Текст книги "Первая гуна - Сущность (СИ)"

Автор книги: Уэйк Лита

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

Но закон есть закон. Свидетель дал показания – преступник обязан понести заслуженную кару. Культ Бродяги, немного посовещавшись, признал, что мальчик виновен (ибо, вне всяких сомнений, если бы кража удалась, то брошь очутилась бы у них в Доме, а посему это действо можно было признать актом служения Повелителю Воров).

Приговор был суров – лишение руки, которая посмела присвоить себе чужое. Все лучше, чем смертная казнь, но Мгогоро хватило и вида отрубленной конечности. Он понял, что произошедшее с Сикарой правосудие есть результат ранее заключенного спора. Возможно, не вмешайся он в детские распри, все обошлось бы, и мальчишку помиловали из-за его несмышленого возраста. Но все случилось так, как и сказал Мгогоро. Обидчик получил по заслугам.

Ошеломленный произошедшей драмой Мгогоро, сам того не сознавая, двинулся прочь из Агартхи. Он ведь всегда знал, что из него не может выйти хороший судья, почему он так беспечно отнесся к дарованной силе? Из-за его необдуманных слов покалечили ребенка – практически сломали ему жизнь. Зачем, зачем он согласился на вторую На Ал'ада?!

Занятый мысленным самобичеванием Мгогоро не заметил, как оказался у берега реки Когин. Как и не заметил того самого темноволосого мальчика, встреченного им ранее в Обсерватории, неожиданно появившегося поблизости. Юнец какое-то время внимательно следил за опечаленным Д'аку, но вскоре тихо подошел к нему и дружески положил руку на плечо, тем самым давая понять, что не осуждает и поддерживает своего нового знакомого. Мгогоро хотел спросить мальчика, кто он (ибо было в нем нечто такое родное) и что здесь делает, но паренек опередил монаха в невысказанном вопросе и сообщил, что его зовут Кадд'ар и он тот, кто хочет помочь.

В течение нескольких часов они проговорили на самые разнообразные темы – Кадд'ар старался отвлечь Мгогоро от грустных мыслей, но вскоре сам заговорил о недавнем происшествии. Он предложил ему выход, предложил отказаться от пустозвонства и опасности случайной оговорки и повтора ошибки прошлого, предложил стать его новым голосом. И Мгогоро ему поверил.

На следующий день Кадд'ар (дабы не оставлять друга помирать голодной смертью) заключил с ним очередное пари, в котором очень ловко проговорил все возможные условия. Отныне Мгогоро было больше неведомо чувство голода (что оказалось весьма кстати, ибо питаться с зашитым ртом – практически невозможное занятие). А после они ушли в Гиладу.

Про обитель Д'аку (как, впрочем и про самих ее хозяев) складывали не самые лестные легенды, однако увидев воочию механическое сооружение, чей внутренний мир нарушал все мыслимые пространственные законы, Мгогоро не дюже удивился. Для сотворения такого чуда потребовалась бы сила не одного Бога – Д'аку и вправду могли считаться самыми опасными существами на Самагре. Не зря их все боялись или относились с огромной настороженностью.

На момент их появления в Гиладе ошивался всего один человек – обезумевший одноглазый мужчина, целью жизни которого было заключение сделки со всеми божествами. Уже в ту пору он обладал благословением Пятерых (хотя доставшиеся ему силы стояли под очень большим вопросом: к примеру, разве можно было считать полезным умение откладывать что-то за щеками в больших количествах?). Тара – или как в народе его прозвали Коллекционер – не проявил особого интереса к новеньким: всего лишь однажды спросил у Мгогоро, как он провел На Ал'ада со Стражницей, и, не дождавшись ответа, принялся распевать похабные песни. За последующие восемь лет (в которые к Гиладе успел присоединиться Хофу) он больше ни разу не заговорил с товарищами: только дважды оповестил их (или скорее невидимых духов, что кружили у него в голове) о новом союзе. Но однажды, в самый обычный день, Тара исчез. Кадд'ар сказал, что тому удалось воплотить свою мечту в реальность и заключить последнюю сделку с Богом Смерти – однако же, ценой обмена стала его собственная жизнь.

Шли годы: вскоре к ним пришел юноша-лекарь, который время от времени облегчал существование Мгогоро восстановлением его никогда не пополняющихся от сна сил, а за ним мальчишка-вор в странном сером костюме, красивая девушка с яркими зелеными волосами и властью Троих Богов и немного истеричный парень с бешенными глазами, но добрым сердцем. За всю историю Самагры еще не было случая, когда в одно время в Гиладе находилось столько людей. Это волновало не только Совет Зё, жителей Агартхи, но и самих Д'аку: складывалось впечатление, что тем самым Мурия (а в частности Танцор, с кем было проведено большее количество очередных ритуалов) готовила их к чему-то серьезному.

