Текст книги "Не святой (ЛП)"

Автор книги: Уайльд Риа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 20 страниц)

Глава 48

Амелия

У меня пересохло горло от крика, боль пронизывала меня насквозь. Я почувствовала теплую кровь между ног, ощутила, где удар пробил мое тело, и поняла, что на нем были какие-то кольца, которые могли нанести эти повреждения.

– Амелия!

Габриэль зарычал, как лев, запертый в клетке, неспособный защитить единственную вещь, которая имеет для него значение.

Вот так я и умру.

Я и раньше думала о своей смерти, но не ожидала, что она будет такой. В моих кошмарах меня всегда убивал отчим, и с тех пор, как Габриэль убил его, я больше не думала об этом. Мне казалось, что я проживу дольше.

Нога, на которую опирался Ашер, онемела от давления его веса, а другой ногой, со сломанной костью, я не могла пошевелить.

Даже от одной мысли об этом мне хотелось потерять сознание.

Поэтому мне пришлось терпеть.

И Габриэлю тоже.

– Не смотри, – прошептала я ему. – Не позволяй, чтобы это было последнее, что ты видишь.

– Малыш, – это были слезы в его глазах. Слезы на его щеках.

Его печаль была глубокой и искренней.

Ашер хотел, чтобы Габриэль страдал, и он делал это через единственное, что точно могло это сделать. Меня.

Мужчина поднимает нож, поднося его к моей груди. Мое дыхание останавливается.

– Ашер, пожалуйста, – умоляет Габриэль.

Его жестокий смех обрывается, когда дверь распахивается так внезапно, что я вскрикиваю: острие ножа вонзается в меня, и мое тело дергается от испуга.

В дверном проеме стоит Атлас.

Его лицо выражает гнев.

Габриэль опускает голову, пораженный.

Неужели он надеялся, что придет кто-то другой?

– Атлас? – Ашер отходит от меня, отвлекаясь.

Холодные глаза Атласа скользят по его близнецу, затем по мне, оценивая состояние моего тела, кровь, синяки, то, как я обнажена. У меня не было сил заботиться о достоинстве.

Атлас осторожными шагами подходит к брату.

– Давно пора, – уверенно говорит ему Ашер.

Но тут Атлас поднимает пистолет, заставляя брата в замешательстве нахмурить брови.

Без предупреждения, без колебаний раздается выстрел, и кровь брызжет мне на лицо. Теплые, влажные капли попадают на мои губы и щеки.

В течение нескольких секунд ничего не происходит, но затем падает тело… тело Ашера, приземлившееся на мои колени, неподвижное, безжизненное и мертвое.

Тишина заполняет комнату, как тяжелый свинец.

– Амелия! – Габриэль разрывает ее первым, шок проходит, когда он яростно гремит цепями.

Но я все еще не могу прийти в себя, все болит, я вся в крови, и Атлас смотрит на меня со смесью ужаса и сочувствия. Он оттаскивает Ашера от меня, и я мельком вижу его лицо – из пулевого отверстия все еще сочится кровь. Его глаза остаются открытыми, и я готова поклясться, что они наблюдают за мной.

Позади Атласа появляются Девон и Энцо.

Мужчина быстро двигается, закрывая своим телом мое, опуская платье, чтобы прикрыть меня.

– Я собираюсь развязать тебя, – шепчет он с дрожью в голосе.

Я киваю.

Он протягивает руки вокруг меня, его лицо у моего уха, когда он осторожно дергает узел. Дыхание его тяжелое и хриплое, и я чувствую, что он едва держится на ногах.

Он убил своего брата-близнеца.

Когда мои запястья развязаны и он собирается отойти, я из последних сил обнимаю его руками.

– Спасибо, – шепчу я с надрывом в голосе.

Он не обнимает меня в ответ, но я чувствую, как расслабляется его тело, прежде чем он отстраняется, чтобы помочь остальным освободить Габриэля от цепей.

Мой взгляд скользит по телу Ашера, и меня пробирает дрожь.

Я так устала. Так чертовски устала.

Я чувствую, как мое тело облокачивается обратно на столб, где-то рядом со мной двигаются тела и гремят цепи, но у меня не было сил смотреть.

Габриэль был жив. Он был в безопасности.

Я слышу, как он падает.

– Нет! – рычит он, когда мои веки опускаются. – Она! Займись ею!

С кем он разговаривал?

О, точно! Девон. Энцо. Они тоже были здесь.

