Текст книги "Операция «Молот». Операция «Гадюка-3»"

Автор книги: Уолтер Уэйджер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 38 страниц)

Они обменялись рукопожатием, и вскоре Гилман уже мчался по направлению к лесному убежищу. Поездка по главному шоссе штата Нью-Йорк прошла без происшествий. При скорости шестьдесят миль в час ветерок, врывавшийся в открытое окно, освежал водителя и делал его путешествие приятным. Гилман добрался до «Преисподней» около трех утра, приблизительно за полчаса до того мгновения, когда беспокойного и глубокомысленного профессора Эндрю Уиллистона наконец-то сморил сон в душном городе Нью-Йорке.

11

В пятницу перед полуднем в «Преисподней» зазвонил телефон – этот номер не был зарегистрирован ни в одном телефонном справочнике, – и Карстерс снял трубку.

– Это говорят из издательства «Даблдей», – произнес мужской голос. – Вы просили связаться с вами по поводу иллюстрированных альбомов о Гражданской войне, который вы у нас заказывали.

– У вас полный комплект? – спросил коллекционер оружия.

– Да, сэр, и мы вышлем вам их экспресс-авиапочтой, как вы и просили. Посылка будет доставлена в аэропорт Олбани рейсом «Аллеганы», который прибывает сегодня в шесть десять вечера.

– Позвольте узнать регистрационные номера бандеролей.

– Разумеется. 322–9199–7755.

– Благодарю вас за отличное обслуживание, – церемонно заявил второй наиболее выгодный жених Соединенных Штатов и положил трубку.

Потом он обернулся к Арболино.

– Энди скоро будет. Прилетает вечером. Нам надо встретить его в аэропорту в шесть-десять, – объявил Карстерс.

– Какие успехи?

Миллионер широко улыбнулся и помахал в воздухе двумя разведенными пальцами, символизирующими «победу».

– В десятку. Говорит, полный комплект. Все идет как по маслу.

Выражение лица Уиллистона, когда он вошел в дом, похоже, подтверждало оценку Карстерса. Его поприветствовали загорелые, крепкие парни; в его глазах сияла нескрываемая гордость.

– Моя троица аналитиков выполнила свое задание с блеском, – сказал он, поставил на стол пухлый саквояж и довольно похлопал по нему ладонью. – Плод любви.

– А я-то думал, плод денег – моих денег! – поддразнил его Карстерс.

– Нет, тут все дело в любви. Возвышенной любви. Все дело в любовной интриге между голодными студентами и перспективой получить наличные, – объяснил профессор. – Это, знаете ли, неодолимая страсть, всесжигающая страсть. Ромео и Джульетта, Цезарь и Клеопатра, Ричард Никсон и его песик Чекере – ничто в сравнении с этой страстью. Сами увидите – вот только я поужинаю.

Он переоделся в комбинезон – это была их полевая форма, – быстро поел и стал расспрашивать остальных об их достижениях. В восемь ноль пять он допил кофе и раскрыл саквояж, набитый Зелеными папками сенатских слушаний, пластиковыми папками с ксерокопиями докладных записок, пухлыми скоросшивателями с газетными вырезками и фотографиями. Кроме того, содержимое саквояжа дополняла серо-голубая тетрадка.

– Предварительный рапорт об условиях осуществления операции «Молот», – важно объявил он и раскрыл тетрадку. – Краткое описание и анализ данных о «зоне выброски» и о силах неприятеля в «запретной зоне».

Его товарищи развалились в креслах, Гилман и Карстерс попыхивали сигарами, каскадер просто слушал.

