Текст книги "Фрагмент"

Автор книги: Уоррен Фейхи

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 23 страниц)

Он взял бокал шампанского с подноса проходившей мимо стюардессы и наконец позволил себе расслабиться, мысленно произнес тост. И почувствовал, как засосало под ложечкой. Так бывало с ним каждый раз, когда он срывал джекпот.

5 сентября

17.10

Вся наружная поверхность выпуклого окна в конце лаборатории была теперь покрыта зелеными, желтыми и лиловыми пятнами растительного покрова. Подобравшись к станции из джунглей, эта растительность уже покрыла четверть поверхности боковых окон.

Но за окном были видны грядки с обычными растениями и деревцами в горшках, которые были доставлены по запросу Нелл и высажены на склоне. Рядом с ними разместились несколько дистанционных устройств с камерами, которые должны были запечатлеть судьбу этих растений.

Квентин поздравил Энди с поимкой первой живой островной крысы. Они стояли около обсервационного желоба.

– Тебе ничего не напоминают движения ее глаз? – спросил Квентин и подвел миниатюрную камеру так близко к животному, как только было можно, чтобы его не напугать.

– Да, точно! – кивнул Энди.

– О чем это вы? – спросила Нелл.

Она завороженно и со страхом смотрела на ухмыляющуюся мордочку зверька. Ей казалось, куда бы она ни двинулась, вытаращенные глаза крысы, прикрепленные к стебелькам, смотрят прямо на нее.

– У большинства животных на острове глаза похожи на глаза рака-богомола, – сказал Квентин.

– И?

– А у рака-богомола глаза сложные, они имеют три зрительных полушария, – сказал Энди.

– То есть у этого рака и у всех здешних тварей тринокулярное восприятие глубины изображения! – воскликнул Квентин.

– А у нас бинокулярное, – добавил Энди.

– Да, я знаю, Энди, – заметила Нелл.

– Эти существа способны видеть один и тот же объект трижды каждым глазом. Они одним глазом ощущают трехмерность лучше, чем мы двумя, – сказал Квентин.

Квентин указал на глаз крысы и провел указательным пальцем из стороны в сторону в шести дюймах над ее головой.

– Видите, как каждый глаз медленно сканирует мою руку?

– Один повернулся вбок, а другой ходит вверх и вниз? Вот это да! – Энди восторженно рассмеялся.

– Они «зарисовывают» сведения о поляризации и цвете, словно оптическая система марсохода, только гораздо быстрее, – сказал Квентин. – Да, крыса видит нас превосходно, и блики на акриле ей нисколечко не мешают.

– И еще ее глаза производят саккадные движения, – сказал Энди и посмотрел на Нелл. – Это то, что позволяет нам читать, не производя мелких движений глаз, из-за которых зрение затуманивается.

– Эти крысы способны воспринимать в пять раз больше цветов, чем мы… Как минимум в пять, – сказал Квентин.

– Правда? – удивилась Нелл и невесело глянула на Энди.

– У людей три класса цветовых рецепторов – для восприятия зеленого, синего и красного цветов, а у этих тварей вполне может оказаться десять классов цветовых рецепторов, – ответил Квентин.

– Представьте только, какой они увидели бы рождественскую елку! – проговорил Квентин и указал за окно на обглоданные остатки норфолкской сосны – одного из растений, отданных на растерзание рою летучих насекомых.

Громко сработала сигнализация. Люк в дальней стене лаборатории открылся, и вошел главный инженер команды НАСА Джедедия Бриггс, закрыв люк за собой. Это был высокий, атлетического сложения мужчина, с подбородком как у Керка Дугласа. Он был суров, и все его немного побаивались.

– Эта секция лаборатории снаружи покрылась коркой всякий дряни толщиной в три фута, – оповестил всех Бриггс. – И мы только что начали регистрировать медленное падение давления. Пора эвакуировать первую секцию, мальчики и девочки!

– Сколько дистанционных устройств у нас остается, Отто? – спросила Нелл.

– Шестьдесят восемь из девяноста четырех, хранящихся под первой секцией, – ответил Отто.

– Ты можешь управлять ими из любой секции лаборатории?

– Да! – подумав секунду, сказал он.

