Текст книги "Операция «Молот». Операция «Гадюка-3»"

Автор книги: Уолтер Уэйджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 38 страниц)

– Моя совесть чиста! – заявил он в прошении о помиловании, направленном губернатору Уилкоксу.

Она и впрямь была чиста – после трех изнасилований и одного убийства.

У него была самоочищающаяся совесть, как новейшая головка магнитофона.

Он отказывался трезво взглянуть на себя со стороны и продолжал убеждать себя, что он выдающаяся личность, не понятая толпой, страдающая от враждебности менее умных, менее удачливых, менее уважаемых сограждан. Один судебный психиатр даже сделал вывод, что Шонбахер – психопат, другой же склонялся к заключению о паранойе обвиняемого, но, поскольку оба так и не смогли прийти к общему мнению, они сошлись на компромиссном решении: испытывая одинаковое отвращение к подсудимому, они вынесли вердикт, что тот «вменяем в юридическом смысле», потому что он, «по-видимому, осознавал свои деяния». В штате Монтана есть немало здравомыслящих людей, возможно, не столь крутых, как некоторые вальяжные умники с Востока, и, возможно, с несколько недостаточно развитым вкусом, чтобы любить современный кинематограф и импортное вино, но вполне по-своему практичные, так что их мог бы понять сенатор Барри Голдуотер в отличие от Дастина Хоффмана.

В действительности же Шонбахера было не так-то уж трудно понять. Его невозможно было любить, но понять можно. Делл понимал и не любил его, но в этот момент он был слишком занят, чтобы тратить время на анализ психологических трудностей своего крайне несимпатичного сообщника.

– Боюсь, у нас теперь совсем немного времени, – заметил он Пауэллу, и бывший морской пехотинец понимающе кивнул.

– Времени до чего? – забеспокоился Фэлко.

– До того, как они придут, – ответил чернокожий.

– Они обязательно придут. У них это может занять час или три, ну, самое большое пять, – предсказал Делл, – но они придут как пить дать. Они же не закроются в кладовке, только потому, что мы им пригрозили. Они нанесут ответный удар.

– Они всегда наносят ответный удар, – подтвердил Пауэлл.

– Да о ком, черт побери, вы говорите?

Делл вздохнул.

– Жеребчик, да о наших великих начальниках: многозвездных генералах и высокопоставленных штатских, которые нашептывают на ушко президенту советы по поводу таких важных решений, как сейчас, – объяснил он. – Они не привыкли, чтобы ими помыкали, и они не собираются сдаться пятерым зекам без хотя бы какой-то борьбы. У них колоссальная сила – военная мощь общей стоимостью двести – триста миллиардов долларов, и, как свидетельствует недавняя история, они без колебаний готовы пустить ее в ход, как только сочтут это оправданным.

– И к тому же они наверняка страшно рассвирепели, – заметил наемный убийца.

– Верно. Но они же не дураки, что бы про них ни говорили студенты-антивоенщики. Может, они и не самые башковитые в мире, но и не самые тупые. Они наверняка постараются придумать какую-нибудь подлянку – какой-нибудь фокус – и потом вдарят по нам со всей мочи.

– Вот почему нам нужны эти чертовы ключи! – заключил Пауэлл.

– Я прав, майор? – добавил он мгновение спустя. – Или ты просто не хочешь доверить нам эти ключи? Мы были хорошими сообщниками, когда помогли тебе сбежать из тюряги и залезть в эту «яму», но, может быть, теперь ты просто не хочешь подпустить нас к этим драгоценным ключам? Мы же просто-напросто банда уголовников, а ты…

– Заткнись! – прервал его бывший офицер САК.

– Майор отдал нам приказ…

– Я сказал: заткнись, Виллибой, и, если ты не знаешь, как это делается, я тебе покажу!

– Потом покажешь! – вмешался Фэлко. – Давай-ка доберемся до этих ключей.

Негр открыл было рот, но Фэлко не позволил ему продолжать препирательства.

