Текст книги "Индеец с тротуара (сборник)"

Автор книги: Урсула Кребер Ле Гуин

Соавторы: Мириам Мортон,Кристин Хантер,Мелвин Ричард Эллис
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 24 страниц)

Лэфферти подошел к ней и склонился над Джетро.

– Он жив, – коротко сообщил он миссис Джексон и выпрямился. – Кертис, вызовите «Скорую».

Обрадовавшись предлогу, молодой полицейский выбежал на улицу. Когда дверь за ним захлопнулась, тотчас же с обеих сторон раздался ропот. Он быстро перерос в оглушительный вой какого-то исполинского животного. Подобно обезумевшему стаду, мальчишки и девчонки яростно ринулись вперед, окружили полицейских, били их наотмашь ладонями, кулаками, чем придется, а те пустили в ход дубинки.

– Назад! – заорал Лэфферти, вынимая револьвер. – Или я влеплю вам, как вашему дружку.

В следующее мгновение миссис Джексон поднялась с пола и объявила голосом, полным достоинства и веры:

– Остановитесь, дети мои. «Я есмь судия», говорит господь наш. И он их покарает.

Ребята остановились и затихли. Но к стене никто не вернулся. Со всех сторон на полицейских смотрели с бесстрастных молодых лиц угрюмые глаза стариков.

Из дальнего угла залы вновь раздался протяжный вой; далеко не сразу Лоретта распознала в этом полузверином звуке голос своей матери. Миссис Джексон в этот момент отошла в сторону, и Лоретта увидела бледное, искаженное лицо Джетро – какими белыми становятся лица у всех людей, когда они теряют много крови! – и рядом с его лицом красное пятно, медленно расползающееся по полу и перемешивающееся с какой-то более темной жидкостью.

– У него в кармане была только маленькая бутылка вина, – сказала миссис Джексон.

Он был пьяный? Удивилась Лоретта. Нет, тут же ответила она себе. Нервы у Джетро были в таком напряжении, что он пьянел и без алкоголя.

– Кто же знал, мэм, что он не за оружием полез, – извиняющимся тоном произнес Лэфферти.

– Полицейский вынужден был применить самооборону.

Никто ему не ответил. Их молчание было страшнее любого обвинения. А Лоретта обнаружила, что даже самые наглые громилы иногда могут испытывать смущение. Лицо у Лэфферти покрылось испариной. Он повернулся к Вильяму, словно ища у него поддержки.

– Мы правильно действовали. Мы получили сигнал, что готовится драка между бандами подростков. Могли быть жертвы. Нам надо было конфисковать оружие.

– И вы его конфисковали? – тихо спросил Вильям.

Лэфферти покраснел. Его глаза, до этого просительно – влажные, вдруг словно затвердели в ледышки.

– Вы же сами видели! – заявил полицейский. – Вы видели, как этот парень полез в карман, как будто за оружием.

Своими большими ласковыми глазами Вильям смотрел прямо в лицо Лэфферти, до тех пор, пока тот не отвернулся.

– Нет, господин офицер, я ничего не видел, – ответил он с прямо-таки оскорбительной вежливостью.

Лоретта чуть было не зааплодировала брату.

Лэфферти теперь был красный как рак; пот струился у него по лицу. Точно вдруг вспомнив о своей власти, Лэфферти перешел на хриплый рев:

– Та-ак, ладно! Где у тебя разрешение на проведение танцевальных вечеров?

– Я вам его уже несколько раз показывал, господин офицер, – тем же тихим голосом ответил

Вильям. – Оно висит на стене в задней комнате.

– Это другое разрешение – на открытие коммерческой печатной мастерской, – рявкнул Лэфферти. – Оно не дает тебе права устраивать здесь танцевальный зал.

Вильям молчал, припав на здоровую ногу, словно другая нога причиняла ему боль.

– Когда мы сюда вошли, ты ведь стоял у дверей и собирал деньги? – Вопрос полицейского прозвучал как утверждение.

Вильям кивнул; его лицо по-прежнему ничего не выражало.

– Та-ак, ладно! – торжествующе воскликнул полицейский. – Значит, ты действовал незаконно. Мы закрываем твою шарманку. И ты не будешь здесь работать, пока не явишься к судье.

Вильям снова молча кивнул.

