Текст книги "Не святой (ЛП)"

Автор книги: Уайльд Риа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 20 страниц)

Глава 44

Амелия

Габриэль: Ты все еще чувствуешь меня между своих бедер, жена?

Сообщение приходит, когда я наливаю кофе, и мой телефон вибрирует на стойке. Мои щеки пылают от этих слов.

Я: Да.

Я отхлебнула кофе и отправилась в сад. Линкольн был в детском саду, а Габриэль должен был уехать рано утром с Энцо. Я, конечно, была не одна. Он позаботился о том, чтобы за мной оставались двое мужчин, чтобы защитить меня. Я присела на террасе, легкий морской бриз трепал мои волосы.

Это была долгая ночь. Длинная, грязная, потная ночь. И я испытывала самую приятную боль. Боль напоминала мне о том, как Габриэль обращался со мной прошлой ночью, доводя до оргазма несколько раз и руками, и языком, и членом, и игрушками, которые он принес.

Я сказала ему, что люблю его.

Я никогда раньше никого не любила, но я знала, что это так. Мое сердце билось для него. Он поглотил меня целиком, и он мог оставить меня себе.

Я никогда не сомневалась в словах, когда он говорил их в ответ.

Он показал мне больше, чем можно выразить словами.

Я удовлетворенно вздыхаю, потягивая кофе.

Габриэль: Я представляю, как ты кончаешь на мой член, Амелия. Я не могу перестать думать об этом.

Я усмехаюсь.

Я: Ну, тебе лучше научиться сосредотачиваться, а то твои мужчины могут подумать, что ты стал мягким.

Габриэль: Я сейчас точно не мягкий, жена, не тогда, когда мои мысли заняты твоей киской.

Я покачала головой и решила не отвечать. Я не хотела отвлекать его от того, что произошло, из-за чего Ашер позвонил ему сегодня утром на рассвете. Ему нужно было вернуться ко мне домой, и если он будет отвлекаться на мои сообщения, я не смогу жить спокойно.

Мой телефон молчит все десять минут, прежде чем приходит очередное сообщение.

Габриэль: Лучше бы у тебя было достойное оправдание, почему ты мне не отвечаешь.

Я: Ты занят.

Габриэль: Я никогда не бываю слишком занят для тебя, Амелия.

Он умел заставить меня улыбаться, даже в текстовом сообщении.

Я: Когда ты будешь дома?

Габриэль: Скоро. Обещаю. Разогрейся для меня.

Я: Опять?

Я качаю головой.

Габриэль: Всю ночь.

Позади меня что-то стучит в доме.

Сжимая телефон, я поднимаюсь и иду внутрь.

– Эй? – я кричу. – Все в порядке?

Из кухни доносится хрюканье и легкий стон. Кто-то поранился?

Я направляюсь на кухню, нервы сжимаются в животе, и когда я захожу за угол, то первым делом вижу кровь. Лужа крови, расплывающаяся по кафелю, а затем тело с перерезанным горлом. Мужчина был еще жив.

В горле булькает крик, но я не выпускаю его, быстро набираю номер Габриэля и подношу телефон к уху, крутясь на месте, чувствуя на себе пристальный взгляд.

– Не смогла устоять, детка? – его глубокий голос хихикает в трубке, пока я, тяжело дыша, возвращаюсь на кухню, к мужчине, медленно истекающему кровью на плитке. – Амелия?

– Кто-то напал на одного из твои людей, – поспешно говорю я. – Он истекает кровью!

– Что!?

– Габриэль, в доме кто-то есть.

Я подбегаю к парню, стараясь, чтобы страх не поглотил меня, приседаю и кладу руку на рану. Он хватается за мое запястье, глаза расширены.

– Все в порядке, – шепчу я с дрожью в голосе.

Мужчина слабо качает головой и открывает рот, чтобы заговорить, но из него не вырывается ни звука.

– Амелия! – рев Габриэля заставил меня содрогнуться.

Неужели он что-то говорил?

– Мне очень жаль, – шепчу я. – Но я не думаю, что смогу его спасти.

– Амелия, выходи из дома.

Я смотрю на парня, наблюдая, как он слабо макает палец в свою кровь, а затем пишет слово на части чистой плитки рядом с ним. Б… Е… Г… И…

А потом его глаза закатываются, и он замирает.

– Он мертв.