– И ты свои возражения оставь на потом. Потом ты можешь хоть целый день не закрывать пасть – можешь произнести Геттисбергскую речь[38]38
  Имеется в виду знаменитая речь президента Авраама Линкольна.


[Закрыть], можешь подражать птичьему пению – но потом, ладно?

Пауэлл вспыхнул, но сдержался и миролюбиво пожал плечами.

– О’кей, Ларри, теперь твоя очередь, – продолжал палач преступного мира. – Давай узнай шифр у своего дружка.

Делл пошел к спальному отсеку, откуда за ними наблюдал капитан Сэнфорд Таун.

– Ты в норме, Сэнди?

Соломенноволосый узник не ответил.

– С тобой все будет в порядке, – пообещал Делл. – Ты только не нервничай. И через пару деньков ты вновь окажешься дома в теплой постельке с женой. Через день-два все закончится, и мы разойдемся кто куда.

Таун сохранял молчание.

– Ты же слышал мой разговор с президентом, так? Все очень просто. Как в рекламе – только чуть-чуть наоборот. Плати сейчас – лети потом[39]39
  Имеется в виду реклама покупки авиабилетов в кредит: «Сначала в полет, а оплата потом».


[Закрыть].

– Он на это не купится, Ларри, – отозвался Таун.

И тут молодой капитан заметил, как напряженно вытянулись лица у остальных.

– Ну конечно, ты же сам понимаешь, Ларри, что он на это не пойдет, – коварно продолжал Таун. – У тебя же достаточный опыт, чтобы это понимать. И зачем ты только их сюда затащил?

Делл угадал его тактику.

– Ого, наш капитан такой умный-умный!

– Ларри! – не унимался Таун, перейдя на доверительный шепот. – Ну зачем ты втянул их в эту авантюру? Ты ведь хочешь заключить сделку для себя?

Пауэлл и Шонбахер подозрительно уставились на Делла, а у Фэлко на лице возникло такое же удивленно-веселое выражение, с каким он прошил автоматной очередью полицейского ВВС и окно караульного помещения.

– Может, ты сможешь купить себе помилование, выдав их властям, – размышлял вслух Таун.

– Сэнди, ты мне начинаешь надоедать, – вздохнул бывший майор.

– Я считаю, что он просто пытается расколоть нашу группу, – рассудил Фэлко. – Как там это называется… разделяй и властвуй?

Делл кивнул.

– Он ужасно хитрый, Жеребчик, и ужасный патриот в душе!

– Черт, я и сам знаю наизусть первый куплет «Звездно-полосатого знамени» – но тут же бабки завязаны. И бабки немалые. И моя башка. Так что хорош трепаться, Ларри. Либо пусть он дает нам шифр, либо мы его уделаем так, что он волей-неволей нам его сообщит. Этот метод сработал с теми ублюдками из «универсала».

Человек с лицом кинозвезды покачал головой:

– Нет, с ним этот номер не пройдет.

– Он чего, фанатик? – удивился Фэлко.

– Хуже! Он генеральный сынок. Он и впрямь верит в мамочкин яблочный пирог[40]40
  Национальное американское блюдо, символ патриотизма.


[Закрыть], «Звезды и полосы»[41]41
  Армейская газета.


[Закрыть] и в овеянную славой честь американских ВВС. Герой с пеленок – вот каков наш Сэнди.

Чело наемного убийцы омрачилось.

– Я и не знал, что такие еще сохранились, Ларри! – пробормотал он.

Бывший зам. начальника разведки 168-го ракетного крыла указал пальцем на Тауна.

– Вот один из них. Их осталось не так-то много, но один из них перед тобой.

Фэлко повернулся к бывшему морскому пехотинцу.

– Да, – подтвердил Пауэлл, – такие есть. Я видал их во Вьетнаме. Они были готовы геройски умереть и кое-кому это удалось.

– А кто-то вернулся домой с Флотским крестом, – добавил Делл.

Чернокожий злобно взглянул на Делла, недоумевая, как тому удалось разнюхать про его медаль. Виллибой ведь никому из своих сообщников не рассказывал ни о Флотском кресте, ни о двух ранениях, за которые давали эту награду. Фэлко, увидев его гневное замешательство, все понял.

