Текст книги "Зверь Лютый. Книга 20. Столократия"
Автор книги: В Бирюк
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)
Летописец, святой преподобный Нестор, монах Киево-печерской лавры, так издевался над греками?
Рассказывать такие сказки на Руси в 10-12 веках, когда дирхем был основной монетой на этой территории, когда в каждом сколько-нибудь крупном городе регулярно бывали арабские, персидские, самаркандские, азербайджанские купцы... Втюхивать такое князю Владимиру, который лично возглавлял поход на мусульманскую Волжскую Булгарию, своими глазами видел образ жизни мусульман... Фраза Владимира Крестителя: "Нечисто это дело" – оценка качества вранья грека, философа-пропагандиста?
У "Святой Руси" нет общих границ с мусульманскими странами. В отличие от последующих веков, Русь не воюет и не страдает от набегов магометан. Конфликты с Волжской Булгарией – раз-два в столетие и весьма малозначимы для Киева, для почти всех русских земель. Мусульманский Восток – один из главных торговых партнёров, войн нет. И тут такая грубая деза!
Думаю, что Нестора не стоит виноватить. Вероятно, это вставка более поздних времён. Какой-то инок-переписчик, наплевав на божьи "Заповеди", угробил свою бессмертную душу: "Лжесвидетельствование – смертный грех". Исключительно из лучших побуждений: дабы промыть мозги соотечественникам "идеологически правильно ориентированным" бредом. В твёрдой уверенности, что читать это будут тупые, малограмотные люди. Пипл хавает?
Другой "мальчик для битья", это, конечно, иудеи. Использовать их для мишени, для воспитания в народе объединяющей ненависти – удобнее. Они – местные, можно бить без международных осложнений.
Осколки хазарского каганата, бежавшие из Степи от орд тюркских кочевников, всегда под рукой. В самом Киеве в эту эпоху – два городских района. Ярославу Мудрому нужно нечто объединяющее. И за несколько десятилетий до "Повести Временных Лет" Илларион пишет "Слово о законе и благодати", направленное против этих, "местных неместных".
"Слово" воспитывает национальную гордость: богоизбранным народом являются не евреи, а русские.
Я только не пойму: нам что, тоже нужно будет сорок лет болтаться в пустыне, пока мы не заселим "Землю Обетованную", долину Иордана? Да и не нравится мне Иордан – жарко там.
«Информационные войны» – явление вечное. Наверное, и питекантропы не только дубинками воевали. Попав под такой «душ» нужно понимать – тебе врут. В большей или меньшей степени, более или менее грубо и нагло. Скорее – «более». Потому что продукт рассчитан на массовую аудиторию, на базовые реакции.
И вот уже в устах пропагандистов звучит кажущееся истиной утверждение:
"Человек, не знающей своей истории – будет учить чужую".
А что, человек, "знающий свою историю" – не будет "учить чужую"? Как можно "знать свою историю", не зная "чужой"?
История – сравнительная наука. Понять "себя" можно только сравнивая, понимая "чужого". Находя сходства и различия. Но красивая формула: "Кто не хочет кормить свою армию – будет кормить чужую" – из военно-государственного ареала переноситься в гуманитарный.
Пропаганда. "Информационная война". Враньё.
Для справедливости отмечу: ни в "Слове", ни в "Повести" не прямых призывов "бей!". Уровень самоуважения достаточно высок, "звереть" – ещё не принято.
Коллеги-попандопулы, понимаете ли вы, что, вляпнувшись, вы попадаете в общество людей, не просто невежественных в некоторых вопросах, но и непрерывно накачиваемых «обманом»? В других формах, не через СМИ и соц.сети. Но от этого не менее «обманным», куда более укоренившимся в умах.
Что, в рамках вашего прогрессизма, вам придётся лгать, целенаправленно создавать "образ врага"? Форсировать пропаганду ненависти для обеспечения форсирования прогресса? Выдернуть какой-то маркер из системы "свой-чужой", раздуть его, абсолютизировать. Мы – люди, остальных – расчеловечить, "колорады", унтерменш..
Проще: вы готовы натравливать людей друг на друга?
Родство и различия между христианством и иудаизмом оборачивается личными трагедиями. Прежде всего – для искренне верующих людей.
