Текст книги "Затмение (ЛП)"
Автор книги: Уинстон Грэхем (Грэм)
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 30 страниц)
Глава восьмая
Всю неделю светила луна, но теперь она вставала слишком поздно, чтобы приносить пользу в первой половине ночи. Но на ветреном небе с клочками облаков светило несколько звезд. Этого было достаточно, чтобы свершить задуманное, да и в тени передвигаться безопаснее, чем под ярким светом луны.
Дрейк лег спать рано и проснулся около десяти, как раз когда его брат громко захрапел. С Сэмом трудно было ссориться, вообще-то с тех пор как всё это началось, ссор как таковых и не было. Только горе. Только печаль. Только сожаления, что собственный брат Сэма, принявший Христа, оказался таким гнилым в душе и сердце и позволил вере покинуть его, очутившись в долине теней. Некоторое время Сэм молился вместе с братом и спорил с ним, объясняя, что его сердце – это сад, в котором срубили древо зла. Но пенек остался, и этот пенек, лишь слегка торчащий из земли сожалений, может пускать и наверняка уже пустил сильные корни греха, угрожающие задушить и убить цветы духа. Дрейку следует очнуться. Выдернуть этот пенек вовремя, иначе смертоносные остатки плотских соблазнов разрастутся, и он навсегда отправится к Сатане и в геенну огненную.
Дрейк возражал, что не считает свои действия грехом. Его встречи с девушкой других религиозных взглядов, возможно, не самый лучший выбор, но кто знает, если до того дойдет, ведь со временем она может и обратиться?
А женитьба – это не грех. Супружество – это не грех. Любовь – это не грех. Конечно, нехорошо, что он встречается с девушкой другого сословия, и брак в таких условиях почти невозможен. Но отношения совершенно невинны (или почти невинны). Он готов понять беспокойство Сэма о слишком плотских взглядах на жизнь. Но не готов признать, как утверждает Сэм, что эта жизнь – лишь подготовка к следующей.
Дрейк любил жизнь, любил все ее проявления: закаты, восход луны, золотое сияние созревших зерен, чернильный блеск мушиных крылышек, вкус чистой воды из источника; любил лежать на спине и потягиваться от усталости, любил вставать по утрам, предвкушая новый день, любил свежеиспеченный хлеб и ощущать холодную морскую воду ногами, любил поджарить в угольках картошку, очистить ее и съесть, пока еще такая горячая, что и в руку не возьмешь, любил бродить по утесам, лежать на солнце и высекать искры кочергой. Он мог насчитать еще пятьдесят радостей жизни.
И в числе всего этого он любил девушку, и эта любовь была самой большой. Со многих сторон их отношения выглядели не самыми удачными, но в них не было греха. Возможно, рай сулит больше удовольствий, но Дрейк не мог их вообразить.
И в результате Сэм и Дрейк согласились, что их точка зрения может не совпадать. Находясь дома, Дрейк принимал участие во всех делах: по-прежнему еженедельно трудился на строительстве молельного дома на холме и каждый вечер молился вместе с Сэмом. Но Сэм больше не пытался контролировать каждое движение брата, и когда тот вставал посреди ночи и уходил из дома, Сэм молчал. Он верил, что в его брата могло вселиться настоящее зло, да и по выражению лица Дрейка поутру Сэм решал, что дьявол еще не стиснул его своими лапами.
Этой ночью Дрейк вышел в третий раз. Он задумал озорную шутку. Джордж Уорлегган, с которым он никогда не говорил и видел только однажды в церкви, стал для него чем-то вроде дракона. И он мог насадить дракона на копье лишь одним способом.
Сначала Дрейк решил сделать это только один раз. Он одолжил у Бетси Триггс две корзины для рыбы и сеть для сардин у одного рыбака в Соле. С помощью сети, жерди и пары веток он соорудил что-то вроде сети для ловли креветок. Дальше всё было просто. В этом году лягушки и жабы спаривались поздно, и три сообщающихся пруда в Марасанвосе просто кишели ими. Дрейк поймал пару дюжин, положил по дюжине в каждую корзину и прикрыл их мешковиной. И отнес куда надо. А потом вернулся в постель и поспал еще пару часов.