– Все в порядке, Амелия, – Габриэль двигается, бежит, его тяжелое дыхание доносится до моего уха. – Мне нужно, чтобы ты меня слушала, хорошо?

– Хорошо, – я поднимаюсь с пола, отступая назад.

– Доберись до ближайшего выхода, иди в гараж и возьми одну из машин. Там слева есть ящик, код – 4487, внутри пара запасных ключей.

– Я иду, – в оцепенении говорю я.

Страх и паника были готовы парализовать меня.

– Я с тобой, Амелия, хорошо? Я с тобой.

Я киваю, хотя знаю, что он меня не видит. Он скоро будет здесь.

Входная дверь была ближе всего, поэтому я направилась туда, потянула за ручку, но она не открылась.

– Дверь заперта, Габриэль.

– Ключ, Амелия, в чаше рядом с дверью.

Я проверила, но ключа не было, и тут я увидела круглый кусочек металла на плитке у своих ног. Это была головка ключа, а когда я перевела взгляд на замок на двери, то увидела оставшуюся часть ключа, сломанную и зажатую в замке.

– О боже, – вздохнула я.

– Что Амелия?

– Они сломали ключ в замке.

– Черт. ЧЕРТ!

Я отступаю от двери.

– Они в доме, не так ли?

– Да, Амелия, они там. Иди к задней двери. Сейчас же.

– Я боюсь.

– Я знаю, детка. Я знаю.

Я, спотыкаясь, пошла на кухню, к задней двери, где пила кофе. Я оставила дверь незапертой. Она открывается, но я была не одна.

Второй человек, которого Габриэль оставил следить за мной сегодня утром, стоял по другую сторону. Увидев меня, он жестоко усмехнулся, поднял руку и помахал пальцами.

– Я не могу выйти через заднюю дверь, – говорю я Габриэлю. – Другой человек, это он убил его. Он блокирует дверь.

– Хорошо, Амелия, послушай меня, здесь есть комната паники. Она не использовалась уже много лет, но она работает. Ты должна подняться наверх.

– В какую комнату?

– В твою старую комнату, там есть кнопка на внутренней стороне шкафа. Нажми ее.

– Хорошо, я пойду, – я поворачиваюсь к лестнице и замираю. – Боже мой, – выдохнула я.

– Привет, Амелия.

Глава 45

Габриэль

– Боже мой! – ее шепот наполнен ужасом.

– Амелия! – реву я, но телефон отключается.

Я бегу, мои ноги сильно и быстро ударяют по грязи. Мне нужно было добраться до нее. Немедленно!

Атлас, Девон и Энцо не отстают от меня, не понимая, почему, но чувствуя срочность.

Я снова пытаюсь дозвониться, но она не берет трубку.

И вот я уже еду, колеса моей машины скользят по гравию. Энцо мчится впереди меня, его мотоцикл быстрее и проворнее в пробках.

Он доберется туда. Он доберется и спасет ее.

– Габриэль, поговори со мной, что происходит?

– Они поехали за Амелией. Они в доме.

– Твои люди там, да?

– Один мертв, – мои руки вцепились в руль. – Другой – предатель.

– Черт.

– Если они причинят ей вред…

– Мы успеем! – рычит Девон, доставая свой телефон, он начинает звонить людям, знакомым, моим людям и копам. – Кто-то успеет!

– Кто это!? – требую я. – КТО!?

– Думаю, мы сейчас узнаем, – мрачно говорит Девон, когда я сворачиваю на городские улицы. Атлас был у меня на хвосте, Энцо давно уехал.

Мне кажется, что прошла целая вечность, прежде чем я наконец добрался до длинной дороги, ведущей к дому, но я уже вижу его. Маленькая точка на вершине скалы.

Моя Амелия.

Моя жена.

Я резко нажимаю на газ, с визгом несусь по дороге, ведущей к обрыву, а затем резко торможу, когда, наконец, оказываюсь во дворе перед домом.

Дверь была распахнута настежь.

Я мчусь к ней, а после останавливаюсь на плитке в фойе.

– Где она!? – спрашиваю я, обнаружив Энцо, сидящего у небольшой лужи крови рядом с входом в кухню. Мой взгляд находит маленький кровавый отпечаток руки на стене. – Где она!? – реву я. – Где моя жена!?

Энцо поднимается со своего места и с сожалением смотрит на меня, затем качает головой. Сзади, увидев меня, вбегает Атлас.

– Где?