– Парадайз-сити – город, где согласно последней переписи живут сто десять тысяч человек. Он является крупнейшим населенным пунктом округа Джефферсон. Городское население составляют семьдесят пять тысяч белых, тридцать одна тысяча черных, причем ни движение за гражданские права чернокожих, ни десегрегация в школах в сфере найма или расселения не имели сколько-нибудь значительных успехов. Были сделаны только чисто символические жесты, но мы об этом поговорим позже. В городе имеется небольшой, но оживленный порт, главным образом обслуживающий сухогрузы и рыболовецкие траулеры. Основные промышленные предприятия – завод «Дженерал электрик» по производству электронного оборудования, фабрика синтетических тканей – филиал крупной текстильной корпорации, расположенной в Нью-Йорке, и консервный завод. Злачные места и игорные заведения процветают в основном благодаря динамичному и эффективному руководству управляющих, расставленных на этих предприятиях преступной организацией, которая контролирует весь город.

Он остановился, чтобы перевести дыхание.

– Эта организация также контролирует муниципальную власть, которую номинально возглавляет мэр Роджер Стюарт Эшли. Вот взгляните, – предложил Уиллистон, извлекая из скоросшивателя фотографию и передавая ее Гилману. – Он утверждает, что является потомком Джеба Стюарта, генерала армии конфедератов, и если это правда, то их род находится на грани полной деградации.

– Пьяница? – предположил человек из Лас-Вегаса.

– Завтракает стаканом бурбона. Возраст: пятьдесят девять. Одевается в стиле принстонского выпускника тридцатых годов – каковым он и был. Демагог и трус. Хотя в минуту опасности может превратиться в разъяренного тигра.

– Как и подобает истинному джентльмену-южанину, – прокомментировал миллионер.

Уиллистон пронзил его испепеляющим взглядом.

– Позволь уж мне изложить суть дела и будь внимателен! – приказал он, – ибо в конце я буду задавать вопросы… Более того, эта преступная группировка контролирует также местное полицейское управление – во главе которого стоит купленный с потрохами капитан Бен Мартон. У него внешность борова, и ведет он себя соответственно… Им принадлежат контрольный пакет акций местной газеты, радиостанции и телевидение. Нам следует особо учесть, что средства массовой информации находятся в руках неприятеля и используются им для ведения пропаганды с целью подавить всякое сопротивление.

– Профсоюзы? – поинтересовался каскадер.

– В эту мафию – то есть синдикат – входят и головорезы, которые последние пятнадцать – двадцать лет заставляют местные профсоюзы плясать под свою дудку. Восемь лет назад столичные рэкетиры и их провинциальные сообщники были изгнаны из АФТ-КПП – но там они все еще при деле. Заработная плата в Парадайз-сити на восемнадцать процентов ниже, чем в других городах штата, – продолжал докладывать Уиллистон, – но любой, кто вздумает протестовать, может оказаться на койке окружной больницы – это в случае, если ему очень повезет.

Арболино закивал.

– Неплохие там условия для воспитания детей, – торжественно заявил он.

– Рад, что вы быстро прониклись духом этого места, – подхватил Уиллистон. В течение следующих семидесяти минут долговязый профессор знакомил слушателей со структурой преступного синдиката, поведал им о Малыше Джонни Пикелисе, его ближайших соратниках и о разработанных ими разнообразных способах доения многотысячного оцепеневшего города, который в их руках и под их неусыпным взглядом вел себя как беспомощная корова.

– Здесь у меня масса другой информации, – сказал Уиллистон, обводя рукой гору бумаг, – но прежде чем мы вникнем во все детали, я бы хотел предложить вашему вниманию свой первый рапорт с общей оценкой стоящей перед нами задачи. Итак, в двух словах.

Первое. Постольку поскольку принципы демократии и местного самоуправления являются основополагающими для государственного устройства Соединенных Штатов, а Парадайз-сити расположен на территории страны, представляется, что в названный город проникли агенты иностранной организации. Морально и политически преступная группа, захватившая Парадайз-сити, должна быть расценена как целиком и полностью враждебная Америке. Эти иностранные агрессоры подчинили своему влиянию все три ветви местной власти, частично при равнодушном попустительстве местного населения, а частично вследствие того, что агрессоры умело и цинично используют как силу, так и подкуп…

Сходство было слишком разительным, чтобы его можно было не заметить.

– Да это же Франция в тысяча девятьсот сороковом году! – пробормотал Гилман.