Руки хватают меня, и я открываю глаза, вздрагивая.

– Это я, детка. Это я.

Лицо Габриэля мелькает перед моими глазами.

– Привет.

– Амелия, – слезы текут по его лицу, пока он осматривает меня, морщась от каждой новой раны, которую он находит. – Мне так жаль.

– Она в шоке, Габриэль, – объявляет Девон. – Нам нужно увезти ее отсюда.

– Мне так хочется спать.

– Это нормально, – мягко говорит мне Габриэль.

Мои веки были тяжелыми, я с трудом держала глаза открытыми, но я видела на нем кровь, синяки.

– Ты ранен.

– Я в порядке. Сейчас я подниму тебя, Амелия.

Я кивнула, не возражая, чтобы меня несли, потому что я так устала. И мне холодно. Мне было так холодно.

Я сказала это вслух?

Энцо делает шаг вперед, снимает с себя куртку и накидывает ее на меня спереди, а Габриэль просовывает руку мне под колени, только для того, чтобы завернуть и вытащить ее обратно.

Кровь.

Так много крови.

– Какого хрена он с ней сделал!? – вопит Девон.

– Ой, простите, – хмурюсь я. – У меня что, уже начались месячные?

Глаза Габриэля наполняются страхом, когда он поворачивает голову к Девону, который уже движется.

– Мне нужно посмотреть, Габриэль, – предупреждает он.

Габриэль устраивается позади меня, кладет мою голову себе на колени, а Девон опускается на колени у моих ног.

– Амелия, детка, – говорит Габриэль, глядя на меня сверху вниз. – Посмотри на меня минутку, хорошо?

Они все были такими нежными. Такими мягкими.

Я поднимаю на него глаза.

– Ты ранен? – шепчу я.

Он качает головой, слеза стекает с кончика его носа и падает мне на губу. Мой язык высовывается, чтобы попробовать ее на вкус.

– Тогда почему ты плачешь?

Я знаю, что Девон прикасается ко мне, поднимает мое платье, но я была так очарована его пылающими ореховыми глазами, в которых плескалась еще большая печаль.

– Мне очень жаль, – шепчет он.

– Мы должны отвезти ее в больницу, – заявляет Девон. – Немедленно.

Габриэль убирает меня со своих коленей, позволяя Девону прижать к себе мой затылок. Его обеспокоенное лицо смотрит на меня сверху вниз.

– Ты в порядке? – спросил он надломленным голосом.

– Устала.

– Я знаю, Амелия, но с тобой все будет хорошо. На счет три я хочу, чтобы ты сделала большой вдох.

– Зачем?

– Просто сделай это, хорошо? – я киваю. – Раз, – его глаза скользят к Габриэлю. – Два… три, большой вдох.

Я втягиваю в себя огромное количество воздуха и с криком выдыхаю его, когда меня поднимают с пола. Все мое тело загорается, как проклятый пульсирующий маяк. Господи.

Я больше не чувствовала усталости. В голове мелькают образы: каждая рана отдается болью. Габриэль обнимает меня, а я плачу, не в силах остановиться. Я слышу шаги, голоса, приказы и крики, а затем меня укладывают на заднее сиденье машины, моя голова покоится на коленях Габриэля, а Девон сидит у моих ног, держа их. Он тянется к моему запястью, нащупывает пульс.

– Езжай! – приказывает он.

Атлас нажимает на газ.

Поездку на машине я не помню, но запомнила, как меня выносят из машины, и снова боль при каждом движении. Затем под моей спиной появляется кровать, вокруг меня люди в синих халатах, и что-то острое пронзает меня в руку, после чего я засыпаю.

Глава 49

Амелия

Такие слова, как шок, повреждение нервов и обширные травмы, кружатся вокруг пространства, в котором я лежу. Я вижу только темноту, ощущаю только мягкость и тепло кровати под собой, и я чувствовала себя в безопасности, поэтому я снова позволила себе задремать.

Когда я просыпаюсь во второй раз, что-то лежит на моей руке, и единственным звуком в комнате служит пищалка слева от меня.

Я пытаюсь пошевелить рукой, пытаясь убрать то, что было на ней сверху.

Что-то двигается, и кто-то резко кричит: —Амелия?

Габриэль. Это был Габриэль. Я тянусь к нему, чувствуя, как трубки и провода удерживают меня. Подождите, моя нога была приподнята. Я изо всех сил пытаюсь что-то сделать, но потом он оказывается рядом со мной, его большие руки обхватывают мое лицо, его собственное было скрыто тенью, но он здесь, прямо, черт возьми, здесь.