Энцо качает головой, глядя на моего брата.

– Она не ушла, – рычу я. – Нет, ты проверил комнату паники!? – Энцо подходит ко мне и обхватывает за плечи, сжимая в знак сочувствия. – Амелия! – кричу я, стряхивая руку.

Нет. Нет, она не ушла.

Я прорываюсь мимо него, слыша, как мужчины идут сзади меня. На полу были размазаны следы крови, на стене – отпечатки босых ног и рук. Это была ее кровь?

Я нахожу мертвого мужчину на кухне и чуть не поскальзываюсь на его остывающей крови, но не останавливаюсь, бегая по дому, ее имя хрипло срывается с моих губах, когда я зову ее снова и снова.

Она не могла исчезнуть.

– Амелия!

– Брат! – Атлас схватил меня за плече. – Ее здесь нет.

Я поворачиваюсь к нему.

– Это был ты!

Его лицо искажается в шоке.

– Что?

Я ударяю кулаком по его лицу.

– Это ты, не так ли? Ты это спланировал. Это ты против меня!

Он отбивается, блокируя удар и нанося свой собственный в мою челюсть.

– Что за хрень!? – он рычит.

– Ты думаешь, я не знаю!? Думаешь, я не вижу твоей ненависти!?

Все встало на свои места. Как мужчины в подвале смотрели на его лицо. Как вела себя Амелия, когда она была в больнице, а он приехал.

Они знали его лицо.

Это он сговорился против меня. Это был он!

Руки обхватывают меня, не давая снова броситься на него, а Девон удерживает Атласа. Я пытаюсь вырваться из рук Энцо, добраться до брата, чтобы покончить с ним.

– Где она? Где моя жена!? – реву я.

– Я, блядь, не знаю! – Атлас сплевывает кровь.

– Я убью тебя, Атлас. Я, блядь, вырву тебе глотку.

– Тогда покончи со мной, Габриэль. Думаешь, мне не все равно, если я умру?

– Хватит! – кричит Девон. – Это не он! – я замираю, мой пыл остывает лишь на мгновение. – Я собираюсь отпустить его, – говорит Девон.

Атлас вырывается из его рук и смотрит на меня, вытирая кровь с губ.

– Мне небезразлична эта гребаная семья, Габриэль, несмотря на все то дерьмо, через которое ты меня протащил. Это единственная семья, которая у меня есть.

– Габриэль, – Девон привлекает мое внимание, а затем переводит взгляд на стол, стоящий недалеко от двери. На нем лежит записка, зажатая окровавленным кухонным ножом.

Я чувствую, как кровь стынет в жилах, когда подхожу к ней, нахожу длинную прядь темных волос, неровно остриженных, и кусок бумаги.

Мой взгляд пробегает по словам. Послание и предупреждение.

Я приказываю никому не следовать за мной.

Я ухожу один.

И делаю это, чтобы забрать жену.

Глава 46

Амелия

– Зачем ты это делаешь?

Я плачу, стиснув зубы от боли. Он держит меня за волосы, заставляя двигаться, босые ноги режут битое стекло и гравий на полу дома. Мое лицо болело от полученных ударов, рана на руке от ножа перестала кровоточить, но пекла, как проклятая, кожа была натянута и повреждена.

Ашер грубо дергает меня за волосы и откидывает голову назад. Я вскрикиваю от боли в черепе. Он заставляет меня посмотреть на его искаженное гневом лицо.

В его глазах не было ничего. Лишь мрачность, обещающая бесконечную пытку.

– Зачем? – он издевается, а потом смеется. – Потому что вы все, блядь, этого заслуживаете.

А затем он снова заставляет меня идти вперед. Мои руки были связаны за спиной достаточно крепко, чтобы веревка глубоко врезалась в кожу и ограничивала приток крови к рукам.

После драки в доме он потащил меня к машине, запихнул в багажник и уехал. Он вел машину с бешеной скоростью, мое тело швыряло, как чертову куклу.

Он собирался убить меня.

Мужчина остановился у старого дома на окраине города и потащил меня через заросли травы и кустарника, колючки и ветки резали мою кожу.

Я умру здесь. В этом старом доме, где меня никто не найдет. Габриэль никогда не найдет меня здесь.

Слезы навернулись на глаза, но сейчас было не время плакать. Я должна была разобраться во всем, понять, как выбраться из этого.

Ашер внезапно останавливается.