В начале Реформации, в 1523, году Лютер написал свой первый труд о евреях. Он был убежден в том, что евреи обратятся в христианство, напоминал, что Иисус и сам был евреем, что нет ничего плохо в том, чтобы быть евреем.
Но – "всё значительно сложнее, чем кажется, стоит дороже и тянется дольше". Когда Лютер, спустя 20 лет, писал свою книгу "О евреях и их лжи", его надежды уже угасли.
«Он расстался с иллюзиями и понял, что не все могли присоединиться к реформистскому походу. Ни турки, которых он называл мусульманами, ни евреи, ни католики, ни протестанты, отклонившиеся от его собственного учения. Он был очень этим подавлен... Тогда-то он и потерял то, что сам когда-то в юности защищал – осознание, что у всех нас разный опыт восприятия Бога и поэтому мы должны учиться друг у друга».
Через 400 лет нацисты использовали прямые отсылки к Лютеру. Часть из них считала, что вся нацистская программа давно существовала в сочинениях Лютера.
«Слово» Илариона – сработало. Не по теологическому смыслу, но по смыслу, заложенному в него автором. Являясь панегириком правителю, восхвалением клиентом своего патрона, оно, как и великое множество подобных речей, наполненных лестью в адрес власть предержащих, обеспечило Илариону карьерный рост.
Иларион, "певец беззакония", стал первым Киевским митрополитом русского происхождения. Ярослав Мудрый возвёл его в сан, не спросив разрешения у константинопольского патриарха.
Византия была в тот момент сильно занята новой напастью – Сельджукидами. Да и существенной ценности "Святая Русь" для греков тогда не представляла. Иерархические вольности спустили на тормозах.
Замечу для точности: академик Д.С. Лихачёв оценивает «Слово...» – иначе. Он утверждает, что основная тема – тема равноправности народов.
Это первый текст, в котором используется слова "русский народ", "русская земля" – здесь тоже потребовалось введение новой сущности. Маркер, который отличал бы "плохих" прежних славян от "хороших" новых русских.
Напомню: слово "русь" часто производят от шведского названия гребцов. "Русь изначальная" – разноплемённый, преимущественно – варяжский сброд, "находники", составившие дружинную, около-княжескую феодальную верхушку. "Русские люди" – те, кто служит, платит дань этой "руси". Иларион, поддерживая власть Ярослава, разделяет жителей Русской равнины по критерию "хозяев". Как если бы жителей Англии называли "нормандскими людьми" после Вильгельма Завоевателя, а жителей Пиренеев – "арабскими людьми" после захвата халифатом полуострова.
Для меня, при моём тотальном атеизме, все эти измышлизмы... малоинтересны. Разница между суевериями – для меня менее занимательна, чем, например, разница между купрумом и станумом. Но разновидности религиозного абсурдизма имеют здесь, в Средневековье, массовое распространение.
"Идея, овладевшая массами, становится реальной силой".
Объективный элемент окружающей меня действительности. Свойство туземных хомнутых сапиенсов. Как вес, цвет, запах...
Термин "адекватное" обозначает верное воспроизведения в представлениях, понятиях и суждениях объективных связей и отношений. Буду адекватным. Верить – не требуется. Нужно "верно воспроизвести в понятиях" (их) и употребить к пользе (своей).
***
– Ладно, Беня, закипишь. Оставим мудрствование, послушай старую историю. Одни добрый человек приходит к раввину и говорит: – Ребе, мои сын решил стать христианином. Спроси у бога: что мне делать? – Раввин сходил, спросил, докладывает: Бог говорит – у него с его сыном такая же проблема.
"Старые анекдоты" здесь не являются ни – старыми, ни – анекдотами. В смысле – не смешно. Шутка не прошла, слушатели обиделись, уловили, что "не догоняют", не понимают меня, и "снизили уровень абстракции":
– Зачем?! Зачем нам такие хлопоты?! Приходим на место, составляем ряд, ты даёшь нужное, мы быстренько разделяем металлы в кучке твоих побрякушек. Сделали, расплатились, разбежались.
– Куча большая.
– Ой, что вы пугаете? Неделя делов для двух таких мастеров – за глаза.
– Куча – пудов пять. А будет – вдвое-вчетверо.