– А судья, – понизил голос Лэфферти, так, чтобы его слышал только Вильям, – а судья может прикрыть тебя насовсем. Если будешь таким же несговорчивым.

Губы у Вильяма были плотно сжаты, но нижняя дрожала. Пожав плечами, точно говоря: «И это все? Подумаешь!», Вильям повернулся спиной к Лэфферти и закурил.

На этот раз Лоретта не удержалась и вместе с другими поддержала брата троекратным воплем одобрения. Рассвирепевший Громила двинулся было на них, но в этот момент в мастерскую вошли с носилками санитары, которые отвлекли на себя внимание Лэфферти и отрезвили мальчишек и девчонок. Все мрачно наблюдали за тем, как Джетро уложили на носилки и поспешно вынесли из залы. Даже те парни, которые обычно танцевали, ели и даже спали в шапках, сняли свои головные уборы, когда мимо них проплыли носилки. Он был таким маленьким, Джетро! Подумав об этом, Лоретта тут же возненавидела молодого полицейского. Как бы молодо он ни выглядел, он все же был взрослым и сильным мужчиной, и ему не нужно было применять оружие, чтобы сладить с больным четырнадцатилетним парнишкой, весившим чуть более пятидесяти килограммов. Миссис Джексон пошла следом за носилками; ее сопровождала Лореттина мама, поддерживая маленькую женщину за талию.

На Авеню взвыли сирены. С криками: «Очищай помещение!» – полицейские принялись выгонять из мастерской мальчишек и девчонок.

– Чего пихаешься, козел чертов! – обругала Джоэлла полицейского.

– Скажи спасибо, мы вас не забираем, – ответил тот.

– Вы нас не забираете? А за что?! Это же вы убийцы! – смело выкрикнула Шарон.

– Убийцы! – поддержала ее Джоэлла.

Злой ропот снова пробежал по толпе, и полицейские сразу же стали вежливыми. Они довольно церемонно теперь упрашивали оставшуюся молодежь покинуть помещение. Лоретта догадалась, почему они изменили свое поведение. Им напомнили, что они не правы, и они решили не наживать себе новых врагов. Один из них в присутствии сотни свидетелей застрелил безоружного паренька. Им не поздоровится, если ни один из этих свидетелей не подтвердит, что их коллега действовал в целях самозащиты.

– Сэр, вас не затруднит покинуть помещение вместе с этой молодой особой? – обратился к Вильяму грузный темноволосый полицейский. Он говорил с трудом, словно вежливые слова застревали у него в горле.

– Очень даже затруднит, – ответил Вильям. – Я нахожусь в своей мастерской. А это – моя сестра. Нам необходимо здесь остаться, чтобы собрать кое – какие личные вещи.

Полицейский вопросительно посмотрел на своего начальника.

– Да, пусть забирают свои монатки, – разрешил Лэфферти. – Дай им на это полчаса. Мы подождем на улице.

– Ладно, – сказал Вильяму темноволосый полицейский. Он покосился на лужу вина и крови и торопливо отвернулся. – Только не трогайте… э-э… вещественное доказательство.

– Мне и в голову бы это не пришло, – заверил его Вильям с прежней уничтожающей вежливостью.

Полицейский нервно козырнул и следом за Лэфферти и другими полицейскими вышел на улицу, оставив Лоретту и Вильяма в одиночестве. Лоретта оглядела залу. Всего лишь час назад – Лоретте казалось, что с тех пор прошла целая вечность, – у мастерской был такой нарядный вид. А теперь пол был грязный, истоптанный, с ужасным пятном в центре залы; повсюду валялись бумажные стаканы и тарелки; с потолка свисали оборванные полоски серпантина. Потом Лоретта посмотрела на брата. Только что он демонстрировал образцовую выдержку и силу духа, но сейчас выглядел усталым и дрожал.

– Вильям, я так горжусь тобой, – подойдя к брату, сказала Лоретта. – Они хотели, чтобы ты помог им выкрутиться. А ты отказался.

Вместо ответа он погладил ее по голове.

– Но они отняли у тебя мастерскую, Вильям, миленький!

– У тебя они тоже кое – чего отняли, сестренка, – вздохнул Вильям. – Твой колледж.

Колледж всегда был для нее лишь мечтой, слишком далекой и нереальной, чтобы стоило оплакивать эту потерю.

– Да бог с ним! – довольно весело ответила Лоретта, хотя для веселья момент был малоподходящий. – Давай быстро все соберем и уйдем отсюда.