– Точно! И это сходство должно вас немного взбодрить. Но я продолжаю. Второе. В связи с вышеизложенным, и коль скоро нам следует оставаться на почве реальности, мы должны рассматривать Парадайз-сити как город, оккупированный врагом, как город, находящийся в руках полувоенной фашистской организации преступников и коррумпированной полиции. Особо следует отметить, что местную полицию следует воспринимать как аналог французской милиции коллаборационистского правительства Франции, которое сотрудничало с нацистскими оккупационными властями в период с тысяча девятьсот сорокового года по тысяча девятьсот сорок четвертый.

В глазах коллекционера оружия зажегся недобрый огонек.

Он очень отчетливо вспомнил французскую милицию.

– Подонки. Какие же это были подонки! – выпалил он.

– Да, верно. Третье. Что касается преступного синдиката Пикелиса как такового, то по силе, методам и положению в городе его можно сравнить с гестапо. Как гестапо заправляло всеми делами во Французской милиции, – продолжал профессор, – так и группа Пикелиса вертит как хочет полицией Парадайз-сити. С этой точки зрения мы можем сделать вывод, что Пикелис действует как истинный гауляйтер, то есть как глава фашистского аппарата управления в этом регионе, и обладает такой же властью, которой обладали гитлеровские гауляйтеры на оккупированных территориях.

Невероятно!

Хотя все изложенное казалось совсем не лишенным смысла, это просто невероятно, думал Арболино, слушая доклад профессора психологии. Не менее странно было слушать Уиллистона, спокойно и рассудительно излагавшего этот в высшей степени необычный материал – так, словно он читал лекцию по курсу «Основные начала психологии».

– Четвертое. Фашистские оккупационные силы в настоящее время контролируют обе политические партии, и сегодня эти политические организации в округе Джефферсон фактически являются ширмами. В самом Парадайз-сити мэр Эшли и прочие высокопоставленные чиновники могут рассматриваться как коллаборационисты – либо подкупленные, либо запуганные. Как отмечалось выше, средства массовой информации города также находятся в руках врага, и Парадайз-сити, как и любой другой город, занятый силами неприятеля, не имеет выхода к общественности страны. Невозможно ожидать никакой помощи ни от федерального правительства, ни от полиции штата, ибо группа Пикелиса достигла полюбовного соглашения с ключевыми политическими фигурами округа Джефферсон на основе регулярных поставок нужного количества «голосов» избирателей.

Человек из Лас-Вегаса уныло покачал головой.

Дело, оказывается, совсем плохо – хуже, чем он предполагал.

– Есть еще кое-что, и это «кое-что» не лучше, – предупредил Уиллистон.

Гилман передернул плечами.

– Да такое и в страшном сне не придумаешь. Это форменный кошмар! Нет, лучше уж я проснусь в своей холостяцкой кровати в Лас-Вегасе, пойму, что это все мне только приснилось, а ночной кошмар был вызван тем, что я накануне объелся лососиной.

– Продолжай, Энди, – нетерпеливо бросил Арболино.

– Пятое: вооруженные силы неприятеля, захватившего Парадайз-сити, как кадровые военные, так и волонтеры, насчитывают от ста двадцати до ста шестидесяти человек, а поддерживающая их организация насчитывает, вероятно, пятьсот или шестьсот оплачиваемых коллаборационистов. Местный гарнизон хорошо укомплектован самым современным вооружением, в его распоряжении флот из четырнадцати полицейских машин, оборудованных радиопередатчиками, плюс лаборатория судмедэкспертизы. Следует предположить, что в отсутствие какого бы то ни было движения сопротивления оккупационные силы имеют навыки, оборудование и организацию для эффективного ведения контрразведывательных и карательных операций. Насколько нам известно, есть лишь единственный человек, готовый к активной борьбе, – анонимный некто, пославший нам газетные вырезки… А теперь переходим к собственно нашей задаче.

Он поднял взгляд и заметил, что П. Т. Карстерс все еще улыбается.

