Текст книги "Затмение (ЛП)"
Автор книги: Уинстон Грэхем (Грэм)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 28 (всего у книги 30 страниц)
Глава одиннадцатая
Когда они добрались до Фалмута, было уже около семи вечера, лил проливной дождь, ветер сбивал с ног. Несмотря на белые рубахи, которые ветер яростно трепал на каждой мачте, в них пару раз стрельнули из форта, причем последний выстрел определенно не был предупредительным. После выстрелов подошел флотский баркас для проверки документов.
Вместе с сумерками к Верити прибыли посетители: в дверях она увидела высокого худого мужчину, а за его спиной крепкий слуга поддерживал похожего на скелет человека.
– Росс! – воскликнула она. – Ох, ты вернулся! Слава Богу! Я так волновалась за тебя! Входи, прошу, входи! Поднимайся! Ты голоден? У меня много холодных закусок, вино…
– Дорогая, ты помнишь доктора Эниса?
– О… о да! – Верити сглотнула. – Так вам удалось! Я так счастлива! Входите же.
Они подняли Дуайта по лестнице, что оказалось нелегкой задачей. Когда они уселись, Дуайт сказал:
– Я прошу прощения за свой изможденный вид, миссис Блейми… В Кемпере нас не каждый день кормили курицей. Ваш кузен вытащил меня оттуда как раз вовремя, чтобы я сохранил остатки былой внешности. Пара дней на домашней пище, без сомнения, пойдет мне на пользу.
Верити уставилась на него при свете лампы, а затем быстро проговорила, пытаясь скрыть свой ужас:
– Курица! Я вспомнила, у нас же есть куриные кости как раз для бульона. Попрошу Марту, чтобы она поставила его греться. Скоро он будет горячим…
Она собралась выйти, но Росс удержал ее вопросом:
– Сколько здесь спален, Верити?
– Три, помимо нашей. Достаточно для доктора Эниса, тебя и твоего слуги…
– Дорогая, нас больше. Среди нас еще один больной. Дрейк Карн, брат Демельзы, он ранен и до сих пор в опасности. Если хотя бы сегодня ты смогла его приютить, или, может быть, завтра…
– Сейчас же приводи его, он может оставаться здесь сколько необходимо. Нигде в Фалмуте о нем не позаботятся. Где он? Внизу?
– Он еще на борту, я хотел сначала повидаться с тобой…
– Как тебе не стыдно! Ты можешь за ним послать? Где вы пришвартовались? Я разбужу миссис Стивенс, она сходит…
– Боун сходит, если ты согласна. Но я предупреждаю, он серьезно болен, и если ты намерена за ним смотреть, это займет дни или даже недели.
Верити улыбнулась крепкому слуге.
– Отправляйтесь, Боун, прошу вас. Не беспокойтесь о вашем хозяине.
Росс, Дуайт, Дрейк и Боун остались на ночь у Блейми. Армитадж и Спейд обосновались в гостинице «Королевский герб». Барт, Эллери, Джонас и Хоблин остались на борту «Сарзо».
Утром в голове у Дрейка прояснилось, несмотря на жар. Дуайт тщательно осмотрел повязки, но запаха омертвения не чувствовалось. Импровизированная повязка оставалась на ране уже пять дней, и он решил не трогать ее. Если плоть здорова, смена накладки могла скорее повредить.
Дуайт еще недостаточно окреп для поездок и не стремился к ним. Если бы миссис Блейми великодушно разрешила ему остаться еще на день-другой, он бы остался и отдохнул.
– Ты не должен бояться встречи с Кэролайн, – сказал ему Росс. – Ты недооцениваешь ее, если считаешь, будто твой бледный вид ее оттолкнет.
– Дело не в бледности. Я выгляжу, будто едва оправился от чумы.
– Как бы ты ни выглядел, она все же хочет тебя видеть.
– Дай мне пару дней. Даже поездка верхом сейчас для меня большое дело.