– Mondo mia, – выдыхает он, прежде чем его рот оказывается на моем, целуя меня, мои щеки, мой подбородок. Влага стекает мне на кожу.

– Не плачь, – хриплю я, голос грубый после сна.

– Мне так жаль, Амелия. Мне так чертовски жаль.

– Это не твоя вина.

– Это моя вина. Я должен был догадаться. Я должен был встретиться с ним лицом к лицу, когда у меня возникли подозрения.

– Где Атлас? – спросила я.

– Он пьет кофе. И тоже не выходил отсюда с тех пор, как мы тебя привезли.

– Он убил Ашера, Габриэль, – шепчу я. – Ему очень больно.

– Я знаю, – он прижимается своим лбом к моему. – Я знаю.

– Как долго я здесь нахожусь?

– Четыре дня.

Мои глаза расширяются.

– Что?!

– Ты была ранена, Амелия, сильно.

– Прости, я не знала… – я замолкаю, не успев договорить.

– Ты что?! Какого хрена ты извиняешься?

– Ну, – пожимаю я плечами, морщась, когда чувствую, как сводит мышцы.

– Нет, Амелия, – вздыхает он. – Нет. Господи, я думал, что потерял тебя. Снова!

Я перебираю воспоминания, удары, которые я получила, порез от ножа на моей руке и… между ног. Моя лодыжка.

Я с трудом сглатываю.

Слегка шевелюсь и резко втягиваю воздух, чувствуя, насколько нежным и воспаленным было мое лоно.

Он ударил меня. Я чувствовала, как что-то вытекало из меня.

Я стискиваю зубы, когда на меня накатывает рой воспоминаний. Боль и кровь.

– Ты в порядке, – успокаивает Габриэль. – Ты в порядке. Я здесь.

– Что он сделал? – спросила я.

– У тебя сломана лодыжка, – сглатывает Габриэль. – В двух местах. И сломана скула. На твоей руке нужно было наложить швы, – он отступает, отдаляясь от меня, пока осматривает мое тело. – Синяки, порезы, но… – я крепко зажмуриваю глаза. – Он ударил тебя, и удар, из-за колец, которые он носил, нанес тебе довольно глубокие раны. Врачи все исправили, и я не думают, что будет повреждение нервов, но ты потеряла много крови.

Теперь он полностью отошел, его лицо нахмурилось.

– Габриэль?

Я никогда не видела этого человека таким неуверенным.

– Он хотел заставить меня страдать, – бормочет Габриэль, кивая. – Он использовал тебя. Причинил тебе боль.

– Пожалуйста, не надо… – я вздыхаю, зная, куда клонились его мысли, что он был готов сделать.

Его взгляд прикован к моему.

– Амелия, это случилось из-за меня. Это может случиться снова, за исключением того, что в следующий раз они могут убить тебя. Изнасиловать тебя.

Я качаю головой.

– Это все равно могло бы случиться, Габриэль.

– Нет. Нет, этого бы не случилось, если бы я с самого начала не взял тебя с собой.

– Линкольн в безопасности?

– Моя мама вывезла его за город на несколько дней, сейчас они в “Disneyland” с телохранителем моей матери.

– Хорошо. Это хорошо.

Между нами воцаряется тишина, и я чувствую, как мое сердце разрывается в груди. Я позволила этому случиться, позволила себе почувствовать боль.

– Габриэль, – умоляю я. – Пожалуйста.

– Я не могу сделать это снова, Амелия. Я не смогу смотреть, как это снова случится с тобой. Это был бы лучший вариант.

– Ты не оставишь меня! – кричу я сквозь слезы. – Не оставишь!

– Ты думаешь, я этого хочу?!

– Я не знаю, Габриэль, – огрызаюсь я. – Похоже, ты убегаешь.

– Это не так! – он рычит. – Не так, как ты думаешь!

– Ты хотел меня, Габриэль. Ты сказал мне, что любишь меня, – я чувствую вкус своих слез на губах. – Но ты убегаешь. Это твоя жизнь, Габриэль, и это небезопасно, но ты хотел меня, и что теперь? Уже не хочешь?

– Нет, детка, нет, – он бросается вперед, хватая меня за лицо. – Я не смогу смириться с тем, что тебе снова причинят боль. Я слышал, как ты кричала, Амелия, и я ничего не мог поделать.