Вот тут Беню проняло.
***
Чтобы было понятно: в таких сплавах, помимо всякого чего заявленного, есть ещё и серебро. Вытянуть хоть пол-процента из таких объёмов...
Про "Серебряную тропу" в Западной Чехии слышать не приходилось? Чехи добывали оловянную руду. А соседи-немцы – из неё выплавляли серебро. Но за серебро не платили. Чехи обиделись. Но не все. Нашлись люди, которые контрабандой таскали эту руду за 200 вёрст, по горным тропинкам, во вьюках... По линии от Яхимова до Мейсена. И маркграф Мейсенский Оттон Второй получит посмертно прозвище "Богатый". Удачно смешивал контрабандную руду с вдруг обнаруженной у себя.
***
– Ты спрашивал моё имя. Изволь – Иван. По прозванию "Лютый зверь". Ещё – "Воевода Всеволжский". Мне не нужен златокузнец на одну работу. Ты, Беня, мне вообще нафиг не нужен. А вот Изя нужен надолго. Не в наймиты по ряду на неделю – государевым мастером. Работа будет долгая, разная, частью и неизвестная нынче. Тут ряд обычный – не годен. Всего не предусмотреть. Нужна служба. Раз служба – значит присяга. Присяга, понятная и другим моим людям. Люди у меня – православные. "С волками жить – по-волчьи выть" – слышал? "Выть" – акафистом.
– Никогда! Никогда я в этого вашего распятого...!
– Повтор. Ты – нафиг. Можешь выйти в реку прямо здесь. Речь – об Изе.
Кажется, сама идея о возможном разделении судеб двух этих людей – их потрясла. Беня судорожно соображал: новая для него ситуация.
В паузу влез Изя. Наконец и до него дошли мои около-божественные рассуждения о его будущем:
– А... не... как же... Я же – только в нашего... ну...
– Уймись. Если бог есть, то он один. Иначе – он не всемогущ, второй мешает. Если один, то не важно, каким именем его называешь. Не боись – он поймёт.
– Не... но я же верую...
– Это твоя проблема. Во что ты веруешь. Вера – внутреннее свойство человека. Как длина его личных кишок. Бывает – длиннее, бывает – короче.
– А... ну.. а чего ж тогда...? Не... А разница...?
– Разница – в религии. В обрядах, словах, одеждах. В законе.
– Вот! Поэтому и "нет"! Закон – наш! И мы никогда...!
Беня нашёл промах в моих рассуждениях. Или он так думает.
– Прыгай за борт. Повторяю – ты мне неинтересен. Теперь тебе, Изяслав Давидович. Тебя – из общины выгнали, от твоего бога – отлучили. Ты – вне закона. Вне – своего, прежнего закона. Шаммата. Свободен. И – беззащитен. Предлагаю. Тебе – защиту. Тебе – дело. Твоё. Интересное. Полезное. Родное. Нравится. Для дела – служба. Важная. Доходная. Почётная. Долгая. Для службы – закон. Служба – на моей земле, по моему закону. Итак: или – дело. Служба. Жизнь. Судьба. С моим законом. Защита, почёт, благополучие, интерес. Или – пшёл нафиг.
Я продолжал детализировать ситуацию, "снижать цену решения":
– Не из-за бога – его человеку не понять, не из-за веры – её не видать. Из-за "незаконопослушности". Не закону христианскому. Или мусульманскому, иудейскому, тенгрианскому, перунистическому, велесову... Закону Всеволжскому. Преступники мне не нужны.
Он ещё не преступник – нет действия, нет "преступления закона". Но и "отказники" мне не нужны. Я сам такой. Другие – лишними будут. Тут как с богом: второй – мешает.
Изя растерянно оглянулся на своего дядюшку. Тот вышел из изнурительно-мыслительного процесса. В стандартно-рефлекторном направлении:
– И шо мы с этого будем иметь?
– Вы лично, Беня, не знаю как по батюшке, будете иметь от мёртвого осла уши. В смысле: что потопаете, то и полопаете. Он (я ткнул в Изю комлём весла) будет иметь всё. Мда... В разумных пределах. В частности: большой дом, молодую жену, дорогой кафтан, богатую шапку...