– Не верхом, мы возьмем экипаж. Хотя, упаси боже, местами дорога такова, что все четыре колеса на ней одновременно стоять не будут. Но так и быть, оставайся еще на пару дней. А я пока что отправлю сообщение.
Росс пошел к лодке, полагая, что Толли с большой охотой съездит к Демельзе с сообщением, что ее муж в целости и сохранности в Фалмуте и появится дома через несколько дней. Но Трегирлс такой охоты не выказал. За французскую рыболовную лодку, которую он помог привести, полагалась награда, и он не собирался покидать Фалмут, пока не получит свою долю. Тем не менее, он не отказался одолжить свою лошадь Эллери, который тем же утром и отправился домой с вестями. По пути Эллери должен был заглянуть в Киллуоррен и сообщить Кэролайн, что Дуайт прибудет в среду. Росс поручил заняться своей долей в награде за лодку Толли, решив, что всё ему причитающееся нужно разделить поровну между остальными. А если возникнут какие-либо формальности и бумажные дела, его можно найти в доме капитана Блейми.
Двое других, к его удивлению, тоже пожелали остаться на борту: Джака Хоблин, который во время плавания беспрестанно страдал морской болезнью и донимал остальных, сейчас наслаждался своей скромной славой и совершенно не торопился к семье в Сол. То, что казалось невыносимо желанным в те мгновения, когда жизнь висела на волоске, было не так привлекательно теперь, когда ничто больше не стояло на его пути.
Росс был удивлен, что вокруг их эскапады поднялся такой шум, хотя, если подумать, в этом не было ничего необычного. Оба лейтенанта дали интервью, которые должны были вскоре выйти в «Эксетер Кроникл» и «Шербурн Меркьюри». Какой-то мужчина следовал за Россом по пятам до самого дома, пытаясь выспросить детали, но не смог выудить ничего ценного.
Утром в понедельник по-прежнему лил дождь. Росс зашел к Дрейку. Тот сидел на кровати и, не считая перевязанного плеча и затянутых бинтом пальцев, выглядел куда лучше Дуайта. Наверное, ничего особо удивительного в этом не было. В девятнадцать лет, если человек не умирает от раны, он быстро поправляется.
– А я-то уж думал, что придется принести твоей сестре дурные вести, – сказал Росс.
Дрейк улыбнулся. У всей проклятой семейки эта очаровательная улыбка, подумал Росс. Уж точно не от отца унаследовали.
– Нет, сэр. Утром я съел два яйца и овсянку. Обо мне никогда так не заботились.
– Миссис Блейми – моя любимая кузина. Она позаботится о тебе, как мать, а доктор Энис считает, что тебе нужна еще одна неделя для выздоровления.
– Уверен, что так много времени не понадобится. Но буду рад остаться. Думаю, денька через три или четыре...
– Посмотрим. Или, скорее, пусть миссис Блейми решит. Доктор Энис не хочет передавать тебя в таком состоянии какому-нибудь фалмутскому аптекарю, считая, что он тебя добьет. А когда в среду он уедет, я отправлюсь с ним, так что только миссис Блейми сможет сказать, насколько ты поправился, и ты должен ее слушать.
– Как скажете, капитан Полдарк.
Росс подошел к окну. Печальная правда в том, что когда мужчина влюбляется в девушку, ему не обязательно нравятся ее братья и сестры, даже ее родители. Такова уж человеческая природа, что чем больше мужчина любит жену, тем больше чувствует себя собственником, тем меньше преклоняется перед породившей ее утробой или другими плодами этой утробы. По натуре Росс не был ревнивым собственником, но с тех пор как приехали братья Карн, рассматривал их как досадную помеху. Сначала лишь из-за приезда, когда они потребовали одолжений на основе родственных связей, потом – из-за фанатичного методизма, и наконец, совсем недавно, из-за пагубных отношений Дрейка с Морвенной Чайновет. Он так рисковал, чтобы спасти мальчишку, ради Демельзы, и неприятие этого риска настроило его против Дрейка.