– Правильно, – согласился Вильям.

Лоретте стыдно было думать о каких-то ложках и вилках в то время, как Джетро страдал от раны в больнице. Но она все равно ничем не могла ему помочь, а ее семье завтра надо было чем-то есть. Лоретта машинально двигалась по комнате, обходя стороной кровавое пятно и собирая столовые приборы со стола, с пола, стульев, пианино…

Пианино! Когда Лоретта подобрала с его крышки последнюю, двенадцатую ложку, у нее перед глазами вдруг возникла картина, четкая, как фотография: возле пианино словно из-под земли вырастают Фрэнк, Дэвид и Фесс, – и тут же вспомнила свое странное ощущение: будто происходит нечто неладное.

Лоретта кинулась в боковую комнату.

– Вильям, скорей сюда! – возбужденно крикнула она. – Только ничего не говори! И ни о чем не спрашивай!.. Может быть, я схожу с ума… Но надо, чтобы ты заглянул за пианино.

Вильям отложил в сторону стопку напечатанных меню и последовал за сестрой. Сообща отодвинув от стены один край тяжелого пианино, они в растерянности изучали свою находку: целый склад заржавленных ножей и самопалов, воткнутых между струнами.

Вильям тихо свистнул.

– Что нам делать, Вильям?

Вильям закурил сигарету, ненадолго задумался, потом ответил:

– Помоги мне снова придвинуть его к стене. Пока полицейские ничего не заподозрили и не сунулись сюда.

– Вот так, – облегченно вздохнул он, когда пианино встало на прежнее место. – А теперь пусть это будет нашей маленькой тайной, Лу.

– Не понимаю.

– Лучше тайника ты все равно не найдешь, – подмигнув сестре, ответил Вильям. Он не собирался выдавать ее друзей.

– Вильям, миленький! – В знак благодарности Лоретта обняла брата за талию.

С улицы донеслись нетерпеливые гудки полицейских машин, предупреждавшие о том, что их время истекло. Вильям погасил везде свет, запер дверь и отдал ключи поджидавшему их на улице полицейскому. Лоретта несла посуду, столовые приборы и меню для ресторана, а Вильям – пластинки и проигрыватель. Им было тяжело и неудобно идти, но они шли прямо, с высоко поднятыми головами, не обращая внимания на выстроившуюся вдоль тротуара длинную вереницу патрульных машин.

Глава 10

Школа была серым громоздким каменным зданием с высокими железными воротами и круглыми башнями по бокам. Раньше Лоретта сравнивала ее с замком, но теперь она напоминала ей тюрьму. За ее стенами учили лжи: «Полицейский – твой друг», «В Америке каждый может стать президентом» и тому подобное. Как и в церкви, другом большом и сером каменном здании, где тебя учили: бог справедлив.

Чем больше и удобнее здание, казалось Лоретте, тем большей лжи в нем учат. Если бы Лоретта могла, она бы разрушила их все до основания, а уроки и богослужения проводила под открытым небом, чтобы хоть капелька правды могла туда пробиться. Лоретта решила, что больше никогда не пойдет в церковь, и, как только подрастет, бросит школу. Придя в школу сегодня утром, Лоретта меньше всего была настроена на стихи о трудолюбии и призвании, крылатые выражения о демократии и проповеди о свободе и равенстве для всех. Но ей придется терпеть это по крайней мере еще полтора года, пока ей не исполнится шестнадцать лет. Как она это вынесет? Раньше, когда она была достаточно наивной, чтобы верить в красивые, обнадеживающие слова учителей, она любила ходить в школу. Но теперь ей не терпелось выбраться отсюда поскорее. Может быть, если я буду часто прогуливать уроки, меня исключат, подумала Лоретта, повернулась и направилась к выходу.

Но путь ей преградил мистер Лючитано. Он был вдвое старше Лоретты, но до сих пор верил во все эти пустые фразы.

– С добрым утром, Лоретта, – приветствовал он ее, широко и глупо улыбаясь.

– Здрасте, – буркнула в ответ Лоретта.

– Можно тебя на минутку? Я хотел бы с тобой поговорить.

Лоретта молча последовала за ним в музыкальный кабинет. Мистер Лючитано сел за стол и принялся рыться в каких-то бумагах.

– Садись.

– Спасибо, я постою.