– Хорошо. Давайте перенесем наш оперативный штаб в четвертую секцию, – распорядилась Нелл и посмотрела на Бриггса. – И пока есть возможность, будем также пользоваться второй и третьей секциями. Как вы на это смотрите?

– Ладно, – кивнул Бриггс. – А теперь приказ: убирайтесь отсюда поскорее. Шевелите задницами! – гаркнул Бриггс. – Это, скажем так, приказ!

Все принялись в спешном порядке собирать ноутбуки и все остальное, что можно было унести с собой, и заторопились к дальнему люку, откуда лестница вела наверх во вторую секцию.

20.10

На борту «Трезубца» подали ужин: консервированный картофель, мандариновый салат и жареных раков-богомолов, которых кок самолично выловил сетью прошлой ночью.

Зеро, сидя в шезлонге на верхней палубе, методично пережевывал сочное рачье мясо, любуясь звездным небом. На коленях у него лежала опустошенная тарелка.

– Ты же сам хочешь это сделать, – послышался укоризненный голос.

– Понятия не имею, о чем ты говоришь, Синтия, – ответил Зеро и со вздохом откинулся на спинку шезлонга.

– Ты не можешь упустить такой шанс.

– Может быть, – сказал Зеро.

– Я предложила тебе половину бабок, черт побери! Чего тебе еще?

– Ты говори, говори, дорогуша, – ухмыльнулся Зеро.

Данте свирепо посмотрел на развалившегося в шезлонге Зеро и удалился к лестнице, ведущей вниз.

21.31

За иллюминатором каюты луна освещала маленькую бухточку. Данте собирал снаряжение.

Он решил взять с собой минимальный набор: костюм «Черный алмаз», зацепки, крепления, блоки, зажимы, карабины.

Затем он связал между собой шесть шестидесятиметровых мотков альпинистской веревки «Эдельвейс» для одиночного восхождения. Проверил, нормально ли работают камера «Вояджер лайт» и ранец-передатчик. Камеру и ранец он украл из кладовой «Морской жизни». Насколько он мог судить, оборудование было в полном порядке. Заряд в батарейках был почти полный. Режим ночного видения работал исправно. Кнопка включения передатчика находилась на ранце сбоку, до нее было легко дотянуться.

Ранец-передатчик, а также веревку и все страховочное снаряжение Данте уложил в продолговатую водонепроницаемую сумку длиной пять футов. Затем он взял доску для серфинга. Ее он прихватил, чтобы доставить снаряжение на берег незаметно для военного радара.

Полная луна стояла прямо над головой у Данте, когда он бесшумно соскользнул в море с кормы рядом с большим «Зодиаком». Сумку со снаряжением он положил на доску. Оказавшись в прохладной воде, Данте надел ласты и поплыл к берегу на волнах прилива, стараясь беречь мышцы ног.

21.32

Нелл стояла у окна в четвертой секции и смотрела на раскинувшиеся по полю блестящие плети грейзеров, выбиравшихся попастись ночью на залитое луной поле. Она пыталась понять, какой симбионт мог так изменить свой химизм, что употреблял в пищу такие разные вещества. Она задумчиво потерла лоб и зажмурилась. Этот вопрос не давал ей покоя.

Энди пытливо посмотрел на Нелл.

– О чем ты думаешь? – спросил он.

– Это не лишайник.

– Допустим. Что же это?

– Точно не знаю. Самая высокая скорость роста лишайника – один-два сантиметра в год. А эта растительность в росте обгоняет бамбук. Геометрическая картина роста напоминает эдиакарские окаменелости [27]27
  Эдиакарский период – эпоха после самого последнего оледенения, примерно 575 миллионов лет назад. Название периоду дали палеонтологические находки вблизи от городка Эдиакар в Австралии. Эдиакарские микроорганизмы образовывали колонии, формировавшие ветвящиеся фрактальные узоры.


[Закрыть]– весьма примитивные организации одноклеточных микроорганизмов. Но что бы это ни было, судя по всему, это является основанием здешней пищевой цепочки.

– Если не лишайник, то что же это тогда?