– Так у тебя есть Флотский крест? – спросил он восхищенно.

– Еще у меня плоскостопие и «форд» шестьдесят пятого года выпуска. Дальше?

Но Фэлко не унимался.

– Да ведь это не хухры-мухры, Вилли, Флотский крест!

Ну и гад же этот Делл, размышлял Пауэлл. Этот хитрожопый ублюдок готов на все, лишь бы показать свою пройдошливость.

– Ну, так что с ключами? – требовательно спросил он.

– Я думаю…

– А нельзя этот сейф вскрыть? – предложил Фэлко. – Может, у нас и времени уже нет для этих глубоких раздумий, может, в чемодане с инструментами найдется игрушка, которой можно воспользоваться?

– А может, этот сейф заминирован? – добавил бывший сержант.

Да, хоть он и злюка, этот Пауэлл, подумал Делл, но из всех самый башковитый.

– Может, нам лучше отсюда смотаться? – спросил вдруг Шонбахер.

– Заткнись, Харви! – ответил Делл.

– Не заткнусь! Я же слышал, что ты сказал. Правительство собирается прислать сюда войска, чтобы атаковать нас! Они готовят какую-то хитроумную затею. Они нас обложат здесь и выкурят!

– Никто нас не обложит!

– Я тебе не верю, Ларри! – с вызовом бросил насильник. – Они наверняка замысливают что-нибудь этакое… Говорю вам, давайте отсюда смотаемся, пока они не захватили нас врасплох!

– Ну, и как же мы это сделаем, Харв? – мягко спросил Пауэлл.

– Возьмем «универсал» ВВС. В этих мундирах и при благоприятном стечении обстоятельств мы сможем добраться до канадской границы за несколько часов. Это же всего каких-то сто пятьдесят миль. Мы сможем попросить у них политическое убежище – скажем, что мы протестуем против призыва в армию.

– Ты протестуешь против призыва, Жеребчик? – спросил Делл.

– Черт, нет, конечно, я же сказал тебе: я патриот! И я против Харви! – весело отозвался палач преступного мира. – Потому что он трус и дурак. Политических претензий к нему не имею. Он просто действует мне на нервы.

– Ну и что, как ты думаешь, нам делать с Харви?

– Может, утопить его в унитазе? – предложил Фэлко.

Шонбахер опасливо отступил и занял оборонительную стойку.

– Вы меня не запугаете. Я говорю: эта «яма» – ловушка! – упрямо произнес он.

– Так, значит, Вилли, ты тоже считаешь, что нам следует утопить Харви в унитазе? – спросил Делл.

– Нет, унитаз нам самим понадобится.

– Мысль здравая, сержант. Теперь слушай меня, Харв, и слушай внимательно. Ты не сможешь отъехать от базы даже на двести ярдов, потому что – тут сомнений никаких – армейская полиция уже окружила прилегающую территорию. Они уже блокировали все шоссе. Вне всякого сомнения. Я это тебе сейчас докажу.

Делл шагнул к командирскому креслу и нажал одну из кнопок. Небольшая стеклянная панель размером три на пять дюймов, вмонтированная в приборную доску, вспыхнула, и через мгновение взору пятерых беглецов предстала панорама пространства между караульным помещением и воротами на «Гадюку-3».

– Все удобства к вашим услугам. Телекамера наружного наблюдения, – объявил человек, некогда отвечавший за систему безопасности пусковых ракетных установок 168-го крыла. – Нехитрое приспособление, оберегающее здешних обитателей от неожиданных и непрошеных гостей. Камера вращается по всему периметру ограждения – надо только крутить вот этот диск.

– Да, но почему же они не видели, как мы подошли? – удивленно спросил Шонбахер.

На него с сожалением посмотрел чернокожий ветеран морской пехоты.

Возможно, Фэлко высказал вполне здравую мысль. Возможно, стоило все-таки пожертвовать унитазом.

– Боевой расчет не заметил нас вследствие тумана и дождя, – сказал Делл, – а может быть, они не включали камеру вовсе.

