Текст книги "Затмение (ЛП)"

Автор книги: Уинстон Грэхем (Грэм)

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 30 страниц)

Глава четвертая

До двери Тренвита они ехали нестройной процессией, такие разные, но в то же время на удивление соответствующие друг другу: оба крупные, длинные ноги болтаются по бокам низких лошадей. Странствующий рыцарь и его оруженосец. Дон Кихот хотя бы ездил на нормальной лошади.

Дверь открыл слуга, которого Росс отчитывал на кухне в Рождество. При виде Росса на крыльце он явно перепугался. Росс велел передать хозяину, что хочет с ним побеседовать пять минут. Слуга захлопнул дверь перед его носом и отсутствовал почти те самые пять минут, о которых просил Росс, затем в двери открылась щель, и слуга объявил, что для них хозяина нет дома.

– Скажи своему хозяину, что я пришел с миром. Я не желаю причинять зла ни ему, ни этому дому, но мне необходимо с ним поговорить по срочному делу, и если он отказывается меня принять, я никуда не уйду.

Слуга взирал на него с разинутым ртом, не зная, что делать.

– И меня не заставят сдвинуться с места, – добавил Росс, оглянувшись на Толли.

Всё еще сидящий на лошади Толли подтянул на плече старое ружье и присвистнул сквозь обломки зубов.

Слуга снова закрыл дверь.

Они подождали. Толли осматривал ясным взглядом величавый фасад дома, подстриженные лужайки, ухоженные хозяйственные постройки, цветы и декоративный пруд.

– Прекрасное место, – заметил он.

– Да, – согласился Росс.

– Помню этот дом, еще когда им владел твой дядя, у него и сад тоже был.

По поводу цели визита они до сих пор не перемолвились ни словом.

На поле неподалеку паслась гнедая кобыла, размахивая белым хвостом. На ближайшем дереве сидели куропатки. Толли облизал губы.

– И добра тут полно.

Дверь снова отворилась.

– Хозяин вас примет. Только вас.

– Подожди здесь, Толли. Если ты мне понадобишься, я позову из окна.

Толли ухмыльнулся и поднял крюк.

– Если я понадоблюсь, то приду.

Росса проводили в маленькую комнату на первом этаже, бывший кабинет дяди Чарльза. Здесь мало что изменилось. Джордж сидел за письменным столом. Рядом стоял высокий и косоглазый Танкард. Джордж был в длинном халате в цветочек и с вышитыми пуговицами, застегнутыми до самой шеи. Он не поднял взгляд на Росса, а продолжал писать. Танкард осторожно наблюдал за гостем. Когда они встречались в этом доме в последний раз, ему пришлось укрыться под столом, пока Джордж и Росс дрались у него над головой.

Танкард облизал губы.

– Вы хотели увидеть мистера Уорлеггана?

Росс его проигнорировал и поднял обе руки над головой.

– Я пришел с миром, Джордж. Не собираюсь прибегать к насилию, разве что придется на насилие ответить. Но прошу десять минут твоего времени.

– Спросите этого человека, чего ему надо, – обратился Джордж к Танкарду.

Росс жестом велел Танкарду молчать, сел и закинул ногу на ногу.

– У меня дело к тебе, Джордж, а не к твоему поверенному. Предпочитаю поговорить наедине, но если настаиваешь на присутствии поверенного, не буду возражать.

– Говори, что собирался.

– Когда ты закончишь писать.

Перо продолжало царапать бумагу. Росс взял со стола книгу и лениво перелистал страницы.

Перо остановилось.

– Так что же?

– Молодого человека по имени Дрейк Карн обвинили в краже Библии из этого дома. Сейчас он находится в зловонной тюрьме в Сент-Агнесс, ожидая заседания судей, которое, как я понимаю, состоится завтра.

Джордж впервые поднял взгляд и остановил его на потрепанном костюме для верховой езды Росса.

– Именно так.

– Возможно, ты этого не знаешь, но Библию ему по собственной воле подарил ее владелец, твой пасынок Джеффри Чарльз. На прощание после долгой дружбы, которую ты запретил. Джеффри Чарльз хотел оставить Карну что-нибудь на память. Он заставил Карна ее взять, и тот неохотно принял подарок и унес домой.

– А я слышал другое.

– Но правда именно такова.

– Не сомневаюсь, что такова версия Карна, и он надеется, что ее примут судьи.

– Ты спрашивал об этом Джеффри Чарльза?