Он решил, что всё получится, и будет весело. Жабам переезд мог не понравиться, и к утру они переместились бы на прежнее место обитания. Но пруд в Тренвите был их домом, и Дрейк подумал, что они не будут возражать. Конечно, он знал, что рискует, и риск непропорционально высок по сравнению со смехом и удовольствием. Нарушение границ владений – серьезное преступление, в особенности ночью. Но во время воскресных визитов Дрейк уже очень хорошо изучил Тренвит, все входы и выходы. Несмотря на высокий рост, он двигался быстро и бесшумно и был уверен, что сможет перехитрить любого неуклюжего егеря, встретившегося на пути. Собак можно было не опасаться, поскольку Джордж их не любил. Только у Харрисов жила пара терьеров, но обычно их запирали.
В среду Дрейк еще гадал, заметили ли его визит, но в пятницу, вернувшись в свой коттедж, он обнаружил письмо от Джеффри Чарльза. По всей видимости, его доставил кто-то из тренвитской прислуги.
«Дорогой Дрейк,
В среду я был в полном восторге! В пруду оказались жабы, а дядя Джордж был вне себя от злости! Это сделал ты? Я так хохотал, что меня отослали обратно в мою комнату. Том и Пол навлекли на себя беду за то, что не очистили пруд. И теперь целый день они ловили жаб. Я думаю, выловили всех. Дорогой Дрейк, мы можем встретиться и сходить в Марасанвос?
С любовью, Джеффри Чарльз».
И другой рукой наспех приписано внизу: «Если это ты, не следовало так поступать. М.».
И тогда в субботу ночью он снова это сделал. Казалось, это не намного рискованней, ведь вину возложили на егерей, зато Джеффри Чарльз повеселился. На сей раз луна взошла до того, как он добрался до пруда в Тренвите, хотя и светила не так ярко, и Дрейк действовал осторожно. Но никто не заметил, как он пришел и ушел, а на радость Джеффри Чарльзу он выпустил в пруд вторую партию жаб. Этим могло и закончиться, и больше он не получил бы писем с поощрением или предупреждением. Но разошлась молва, как всегда бывает, когда в доме служат жители деревни.
Полли Оджерс поговорила с отцом, Люси Пайп – с братом. Шар Нэнфан услышала об этом происшествии от Бет Бейт, чей муж Сол Бейт служил в доме садовником. Люди стали шептаться и обмениваться догадками. Деревенские не верили в нашествие жаб с полей. Это жабы из Марасанвоса, и на своих четырех им оттуда не допрыгать. Это чья-то шутка, и отличная шутка, а что самое интересное – никто не знал чья. Все болтали и посмеивались по поводу жаб и лягушек, падающих с неба средь бела дня, и теперь мистеру Уорлеггану придется открыть одну из своих мельниц, чтобы перемолоть их в фарш и съесть. И так далее.
И тогда Дрейк решил, что стоит сделать это еще разок.
Этой ночью жабы и лягушки голосили вовсю. Им нравилась такая погода: свежо, влажно, но по-прежнему прохладно.
Дрейк взял обе корзины и отправился в путь.
Он даже почти не замочил ноги. В полутьме лягушки квакали и шлепали по воде повсюду, хотя и замолкали при его приближении, но Дрейк с легкостью их ловил, когда те прыгали прочь. Как и прежде он старался брать не только самых шумных, иначе бы наполнил корзину одними самцами, а в отсутствии противоположного пола у них не было бы причин продолжать брачные песни.
Наполнив корзины, он накинул на них мешковину, спрятал сеть в ветвях дерева и зашагал дальше со своей ношей. Пленники, сгрудившиеся на дне корзин, вели себя тихо.
До Тренвита было целых три мили. Дрейк перелез через ворота неподалеку от той рощицы, где впервые заговорил с Морвенной и Джеффри Чарльзом. Теперь он шел осторожней, стараясь не наступить на упавшую ветку, высматривая, не мелькнет ли где негаданная тень. Он решил, что на ночь наверняка выставили охрану, но если и так, то где-то у пруда.
Пруд с двух сторон обрамляли лужайки, а с третьей – открытое поле, где в былые времена пасся скот, неподалеку стояли сараи. С четвертой стороны, самой узкой, по галечной ложбинке в пруд втекал ручей. Там рос боярышник, утесник и скрюченные ветром сосны, именно с этой стороны Дрейк и заходил, когда выпускал в пруд свою добычу среди камыша – одну жабу за другой. В этот раз в целях предосторожности он поставил корзины за тридцать ярдов, у сарайчика, чтобы разведать обстановку.
