Текст книги "Индеец с тротуара (сборник)"

Автор книги: Урсула Кребер Ле Гуин

Соавторы: Мириам Мортон,Кристин Хантер,Мелвин Ричард Эллис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 24 страниц)

Глава 14

В пещере было прохладно. Чарли растянулся на песке. Бетти сняла с его ног тряпки, намочила их в прохладной ключевой воде и снова намотала ему на ноги.

– Много лет назад здесь жили индейцы нашего племени, – сказала она, потом поднялась и зачерпнула горсть песка. – Посмотри. – Она перебирала пальцами песок, лежавший на ладони.

– Видишь мелкие осколки черепков, совсем крохотные; образцы побольше и получше собрали и отправили в Милуоки, в музей.

Девушка увидела, что Чарли не может различить мелких осколков. Тогда она выбрала из песка один из них и протянула ему. Осколок был размером с ноготок, твердый и гладкий.

– Что же мы будем делать? – наконец спросил он.

– Дождемся темноты и пойдем дальше. Надо добраться до места, где можно получить помощь и еду. А потом будем действовать по обстоятельствам.

– Ты понимаешь, что стала соучастницей преступника? – спросил он.

– Понимаю.

– Зачем тебе это?

– Должен же кто-то помочь тебе. И вообще, разве мы не должны помогать друг другу?

– Но если тебя поймают, посадят в тюрьму.

– Меня все равно посадят.

– Почему ты так думаешь?

– А потому, что мы собираемся взорвать плотину.

– Но не одна же ты, – сказал он и привстал.

– Мы все.

Он посмотрел ей прямо в глаза и опустил голову. От его взгляда не ускользнула мягкая выпуклость ее груди под красной блузкой.

– Но тебя же могут обидеть, – сказал он.

– Меня уже обижали. Не раз. Разом больше – ничего не меняет.

– Расскажи, как это было, – попросил он.

– Сам знаешь, как это бывает. Всю жизнь, кроме тех четырех лет, когда я уезжала на учебу, я жила впроголодь.

– Но ты прожила хотя бы четыре хороших года.

– Да что ты, это было ужасное время.

– Почему ужасное?

– Лучше не вспоминать.

– Это ты про белых парней?

Она кивнула.

– Они что: дразнили тебя «скво»?

– Нет, дразнили девчонки. Мальчишки считали каждую индианку продажной.

– И как же ты отвечала им?

– Я с ними не связывалась. Отсиживалась у себя в комнате. Встречала их только на лекциях.

– А как ты туда попала?

– Получила стипендию для индейцев. Сначала я хотела стать учительницей, преподавать историю, но потом передумала, когда узнала, что в учебниках только и говорится, что о славном продвижении американских поселенцев на Запад. И ни слова о захвате индейских земель, о том, как белые американцы убивали, насиловали, пытали индейских женщин и детей…

– И ты бросила историю? – спросил он.

– Нет, но ни в одном учебнике я не прочла о том, как белые американцы истребляли наши племена. Ни слова о нарушенных обещаниях, о мародерстве, о массовых убийствах. Если бы не книга «Схорони мое сердце в Вундед – Ни», написанная Брауном, люди никогда бы не узнали о зверствах, насилиях и жадности белых поселенцев.

– Вот об этом ты бы и рассказала своим ученикам, – сказал он.

Бетти рассмеялась.

– И в ту же секунду меня бы уволили. Да и вообще мне так надоели эти белые, что я решила вернуться в резервацию. Пусть здесь живешь впроголодь, все лучше, чем постоянные унижения. По крайней мере, здесь меня считают человеком.

Чарли молчал. Он сгреб горсть песка и растирал его между ладонями.

– Понимаю, – наконец вымолвил он.

И он рассказал ей о рабочих, которые сортировали кости индейцев. И о том, как во втором классе учительница вызвала его к доске: «А ну-ка, Чарли, покажи нам танец индейских воинов».

Он рассказал ей о том, как белые унижали его, как прозвища вроде Прыгающая Корова или Ползучая Змея, сначала данные в шутку, превращались потом в оскорбления.

– С белыми я никогда не чувствовал себя в своей тарелке, – сказал он. – Никогда, я все время хотел вернуться в резервацию, но мать была против. Она говорила, если я вернусь сюда, превращусь в ничтожество.