– Мальчик еще слишком мал, его легко обдурить. Несомненно, теперь он скажет что угодно, лишь бы выручить своего жалкого приятеля из беды. Но бесспорный факт состоит в том, что Карн пробрался в дом в мое отсутствие, вопреки моим четким указаниям. Другими словами, совершил преступление, проникнув в мои владения, что само по себе карается законом, а затем сыграл на чувствах мальчика и убедил его не разрывать их так называемую дружбу, а сохранить ее вопреки моему запрету, – Джордж провел пальцами по перьям пера. – Когда Карну это не удалось, потому что Джеффри Чарльз согласился с тем, что дружбу следует прекратить, он присвоил Библию и унес ее, намереваясь при первой же возможности ее продать. По чистой случайности Библии хватились: моя жена, подарившая ее сыну на крестины, заметила отсутствие книги у его кровати и спросила, куда она делась. После долгого допроса вся отвратительная история вышла наружу. Но никто даже не предполагал, что это был подарок. Это в чистом виде кража. Как только об этом стало известно, мистер Танкард вместе с констеблем Вейджем направился в коттедж Карна, стоящий на твоей земле, и обнаружил припрятанную под кроватью Библию. Карна схватили с поличным, и другие судьи наверняка поддержат ту же точку зрения.

Росс был склонен с этим согласиться. Джордж тщательно проработал это дело. Особенно хорошо поработал над слабыми местами. Танкард топтался с ноги на ногу, и Росс гадал, как ему удается стоять на таких тощих ногах.

– Полагаю, Джеффри Чарльза вызовут свидетелем обвинения?

– Он еще мал и склонен к истерикам. Твоему приятелю это не принесет ничего хорошего.

– Моему шурину.

– Да, если ты хочешь его так называть. Твоему шурину. Я его не знаю, но вероятно, он тоже по натуре истеричен, как часто бывает с методистами. Возможно, украл Библию в порыве мести за то, что в этом доме так противятся его дружбе. Подозреваю, что он повинен и в других наглых выходках этого лета. Но не будем об этом. Это не повлияет на исход дела.

– Юный Карн, похоже, весьма привязан к Джеффри Чарльзу, а мальчик к нему.

– Он попытался влиять на впечатлительного ребенка. Какая наглая самонадеянность.

– Полагаю, ты имеешь в виду неравенство в положении?

– Да.

– Но многие люди желают возвыситься над своим классом. Ты, например.

Росс тут же пожалел о своих словах, потому что тем самым отрезал всякую надежду на компромисс. Хотя разве Джордж уже не показал со всей ясностью, что надеяться не на что?

Джордж побелел.

– Проводите этого так называемого джентльмена.

– Минутку. Я еще не закончил.

– Нет, закончил. Ты обещал не прибегать к насилию, и надеюсь, что сдержишь слово и покинешь этот дом, не оказывая сопротивления.

– Я пришел, – сказал Росс, – в надежде на примирение. И в духе примирения беру свои слова назад и прошу у тебя прощения. Ты мне не нравишься, Джордж, а я не нравлюсь тебе. Но пусть и невольно, мы связаны родственными отношениями. Я не стремился к этим отношениям, да и ты наверняка принял их с неохотой, но таковы обстоятельства. Сын моего кузена – твой пасынок, и он стоит в центре всей этой заварушки. С любой другой семьей графства, смею заверить, я бы решил эту проблему в дружеском ключе, самое большее – с парой крепких выражений. И надеялся, что так будет и между нами, хотя бы ради наших достойных жен, мы урегулируем это дело, не доводя до суда и избежав неприятных сплетен.

– Боюсь, чувства твоей жены меня не заботят. Тебе бы следовало это знать.

Росс пытался держать себя в руках.

– А Элизабет? Она тебя заботит?

– Ей это дело не интересно.

– А должно бы, потому что речь идет и о ее кузине, мисс Чайновет.

Джордж похлопал себя по подбородку.

– Танкард, спуститесь вниз и скажите миссис Уорлегган, что я присоединюсь к ней через пять минут. И пришлите братьев Харри, чтобы проводили этого человека. Мы же не хотим, чтобы он шлялся по окрестностям.

Когда поверенный ушел, Джордж сказал:

– Раз у ж ты решил приплести имя мисс Чайновет, то могу заверять, что и это не принесет ни тебе, ни твоему шурину ничего хорошего. Я буду охранять ее репутацию, но не до такой степени, чтобы отозвать обвинение, так что можешь забыть о шантаже.

Некоторое время они молчали, и наконец Росс сказал:

– Ты надеешься найти мисс Чайновет достойного мужа. Ведь так? Уитворт, хотя мне он не нравится, будет для нее хорошей партией. Неужели ты готов разрушить этот брак, а возможно, и ее жизнь в попытке наказать юношу, который не сделал ничего дурного, разве что слишком много о себе возомнил?