– Давай назовем это растение клевером. У клевера фотосинтез происходит днем, а ночью он высасывает из почвы питательные вещества – а эти существа выходят пастись ночью и поедают клевер. Может быть, они предпочитают те минералы, которые клевер накапливает ночью, а может, они не любят хлорофилл… Нам известно, что некоторые зеленые водоросли в ванночках для птиц приобретают красный цвет, чтобы защититься от излишней освещенности и солености… но на изменение цвета уходит несколько дней…

– Хм…

– Но нам известно, что лишайник – это симбионт, образованный водорослью и грибом.

Нелл открыла глаза и посмотрела на Энди, но на самом деле она смотрела как бы сквозь него.

– В лишайнике водоросль посредством фотосинтеза производит кислород и органические молекулы типа сахара, а также АТФ. [28]28
  Аденозинтрифосфат.


[Закрыть]Гриб помогает растворять камень и древесину и дает водоросли питательные вещества для синтеза органических молекул. Ты меня слушаешь? – спросила она у Энди.

– Конечно!

– Хорошо. Дальше: из-за чего этот клевер становится лиловым? На ум мне приходят только лиловые бактерии. – Она посмотрела за окно, словно что-то могла разглядеть сквозь туман. – Возможно, это симбионт цианобактерий и протеобактерий, которые в качестве источника энергии используют фосфор… И становятся лиловыми! – Значит, если это некий цианопротеобактерийный симбионт, следовательно, на лиловой фазе роста должен образовываться сероводород – газ, имеющий мерзкий запах тухлых яиц. Но днем, на этапе фотосинтеза, это растение должно вырабатывать кислород, а в это время сероредуцирующие бактерии могут уходить под землю…

Нелл наклонилась к окну и стала наблюдать за одним из похожих на папоротник растений. Вокруг широких подушечек на конце ветви клубился белый дымок.

– Ну конечно! – Нелл обернулась и посмотрела на Энди широко раскрытыми глазами. Три мысли одновременно возникли в ее усталой, измученной недосыпанием голове. – Если эти «травоядные» выходят пастись только ночью, значит, они настолько древние, что вынуждены избегать кислорода! Вероятно, им нужен сероводород для самозащиты и воссоздания доисторической атмосферы, в которой они зародились. Понимаешь?

– Дальше, дальше!

– И если эти существа поедают симбиотическое растение только тогда, когда оно имеет лиловый цвет, вполне возможно, что они заглатывают лиловые бактерии типа тионовых бактерий, чтобы превращать сероводород, содержащийся в растениях, в серную кислоту… которую они, возможно, используют для того, чтобы снимать клевер с камней!

– Нелл, – выдохнул Энди, – ты удивительная! Я совершенно ничего не понял из того, что ты только что сказала, но это потрясающе! Только я… всем во второй секции сказал, что ты определила это растение как лишайник, и теперь все его называют лишайником. Прости.

Нелл устало рассмеялась.

– Ничего страшного, Энди. Даже трудно поверить, что это наша планета. Но я рада, что мы находимся здесь. Если бы я ничего не смогла сделать после того, как… Я бы просто сошла с ума на том корабле…

– Понимаю, – сочувственно проговорил Энди. – Кажется, это называется комплексом вины оставшегося в живых.

– Нет, – гнев прогнал с лица Нелл улыбку, – если оставшиеся в живых пытаются что-то сделать, нет причин чувствовать себя виноватым, Энди. Вот если они ничего не делают – тогда да.

– Долг живых – отомстить за погибших, да? Так, кажется, говорится? – спросил Энди.

Нелл устремила задумчивый взгляд на темные джунгли.

– Примерно так, – проговорила она.

– Но разве можно мстить животным, Нелл? В конце концов, это мы вторглись в их мир. Они ничего не могут с собой поделать. У них не было выбора. Я знаю, что случилось с твоей мамой, Нелл, но…

Нелл одарила Энди ледяным взглядом.

– Ладно-ладно. Извини, – кивнул он и попятился.

Нелл снова стала смотреть за окно, на поблескивающие создания, появляющиеся на лиловых склонах острова.

Из-за спутанных ветвей на краю джунглей вылетали стаи светящихся насекомых и вились над полями.

21.45

Данте снял ласты и втащил доску на берег, поближе к скалам. Положив ласты на большой камень и сунув доску боком в щель между двумя валунами, он протащил по щебню сумку со снаряжением и отправился к скале, от которой начинался подъем к расщелине.