– Она была права.

– Но ты же вернулась…

– Да… – задумчиво сказала Бетти.

– Это имеет смысл, – сказал Чарли. – Как-то в Милуоки одна девчонка из нашего класса пригласила меня после школы к себе домой пообедать. И знаешь, о чем спросила меня ее мать? Она хотела узнать, что я думаю о скальпировании. Я, десятилетний мальчишка.

Бетти рассмеялась.

– А ты бы попросил у нее нож и предложил ей показать, как это делается.

Чарли улыбнулся.

– Все дело в том, – продолжал он, – что до этого случая я никогда не думал о себе как об индейце. А после – не считал себя никем, кроме как индейцем. Где бы я ни был, мне казалось, что все смотрят на меня только как на индейца.

Бетти кивнула;

– Понимаю.

– …Однажды в баре я заказал кружку пива, и бармен отказался обслужить меня, – продолжал Чарли. – «Огненную воду индейцам не продаем. Не хочу, чтобы взбесившийся дикарь разнес мой бар», – сказал он. Я чуть не убил его тогда.

Чарли замолчал.

– Лучше и не вспоминать… – сказал он после паузы.

– Последний вопрос, – сказала Бетти. – А что говорит об этом твоя мать?

– Она умерла.

– Прости.

– Ничего страшного. Теперь ей даже легче. Она хотела жить по законам белых. Но эти законы были не для нее. Она и меня заставляла жить по этим законам.

Они замолчали. Чарли лег на песок, и девушка прилегла рядом.

– Попробуй заснуть, – тихо сказала она, – тебе будет легче.

– Вряд ли.

– А ты постарайся.

– Я только и делаю, что стараюсь.

Через несколько минут он уже спал.

Проснувшись, он увидел Бетти. Она шла сквозь папоротник.

– Ты где была? – спросил он, пытаясь представить себе, сколько же времени он проспал.

– Ходила на базар.

– На базар? – Он испытующе посмотрел на нее, чтобы понять, не разыгрывает ли она его.

– Смотри, – сказала она. И показала на желобок в камне, по которому текла вода. – Сухая черника, птицы не заметили ее.

Он наблюдал за тем, как набухали сухие ягоды, которые она положила в воду.

– А это что? – он показал на горстку красных ягод.

– Шиповник.

– А вот эти листья и корни?

– Это кипена, – сказала Бетти, – а это… – она протянула горсть небольших клубней, – ямс, родственник батата, любимая еда черных. Если бы ты знал язык индейцев, то назвал бы их «БИ-Ма-КУТ-Ва-БИ-ГАН». Они не такие вкусные, как батат, но на безрыбье и рак рыба.

– А зачем нам шиповник и все эти листья и корни?

– Шиповник мы съедим. Это очень полезно. В нем много витаминов. А из листьев и корней купены я сделаю примочку для ног, тебе станет легче.

Чарли засмеялся.

– Знаешь, о чем я мечтаю? О чашке крепкого кофе.

– Если бы можно было развести костер, – сказала она и улыбнулась, – я бы приготовила почти настоящий кофе, я только что видела здесь сухой цикорий. Мы всегда добавляем его в кофе.

– А если бы я сказал, что хочу чаю? И тогда ты бы придумала что-нибудь?

– Конечно. – Она показала на траву, растущую возле пещеры.

– Это особая, сапрофитная трава, из нее получается замечательный чай. Много лет назад индейские воины пили такой чай перед сражением. Он придавал им силу.

– Вот что мне сейчас нужно, – сказал Чарли.

– Но костер здесь разводить нельзя, – заметила она.

– Как ты думаешь, – спросил он, – если бы понадобилось, мы могли бы прожить в лесу на подножном корму?

– Конечно. Похудели бы немножко, но ты же видел, какая форель плавает в ручье. Соорудили бы из камней ловушку для рыбы. И потом тут водятся змеи. Вкусные, пальчики оближешь. На проволочную петлю можно поймать оленя, зайца и даже куропаток и глухарей.

– Подумать только! – сказал он и с удивлением покачал головой.

– Если бы ты был индейцем из резервации, а не с тротуара, ты бы не удивлялся. Половину нашего пропитания мы добываем в лесу.