При слове "жена" длинная шея Изи вытянулась ещё больше.
Этот – согласен. Ожидаемо.
***
А то я не знаю историю праотца Иакова! Сперва семь лет батрачил на дядю за жену. Потом обнаружил, что ему подсунули не ту, и повторил. В смысле – ещё семь лет пастушествовал. А ведь какой мужик был! Миленькими играми с овечьей генетикой ободрал тестя как липку. Ангелов по лестнице пинками гонял, с самим Богом дрался! 12 колен настрогал! Правда – в четыре руки. Э... в четыре...
Короче: с помощью двух жён-сестёр и двух сестёр-служанок.
***
Постепенно расползавшаяся по Изиному лицу восторженная улыбка, становилась всё шире. Вот так он и обернулся к дядюшке. И обжёгся об хмурый, напряжённый взгляд.
– Эти ваши обещалки...
– Беня, вы становитесь скучны и однообразны. "Зверю Лютому" лжа Богородицей заборонена.
– Ой, да знаю я эту вашу Машеньку... Ап!
– Умылся? Следующий раз – утопнешь. Говорить плохо о Марии Иоакимовне в моём присутствии – не рекомендую. Вплоть до летального исхода. Это несколько не то, что было со сходным названием у вас давеча на Синае, но похоже: все – умерли.
Что-то я не по делу завожусь. С точки зрения функционала. Запрячь их под себя угрозами – не получится. Не тот уровень работ, не тот уровень людей. Они привычны к "наездам со стороны", к силовому превосходству противника, к уклонению от лобового столкновения. Испугаются, затихарятся... Изя будет испуганно хлопать ресницами, Беня – засыпать окружающее пространство мелким информационно-эмоциональным мусором. Очухаются и сделают по-своему. Но с учётом уже установившейся враждебности.
Под давлением – гнётся, чуть отпустил... как та кочерга – по лбу. Надо менять форму воздействия.
– Беня, он же тебе как сын. Ты же кормил его грудью...
– Да! Он мне дорог!
– Тогда почему ты лишаешь его редкостного шанса? Редчайшего! Или ты думаешь, что "Воеводы Всеволжские" по Оке толпами носятся? Или ты думаешь о себе? О своём благе? Как тогда, когда ты продал его кольцо раввину в Киеве? После чего Изя получил "высшую меру". Или – в Переяславле? Где его побили бы из-за твоей махинации?
– Нам надо было купить лодку! Обязательно! Прежняя совсем протекла! Мы могли утонуть!
– Теперь – тоже можете. Исключительно по дурости. Я согласен высадить вас на берег. В любом месте. Без доноса властям. Но какую судьбу ты готовишь своему племяннику? Перестань думать о себе – думай о нём! Ему пора становиться взрослым. Найти своё место в жизни. Стать – чем-то. А не только твоей тенью.
Беня угрюмо молчал, упрямо упёршись взглядом в мои босые ноги. Могу понять: ростишь ребёнка, ростишь, волнуешься, заботишься, сопельки утираешь, а потом раз... Вырос. У него будет свой дом, жена, служба, вера... А как же я?!
– Люди говорят: "Мудрость приходит с возрастом. Но часто возраст приходит один". Ты – не молод. Мудрость не приходила? Может, ей уже пора постучаться? В ворота твоего черепа?
– Кха... Хорошо. Я согласен. Пусть Изя идёт с тобой. Но если...
– Не-ет! Я никуда не пойду без дяди Бени! Нет!
"Не понос – так золотуха". Русское народное наблюдение. Мда...
– Это решать ему. Но я могу предложить. То же самое. Службу. Беня, что ты умеешь делать хорошо?
– А ты не видишь? Торговать. Купи-продай.
– Прекрасно. Мне очень не хватает толковых торговцев. Ты – толковый?
– Кто?! Я?! Да я...! Э... А у тебя там... большой торг?
– У меня там – вообще нет торга. Всё, что есть у людей – получено от меня. Всё что ими сделано – отдано мне. У меня нет торговли в городе. Это всё – предстоит создать. Вместе со многим другим. И ты можешь быть среди самых первых. Помнишь: "последние будут первыми"? – Твой случай. Хотя откуда ты можешь такое помнить? Это ж Евангелие от Матфея. Что ж, выучишь и применишь.