На сложившуюся ситуацию немного пролил свет Кадд'ар. Как-то осенним утром он созвал у себя Мгогоро и Сил и поручил им крайне ответственную миссию: тайно проникнуть на Станцию Восемь. Там они должны были раздобыть пару аппаратов Мотси, переместившие бы их на планету Земля за одним существом – тем, кто в скором времени поможет им предотвратить надвигающуюся смуту.

Земляне. Еще в Культе Стражницы Мгогоро читал о них – раса, наиболее походившая на людей не только визуальными, но и другими параметрами. Их история насчитывала не меньшее количество кровопролитных войн за независимость, культура пережила как и великолепный рассвет, так и полнейшие декаданс и разруху, а наука в некоторых областях продвинулась даже дальше, нежели на Самагре. Лучшие кандидаты из возможных "помощников" в спасении мира.

Все прошло как нельзя гладко: они без проблем добрались до Обсерватории, затем незаметно забрались в лифт, который поднял их вверх, на орбиту планеты, и с поразительной легкостью нашли все необходимые предметы. Мгогоро на пальцах объяснил Сил, как следовало правильно использовать аппараты и что могло произойти, если допустить хоть малейшую ошибку. Юноша внимательно его выслушал: хотя маска и не отражала эмоций, Мгогоро видел, что его соратник все равно довольно сильно нервничал (в конце концов, это было его первым путешествием, которое ему позволяла совершить не отличная генетическая предрасположенность, а магический костюм, созданный совершенно для иных целей). Дабы придать ему немного уверенности, мужчина заключил с товарищем спор (заранее одобренный Кадд'аром) – перемещение это переживут как и сам Сил, так и его будущий спутник.

Что оказалось весьма кстати, ведь на Станцию Восемь вернулся Сил не совсем с "целым" землянином. Возможно, что-то пошло не так, и в момент транспортировки на злополучную секунду парень выпустил существо прямо в открытый космос. Но благо они успели вовремя донести его до Гилады – там о землянине уже позаботился Джийа.

Как интересно все обернулось, – думал Мгогоро, когда пред ним предстал восстановленный и поразительно бодрый пришелец, протягивающий руку для знакомства. – А ведь и вправду дорога сама родилась под моими ногами.

Глава 17

«Разница между нападением и самозащитой лишь в твоем отношении»

Из лекции Культа Воителя

Выпад. Уклониться. Вниз. Ошибка. Уйти в защиту. Едва не лишился ноги. Бесстыжий подражатель. Да сократит Безликий твои дни, гниющее отродье Танцора.

Да, то был бой на смерть.

Едва завидев своего противника, Сваран понял, что ему придется ой как не просто: как-никак, ему предстояла победа над самим собой, со всем накопленным опытом, со всеми набранными знаниями, с идентичным стилем мышления и фехтования. А противостоять такому – задача не из легких. Только собираешься сделать удар, как враг уже от него уворачивается – ему ведь известен возможный ход твоих мыслей, а значит известно будущее, которого так легко избежать.

Первые минуты сражения складывались не в пользу Сварана: двойник, как и оригинал, умело обращался с рапирой, не позволяя сопернику выйти из глухой обороны. Но довольно скоро Сваран сообразил, что его злой близнец владел всего-навсего боевыми техниками и не был способен на создание оптических иллюзий.

И все в момент стало намного легче.

Вновь невидим. Нарисовать летящие мечи. Враг открыт для атаки. Шанс. Задел руку.

Теперь уже Сваран занимал ведущее положение, осыпая недруга шквалом ударов, которые время от времени прерывал созданный им визуальный обман. Двойник периодически догадывался, что то или иное туше всего-навсего очередная красочная пустышка, и в последнюю секунду отбивал истинный, скрытый укол.

Стереть его тело. Лишить преимущества. Контратакует. Пригнуться. Ранил еще раз. Попал в очередную цветовую картинку. Задел бедро.