После полуночи дом погрузился к темноту, не считая огонька наверху, которого Дрейк раньше не замечал. Он свернул налево и не увидел там огней, ни на этой стороне дома, ни над конюшней, где спала прислуга. Ночной ветер шелестел в траве, но пока не приносил приятное дуновение наступающей весны. Из-за вчерашнего дождя влажная почва пружинила под ногами, так что почти не было вероятности с хрустом наступить на веточку. Где-то вдалеке шумело море.
Дрейк почти сразу же увидел первого человека, прислонившегося к двери конюшни. Он находился слишком далеко, чтобы что-либо предпринять – по всей видимости, спрятался от холодного ветра. Будет несложно выпустить жаб так, чтобы он не заметил. Но неужели егерь один? Обычно они, как голуби, ходят парами.
Второй егерь мог оказаться более добросовестным. Или они по очереди караулят ближе к пруду. Если один укрылся у дверей конюшни, то второй, скорее всего, где-то в поле зрения, чтобы мог подать сигнал... Дрейк тщательно оглядел все места, где он мог скрываться. Дерево, стена, куст, каменная колонна, дерево, дерево, телега, стена, сарай, куст. А вот и он. Второй человек сидел рядом с прудом, скрываясь за кустом. Сидел неподвижно, и лишь легкое движение головы его выдало.
Задача стала сложнее. Дрейку наверняка не удастся выпустить жаб, не попавшись на глаза егерю. Он сможет лишь приблизиться под прикрытием кустов и выпустить их в ручей в надежде, что жабы сами доберутся до пруда, следуя вниз по течению.
Дрейк резко развернулся и наткнулся на третьего человека.
– Попался! – рявкнул тот и схватил его за руку.
Это резкое движение, сделанное Дрейком без осознания опасности, спасло его от немедленной поимки: он выдернул руку, порвав рукав. Мимо уха просвистела дубина, слегка задев плечо, и стукнулась о стену. Он пригнулся, упал и пополз на четвереньках, а потом, спотыкаясь, побежал к дому. На его пути внезапно вырос еще один человек, Дрейк вовремя уклонился в сторону. Вскоре повсюду были люди. Егеря, как он понял слишком поздно, не всегда охотятся парами.
Он оказался на подъездной дорожке, на самом виду, его окружали со всех сторон. Он свернул под прямым углом и метнулся к низкой стене за цветочными клумбами. Двое попытались отрезать ему путь, но длинные ноги Дрейка их опередили, он перепрыгнул через стену, оказался на открытой местности и помчался изо всех сил по первому полю, ведущему к роще, где он познакомился с Морвенной. Собак у преследователей не было, хоть с этим повезло.
Но не успел он добежать до леса, как на поле с подъездной дорожки выскочил еще один человек – верхом, и поскакал наперерез. Дрейк свернул в дальний угол поля, где оно резко шло вниз. Там стояли развалины старой ветряной мельницы, давно заброшенной и со следами пожара. В той стороне негде было укрыться, но на короткое время он спрятался за низкой каменной стеной. В руинах мельницы можно было спрятаться, но за ней в сторону Сент-Агнесс тянулась холмистая местность, впервые на его памяти распаханная и засеянная яровой пшеницей.
Старая корнуольская стена была не выше трех футов, полуразрушенная, она сбегала к строениям фермы. Дрейк перебрался через нее, свернул направо, и пополз на четвереньках, обдирая ноги и руки о камни и острые ветки утесника. В этой бешеной гонке приходилось действовать не только быстро, но и тихо. Если всадник перемахнет через стену, усилия Дрейка будут напрасны. Но тот явно не хотел рисковать в темноте лошадью, спрыгнул и перебрался через стену, а за ним последовали и еще два задыхающиеся от бега человека.
Они подошли к Дрейку, лежащему среди камней и утесника и пытающегося успокоить оставшиеся без воздуха легкие. Лишь теперь он ощутил боль в плече, куда угодила дубинка.
– Думаю, сюда...
– Эта сволочь наверняка на мельнице.
– Нам лучше разделиться.
– У него есть нож? Если крысу загнать в угол...
– Том, иди на мельницу. И ты, Джек. Я поскачу вдоль стены, погляжу, не видно ли там чего.
Они разделились, но по парам. Им не хотелось драться в развалинах мельницы один на один. Передышка. Но всего на пару минут.
Услышав топот удаляющихся ног, Дрейк пошевелился. Совершенно наудачу: он не видел, куда они направились. Но никто не закричал.