– Помолвка мисс Чайновет с мистером Уитвортом не состоялась. Я посчитал своим долгом сообщить ему, что она скомпрометировала себя с другим мужчиной. Разумеется, конфиденциально, и он будет хранить это в тайне. Но в конце лета мисс Чайновет отправится к матери в Бодмин. Ее будущее мне больше не интересно. Как и моей жене. Мы ничего не потеряем из-за твоих неджентльменских разоблачений. Пострадает только мисс Чайновет.

Росс опустил взгляд на сапоги. На выцветший турецкий ковер свалился кусок засохшей грязи. Тень дяди Чарльза, раздутого и хрипящего, с вечной отрыжкой, когда он просматривал примитивные счета поместья. Он частенько сидел в том кресле, где сейчас находился Джордж. Будучи застенчивыми юнцами, они с Фрэнсисом иногда заглядывали сюда, чтобы о чем-нибудь попросить, и Чарльз дремал – в ногах собака, под рукой графин с портвейном.

– Помнишь, когда я заходил к вам с Элизабет на Рождество девяносто третьего года? – спросил Росс. – В тот вечер вы ужинали, я вошел, и мы побеседовали о том, чтобы жить в мире. Помнишь, как я сделал несколько предложений о примирении и возможных последствиях, если этот мир будет нарушен?

– Мне неинтересны твои угрозы.

– Это были не угрозы, а обещания.

Снова настала тишина. Уже давно они не находились вот так, наедине. Всегда их взаимодействие, словесное или в виде ударов проходило в компании других людей. Росс вспомнил, когда они встретились на аукционе в Труро и вместе шли по улице, но это было давно. И теперь, наедине, несмотря на всю враждебность, они чувствовали себя скованно. В каком-то смысле враждебность удобнее было выражать на людях. И дело не в ожиданиях этих других, а в том, чего они сами от себя ожидали. Но здесь публики не было. Неприязнь лежала будто на дне глубокой реки и не могла всплыть на поверхность приемлемым путем.

– Отпусти его, Джордж, – наконец произнес Росс.

Джордж покачал головой в холодном отказе. Римский император, отклоняющий изменения в декрете.

– Сам посуди, это же буря в стакане воды, – сказал Росс. – А если заденет кого-нибудь еще, ты можешь потерять не меньше меня.

– Ему предъявят обвинения. Ты зря тратишь слова.

– Я уважаю твой ум. И знаю, что ты никогда не совершишь ошибку, полагая, что когда дойдет до драки, меня могут остановить какие-то правила приличия. Ты можешь презирать людей моего класса, но я всегда был ренегатом.

– И что с того?

– Я прошу тебя отозвать обвинения. Как судье, тебе это не составит труда. Отпусти его завтра же и забудь обо всем. Это не будет твоей или моей победой, просто здравым смыслом.

Джордж покачал головой.

– Угрозы – удел драчунов, ты ничего этим не приобретешь, я уверен. Но если дело будет завтра на слушаниях, я найму хорошего адвоката и не упущу ни одной возможности для того, чтобы освободить парня. Вызовут Джеффри Чарльза...

– Джеффери Чарльз в Кардью. Мы отослали его туда в среду. Мои родители о нем позаботятся, он совершенно истощен и болен. На его показания нельзя полагаться.

– Вызовут и мисс Чайновет. Пусть Элизабет и не беспокоится за нее, но ей не понравится то, что репутация девушки будет разрушена в глазах ваших соседей и коллег по судейской скамье.

– Она не станет к тебе лучше относиться, Росс, если ты так поступишь, но не могу тебе воспрепятствовать, если ты намерен это сделать.

Росс вдохнул и медленно выдохнул.

– Что ж, так тому и быть. Видишь ли... Меня-то это дело не особо заботит...

– Так брось его, и пусть решает закон.

– Но оно заботит Демельзу, и потому я хоть и неохотно, но глубоко вовлечен. Я виделся с Дрейком Карном и убежден, что он говорит правду, когда утверждает, что Джеффри Чарльз отдал ему Библию в подарок. Таким образом, это дело я рассматриваю как злоупотребление правосудием, осознанно сфабрикованное тобой, а также как объявление войны, которой я пытался избежать.

Джордж перевернул страницу письма, которое писал, и пошелестел бумагами, но не ответил.

– Если юношу признают виновным и приговорят, тем самым ты вынудишь меня нарушить обещание, данное тебе два года назад, хотя мне сложно его держать, – Росс помолчал, гадая, как передать свою мысль как можно более кратко. Всё в нем восставало против открытой конфронтации. Он коротко сказал: – Шахтеры могут устроить беспорядки.