Распаковав сумку, он облачился в альпинистское снаряжение, пристегнул все стропы, пряжки, петли с крепежными болтами и карабинами и надел новенькие туфли для скалолазания своей любимой модели «Файв Тэн». Затем застегнул молнию на сумке, забросил ее за спину и стал подниматься к расщелине.

Прошагав примерно семьдесят футов в глубь ущелья, Данте заметил удобный путь для подъема по левой стене, с опаской вгляделся вдаль, в усыпанный камнями каньон, и оценил свои возможности. Он высыпал на ладони немного магнезии из мешочка, привязанного к ремню, и натер ею руки, после чего старательно ощупал поверхность скалы.

Тут хватало вмятин и трещин, вполне подходящих для петель и зацепок. Данте решил, что легко заберется по этой стене и ему не придется работать с альпинистским молотком и клиньями. На сердце у него полегчало. Стена идеально подходила для одиночного восхождения.

Данте еще раз внимательно оценил взглядом первые опорные точки, пристегнул остальные элементы снаряжения и проверил собственный баланс. Проблема восхождения с тяжелым оборудованием заключалась в том, что мог быть нарушен центр тяжести, а видеокамера на груди мешала прижиматься к скале. Он решил перестегнуть камеру назад за спину, поверх ранца-передатчика. Это был не самый лучший вариант, но все же лучше, чем с камерой на груди.

Данте запрокинул голову. Перед ним была стена, уходящая вертикально вверх на сто футов – до прекрасной опоры в виде диагональной трещины, тянувшейся почти до самого верхнего края двухсоттридцатиметровой стены. Последние тридцать футов представляли собой козырек, Данте определил его как самый сложный участок.

Он рассчитывал подняться на две трети пути до вершины, найти уступ и проспать до рассвета, а потом связаться с Синтией, заснять остаток подъема и начать первую живую трансляцию с острова Хендерс.

А Зеро пусть локти кусает.

Уложив связанные между собой мотки веревки на плоский камень у основания скалы, Данте привязал конец веревки к блоку с двумя рядами роликов и сверхпрочными пружинами, которые автоматически расширялись при натяжении. Такие устройства предназначались для крепления зажимов в трещинах и вмятинах. Данте пристегнул блок к грудной обвязке карабином и почувствовал, как в жилах забурлил адреналин. Альпинист подпрыгнул, ухватился за первый уступ и потянул за собой веревку.

Вдруг он услышал звук, словно на него снизу поехал здоровенный грузовик, завывая сиреной. От этого звука в ночной тишине у Данте чуть не остановилось сердце. Он инстинктивно подпрыгнул и не слишком ловко заработал ногами.

– Что за черт? – воскликнул он, припав к скале и оглянувшись назад.

Данте увидел существо, похожее на гигантского паука размером действительно с небольшой грузовик. При луне были хорошо видны яркие белые полоски на шерсти чудовища, врезавшегося в стену под ногами Данте.

Вверх потянулась лапа с длинным черным шипом на конце и впилась в камень рядом с правой голенью Данте. Данте проворно вскарабкался вверх на семь футов по вертикали и наконец ухватился за первые выступы смазанными магнезией руками.

Подгоняемый выбросом адреналина, Данте откачнулся назад и следующие пятьдесят футов преодолел быстрее, чем когда-либо в своей практике. Добравшись до уступа, он позволил себе передышку и посмотрел вниз. Там стояли три здоровенные твари, похожие на фосфоресцирующих тигров.

– Пожалуйста, скажите мне, что вы не умеете взбираться на скалы, – тяжело дыша, прошептал Данте.

Он сунул обе руки в мешочек с магнезией и хорошенько натер ладони. Затем, хватаясь руками и упираясь ногами в скалу, он продолжил восхождение, время от времени бросая опасливые взгляды на чудищ под скалой.

В какой-то момент его ладонь прикоснулась к какой-то неожиданно гладкой поверхности, и он инстинктивно отпрянул от чего-то вроде таракана размером с ресторанный поднос, с головой в форме бумеранга. Правда, тварь была неподвижна, и Данте решил, что это окаменелость. Он увидел еще несколько таких окаменелостей на освещенной луной поверхности скалы – темных, блестящих.