– Как хочешь, – удивленно приподнял свои черные брови учитель, потом продолжал: – Лоретта, я просто хотел сказать тебе… Я слышал о том, что у вас стряслось в эту субботу, и сожалею об этом самым искренним образом. Я просто хочу, чтобы ты знала: мы делаем все возможное, чтобы как-то компенсировать вам ущерб.

– Компенсировать? Кого? Джетро?! – Лоретта рассмеялась в лицо учителю.

Брови мистера Лючитано взметнулись к самым его волосам.

– Напрасно вы думаете, что все настроены против вас, – сказал он. – У вас много друзей. Сегодня в двенадцать часов дня делегация учителей отправляется в мэрию по вашему вопросу. Мы намерены потребовать, чтобы полиция оставила вас в покое и немедленно открыла ваш клуб.

– А зачем? – спросила Лоретта.

Лицо молодого учителя скривилось от боли, как у Вильяма. Так тебе и надо, подумала Лоретта.

– Как это – зачем?.. Ну, чтобы вы могли продолжать там свои занятия, – озадаченно произнес мистер Лючитано. – Мы хотим также ходатайствовать о том, чтобы город дал вам некоторые денежные средства. Вы смогли бы приобрести на них необходимый вам инвентарь. Может быть, они выделят для вас штатных учителей и культурных организаторов. – Радостная улыбка вернулась на лицо учителя. – Кто знает, а вдруг из этого что-нибудь да выйдет. Как говорится, нет худа без добра.

Он улыбался ей своей идиотской улыбкой.

– Не нужны нам никакие учителя, – сказала Лоретта. – Они на каждом шагу обманывают нас и вообще сбивают нас с толку… Не надо ничего открывать. Я поняла, что этот клуб – не такая уж хорошая затея.

– Нет, что ты, Лоретта! – воскликнул учитель. – Это замечательная затея!

– Когда не знаешь то, что делаешь, лучше оставить все как было, – заявила Лоретта, пытаясь объяснить учителю то, что недавно поняла сама.

– Но нельзя же отказываться от всего замысла, – возразил мистер Лючитано, – только потому, что в самом начале вас постигла маленькая неудача.

Маленькая неудача? Лоретта снова рассмеялась.

– Простите, мистер Лючитано, – сказала она. – Мне пора.

– Куда ты так спешишь?

– Надо найти доноров для Джетро.

– А какая ему нужна группа крови?

– Любая – лишь бы не белая! – с вызовом посмотрела на него Лоретта.

Учитель густо покраснел, но не сдавался.

– Сразу же после уроков я зайду в больницу, – тихо произнес он. – Ты ничем не поможешь своему другу, Лоретта, если будешь рассуждать подобным образом. Кровь – это всего – навсего кровь. Она всегда красная. Если бы тебе было так же плохо, как Джетро, ты бы это поняла. Я думаю, он с благодарностью примет мою кровь, как любую другую.

– Делайте что хотите, – пожала плечами Лоретта и невозмутимо вышла из кабинета, оставив нахмурившегося учителя за его столом. Ничего, это пойдет ему на пользу, решила Лоретта. Почему белые всегда считают, что, предлагая нам свою помощь, они заслуживают особую благодарность? Обойдется без благодарности, а Лоретта проверит: останется ли он после этого таким же дружелюбным и отзывчивым. Едва ли.

Смело заглянув в кабинет директора школы и узнав у него, что Улисс, Фрэнк и Дэвид находятся на уроке труда, Лоретта направилась в столярную мастерскую. У нее самой был урок английского, но она туда не спешила. Лонгфелло и все прочие пока подождут, решила Лоретта, плевать она на них хотела. Девочкам в мастерскую входить не разрешалось, но Лоретте и на это было наплевать.

Мальчишки обрадовались возможности сдать свою кровь. Все воскресенье они прошатались по улицам в поисках какого-нибудь осмысленного занятия и под вечер решили на следующий день отправиться в школу – просто потому, что ничего интереснее не придумали.

– Я работаю вон над той книжной полкой, – сообщил Улисс и дотронулся рукой до точильного камня. – А в перерывах точу себе тихонечко один старый ножик. Он у меня скоро кирпичи будет резать.

– Для чего он тебе? – спросила Лоретта.

– А вдруг понадобится кому, детка, – ответил Дэвид, выразительно посмотрев на Улисса, но тот не заметил его взгляда.

