Текст книги "Господин посол"

Автор книги: Уильям Харрингтон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

– Вполне возможно, – кивнул Фрэнк. – Может быть, он постоянно ходит в какой-нибудь ресторан. Или в парикмахерскую. Или ещё куда-нибудь, кто знает? Нужно разведать.

– Как? Следить за ним?

Фрэнк кивнул.

– Не меньше месяца. Пока толком все не выясним. Тогда возьмемся за дело и – раз!

– Мистер Мишень, – протянула она.

– Что-что?

– Индиец. Он – живая мишень.

Фрэнк пожал плечами.

– Я рад, что мы сюда пришли. Ничего нового, правда, не узнали. Но недурное место для прогулки, правда?

Она покачала головой и зашагала вдоль по набережной. Помахивая сумочкой, сложила губы трубочкой и просвистела простенькую песенку, которую тут же подхватил ветер, и оглянулась посмотреть, идет ли за ней Фрэнк. Он нагнал её на спуске.

– Хочешь зайти выпить куда-нибудь, прежде чем мы вернемся на Сикес-стрит? Выпьешь мартини? – спросил он.

Она пожала плечами.

– Я сегодня ещё ничего не ела.

– Мы что-нибудь закажем, – заверил он.

Мест, куда можно зайти босиком, было немного, но одно такое они нашли. И вот они сидят за столиком, на нем скатерть в красно-белую клетку, в бутылке из-под "кьянти" горит свеча. Потрескавшиеся от времени пепельницы с маркой "чинзано" серы от неубранного пепла, скатерть съехала набок. Им пришлось сесть у окна, других пустых столиков не было, и с улицы на них глазели прохожие, иногда даже останавливались, чтобы рассмотреть, что они едят – видимо, решали, заходить или нет.

– Ты все ещё работаешь в той студии? – спросил он.

Она кивнула.

– Я подумал, может, ты завязала.

– Нам всем сейчас приходиться зарабатывать где только можно, вздохнула она. – Сам знаешь, предстоят немалые расходы.

Фрэнк кивнул. Он жадно глотал пиво и оглядывался в поисках официанта. Патрисия грела в ладонях обещанный бокал мартини.

– Ты... – начал было Фрэнк, но запнулся, сурово нахмурился и накрыл ладонью её руку. – Какого дьявола, это ещё что? заметив две отметины, взревел он.

Прошлой ночью они со Скоттом снова кололись вместе. Со среды и субботы там, где тупая игла протыкала вену, остались четкие следы.

Она вырвалась из его хватки и решительно отрезала:.

– Впервые видишь? Сам знаешь, что это такое.

– Да, черт возьми, – кивнул он. – Это героин?

– Нет-нет, – запротестовала она. – Просто стимулятор, и то немного.

– Просто стимулятор, – сердито передразнил он. – Те парни, что напали на нас в субботу ночью, тоже кололи стимуляторы?

– Нет, они сидели на героине.

– Неужели? Ты их знаешь?

Она покачала головой.

– Джош слышал, кто они такие.

Фрэнк снова схватил её руку и притянул поближе к свету, чтобы лучше рассмотреть отметины – не слишком сильно, но крепко.

– Пэтти, ради Бога!

Она слабо улыбнулась.

– Я трудный ребенок.

Он кивнул.

– Вот именно. Вернее ничего не слышал.

Она пожала плечами.

– Это моя жизнь, Фрэнк.

– Ну да, твоя... И что ты с собой делаешь? Господи Боже! Посмотри на себя, Пэтти! Просто посмотри на себя! Посмотри, черт возьми!

Фрэнк покачал головой.

– Не знаю, что тебе сказать, что с тобой делать, – потерянно пробормотал он, выпустил её руку и отвел глаза.

– Почему? – поинтересовалась она. – Я не возражаю, хотя ты ждешь именно этого.

– Ладно, – снова насупился он. – Не понимаю, чего ты хочешь... для чего ты колешься. Не понимаю, для чего ты торчишь в той грязной студии. Не понимаю, для чего тебе весь этот революционный бред. Вот так-то. Вот мои слова. И делай, что хочешь.

Обеими руками она крепко сжимала бокал и задумчиво смотрела на него, крепко сжав губы.

– Знаешь, мне нравится, что тебя это волнует, – сказала она, совершенно не уверенная, что ей это и вправду нравится. – Разве не забавно?