Она вынула из воды горсть ягод и протянула ему. С них капала вода. Он положил несколько ягод в рот.

– До чего же вкусно, сладкие, как сахар.

– А теперь попробуй шиповник.

– Есть можно, – сказал он.

– Хочешь попробовать батат?

Он надкусил один из клубней и поморщился.

– Невкусно? – спросила она.

– Ну и гадость!

– Но все равно, батат еда полезная, в нем много крахмала, а крахмал превращается в сахар и дает много энергии.

Она разделила все плоды пополам, и они принялись за трапезу.

Покончив с едой, Бетти растерла листья и корни купены, смешала их с водой и обложила этой кашицей его ноги.

– Как ты думаешь, который час? – спросил он.

– Часа три дня.

– Полицейских не видно?

– Нет, но я слышала лай собак.

– Собак?!

– Но они еще далеко. Дотемна вряд ли появятся здесь.

Он успокоился. В тишине пещеры было слышно лишь журчание воды.

Глава 15

Они покинули пещеру на закате. Небо еще оставалось светлым, но внизу, среди деревьев, было уже почти темно, Бетти повела его по звериной тропе.

– Не отставай, – сказала она, – старайся идти вслед. Так будет легче.

Но это было нелегко. Они прошли не больше полумили, а он уже сильно хромал. Ноги снова кровоточили, и Бетти вернулась к ручью, чтобы он мог опустить их в холодную воду.

– Как думаешь, я донесу тебя? – спросила она.

Кровь бросилась ему в лицо.

– Меня? Ни за что!

– Но ты же сам не дойдешь.

– Сколько еще осталось до дороги? – спросил он.

– Мили три, но я не думаю, что нам следует идти по дороге. Скорее всего именно там они нас и поджидают.

От ледяной воды боль стихла, и Чарли вздохнул с облегчением.

– Кажется, я могу идти, – сказал он.

Они отправились дальше. Первые сто метров его онемевшие ноги не чувствовали боли, но потом она вернулась с новой силой. И хотя похолодало, пот стекал у него со лба и обжигал глаза.

Бетти обернулась и спросила:

– Ну как ты?

– Все в порядке, – кивнул он.

Но она замедлила шаги. Он ковылял следом.

Теперь Бетти останавливалась все чаще и чаще.

– Так дело не пойдет, – наконец сказала она и молча опустилась на землю. Он с облегчением повалился рядом с ней.

– Мы делаем не больше мили в час, – сказала она. – Ходу остается еще часов на пятнадцать, значит, придется идти после рассвета, а это очень опасно.

Чарли потер глаза.

– Иди одна, – сказал он. – Я останусь здесь, а когда ноги отойдут, я догоню тебя.

Неожиданно она разозлилась.

– Ты что, с ума сошел? Если ты не погибнешь здесь с голоду, умрешь от заражения крови. Мы должны добраться туда, где тебе окажут помощь. Но если и не будет заражения, тебя здесь найдут собаки.

Чарли хотел было возразить, но не знал, что сказать. В тишине завыл шакал. Звук этот, чем-то напоминающий вой волка, поднимался все выше и выше и, достигнув пронзительно высокой ноты, неожиданно оборвался. Вслед за ним разразился неистовый лай койотов.

– Господи, – сказал Чарли, – сколько же их?

– Всего – навсего один, – сказала Бетти.

– А кажется, будто целый десяток.

Она тихо рассмеялась.

– Старики говорят, что шакал растягивает свой вой, а потом прибегает и разгрызает его на куски.

– А где он сейчас? – спросил Чарли.

– Судя по звуку, недалеко. Может, возле той пещеры, откуда мы только что ушли.

– Хорошо, что нас там уже нет. А то плохо бы нам пришлось.

Она снова тихо засмеялась.

– Глупости, больше всего на свете шакал боится человека.

– Но ты только послушай, как он воет.

– Это он пыль в глаза пускает.

Снова прозвучал вой шакала, и в лесу все смолкло.

– Я тебя выведу на дорогу и спрячу в надежном месте. У Донни Сильного есть старая машина. Я схожу за ней. Мы вернемся за тобой на автомобиле.

– А разве на дороге не будет патрулей?