За полтора года, что он знал братьев, Росс почти не встречался с ними и не разговаривал, поскольку Демельза стояла между ними одновременно как связующее звено, но и как помеха. Лишь во время путешествия Росс поговорил с Дрейком с глазу на глаз. И его чувства мало помалу изменились.
– Есть еще кое-что...
– Сэр?
– До того как ты отправился со мной, ты собирался уехать. Куда-нибудь, куда глаза глядят. До того как я уеду, хочу получить от тебя заверения, что ты вернешься в Нампару на пару недель, и мы обдумаем сложившуюся ситуацию.
– Хорошо, обещаю, капитан Полдарк.
– А если ты не захочешь оставаться с Сэмом, проведи эти две недели с нами. Это может принести тебе пользу и восстановить душевное равновесие.
– Спасибо, капитан Полдарк. Мне хорошо и с Сэмом, но может, приятной перемены ради, поживу у вас.
– И не называй меня капитаном Полдарком, – нетерпеливо перебил Росс. – Так тебе велела Демельза, но можешь звать меня по имени, если хочешь.
Дрейк уставился в спину зятя.
– Когда мне двадцать один стукнет, буду звать вас Россом, а покуда – капитаном Полдарком. Так-то оно сподручней.
– Для кого?
– Для всех.
– До этих лет тебе еще далеко.
– Два года.
Росс смотрел в окно на толпу, глазеющую на двух драчунов у сточной канавы.
– Но всё равно, – сказал Дрейк, – побуду немного дома и уеду. Не думаю, что там останусь. Да и как я уже говорил, так лучше после всех бед, которые я принес. И даже если я забуду или попытаюсь забыть...
– Морвенну Чайновет?
– Да. Хотя сомневаюсь, что смогу. Это куда хуже, чем рана от пули в плече, и вылечить нельзя.
– Время лечит.
– Ага. Все так говорят.
– А она чувствовала к тебе то же самое, Дрейк?
– Да... Не сомневаюсь.
– Пожалуй, это даже хуже. Не знаю... Когда-то я и сам прошел через подобное. Ни с каким адом не сравнится.
– И вы через это прошли?
Росс улыбнулся.
– Я влюбился в твою сестру.
Драка на улице продолжилась. Зеваки подбадривали участников криками.
– Это хорошо, – Дрейк болезненно заворочался в постели. – Хорошо для вас.
– Это лучшее, что со мной случилось, но понадобилось много времени, чтобы это осознать.
– Не могу представить, что в моей жизни случится нечто, что отодвинет это на второе место.
– Жизнь длинная, теперь будет длинной, когда ты не станешь больше пробовать с ней расстаться.
– Я и не пытался. Но может, просто мне было плевать.
– Я никогда не был таким безрассудным, как ты. Пытался пить. Но у меня так и не получилось уйти от действительности, и я оставил эти попытки.
Через минуту Дрейк произнес:
– Хотел бы я думать, что могу что-нибудь сделать со своей жизнью! Даже Сэм, даже мысли о Боге больше не помогают.
– Тем больше причин нам всё это обговорить вместе с твоей сестрой. И Сэмом, если захочешь. В таких случаях четыре головы лучше одной.
– Спасибо... капитан Полдарк.
К разочарованию зевак, драчуны в конце концов решили разойтись, один вытирал кровоточащий нос, другой хромал и сопел. По мостовой сквозь редеющую толпу с цоканьем проехала всадница с конюхом и остановилась у крыльца внизу. По-прежнему моросило.
– Не думаю, что ты когда-нибудь станешь похож на Сэма, для которого Бог и религия значат всё. Мне такой образ жизни кажется неестественным, но я против воли им восхищаюсь, – сказал Росс.
– Хотел бы я быть похожим на него. Тогда без усилий смог бы позабыть о своих теперешних мыслях...