– Сейчас повсюду беспорядки.

– До сих пор здесь было вполне спокойно. Я думаю... Я верю, что мое влияние на местных жителей помогает держать их в узде. Но не твое, Джордж. Уж точно не твое. С тех пор как закрыли Уил-Лежер, ты стал самым непопулярным человеком в округе.

Джордж встал.

– Убирайся из моего дома. Этот спектакль не поможет!

– Нет, погоди. Я почти закончил. Я не собирался устраивать драматических сцен, но позволь подчеркнуть то, что я уже говорил: переехав сюда, ты стал заложником собственной судьбы. Почти всем, что ты сделал: перекрыл старые тропы, огородил общественные земли, разрушил молельный дом, закрыл Уил-Лежер, хотя она была еще прибыльной, ты добился крайней непопулярности среди шахтеров и простонародья. Да, не у сквайров, которым ты так желаешь угодить. Но среди остальных. Эта непопулярность сейчас пока ничем не грозит, но это основа, на которой многое может быть построено. Если парнишка отправится в тюрьму, я об этом позабочусь.

Джордж подошел к окну и поправил шторы.

– Не обманывайся. Эти беспорядки среди черни уже подошли к концу.

Росс стряхнул еще немного грязи на ковер.

– Так редко случается, Джордж. Толпа редко прибегает к насилию. Мятежи, если их можно так назвать, проходят достаточно мирно. Когда люди получают желаемое, они обычно расходятся по домам. Но толпу сложно контролировать, как ты прекрасно знаешь. Она состоит из отчаявшихся, голодных людей, а не злобных и пьяных. Ты когда-нибудь видел день выдачи жалованья даже на такой маленькой шахте как моя? Сложно помешать людям с деньгами в карманах разойтись по пивнушкам и их пропить. Обычно шахтеры напиваются вполне чинно, стычки быстро заканчиваются. Но если их на это подбить, они могут легко превратиться в пьяную толпу. Тогда мятеж, если его направить на нужную цель, становится жестоким кошмаром.

– Угрозы? – спросил Джордж. – И ты называешь их обещаниями? Это обыкновенные угрозы самого отвратительного толка, и ты не посмеешь их выполнить. С твоей-то репутацией, и когда графство так озабочено сохранением законности и порядка, тебя просто повесят за такое!

– Что ж... – пожал плечами Росс. – Значит, это угроза. Но у тебя нет свидетелей, Джордж. Ты слишком скоро отослал поверенного. Следовало бы позаботиться о свидетелях на случай, если возникнут беспорядки.

– И позволить другим тебя повесить? И это говорит благородный защитник бедноты!

– В этом случае я вовсе не благородный защитник бедняков. Я уже сказал. Я не готов быть джентльменом. Сейчас я борюсь с тобой за свободу глупого мальчишки, к несчастью, моего шурина. Вот и всё.

Джордж повернулся и опустил плечи.

– Ты пытаешься запугать меня пустым хвастовством. Ты никогда на это не осмелишься. Даже на мгновение. Иди домой к своей неграмотной жене, займись делами своей крохотной шахты и забудь об этих иллюзиях.

Росс тоже встал, но между ними пролегла вся комната.

– Не могу сказать, Джордж, насколько это пустое хвастовство, пока не попробую. Прошло уже шесть лет с тех пор, как я заводил толпу. Тогда мне удалось. Сейчас может не получиться. Если не выйдет, то ты исполнишь свой... заговор по наказанию юного Карна, и ничего плохого с тобой не случится, разве что поломают пару изгородей и свалят пару деревьев. Но к концу ночи, кто знает? Возможно, от этого великолепного дома ничего не останется кроме нескольких перепуганных животных и обугленных развалин.

Они уставились друг на друга.

– Ты же не всерьез.

– Я пришел сюда не для шуток.

– Так сделай это, – сказал побелевший Джордж. – Вот и всё. Просто сделай.

– Надеюсь, ты не станешь меня принуждать.

Кто-то постучал в дверь.

– Подождите, – сказал Джордж.

Росс прошел по комнате и оперся руками о стол.

– Я не жду, что тебя испугают мои обещания. Их цель не в этом. Но взвесь все альтернативы. Стоит ли рисковать ради мелкой мести? Мы оба, как мне кажется, обладаем кое-каким мужеством, нас не так-то просто сбить с пути. Но между нами есть разница. У тебя более твердые суждения и более взвешенные взгляды на жизнь. Я же – игрок. Если ты думаешь, что это пустые угрозы, то просто не обращай на них внимания. Но не обращать на них внимания – это поведение игрока, а не человека уравновешенного вроде тебя. А я, как игрок, хочу подкрепить свою ставку.