– Может, и будут, но надо рискнуть, иначе придется возвращаться в пещеру. Тогда завтра я принесу тебе туда лекарство и еду.

– Но ты же говоришь, что собаки в конце концов разыщут эту пещеру, – сказал он.

– В том-то и дело. Поэтому лучше рискнуть и выбраться на дорогу.

Когда наконец они вышли на дорогу – две параллельные пыльные колеи, проложенные в траве, – взошла луна.

– Осталось совсем немного, – сказала Бетти. – Неподалеку протекает ручей. Мы должны добраться до него.

Но Чарли не мог больше ступить ни шагу.

– Я поползу, – сказал он в каком-то полубреду.

– Еще чего!

– Но что же делать?

– Поднимись на ноги и залезай ко мне на закорки. Тут совсем близко. Донесу.

– Ни за что.

– Чарли! Не валяй дурака. Если мы не сойдем с дороги, нас схватят.

Слова ее больно хлестнули его. Он с трудом попытался приподняться. Бетти повернулась к нему спиной, подняла руки и крепко ухватила его за запястья.

– Вставай! – приказала она.

Чарли послушно поднялся, и она сильным рывком взвалила его себе на спину.

Сгибаясь под тяжестью его тела, она медленно шла по пыльной колее. Дважды пришлось останавливаться и опускать его на землю. Но она снова взваливала его на спину и продолжала идти.

Когда они дошли до ручья, который протекал по узкой рифленой водосточной трубе, она сказала:

– Теперь ползи. Кустарник здесь густой – сквозь него вдвоем не продерешься.

Словно неуклюжая черепаха, он медленно пополз вверх по ручью. Когда они добрались до ольховой рощи, Бетти сказала:

– Здесь надо остановиться.

Она сняла с его ног окровавленные тряпки и помогла ему добраться до воды.

Чарли опустил ноги в ручей и, когда вода сомкнулась над его горящими ногами, сказал:

– Боже, до чего же хорошо!

На глаза Бетти навернулись слезы, но она сдержала рыдание.

– Теперь можешь отдохнуть, – сказала она. – Поспи немного.

Прикосновение ледяной воды к ногам привело его в чувство, он поднял голову.

– Ты надолго уходишь? – спросил он.

– Надеюсь идти со скоростью пять миль в час. Значит, если ничего не случится, доберусь до места часа за три. На всякий случай считай, за четыре. И на обратную дорогу на машине клади полчаса. Она указала пальцем на небо над верхушками деревьев и сказала:

– Мы вернемся за тобой, когда луна будет вон там.

– Береги себя, – сказал он и почувствовал на своей щеке ее дыхание – девушка склонилась над ним. Так хотелось, чтобы она поцеловала его, и Бетти сделала это – поцеловала его в лоб, нежно, осторожно, и исчезла, словно тень, скользящая под лунным светом.

Чарли пытался бороться со сном, но заснул мгновенно.

Луна поднималась все выше и выше. Тени в лесу изменили свои очертания. Шакалы, мать и отец, обучавшие своих трех детенышей повадкам зайцев – беляков, пролаяли им свой урок, но Чарли ничего не слышал. Он проспал до тех пор, пока стук дверцы автомобиля не разбудил его. Он поднял голову и хотел было крикнуть, но какой-то инстинкт, воскресший из давно забытого прошлого, удержал его.

Он услышал голоса. Но это были не Бетти и не Донни Сильный. Чужие, незнакомые голоса.

– Убери-ка флягу, – сказал кто-то. О камни зазвенел металл.

– А теперь давай всхрапнем чуток, – сказал другой.

– Прямо здесь?

– А чем тебе здесь плохо?

– А что, если явится шериф и увидит, что мы храпим?

– Да брось ты, он и сам сейчас небось дрыхнет без задних ног.

– Вряд ли…

– Точно, дрыхнет. Дай попить. Надо съехать с дороги.

Хлопнула дверца.

– Давай загоним машину в кювет, – сказал один из мужчин, – и заночуем там. Иначе здесь кто-нибудь наткнется на нас, как пить дать.

Они завели мотор. Чарли услышал, как переключают сцепление.

Зашелестели по песку шины. Шум мотора удалялся.