– Минутку, – сказал Росс. – Боюсь, мне придется тебя покинуть. – Он заметил огненно-рыжие мокрые волосы, рассыпавшиеся по плечам спешившейся наездницы. – Полагаю, приехала мисс Кэролайн Пенвенен.
Она вошла, дрожа как высокая мокрая бабочка. Ее лицо было спокойным и удивительно прекрасным.
– Что ж, капитан Полдарк, как вижу, вы вернулись, – она опять, как перед отъездом, взяла его лицо ладонями и поцеловала в губы, к неудовольствию поспешившей к ней миссис Стивенс. – Как и было обещано. А вы привезли моего заблудшего доктора? Невредимым? Всего целиком? И готовым исполнить обещания, которые он дал, уезжая?
– Кэролайн... Ты бы встретилась с ним в среду! Мы собирались ехать, и ты...
– И ты решил, что я буду сидеть в Киллуоррене, занимаясь вышиванием, пока в Фалмуте кипит жизнь? Ты неверно понял мой характер. Где он? Наверху?
– Наверное, в гостиной. Но он только что встал. Ты, видно, выехала рано.
– На заре.
– Но должен предупредить. В письме я намекнул, что он пока очень слаб...
– Верити, – сказала Кэролайн, взлетев на половину лестничного пролета, а Верити тем временем спускалась. – Как приятно снова увидеться! И куда в более радостных обстоятельствах!
– Кэролайн! Мы тебя не ждали!
– Так сказал и Росс. Но должны были ждать. Я слишком долго просидела дома, как увядающая старая дева.
– Кэролайн... Я его не предупредила! Он только что встал, не думаю, что он достаточно хорошо себя чувствует...
– Недостаточно, чтобы увидеться со мной? Недостаточно, чтобы со мной говорить? Я же не дракон какой-нибудь, с которым не встречаются без должной подготовки, – она поцеловала Верити и улыбнулась ей, вода капала с длинных волос на ковер. – Так ты разрешишь нам подняться?
Остановить ее было невозможно, и они поднялись. Дуайт стоял перед камином, где из-за сырости разожгли небольшой огонь. Повернувшись, Дуайт посмотрел на Кэролайн. Худой и иссохший, он выглядел как изможденная и потерявшая краски карикатура на самого себя. Он был в сюртуке Эндрю Блейми табачного цвета, слишком широком и болтающемся на нем, как на вешалке. Его подстригли и побрили, но в волосах серебрилась седина. Сейчас его лицо было уже не таким ужасным, как при первой встрече с Россом, но по-прежнему белым, как бумага, с красными язвами и натянутой кожей.
Кэролайн на секунду застыла с нежной улыбкой на лице, но не меняя выражения.
– Дуайт... – она сняла шляпку, встряхнула ее и бросила на кресло. – Значит, тебя-таки вытащили оттуда, и ты приехал, чтобы выполнить обещания!
Она пересекла комнату и поцеловала Дуайта в потрескавшиеся губы.
– Кэролайн! – он попытался отвернуться.
– Боже, – сказала Кэролайн, – мне опять приходится самой делать первый шаг. Ты ведь знаешь, дорогой, мне никогда не удавалось хранить девичью скромность, я бегала за тобой, искала тебя, а теперь целую тебя, не получая даже объятий взамен!
Дуайт смотрел на нее, словно не в силах поверить, что она здесь, словно сомневался в том, что она не изменилась, не постарела, не потеряла свежести юности.
– Кэролайн! – повторил он.
– Всё это время, пока ты скрывался в лагере для военнопленных, я гадала, смогу ли дождаться, когда ты выполнишь свои обещания. Иногда я думала: нет, он никогда их не выполнит, я обречена остаться старой девой. А теперь, когда ты наконец в Англии, я скакала всё утро под проливным дождем, чтобы поймать тебя, прежде чем ты вновь ускользнешь. Посмотри на мою амазонку, придется ее сушить и гладить, возможно, она сядет и полиняет. А мои волосы? – Кэролайн выжала прядь пальцами, и на ковер упало еще несколько капель. Но не только из волос.