Я протянул Бене руку – сделка на Руси фиксируется рукобитием. Тот смотрел на мою ладонь в полном смятении. Как-то надо его... сподвигнуть?
– Барух Ата Адонай Элоhейну Мелех hа-олам ашер бара сасон ве-симха, хатан ве-хала, гила, рина, дица ве-хедва, аhава ве-ахава ве-шалом ве-реут. (Благословен Ты, Господь, наш Бог, Царь Мироздания, сотворивший веселье и радость; жениха и невесту; ликование, пение, торжество и блаженство; любовь, и братство, и мир, и дружбу!)
– Э... это неуместно. Это из свадебных благословений.
– И – что? Тебе не нравится смысл? Ты против мира и дружбы?
И мы, наконец-то, ударили по рукам.
Не теряя ни минуты, я тут же приступил к раздаче службы.
А как иначе? – Я же очень конструктивный человек! Сказали "а" – делайте "б": велел им взять вёсла, стать на колено у бортов и... И – фиг. Мои иллюзии насчёт возможности повторить опыт с Салманом и Суханом, когда мы гонялись по Волге за ушкуйниками – развеялись. И лодка другая, и вёсла без поперечин, и, главное, люди...
Полчаса мы... наиболее правильное слово – мудохались. Потом у Софочки кончилось терпение, она сняла свой "гречушник" и стала им махать на гребцов.
Они смотрят ей в лицо, от маха шапкой – инстинктивно отшатываются, вздёргивая руки с веслом. Главное – в ритме. Дальше дело техники: что именно делать этой деревянной лопатой, когда она после вздёргивания опустилась в воду. Ритм гребли выровнялся, я смог чуть откинуться на корму, продолжая подруливать веслом, чуток не то – вздремнуть, не то – обдумать: а что ж это такое я сотворил?
По идее – ничего нового. Эта парочка – моя "клиентура", "десять тысяч всякой сволочи". Причём – высокой консистенции. В том смысле, что не только чужаки среди местных, но и из своей собственной общины выгнанные. "Изверги второго перегона". Это не лесовики, которые в голодную зиму за хлебушком пришли, а весна пригрела – могут снова в леса исчезнуть. Этим – везде "зима лютая". Безысходность как источник усиленной мотивации. Тогда им – и доверия больше, и дела рискованнее.
Мои опасения об «отбеленных мышьяком» бронзах в украшениях поволжских племён оказались глупостью. Конечно, мышьяк там был, но в количествах незначительных. Мог бы и сразу сообразить: почти все украшения, типа коней с подвесками, делают в Булгаре без разделения на свой и внешний рынок. В самой Булгарии такие украшения пользуются популярностью.
Другая ошибка происходила от «европоцентризма»: залежи медистых песчаников тянутся вдоль Уральских предгорий от Соликамска до Оренбургской области и вдоль Камы и Волги до Чебоксар. На этой территории известно более 200 пунктов концентрации медных соединений. Олово в Булгар привозят с Алтая, где есть его россыпи и коренные месторождения. Импорта из Европы или Кавказа – нет.
Стартовая точка моих рассуждений была ошибочной. А вот общий результат получился очень положительный. Мы наработали технологии разделения цветных металлов, прежде всего: олово, медь, свинец, серебро. Их использование позволило получить материалы с нужными свойствами. Например: машинную бронзу с 10% олова и 10% свинца. Изготавливать кучу полезных вещей. Олово для оконных стёкол, медь для электричества...
Крещение иудеев и мусульман на «Святой Руси» светскими владыками не практикуется. Исключение – Андрей Боголюбский. То, что я повторил этот фокус – добавило мне авторитета в его глазах. «Брат по вере и её защите».
Изя оказался «даром божьим» – те хохмочки, которые я начал устраивать с цветными металлами во Всеволжске, были бы невозможны без его участия.
Настоящей находкой стал Беня. Начав с роли зазывалы на торгу, он позднее участвовал в моих важнейших финансовых и политических проектах. Иногда получалось похоже на РИ. Как указывают А. Neubauer und M. Stern.: «в 1171 г. в Кельн прибыл Беньямин, богатый еврейский купец из Владимира, и был арестован на торговой площади по ложному обвинению».