– Я убью и его тоже, – говорит он мне, голос почти спокойный. – Так же, как я убил его брата.

– Ты убил Лукаса?

Он медленно кивает, как будто его сознание вернулось к тому времени, когда это произошло.

– Он боролся. Я почти проиграл, но, видишь ли, у Сэйнтов ложное чувство силы. Они считают себя больше и лучше, но они недооценили меня. Мне нечего терять и есть что приобретать.

– Ты никогда не станешь даже половиной того, кем является Габриэль!

Я огрызаюсь, пытаясь вырваться из его хватки. Я вскрикиваю, когда он дергает меня так сильно, что я чувствую, как несколько прядей вырываются. Он заставляет меня пройти немного по коридору, и тут до меня доносится запах – дурной, тяжелый запах, который забивается мне в нос. Он настолько сильный, что я почти ощущаю его вкус на языке, чувствую, как он ударяет в горло. Я не могу подавить рвотный позыв.

Ашер распахивает дверь, и вонь усиливается до тех пор, пока меня не начинает рвать содержимым желудка.

Он не дает мне шанса прийти в себя, поднимает мою голову и затягивает в комнату.

Тело.

Сгнившее. Половина его была съедена грызунами и насекомыми. Кожа отваливалась от костей, она была разного цвета – от серого до зеленого и желтого. Волосы отходили от кожи, и у него не было глаз.

Никаких, блядь, глаз.

Меня снова вырвало.

– Вот где Габриэль закончит свою жизнь. Сгниет в этом доме навсегда. Но не волнуйся, красотка Амелия, он станет хорошей пищей для паразитов.

Боже мой, это был Лукас. Это тело брата Габриэля. Отец Линкольна.

– Он не придет за мной, – прохрипела я, выплевывая желчь изо рта, пытаясь дышать через нос. – Он не настолько глуп.

Ашер смеется.

– Этот человек любит тебя. Больше, чем себя. Больше, чем этот город. Он придет за тобой.

– Нет.

– Поначалу я завидовал ему, – продолжает Ашер, закрывая дверь. – Он получил все. Город. Власть. Тебя. Но потом я понял, насколько он слаб, потому что сначала ты была просто шлюхой, которую обрюхатил его брат, а потом он женился на тебе. Взял мальчика. Сделал его наследником. Он влюбился в тебя в первую же неделю, а потом ты стала больше. И вот это-то и станет его гибелью.

Я молилась, чтобы этого не случилось. Что Ашер ошибался. Габриэль любил меня, я знала это, чувствовала каждой частицей своего существа, но он должен был быть умнее. Он должен был знать, что это ловушка.

– Ты не должен этого делать, – пытаюсь я, когда мы начинаем пробираться по длинному узкому коридору под землей, подальше от гниющего тела и гноящейся плоти. – Ашер, пожалуйста.

– Ты можешь умолять, Амелия. Я выслушаю, – говорит он. – Но ни ты, ни он не уйдете отсюда живыми. Мне жаль тебя, но я уверен, что ты понимаешь, почему я должен убить и тебя.

Я сглотнул. Может ли он выбрать Линкольна?

Камиллу?

Убьет ли он их всех, чтобы только он мог сесть на трон? А как же Атлас? Он тоже в этом замешан?

Было очевидно, что Ашеру удалось склонить на свою сторону нескольких человек, использовать их, чтобы разрушить город Габриэля, его жизнь, пытаясь отнять у него трон, но как насчет его угрюмого близнеца?

– Ты – чудовище.

– Чтобы выжить в этой жизни, нужно быть чудовищем, Амелия, твой муж научил меня этому.

Я не хотела умирать. Еще нет.

Он пинком открывает дверь в конце коридора, заталкивает меня внутрь, а затем захлопывает ее и тащит через всю комнату. Я сопротивляюсь и бьюсь, но он сильнее меня, я не могу вырваться.

– Пожалуйста! – умоляю я.

Он резко бросает меня вниз, мои колени подгибаются под его силой, и я врезаюсь в столб, который торчит из земли до потолка, боком отскакивая от неумолимой поверхности.

Он настигает меня, и, несмотря на то, что перед глазами пляшут черные точки, а голова раскалывается, я отбиваюсь, успевая нанести удар ему в пах, а затем в голову, когда он сгибается от боли.

– Ах ты, сука! – он рычит, бросается на меня и приземляется сверху с такой силой, что я чувствую, как что-то щелкает в моей ноге.

