Текст книги "Не святой (ЛП)"

Автор книги: Уайльд Риа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 20 страниц)

Глава 14

Амелия

Я упрямо скрещиваю руки, стоя посреди тротуара перед торговым центром. Близнецы стоят по обе стороны, Кольт впереди.

– Миссис Сэйнт, – пытается он.

– Еще раз назовешь меня так, Кольт, и я дам тебе по горлу.

Он закатывает глаза.

– Мистер Сэйнт не пустит вас обратно домой, пока вы не сделаете покупки, так что пойдемте.

– Тогда я не вернусь.

Кольт покраснел.

– А твой сын? – Атлас ворчит. – Ты просто бросишь его?

Мои зубы болезненно скрежещут.

– Я ненавижу вас всех.

Я врываюсь в огромное здание и захожу в первый попавшийся магазин. Даже не утруждая себя поиском, я хватаю платья, джинсы и юбки своего размера, запихивая их в руки троих мужчин, вынужденных следовать за мной. Детской одежды в этом магазине не было, поэтому после того, как они расплатились, я направилась к одному их них.

Проще было купить одежду Линкольна, но еще проще было тратить чужие деньги, покупая сыну новые вещи. У него давно не было ничего нового, а вся одежда, которая ему принадлежала, была куплена в магазинах благотворительности.

Для него я выбираю более тщательно, чтобы все идеально сидело, покупаю ему новые ботинки и кардиганы на лето, вся одежда мягкая под моими пальцами и разных ярких цветов. Я слышу, как мужчины что-то тихо обсуждают, но стоит мне повернуться, как один из них, если не все, наблюдает за мной.

Близнецы нервировали. Атлас навис надо мной, его трудно было не заметить, и в его глазах было много злости, много ненависти. Это было видно по выражению его лица, по тому, как нахмурились брови и потухли глаза. Он не сказал мне больше нескольких слов, и в каждом из них не было ни тепла, ни даже элементарной человечности.

Однако у его брата, Ашера, было больше харизмы, больше обаяния, как я полагала. Он заводил разговоры, даже если они были неловкими.

А Кольт, он был просто щенком. Он был из тех, с кем легко вступить в дружбу, с кем можно было свободно общаться, к тому же он шутил. Если бы я встретила его где-нибудь еще, он бы мне понравился.

Но он работал на Габриэля Сэйнта, поэтому автоматически стал моим врагом.

Они все стали такими.

Я передаю вещи Ашеру, который идет их оплачивать.

– Ладно, теперь мы закончили, – говорю я. – Отвезите меня к моему сыну.

Кольт смотрит на сумки.

– Этого недостаточно, миссис Сэйнт.

– Недостаточно!? – визжу я.

Он качает головой.

Когда Ашер расплатился и вернулся с пакетами для Линкольна, он и Атлас понесли их в машину, а мы ждали внутри торгового центра.

Здесь было жарко. Слишком жарко, к тому же я была голодна. Я не хотела здесь находиться.

– Вы очень бедны – замечает Кольт.

Я отмахиваюсь от него и начинаю идти, но обнаруживаю, что шатаюсь на ногах. Я берусь за край скамейки, чтобы не упасть.

– Миссис Сэйнт, – хватает меня Кольт.

– Прекрати… – прохрипела я. – Перестань называть меня так.

Почему я запыхалась? Я положила руку на голову, глаза затуманились.

– Амелия, – он прижимает меня к себе. – Когда ты ела в последний раз? – я качаю головой, поскольку не могла вспомнить. – Черт.

Его рука обхватывает меня, чтобы удержать в вертикальном положении, и я не сопротивляюсь, пока он ведет меня в сторону зала с едой, усаживая нас обоих за стол у выхода. Он зовет близнецов, прежде чем сделать заказ по меню. Я не слушаю, что он заказывает, так как закрываю глаза и опускаю лицо в ладони, пытаясь прогнать головокружение.