– Забавно, что я говорю тебе, что делать, – буркнул он. – А самому-то похвастаться нечем...

Он невесело улыбнулся.

– Знаешь, такое бывает с парнями, которые только что отбыли срок. Они всегда лучше всех знают, как надо, как будто за решеткой стали знатоками. Но будь они такими чертовски умными, они туда бы не попали. А с теми, кто попал, такое получается ещё и потому, что их надежно охраняют, – он все так же невесело хмыкнул. – За решеткой становишься мудрым, слово философ. Почему, как ты думаешь, заключение в грязной каморке порождает такое множество философов?

Патрисия покачала головой и неловко улыбнулась.

– Не знаю. Сколько ты там пробыл, Фрэнк?

– Ты хочешь знать? – переспросил он.

– Я не хочу совать нос не в свое дело, – поспешно поправилась она.

– Я не скажу тебе того, что знать не стоит. И все это совсем неинтересно. Я пробыл там три года и четыре месяца, на этот раз он ухмыльнулся с заметным удовольствием. – Я был грабителем – одиночкой. Как кот, который гуляет сам по себе.

В ответ на его ухмылку Патрисия тоже улыбнулась..

– Правда?

– Ну ладно, это похвальба. На самом деле я был в банде, которая чистила квартиры. Очень изящно чистила. Мы очень осторожно разрабатывали план и тратили на него где-то с месяц. А когда приходило время, выносили все, что чего-то стоило – в буквальном смысле все: драгоценности, меха, картины и даже мебель. Ты не поверишь, какие штучки иногда хранят дома богачи. Я просто поражался. А мы грузили все в машину – и ищи ветра в поле.

– А как ты попался? – спросила она.

– Я постоянно размышлял над этим, – вздохнул он. – Ты же знаешь, в городе есть люди, которые заправляют такими вещами. Без их благословения ничего не происходит. Так вот, они эти дела не одобряли. До этого годами я на них работал, но так ничего и не добился и сидел на мели. Как и другие парни из нашей кампании. Поэтому мы стали проворачивать дела, не спрашивая позволения. И иногда я думаю, что когда про это узнали большие люди, им это не понравилось. И они стукнули в полицию.

– Ты говоришь про мафию?

– Я говорю про людей, которые правят Нью-Йорком. Как бы ты их ни называла.

– Они стукнут в полицию и про нас, если узнают, верно? спросила она.

Он отхлебнул пива.

– Возможно.

– Мне всегда было интересно, как люди относятся к реальной правде жизни, – протянула она. – Узнаешь про такое – и не можешь поверить. Ты говоришь, что работал на них. Что ты делал?

– Кажется, я рассказываю тебе историю своей жизни, – заметил он.

– Извини.

– Да ничего. Что я для них делал? Ну, все так сложилось... После увольнения из ВВС я приехал в Нью-Йорк. И решил, что провинцией сыт по горло. Вот почему я тут остался. Некоторое время был таксистом, работал то тут, то там, и в конце концов меня занесло в порт, в доки. Мне удалось договориться с людьми, и меня поставили на пристани. Знаешь, как это бывает. У них там множество людей. И все под контролем. Другими словами, у нас постоянно крутились дела. Мы столько забирали с каждой выгрузки, как будто взимали налог.

Я был простым солдатом мафии. Одним из тех, кто сам таскает каштаны из огня. Ну, кто-то сдуру и донес. Видно, решил перестать платить оброк. Меня арестовали. Я отсидел четыре месяца. Но обо мне позаботились. Мне платили полное жалование плюс пятьдесят процентов за время за решеткой, и вот однажды я опять увидел голубое небо.

Вот ещё что: когда два года спустя меня взяли за грабеж, оказалось, что на меня даже не завели дела. Как бы там ни было, едва я вышел, мне сразу же нашли другое место. Поставили в аэропорт Кеннеди на ту же роль взимать оброк с воздушных перевозок. Но счастья я не чувствовал. Я был все тем же солдатом, и все также сидел на мели. Вот тогда я решил немного поработать на себя.

– Что ты будешь делать со своей долей? – спросила она.

– Наверное, уеду в милое местечко, где можно нежиться на солнышке, улыбнулся он. – На такие деньги можно купить все, чего может желать человек. Игра стоит свеч.

Она смотрела в бокал.

– Я...

– Ты не сможешь поступить так же, – кивнул он. – Я знаю.

– То есть?