Коллекционер оружия не был ни в малейшей степени испуган или обескуражен услышанным.

– Шестое. Наша задача: тайно проникнуть на занятую врагом территорию Парадайз-сити, в настоящее время полностью оккупированного фашистской организацией, обнаружить и активизировать слабые звенья и уязвимые точки в этой полувоенной организации; создать, обучить и экипировать разветвленное движение сопротивления, которое будет сотрудничать с нами в ходе разведывательных операций и операций саботажа и психологической войны; расколоть и уничтожить фашистскую организацию; установить и наказать лицо или лиц, ответственных за смерть Эдди Барринджера.

Полуприкрыв глаза и попыхивая великолепной карибской сигарой, предложенной ему П. Т. Карстерсом, Гилман кивал – а тем временем его мозговой компьютер заносил все данные в соответствующие файлы.

– В докладе дана честная и реалистическая оценка ситуации, – произнес он.

– Этого мало сказать, – с воодушевлением вставил здоровяк каскадер. – Это блестящий доклад, но беда в том, что ситуация-то паршивая. Они могут дать нам сто очков вперед, Энди.

Уиллистон молча выслушал отклики друзей на его тщательно подготовленный доклад, отдавая себе отчет, что отныне их жизнь целиком зависит от верности его оценки ситуации и подстерегающих их опасностей. Он взглянул на второго наиболее выгодного жениха Соединенных Штатов.

– Они нас превосходят числом, – согласился миллионер. – Но у нас в запасе есть первоклассное оружие и электроника. Кроме того, нам же не придется столкнуться со всей их военной мощью в открытом поле. Мы имеем преимущество в партизанской войне, а не в полевых сражениях. Мы знаем их, но они нас – нет, так что все это еще может оказаться веселым приключением.

– У тебя странное чувство юмора, – сказал человек из Лас-Вегаса, стряхивая пепел с сигары. – Сигары у тебя замечательные, но вот представление о веселых приключениях что-то не очень. Надеюсь, ты не воспримешь это как личное оскорбление, если я выскажу предположение, что при любой удобной возможности они вскроют тебе череп и, глядишь, найдут внутри пару желтков – а то и целый омлет с грибами.

Карстерс улыбнулся.

– Трусишь, Сэмми?

– Можешь поспорить со мной на свои шелковые трусы, что – да!

– Франклин Делано Рузвельт говорил, что нам нечего страшиться, кроме собственного страха, – назидательно сказал коллекционер оружия, – и я с ним согласен.

– Но он-то давно умер. А я не хочу умирать. Не в этом году по крайней мере.

– Ну ладно! – громко возгласил Уиллистон.

Три пары глаз воззрились на него.

– Давайте спустим пары. Теперь поздно что-либо обсуждать – мы уже в деле, – напомнил он им. – Лучше приступим к чтению – нам надо запомнить все эти досье и доклады. У вас, ребята, большое домашнее задание.

Они подошли к столу и взяли каждый по большому скоросшивателю.

– В пятницу пишем контрольную, профессор? – пошутил Карстерс.

– Читай повнимательнее, Пи-Ти, – посоветовал ему профессор. – Не пропускай ни слова. Перефразируя старый лозунг времен «холодной войны», лучше быть любознательным, чем мертвым[9]9
  Имеется в виду лозунг: «Лучше быть мертвым, чем красным».


[Закрыть], а именно последним ты и станешь, если допустишь в Парадайз-сити хотя бы один прокол.

Четверо мужчин разбрелись по комнате и погрузились в чтение. Второй наиболее выгодный жених Соединенных Штатов начал с биографического очерка о Пикелисе, изучил фотографию «гауляйтера» и заулыбался, увидев фото симпатичной блондинки – дочки главного рэкетира. Кэтрин Энн Пикелис была необычайно хороша собой.

Ей было двадцать три, если верить докладу, а жила она в Париже.

Доклад был исчерпывающим, в нем был даже указан адрес, по которому она проживала во французской столице.