Он начал вращать контрольный диск и через несколько секунд остановился.

– Вот. Видите? Вон там что-то виднеется слева – сразу за ограждением… А вон еще и еще, – продолжал он, повернув объектив телекамеры еще градусов на сорок.

– Что-то я ничего не разберу в таком дожде… Какие-то фигуры, вот и все, –  жалобно сказал насильник. – Откуда ты знаешь, что это полицейские ВВС?

– О Боже, Харв! – с укором произнес Фэлко. – Ну кто еще будет торчать там в такую погоду? Во всяком случае, это не сотрудники Торговой палаты Грейт-Фоллз, болван!

– Может, это индейцы! – предположил Делл. – В конце концов когда-то, как я слышал, эта земля принадлежала апачам. Может, апачи опять взялись за томагавк войны? Ты вот что, Харв, последи-ка за ними, а мы с Жеребчиком и Вилли займемся пока ключами.

Заняв Шонбахера делом, трое налетчиков вернулись к проблеме сейфа.

Логически рассуждая, можно было подвергнуть Тауна пыткам. Но очень мало вероятно, что он им выдаст шифр.

Истязать лейтенанта смысла никакого не было, потому что он сам не знал комбинации цифр, и, сколько бы он ни вопил, Таун, конечно, не стал бы отдавать им стартовые ключи ради спасения боевого товарища. Возможно, такие штучки проходили в старых кинобоевиках, снятых до «холодной войны», но в мрачные семидесятые подобное чувство сострадания, конечно, неведомо столь решительному патриоту, как капитан Сэнфорд Таун.

Из двоих ракетчиков Таун был несгибаем. Только Канеллиса можно было сломать.

– Постойте! Постойте! Должен же быть какой-то запасной вариант на тот случай, если с командиром расчета что-то стрясется, – вспомнил Делл. – Ну да, аварийная процедура. Заместитель командира боевого ракетного расчета не знает шифра, но он знает, где его можно найти, если командир расчета вдруг свихнется или скончается от разрыва сердца. Шифр где-то записан, может быть, где-то здесь.

Он указал на полку, где выстроились восемь толстых папок-скоросшивателей, распухших от сотен машинописных страниц технических правил, приказов, и инструкций по обслуживанию оборудования.

– А может быть, и еще где-то, – добавил он.

– Слушай, Ларри, позволь мне потолковать с этим сопляком, – попросил Фэлко. – У меня это получится куда быстрее. Люди, с которыми я работаю, вечно сталкиваются с этой проблемой, и у них есть масса способов уламывать молчунов – способы эти отвратительны, но эффективны. Конечно, молчуны, с которыми они разбираются, после разборки уже совсем на себя не похожи, – продолжал он достаточно громко, чтобы его мог слышать Канеллис. – И обычно они сбрасывают останки этих бедняг в канаву с негашеной известью или скидывают их в компрессорные прессы – знаешь, которые, плющат кузова старых автомобилей перед сдачей в металлолом.

Делл кивнул, давая согласие, и наемный убийца двинулся через контрольный зал к нижней койке, где лежал лейтенант. Пауэлл и бывший офицер САК увидели, как он наклонился к молодому бостонцу и заговорил с ним.

Они не могли слышать его слов, но увидели, как побледнело от страха лицо Канеллиса. Через полминуты Фэлко вернулся к ним.

– В этом чемоданишке есть отвертка? – спросил он рассеянно.

Он подмигнул, и Делл мгновенно подхватил его мысль.

– Конечно, Жеребчик, – ответил он, – и кусачки найдутся.

Фэлко, покопавшись в чемоданчике, нашел инструменты и понес их в спальный отсек.

– Будет немного кровушки, – объявил он буднично. Так диктор начитывает на пленку метеосводку, передаваемую затем телефонной компанией.

– Аптечка висит на стене, – ответил ему в тон бывший майор.