– Ты закончил?

– Да, теперь я закончил.

– Тогда уходи.

– Надеюсь, ради нас обоих ты сделаешь разумный выбор.

В дверях оказался Танкард, но Росс, небрежно задев его плечом, вышел в коридор и спустился по лестнице. Горничная юркнула обратно в дверь, больше он никого не встретил.

Трегирлс поприветствовал его, обнажив в улыбке черные зубы.

– Жив-здоров, молодой кэп?

Росс буркнул что-то неразборчивое в ответ. Когда они трусили обратно по подъездной дорожке, с ближайшего поля вспорхнула стая чаек, усеяв небо белыми крыльями.

Когда напряжение начало спадать, Росс совершенно взмок. Он гадал, происходит ли с Джорджем то же самое. Росс не знал, будет ли толк от его вмешательства, но понимал, что мог сделать только хуже. Если Джордж примет вызов, то и Россу придется действовать, а это приведет к многочисленным последствиям. Он знал, что хотя Демельза очень хочет спасти Дрейка, она никогда не стала бы так рисковать, как только что сделал он, а если узнает, то обругает его. Если же Дрейка приговорят, а Росс попытается выполнить угрозы, Демельза будет этому противиться.

Этими угрозами он только сыграл Джорджу на руку. Если бунтовщики войдут в раж и повредят или разрушат дом, Джордж может решить, что это достаточная цена для того, чтобы снова посадить Росса на скамью подсудимых. Ведь невозможно подначить бунтовщиков и при этом не впутаться самому. Лишь немногие вроде того мрачного пугала, что сейчас едет рядом, с готовностью откликнутся на подобное предложение, но может ли он, вопреки всем своим заявлением, действительно смотреть, как их обвинят в мятеже вместо него? К тому же кто предупрежден, тот вооружен. Если Дрейка приговорят, а Джордж будет ожидать ответные меры, он не оставит свои владения без присмотра. Полдюжины егерей и слуги, настроенные решительно и вооруженные, вполне могут противостоять толпе.

Вся эта затея выглядела отчаянной заварушкой, которую он своим вмешательством еще усугубил. Теперь всё зависело от того, насколько хорошо он понимал характер Джорджа. Осторожный, холодный человек, богатый и постоянно богатеющий, честолюбивый и желающий обладать в графстве реальной властью, жаждущий популярности в обществе людей высокородных и со вкусом, привыкший пользоваться деньгами для удовлетворения своих прихотей, действительно пользоваться их преимуществами и платить по счетам. Но он не был склонен к насилию. Он считал насилие старомодным, чем-то средневековым, презираемым. В современном мире человек достигает своих целей совершенно другими средствами. Он вовсе не был трусом, но, впутавшись в грубую и опасную затею, мог бы многое потерять. К тому же Росс надеялся, что Джордж достаточно уверен в себе, чтобы воспротивиться угрозе только лишь из боязни прослыть трусом. Росс надеялся.

Но до завтрашнего дня он ничего не узнает. Всему свое время. Если обвинение не снимут, то остается еще надежда, хоть и слабая, что Дрейка оправдают. Это зависело от того, кто из судей соберется завтра на заседание и насколько на них повлияет хороший адвокат.

В таком деле адвокат был почти немыслимым явлением, но после фиаско с Джимом Картером Росс не намеревался вверять исход собственному искусству красноречия. Значит, нужно найти адвоката, а ближайший жил в Труро. Старый Нат Пирс давно отошел от дел и вряд ли пригодится, но Харрис Паско наверняка знает кого-нибудь помоложе. Нужно его нанять. И повидаться с ним сегодня же.

– Толли, – сказал Росс. – Отсюда я поеду дальше. Заплачу тебе за беспокойство, когда увидимся в следующий раз.

– В воскресенье?

– Что?

– Это будет воскресенье, ты сам сказал.

– Ах да... Забыл. Уже так скоро.

Трегирлс уставился на него.

– Планы же не изменились?

– Возможно, отложу отъезд до понедельника. Посмотрим. В любом случае мы не отплывем до утреннего прилива во вторник.

– Ага, ага, – Толли осадил лошадь. – Так ты и сказал. Остальные пойдут пешком? Только не я. Никогда не любил ходить пешком, молодой капитан. Четыре ноги завсегда лучше двух. Но приятно будет снова почувствовать под ногами палубу. Два года – долгий срок.