Но что волновало Сварана много больше, нежели само сражение – это Танцор. Мужчина никак не мог взять в толк: почему божество сотворило всего одного двойника; почему не окружило его целым батальоном беспощадных копий; почему не призвало армию монстров, жаждущих урвать с него кусок свежей плоти; почему стояло в стороне, безразлично наблюдая за ходом битвы, и не пыталось атаковать? Конечно, у Сварана имелись кое-какие соображения на тот счет (в конце концов, три года были потрачены на посрамление репутации Повелителя Смеха как в рядах его Культа (ныне покойного), так и у сторонних людей – не могло то бесследно сказаться на божественной силе (ведь что она – без чистой веры своих слуг?)), но это казалось слишком хорошим, складным объяснением, чтобы быть правдой. Его не покидало чувство, будто бы Танцор замышлял нечто недоброе, а он – всего лишь пешка в его руках.

Недолго, однако, эти мысли волновали его разум: Сваран все еще продолжал сражаться с искусным фехтовальщиком, коим и был он сам. Пускай двойник и владел всеми его боевыми навыками, пускай подражал его стилю движения, пускай делил с ним одинаковое лицо – он все равно оставался лишь жалким подобником, чьи действия не наполняла своими красками душа истинного поборника Чести и Святости. Умелая сотворенная подделка не может, не должна быть лучше оригинала. А потому ее единственная судьба – смерть.

Гадина обозлилась. Стала более непредсказуемой. Чтобы сделал он – ушел влево. Отгадал. Успел парировать. Выстрелил в плечо. Видно, что дерется на последнем издыхании. Конец близок.

– Сдавайся, Сваран, – послышался вездесущий голос Танцора. – Ты и без меня прекрасно знаешь, что у тебя нет ни единого шанса на победу.

Сваран хотел ответить, хотел высказать ненавистному божеству, что это его жалкий пародист доживает свои последние секунды. Но сдержался. После того злополучного сражения с Д'аку, где проворный мальчишка в маске выследил его из-за постоянных насмешек, помогших определить источник звука, мужчина стал осторожнее. К тому же, цена за На Ал'ада заставляла его говорить только правду, а потому действенное молчание – лучший ответ, который Сваран мог дать Танцору.

Удар. Удар. Еще удар. Выстрел. Промахнулся. Хитрая зараза уклонилась...И попала в его ловушку. Поплатилась головой.

– Ха-ха-ха-ха, – громогласно рассмеялся Сваран, вонзая в обезглавленное тело окровавленную рапиру. – И все же я победил: не в угоду тебе, помазанная скверной змея-искусительница. Больше ничего не можешь мне противопоставить? Твое хваленное божественное всесилье оказалось бесполезным в сравнении со мной?!

Ничего. Это ничего. Пускай у него четыре руки. Пускай каждая из них живет своей жизнью. Пускай ему принадлежит звание Третьего Мастера Клинка Самагры. Он не сможет достать его из тени второй раз. Главное – лишить перчатки.

Инува был уверен, что одолеть Хофу ему не составит больших проблем. Единственная сложность – забрать оружие Карии, которое помешало бы ему благополучно скрыться с места драки и продолжить поиски Настоятеля Калия. Однако Д'аку был не так прост: размахивая своим двуручным мечом, словно жнец смерти на жатве, он вынуждал Инуву лишь обороняться жалким кинжалом, не позволяя сделать ни единого броска такими когда-то полезными парализующими иглами.

Удары. Сверху. Слева. Еще слева. Снизу. Попытаться вырваться хоть как-то. Опять слева. Справа. Почти схватил его в электрическое кольцо. Кончится когда-нибудь этот беспощадный атакующий град?! Зря он напомнил о книге – теперь ни за что в жизни не успокоится. Будет мстить: ибо никто не смеет знать о его секрете.

Несколько раз Инуве все же удалось воспользоваться случаем, когда многорукий демон прекращал осыпать его шквалом мощных ударов: юноша выпускал по несколько десяток игл, в надежде, что хоть одна на какую-то долю секунды задержит Хофу и даст ему возможность скрыться в тени. Но не тут-то было. Да, некоторые "снаряды" действительно попадали в цель, практически полностью вонзаясь в непокрытую доспехами плоть, однако противника это ни чуть не беспокоило. Почти в ту же секунду, не останавливая бесконечный поток стального натиска, он сбрасывал поврежденную часть и молниеносно отращивал себе новую. Глядя на ту человеческую требуху, валяющуюся на поле сражения, складывалось впечатление, что где-то на мосту какой-то кровожадный маньяк зверски расчленил не одну дюжину солдат-близнецов.

Блокировать. Уклониться. Раздобыть бы где-нибудь щит. Жаль, что не тренировал вторую руку – сейчас могло бы пригодиться. Вниз. Едва не задел. Во имя Бродяги, пусть он кончит это безумие!