Пригнувшись, он двинулся дальше. Дрейк пытался сообразить, сколько человек его ищут. По меньшей мере пятеро или шестеро. Только что он встретил троих. Но всадник, которого он потерял из виду на пути к роще, наверняка поймет, что беглец далеко не ушел, и вернется. А где остальные? Еще рядом с домом?
Временно место событий погрузилось в тишину. Когда дыхание успокоилось, стала сильней ныть рука. Дрейк добрался до конца стены. Если отсюда свернуть и добраться до конюшни, то там будет фруктовый сад, потом еще пара полей, поднимающихся вверх, к вересковым пустошам у утесов.
Он всмотрелся в темную конюшню. Заржала лошадь, а над крышей захлопала крыльями сова, но в остальном всё было тихо. Даже если его там ждут, была не была. Через несколько минут вернутся остальные. Дрейк оглянулся. Всадника позади до сих пор не было. Он посмотрел на дом. Отсюда он не видел, горит ли еще огонек. Где комната Морвенны? Он никогда там не был, не знал, где она спала. Комната Джеффри Чарльза выходила во внутренний двор. Его дружба с мальчиком всегда была не больше чем прикрытием для других отношений.
Он пошел, но не к конюшне. Фонарь у двери дома не горел. Дрейк проскользнул к пруду, открывшись для пули или еще одного преследователя. Но все искали его в другом месте.
Он прошел мимо пруда и вверх по течению ручья. Две корзины по-прежнему стояли на месте, оттуда доносился шум. Пленники набрались смелости и стали беспокойными. Дрейк поднял корзины и отнес их к пруду, откинул мешковину и вытряхнул жаб на мелководье. Одна немедленно заквакала.
С корзинами в обеих руках он стал осторожно огибать дом, а потом пошел к утесам.
К утру плечо почернело, но Дрейк как ни в чем ни бывало отправился в библиотеку и каким-то образом продолжил работу. По правде говоря, теперь там особо нечего было делать, пока Росс не примет решения. Когда сняли крышу, выяснилось, что, вопреки всем ожидания, стены библиотеки отделаны гранитом лишь снаружи, а внутри – бутовый камень. Стена была построена примитивно: камни сложили в грубую двойную стену шириной два фута и шесть дюймов и зацементировали, а промежуток заполнили всем, что попалось под руку: обломками камней, глиной, почвой и отвалами породы из ближайшей шахты. В результате стена получилась довольно крепкой, но все же оставались сомнения, сможет ли она выдержать второй этаж. Росс с раздражением обнаружил, что здание подъемника в Уил-Лежер сложено из лучшего гранита.
Но все-таки Дрейк нашел себе занятие, и всё прошло бы незамеченным. если бы в тот день у него не было урока по чтению и письму. Первую половину он довольно успешно справлялся, но потом сдался.
– Ты слишком напрягаешь руку, – сказала Демельза. – Что это с ней? Что случилось?
– Поскользнулся и упал, – объяснил он. – Просто синяк, но буквы выводить сложно.
– Дай-ка посмотрю, – Демельза отклонила все его протесты и заставила снять куртку. – Что ж, синяк здоровенный и явно не от падения. Дай-ка... Рука не сломана?
– Фух... Нет. Просто синяк. Только проступает, потому и темный такой.
– Нужно перевязать руку. А иначе кожа может сойти, и будет открытая рана. Найду тряпицу и мазь из базилика.
Закончив с этим, Демельза сказала:
– Что ж, писать ты сегодня не сможешь. Тогда давай почитаем.
Они провели отведенный на учебу час в гостиной, обоим это нравилось. Зимой брат с сестрой сблизились. Они часто смотрели на жизнь одинаково. Хотя мужчины в этих краях взрослели рано, Дрейк в некотором отношении был еще очень юн. Его бесшабашная жизненная сила привлекала Демельзу. Она не хотела думать о том, что он восстал против Уорлегганов в бессмысленной и неравной борьбе, но молчала по этому поводу, чувствуя, что это все равно бесполезно. Теперь под влиянием порыва она нарушила обет молчания, но уже слишком поздно. Но подобное всегда происходит слишком поздно.
– Ты по-прежнему встречаешься с Морвенной Чайновет?
Дрейк удивленно поднял взгляд.
– Кто тебе сказал?
– Сэм.
