резня», «резались жестоко»... Ничего изогнутого.

   «Наибольшая глубина раны будет при одновременном воздействии силы и режущего свойства, так как первая толкает клинок вперед, последнее же открывает ему путь. Чем кривее клинок, тем естественнее получается удар режущий, ибо часть его лезвия приходится под более острым углом к цели; наоборот, чем он прямее, тем лезвие его будет приходиться к цели под углом, более близким к прямому и, следовательно, тем необходимее искусство со стороны рубящего для сообщения удару таким клинком режущего свойства».

   «Естественный» рез обеспечивался сильным изгибом восточных клинков.

   Клинки с сильным и даже средним изгибом в России распространения не получили, поэтому обеспечивают режущий эффект специальным приемом: лучезапястный сустав руки с оружием должен оставаться продолжением предплечья так, чтобы направление руки от локтя до кисти «составляло с направлением оружия (в одной и той же плоскости) тупой, приближающийся к прямому, угол, вследствие чего при круговом движении выпрямленной на ударе руки клинок придётся к точке цели под углом меньше прямого, механически произведя режущее движение».

   «Специальный приём». Не естественный.

   Ни укол, ни режущий удар, ни выстрел «на поражение» – естественным не являются. Посмотрите на ссору маленьких детей или обезьян – какие действия они совершают? Понятно, что «естественные», но конкретно? – Рычание, плевание. Царапанье, кусание, толкание. Махание кулаками и палками. Бросание камней и экскрементов...

   «Естественно» пусть мужички «от сохи» машутся. У меня – специально обученные гридни. Не «народная», не «мобилизационная» – профессиональная армия.

   Ещё мелочь. Такой «специальный» удар может исполняться «от плеча» – рукой. «От седла» – поворотом корпуса. Или, в пешем бою, всем телом – «от пяток».

   Сокрушительный, многофазный удар полуторником, который когда-то демонстрировал мне в Пердуновке «Чёрный гридень» Яков, был рубящим. Однако, если бы рукоять была бы вынесена чуть вперёд клинка, то угол между лезвием и целью перестал бы быть прямым, а удар стал режущим. Сочетание силы, скорости, угла сделало бы удар совершенно разрушительным.

   Впрочем, оно и так... Оставило неизгладимое впечатление.

   Не следует тянуть оружие на себя: действие «не достигнет желаемого результата в смысле увеличения глубины раны, а способствует лишь освобождению оружия, ибо оттянутое таким образом оно двигается в той глубине, в которую проникло от инерции; дальнейшее же его поступательное движение (углубление), которое могло бы в тоже время и резать, прекращено за прекращением действии силы, толкающей его вперед и изменением направления движения под прямым углом (к себе)».

   «Удар с потягом», «удар с оттяжкой» – ошибка? – Как же так? Ведь реконструкторы и просто романтики из около-казачьего круга только об этом и говорят! – А что нужно? «Удар с проносом»?

   Оренбургский казак (1874 г.):

   "...самый устав наш требует действовать шашкой так, чтобы ею не бить, а резать. Мысль эта совершенно верна, и в ней одной заключается весь секрет тех страшных сабельных ударов, какие наносили турецкие спаги, горцы и наши кавказские казаки. Один из поляков... в восстании 1863 года...: «линейный казак никогда не замахивается шашкой со всего плеча и не рубит так, как наши солдаты; он только режет ею, и, при вытянутой руке, одно движение кисти, вооруженной громадной бритвой, снимает с человека голову начисто».

   В трактате «Противостояние турецкой сабле (alfanje)» (начало XVII в.): турки не используют уколов, поскольку их сабля недостаточно длинна и слишком изогнута, и всегда выполняют один приём – рубящий удар сверху с высоко поднятой руки, образующей с саблей тупой угол.