– Вот, – он обхватывает рукой мое запястье, заставляя меня посмотреть на него, и протягивает мне бутылку воды. Я без вопросов беру ее и делаю глоток.

– Я в порядке.

Кольт хмурится на меня.

– Ты будешь есть.

– Просто отвезите меня домой, я поем там.

– Ты поешь здесь.

Проходит двадцать минут, прежде чем головокружение проходит.

– Я в порядке, Кольт, мы можем просто уйти?

Я встаю, так как теперь у меня есть немного больше сил, но рука шлепает по спинке стула, новое тело заполняет пространство, блокируя мне выход.

– Сядь, Амелия, – рычит Габриэль.

У меня открывается рот.

– Что ты здесь делаешь?

– Ты думаешь, они не сказали бы мне, что моя жена больна?

– Я не больна.

– Ты почти потеряла сознание, – возражает он.

Я закатываю глаза и бросаю взгляд на Кольта. Это был либо он, либо один из близнецов, который доложил ему. Я скрещиваю руки и сажусь обратно. У меня не было другого выхода. Он опускается на свободное место рядом со мной, не сводя глаз с моего лица.

Официантка ставит на стол тарелки с едой.

– Ешь.

– Пошел ты.

– Может быть, позже, – низко пробормотал Габриэль. – Ешь.

– Ты отвратителен.

– Мне нужно отойти… – Кольт быстро уходит, оставляя нас наедине.

– Амелия, ты не выйдешь отсюда, пока не доешь.

– Какое тебе дело!?

– Я не позволю своей жене умереть с голоду!

– О, тебе это очень нравится, не так ли, – огрызаюсь я, хватая тарелку с макаронами. – Жена это, жена то, как насчет того, чтобы взять эти слова и засунуть их себе в задницу!

Я запихиваю в рот макароны – слишком много, чтобы удобно было жевать, но мне все равно. Пусть я стану для него отвратительной настолько, что он будет держаться от меня подальше.

Он ухмыляется, наблюдая за мной, и продолжает смотреть, пока я съедаю всю миску, мой желудок болезненно сжимается, когда в нем появляется слишком много пищи.

Он поднимает руку и смахивает немного соуса с моего рта, облизывая палец дочиста, прежде чем пододвинуть ко мне тарелку с картофелем фри.

– Ни в коем случае, – он сверкает глазами. – С меня хватит!

– Еще.

Я успеваю съесть половину картошки, прежде чем чувствую, что вот-вот лопну.

– Я больше не могу.

Он смотрит вниз на еду. Там оставалось еще две полные тарелки еды, от одного взгляда на которую мне становилось плохо. Кольт заказал слишком много.

– Отныне ты будешь есть со мной каждый день, Амелия. Без вопросов. А если это буду не я, то один из моих людей, и будь уверена, они не отпустят тебя, пока ты не съешь достаточное количество еды. Ты моя жена, ты сама о себе позаботишься.

Я насмехаюсь.

– Как скажешь, Габриэль, мы можем идти?

Он вскидывает бровь.

– Без драки и споров?

– Я устала и хочу увидеть своего сына, – вздыхаю я. – Пожалуйста, мы можем просто уйти?

Он смотрит мне в лицо и, едва заметно кивнув, поднимается из-за стола, а затем предлагает руку, чтобы помочь мне выйти. Я не беру ее и вылезаю сама.

– Ты закончила с покупками? – спрашивает он.

– Да.

– Там много вещей?

Я пожимаю плечами.

– Достаточно.

***

Когда мы вернулись, в доме царил хаос: близнецы и Кольт покинули торговый центр задолго до нас, но людей с оружием здесь было больше, чем раньше. Я бросаю взгляд на окна, вижу двор, где накануне проходила церемония, и не замечаю ничего необычного. Ни пятен крови, ни стекол – как будто бойни и не было.

– Где Линкольн? – спрашиваю я.

– В игровой с матерью, – говорит мне Габриэль, подталкивая меня к двери. – Иди. Побудь там немного.