Я вскрикиваю, и мое зрение затуманивается от боли.

Он что-то сломал. Боже мой.

Тыльная сторона его руки ударяет меня по лицу, и я падаю на пол, парализованная болью. От страха. Он убьет меня еще до приезда Габриэля, заставит его увидеть меня. Рассказать, как он опоздал.

О, черт. Нет.

Слезы застилают мне глаза, и я не в силах остановить их, так как они стекают по моему лицу. Ашер обхватывает меня руками, мое тело слишком слабое, слишком вялое, чтобы бороться с ним, когда он привязывает меня к столбу, руки согнуты под неудобным углом, что делает слишком болезненной попытку согнуться.

– Ты заставила меня это сделать, – рычит он, голос приглушен, как будто говорит из-за подушки. – Это твоя вина.

Он расхаживает взад-вперед передо мной, бормоча что-то себе под нос, но я не могу разобрать, что именно, из-за звона в ушах.

Мужчина приседает и берет меня за лицо, заставляя посмотреть на него. Его голос кажется тихим, но теперь, когда он ближе, я могу его слышать.

– Он бы добрался до дома. Увидел бы, что ты пропала. А после нашел бы мою записку.

– Надеюсь, он вырвет тебе сердце, – я слабо сплюнула.

– Он придет за тобой прямо сейчас, Амелия.

– Нет.

– Да, но не волнуйся, – он проводит пальцем по моему лицу, почти ласково. – Я не заставлю тебя смотреть, как умирает твой муж, кроме того, это он будет свидетелем, когда я заберу твою жизнь, – я сглатываю. – Может быть, есть загробная жизнь, – пожимает он плечами. – Он найдет тебя снова, если это так, я уверен.

– Ты не должен этого делать, Ашер.

– О, Амелия, я должен. Это уже началось.

– Ни один мужчина не будет стоять за тобой, если ты это сделаешь.

– Несчастные случаи происходят постоянно, Амелия, а те, кто знает правду? Они не проживут достаточно долго, чтобы рассказать кому-то.

Он отстраняется от меня, оставляя меня с этими словами, пока тащит стул со стороны комнаты и небрежно садится, подпирая лодыжку коленом и проверяя время.

– Даю полчаса, – говорит он. – Я бы посоветовал тебе подумать о всех вещах, которые ты не выполнила.

Я хочу спросить о своем сыне, хочу знать, что он планирует для него после этого, но не хочу привлекать к нему внимание. Если у Габриэля есть хоть капля здравого смысла, он заберет Линкольна и отправит его далеко от этого. Я бы попросила Камиллу, если бы могла сказать ей, чтобы она взяла его и бежала.

Мне будет больно, но он будет в безопасности. Живой.

Габриэль не пришел бы.

Он не придет.

Мое тело медленно онемело, боль притупилась. Смутно я понимала, что так начинается шок, но это не имело значения.

Не приходи, Габриэль, пожалуйста. Не приходи за мной.

Я не осознавала, что произнесла это вслух, пока Ашер не подошел ко мне, его тело превратилось в сплошное пятно.

– Твои молитвы бесполезны, – он поворачивает экран своего телефона, показывая мне. Я моргаю, глядя на изображение. Машина Габриэля и сам мужчина, вылезающий из нее. – Он уже здесь.

Глава 47

Габриэль

Приходи по этому адресу.

Один.

Если я увижу хоть одного человека рядом с тобой, я выстрелю ей в голову.

Я буду ждать.

Без имени. Но у меня было предчувствие.

Дом был старый, разваливающийся, с заколоченными окнами и полудиким садом, трава высотой с мои бедра, кусты заросли, колючки цеплялись за рукава пиджака, прикрывающего мои руки.

Я не узнал машину, припаркованную у входа, но это ни черта не значило.

Дверь со скрипом открылась, когда я толкнул ее, одной рукой держа пистолет. Кровь была размазана по деревянным половицам, еще больше – по стенам. Я иду по следу, ступая легко и бесшумно.

Это было против всего, чему я себя учил, против здравого смысла – идти в дом, не имея ни малейшего представления о том, сколько людей может скрываться внутри, ни о том, с чем я столкнусь.

Но Амелия была здесь.

Здесь была моя жена. И ради нее я готов слепо броситься в пламя.