– Есть у нас на примете один субчик, – признался Улисс. – Тот самый, который настучал на нас «паукам».

– Ненавижу стукачей, – объявил Франк. – И если Джетро вдруг умрет, будьте спокойны – стукач здесь тоже не задержится.

– Придется устраивать двойные похороны, – сказал Дэвид.

– Тройные, – поправил Улисс.

– Как вы думаете, кто это сделал? – спросила Лоретта.

Ребята переглянулись, словно спрашивая друг друга, могут ли они ей доверять.

– Да черт с ней, пусть знает! – рассмеялся Фрэнк. – Что она, нам помешает, что ли? Мы думаем на этого хлюпика, Кэлвина.

– У него была масса времени настучать на нас, – пояснил Улисс. – Он долго сидел в участке, и «пауки», наверно, пугнули его, рассказав, что они с ним сделают, если он не расколется.

– Это ничего не доказывает, – возразила Лоретта. – И потом, он же ничего не знал! Он же не из нашей компании.

– Он мог слышать, как мы договаривались, – сказал Дэвид.

– Смотри, детка, не перестарайся, защищая его, – недобро усмехнулся Фрэнк. – Другой стукач, которого мы высчитали, – твой брательник.

– Вильям?

– Этот Лэфферти заходил к нему каждую неделю. Они запирались в маленькой комнате и о чем-то шушукались с твоим Вильямом, – сказал Фрэнк. – А теперь скажи мне: о чем таком они могли говорить? А я тебе отвечу, что каждый, кто так часто болтает с «пауком», – верный стукач.

– Он, между прочим, тоже не из нашей компании, – многозначительно добавил Дэвид. – Но уши-то у него есть.

– Вы ошибаетесь насчет Вильяма, – ответила Лоретта. – Боже, как ужасно вы ошибаетесь! Если бы не он, вы бы уже сидели в тюрьме.

Мальчишки были ошеломлены.

– Ты о чем это? – спросил Дэвид.

– А о том, – Лоретта понизила голос, так как к ним приближался преподаватель, – что он и я нашли то место, куда вы спрятали ваши ножи и пистолеты. Уже когда все кончилось, и полицейские ушли. И Вильям снова придвинул пианино к стене и ни слова никому не сказал.

Минуту они молчали, переваривая услышанное. Потом стыдливо потупились. Первым извинился Дэвид:

– Черт! Ты извини, детка.

– Действительно, ошибочка вышла, – сказал Фрэнк.

– Вот видите! – не успокоилась Лоретта. – А вдруг вы и на Кэлвина зря думаете? Обещайте мне, что до тех пор, пока у вас не будет точных доказательств, вы его не тронете.

Фрэнк, в отсутствие Фесса игравший роль вожака, поколебавшись, ответил ей:

– Пока мы ничего не будем делать, Лу. Но «ястребы» не шутят. На войне как на войне, понятно? Если Джетро не оклемается, ничего тебе тогда не могу обещать.

– Так бегите скорее в больницу, ради бога! – воскликнула Лоретта.

Глава 11

Денег на автобус у Лоретты не было, и двенадцать кварталов до больницы она шла пешком, ежась от холода в своем поплиновом пальтишке на тонкой шерстяной подкладке. Но холод, который с недавних пор поселился в ее сердце, был еще мучительнее.

– Сожалею, но к этому Джексону мы не пускаем посетителей, за исключением близких членов семьи, – сообщила дежурная сестра, глядя как бы сквозь Лоретту. – Вы относитесь к близким членам семьи?

– Да, – солгала Лоретта.

– Тогда проходите, – сказала сестра, по-прежнему как бы не замечая Лоретты. – Девятый этаж, палата В.

Лоретта направилась к лифту, но сестра ее окликнула:

– Ну-ка погоди! Этот Джексон числится в списке тяжело больных. Лица моложе шестнадцати лет к нему не допускаются.

Лоретта хотела было наврать ей и относительно своего возраста, но передумала, почувствовав, что сестра наконец заметила ее и недоверчиво разглядывает: гольфы, косы – всю ее с ног до головы.

– Кем ты приходишься этому Джексону?

– У него имя есть – Джетро! – крикнула Лоретта, не в силах больше слышать, как ее друга называют подобным образом. Будто он уже умер, подумала Лоретта. Или вот – вот умрет.