– Что? Сегодня нет клетки?

– Если ты предпочитаешь оставаться взаперти, то будь добра, Амелия.

– А откуда ты знаешь, что я не сбегу?

Он ухмыляется.

– Ты думаешь, что сможешь пройти мимо моих людей? – он оглядывается по сторонам. – Но если тебе это удастся, знай, что я буду преследовать тебя, от меня не уйти, и ты не сможешь спрятаться нигде, где бы я тебя не нашел.

– Спасибо за предупреждение, – усмехнулась я.

Я поворачиваюсь к нему спиной и направляюсь через фойе к двери, ведущей в игровую. За дверью я слышу знакомый смех моего сына, этот теплый, домашний звук, который мгновенно снимает боль в груди, о которой я и не подозревала. Я не привыкла проводить так много времени в разлуке с Линкольном.

Я осторожно и тихонько открываю дверь и заглядываю внутрь. Камилла сидит посреди пола в окружении мягких игрушек и строительных блоков, а Линкольн, счастливо хихикая, сидит перед ней. Странное зрелище: элегантная Камилла Сэйнт слегка растрепана, несомненно, от того, что она часами развлекает моего сына, своего внука.

Я немного растаяла, наблюдая за ними, за тем, как она заботится о нем, с каким терпением она сидит, пока он дергает ее за волосы и тычется в лицо пальцы.

Хочется сейчас обнять сына, и я даю знать о своем присутствии у двери, проскальзывая внутрь. Камилла оглядывается и мягко улыбается. Я предполагаю, что это выражения лица для маленького мальчика, который стоит перед ней и ничего не понимает.

– Как он? – спрашиваю я, присаживаясь на диван. Линкольн замечает меня и тут же улыбается, спотыкаясь о собственные ноги, когда спешит ко мне.

– Отлично, – улыбается она.

Я поднимаю его с пола и сажаю к себе на колени, где крепко обнимаю.

– Он очень похож на Лукаса, когда тот был в таком же возрасте, – вздыхает Камилла. – Авантюрный, игривый, всегда такой любопытный.

– Мне очень жаль вашего сына, – говорю я ей.

– Нет доказательств, что он умер, – шепчет она. – Еще есть надежда.

Я не могла даже представить себе ее боль. Ребенок, сколько бы ему ни было лет, никогда не должен умирать раньше родителей, но жизнь жестока, а эта жизнь была еще более жестокой, насильственной. Но это не значит, что она должна была ожидать этого или смириться с тем, что ее старший мальчик, скорее всего, мертв. Но я этого не говорю. Вместо этого я сочувственно улыбаюсь ей и отпускаю извивающегося Линкольна. Он тут же направляется к ней и усаживается на ее бедра.

Она улыбается сквозь слезящиеся глаза, проводя пальцами по темным волосам Линкольна.

Все оставшееся время мы сидим в тишине, наблюдая за моим сыном. Между нами не было слов, и она не останавливает меня, когда я забираю Линкольна, чтобы покормить и искупать.

Странно, никто не задавал мне вопросов, когда я шла по дому с сыном на бедре, не останавливал, когда я вошла на кухню и стала рыться в шкафах в поисках еды, которой можно было бы накормить Линкольна.

Я не была свободна в любом смысле этого слова, вооруженные люди стояли у каждой двери или бродили по дому, но, кроме их присутствия, они не разговаривали со мной.

Это все равно была тюрьма, даже если Габриэль считал иначе.

Глава 15

Габриэль

Я сижу за столом в столовой, стены по обе стороны от меня увешаны книгами, люстра в центре висит низко и заливает комнату теплым золотистым светом. Передо мной разложены блюда, я не знал, что ей нравится, поэтому попросил повара приготовить несколько разных блюд и гарниров.

Пришло время узнать мою жену получше.

В другом конце комнаты открылась дверь, и Кольт ввел внутрь Амелию, которая вырвала у него свою руку и свирепо посмотрела на него.