Подавив желание позвать ее по имени, я пошел по коридору, который приведет меня к ней. Он упирается в крутую узкую лестницу, а дальше – только темнота. Я медленно спускаюсь по ней, осторожно ставя ноги: в таком старом и забытом доме дерево должно было прогнить насквозь.

Внизу меня встречает тишина, воздух влажный и удушливый. Я чувствовал, как сильно колотится сердце в груди, меня пугало не то, что здесь внизу, а то, как я могу найти ее. Слишком много крови. Но она должна была быть жива.

Это была моя вина. Я не справился.

И снова провалился.

Чем ниже я спускаюсь, тем тяжелее становится воздух, пока в нос не ударил запах гнили. Я бы узнал его где угодно.

Разлагающееся тело.

На минуту паника овладевает моими мышцами, но рассудок быстро берет верх, и я понимаю, что если бы Амелия была мертва, ее тело еще не успело бы разложиться. Я нахожу дверь, от которой исходит запах, и толкаю ее, мгновенно останавливая рвотный позыв, грозящий лишить меня сознания. Я прижимаю пиджак к носу и смотрю на тело, лежащее посреди пола.

Это был мой брат. Я делаю шаг вперед и слышу плеск под ногой.

Здесь кого-то стошнило.

Амелия.

Этот ублюдок показал Амелии это.

Ярость разгорается с новой силой, я отхожу от тела и проделываю оставшийся путь сквозь темноту, добираясь до единственной оставшейся двери.

Я пинком открываю ее.

А там она.

Моя Амелия. Моя жена.

– Нет! – она грубо кричит, ее лицо в синяках, тело в крови, а лодыжка находится под угрожающим углом, что говорит о переломе.

– Амелия!

Что-то с силой ударяет меня по затылку.

– Нет! – Амелия снова кричит. – Нет, остановись!

Я падаю, и чья-то нога сталкивается с моим животом, а затем с лицом. Я падаю на землю, зрение затуманивается, но я не останавливаюсь. Я тащу себя к жене.

– Амелия! – снова кричу я.

– Остановись! – она кричит. – Пожалуйста, остановись

Нога ударяет меня по шее, пригвоздив к месту, после чего меня еще раз бьют, и я погружаюсь в темноту.

***

– Амелия!

Это первое слово, которое вылетает у меня изо рта, когда я прихожу в себя. Я пытаюсь пошевелиться, но что-то останавливает меня. Цепи звенят, мои руки занесены над головой, и я болтаюсь на них, кончики босых пальцев касаются пола. Запекшаяся кровь стягивает кожу на моем лице.

– Я здесь! – я слышу ее крик. – Габриэль, я здесь!

Я ищу ее, глаза затуманены, но затем ее фигура появляется в поле зрения, и я направляю на нее все свои силы. Она лежит на полу, привязанная веревкой к столбу. Она окровавлена, бледна, но жива.

– Где ты ранена? – требую я.

– Габриэль, – кричит она. – Зачем ты пришел!

Я слышу шаги.

– Я всегда буду приходить за тобой.

– Мы умрем, Габриэль, – тихо плачет она. – Мы оба умрем.

– Нет, amore mia, – клянусь я. – Нет, не умрем. Я рядом, Амелия.

Она смеется без юмора, но это не жестокий и злой смех, а смех, наполненный печалью.

– Я люблю тебя.

– Мы не прощаемся! – рычу я.

Ее красные глаза, блестящие от слез, встречаются с моими, но она побеждена. Она верила, что это конец.

Дверь открывается, и я поворачиваю голову, оскалив зубы.

Входит Ашер.

– Привет, брат.

– Я должен был догадаться, – пробурчал я.

– Да, – кивает Ашер. – Ты должен был, и все же мы здесь.

– Почему?

– Почему, Габриэль? – Ашер насмехается, медленно делая шаг ко мне. – Потому что ты, блядь, забрал все!

Его кулак врезается в мое солнечное сплетение, выбивая воздух из моих легких. Я задыхаюсь, пытаясь втянуть его.

Амелия плачет.

– А ты знаешь, что я сам записал это сообщение? – Ашер небрежно говорит, пока я хриплю, вырываясь из цепей. – Там, в казино, все эти недели назад. Я перерезал человеку горло и записал это сообщение, а потом принес его тебе.

Я вспоминаю об этом, о том предупреждении, которое я не послушал. Сожаление так сильно клокочет внутри меня, что это хуже любой боли, которую он мог бы причинить.