– Замечательно. Принеси, будь другом, Виллибой! – попросил наемный убийца. – Я могу поспорить, что с твоим фронтовым опытом ты отлично знаешь про то, как накладывать жгут и все такое прочее. Конечно, на глаз нельзя наложить жгут – но ты что-нибудь придумаешь.

Пока Пауэлл открывал металлическую аптечку, Фэлко снова подошел к двухъярусной койке и что-то стал говорить лейтенанту. Канеллис ответил кратким нецензурным словом, не возымевшим на Фэлко никакого эффекта.

– Ладно, ему, вероятно, очень будет к лицу эта кровавая дыра! – сказал Фэлко.

Потом он достал из кармана зажигалку, высек огонь и аккуратно прокалил кончик отвертки голубоватым бутановым пламенем. И в то же мгновение он с силой воткнул отвертку в правое плечо Тауна. Капитан, лежащий на верхней полке, издал вопль ужаса и боли. И еще один вопль.

– На очереди левое! – пообещал Фэлко, демонстрируя Канеллису окровавленный кончик стального инструмента.

– Под креслом! Под командирским креслом! – пронзительно вскричал молоденький офицер.

Делл присел, взглянул под сиденье кресла и обнаружил там конвертик, приклеенный «скотчем» к сиденью. Он разорвал конверт, достал картонный квадратик и понес его к сейфу.

Капитан Таун все еще вздыхал и стонал, а лейтенант Канеллис изрыгал проклятья и ярился, но Делл, не обращая на них никакого внимания, сосредоточился на диске сейфового замка в шифре: 8-Р 27 Л, 11 Р.

Щелк!

Дверь открылась, и Делл увидел два ключа из нержавейки.

– Очень хорошо, Жеребчик, – похвалил Делл. – Ты просто молодец. Ты и впрямь умеешь находить общий язык с людьми.

– Сволочь! – завопил Канеллис.

Пауэлл колдовал над раненым капитаном: он разодрал его комбинезон и сорвал с груди правую половинку. Потом рывком приподнял Тауна, дернул за окровавленный рукав и наконец обнажил его изуродованное плечо.

– Будет жить, ничего серьезного, – вынес свой вердикт бывший морской пехотинец, затягивая на плече жгут.

– Ты же ему глаз выколол, сволочь! – завопил лейтенант.

Фэлко широко улыбнулся и отер отвертку о штанину.

– Я сказал этому сосунку, что проткнул старине Сэнди глаза, – признался палач преступного мира. – Я решил, что уж это его должно расшевелить!

– Ты великий психолог, Жеребчик! – сардонически заметил Пауэлл, – но хирург из тебя хреновый!

– Ну, мы же медицинских колледжей не кончали! – ответил Фэлко. – Я учился у врачей из телевизионных сериалов.

И он взглянул на Канеллиса.

– Слушай, малыш, я только ткнул ему в плечо, чтоб он взвыл и чтоб на отвертке появилась кровь, – объяснил он. – Я не вынул у него глаз. Только проделал маленькую дырочку и пустил кровянку.

Делл кивнул, подтверждая правоту напарника.

– Честное бойскаутское, сынок, – сказал он. – Ты же не думаешь, что мистер Фэлко и в самом деле способен на такую варварскую и ужасную мерзость, а?

– На такое только маньяки способны, – подтвердил Фэлко. – Я, конечно, не епископ, но и не маньяк.

Только теперь до Канеллиса дошел весь смысл случившегося, и он горестно взвыл.

– Мистер Фэлко не любит калечить людей, – продолжал Делл. – Он может замочить пару-тройку, но только в силу служебной необходимости. Он, знаешь ли, один из тех мелких бизнесменов, на которых вся Америка держится – он не требует себе специальных привилегий и не вымаливает субсидий у правительства. И он не из этих мерзких длинноволосых бомбистов.

– Он даже всегда аккуратно отдирает акцизные марки, когда открывает новую пачку сигарет, – встрял в монолог Пауэлл, закончив перевязку плеча Тауна.

Лейтенант же весь дрожал и издавал булькающие звуки, указывавшие на то, что он вот-вот расплачется.