Она была вздорной и громкой, и это мне в ней нравилось.

Там, где большинство кивают и подчиняются, она борется и бунтует. Несмотря на то, что она боялась меня, потому что, скажем прямо, эта женщина была напугана, она не позволяла этому страху управлять ею. Она была самоуверенной. Сильной. Идеальная женщина, чтобы стоять рядом со мной, хотя заставить ее остаться там будет сложнее, чем я предполагал.

Она меня ненавидела.

– Привет, жена, – приветствую я ее.

Она бросает на меня взгляд.

Ее темные волосы влажные после душа, на ней простые леггинсы, которые обтягивают ее бедра и повторяют восхитительные изгибы ее ног. Свитер с капюшоном прикрывает ее верхнюю половину, он слишком большой, но она выглядит прекрасно, несмотря на это.

– Садись.

– Хочешь, я тоже буду лаять на тебя? – она огрызается, опускаясь на самый дальний от меня стул.

Я ухмыляюсь и выдвигаю стул рядом со мной.

– Садись сюда.

– Нет.

Я вскидываю бровь, в моем нутре расцветает чувство головокружения от ее неповиновения. Ссориться с ней становилось моим новым любимым занятием, потому что это означало, что я могу это сделать.

Я медленно встаю, не сводя с нее глаз. Она сужает взгляд, но не двигается.

Я хватаюсь за спинку ее стула и сильно дергаю, отодвигая ее от стола. Она вскакивает или, по крайней мере, пытается это сделать, но я быстро толкаю ее обратно, и она с громким звуком падает на стул.

– Отстань от меня! – приказывает она. Я обхожу ее, пока не оказываюсь перед ней настолько близко, что если она встанет, мы окажемся нос к носу.

– Ты хочешь усложнить себе жизнь?

– Нет, – усмехается она. – Я хочу усложнить твою.

Я усмехаюсь.

– Leonessa, – называю ее прозвищем, которое я ей дал. – Это просто делает мою жизнь интереснее.

– Тебе что, мало работы, что ты теперь похищаешь женщин и детей? Заставляешь их выходить за тебя замуж? На твоем месте, Габриэль, я бы нашла себе другое хобби.

– Зачем? Это мне нравится намного больше, – она кривит губы и смотрит в сторону, скрестив руки. – Теперь я хотел бы, чтобы моя жена сидела рядом со мной.

– Ну, твоя жена, – выплюнула она это слово. – Не хочет иметь с тобой ничего общего.

Я усмехаюсь и наклоняюсь вперед, хватаясь за сиденье стула между ее ног.

– У тебя нет выбора.

Я дергаю стул, и она визжит, хватаясь за края, чтобы удержаться, пока я с силой тащу стул и ее по полу, убирая один из них, чтобы затолкать ее на то место.

– Намного лучше.

– Ты чертова свинья.

Я сажусь на свое место, игнорируя ее, и беру виски, делая глоток янтарной жидкости.

– Хочешь выпить, Амелия?

Теперь она игнорирует меня.

Я наливаю ей бокал вина, подталкивая его к ней, и начинаю подавать ей еду со всех блюд. Она хочет быть упрямой – хорошо, но это не значит, что она должна голодать.

Она вздыхает и берет бокал, делает глоток, когда я ставлю перед ней тарелку.

– Спасибо, – пробормотала она.

Мы едим в тишине, Амелия не отрывает глаз от тарелки, стоящей перед ней. Я бросаю взгляд на нее каждые несколько секунд, любуясь шелковистыми прядями ее волос, кремовой текстурой ее кожи и тем, как темные ресницы обрамляют эти потрясающие голубые глаза.

Она оказалась совсем не такой, как я ожидал.

Она встает из-за стола, забирает свою тарелку и поворачивается, чтобы уйти.

– Сядь, Амелия.