– А... Сэм, – Дрейк вздохнул с облегчением, его лицо разгладилось. – Да.
Демельза подождала, но больше он ничего не сказал. Дрейк взял книгу, которую они читали, и стал ее листать.
– Жаль, что всё так случилось, – сказала Демельза.
– Возможно... Наверное, именно так все и думают.
– Дрейк, из этого не выйдет ничего хорошего.
– А что это значит? – ответил он. – Иногда я об этом задумываюсь.
– Ничего хорошего для вас обоих. Она тобой увлечена?
– О да.
– Мне часто хотелось поговорить с тобой об этом, но хотя я твоя сестра, возможно, это не мое дело.
– Не твое. И не Сэма.
– Но не принимай это в штыки.
– Не буду. Ты ведь желаешь мне добра.
– Именно так. Но я хотела бы пожелать тебе кого-нибудь из другой семьи. Кто знает, что может произойти. Но только не с Уорлегганами.
– Морвенна не из Уорлегганов. Не больше, чем я – из Полдарков.
– Но к сожалению, в родстве с ним.
– Вражда – это дурно, сестренка. Не знаю, кто тут прав, а кто виноват, но эти вещи не должны иметь значения для человека, посвятившего себя Христу.
– Но тем не менее Сэм считает эту дружбу неуместной.
– Он считает ее неуместной, потому что считает плотской и думает, что из-за нее я отодвинул Господа на второе место. А еще он считает ее неуместной, потому что Морвенна не спасена и может увести меня с пути истинного.
– А она может?
Дрейк покачал головой.
– Мы почти не думаем об этом. Но есть много способов служить Господу. Думаю, что два человека, мужчина и женщина, находящиеся в полной гармонии, могут дать миру и Господу куда больше, чем каждый по отдельности.
Демельза ласково посмотрела на брата. Его слова так соответствовали ее собственным воззрениям и опыту, что ей нечего было возразить.
– Морвенна Чайновет – дочь декана. Захочет ли она... сможет ли принять другую жизнь?
– Ох, не спрашивай меня, сестренка. Я пока не знаю. Я пока ей не предлагал. Потому что это для меня тяжело. И мы пока не задумываемся над чем-то кроме следующей встречи. А иногда даже об этом не думаем. Что промеж нас хорошо, спасибо Господу, так это то, что мы стоим выше всех предрассудков и запретов.
Он встал и с книгой в руках подошел к окну.
– Только еще кое-что, Дрейк, – сказала Демельза. – Если вы встречаетесь, мы не можем вас остановить. Это только ваше дело и никого больше не касается. Но место, где вы встречаетесь – совсем другое дело. Теперь, когда вернулся мистер Уорлегган, это не может быть Тренвит. У него много слуг, и капитана Полдарка там дважды встретили насилием. Если мистер Уорлегган узнает, что ты встречаешься с его кузиной, ты можешь получить и более серьезные синяки, чем сейчас.
– А что случилось с капитаном Полдарком? – спросил Дрейк, поворачиваясь.
– Ответил на насилие насилием. Победителей не было, но кровь пролилась.
– Не сомневаюсь...
Демельза подошла к нему сзади и взяла за руку.
– Если я не желаю такого для мужа, то и для брата тоже. А ты не в таком положении, как он, чтобы ответить... Так что будь осторожен, ради меня и ради Морвенны... Так на какой странице мы остановились? На двадцать второй, да? Как раз ее перевернули.
Дрейк вернулся в коттедж Рис около четырех. Демельза сказала, что он не может работать с одной рукой и должен пойти домой и отдохнуть. Но его тело не желало отдыхать или не нуждалось в отдыхе, и Дрейк решил выпить чаю и прогуляться по пляжу. Он был так занят всякими делами и мыслями, что с ноября и не ступал на берег. Сэм должен был вернуться домой с шахты поздно.
Дрейк высек огонь и поджег хворост в очаге. Построивший коттедж Марк Дэниэл не был искусным в таких вещах, да и не особо об этом беспокоился, поэтому единственный очаг и дымоход разместил таким образом, что, стоило зажечь камин зимой, как будто бы возникали дополнительные сквозняки со всех направлений: из двери, окна и с крыши. Чтобы согреться, всё следовало плотно закрыть, и тогда наконец-то в доме становилось тепло. Но в этом случае очаг начинал дымить.