Ноги у Чарли онемели. Казалось, их отрубили ниже коленей, в том месте, докуда доходила вода, когда он окунал ноги в ручей. Сейчас в этой ольховой роще ему казалось, что он находится не на земле, а парит над ней.

Впервые за долгое время он не ощущал боли. Опьяненный лунным светом, он был в каком-то экстазе. Ему даже взгрустнулось немного. Но вскоре снова хлопнула дверца автомобиля, и он услышал голос Бетти. Жаль было расставаться с этим удивительным состоянием.

Донни Сильный неожиданно подхватил его под одну руку, Бетти под другую, и он заковылял по лесу на своих одеревеневших ногах, которые, казалось, двигались помимо его воли. Они дошли до машины, и боль вернулась. Оказавшись на заднем сиденье старого «плимута», он почувствовал, что щеки его пылают. К горлу подкатывала тошнота. Он с трудом удерживался на сиденье рядом с Бетти. Донни, сидя за рулем, маневрировал взад и вперед, пока не развернул машину.

Они ехали с выключенными фарами.

Донни наклонился над рулем, так что голова его почти упиралась в ветровое стекло. Он старался вести машину точно по двум параллельным колеям.

Бетти сунула Чарли бутерброд с олениной. Он откусил кусок, но проглотить не смог. Прошлось выплюнуть его в окно.

– Не могу… – сказал он.

– Когда приедем, похлебаешь горячего супа, и все будет в порядке.

Бетти взяла надкушенный бутерброд и завернула его в обрывок бумаги.

– Они удвоили наряд полицейских, которые охотятся за нами, – сказала она, – прибыло подкрепление из Милуоки. А тут еще Старуха Утренняя Звезда умерла. Вчера вечером ее тело отнесли на Землю Погребения.

– Утренняя Звезда? Утренняя Звезда? – Услышав эти слова, Чарли задумался. – Где я встречал это имя? Ну, конечно, на Земле Погребения, – сказал он. – Там похоронена девочка. Я же видел ее могилу. На камне было написано «Утренняя Звезда».

– Это была ее дочь, – сказала Бетти.

– Дочь?!

Чарли не мог поверить этому.

– Но та девочка умерла в 1898 году. Как же Старуха могла быть ее матерью?

– Очень просто, – сказала Бетти. – Девочка умерла, когда ей было шесть лет. А Донни говорил, что Старуха дожила до ста пяти.

– Кем же она приходилась Донни?

– Да никем. У Старухи не было родных, вот они с Тирсой и взяли ее к себе. Еще до моего рождения. Наверно, двадцать лет назад.

Машина плавно скользила по мягким песчаным колеям. Тополя, словно призрачные воины, выстроились в ряд вдоль дороги.

– Осталось еще совсем немного, – сказал Донни.

И тут, словно в ответ на его слова, перед ними неожиданно засветились фары встречной машины.

– Черт побери! Держитесь! – Донни круто свернул с дороги – машина перелетела через неглубокую канаву, сбила три небольших тополька и остановилась как вкопанная. Донни выключил мотор. Встречная машина медленно продвигалась по дороге, прочесывая деревья лучом прожектора.

– Пригнитесь, – шепнул Донни. Луч прожектора скользнул совсем рядом и исчез.

– Пронесло, – сказал Донни. Он снова завел мотор и стал выруливать на дорогу.

– Как это тебе удалось втиснуться сюда? – спросила Бетти.

– С помощью Великого Духа, – усмехнулся Донни,

Остаток пути они проехали спокойно. Когда она подъехали к дому, Бетти и Донни помогли Чарли пройти в кухню через пахнущий сыромятью сарайчик.

Глава 16

В ту ночь в доме Донни Сильного долго горела керосиновая лампа. По стенам и потолку беспрестанно метались тени. Бетти и Тирса прикладывали к ногам Чарли компрессы с горячим молоком и отпаивали его бульоном из куропатки.

Потом Бетти ушла домой.

Донни и его жена спали на чердаке, а Чарли с открытыми глазами лежал на той кровати, на которой умерла Старуха. Вдруг он услышал шум машин. Хлопнули дверцы автомобилей, на крыльце раздался грохот сапог, в дверь громко застучали. Спотыкаясь, Тирса быстро спустилась вниз по чердачной лестнице, схватила черную шаль, лежавшую на спинке стула, накинула ее на Чарли и шепнула:

– Накройся с головой. Кто там? – спросила она, подойдя к двери. – Что вам надо?