– Габриэль, почему ты настаиваешь, чтобы мы это делали вместе? Мы не пара. Нас соединяет принудительная бумажка и угроза. У тебя есть мой сын. Его жизнь. Моя жизнь. Больше ты от меня ничего не получишь. Ни сейчас. И никогда. Ты и я, мы – ничто. Ты – ничто.

– Это мы еще посмотрим, Амелия, – говорю я, подходя к ней вплотную. Она отступает, а я следую за ней. Как в танце, она делает шаг назад, до конца, страх просачивается в ее глаза и вырывается из ее губ, когда ее позвоночник ударяется о стену, и она прижимается к ней.

Я поднимаю руку и наблюдаю, как она вздрагивает, закрывает глаза и отворачивает лицо в сторону. Это происходит с ней уже не в первый раз, и это заставляет меня сомневаться в ее прошлом. Я убираю прядь волос с ее лица и заправляю за ухо, ее кожа становится мягкой под моими пальцами.

– Я не причиню тебе вреда.

Она дышит через нос и выдыхает воздух изо рта, прежде чем повернуться и посмотреть на меня. В ее глазах – боль, много боли, боль от прошлого, которое я еще раскрою, страх, но не передо мной, хотя она, несомненно, боялась меня.

– Кто тебя обидел? – шепчу я.

Я чувствовал, как в моей груди расцветает чувство защиты, как растет зверь, которого я не собирался успокаивать. Я заставлю ее довериться мне. Мы могли бы стать чем-то большим.

– Я не хочу такой жизни, – говорит она мне, игнорируя вопрос.

– Это то, что у тебя есть, – говорю я ей. – Карты, которые тебе выпали.

Я наклоняюсь к ней, вдыхая аромат ее шампуня, сладкий, фруктовый запах, который опьяняет меня. Повернув лицо, я прикоснулся губами к ее щеке.

Ее дыхание останавливается, и я чувствую, как она поворачивается ко мне, мои губы начинают кривиться в улыбке, прежде чем она отшатывается от меня.

– Держись от меня подальше, Габриэль, – она рычит, всякая уязвимость исчезла.

Я вскидываю бровь, наблюдая, как она пересекает комнату, хватает бокал с вином и две бутылки, одну красную, другую белую, которые разложил персонал, и выбегает из комнаты. Я слышу ее сердитые шаги по лестнице и хлопок двери.

– Вижу, все прошло хорошо, – в комнату заходит Девон, бросая взгляд на еду на столе. Он направляется к ней и берет из корзины теплую булочку.

Я вздыхаю.

– А где Ашер и Атлас?

– Чистят город с несколькими другими людьми, – пожимает он плечами. – После инцидента с грузовым судном они хотели убедиться, что улицы под контролем.

– Этого не будет, пока мы не решим проблему, – я беру с полки бутылку виски и наливаю в стакан. – У нас до сих пор нет никаких зацепок, кто меня обокрал, – рычу я, – Как это возможно?

Девон качает головой.

– Я не знаю. Кто бы они ни были, у них есть внутренняя информация, и это только вопрос времени до следующего инцидента.

– Не напоминай мне, мать твою.

– Может быть, привести девушку сейчас было неправильным решением.

Я бросил на него взгляд.

– А когда бы это было правильным решением?

Вдобавок ко всему, все зацепки и информация о моем пропавшем брате иссякли. У меня везде есть связи, в этом городе нет ни одного уголка пространства, которое не принадлежало бы мне и моим людям, так как же, черт возьми, это произошло.

Я отхлебнул виски и вышел из столовой, остановившись на лестнице, чтобы послушать Амелию. Я не стал подниматься туда, моя злость приведет лишь к новым спорам с этой женщиной, а это только подогреет ее враждебность ко мне.

– Пусть кто-нибудь проверит ее через несколько часов, – говорю я Девону. – Это вино не пойдет ей на пользу.