Пассажиры постепенно становились экипажем. Конечно, до настоящих гребцов им ещё... Но Софочка вошла во вкус, постепенно ускоряя своё: «э-раз, э-два...». Родственнички вспотели, вгрёбывая неукротимо. Над рекой, в предрассветной полутьме, далеко разносилось бренчание коровьих ботал, скрип ворот, редкие голоса людей: проходили Рязань. Тутошнюю, Старую Рязань, «Русскую Трою».
***
Сейчас – самый быстрорастущий большой город "Святой Руси". На год моложе Переяславля, но князь Глеб (Калауз) сидит здесь. После недавнего окончательного развала Муромско-Рязанского княжества – сам себе хозяин. Построил Борисоглебский и Успенский соборы. Народ бежит с Юга непрерывно, а тут, в условиях климатического оптимума – луговые степи. Многие остаются. Полвека назад в городе было полторы тысячи жителей. Теперь только Кремль – за 60 га. Точнее – три кремля, "матрёшка со смещением".
Жившие здесь угро-финны из муромы – ушли при появлении славян. На их могильники, на Северный мыс, посажен Княжеский кремль (Кром) – самый маленький и древний, в устье реки Серебрянки. С юга и востока Северный мыс охватывает Средний город, обнесённый валом и рвом, за ними – Столичный город. Дальше – обширное Южное предградье.
Как монголы сумели такую крепость за пять дней взять – непонятно. Город поднят над рекой на 45 метров. Ограниченный крутыми склонами оврагов, обнесённый земляными валами, выглядит неприступно. Стенобитные машины против земляных валов, против крутых склонов – неэффективны. Как войска Батыя смогли взять город зимой, когда жители героически оборонялись, обрушивая на неприятеля град стрел, обливая взбиравшихся на скользкий обледенелый вал врагов горячей смолой?
А как смогли взять её сыновья Долгорукого – княжичи Андрей с Ростиславом? Как смогли ворваться в Рязань Калауз с его отцом, так что Андрей "бежал в одном сапоге"? Чего испугается Калауз через 12 лет, когда Всеволод Большое Гнездо придёт сюда с Владимирским и Суздальским полками и потребует возвращения украденных "Владимирской Богоматери" и "меча святого Бориса"? Калауз отдаст святыни, а Всеволод прикажет срыть городские укрепления.
Есть, наверное, какое-то слабое место в этой... фортификации. Но с Оки не видать. И мы торопимся проскочить: мне встречаться с Калаузом – нарываться на неприятности. А жаль – мужик, похоже, толковый. Строится хорошо, резво. Люди к нему идут. Мне б такой союзник... Но я выбрал... точнее – жизнь так судила, что я оказался на стороне Боголюбского. А Калауз – "по ту сторону прилавка".
Светает, "Русская Троя" проходит по правому борту, мимо.
Жаль, не поковырялся. Здесь найдут самый дорогой клад Древней Руси, 28 предметов княжеского одеяния с драгоценными каменьями. "Княжеские бармы". Первые экспонаты Оружейной палаты. А в 1836 году – восемь каменных гробов с останками рязанских князей и княгинь, погибших при нашествии Батыя.
Говорят, что погибшие рязанцы так и остались гнить на пепелище – неправда. В ту зиму, после ухода монгол, русские люди вернулись на этот холм. И до весны копали могилы – вечное упокоение павшим.
Не, не буду клады искать – Батыя ещё не было, копать нечего. А вот в Муроме... От Рязани до Мурома по Оке – вёрст 400. Так что – недолго.
***
Глава 422
Ходить в одиночку по "Святой Руси" – рискованно. Влететь в холопы – как два пальца... А уж с бабой...
Софья – бабой не выглядит. Не бывает на "Святой Руси" баб без платка и бритых на всю голову. Кто и увидит вторичные гендерные признаки – шарахаются как от чумы: слишком непривычно. Больная, наверное.
Было два нищеброда в Коломне. Пока я в город за новостями ходил, Софочка полезла купаться. Покрасовалась своим телом белым, экс-княгининским, расписным в полосочку. Бродяг я шуганул, а Софье это был наглядный пример. По теме: а не отвезти ли тебя к мужу бывшему? Что бы он на такую красу несказанную подивился, плюнул, да и из сердца выкинул.