В нем была упущена лишь одна деталь – факт, который ни один сторонний аналитик не мог бы раскопать.

Кэти Пикелис вылетала завтра утром рейсом «Эр Франс» в Нью-Йорк.

12

Новый курс тренировок в «Преисподней» начался на следующее утро. Они покончили с преодолением препятствий и перешли к занятиям по взламыванию замков, выставлению оконных стекол, подключению к телефонному кабелю, обращению с рацией и использованию миниатюрных электронных приспособлений для подслушивания. Они сократили на час продолжительность зарядки и стрельб, чтобы высвободить время для детального изучения обстановки в Парадайз-сити.

Они развесили большие карты города в гостиной, столовой, библиотеке и кухне. Они тщательно запомнили месторасположение здания муниципалитета, полицейского управления, городской пожарной охраны, электростанции, контрольной службы местной газовой компании, городской станции переработки отходов, железнодорожного и автобусного вокзалов, отделения береговой полиции, телевизионной башни и радиопередатчиков, теле– и радиостанций, коммерческого аэропорта и расположенного неподалеку с ним авиаотряда национальной гвардии, редакции газеты «Дейли трампет», завода «Дженерал электрик», текстильной фабрики «Лоэб», консервного завода «Блу стар» и трех самых приличных отелей. Предприимчивая Торговая палата Парадайз-сити горделиво указала на городской карте все, что только можно. И это оказалось очень кстати.

Были и другие карты, рисунки, чертежи. Все это им удалось раздобыть, купить, выкрасть.

Копии архитектурных чертежей здания полицейского управления, телефонной станции, телевизионной и радиостанций. Подробные схемы муниципальной канализации и водопровода и подземной прокладки телефонных кабелей и линий электропередач.

Рисунки городской электростанции и основных мест расположения электрогенераторов. Фотографии полицейских машин, банков и казино «Фан парлор» – крупнейшего игорного заведения, принадлежащего Пикелису.

Четверо мужчин устраивали друг другу проверки, помогая запомнить массу различной информации. Они читали и перечитывали досье на мэра, капитана Бена Мартона, Пикелиса и ближайших помощников главаря преступного мира. Совместными усилиями эти люди управляли городом, населенным ста десятью тысячами вроде бы свободных американских граждан, подобно тому, как домохозяйка управляется с пылесосом – методично засасывая все, что попадается на глаза.

Бывшим коммандос У СО предстояло также выяснить – причем досконально – всю подноготную еще нескольких человек, весьма необычных людей, которых пока даже еще не существовало в природе. Этих новых людей надо было изобрести, придумать им внешность и произвести на свет Божий – они должны были стать оригинальными творениями, схожими с теми, кого пресс-агенты киноиндустрии вынуждены штамповать в тех случаях, когда матушка-природа, исторические обстоятельства и Господь отказываются предоставить крупнейшим голливудским киностудиям. Людям, которым предстояло тайком проникнуть в Парадайз-сити, потребуются звучные имена и дорогостоящие зубы. Им необходимы новые, но обыкновенные фамилии, новые «биографии» и документы для прикрытия обмана. И каждому, кроме того, требовался по-своему веский повод для прибытия в Парадайз-сити. Надо было продумать все до мельчайших деталей – этих деталей должно быть великое множество, и каждая из них должна выглядеть правдоподобно, не вызывая подозрений. Место рождения, имя отца, имя матери, место учебы, послужной список в армии, место работы подружки, друзья, жены и дети, истории болезни, банковские счета, привычки и увлечения, стиль одежды, индивидуальный стиль жизни – ничего не следовало упускать из виду или недооценивать.