– Ну да, – безразлично согласилась женщина.

– Не все ли равно, кем я ему прихожусь, – сказала Лоретта. – Где тут у вас сдают кровь?

– Первый этаж, десятая комната, – усталым, монотонным голосом ответила сестра. – Вниз на лифте, потом – направо.

Лоретта решила, что к Джетро она так или иначе проберется. Теперь, когда она знает номер его палаты, ей это будет нетрудно: поедет на лифте не вниз, а вверх. А сестры и доктора наверняка слишком заняты и не обратят на нее внимания. Однако, войдя в лифт, она передумала. Раз к нему не хотят никого пускать, значит, он пока находится в тяжелом состоянии и действительно не надо его беспокоить, сообразила Лоретта.

Она спустилась на лифте на один этаж вниз и оказалась в длинном темном коридоре. На первом этаже больницы находились служебные помещения. Лоретта пошла мимо кладовых, в которых хранились половые тряпки, швабры и постельное белье; мимо огромной кухни, внутри которой все, казалось, было сделано из сверкающей нержавеющей стали; мимо просторной, наполненной паром прачечной. В ярко освещенном холле на втором этаже все работники были белыми и носили белоснежные халаты, а здесь, в этом длинном мрачном тоннеле, работали одни негры, одетые в поношенные серые униформы. По крайней мере так показалось Лоретте. Но когда она дошла до дверей с табличками «Рентгенкабинет» и «Гематология», коридор посветлел, а вместе с ним посветлели одежды и лица обслуживающего персонала.

На двери комнаты № 10 была надпись «Переливание крови и плазмы». Лоретта толкнула дверь и оказалась в приемной с длинными деревянными скамьями вдоль стен; в другой открытой двери виднелся ряд больничных коек: медицинские сестры развозили между ними какие-то склянки на столиках с колесиками.

– Для кого из больных желаете сдать кровь?

Молодой врач, задавший вопрос, улыбался Лоретте радостной, обнадеживающей улыбкой; своей улыбкой он напомнил ей мистера Лючитано.

Для Джетро Джексона, – холодно ответила ему Лоретта.

– До этого приходилось когда-нибудь сдавать кровь?

Лоретта покачала головой.

– В таком случае придется слегка уколоть вам пальчик, чтобы установить вашу группу крови. Не бойтесь, это не больно.

– А я и не боюсь, – ответила Лоретта, протягивая врачу руку.

– Ваши имя и фамилия?.. Местожительство?… Возраст?.. Туберкулезом болели?.. А сифилисом?

Лоретта ответила на первые четыре вопроса, а доктор записал ее ответы в отрывной блокнот.

Но последний вопрос показался Лоретте оскорбительным.

– По-моему, это не ваше дело, – заявила она.

– Анализ крови это покажет в любом случае. – Доктор отложил блокнот в сторону. – А теперь давайте мне ваш пальчик.

Укол иглы она едва почувствовала, безразлично наблюдая за тем, как врач выдавил из ее пальца яркую красную каплю на стеклянную пластинку и унес ее в лабораторию.

Назад он вернулся с каким-то прибором, к которому была подсоединена длинная резиновая трубка.

– Анализ будет готов через несколько минут. Давайте пока с вами познакомимся, Лоретта.

Лоретта глянула на него исподлобья. У доктора были рыжеватые волосы, веснушчатое лицо и милая улыбка. Однако Лоретте не нравилось, когда посторонние люди называли ее по имени. Особенно белые. «Белые без этого не могут, какое бы низкое положение они ни занимали, – любила повторять мама. – Стоит тебе с ними заговорить, они тут же будут звать тебя по имени».

– Мисс Хокинз, – поправила врача Лоретта и, прочтя на его нагрудном значке «Др. Генри Смит», добавила: – А то я буду звать вас Генри.

После этого он перестал называть ее как бы то ни было.

– Гм… А почему вы не в школе?

Лоретта пожала плечами.

– Ну понятно. Вам не терпелось помочь своему другу, – ответил за нее врач. – Вы улизнули из школы и явились сюда. Очень мило с вашей стороны. И вообще, надо сказать, вы очень милая девушка.

Уж не собирается ли он с ней заигрывать? Лоретта строго посмотрела на молодого доктора, но лицо у того было невинно – серьезным.