И, точно мольба Инувы была услышана, свершилось чудо: одна из пущенных игл удачно попала прямо в глазное яблоко. Лучшей возможности и придумать нельзя. За те драгоценные секунды, пока Хофу, с трудом сопротивляясь нахлынувшим потокам паралича, вытаскивал поврежденный орган, Инува не медля прыгнул в тень, мысленно облегченно вздохнув и порадовавшись, что недавнее предчувствие о ближайшей кончине его подвело. Однако отнюдь не Бродяга внял мольбам своего юного прислужника – совершенно иное Божество, повелевающее смертью и стремящееся поскорее заполучить к себе в руки ценного проводника в мире теней, откликнулось на его зов. В тот самый момент, когда большая часть Инувы уже ощутила на себе блаженную прохладу иного измерения, Хофу наконец-то вырвал покалеченный глаз. Заметив, что противник бесстыдно скрывается со славного поля боя, мужчина с невероятной скоростью рванул в его сторону и (не без божественной помощи) в последний миг взмахнул острыми тонкими саблями.

– Не ту тень ты выбрал, малец, – спокойно проговорил Хофу, глядя на отрубленную голову Инувы.

Лицо. Мое лицо. Он украл его. Кто он? Что он такое? Почему мне кажется, что мы знакомы? Откуда я знаю его голос?

Сил лежал на холодных камнях, скованный непреодолимым ужасом: пред незнакомцем в Кайе; пред тем, как ему удалось победить Калия; и, конечно же, пред сорванной маской и ее непредотвратимым исходом. Еще с детства ему твердили, что в тот самый миг, когда он снимет хотя бы часть костюма, его кожа воспламенится черным пламенем, а остальное тело немедленно постигнет наимучительнейшая гибель из всех, что можно вообразить. Лишь когда была проведена вторая На Ал'ада, он позволил себе проверить сей непреложный постулат. Оголенная кисть не вызвала ни Бога Смерти, ни невыносимых мук, однако юноша все равно продолжал испытывать детский страх пред снятыми частями Кайи.

Откуда-то неподалеку до Сил начали долетать звонкие звуки ударов: казалось, в ближайших коридорах происходила жесткая борьба. Совсем скоро все стихло, и в комнату ворвался Кадд'ар с окровавленным посохом. В ту же секунду он подбежал к Сил и тревожно осмотрел его.

– Ты в порядке? – спросил лидер.

– Д-да, да. Со мной все хорошо. Спасибо за беспокойство, – смутился Сил. – Зачем вы здесь? Вы же сказали, что я справлюсь с Калием – хотели удостовериться, что ваше предсказание сбылось?

– Сил, запомни: я всегда буду здесь. Всегда буду рядом с тобой, чтобы не произошло. И больше никому не позволю причинить тебе вред.

– Священный Свет, что это за хрень?! – раздался удивленный возглас Х'асира.

Юноша с опаской глядел в сторону Сил: в его глазах читался суеверных страх, смешенный с отвращением. Он даже попытался нацелить свой мушкетон на товарища, но в тот же миг получил сильнейшую затрещину от Кад'дара.

– Это – твой друг, который рискнул жизнью, чтобы предотвратить результат твоего необдуманного поступка. И у этого друга есть имя. Относись к товарищу с должным уважением, – неожиданно зло произнес мужчина.

– Но лидер, ведь...

– Еще одно нелестное слово, и с тобой будет разговаривать мой посох.

– Кадд'ар, не стоит из-за меня ссориться, – робко заговорил Сил. – Ожидаемая реакция на...меня.

– Вздор. Людские предрассудки, которым не должно потакать, – ответил лидер, поднимая брошенную маску. – Не носи ее больше: твоя тайна раскрыта, и я сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь тебе с ней справиться.

– Кадд'ар, по поводу вашего приказа о Калие...

– Забудь, он получил по заслугам, и все произошло согласно плану. Его сила отныне твоя, а значит одной проблемой меньше. Теперь поднимайся, – скомандовал мужчина, – и помоги нам восстановить мир.

Глава 18

«Иногда ваши желания назло...сбываются»

Жизненная мудрость

Наконец-то они вошли в Агартху. Поразительно, но на улицах, чьи дороги совсем недавно заливались потоками крови, а дома познали на себе пламенную длань Матери, стояла почти волшебная тишина. Не слышно было ни криков отчаяния, ни трогательных плачей о помощи и милосердии. Ни следа недавно развернувшейся бойни – ни изувеченных трупов, ни орудий, создавших бы таковых, ни одной живой души, поведавшей бы о случившимся. Даже сам город изнутри казался не таким уж и пострадавшим.