Но они обладали богатым воображением и любили поупражняться в нем – этот вид спорта широко распространен во второй половине двадцатого века, хотя редко кто сейчас соглашается играть в эту игру, когда речь идет о жизни и смерти. Обсудив и отшлифовав свои биографические «легенды», они принялись добывать документы, требующиеся для подтверждения сконструированных ими саг. Им готовить карточки социального страхования было делом простым – при участии стекольной компании, которой владел Карстерс; за ними последовали фальшивые водительские права, на что потребовалось сделать несколько междугородных звонков и истратить несколько сотен долларов. Во многих штатах процветает целый подпольный бизнес изготовления фальшивых водительских прав – развернутый на широкую ногу и ставший едва ли не легальным. Далее были открыты банковские счета в ряде городов на разные имена, что сделало их обладателями чековых книжек – так они получили авторитетное благословение на свою аферу от великих американских финансовых институтов.

И еще фальшивые документы.

И еще новейшее электронное оборудование, оснащенное инфракрасными излучателями.

И еще тренировки.

И вот настала пора двигаться в путь.

На четырнадцатое июня пришелся День Флага, пятнадцатого июня был День Отца, а двадцать первого июня первый день лета. Шестого июля было выбрано в качестве дня начала операции «Молот» – днем высадки на неприятельскую территорию. Без армад серых десантных катеров, без эскадрилий острокрылых бомбардировщиков и тяжелых транспортных самолетов, забитых парашютистами, тщательно спланированная операция началась – без шума. Она разворачивалась столь тихо, что ни «Голос Америки», ни дошлые ребята из службы новостей Эй-би-си этого не заметили и не упомянули об этом в своих передачах, так что нечего нам упрекать Уолтера Кронкайта за то, что он не сообщил своим телезрителям о начале операции. Событие просто свершилось. 6 июля было понедельником, а каждый понедельник, среду и пятницу самолет авиакомпании «Нэшнл эйрлайнз» прибывал в Парадайз-сити из Атланты в пять вечера и отправлялся в пять двадцать в Джэксонвилль. 6 июля было обычным летним днем в Парадайз-сити, жарким, солнечным, влажным, почти безоблачным. Рейс «Нэшнл» опоздал на одну минуту.

В итоге час «эйч» – как говорят в Пентагоне – выпал на пять ноль шесть, когда умеренно симпатичная стюардесса одарила своей умеренно приветливой улыбкой шестерых пассажиров, покинувших борт самолета, выполнявшего рейс 911 до Парадайз-сити. Одним из этих пассажиров был лазутчик, первый солдат тайного десанта.

Это был невысокий коренастый мужчина в итальянских темных очках, с солидной внешностью, одетый в отлично пошитый серый костюм, стоивший по меньшей мере сто восемьдесят, а то и все двести «зеленых». В руке он держал парусиновую сумку, которая гармонировала по цвету с его голубой рубашкой и элегантным шелковым галстуком. Он прошел по летному полю ярдов пятьдесят к современному белому зданию аэровокзала, а в это время, скрытые за темными стеклами очков, его глаза пристально вглядывались в окружающие лица, в проезжающие автомобили, ничего не оставляя без внимания.

В кармане у него лежали документы на имя Стэнли Гордона. Это имя фигурировало на выданном в Калифорнии водительском удостоверении, на карточке социального страхования, на кредитной карточке «Мобил ойл» и на двух покоящихся на дне его чемодана письмах – одном от артистки лас-вегасского кордебалета по имени Тони, а другом – от его брата из Финикса.

Все это была неправда.

Никакой он был не калифорниец, и не было у него братьев, как не было никогда подружки по имени Тони – ни в Лас-Вегасе, ни где бы то еще ни было. По документам он проходил как член научного клуба «Фи-Бетта-Каппа» Чикагского университета, но он не носил фирменного значка. Вместо значка в его кармане лежала серебряная зажигалка с вмонтированным в нее фотоаппаратом и «самописка», стрелявшая пулями 0,22 калибра – уникальный вклад западной цивилизации в историю человечества, сделанный еще в 1942 году талантливыми сотрудниками британского Управления специальных операций, – а также пистолет калибра 0,38, спрятанный в футляре портативной рации.

И звали его не Стэнли Гордон.

Его полное имя было Сэмюэль Мордекай Гилман, и, подобно своим библейским пращурам, он прибыл на разведку в неведомую землю.