– Кэролайн, любимая, моя...
– Ты только послушай это, Росс! Наконец-то он признался! Я начинаю верить, что мы все-таки поженимся. А если так, то это будет самая пышная свадьба в Корнуолле! Наймем оркестр из Адмиралтейства, армейских трубачей и хор из трех приходов, отпразднуем, что доктора Эниса наконец-то сцапали! Видишь, я плачу от облегчения. Я спасена от ужасов жизни старой девы! Но взгляни, доктор Энис тоже плачет, наверняка по своей свободе.
– Кэролайн, прошу тебя, – сказал Росс, вытирая глаза ладонью.
– Но я тебя не покину, Дуайт, – продолжала Кэролайн, похлопывая его по руке. – Я останусь где-нибудь поблизости, пока ты не сможешь путешествовать, и позабочусь о том, чтобы ты не сбежал в море. А когда ты будешь готов к поездке, буду сидеть рядом с тобой в карете и держать за руку, чтобы ты не выпрыгнул. Когда мы поженимся? Можешь назначить день и наконец успокоить мое сердце?
– Я не готов... таким, – едва слышно произнес Дуайт. – Как видишь, любимая, я немного изменился.
– Да, я вижу, и мы должны вернуть тебя прежнего, правда? Должны откармливать тебя бараньим бульоном и телячьей печенью, сырыми яйцами и канарским. А потом ты наберешься мужества взять меня в законные жены, как мы собирались в старые добрые дни...
Верити взяла Росса за руку.
– Идем, Росс, оставим их вдвоем. С ними ничего не случится.
– Кэролайн, – снова заговорил Дуайт, но теперь голос звучал так, словно у него раскалывалось сердце. – Ты меня получишь. Но мне нужно время...
Когда Росс ушел, Кэролайн продолжала тихо говорить. Но решительно.
– Думаю, свадьбу нужно устроить в октябре, как ты считаешь? После столетия тетушки Агаты нужно дать соседям оправиться перед следующим головокружительным празднеством! А пока ты вернешься со мной домой, пусть даже это вызовет скандал. Мы будем кормить тебя самым лучшим, что только сможем найти. Тебя будут баловать, кормить и лелеять. И если через неделю-другую ты не почувствуешь себя лучше, то пошлем за доктором...
Во вторник Дуайт наконец снял повязку с руки Дрейка. Она еще кровоточила, в особенности выходное отверстие, но лишь поверхностно, и обе раны уже затянулись. Но в среду у самого Дуайта начался жар, и заказ кареты отложили на день.
Из-за этой задержки они узнали новости о вылазке на Киберон. Во вторник на рассвете прибыл флотский куттер. История оказалась печальной.
Дополнительные припасы и подкрепления из Англии, посланные лордом Мойрой, встретили возвращающийся флот адмирала Уоррена. Всего через день после отплытия «Сарзо» д'Эрвильи атаковал республиканцев, сгруппировавшихся у Сент-Барба. Но поддержка с тыла, обещанная шуанами, чтобы загнать Гоша меж двух огней, превратилась в несколько жалких и трусоватых вылазок, и роялистам пришлось атаковать армию, превосходящую их численностью в два раза, имеющую отличную оборонительную позицию и куда больше пушек. Авангард наступающих войск был уничтожен перекрестным огнем скрытых батарей, половина солдат была ранена или убита, ранило и д'Эрвильи, его унесли с поля боя без сознания. Он не назначил заместителя, и в отсутствии такового де Сомбрею удалось отвести остатки армии обратно к форту Пентьевр.