Добравшись до уступа, скалолаз установил еще один зажим со стопором. Дополз до угла, посмотрел.

Вдаль уходил изогнутый туннель, образованный деревьями. В темных недрах туннеля вспыхивали искры миллионов светлячков. Данте решил держаться так, чтобы его не было видно из туннеля.

После угла ему пришлось отстраниться от поверхности скалы, поскольку здесь торчал острый длинный выступ, похожий на бушприт. Данте установил здесь еще один зажим со стопором и отметил высоту подъема. Он одолел уже около двухсот футов. Теперь ему предстояло подняться футов на семьдесят по почти вертикальной стене. Только там он видел еще один уступ, по которому мог добраться до большой диагональной трещины.

Он смазал ладони магнезией и продолжил подъем. Вскоре он заметил очередную поблескивающую окаменелость и полез к ней. И тут «окаменелость» отделилась от скалы и сцапала крупного светляка, пролетавшего мимо. От неожиданности руки у Данте соскользнули с опоры. Он полетел вниз. Зажим, установленный им, расширился в трещине, стропа под его весом натянулась. Он пролетел мимо острого выступа и оказался метров на тридцать ниже.

Дрожа от страха, он увидел, как вдоль скалы стремительно промчалось существо, с виду напоминавшее помесь жука с летучей рыбой.

Данте подтянулся по веревке до точки опоры и заметил, что вокруг него летает несколько «окаменелостей». Все они ловили светляков.

22.08

– Квентин, прибереги остальные ДУ для дневного времени, ладно? Давайте до утра займемся освещением и съемкой поля, – сказала Нелл.

Квентин включил наружное освещение для камер, которые продолжали фотосъемку грядок с растениями и деревьев в горшках. Промежутки между кадрами составляли тридцать секунд.

– Боже! – вырвалось у Нелл, когда она начала просматривать кадры, снятые за последние сорок пять минут.

Она выглянула в окно и увидела, что все опытные образцы оборваны, выдернуты с корнями и вместо них появилось что-то другое.

– Эй, это еще что такое? – воскликнул один из инженеров НАСА.

Воздух наполнился странным гулом.

Казалось, вся лаборатория завибрировала и слегка качнулась из стороны в сторону.

– Что это? – вскрикнул кто-то еще.

– Возможно, землетрясение, – сказал Квентин. – Несколько дней назад было отмечено небольшое повышение сейсмической активности на острове.

– Держитесь, ребята, – предупредил Энди.

Нелл схватилась за край лабораторной стойки, глядя за окно, на раскачивающиеся деревья на краю джунглей.

22.09

Данте почувствовал дрожь в камне еще до того, как услышал гул. Сначала ему показалось, что вся скала падает, но тут же понял, что не вся, а только та глыба, на которой он закрепился, медленно отделяется от стенки. Данте отпрыгнул в сторону, уцепился за край трещины и, качнувшись в сторону, для большей уверенности ухватился за выступ рукой и уперся в скалу ногой. Это был самый невероятный финт в его жизни, просто рекордный, но ему было все равно – он был жутко испуган.

Со всех сторон отрывались и падали камни, а он знал, что последний стопор установил на пятьдесят футов ниже того места, где находился сейчас… Нужно было как можно скорее подняться до уступа.

Летающие вдоль стенки твари осмелели. Время от времени они хватали его то за плечо, то за спину или за лодыжку. С каждой секундой слеталось все больше этих странных существ, похожих на летучих крабов.

– Держись, братишка, – нервно сказал самому себе Данте.

22.09

Гул утих.

– Теперь я знаю, как ощущается землетрясение, – прошептал Энди.

– Ладно, оно закончилось, – проговорила Нелл с нескрываемой надеждой.

Из третьей секции через люк вошел Бриггс. Выражение его лица было очень серьезным.

– Послушайте, Бриггс, – сказала Нелл, – нельзя ли мне сбегать в первую секцию и забрать мою бейсболку? Кажется, я ее там оставила.

Она улыбнулась.

– Очень смешно, Нелл. Ответ будет отрицательный. Итак, теперь у нас еще и землетрясение?

– Пока что не такое уж сильное, – ответил Квентин.