– Ты не сможешь уехать загорать и расслабляться. Я понимаю, что это для тебя.

– Может, смогу, – возразила она.

Он качнул головой.

– Надеюсь, Пэтти. Не вижу ничего хорошего на том пути, который ты избрала.

Они сидели в общей комнате на Сикес-стрит, и Фрэнк держал речь. Там были Джош, Марк и Памела. Памела держала на коленях чашку холодного риса, периодически запускала туда пальцы и безо всякого удовольствия ела. Бесформенное цветастое хлопчатое платье скрывало её беременность. Марк в синих джинсах, давно превратившихся в обтрепанные шорты – точно такие же носила Памела, пока не очень располнела – сидел на корточках без туфель и рубашки. Джуди лежала на полу, подложив под затылок сцепленные руки. Джош забрался на стул.

Фрэнк выглядел деловитым – а по собственной оценке непреклонным и решительным.

– Мы не можем захватить нашу жертву в здании ООН. Там слишком много полиции. Не можем захватить в посольстве – там то же самое. Поэтому нужно узнать, где он ещё бывает, или брать его на улице. Далее, нам нужно место, куда его везти. Сюда везти его нельзя.

– Мы сами с этим разберемся, – пообещал Марк.

– Хорошо, – кивнул Фрэнк. – Нужно будет снять где-нибудь жилье. Квартиру. Больше того, снять её сейчас, не дожидаясь сентября. Нужно, чтобы соседи к нам привыкли, привыкли видеть, как мы входим и выходим, чтобы не видели ничего необычного, когда там будет Мистер Мишень. Это должен быть приличный дом, и не в трущобах, – тут он многозначительно обвел взглядом собравшихся. – И нам нельзя идти на дело с видом шайки бомжей.

– Ты намерен нам указывать, как мы должны одеться? возмутилась Джуди.

Фрэнк наградил её холодным взглядом.

– Чертовски верно!

Марк пожал плечами.

– Ради такого случая, Джуди...

– Вот именно, парень, – кивнул Фрэнк, – и первая вещь, которая должна исчезнуть – это твоя борода. Она похожа на рядок облезлой кукурузы, которая пытается вырасти на затопленных пойменных землях.

Улыбнулись все, кроме Памелы.

– Чтобы снять жилье, которое ты хочешь, понадобятся деньги, – заметил Джош.

– Верно.

– И кому-то придется подписывать договор об аренде.

Фрэнк ухмыльнулся.

– И что? Мы наплюем на договор, как только дело будет сделано. Когда нас примутся разыскивать по всей стране за похищение индийского посла, никто не вспомнит, что за квартиру не плачено.

– В договоре придется указать настоящую фамилию? – поинтересовалась Джуди.

Фрэнк пожал плечами.

– Иначе делать просто глупо. Слушай, если хоть кто-нибудь из вас воображает, что когда дело выгорит, ваши фото не расклеят по всей стране, лучше выходите из расклада прямо сейчас. Можно надеяться не увидеть себя в газетах, если грабануть бензозаправку, но в таком крупном деле – нет. Единственная возможность не угодить за решетку – исчезнуть, едва все закончится.

Повторяю – исчезнуть. Нельзя ошиваться поблизости и надеяться, что полиция о нас не узнает. Узнают, будьте уверены. Поэтому Фрэнк Коффи исчезнет. Исчезнут Пэтти, Джош... как бы кого ни звали – все исчезнут. Не будет разницы, кто что подписывал, или у кого чья есть фотография, или что-то другое. Исчезнуть – и надолго – придется всем.

Джош задумчиво кивнул.

– Это верно. Вот почему к нам не присоединились Брайан с двойняшками. Если кто-то сомневается, прошу, скажите сразу. Пожалуйста. Это не шуточки решение на всю жизнь. Никто из нас больше никогда не сможет жить нормально – во всяком случае, под настоящим именем...

– Ладно, – нетерпеливо отмахнулась Памела, – хватит. Все мы любители психоанализа. И все чему-то преданы: Фрэнк – сладкой жизни, остальные ... ну, тоже хорошей жизни, но добываемой совсем другими методами. Все мы или святые, или идиоты. Давайте дальше.

– Ты, девочка, – неожиданно обратился Фрэнк к Памеле. – Ты снимешь квартиру. Ты и вот этот тип. Ты в положении. Ему мы купим приличный костюм, обкарнаем патлы, и вы будете выглядеть прелестной молодой парочкой, которая решила снять прелестную квартирку.