– И я не мусорю на улице и в легавых камнями не швыряюсь, – заявил Фэлко, – и не порочу свою родину!

– Это все либеральная пресса восточных штатов – это она распустила о Фэлко дурную славу, – торжественно заявил Делл. – Это все коварные радикалы, которые поливают грязью старомодный американский патриотизм.

– Ларри! – позвал капитан Таун.

Делл взял из сейфа ключи и, зажав их в кулаке, поднял высоко над головой.

– Покойся с миром, Сэнди! – посоветовал он. – Больше тебя никто не тронет. Как я однажды сказал прелестной дочке английского посла: ложись и расслабься.

– Положи ключи в сейф! – взмолился командир боевого расчета.

Делл обвел взглядом своих сообщников: Пауэлл, Фэлко и Шонбахер во все глаза смотрели на него. Потом он заметил и Хокси в туннеле. На его лице было то же выражение подозрительной озабоченности. Нет, теперь Делл при всем своем желании не мог бы положить ключи обратно в сейф, только если бы захотел рискнуть своим авторитетом, а возможно, и самой жизнью.

– Ты положишь ключи обратно в сейф? – тихо спросил бывший морской пехотинец, положив ладонь на рукоятку своего пистолета.

Делл одарил своих подельников самой теплой, самой фальшивой своей улыбкой, сверкнув белыми зубами.

– Не глупите, ребята! – правдоподобно усмехнулся он, опустив ключи в нагрудный карман комбинезона. – Что я, с ума сошел?

– Я считаю, что мы все с ума сошли, если все еще сидим здесь! – проворчал Харви С. Шонбахер. – Есть ключи или нет, я вам повторяю: давайте быстро делать ноги к границе!

Пока сексуальный убийца канючил, Лоуренс Делл успел заметить, что Пауэлл сильно недоволен. От внимания чернокожего не ускользнуло минутное колебание Делла, и теперь Виллибой Пауэлл глаз с него не спустит: его недоверие видно невооруженным глазом, его можно почти осязать, и теперь Делл сумеет это недоверие рассеять, лишь отдав ему один из ключей.

Только не это!

Бывший зам. начальника разведки 168-го ракетного крыла еще был к этому не готов, он еще не мог так рисковать.

Как рисковать?

Трудно сказать, но риск был, а Деллу не хотелось рисковать более чем необходимо. Никаких сложностей – таков был его девиз.

Шонбахер все еще продолжал доказывать, что «Гадюка-3» скорее всего западня, когда капитан Р. В. Гундерсон-мл. набрал слово «Ямщик» на клавиатуре компьютера ЦРУ в подвале гигантского здания в Маклине, штат Вирджиния. Самый этот подвал был исполинских размеров, компьютер с колоссальным банком данных стоимостью 29 миллионов долларов и его мониторы самым крупным продуктом компании «Рэдио корпорэйшн оф Америка». Если в гигантском хранилище микрофильмированных досье ЦРУ было какое-либо упоминание или какие-то сведения об операции «Ямщик», они высветились бы на колоссальном – три на пять футов – дисплее через две минуты. А чтобы получить распечатку на крохотном – шесть на девять дюймов – листке бумаги, Гундерсону надо было просто нажать на оранжевую кнопку «принт», и через девяносто секунд распечатка вылезла бы из принтера. Это было очень дорогостоящее и очень эффективное оборудование, последнее достижение американской технологии, но сегодня это произведение научно-технического гения Америки сообщило лишь то, что Агентство национальной безопасности – организация американского разведывательного сообщества, занимавшаяся расшифровкой и электронным подслушиванием – за истекший месяц перехватило шесть упоминаний об «Ямщике». Теперь же АНБ доложило о еще четырех упоминаниях этого слова за один-единственный вечер, но при этом не было даже намека на то, что же за операция таилась за этим кодовым словом.

Что бы это ни было, операция «Ямщик» быстро набирала обороты.

Капитану Р. В. Гундерсону-мл. следовало упомянуть о «Ямщике» в своем утреннем рапорте, ибо он не исключал, что это может оказаться чем-то чрезвычайно важным.