– Откройте. Это я, шериф Баском.

– Не могу. Мы спим. Старуха больна.

– Что значит «не могу»? – заорал шериф и пинком ноги распахнул дверь.

Тирса отступила, держа над головой согнутую руку, словно защищаясь от удара.

– Где Чарли Ночной Ветер? – спросил шериф, врываясь в комнату вместе со своим помощником и оглядываясь по сторонам.

– Чарли Ночной Ветер умер, – сказала Тирса заученным голосом, – он покоится в Земле Погребения.

Она отступила еще дальше и оперлась о стол.

– Ты прекрасно знаешь, о каком Чарли идет речь, – сказал шериф и шагнул ей навстречу, – совсем не о том, который лежит в Земле Погребения.

– Где твой муж? – спросил помощник шерифа.

– Спит на чердаке. Во всяком случае, спал до того, как вы ворвались сюда.

– А Бетти Золотой Песок? – спросил шериф.

Тирса пожала плечами:

– А я почем знаю? Она здесь не живет.

Помощник шерифа подошел к лестнице и полез на чердак.

На верхней ступеньке в проходе появился Донни Сильный в серых кальсонах и нижней рубашке. Он преградил вход на чердак.

– Уйди с дороги, – приказал помощник шерифа.

– А у вас есть ордер на обыск? – спросил Донни.

– Да кому он нужен?

– Вам.

– Получить ордер дело нехитрое. Ты не знаешь, как власти относятся к тем, кто укрывает преступников.

– Это кто же укрывает преступников? – спросил Донни.

– Есть такие. Мы нашли каноэ Бетти Золотой Песок. Мы знаем, что она помогает этому парню. Нам известно, что сегодня ночью ты на своей машине находился в том месте, где было обнаружено каноэ. Нам известно…

Донни перебил его:

– Не знаю, где вы там обнаружили какое-то каноэ. А что до меня, я постоянно нахожусь в резервации. Как-никак, это наша земля – не ваша.

Шериф подошел к чердачной лестнице, на которой уже стоял его помощник:

– Убирайся с дороги, Донни, или мы силой стащим тебя вниз.

Казалось, Донни вот – вот бросится на них, но потом он, видно, передумал.

Помощник шерифа поднялся на чердак и опустился на колени, чтобы заглянуть под кровать.

– Никого, – сказал он, спускаясь по лестнице вниз.

Чарли Ночной Ветер притаился под стеганым одеялом на кровати. Его голову покрывала черная шаль. Шериф подошел к кровати и остановился.

– Когда-нибудь, – сказал он, – я сдеру с этой старухи платок и заставлю ее посмотреть мне прямо в глаза.

– Зачем? – спросила Тирса. – Старуха хочет этим сказать, что белые позорят род человеческий. Она хочет пристыдить белого мужчину и дать понять, что никогда больше не посмотрит ни на одного из них и не разрешит никому из белых увидеть ее лицо.

– Все вы бездельники и лентяи, безмозглые дикари. Да если бы вы были людьми, то искали бы себе работу, а не слонялись по резервации. Сами виноваты, что живете как скоты, – прорычал шериф.

Донни надел брюки и подошел к висевшей на стене старой обшарпанной двустволке, снял ее, взвел один за другим оба курка и прицелился.

Шериф и его помощник попятились к двери.

– Да ты что, спятил? – пробормотал шериф.

– Может, и спятил, – сказал Донни, целясь шерифу прямо в живот. – Но вам это будет без разницы, после того как я спущу оба курка. Вы когда-нибудь видели человека, в которого одновременно выпускают два заряда картечи? Он превращается в решето.

Шериф побелел. Попятился к открытой двери и бросился на крыльцо, спотыкаясь на ступеньках, помощник пулей вылетел следом.

Тирса захлопнула за ними дверь.

– Не надо было делать этого, Донни, – сказала она. – Но я не осуждаю тебя. На твоем месте я наверняка поступила бы точно так же.

Донни осторожно разрядил ружье и повесил его на место.