Кажется, только этот эпизод прояснил ей её положение: от меня бегать не надо, выжить, хоть – чуть-чуть, хоть – пока, она может только со мной рядом. Теперь она и сама старается людям не показываться. Не сколько по "политическим" мотивам, сколько – по "внешностным".
Как "родному" мужу изменять – нормально, как к посторонним людям без причёски – стыдно. Женщины...
Желание уменьшить количество контактов с местными – у нас обоюдное. Ока даёт такую возможность.
Мы идём вниз, вода стоит ещё высоко, течение несёт хорошо. Вёрст пять в час. На "душегубке" в одно весло сильно не разгонишься, но примерно столько же – и я добавляю. Остановки сведены к минимуму: только когда совсем темно – ни солнца, ни луны. На постой под крышу вообще не становимся.
"Бережёного – бог бережёт" – русская народная мудрость.
А не-бережёного – конвой. Тоже... наблюдение из народного опыта. Оно мне надо?
При таком режиме – кашу не сварить. Сперва – мясо да рыбу Московские доедали, теперь на сухари перешли. Интересно, а у наших пассажиров что-нибудь съестное в торбах есть?
Нет, что вы! Я просто спросить! Хотя, конечно, кушать хочется...
Я гоню лодочку по 16-18 часов в день. "Мышь белая, генномодифицированная"... Но – утомляет. Теперь вот эти... златокузнецы попались. Они ещё не поняли – насколько они попали. Гребунов мы из них сделаем. Все упражнения... и испражнения – под наблюдением, питание – по повелению.
Дня два-три продержатся. А там – Муром. Где мне надо решить одну проблемку Всеволжска. И создать очередной "букет возможностей".
Мимо Рязани Ока течёт прямо на север, потом поворачивает к востоку, к югу, делает петлю... И снова уходит на север. Уходит от этих при-степных благодатных мест – к притаёжным. Бедным, суровым... моим.
Хочу домой. Во Всеволжск. Но – после Мурома.
Муром – не Рязань. Рязань, как и Переяславль Рязанский, поставлены на правом, степном берегу Оки. Хоть из Степи и маячит враг, а мы не боимся. Муром – иначе, на левом. Ниже его большой изгиб русла. Будут вороги подгребать – издалека видно.
Мы подходим с другой стороны, прямо на песок речного пляжа. Хорошо городок отсюда смотрится.
Кремль в Муроме всегда был деревянным. Потому и горел часто. Камня в округе нет, а везти его за тридевять земель скромному княжеству – не по доходам.
С двух сторон – глубокие овраги, с третьей – река. Основные усилия направлены на укрепление четвертой – напольной стороны. Там вырыт глубокий ров. По периметру холма – высокие стены. Срубы поставлены вплотную и набиты землёй с камнями. "Тарасы". Я сходное в Янине видел. Здесь поверху срубов – дополнительные деревянные стены.
Две проездные башни, одна Тайницкая и одиннадцать глухих. Из Тайницкой башни – потайной ход длиной 30 и шириной 5 метров. Хоть на водовозке заезжай. В конце – колодец на случай осады.
Проездная угловая башня с южной стороны – Спасская, с северо-запада – Базарная. Там, перед крепостью – городской базар.
"Базар" – слово тюркское. Наши и скандинавы говорят – "торг". Здесь, видать, тюркских торговцев много, в город их не пускают – вот название к месту их кучкования и прилипло.
Ещё: Степь на юге. Но сюда тюрки приходили с севера. Ну и какого же они роду-племени?
То место, сразу за Базарными воротами, надо посмотреть внимательно. В силу моих... склонностей к попадизму в разные ситуации. Там – городская тюрьма из двух изб. Одна – для стражи, другая – для заключенных.
Среди местных зеков будут и люди примечательные: в Муром сошлют Федора Борецкого, сына Марфы Борецкой. Здесь он и умрёт, приняв, по обычаю, перед кончиной монашество.
Городок – на сотню дворов, площадь – меньше 3 гектар. Место старинное, издавна населённое. Вот и теснятся вятшие на малых, приличных лишь "меньшим людям", усадьбах.