Стоя у багажного конвейера в секторе выдачи багажа с пятью другими сошедшими с того же самолета пассажирами, он взглянул на часы – и другие сделали то же самое, – с наигранным нетерпением вздохнул – и остальные сделали то же самое – и тут заметил, что на него с балкона устремлены три пары мужских глаз. Он решил, что это переодетые детективы, отслеживающие прибывающих в город новых лиц – такие же работали в аэропорту Доминиканской республики в период успешного правления диктатора Трухильо, – и не ошибся. Ну еще бы! После итого он заметил парочку полицейских, заигрывающих с грудастой официанткой у стойки бара, и оценил по достоинству тщательность, с коей Малыш Джонни Пикелис охранял свои владения. Потом он подхватил свой чемодан, поежился под холодной струей из кондиционера и подсел к трем путешественникам в лимузин транспортной службы аэропорта, который должен был доставить их в Парадайз-сити.

Дорога в город представляла собой четырехполосное шоссе, окаймленное субтропическими, деревьями, комфортабельными скромными коттеджами и изредка попадавшимися фруктовыми киосками. Эти десять миль от аэропорта до городской черты не поражали глаз ни бедностью, ни убожеством, ибо путь пролегал через стандартный спальный район пригорода, населенный респектабельными налогоплательщиками, типичными представителями американского среднего класса – две машины на семью и членство в клубе любителей книги. Тем не менее кое-кто из них почитывал такие сомнительные издания, как журнал «Тайм», и почти все они язвительно соглашались, что городские власти здорово придумали разместить деревянные хижины с ютящимися в них черномазыми на противоположном конце города, ибо их жилища были несколько неприглядны и могли произвести неблагоприятное впечатление на гостей. В Парадайз-сити внешняя сторона вещей вообще имела огромное значение: городская санитарная комиссия работала на славу.

На улицах чистота, правила дорожного движения строго соблюдаются – делал свои наблюдения разведчик по мере того, как лимузин приближался к центру города. Витрины магазинов радовали глаз, припаркованные у обочины автомобили оказывались сплошь самыми последними моделями, а загорелые ляжки девчонок в мини-юбках мало чем отличались от таких же в Майами или Лос-Анджелесе. Опровергая клише телевизионных сериалов и кинобоевиков, местные полицейские – «милиция», по терминологии разведчика – не производили впечатления неотесанных грубых мужланов: они расточали широкие улыбки, точно были добрыми ребятами, а не прислужниками негодяев.

Они проехали мимо здания из бетона и стекла, где размещалась корпорация по торговле недвижимостью «Джейлэнд» – фирма, используемая Пикелисом в качестве легальной базы. В годовых отчетах, проходивших по бухгалтерии «Джейлэнд», Пикелис показывал такую сумму дохода, которая в тот момент приходила ему в голову. Команда аналитиков Уиллистона выискала данные, что магнат Парадайз-сити родился в 1912 году, недоучившись, бросил школу и нанялся грузчиком в порт; четыре раза его арестовывали, но срок дали только однажды; он коллекционировал пистолеты и неплохо играл в покер – но о величине его годового дохода можно было только догадываться: он составлял минимум шестьсот тысяч в год, максимум – девятьсот тысяч. И та и другая цифра впечатляла не меньше, чем архитектура городского делового центра.

Длинный лимузин плавно притормозил у дверей отеля «Парадайз-хаус», восьмиэтажного здания, фасад которого был выдержан в духе старинного южного особняка. Аляповатая конструкция из колонн и портика скрывала три нижних этажа этой постройки десятилетней давности. Мэр Эшли, который в глубине души терпеть не мог мятные джулепы[10]10
  Коктейль из виски, популярный в Новой Англии.