Утром Дрейк принес из колодца в Меллине полную бадью воды. Он аккуратно налил две чашки в кастрюльку и поставил ее на потрескивающий хворост. Как раз в этот момент кто-то постучал в дверь, он обернулся и увидел Джеффри Чарльза.
Мальчик бросился в его объятья. Стараясь не вздрогнуть от боли, Дрейк засмеялся и обнял Джеффри Чарльза в ответ, устремив взгляд в дверной проем в поисках еще одной фигуры.
– Вот так сюрприз, да, Дрейк? Ты удивлен? Я вышел тайком. Никто не знает. Mon cher, мне почти одиннадцать. Разве не пора мне ездить верхом в одиночестве?
– А мисс Морвенна?
– Помогает маме делать вино из примул. Я приказал седлать Санту, и Кейгуин спросил: «Куда это вы? Я поеду с вами», а я ответил, что только до рощи у ворот, забрался в седло и ускакал!
– Но как ты узнал, где меня найти? Обычно я работаю и не возвращаюсь раньше шести.
– Я спросил. И решил попытать счастья, может, ты здесь. И видишь, мне повезло. Удачный день.
– И у меня, – сказал Дрейк. – Мне тоже повезло, что могу тебя здесь поприветствовать. Я как раз поставил чай. Присоединишься?
Мальчик ответил, что с радостью, и они поболтали о том о сем, пока вода кипятилась. Чтобы скрыть разочарование, что гость пришел один, Дрейк со смехом рассказал ему про сквозняки и их борьбу за то, чтобы зимой жить в тепле, но при этом не задохнуться. Джеффри Чарльз огляделся.
– Похоже на часовню, Дрейк. Больше похоже на часовню, чем на дом. Не хотел бы я жить в таком доме. Кстати, насчет очага. Почему бы не подкопать пол?
Дрейк достал из жестянки несколько чайных листьев, бросил их в чашки и залил кипятком.
– Зачем?
– От входной двери пол понижается, так что можно проложить трубу до очага. Вкопай ее, потом положи решетку, отличную решетку в камин над тем местом, где выходит труба. Воздух снаружи будет раздувать камин. Дрейк, ты снова приходил сегодня ночью?
– Снова? У меня нет молока, Джеффри. Ты пьешь без молока?
– В пруду опять появились жабы! Этим утром там было несколько дюжин. И они так громко квакали! Дядя Джордж был вне себя.
– Отличная идея насчет очага. Собираешься стать инженером, а? Только пепел будет падать сквозь решетку и закупорит трубу, так мне кажется. Что скажешь?
– Придется чистить, как чистят сажу в трубах. Так ты приходил?
– Нынче ночью было облачно. И я подумал: еще до первых петухов прольется дождь из жаб, и что тогда скажет мастер Джеффри?
Мальчик захихикал от удовольствия, взял чашку и взболтнул ее.
– Да ты меня дразнишь! Это был ты, ведь правда? Утром поднялась такая суета! Слуги бегали, терьеры гавкали, егеря плескались в пруду. О, это длилось много часов! Дядя Джордж был так зол! Я поднялся к себе и спрятал лицо в подушку, чтобы не расхохотаться. Дрейк, как тебе удалось не попасться? Я слышал, они всю ночь караулили преступника и чуть его не схватили. Они и правда чуть тебя не схватили? Ты что, улетел? У тебя есть крылья, как у эльфа?
Но Дрейк не дал себя заманить. Он не был уверен, не проболтается ли мальчик, и хотя порадовался тому, что Джеффри Чарльз подозревает правду, признаваться не стал.
– А как твоя лодыжка? Наконец-то зажила?
– Не совсем, но гораздо лучше, чем когда я лежал в постели. Кстати, о полете. Помнишь тот лук, который ты мне сделал в ноябре, а еще сказал, что сделаешь лучше, когда найдешь время, а я ответил, что хотел бы, чтобы мы могли сделать настоящий длинный лук, как в битве при Азенкуре? Ну так вот, теперь я знаю как. В книге, которую мне купил дядя Джордж, есть рисунок, я скопировал его, чтобы ты мог взглянуть.
Потягивая горячий слабый чай, они разложили листок на грубо сколоченном столе и стали его рассматривать.
– Видишь, – сказал Джеффри Чарльз, – я проставил размеры и прочие детали. Но сначала нужно найти тис. В книге говорится, что тис подходит лучше всего.
– Но этот лук... Разве там не говорится, что сила натяжения шестьдесят фунтов? Возможно, у тебя не получится из него выстрелить.