– Не возражаю, – согласилась Памела. – Пожить несколько месяцев в прелестной меблированной квартирке совсем неплохо – особенно ради революции.

– Полагаю, с этим решено, – сказал Джош.

– Верно, – отозвался Фрэнк. – Теперь позвольте изложить мои идеи насчет главного – как доставить мистера Мишень в ту прелестную квартирку, которую мы собираемся снять. Как с улицы переместить его в нашу квартиру.

– Как? – спросила Джуди.

– Брать его наверняка придется на улице, – подчеркнул Фрэнк. – Нам должно здорово повезти, чтобы удалось взять его в ресторане, парикмахерской или где-нибудь еще. Но на улице есть шансы – Скажем, в лимузине или в такси. Итак, как мы остановим лимузин или такси? Ну, есть несколько способов, но наиболее изящный, какой я смог придумать – остановить его полицейской машиной. Поэтому вот что нам понадобится в тот великий день: полицейская машина.

– Господи Иисусе! – воскликнула Джуди. – А почему не танк? А как насчет президентского лимузина? На него кто хочешь клюнет!

– Хочешь угнать патрульную машину? – скептически хмыкнул Марк.

– Нет, – возразил Фрэнк, – сделать.

– Сделать? – не поняла Джуди.

– Заткнись и дай Фрэнку сказать, – оборвал Джош.

– Верно, это не так легко, – согласился Фрэнк. – Придется купить или арендовать новый "плимут". Спрячем его в каком-нибудь гараже и выкрасим в белый с зеленым. На крышу можем поставить что-то вроде фальшивой мигалки. Машине придется пробыть на улице с час – не больше. Для такой цели мы сумеем сделать достаточно хорошую подделку.

– Ладно, – кивнул Джош. – Где будем красить? Ты уже придумал?

Фрэнк пожал плечами.

– В этом городе есть люди, которые покрасят что угодно. Но я придумал лучше – мы сделаем все сами. Так безопаснее.

– Допустим, – согласился Марк. – Значит, к стоимости операции добавится цена новой машины.

– Двух, – поправил Фрэнк. – Может, даже трех.

– А что ты собираешься делать со второй?

– Выкрасить её в желтый.

– Под такси, подозреваю, – хмыкнула Патрисия.

– Верно, – кивнул Фрэнк. – Ложная полицейская машина остановит лимузин. Мистер Мишень с водителем перейдут в такси. Мы доставим их на квартиру. Машины отгоняем прочь и бросим.

– Где ты собираешься красить машины? – спросил Марк.

– Я рассчитывал на гараж, в котором работаю, – признался Фрэнк. – Но, боюсь, придется нам снять какой-нибудь склад или что-то вроде того.

– Снова деньги, – вздохнул Марк.

– Верно, снова, – согласился Фрэнк. – Между прочим, друзья, сколько их у вас? Сколько вы можете собрать прямо сейчас?

Джош погладил бороду и нахмурился.

– Пару тысяч, – прикинул он. – Может, чуть больше.

– Господи! – воскликнул Фрэнк. – Боже милостивый!

– Мы же не копили деньги! – объяснил Джош. – На такое мы просто никогда не рассчитывали. У нас и в мыслях не было таких расходов.

Фрэнк простонал:

– Ага, у вас есть гениальные идеи, но вы понятия не имеете, во что они обходятся.

– Вот почему мы приняли тебя, – парировала Патрисия.

Фрэнк снова вздохнул.

– Ладно... Ладно. Если мне придется спонсировать всю операцию, значит, так тому и быть. Или придется забыть обо всей затее. Но сколько бы я ни вложил, я хочу получить деньги обратно – сверх моей половины.

Джош кивнул.

– Мы соберем, сколько сможем. Ты добавишь остальное. Потом разницу компенсируем. Согласен?

Фрэнк кивнул.

– Думаю, лучше нам требовать два миллиона, – заключила Джуди. – А то остается все меньше и меньше...

Фрэнк сидел в кабинке "Ля бель фуршет" и холодно разглядывал сидевшего напротив Саймона. Тот неловко ежился под его неподвижным взглядом.

Фрэнку не нравился прозрачный лак на ногтях Саймона, он едва выносил запах лосьона после бритья, который всегда исходил от него тяжелыми волнами. С другой стороны, он восхищался его манерой одеваться и чувствовать себя пупом земли.