– Я думала, мы умрем, – тихо шепчу я, прижимаясь к его руке. – И знаешь, что я подумала?

– Что?

– Что если это произойдет снова, то это не так уж и плохо. Это было ужасно, и мне понадобится помощь, но несмотря на все, что он сделал, я продолжаю любить тебя. У меня все равно был бы ты. И если бы я умерла, то у меня не было бы ни одного момента в наших отношениях, о котором я бы пожалела.

– Амелия…

– Я бы сделала это снова.

– Я люблю тебя, dio (прим. пер. – господи), я бы сжег этот гребаный мир ради тебя!

– Тогда не оставляй меня, Габриэль, пожалуйста.

Его лоб опускается к моему, и он вздыхает.

– Ты моя жена, amore mia, – говорит он мне. – Я не вынесу, если потеряю тебя

– Тогда не надо, Габриэль, – мои пальцы впиваются в лацканы его пиджака. – Тогда не надо.

Он нежно целует меня.

***

Меня выписывают через три дня.

Габриэль толкает инвалидное кресло, в то время как Энцо и Девон стоят по бокам от меня, их позы излучают эту угрожающую ауру, которая держала людей на расстоянии.

Целых три дня Габриэль оставался со мной. Появился Девон, объясняя все: переломы моей лодыжки и скулы, как будет проходить процесс заживления, но когда дело дошло до того, как это произошло, атмосфера в комнате менялась.

В нем было столько агрессии, что я чувствовала ее каждой частичкой. Девон говорил сквозь стиснутые зубы и едва сдерживал гнев из-за того, что со мной сделали. Ожидалось, что я полностью поправлюсь, поскольку хирурги, специализирующиеся на реконструктивной хирургии интимных зон, были известны своими успехами в лечении травм.

У меня все болело, и ходить в ванную было неудобно, но я буду жить.

Габриэль убрал оба тела из дома, а само здание было прибрано за то время, пока я была в больнице. Завтра у Лукаса будет церемония похорон, и, хотя Ашер не заслуживает на это, Габриэль выделил ему участок на семейном кладбище ради Атласа.

Когда мы добираемся до работающего на холостом ходу внедорожника у входа в больницу, Габриэль помогает мне забраться на заднее сиденье, протягивая костыли, которыми я буду пользоваться по крайней мере следующие шесть недель, а затем забирается рядом со мной, Девон и Энцо садится спереди.

Это была тихая поездка, но спокойная. Я записалась на прием к психотерапевту, чтобы справиться с травмой, поскольку не хотела сама проходить через то, что у меня было раньше, и оставлять это до тех пор, пока не сойду с ума. Я собиралась работать над этим сейчас.

Габриэль больше не упоминал о своих мыслях оставить меня, а Камилла собиралась завтра привезти Линкольна домой.

Я устала. Мне было больно.

Но со мной все было в порядке.

Габриэль был в порядке.

У дома я беру предложенные костыли, перекидываю через них руки и берусь за ручки, выбираясь из машины. У меня была сумка с лекарствами и несколько брошюр, которые я, вероятно, не буду читать, чтобы облегчить мою адаптацию.

Но я остановилась, оглянулась на вид океана за скалами, а затем на здание, и впервые за очень долгое время почувствовала, что я дома.

Глава 50

Габриэль

Я покачиваю головой вперед и назад, глядя на ряд мужчин передо мной.

А после останавливаюсь перед одним из них, наклоняю голову, чтобы оказаться на уровне его глаз, и беру его за подбородок.

– Я оплатил обучение в колледже твоих сестер, когда ты только пришел ко мне.

– Простите, – пролепетала он.

Я убираю руку и перехожу к следующему, потом к следующему, останавливаюсь еще раз, прежде чем насмешливо спросить.

– Как твоя мать, Тони?

– Н-нормально.

– Лекарства все еще помогают?

– Да, сэр.

– А долг за медицинские услуги?

– Исчез, сэр.

– Правильно, – киваю я. – Потому что я заплатил его за тебя.

– Сэр, вы должны понять…

– Ты предал меня. Мое доверие, мою семью, мою жену. И меня.

– Это была ошибка.

– Ошибки смертельно опасны в этой жизни, Тони.

Я отступаю назад, глядя на темную воду у причала. Где-то далеко раздается гудок судна, заглушаемый потемневшим небом и дождем, который льется на нас.

– Приготовиться, – приказываю я.

Каждый из моих мужчин поднимает оружие, целясь в предателей. По одному человеку на каждого.