– Да, это верно, – кивнул Бриггс. – А потом начнутся оползни, сели и ураганы!

22.11

У Данте разболелись плечи – приходилось постоянно подтягиваться на руках. Он пытался чаще упираться в скалу ногами и наконец сумел разыскать щель, где поспешно закрепился. Он пошарил в щели руками, нашел место для зажима, добавил к нему несколько шайб и защелкнул карабин.

Теперь он не был так уверен в том, что ему удастся устроить ночлег на стене, да и спать здесь ему уже не очень хотелось. Он пополз по горизонтальной щели вперед и вскоре добрался до вертикального разлома, который поднимался к козырьку на манер лестницы. Данте почувствовал облегчение. Если путь действительно был таким чистым, каким казался, он мог добраться до верхнего края ущелья за пятнадцать минут. Он решил, что пора включить камеру и передатчик и задействовать режим ночного видения. Он включил рацию и стал вызывать «Морскую жизнь».

22.26

Каждые три с половиной минуты Персик брал из пачки драже «M&M» с арахисом. Он проходил двадцать шестой уровень игры «Halo-5», [29]29
  На данный момент существует три выпуска игры «Halo», и выпускающие ее компании «Microsoft» и «Bangie» официально заявили, что третий выпуск – последний.


[Закрыть]и вдруг в углу дисплея замигала иконка – он получил сигнал. Персик щелкнул иконку автоматически – словно пытался прикончить очередного инопланетянина, но весь экран неожиданно заполнило изображение с объектива камеры Данте – картинка была неясная, темная.

Послышался голос:

– Я нахожусь на острове Хендерс, примерно в ста метрах от вершины стены ущелья. Ребятки, вы меня слышите? Надеюсь, у вас включены рации?

Персик оторопело поискал глазами свою рацию, но не нашел.

22.26

Синтия спала в своей каюте, когда на тумбочке рядом с ее кроватью запищала рация. Она вскочила и, услышав голос Данте, в темно-синей пижаме бросилась в студию, прижимая к уху рацию.

– Данте! Ты не должен был этого делать! – крикнула она на бегу.

– Эй, все уже сделано, Синтия. Я вам говорил, что смогу забраться на эту чертову скалу. Так вот – я на ней!

– О боже! – простонала Синтия.

Вбежав в студию и увидев изображение на экране – темноватое и беспорядочное, она схватила корабельный спутниковый телефон и лихорадочно набрала номер.

– Говорит Синтия Лидс. Могу я поговорить с Барри? Нет уж, вы его разбудите, милочка, доверьтесь мне, хорошо? Сделайте это! – Синтия, сдвинув брови, уставилась на Персика и прикрыла рукой трубку. – Можешь отладить контрастность и яркость хоть как-нибудь, Персик? Нам нужно хоть что-то получше этого! – Она сняла руку с микрофона трубки. – Барри, у меня скалолаз с камерой в тридцати футах от вершины острова Хендерс, он готов выйти в прямой эфир. Проснись, Барри. Проснись, говорю тебе! Мы должны выйти в прямой эфир прямо сейчас! Это передача века! Мы сможем прорваться через блокаду новостей с острова Хендерс! Черт возьми, это наш шанс!

Персик услышал голос Барри из динамика телефона:

– Ты хоть знаешь, который сейчас час на восточном побережье, Синтия? Половина второго ночи!

– Вот поэтому передача и станет легендарной, Барри! – Синтия покачала головой, глядя на Персика. – Сделай это! Ты получишь эксклюзивные права на миллион повторных показов!

Синтия снова прикрыла трубку ладонью и обратилась к Персику:

– Скажи Данте, пусть пока не поднимается на вершину… Барри отдирает свою жирную задницу от кровати, он должен добраться до офиса, а Данте нужно потерпеть минут десять.

Она прижала трубку к уху.

– Ладно, Барри, спасибо, дорогой! Ты просто душка!

22.27

– Хорошо. Надеюсь, ночное видение работает… Сейчас камера пристегнута у меня на груди, и вы видите участок скалы над моей головой, – сообщил Данте. – Я поднимаюсь вдоль щели. Рядом со мной вы можете видеть каких-то летучих тварей. Я нахожусь внутри трещины и сейчас защищен от них, но раньше они подлетали ближе… и одна из них, похоже, цапнула меня за локоть. А вообще они, кажется, жрут светляков, которые тут вокруг летают.