Что не могло не настораживать.

Едва сдерживаясь, чтобы не начать кричать в каждой подворотне "Есть кто живой?!" (возможно, от этой пагубной затеи его оберегали сотни просмотренных дешевых фильмов ужаса, которые можно было считать кладезем ошибок, которые ни в коем случае не следовало повторять), Костя настороженно следовал за Мгогоро. Маршрута до Палат он не знал, а если бы и знал, то в столь стрессовой ситуации ни за что бы не вспомнил (вопреки распространенному мнению, что в подобных случаях человеческий мозг лучше работает). Парня крайне беспокоила недавно оброненная фраза спутника "о недействующем споре со Вселенной" – как-никак, терялась такая необходимая страховка жизни. Помирать, пускай и во спасение мирового порядка, ему отнюдь не хотелось. Более того, Боунз согласен был, чтобы этот самый пресловутый мировой порядок разбился на мириады осколков, лишь бы его драгоценная тушка осталась в целости и сохранности.

Хлопнуло окно.

От неожиданности Костя подпрыгнул. Да так удачно, что оказался прямо на руках Мгогоро, который преспокойно продолжил свой пеший марафон, даже не обратив внимания на появившуюся ношу.

– Вы уверены, что ваша магия сегодня не работает? – заговорил Костя.

Молчание. Еще хуже, чем положительный ответ.

– А может ну его, этот Культ Танцора? – предложил Костя. – Давайте вернемся обратно в Гиладу, тяпнем по бутылочке Барасы. Глядишь, все без нас образуется.

– Мгмм, – ответил Мгогоро, поставив паренька на землю.

– Тогда отыщем Кадд'ара? Или Джийа? Кадд'ара и Джийа. И Хофу. Кадд'ара, Джийа и Хофу, – не мог успокоиться Костя (очень уж ему не нравилась царившая атмосфера заброшенности и вымирания). – Я за них переживаю, вдруг с ними произошло что-то плохое, а тут мы – спасаем их в самый нужный момент. Сдались нам эти Танцующие. Уверен, у них и без того дела идут отлично. ААА!!! Что это?

На соседней улице пробежал кто-то маленький и рыжий. Должно быть, кошка – промелькнула успокаивающая мысль. Которую почти в ту же секунду сменила новая – в тысячу крат усиливающая панику: брякая железом и издавая почти демоническое ржание из-за угла показалось нечто. Оно напоминало лошадь, собранную из ржавых шестеренок и разбитых лампочек – вне всякого сомнения, взрослая (даже больше пожилая) особь Фараси (о чьем существовании Костя и не догадывался). Страшная тварь с красными глазами. Завидев Костю, она выпустила едкий дым из ноздрей, свирепо заржала и бросилась в его сторону.

– Твою ж... – заголосил парень и побежал, что было мочи, подальше от рассвирепевшего существа.

– Ммм!! – крикнул ему вдогонку Мгогоро.

Инстинктивно Костя несся как раз в нужном направлении: спустя несколько минут он выбежал на площадь, где не так давно стояли великолепные в своей пестрой помпезности Палаты Смеха, а ныне виднелась гигантская свалка из позолоченных балок, оранжево-синих кусков материи и прочего строительного мусора. Краем глаза он заметил вдалеке странную битву. Странную, по нескольким причинам. Во-первых, некий бородатый дядька (из-за которого, собственно и началась вся заваруха с гражданской войной (Костя, правда, позабыл его крокодилье имя)) сражался со своей копией. Что, по юношескому разумению, вообще не имело смысла – разве тот не обладал способностью создания лишь цветных картинок? Какой толк было с ними показательно сражаться? Во-вторых, недалеко от дерущихся виднелась какая-то непонятная многорукая фигура, испускающая энергетические волны. Присмотревшись, Костя узнал в ней Танцора, немного изменившегося с их последней встречи.

Стало быть, Бог Иллюзии тоже решил поучаствовать; интересно, почему так...неактивно? Возможно, у него кончилась мана. Или мотивация. Упал дух из-за разрушения храма – со всяким может произойти. Значит, следовало ему подсобить: вдохновить своим несравненным земным Я, которое по прежнему черпало силы от их На Ал'ада. Пускай все монахи сгорели, главное – Избранный выжил, здесь и готов помочь.