Но вскоре с помощью перебежчиков из форта, выдавших пароли, республиканцы атаковали крепость и перерезали остатки армии роялистов. Отступая дальше по полуострову с теми силами, которые сумел собрать, де Сомбрей отражал нападения с тыла, его армия таяла, некоторые солдаты перешли на сторону врага, некоторые сдались, многие сели на утлые лодки и поплыли под защиту английского флота. Серьезно раненный д'Эрвильи уже находился на борту «Энсона».
Граф де Пюизе накануне поднялся на борт «Помоны» под тем предлогом, что хочет посовещаться с адмиралом Уорреном, но так и не вернулся. Де Марези и еще десять человек сели на шлюпку и добрались до «Энергичного». Почти все остальные офицеры погибли или попали в плен. Де Сомбрей держался с тысячей солдат на мельнице Сент-Жульен на самом краю полуострова. Окруженные с трех сторон морем, слишком бурным, чтобы стать спасением, а с четвертой – наступающим противником, они оборонялись до последнего патрона. Затем де Сомбрей начал переговоры о жизни своих людей, ему это пообещали, и он с честью капитулировал.
Но после этого до Англии дошли новости о том, что решение Гоша сохранить жизнь побежденным отменил Конвент во главе с Тальеном. В кровавой бойне неподалеку от Оре семьсот человек, цвет французской аристократии, расстреляли. Остальных, наиболее важных персон, казнили в парке Гаренно в Ване, а среди них и храброго Шарля-Ожена-Габриэля, виконта де Сомбрея, на двадцать седьмом году его жизни. Еще одним казненным был епископ Воля, он стоял рядом с де Сомбреем и попросил, нельзя ли снять с него митру, чтобы он помолился за всех перед смертью. Часовой уже хотел это сделать, но де Сомбрей со связанными руками снял митру зубами и громко объявил, что убийцы недостойны касаться божьего человека.
Вот так, с характерным благородным жестом, умер единственный француз, к которому Росс испытывал глубокую привязанность. А в его кошельке лежало кольцо. Когда-нибудь он должен отдать его мадемуазель де ла Блаш, которая никогда не будет жить в величественном замке и восстанавливать семью, разрушенную революцией.
Полная и окончательная катастрофа, постигшая экспедицию, казалась Россу постыдной, он не мог выкинуть ее из головы. Дорога в ад частенько вымощена благими намерениями, но эти намерения должны быть как минимум скоординированными и контролироваться подлинным лидером. Все пылкие разговоры прошедших месяцев, вся неустрашимость, подготовка и надежды с самого начала не имели ни шанса. Британское правительство было столь же виновно, как и французские роялисты. Полумеры и снова полумеры. Четыре тысячи британских солдат, отправленных в поддержку высадки, когда высадка уже провалилась.
Его собственный маленький успех затмила величайшая трагедия, величайшее поражение. Он не смог бы этого исправить, если бы остался, но все же чувствовал себя виноватым. И теперь он знал, каждый теперь должен был знать, что война будет долгой и жестокой. С провалом в Кибероне исчезла последняя надежда на восстановление монархии и разумный исход переговоров. Не осталось никакой надежды заключить с республиканцами почетный мир. Перед Англией теперь стоял вопрос – завоевать или погибнуть.
Но его успех был реальностью. Только теперь, когда всё закончилось, он мог оценить, насколько невелики были шансы, что отправившись с де Марези и де Сомбреем, он достигнет своей основной цели. Потеряв Джо Нэнфана, неженатого и в каком-то смысле обязанного жизнью Дуайту, Росс привез обратно своего друга. Все тягостные сожаления не могли рассеять мысли об этом успехе.
Он покинул Дуайта и Кэролайн у ворот Киллуоррена и отказался от приглашения. Он хотел оставить их наедине со своим счастьем, в их будущем доме. Для них это начало жизни. Третий будет лишним. Кэролайн, участвовавшая в подготовке, в той же степени могла сожалеть о неудаче вторжения на Киберон, но личное счастье сейчас заслоняло для нее всё остальное. Она уже несколько раз пыталась поблагодарить Росса, но он всегда ее прерывал.