Предохранители щелкают в унисон.

– Огонь.

Раздается хор выстрелов, все они сливаются в один громкий гул, который эхом разносится по площади с контейнерами, а затем тела падают на пол.

Это был еще не конец.

Тэлон обнаружил несколько утечек в моей организации, присылал мне изображение за изображением, доказательство за доказательством каждого человека, выступившего против меня и моей жены. Он взломал все системы, которые смог найти, получил все изображения, документы и кадры, которые могли предоставить мне его навыки. И теперь у него была постоянная работа в моих рядах и стабильные деньги, чтобы дать своей семье больше.

Он держал все в секрете, как я и просил. Он шел по следу и вынюхивал тех, кто предал. Если бы он появился на день раньше, я бы узнал, что это Ашер, задолго до того, как он успел нанести удар.

Я часто думал об этом. Кровь на ее хрупком теле, крики боли. Это толкало меня вперед, заставляло жаждать мести за нее.

Тела сбрасывают в воду, к лодыжкам привязывают бетонные блоки.

Это продолжалось уже шесть недель. Все они начали бежать, когда поняли, что проиграли, даже те, кто не входил в мою организацию. Теперь их оставалось очень мало. Мне потребуется много времени, чтобы окончательно убить их всех.

– Я иду домой к своей жене, – заявляю я.

Никто меня не останавливает, и в следующее мгновение я уже мчусь по дороге к своему дому, где меня ждет Амелия. Было уже поздно, она могла спать, но это было не страшно.

Она пережила недели кошмаров, слез и боли, и я был просто счастлив видеть ее в нашей постели, живую и невредимую.

Я заглушил двигатель у входа и направился внутрь, Кольт встретил меня у входной двери. Он кивает и ухмыляется, теперь он снова стал постоянным телохранителем Амелии.

Энцо был хорош, но он не создан для того, чтобы заботиться только об одном человеке.

Я беру на кухне бутылку вина и два бокала, на всякий случай, и поднимаюсь, обнаружив, что моя кровать пуста.

Но не комната.

Амелия стоит у стены с окнами, с одного плеча у нее свисает халатик. Материал был достаточно прозрачным, чтобы под ним виднелось обнаженное тело.

У меня пересохло во рту от этого зрелища, и я посмотрел на ее отражение в стекле, несколько искаженное, но от этого не менее восхитительное.

Она передернула плечами, увидев, что я вошел в комнату, и позволила другой части халата соскользнуть с ее плеча, обнажив голую спину, а затем опустила руки, и материал полетел на пол.

– Mondo mia, – вздыхаю я.

– Муж.

Мой член дергается.

Я пожираю глазами ее тело, ее изгибы, все ее шрамы, эту идеально пухлую попку и длинные ноги, ее лодыжку теперь без гипса. Кость все еще не восстановилась поэтому она не нагружала ногу, я видел это по ее стойке сейчас. К тому же она поправилась в паховой зоне, но я не знал, восстановились ли ее нервы. Я не знал, может ли она по-прежнему чувствовать меня.

Я сглотнул, сожаление все еще пылало внутри меня.

– Все в порядке, – говорит она, почувствовав напряжение. – Давай я тебе покажу.

Она поворачивается ко мне, обнажая себя. Ее кожа блестела в слабом освещении комнаты, и она улыбнулась мне, глаза блестели с озорством, которого я не видел в ней раньше. Она направилась к кровати, забралась на матрас, а я остался неподвижен.

Я наблюдал за тем, как она раздвигает ноги, показывая мне нежно-розовый центр, затем она протягивает руку между бедер, ее пальцы раздвигают складочки и опускаются вниз, обводя вход.

– Я думала о тебе, – вздохнула она.

– Когда?

– Когда я трогала себя сегодня. Я думала о той ночи после казино. О том, что ты сделал. Что я чувствовала.

Мои пальцы сжались на бутылке в моей руке.

Она играет с собой, проводит пальцами по своей киске, затем останавливается на клиторе, голова откидывается назад, когда она слегка надавливает на него, с губ срывается вздох.

– Я вспомнила вкус виски из твоего рта, – шепчет она, задыхаясь, прежде чем протянуть руку и взять вибратор с тумбы, которого я раньше не заметил. Она включает его и прижимает к себе, застонав от первых ощущений.

– Амелия, – прорычал я.

– Габриэль.

Я быстрыми шагами пересекаю комнату, бросаю бутылку и бокалы на пол и забираюсь ей между ног.