Топаю себе потихонечку. Через Спасские ворота, вверх, к княжьему терему. И – замер.
Оп-па! А белокаменные церкви не только в Боголюбово ставить умеют! Ишь какая красавица. Не времён Ивана Грозного, тяжёлый пяти-купольный собор, а лёгкая, стройная, одноглавая. С резными пилястрами. Их потом в 19 веке найдут.
"Найдут", потому что эта церковь погибнет, потом на её месте другую поставят, потом и той срок придёт. Здание меняется, камни новые, а церковь прежняя: Рождества Пресвятой Богородицы.
Рядом скромная деревянная церковка архистратига Михаила. В память княжича Михаила, убиенного злыми муромскими язычниками, которые денюжку от князя взяли, а креститься – не схотели. "Сокровища Оды Штаденской".
Южнее белокаменной построят небольшую тёплую (зимнюю) церковь Петра и Февронии. Будущий князь Пётр пока, по малолетству своему, гусей хворостинкой гоняет. А Феврония ещё и не родилась.
***
Я с лодки вылез – сбрую свою надел. Топаю во всём параде. Только мисюрку к поясу подцепил. На воротах – воротники стоят. Здесь меня многие из служивых в лицо знают:
– Гля! Во! Воевода Всеволжский припожаловал! Эта... а где... ну...
– Чего выглядываешь?
– Ну... кони-лодьи, люди-слуги...
Человек на "Святой Руси" в одиночку только в сортир ходит. Да к жене под бочок. А уж воевода... Такие даже с поля брани компанией бегают. Вятшему заявиться в гости к соседу, одному, без слуг, гридней, приказчиков... Только свеже-погорелому или чудом не-утоплому.
Как меня заколебали эти святорусские... стереотипы поведения!
– А на что мне слуги? Или я дитё малое, чтобы на земле божьей – сам себе дорогу не найти? Князь-то дома? Веди.
***
Я человек компанейский. Но постоянно на людях... не в кайф. Одиночество – не в тягость, иной раз – необходимо. Вон, Боголюбский, чтобы одному побыть – ночью из опочивальни в закрытую церковь молиться убегал. Просто – "побыть с собой наедине".
"Приятно поговорить с умным человеком – с самим собой".
Нормальный человек в "Святой Руси" – один редко бывает. Особенно – вятшие. Отсутствие постоянного фона: трёпа, движения, дыхания слуг – вызывает дискомфорт, тревогу, панику. Как у наркомана без дозы. Или – у человека 21 века без гаджета.
Моя манера появляться "без конвоя", непонятно откуда – постоянно шокировала аборигенов. И, естественно, находила выход в разных чудесных историях. Уже вечером стражник, чуть раскрасневшись от выпитого, рассказывал соседям:
– Стою я, значится. Солнышко поднялося. Хорошо так. Никого нету. Пусто перед воротами. Тут глаза подымаю – Он!
– Хто?!
– Он! Зверь Лютый! Один-одинёшенек! Аки перст! Прям с воздуха! Косынкой своей белеется, мечами своими позвякивается. Лыбится. Клыками своим. Люто зверскими!
– И чего?
– А того! А с за ворота у него – палец костяной. Один! Вылез. И мне это так... манит.
– А ты?!
– А чего я?! Я крестное знамение троекратно.
– А он?
– А, слышь-ка, хмыкнул так это... И говорит: веди, грит, к князю. Во-о-от...
***
Живчик разбирал, сидя на крыльце терема, спор ключника с шубником. Какие-то овчины они там сгноили. Обсуждение шло давно, всем надоело, а запах "представленных вещественных доказательств" – утомил. Так что мне, как поводу закончить тягомотину, Живчик обрадовался:
– О! Иване! Откуда? Какими судьбами? Беда ль какая? Чего один-то?
Люблю я, грешным делом, "поток вопросов": можно выбрать уместный.
– Я – не один. У меня там, в душегубке на пляжу, три калеки с хотулями. На южном бережку. Ежели в баньку пустишь – буду вельми понеже... В смысле – спасибо скажу.
Живчик оглянулся на высыпавшую челядь, нюхнул запаха сгнивших овчин, прослезился и принялся командовать. Едва в суете дворни возникла пауза, как я начал "топтать свою тему":