Данте преодолел еще пятьдесят футов и установил еще один зажим со стопором. Теперь от вершины его отделяло сто футов.

– Можешь остановиться примерно футах в тридцати от верха и дождаться зеленого огонька, Данте? – послышался голос Персика из динамика рации.

– Без проблем. Только не заставляй меня ждать слишком долго, приятель. Последний участок подъема – козырек.

– Ладно, договорились. Продолжай снимать, мы все видим. Конечно, не стоило тебе этого делать. Но ты станешь суперзвездой, малыш!

– Йо-хоу! – издал победный клич Данте и стал постепенно продвигаться дальше внутри трещины.

Правда, теперь ему то и дело приходилось пригибаться, потому что летучие твари подлетали все чаще.

22.39

– Получаете картинку, Барри?

– Получаем, получаем. Впечатляющий материал.

– Мы в прямом эфире?

Последовала пауза. Синтия отняла трубку от уха, посмотрела на нее.

– Барри?

– Материал замечательный, Синтия, но я не знаю. Завтра я обедаю с конгрессменом Мюрреем, он из комиссии по средствам массовой коммуникации. Обговорю с ним кое-какие детали…

– Ах ты ублюдок, сукин ты сын… – выругалась Синтия, но не слишком уверенно.

– Послушай, Синтия, может быть, нам удастся получить более хорошее время для шоу. Может быть, у нас получится просто конфетка, но при этом не будет неприятностей с комиссией, мы не нарушим треклятый Патриотический акт, да мало ли еще что не нарушим – вот тут со мной сейчас юрист сидит, он кивает головой, понимаешь?

– Не убивай меня, Барри! – процедила сквозь зубы Синтия.

22.40

Данте висел на веревке, прикрепленной к двум зажимам, которые он вогнал в «потолок» нависшего над ним козырька. До верха скальной стенки оставалось тридцать футов. Данте огляделся по сторонам. У него создалось впечатление, будто противоположная стена ущелья словно бы придвинулась ближе, а потом отступила.

– Тут вообще-то довольно страшно. Кажется, надвигается очередное землетрясение. Надеюсь, ты все видишь, приятель!

– Постарайся держать камеру ровнее, – послышался голос Персика из рации, которую Данте закрепил изолентой к предплечью.

Данте забил два крюка в трещины над головой и выровнял натяжение веревки. Но теперь, когда он висел на страховке, светляки снова начали проявлять к нему внимание, а за светляками полетели крупные летучие твари. Правда, светляки их интересовали больше.

Данте качнулся вперед и ухватился за край козырька одной рукой, а второй приготовился установить последний зажим. Закрепил карабин, провел веревку через последнее крепление. От верхнего края скалы его отделяло всего ярдов десять.

– Скажете когда, ребятки, и долго с этим не тяните, ладно?

22.42

– Ну хватит, Барри! У тебя есть живая картинка с острова Хендерс. Все готово к прямому эфиру, проклятье!

Персик услышал, как Барри ответил:

– Мне не нужно еще одно кровавое убийство по телевидению!

На фоне разговора был слышен голос Данте, который навел объектив камеры на противоположную стену ущелья.

– Осталось всего несколько футов по козырьку… Что за черт?

Расстояние до противоположной стенки составляло не больше двадцати футов, и прямо напротив Данте, судя по всему, собирались в стаю темные существа, похожие на трилобитов.

– Выглядит паршиво, – сказал Персик.

– Мне не нравятся эти твари, приятель, – послышался голос Данте. – Ой! Они уже летят ко мне со всех сторон! Я больше не могу тут висеть, приятель. Лезу наверх.

– Хорошо, через пять секунд выйдем в прямой эфир, – сказал Барри. – Приготовься, Синтия, черт бы тебя побрал, сучка ты этакая!

– Я могла бы выйти за тебя, Барри!

– Так… – процедил сквозь зубы Данте. – Я почти на вершине скалы острова Хендерс…

– Мы ведем прямую трансляцию с острова Хендерс, – проговорила Синтия в микрофон. – Один из членов команды «Морской жизни» без нашего разрешения и авторизации проник на остров и вот-вот достигнет верхнего края стены ущелья. Он передает первые кадры. Что ты видишь, Данте?