– Где сейчас Адель? – спросил Фрэнк.

Удивленный, что долгая пауза разрешилась подобным вопросом, Саймон моргнул, на мгновение запнулся, и наконец сказал:

– Боюсь, Адель снова заняла свою привычную камеру.

– Как это случилось?

Саймон облизнул губы.

– Знаешь, бедняжка стала безнадежной наркоманкой.

– Может, следует внести за неё залог? – предложил Фрэнк. Она знает такое, что может нам немало навредить.

Саймон качнул головой.

– Все равно она туда вернется – через неделю, через месяц или два. Во всяком случае, на Адель можешь положиться. Что она знает, унесет с собой в могилу.

Фрэнк снова пялился на Саймона, пока тот не отвел глаза.

– Я хочу говорить с тобой о новом деле, – начал Фрэнк. Дело крупное, и в нем кое-что найдется для тебя. Интересуешься? Но я не хочу, чтобы Адель о нем хоть что-то слышала.

– Нет проблем, – заверил Саймон. – Мы с Адель просто друзья, и только.

– Я говорю, вообще хоть что-то, – беспощадно подчеркнул Фрэнк. – Я не хочу, чтобы она вообще знала о его существовании.

Саймон поднял брови и кивнул.

– Я слышал, до августа она не выйдет.

– Дело займет гораздо дольше.

– В любом случае, – заметил Саймон, – она ближе тебе, чем мне.

– Ладно, годится. Но только до тех пор, пока мы друг друга понимаем.

– Я тебя понимаю.

– Ладно, – повторил Фрэнк. – То, над чем я сейчас размышляю – дело крупное. Очень крупное. Фактически, мой бенефис. В долю взять я тебя не могу. Но хорошо заплачу за все, что ты для меня сделаешь.

Саймон несмело улыбнулся и принялся разглядывать свои сплетенные пальцы. Потом рассудительно заметил:

– Сложновато участвовать в серьезном деле – большое дело – большой риск – и не рассчитывать на долю. Рискует каждый одинаково, будь он партнер или просто наемник.

– Для тебя никакого риска нет, – заверил Фрэнк.

Тут Саймон удивился.

– Как это?

Фрэнк тяжело вздохнул.

– Я работаю с группой партнеров, – пояснил он. – Оригинальные ребята. Я им не доверяю. Вот тебе и придется за ними проследить. Это раз. Кроме того, я хочу, чтобы ты взял на себя некоторую часть моей работы, чтобы они думали, что я гораздо лучше, чем я есть, и будто я могу поспеть везде одновременно. Понял?

Саймон кивнул.

– Это просто банда психов, – пожаловался Фрэнк. – Наверняка кого-нибудь отправят за мной приглядывать. Я хочу, чтобы ты прикрывал мне спину.

– И твой отход, – сказал Саймон.

– И мой отход.

– И я смогу это сделать, открыто не влезая в дело? спросил Саймон. Настолько остаться в стороне, что, если у тебя возникнут неприятности, у меня их не будет?

– Я не хочу, чтобы ты влезал в дело, – подтвердил Фрэнк.

– Сколько?

Фрэнк пожал плечами.

– Скажем, двадцать пять тысяч.

Саймон поднял на него изумленные глаза.

– Видно, дело и взаправду крупное, – протянул он. – Не возражаешь, если я спрошу, сколько ты собираешься на нем заработать? Если все выгорит?

Фрэнк оскалился.

– Миллион долларов.

Часть вторая

3 сентября

Лал Али Хаваб прошел мимо помощника, услужливо распахнувшего перед ним дверь, и остановился на крыльце, щурясь от яркого полуденного солнца и с рассеянным удовольствием наслаждаясь картиной, которая ему всегда так нравилась: плотный поток машин стремительно и тихо лился на фоне подпиравшей небо пестрой стены небоскребов Манхэттена.

Послу хватило мгновения, чтобы охватить все это взглядом. Мгновения, которое понадобилось помощнику, чтобы его обойти и распахнуть дверцу ожидавшего у парадного входа длинного черного "мерседеса". Внимание посла переключилось на лимузин, слабая улыбка поблекла, и он нырнул внутрь.

Напротив, на другой стороне улицы, за рулем старого салатного фургончика марки "понтиак" сидела Патрисия, наблюдавшая за Лал Али Хавабом в маленький бинокль. Фрэнк копался под капотом, изображая проблемы с мотором. Только благодаря этому они могли торчать на Первой авеню и наблюдать за выходом индийского посла.