Но его извинения, что он хочет поскорей добраться до дома, были предлогом лишь отчасти. Пять недель отсутствия показались ему годом. Что ж, он не знал, насколько приключения позволяют лучше оценить прелести жизни дома. Приключений в Кемпере хватит ему надолго.
С этими теплыми чувствами, колеблющимися между ощущением успеха и поражения, он долго думал о Дрейке, о том, что мог бы сделать для него больше. Долгие часы бездействия в Фалмуте его разум не бездействовал. Дрейк должен получить какой-то статус или способ получить статус. Проблема заключалась в том, что он еще так молод. Что можно сделать для девятнадцатилетнего мальчишки? Что ж, теперь у Росса были деньги. Он наверняка сможет что-то сделать. А Джордж сказал, что брак Морвенны и этого хлыща, священника Уитворта, отменен. Значит, девушка вернется к матери в Бодмин. Появится ли у нее в ближайшем времени новый ухажер? Маловероятно.
Если Морвенна так же влюблена в Дрейка, как он в нее, то вполне возможно, что она еще год или около того будет думать только о нем.
Так неужели ничего нельзя предпринять? Пусть Дрейк – всего лишь колесный мастер, но его зять – Полдарк. А это уже кое-что. А происхождение, социальное и финансовое положение имеют в Англии не столь уж четкие ограничения, как когда-то. Нынешний архиепископ Кентерберийский – сын стекольщика. Именно эта возможность перемещения между классами спасла Англию от судьбы Франции. Каждый человек, поднявшийся из низов, был дополнительным спусковым клапаном общества, позволяющим выпустить пар.
И браки не всегда заключались между равными. Томас Коуттс женился на горничной брата, а теперь ее принимал принц Генрих Прусский, одна из ее дочерей вышла замуж за сэра Фрэнсиса Бёрдетта, другая помолвлена с графом Гилфордом. Социальные барьеры при определенных обстоятельствах могут пасть. Почему обедневшая дочь покойного декана Бодмина не может связать жизнь с талантливым ремесленником, имеющим богатых родственников достойного происхождения? Единственная настоящая преграда – это родственные связи Морвенны с Уорлегганами. Стоит только ей покинуть Тренвит, а Дрейку – Нампару, как исчезают все причины, почему бы им не быть вместе через год или два.
С этой радостной мыслью Росс проехал через деревню Грамблер, миновал последнюю хибару, где жили Джуд и Пруди Пэйнтеры, и переправился через ручей Меллинджи. Тут он увидел мальчишку, несущегося к нему со стороны старой шахты Уил-Мейден. Он не сразу узнал своего четырехлетнего сына, пока не заметил и бегущую женщину, когда она показалась из-за скрюченных ветром елей.
Он спрыгнул с лошади, и Джереми задыхаясь бросился к нему в объятья, завизжав от радости. Потом подоспела и Демельза с сияющей улыбкой. Росс осознал, что наконец-то дома.
Они смеялись и болтали, поднимаясь на холм, где над молельным домом возводили крышу, а потом спустились в долину, к собственному дому. Там над библиотекой уже почти закончили второй этаж, а у двери их встретили Гимлетты, Кобблдики, Бетси-Мария Мартин и Эна Дэниэл, все хотели поприветствовать его как героя-победителя.
Еще одна награда за риск? И вот опять. Жизнь состоит из контрастов: свет становится ярче на фоне тени, думал Росс. Но он был рад этому свету, и будет рад еще долгое время.
Джереми, как объяснила Демельза, почти весь вчерашний день простоял у Уил-Мейден, а вместе с ним и она с Джейн, так что домом целый день никто не занимался, но они так и не дождались Росса. Он извинился и объяснил причины. За поздним обедом он едва был способен есть или говорить, а Демельза не переставала задавать вопросы, а также заявила, что он потерял несколько фунтов веса и выглядит так, будто сам побывал в тюрьме, и спросила, когда они повидаются с Дуайтом и Кэролайн, и когда будет их свадьба.