– Этот ваш Джексон в трудном состоянии. Когда его доставили к нам, я как раз дежурил в отделении «Скорой помощи». Но доктора делают все возможное, и, поверьте, наша клиника – одна из лучших в городе. Он находится под постоянным наблюдением лучших специалистов. А полиция, по вине которой это случилось, целиком взяла на себя расходы по госпитализации. Вам известно об этом?

– Надо и кровь у них забрать, – с горечью произнесла Лоретта.

– Не понимаю я вас, ребята, – ответил доктор и вдруг покраснел, показывая тем самым, что все он прекрасно понял. Ни слова больше не говоря, он измерил Лоретте давление. Резиновая трубка, подобно змее, обвилась вокруг ее руки, стиснула ее, когда врач нажал на грушу, потом ослабла.

– Весьма сожалею, – безразличным тоном произнес доктор, – но у вас слегка понижено давление. Вам лично это ничем не угрожает, но, увы, оно ниже обязательной для нас нормы.

Лоретта встала и собиралась уйти, но доктор удержал ее за руку.

– Погодите, давайте подождем ваш анализ. Надо все-таки узнать вашу группу крови. Пригодится на крайний случай. Сейчас я за ним схожу.

Он направился к двери, но на пороге остановился и озабоченно прибавил:

– Только дождитесь меня обязательно.

Лоретта пожала плечами, не донимая, почему он придает такое значение ее анализу. Но осталась тем не менее.

Через две минуты доктор вернулся.

– У вас первая группа, – с гордостью сообщил он Лоретте; как будто он добился для нее этой группы крови! – Это очень хорошо. Это означает, что вы можете отдать свою кровь кому угодно.

– Подойдя к Лоретте, он понизил тон: – Но, даже если бы у вас было нормальное давление, мы все равно не смогли бы принять у вас кровь. Дело в том, что у вас чуть понижены эритроциты. Вы когда-нибудь принимали железо?

Лоретта покачала головой.

– Значит, надо начать. Оно продается на каждом углу. Ешьте также побольше печени и шпината. – Он пощупал пальцами рукав Лореттиного пальто. – Ив такую холодную погоду надо потеплее одеваться.

В ответ на его рекомендации Лоретта лишь отдернула руку.

– Я могу теперь идти? – спросила она.

Доктор так густо покраснел, что веснушки на его лице исчезли.

– Послушайте, девушка, неужели вы не понимаете, что я хочу помочь вам? Это может быть серьезным. Анемии у вас пока нет, но вам до нее не так уж далеко. Вы умная девушка. Я надеюсь, вы понимаете, что вам необходимо тщательно следить за своим здоровьем.

Он чуть ли не кричал на нее. Лицо у него было цвета спелого помидора.

Лоретта подождала, пока он замолчит и успокоится, потом тихо спросила:

– Сударь, а кто мне все это купит? Вы, что ли?

Он растерялся окончательно. С минуту Лоретта пристально смотрела ему в глаза, потом докончила:

– Не думаю.

Лоретта вышла из приемной и пошла по коридору. Но молодой доктор догнал ее и взял за плечо.

– Что такое? – удивленно обернулась Лоретта.

– Я просто хотел нам сказать… Вы были правы, когда заметили, что полиция… Они действительно обязаны отдать свою кровь вашему товарищу!

Лоретта ответила не сразу. Сперва она посмотрела ему в лицо, увидела, как сквозь блекнущую краску стыда медленно проступают веснушки; казалось, с каждой секундой доктор чувствовал себя все увереннее.

– Конечно, – сказала Лоретта и протянула ему свою руку.

– Ну… до свидания, мисс Хокинз, – смущенно произнес он, пожимая ей руку. – Следите за своим здоровьем все-таки.

– До свидания, доктор Смит.

Целых два квартала Лоретта шла, беззаботно напевая, пока не обратила внимания на то, что делает, и не остановилась. Чему это я радуюсь, подумала она. Потом она вспомнила свой разговор с молоденьким доктором; заключительная часть разговора определенно подняла Лоретте настроение.

Лоретта тут же напомнила себе, что ей ни в коем случае не следует терять хладнокровия, она не желала, чтобы ее снова посещали такие наивные чувства, как преданность, вера или надежда. Они ведут к слишком болезненному разочарованию.