– Ладно, – бросил Фрэнк, захлопывая крышку капота и поспешно влезая в машину. – Снимаемся.

Патрисия завела мотор. Они влились в поток машин на Первой авеню двинулись впереди "мерседеса". Тот свернул на улицу с односторонним движением и направился на север. До сих пор они ехали медленно, позволяя себя нагнать. Теперь пришлось прибавить ходу, и некоторое время они ехали бок о бок. Лал Али Хаваб был в каких-то десяти-двенадцати футах от Фрэнка. Фрэнк даже головы не повернул. Но несколько косых взглядов кинул.

– Мистер Мишень, – пробормотал он. – Если бы мы хотели его прикончить, проще некуда, верно?

Патрисия кивнула.

– Давай нажми, – велел Фрэнк. – Мы знаем, куда он едет, нужно попасть туда первыми и хорошенечко его рассмотреть.

Обставить быстроходный "мерседес" – легче сказать, чем сделать. Вот так, впритирку, они ехали почти до 65-й улицы. Там пришлось свернуть, чтобы отыграть у лимузина почти квартал, и теперь он затерялся сзади среди машин.

Патриция промчалась по 65-й на запад, выжимая из машины все, что могла, потом свернула на 64-ю и притормозила на стоянке возле Нью Индия Хаус. Фрэнк вылез и поднял капот. Когда подъехал "мерседес", Фрэнк лежал на крыле, запустив руки в мотор, и водитель лимузина раздраженно просигналил, круто разворачивая "мерседес", чтобы подъехать к тротуару.

Фрэнк – он был в белом гаражном комбинезоне – выпрямился и лениво прислонился к "понтиаку", разглядывая посла. Патрисия напряженно вцепилась в руль и вглядывалась через ветровое стекло.

Лал Али Хаваб оказался маленьким и тощим. Темно-коричневая кожа, блестящие черные волосы – Патрисии он напомнил обитателей испанского Гарлема и завсегдатаев Грэмерси-парка. Он был самым обыкновенным индийцем, похожим на всех тех, кого она случайно встречала на улицах и часто видела в университетском городке.

Замкнутый, чуть надменный, он явно привык, что к нему относятся почтительно. Он дождался, пока помощник откроет дверь, поднесет кейс, отдаст распоряжения шоферу. Ожидая, он стоял, выпятив грудь и задрав подбородок, и глаза с тяжелыми веками не удостаивали вниманием ни помощника, ни шофера.

На смотрины им было отпущено только полминуты. Потом Мистер Мишень скрылся за дверями консульства.

Фрэнк захлопнул капот. Патрисия снова завела мотор.

– Ну, вот и он, – сказала она Фрэнку, когда тот скользнул на переднее сиденье.

Фрэнк кивнул и промолчал. Он прислонился к дверце и смотрел на Патрисию – как она подавала немного назад, чтобы хватило места вывернуть в объезд "мерседеса". Весь день его явно занимало, что она ведет машину босиком.

– Слишком много здесь людей на улице, – заметила она. Ставлю тысячу, многие из них – переодетые шпики.

Фрэнк огляделся и сказал:

– Ты слишком нервничаешь. Но ты права.

Она больше не проронила ни слова, пока не выехала с территории консульства и не остановилась у светофора. Там она сказала:

– Остается не так много мест, где его можно взять. У ООН нельзя, у консульства тоже. И...

– Он бывает и в других местах, – возразил Фрэнк. – Нужно только тщательно следить.

– Не понимаю, почему он приехал так рано, – продолжала она. – Может, не собирается задерживаться надолго?

– Задержится.

Она пожала плечами.

– Если нет, когда начнется сессия Генеральной Ассамблеи, вместо него будет выступать кто-нибудь другой.

– И мы будем знать, где его найти, – кивнул Фрэнк.

– Может быть, приедет индийский министр иностранных дел? – предложила она. – В "Таймс" писали...

– Забудь про министра, – оборвал её Фрэнк. – Этого нам только не хватало! Если появится такая шишка, копы натыкают вокруг консульства в пять раз больше людей. Станут сопровождать его машину. А статус этого парня нам, похоже, по зубам.