– Позволь мне.

Она выключает игрушку и встречает мой взгляд, темный от вожделения.

– Я скучала по тебе, Габриэль.

Я зарываюсь лицом между ее ног, ощущая на языке ее пьянящий мускусный аромат.

– Блядь! – кричит она.

Я целую, сосу и лижу, пробуя на вкус каждый дюйм ее тела, проникая языком в нее, прежде чем подняться и провести им по ее клитору. Она бьется о мое лицо, ее возбуждение покрывает мой подбородок, мои губы, но я продолжаю.

Я ввожу в нее палец, тепло ее киски обволакивает его.

– Скажи мне, если это слишком.

– Габриэль, – рычит она. – Трахни меня.

– Cazzo (прим. пер. – Черт).

Я раздеваюсь так быстро, как только могу, приземляюсь между ее бедер, целую, давая ей попробовать себя, нежно прижимая свой ноющий член к ее тугому входу.

Она раздвигает ноги шире.

– Пожалуйста, – умоляет она.

– Я не хочу причинять тебе боль, – выдавливаю я.

– Ты не причинишь, – она вцепилась в мои плечи.

Я легко вхожу в нее, стискивая зубы от ощущения ее киски, обхватывающей мой член, от того, как хорошо она принимает меня.

Я опускаю голову ей на плечо, стараясь выровнять дыхание, пока заполняю ее.

Она обхватывает меня ногами.

– Ты так хорошо ощущаешься внутри меня, Габриэль.

Я покачиваю бедрами.

– Я чертовски скучал по тебе.

– Я тоже, – тяжело дышит она, приподнимая бедра.

– Скажи мне, все нормально?

Она кивает.

Я выхожу из нее и снова вхожу, медленно, уверенно, ее киска растягивается вокруг меня. Я наблюдаю за ее лицом, за тем, как удовольствие искажает ее черты, губы разошлись, глаза закрыты.

– Посмотри на меня, moglie mia, – приказываю я.

Ее голубые глаза распахиваются и находят мои.

– Я смотрю

– Открой, – приказываю я, беря ее за подбородок и удерживая ее голову в таком положении. Ее губы раздвигаются, и она показывает мне язык.

– Хорошая девочка, – облизываю я ее нижнюю губу, а затем откидываюсь назад и сплевываю на ее ждущий язык.

Она сглатывает, стонет, киска пульсирует вокруг моего твердого члена.

– Какая же ты, блядь, хорошая девочка, amore mia.

– Да, – она хнычет.

– Я знаю, что ты такая, – я откидываюсь назад. – Поэтому ты встанешь передо мной на колени.

Она немедленно подчиняется, отстраняясь от моего члена, чтобы иметь возможность повернуться. Я хватаю ее за бедро, слегка приподнимая, и дергаю ее вниз, мой член входит в нее. Она вскрикивает и тянется назад, чтобы вцепиться ногтями в мои бедра.

– Да, блядь, – стонет она.

Я протягиваю руку вокруг тела девушки, помедлив лишь на минуту, прежде чем она хватает ее и кладет на свой клитор.

– Вот так, – стонет она.

Она приподнимается и прижимается ко мне, груди подпрыгивают, дыхание вырывается из ее легких, когда я провожу пальцами по ее бутону.

– Я сейчас кончу, – говорит она мне.

Я резко подаюсь вперед, ударяя по этому сладкому месту. Я не собирался делать то, что, как я знал, заставит ее обливаться соками, но скоро, когда я буду уверен в ее выздоровлении. Я трахаю ее, зарываясь в нее, поклоняясь этому сладкому пучку нервов.

Она вскрикивает, когда ее киска начинает спазмировать, ее кульминация накатывает на нее. Я трахаю ее до самого пика, а затем с ревом кончаю, опустошая себя в нее, заполняя ее собой.

Обессиленный, я падаю рядом с ней, притягивая ее к себе.

– Dio (прим. пер. – Господи), – задыхаюсь я. – Я люблю тебя, mondo mia.

Она смеется.

– Я тоже тебя люблю.

Я поворачиваю ее лицом к себе, убирая назад ее мокрые от пота волосы.

– Моя жена.

– Навсегда.

Я нежно целую ее.

– Я принес нам вина, – говорю я ей. – Ты хочешь пить?

Она ухмыляется, приподнимая бровь.

– Если ты не выплевываешь его в мой рот, – она проводит языком по нижней губе. – Тогда мне это не нужно.