[Закрыть] и считал Гражданскую войну – войну между Севером и Югом – скучнейшим эпизодом национальной истории, хотя и признавал ее политическое значение, настаивал, чтобы гостиница имела вид более современный, дабы «выразить прогрессивный дух нашего растущего города». Он внес это предложение однажды утром в среду, оказавшись почему-то трезвым, но на Пикелиса его доводы не произвели впечатления. Мэру Эшли, понятное дело, было куда как просто отказаться от традиций старого южного зодчества, – Эшли, чей прадед потерял руку в битве при Чанселлорвилле и чья сестра, старая дева, возглавляла местное отделение союза «Дочерей Конфедерации», но у Джонни Пикелиса в роду не было южных аристократов. У него не было корней, не было достойных предков, причастных к этой неведомой ему славной традиции. Он был сыном пьянчуги-иммигранта из Восточной Европы, который и на своем-то родном языке изъяснялся кое-как, словом, он был в полном смысле человек ниоткуда. Пикелис мечтал о – нет, остро нуждался в – классическом южном особняке с белыми колоннами у входа, чтобы тот напоминал ему о родительской хлопковой плантации, которой никогда не было; в этом красивом доме он мог бы обитать, забыв о детстве, проведенном в кишащей тараканами трущобе близ городского дока. А теперь он жил в пентхаусе отеля, наслаждаясь плодами отличного сервиса, который ему обеспечивали затянутые в униформу чернокожие слуги, официанты, горничные, при виде которых он и впрямь ощущал себя старым южным полковником – вроде тех, кто в коммерческих роликах рекламирует холодные пироги с индейкой.

Словом, «Парадайз-хаус» отдаленно напоминал особняк довоенной эпохи – отдаленно и незаслуженно, размышлял Сэмюэль Стенли Гордон Гилман, оказавшись в прохладном вестибюле. По просьбе портье он великодушно проставил на карточке гостя свой автограф и уплатил вперед за одноместный номер с ванной из расчета шестнадцать долларов в сутки, а несколько минут спустя уже принимал душ в вышеупомянутом отсеке номера 411. Ну и смех, подумал он, потянувшись за простыней. Ибо он был достаточно матерым и многомудрым, чтобы выполнять такую дурацкую бойскаутскую миссию.

– Может, я с ума сошел, – сказал он вслух, завернувшись в простыню.

Невероятная миссия, замысленная маниакально одержимым профессором.

– С ума сошел, с ума сошел, – напевал он.

Эти слова вернули ему доброе расположение духа, и напомнили, что предстоит сделать. Прежде всего надеть банный халат, взять стул и подпереть спинкой ручку входной двери. Потом он проверил оба зеркала, чтобы удостовериться, что ни то ни другое не таит под собой глазок или скрытую телевизионную камеру внешнего наблюдения. Убедившись, что они его не видят, он начал обыскивать комнату, чтобы проверить, не могут ли они его слышать. Ведь, по данным Уиллистона, это был их отель, и они, вероятно, не собирались оставлять без присмотра незнакомцев с Севера. Вашингтон был на Севере. Директор ФБР Дж. Эдгар Гувер, коварные агенты министерства финансов и следователи по особым делам сенатского комитета по борьбе с организованной преступностью тоже были на Севере. Крикливые газетенки и съемочные группы телекомпаний были на Севере, как и безжалостные «семьи» нью-йоркской и чикагской мафии.

Север был ловким, крутым и опасным.

Пикелис, сам ловкий, крутой и опасный, знал это лучше, чем кто-либо.

Ему надо быть всегда начеку, готовым к любой неожиданности.

Человек из Лас-Вегаса продолжал осматривать комнату: стены, электрические розетки, мебель. По его расчетам, можно было поставить три против одного, что эта комната так или иначе стоит на «прослушке». Лампы, сиденья стульев, телевизор и кондиционер, спинка кровати – везде пусто. Разведчик остановился в раздумье, вспомнил, что Уиллистон отзывался о Пикелисе как о «незамысловатом и логически мыслящем человеке, предпочитающем простые решения» – и тут его осенила догадка. Он щелкнул пальцами. Да, скорее всего там! Человек, который никогда не ошибался, достал швейцарский армейский нож, открыл отвертку, вывинтил нижнюю панель телефонного аппарата и улыбнулся.