Она замолчала, пробиваясь сквозь стремительный плотный поток машин на мосту Квинсборо, потом через реку, потом вверх по 31-й стрит и снова к реке по 37-й авеню в Квинс, потом по 21-й и, наконец, по коротенькой, грязной улочке под названием Вест Уотерсайд.

Фрэнк отпер гараж, и Патрисия завела "понтиак" внутрь. Пока Фрэнк запирал двери и зажигал пыльные лампы дневного света, она включила фары. Остальные машины тоже были здесь: бело-зеленый "плимут" и желтый "додж". Пока они не были похожи ни на машину полиции, ни на такси; на них не было ни дополнительных фонарей, ни надписей. Но выкрасил их Фрэнк профессионально; пульверизаторы ещё валялись в углу гаража. Он заставлял ребят работать на износ в удушливой жаре: снимать шины и бамперы, закрывать окна и хромированные накладки защитной лентой и газетами.

Патрисия восхищалась, как у него ловко получается. Он говорил, что раньше никогда машин не красил, но знает, как нужно делать. По крайней мере, получилось все неплохо.

Она выбралась из "понтиака". Эта машина для разъездов стала предметом ожесточенного спора, в котором Фрэнк одержал победу. Он настоял, что им нужна третья машина. Ладно уж, по крайней мере, купил не новую. А "додж" и "плимут" были новехонькими. В машины, оборудование и причиндалы, в аренду гаража Фрэнк вбухал десять тысяч долларов. И ещё установил сигнализацию.

Фрэнк разгуливал вокруг "плимута", проверяя на ощупь покраску. Тот все ещё был залеплен защитными лентами и газетами. Фрэнк их местами отодрал и пощупал отделку.

– Жарко здесь, – пожаловалась Патрисия.

В фургончике вправду было жарко. От нагретого винила сиденья её розовые шорты промокли насквозь, а белая футболка прилипла к спине. Погоня её вымотала.

– Смотри, куда ступаешь, – предупредил Фрэнк и показал на её босые ноги и на мусор на пыльном полу гаража. Сам он сбросил комбинезон и натянул шорты и белую рубашку, висевшие на крючке.

– Смотрится хорошо, – кивнул он в сторону покрашенных машин. – Теперь подходит время главного: сделать их действительно похожими на то, что предстоит изображать.

– В любом случае, у нас есть время, – сказала она.

Он пожал плечами.

– Не знаю. Мистер Мишень в городе. Чем быстрее мы будем готовы и чем быстрее его сцапаем, тем лучше.

Патрисия покачала головой.

– Тебе придется изрядно попотеть, чтобы убедить в этом наших ребят. Помни, для нас огласка не менее важна, чем деньги. Мы хотим захватить его во время сессии Генеральной Ассамблеи. На открытии сессии его место будет пустовать, и одним этим мы привлечем внимание!

Фрэнк покачал головой и простонал:

– О, Господи! Ваша проклятая страсть к шумихе отправит всех нас в дом, где небо в клеточку.

– Давай отсюда выбираться, пока мы не загнулись от жары, – предложила она.

Он кивнул.

– Ладно. Сегодня вечером кому-то нужно будет прийти сюда, снять оставшуюся ленту и газеты с машин, убрать и отнести подальше, пока тут все не вспыхнуло. Самое подходящее дело для твоего дружка. Пора и Скотту хоть что-нибудь сделать.

– Давай я вернусь и все сделаю, – предложила она.

– Нет, ты не вернешься, – отрезал Фрэнк. – Все сделает Скотт. Если он собирается участвовать в затее, придется ему хоть немного погорбатиться.

С Сикес-стрит они съехали, и Патрисия снова жила в квартирке на Монингсайд. Она вернулась домой, приняла ванну и переоделась, зашла к Изи, а потом отправилась на Восточную 52-ю улицу, в их новую квартиру.

Время шло к одиннадцати. Швейцар её уже запомнил. Он поздоровался и вызвал лифт. Пока он не начал её узнавать, приходилось стоять и ждать, пока её изображение передавалось наверх в квартиру по теледомофону. Но Фрэнк основательно изучил здание перед тем, как снял квартиру. И знал, как переправить Мистера Мишень внутрь так, чтобы швейцар не заметил.

Дверь открыла Памела.

– Здесь Дик и Тедди, – предостерегающе улыбнулась она.