– Проклятье!.. Похоже, у этих тварей есть зубы. О черт, мне осталось совсем немного, подождите.

Объектив камеры проехался вдоль бледной поверхности скалы, освещенной прибором ночного видения.

Затем послышались стоны и тяжелое дыхание.

– Продолжай говорить, Данте, зайчик, продолжай говорить! – воскликнула Синтия. – А ругаться не нужно, милый!

22.44

Данте наконец ухватился за край козырька, подтянулся и встал на ноги. Его мышцы дрожали от усталости. Несколько секунд он пролежал на спине, тяжело дыша и благодаря судьбу. Он сделал это.

Он поднялся на ноги.

– О черт!

Прямо перед ним сидел гигантский, размером с трактор, тигр со светящейся шерстью.

Данте тут же развернулся, спрыгнул вниз и увидел, как с другого края ущелья взмыло в воздух странное светящееся существо, крестообразно раскинувшее четыре лапы. «О-о-о че-е-ерт!» – взвизгнуло чудовище, подражая голосу Данте.

22.44

– Мы прерываем трансляцию, Синтия! – гаркнул Барри.

– Ты с ума сошел? – прокричала Синтия.

22.44

Веревка туго натянулась, обвязка больно врезалась в тело. Прокрутившись на блоке, страховка застопорилась на зажиме.

Данте повис на конце веревки головой вниз. К нему устремилась стая светляков, преследуемых летучими тварями. Он сумел выпрямиться и полез по веревке вверх, чтобы спрятаться под козырьком.

Но неожиданно паукотигр навис над козырьком, заслонив луну. Данте увидел, как чудище опустило сверху два длинных черных шипа и подцепило ими веревку. Оно стало тащить Данте вверх, как рыбу, попавшуюся на крючок.

Чудовище раскрыло пасть. Данте увидел темные зубы и почувствовал кисловатый запах. На его лицо упала слюна монстра. Веревку рвануло вверх – чудище дернуло ее к себе двумя лапами, наклонило голову на гибкой шее над пропастью. Данте обдало горячим дыханием, и сердце у него ушло в пятки. Чудище издало такой крик, что даже невозможно было представить, что кричит живое существо.

Данте услышал насмешливый голос другой твари с противоположной скалы: «О-о-о че-е-ерт!»

Данте понимал: еще раз гигантский паук потянет к себе веревку – и он окажется в его пасти. Он решил умереть иначе.

– Пока, ребята, – проговорил он и расстегнул карабин.

Чудище проводило его душераздирающим воем, похожим на звук охрипшей сирены. Данте летел в пропасть, и вопль чудовища постепенно стихал.

22.45

Последним, что они увидели на экране, было изображение, которое ловил объектив камеры, падающей в пропасть. Вопль зверя постепенно утихал. Камера ударилась о землю. Передача прекратилась.

– Синтия, господи! Что ты со мной делаешь? – простонал Барри.

– О боже, – прошептала Синтия. – Когда ты отключил трансляцию?

– Слишком поздно, черт побери!

22.58

Капитан Сол взял хирургическим пинцетом крошечную медную пушку и поставил ее на лафет на оружейной палубе модели корабля «Золотая лань». [30]30
  Так назывался галеон, которым командовал Френсис Дрейк, первый после Магеллана совершивший кругосветное плавание.


[Закрыть]

– Выглядит неплохо, – кивнул Зеро.

– Все как настоящее, правда?

– Угу, похоже, – согласился Зеро.

– Очень хорошо, – добавил Самир.

Капитан Сол приподнял подзорную трубу размером с наперсток.

– Выпьем за этот кораблик, а?

Он поднял рюмку с текилой, которую приберег для того, чтобы отпраздновать очередной этап работы над моделью.

Зеро тоже поднял рюмку.

Наблюдать за тем, как капитан Сол собирает модель корабля, – это было по большому счету единственное развлечение на борту «Трезубца».

Неожиданно зазвонил телефон, связывавший судно с другими кораблями. Самир поднялся со стула и, взяв трубку, примерно десять секунд слушал.