Девон кивает, и я покидаю его, прохожу через дом в кабинет, закрываю дверь и сажусь за свой стол. Я открываю ноутбук и достаю из коробки сигару, зажигаю конец и втягиваю дым.

Я помню, как впервые попробовал сигару. Мне было шестнадцать лет, и ее подарил мне отец. Он хотел, чтобы я больше занимался бизнесом, когда я подрасту. Лукас к тому времени уже несколько лет работал вместе с ним.

“Мы непобедимы, мой мальчик, мы на самом верху. Это работа твоя и твоего брата – удержать нас здесь. Когда-нибудь этот город будет твоим.” – его слова звучат в моей голове.

Через год он умер.

***

Я не мог оставаться спокойным. Негативная энергия и злость заставили меня выйти из дома ближе к полуночи, ключи, зажатые в руке, впились в ладонь. Поездка через город была тихой и освежающей, пьяные люди спотыкались по тротуарам, а кошки лазили в темных переулках.

Машина останавливается напротив ветхого многоквартирного дома, на асфальте валяются осколки стекла, мусор переполнен из общественных баков. Внутри слышны причитания и плач, крики мужчин и звук телевизоров, но я не обращаю на это внимания и поднимаюсь по лестнице, ключом отпираю потускневшую красную дверь и вхожу внутрь. Меня встречает спертый воздух, запах гниющей пищи и застоявшейся воды.

Амелия никогда не должна была принадлежать такому месту, где стены плесневеют, а ковер – изношенный, ворсистый и грубый. На полках и на исцарапанных столешницах лежат ее вещи, следы от ручек и пятна, которые давно въелись в поверхность. В воздухе витает пыль, которую я поднял. Я хотел знать, что же она скрывает. Что сделало ее такой, какая она есть.

Папка с ее данными рассказывает лишь часть истории.

По квартире разбросаны детские игрушки, чучела медведей и строительные блоки спрятаны за шкафами, как будто они упали туда и были забыты, на столе и подоконнике лежат детские книги в потрепанных от использования обложках. На стуле лежит куча чистого белья, на полке – мертвое растение. Ничего не сочетается между собой, а на диване есть пятна разных цветов, от которых она пыталась избавится в течение многих лет.

Деньги были проблемой, но я знал это по количеству долгов на ее имя – долгов, которые я уже погасил за нее, хотя она об этом и не подозревает. Я продолжаю ходить по квартире, открывая шкафы и ящики, но не нахожу ничего, что могло бы рассказать о ней, о том, чем она увлекается. Какие у нее были хобби? Какие у нее интересы?

По квартире разбросано несколько книг с собачьими ушами, но когда я захожу в спальню, мое внимание привлекает книга, лежащая на прикроватной тумбочке.

Дизайн одежды.

Я беру ее в руки, и со страниц падает фотография. Я смотрю на нее и вижу, что Амелия улыбается мне в ответ, а на ее руках лежит Линкольн, крошечный, если не больше нескольких недель от роду. Он завернут в одеяльце и лежит у нее на руках. Она выглядит хорошо, усталая, но счастливая, у нее видны зубы, а кожа сияет.

Я засовываю ее обратно в книгу и кладу ее на кровать, а затем наклоняюсь и достаю из-под нее коробку. Открыв крышку, я обнаруживаю стопку этюдников⁵ и карандашей, а также состаренные акварельные краски и ручки. Я перелистываю первую книгу и вижу бесчисленные платья, созданные ею: одни яркие и красивые, другие темные и короткие, модели в них нарисованы с легкостью и совершенством. Я открываю следующую книгу и вижу нижнее и ночное белье, а за ней – обувь. Девушка была художником и начинающим дизайнером, если судить по всему.

У нее не было высшего образования, и, судя по ее личным делам, она бросила школу задолго до окончания, но у нее был нераскрытый талант и потенциал.

Я кладу все это обратно в коробку вместе с книгой, поднимая ее с пола. Перед тем как уйти, я беру из кроватки плюшевое животное и забираю его с собой.