Боже, думал Росс, это действительно сработало, пусть и не вполне справедливо, но я желаю ее, и никого больше, не восемнадцатилетнюю красавицу, рожденную в морской пене, не соблазнительную гурию из гарема султана, я желаю ее, с такими знакомыми жестами, сияющей улыбкой и ободранными коленками, и знаю, что и она меня желает; если и существует более полное счастье, то не уверен, что оно мне нужно. Вот значит как, ты уехал и рисковал своей жизнью, болван, и получил незаслуженную награду.
И в курсе ли он, спрашивала Демельза, распознав его взгляд и ответив на него, но пытаясь еще на часок затянуть будничную беседу, в курсе ли он, что на следующей неделе они приглашены в Тренвит-хаус на столетие тетушки Агаты, все четверо, и не сделает ли Росс исключение и не примет ли приглашение?
– Разумеется, мы пойдем, – сказал Росс. – Верити приглашена, и Эндрю будет дома, так что они приедут вдвоем, вместе с малышом Эндрю. Я пригласил их провести ночь здесь после приема.
– Удивительно, что тетушке Агате разрешили нас пригласить, но Джордж, вероятно, не смог отказать ей в прихоти.
– Мы пойдем, – сказал Росс, – и кто знает, может, это положит начало лучшей эпохе в отношениях наших семей. Я имел с Джорджем малоприятную и отчаянную беседу по поводу ареста Дрейка, но он его отпустил. Не знаю, склонился ли он перед моими угрозами или прислушался к доводам рассудка, но исход благоприятен. Так что, возможно, мы научимся жить рядом, и вражда несколько поутихнет. Ни один из нас не желает дружбы, но ведь нелепо, что мы не можем время от времени встречаться как цивилизованные люди, а не огрызаться друг на друга, будто дикие звери.
– Возможно, – ответила Демельза, – хотя и сомнительно. – А Дрейк? Говоришь, он вполне поправился?
– После пули? Не совсем. Но Дуайт считает, что он вне опасности, а когда я уезжал он уже вовсю объедался. Трудно сказать, восстановится ли полностью рука... Демельза...
– Да?
Росс прислушался к жалобам Джереми, которого только что увели. Клоуэнс давно уже мирно спала.
– Я думал о Дрейке.
– Да?
– Знаешь, дорогая, мне кажется, я его недооценивал. В этой вылазке он вел себя мужественно. Расскажу тебе позже. Но думаю, нужно как-то попробовать устроить его жизнь. Теперь у нас есть деньги. Он слишком юн, и это недостаток, но недостаток, который время излечит. Не знаю, какое-нибудь собственное дело, к примеру, мастерская или, может, отправить его к Блюитту на верфь в Лоо с перспективой стать партнером. Через два года ему исполнится двадцать один, и он сможет представлять там мои интересы.
Демельза изучила выражение лица Росса.
– Бог ты мой, вот это перемена! Я думала, мои братья для тебя вроде казней египетских.
Росс засмеялся.
– Дрейк... Дрейк так похож на тебя, что я восставал против него. Но несмотря на неприятности в Тренвите, я за него беспокоюсь. Вообще-то по дороге домой я как раз об этом думал.
– Любимый... – сказала Демельза.
– Если мы устроим Дрейка на какое-нибудь хорошее место, он сможет позволить себе достойную жену, а если мисс Чайновет пару лет сохранит ему верность, что мне кажется весьма вероятным, почему бы их не соединить, вдалеке от Уорлегганов? Она будет жить в Бодмине, а он, скажем, в Лоо...
– Любимый. Должна сказать тебе, что это уже невозможно.
– Почему?
– Потому что неделю назад Морвенна обвенчалась с Осборном Уитвортом в церкви Сола.