– Пожалуй, это я зря, – сказал он. – Но сколько же можно терпеть?

Они услышали на улице шум мотора; когда машины отъехали, Чарли снял с лица шаль.

– Мне надо уходить, – сказал он, приподнявшись на локте.

– Куда? – спросил Донни. – Для тебя самое безопасное место здесь, в резервации. – Чарли молчал, и Донни добавил: – Во всяком случае, до тех пор, пока они не узнают, что Старуха умерла.

– А разве вы не сообщили им об этом? – спросил Чарли.

– А зачем? Умерла старая индейская женщина. Старики умирают каждый день. Сообщить об этом можно и на следующей неделе, и через месяц. Да они и без нас скоро узнают об этом. А пока мы можем получать на нее паек.

Тирса решила сменить тему разговора.

– Ну как твои ноги? – спросила она.

– Получше.

– Послушай, – сказала она, – даже если и получше, ходить ты сможешь не раньше чем через неделю. Это точно.

– Но не могу же я оставаться в вашем доме. Пока я нахожусь здесь, вы рискуете каждую минуту. Они будут мучить и вас и всех других в резервации до тех пор, пока не схватят меня или не убедятся в том, что я ушел на север.

– Да они все равно нам покоя не дадут. После того как мы взорвем плотину, покоя здесь не будет очень долго.

Чарли снова опустился на подушку. Он услышал, как легкий ветерок зашелестел в соснах возле дома.

– А когда вы собираетесь взорвать плотину? – спросил он.

– Скоро, – сказал Донни.

– Как скоро?

– Примерно через неделю. У нас еще не все готово,

– А что именно?

– Неважно, – сказал Донни, уклоняясь от ответа. – У тебя своих забот хватает.

Чарли не отступал.

– А что вас задерживает?

Донни сел к столу. Тирса разожгла в печурке щепу.

– Ну мы, к примеру, еще не знаем, куда надо закладывать динамит, – сказал Донни. – Плотина шириной в два с половиной метра. А никто из нас в жизни не взрывал ничего, кроме коряг. Динамит надо закладывать без дураков, иначе один только грохот и никакого толку.

Чарли снова приподнялся на кровати.

– Может, я могу чем-нибудь помочь вам? – спросил он.

– Чем именно?

– Я работал с инженерами саперных частей, когда взрывали старые молы в гавани. Каждый был шириной в два с половиной метра. Мы взрывали их так, что даже волны не поднимались. Там должны были прокладывать новый судоходный канал.

– Ты что, инженер?

Чарли засмеялся.

– Да какой я инженер, – сказал он. – Но я знаю, как надо закладывать динамит, чтобы взрывная волна направлялась во все стороны, а не шарахала впустую в воздух.

– Ты что, разыгрываешь меня? – сказал Донни.

– Почему разыгрываю? Я не раз видел, как закладывают динамит, слушал, что говорили саперы, смотрел, учился у них. Я знаю, как это делается.

Тирса сняла с чугунной печурки конфорку и стала поджаривать куски хлеба, держа их на лучине над раскаленными углями.

– Садитесь есть, – сказала она. – Потом поговорите.

Она намазала повидлом два куска поджаренного хлеба и подала их Чарли на алюминиевом блюдце. Потом намазала еще два куска для Донни и налила каждому по кружке кофе.

Чарли отхлебнул горячего кофе.

– Вот если бы кто-нибудь мог сделать чертеж или хотя бы приблизительный рисунок плотины, я бы разобрался, что к чему. Уж я бы сделал все как надо.

– Я посоветуюсь с людьми, – сказал Донни.

– Дело ваше.

Донни смахнул со рта крошки и вытер ладони о штаны.

– Может, мне самому встретиться с ними, чтобы обсудить все сообща? – предложил Чарли.

– Это опасно. Мы стараемся, чтобы нас никогда не видели всех вместе, и встречаемся только ночью в лесу.

– Сколько людей знают об этом? – спросил Чарли.

– Думаю, все, кто живет в резервации. Несколько сотен индейцев. Но только шестеро из нас знают о динамите и о том, кто будет назначать время взрыва.

– А когда у вас встреча?

– Сегодня ночью.

– Тогда скажите им обо мне.