– Я вырасту. Когда я уеду в школу, то возьму его с собой. Там наверняка будут уроки по стрельбе из лука, и здорово будет приехать с настоящим длинным луком. Ни у кого такого не будет, это уж точно.
– Все равно лучше сделать его поменьше. Сорок фунтов вполне достаточно. Ты вроде не говорил, что уезжаешь в школу.
Джеффри Чарльз кивнул.
– Дядя Джордж наводит справки. Я буду по тебе скучать, Дрейк, но это же только на время, и когда я вернусь на каникулы...
– То сможешь поболтать со мной сколько угодно. А когда ты уедешь, что будет делать мисс Морвенна?
– О, я вряд ли уеду до ее свадьбы. И я никогда не устану с тобой болтать, Дрейк, потому что ты мой лучший друг. Ты мой первый друг, первый настоящий друг. А когда я стану старше и буду сам себе хозяином, и больше не будет «можно мне это, мама» и «можно мне то, дядя Джордж», тогда я смогу открыто с тобой дружить, не то что сейчас.
Дрейк сложил чертеж, который принес мальчик.
– Мисс Морвенна выходит замуж? Не понимаю. О чем это ты?
– О, это случилось, когда мы были в Труро. Священник, Оззи Уитворт. Мне он не особо нравится – напоминает расфуфыренного голубя. Но мама и дядя Джордж всё решили еще до нашего отъезда.
– А... а что говорит мисс Морвенна?
– Ну, думаю, она не возражает. Ведь все девчонки мечтают выйти замуж. Конечно, они будут жить в Труро, и мы с ней время от времени будем видеться. Дрейк, ты знаешь, где растет тис? Если бы я смог найти...
– Я как-нибудь сделаю тебе этот лук... Когда я... Когда я...
– Оставь рисунок себе. Для этого я его и скопировал.
– Джеффри, когда они поженятся?
– Морвенна? Кажется, день еще не назначили. Вроде спорили по этому поводу. Морвенна не хочет торопиться. А я этому рад, потому что не хочу с ней расставаться, пока я еще дома.
Джеффри Чарльз поставил чашку. Хворост в очаге догорел, и в глубине камина рдела только пара угольков.
– Попрошу тис у дяди Джорджа. Он может достать что угодно.
Они вышли наружу и поболтали еще под показывающемся время от времени солнцем. Джеффри Чарльз не заметил молчания друга. Наконец Дрейк сказал:
– Тебе пора, а не то они бросятся на поиски и скажут, что я тебя похитил. Но можешь кое-что для меня сделать? Нечто особенное?
– Разумеется! Certainement! А что?
– Передай мисс Морвенне записку. Я кое-что забыл в последний раз, когда мы виделись в твоей комнате, а теперь вернулся мистер Уорлегган, и я боюсь приходить. Просто... просто я кое-что забыл, когда мы в последний раз встречались, так ей и скажи.
Пока мальчик ждал снаружи, бросая камнями в грачей, Дрейк зашел в дом и одолженным у гостя карандашом вывел трясущимися пальцами буквы, которым его научила Демельза. Боли в руке он почти не чувствовал.
«М. Ты встретешся со мной в церкве в васкресене в пять часов? Буду ждать. Д.».
Запечатать письмо ему было нечем, и он перевязал его лентой, оторванной от старой рубашки Росса, которую отдала ему Демельза. Он не боялся, что Джеффри Чарльз откроет письмо. Выйдя на улицу с карандашом и листком бумаги, Дрейк попросил мальчика отдать письмо Морвенне наедине, и тот пообещал.
Джеффри Чарльз сел на лошадь, Дрейк пожал маленькую мягкую ладонь и смотрел, как мальчик удаляется по главной дороге к сторожке. Потом он вернулся в коттедж и опустился на колени перед огнем, пытаясь снова его разжечь. Он сходил за хворостом и принесенными с работы обломками досок, и положил их на угли. Он раздул их, и пламя снова стало лизать древесину. Дрейк остался на том же месте. В доме не было холодно, но его трясло. В это время года не требовалось оставлять огонь в камине, и Сэм сказал бы, что это напрасная трата дров. После марта огонь разводили только при готовке и часто предпочитали купить хлеб у булочника, чтобы сэкономить дрова. Дрейку нужно было их тепло и компания. Ему казалось, что во всем мире вдруг стало холодно.