И только Костя начал прикидывать, как ему быстрее пробраться к Танцору, минуя раскаленные каменные плиты вокруг площади и преодолевая огненную полосу препятствий, великодушно поставленную служителями Культа Матери, как почувствовал, словно кто-то (не очень заботливо) обхватил его десятками холодных тонких рук. Глаза на мгновение ослепли, тело забыло, как дышать, а сознание наполнилось безрадостными навождениями о внезапной кончине.

Когда зрение вновь вернулось к нему, Костя не без любопытства обнаружил, что из руин Палат Смеха его переместили на туманную пустошь, где его поджидало некто...в рваном сером плаще и с сотней открытых глаз, расположенных по всему телу. Оно было настолько мерзкое, насколько зловеще крутое.

– Мое почтение, Пришелец, – заговорило существо, приближаясь к Косте. – Добро пожаловать в мое Царство.

– И вам не ведать бед конъюнктивита, большое и глазастое что-то.

– Юмор – понимаю. Защитный механизм в непонятной ситуации. Боишься меня, смертный?

– А это ваша железная лошадь меня только что преследовала? – уточнил Костя.

– Нет.

– Тогда, нет.

– Любишь острить, как я погляжу. Понимаю, почему Танцор забрал тебя к себе – ты просто вылитая его человеческая копия. Но это ненадолго, – обнадежило существо. – Потому как сегодня, в это дивный день торжества людского безрассудства и малоумия, ты станешь нечто большим, нежели был не так давно.

– Чего? – протянул Костя.

– Я – Безликий, Повелитель Загробного Мира и Владыка Разложения, предлагаю тебе, Боунз, свое покровительство и свою силу.

А вот это – неожиданный поворот событий. И крайне увлекательный.

Значит, Безликий. Наконец-то, эта встреча состоялась. Кажется, еще только вчера Костя бродил по Чертогам Милосердия, обнадеженный сладкой мечтой о могущественном союзе с Богом Смерти. Который, в итоге, не соблаговолил даже лично поговорить с ним, а лишь с позором (через своего уродливого Настоятеля) выставил прочь из Культа. Теперь же он сам вызвал Боунза к себе на рандеву и предлагал свои услуги.

Значит, вторая На Ал'ада. Новая способность, которая усовершенствует его и без того великую и не знающую пределов в своей властности эмпатию. Очень заманчивое предложение. Именно поэтому ни в коем случае не стоило на него соглашаться. В самом начале. Сперва, нужно было набить (вернее, снизить) себе цену. Ибо если Бог предложил – сделка уже давно заключена, и ждет лишь обычного формального согласия второй стороны.

– Нет, – обиженно сказал Костя, демонстративно отвернувшись и скорчив вредную мину. – Когда-то я уже приходил к тебе, но ты отверг меня, бросив на растерзание демону Иллюзии. Как я могу вернуться к тому, кто никогда и не ждал меня?

– Это вовсе не так! – невероятно и внезапно бурно запротестовал Безликий, замахав руками. – Поверь мне, только ты ступил на Самагру, как среди Богов чуть не развернулась настоящая бойня за право обладания таким...редким экземпляром. Больше всех кричал Бродяга – мало ему Сил, он хотел забрать и тебя. Но все утихли из-за Танцора. Видишь ли, за несколько часов до твоего появления, он обратился к Мурии почти что за официальным разрешением принятия в ряды сторонников Иллюзии некоего Боунза. Спорить с Танцором мы не стали – это все равно, что плеваться против ветра, а потому дали свое согласие... Так что, в тот самый раз, когда ты представился первому смертному Самагры, мы со скорбью в душе признали все притязания Танцора на тебя. Что для меня было намного тяжелее, ибо ты сам неоднократно высказывал желание обратиться в мою веру. А потому я делал то, что умею лучшего всего – ждал своего времени. И вот, этот час настал – Танцор занят своими делами в Агартхе и не сможет побеспокоить нас, – закончил Безликий. – Итак, Боунз, Пришелец из Иного Измерения, согласен ли ты провести со мной, Хозяином Смерти, На Ал'ада?

– Неа, – продолжил гнуть свою линию Костя. – Не так уж сильно ты стремился получить меня, раз не явился мне в самом начале и оставил на Танцора. Нет, в общем, мне не интересно твое предложение. Как говорится, ведь я другому отдана и буду век ему верна.

– Я сделаю так, что в твоей власти будет вызывать у людей голод, страдания: все чувства и физические ощущения, которые ты пожелаешь.

– Внимательно слушаю.