Патрисия кивнула и заглянула мимо неё в гостиную. Ну конечно, их соседи были здесь: Дик курил и пил виски, а Тедди, беременная почти так же заметно, как и Памела, пила пиво. Они заглядывали пару раз в неделю, всегда со своей выпивкой. Соседи оказались англичанами. Дик работал на "Бритиш Лейланд Моторс" и каким-то образом должен был доставлять машины в Штаты.

– Скотт в маленькой спальне, – прошептала Памела. – Он спит, они не знают, что он здесь.

– Где Фрэнк?

– Звонил, поговорил со Скоттом. Еще до того, как пришли Дик с Тедди.

– Он велел Скотту идти в гараж?

Памела пожала плечами.

– Не знаю, что он там сказал. Скотт пошел на кухню, приготовил дозу, укололся и отпал.

Улыбаясь, Патрисия зашла в гостиную, подсела к Дику и Тедди и приняла от Дика бокал "J". Марк тоже поднял стакан.

Марк выглядел вполне счастливым. Без бороды, с уложенными волосами он выглядел как коренной обитатель этой квартиры, которая обходилась в двадцать пять сотен долларов.

– Продвигаются дела с диссертацией, Анна? – спросил Дик.

– О-о, понемногу. Понемногу, – отозвалась Патрисия.

– Интересно. Если у тебя есть с собой какие-нибудь материалы...

– Я с радостью их дам, когда не забуду прихватить с собой.

– Я собираюсь показаться гинекологу Тедди, – вперив взгляд в Патрисию, с вызовом заявила Памела. Она словно хотела сказать: "Кто-то должен дать денег на врача, потому что я собираюсь нанять хорошего врача; вот что я намерена делать".

Марк с Памелой здорово поиздержались. Марк считал такие траты глупостью, но так настоял Фрэнк. Он не хотел оставлять на волю случая ни единого шанса. Поэтому сейчас у Марка с Памелой не было ни копейки. А это значило, что Патрисии, Джошу и Джуди приходилось платить за еду, за одежду, а теперь – и за врача. Это сверх пяти сотен в месяц квартплаты и сотни в месяц за мебель.

С Фрэнком была своего рода негласная договоренность: он заботился о действительно крупных расходах – машины и так далее – а они оплачивали аренду и текущие дела. Включая телефон. Приходилось включать и закуски с выпивкой, чтобы у Дика с Тедди не зародилось сомнений, те ли они, за кого себя выдают. Патрисия теперь проводила у Изи почти каждую ночь.

Она не обвиняла Марка. Он по-серьезному работал с Фрэнком, красил машины и мотался на посылках. Из-за слежки за послом фургончиком пользоваться не удавалось, поэтому по большей части Марку приходилось добираться на своих двоих.

– Ты в самом деле должна ему показаться, – весело подтвердила Тедди, наполняя стакан пивом и поднимаясь.

После улыбок и прощаний Патрисия отправилась в спальню, где дрых Скотт, и с трудом его растолкала. Он открыл глаза, кое-как понял, где находится, и с отвращением оглядел комнату. Из-за того, что мебель туда поставили только самую необходимую, выглядела она уныло. Он лежал на кровати, но на голом матрасе – постельного белья они не покупали. Больше того, они и занавесок не купили. Окна плотно закрывали жалюзи. И света, кроме того, что проникал через узкие щели и отражался от потолка, не было никакого.

– Фрэнк хотел, чтобы ты поехал на Вест Уотерсайд? – спросила она.

Скотт нахмурился.

– Да пошел он, твой Фрэнк, – выругался он.

– Ты не поехал. Ты сказал ему, что приедешь?

Скотт зевнул.

– Не помню я, что сказал.

Патрисия тяжело вздохнула и присела на краешек кровати.

– Мы должны туда поехать. Поедешь ты, или мне придется просить Марка?

Скотт ухмыльнулся.

– Ты слишком завелась. Я дам тебе кое-что, чтобы расслабиться.

Патрисия не отвечала. Она только склонила голову и сидела так, не в силах справиться с усталостью. Когда Скотт ушел на кухню, она легла на кровать. Ее клонило в сон, но она была слишком возбуждена, чтобы спать.

Фрэнк будет в ярости. Ей нужно кого-нибудь отвезти на Вест Уотерсайд. И насчет Джоша интересно. Она не видела его уже дня два или даже три дня. Возможно, он на Сикес-стрит, вопреки их договоренности, что все вовлеченные в затею будут держаться оттуда подальше, чтобы коммуна выжила, когда хватится полиция.