Лоретта устремилась навстречу ветру, полной грудью вдыхая морозный воздух, точно охлаждая им свой пыл. Мысли о Джетро помогли ей снова притупить свои ощущения, а дом № 1300 по Авеню довершил дело. Дойдя до него, Лоретта увидела патрульные машины и группу полицейских, охранявших вход в здание. Лэфферти среди них не было, зато в дверях стоял тот самый долговязый полисмен с лицом ребенка, который ранил Джетро.

Он был преисполнен самодовольства и поигрывал дубинкой, как тамбурмажор на параде.

– Не хотела бы ты сейчас взять в руки «тридцать восьмой» и шлепнуть его на месте?

Услышав у себя за спиной знакомый скрипучий голос, Лоретта не испугалась. Она была готова к этой встрече и смело повернулась к уродливому лицу, смотревшему на нее из подъезда. За круглыми стеклами очков холодным огнем мерцали глаза, а губы растянулись в улыбке, похожей на звериный оскал. Пар валил у него изо рта и из ноздрей, подобно дыму. Самое время нарушить первую мамину заповедь и заключить союз с сатаной, подумала Лоретта.

– Душу бы свою заложила ради этого! – ответила она.

Фесс отрывисто рассмеялся.

– Серьезно? А я считал тебя кроткой цыпой. Подставь другую щечку, возлюби обидчика своего – так, кажется?

– Так было до прошлой субботы. Теперь не так! – ответила Лоретта.

Фесс тут же понял, что она хотела сказать.

– Вижу, ты уже готова. Не то, что раньше. Я ведь говорил мужикам, чем это кончится. Помнишь? Я ведь их предупреждал. Но они послушались тебя.

– Сволочи эти «пауки»! – выругалась Лоретта, метнув гневный взгляд через улицу.

Взгляд Фесса потеплел от удовольствия, а его рука легла Лоретте на плечо.

– Я верю, что ты готова. Послушай, Лукреция, или как тебя там. Ты, в сущности, неплохая цыпа, но на кой черт тебе тогда понадобилось лезть не в свое дело? Женщины тоже участвуют в нашем движении, но они не могут быть лидерами.

– В каком движении? – не поняла Лоретта.

Покровительственно глянув на Лоретту, Фесс объяснил:

– В мире столько всего происходит, детка, о чем ты даже понятия не имеешь. Ты еще очень многого не понимаешь. Но я могу дать тебе возможность разобраться кое в чем. Ну как, дать или не дать?

Засунув большие пальцы рук в карманы своей кожаной жилетки и привстав на каблуках, Фесс высокомерно ожидал, когда она начнет его упрашивать. К Лоретте вернулось прежнее чувство обиды и негодования, которое она всегда испытывала, разговаривая с этим мальчишкой. Но терять ей было нечего.

– Дай, пожалуйста, – попросила она.

Фесс написал что-то на клочке бумаги и протянул его Лоретте.

– Завтра вечером приходи по этому адресу. Собрание начинается ровно в восемь часов. Пароль – «Лумумба».

– Пароль? – удивилась Лоретта. Это напомнило ей детские игры с их обязательными паролями, шифрами и тайными явками. Но Фесс не шутил.

– Приходится соблюдать осторожность, – кивнул он в сторону полицейского участка, потом с ног до головы ощупал Лоретту каким-то странным, чуть ли не собственническим взглядом, от которого той стало не по себе. – Первое, что тебе придется сделать, это остричь волосы.

Руки Лоретты инстинктивно потянулись к ее длинным толстым косам. Ее волосы были такой же неотъемлемой частью ее самой, как ее лицо, ее имя.

– Нет, не к завтрашнему вечеру, – успокоил ее Фесс. – На первый раз тебя и так пропустят. Но учти, все наши девушки придерживаются африканского стиля.

Лоретта помнила, как они появились на Авеню, сначала всего несколько человек, а потом все больше и больше. Их прически напоминали сдвинутые на затылок шерстяные шапки, а в ушах у них раскачивались массивные серьги, похожие на ножи. Если бы не серьги, их запросто можно было принять за юношей. Лоретта сразу же обратила внимание на эту новую моду и гадала, откуда она взялась, не подозревая, что она вызвана каким-то там «движением». Некоторыми из этих девушек она искренне любовалась, теми, у которых были особенно выражены африканские черты лица. Но себя в таком виде Лоретта никогда не представляла. Ей не хотелось, чтобы у нее были короткие волосы. Впрочем, у нее еще есть время на размышления, подумала Лоретта.