– И ты ничего не сделал, Габриэль. Я видел, как ты слушал, а потом ушел, словно этот чертов город ничего не значил. Ты отмахивался от нападений, потому что искренне верил, что ты, блядь, неприкасаемый, и вот я доказываю, что ты ошибаешься. Я забирал твои грузы, сжигал твои склады, организовывал все нападения, и все равно ты ничего не сделал.

Он подходит к Амелии, приседает перед ней на корточки и хватает ее за подбородок, заставляя посмотреть на него.

– Убери от нее свои гребаные руки!

– Ты никто, Габриэль, всего лишь титулованная шлюха. Ты не заслуживаешь этой власти. Этот город. Твой брат тоже этого не заслуживал.

– Ты убил его.

Он изучает лицо Амелии, когда она пристально смотрит на него.

– Это было нелегко, – говорит он. – Он дрался и инсценировал тот несчастный случай, из-за которого меня, черт возьми, чуть не поймали.

Наконец он отпускает Амелию, и я немного расслабляюсь, пока его рука не скользит по ее бедру. Она сглатывает, плотно сжав челюсти.

Мне нужно было увести его подальше от нее, чтобы он сосредоточился на мне.

– Ашер, – рычу я. – Чего ты хочешь?!

– Этот город, конечно, – говорит он. – Ты, Сэйнт, никогда этого не заслуживал. Я отнял у тебя все это. Твой бизнес, твоя недвижимость. Я все это сжег, а ты и понятия не имел. Ты был слишком занят, играя с неважными вещами. Я знал, что нужно было сделать, и сделал это. Но ты, Габриэль, ты искренне веришь, что ты лучше. Расхаживаешь по нам так, словно считаешь себя богом. Я здесь, чтобы показать, насколько ты, черт возьми, ошибаешся.

– И что, ты думаешь, что ты лучше!?

– Я такой и есть! – ревет он, резко вставая и бросаясь ко мне. – Здесь я лучше всех. Тот, кто умнее. Я заслуживаю этот город!

– Ашер, пожалуйста! – Амелия кричит. – Пожалуйста, остановись! Габриэль отпустит тебя! Это не обязательно должно быть так!

Его внимание возвращается к ней. Нет. Нет. Нет.

Не имеет значения, как часто я выкрикиваю его имя, он все равно подходит к ней и достает нож.

– Ашер!

Подняв подол ее платья, он разрезает его, а затем использует в качестве кляпа.

– Женщин нужно видеть, а не слышать, вот чему меня всегда учили.

– Эти архаичные правила, давно отменены в семье!

– Возможно, нам стоит их вернуть, а? Подобно тому, в котором говорится, что если истинный, – он выплёвывает это слово. – Наследник больше не будет способен править, следующее поколение будет приведено к присяге, чтобы взять власть в свои руки.

– Ты не сможешь заполучить этот город, Ашер.

– Он уже мой, – он пожимает плечами. – У меня есть планы избавиться от Энцо и Девона, потому что я не настолько глуп, чтобы верить, что они будут работать на меня, но как только они уберутся с дороги, это все мое. Меня никто не остановит, – Амелия бьется, пытаясь вытащить кляп. – Ты показал свою слабость, Габриэль. Я изучал тебя с тех пор, как мы были мальчишками, но никогда не видел ни одной. Ни разу за те долгие годы, что я был вынужден жить под твоей крышей, по правилам нашего отца, я ни разу не видел, чтобы ты показал слабое место. До нее. Ради чего ты отодвинул город в сторону? Ради использованной киски?

– Это все потому, что ты никогда этого не получишь, если только все не умрут.

– Да, потому что я, черт возьми, этого заслуживаю! Не ты. Не тогда, когда ты возводишь суку на пьедестал и обращаешься со мной и моим братом так, словно мы какие-то полукровки. Я заслужил это, терпя твое дерьмо. Это было вручено тебе, но ты этого не заслуживаешь.

– Ты пытался убить ее в тот день в бассейне. И Линкольна.

– Я хотел, чтобы она умерла. Линкольн тоже был бы мертв. Больше никаких Сэйнтов, только я и Атлас.

– Атлас согласен с этим?

– Согласится.

– Отпусти ее, – умоляю я. – Ей здесь не место.

– Ты прав, – кивает он, проводя кончиком ножа по ее бедру. – Но ты привел ее сюда. Это на твоей совести.

– Ашер!

– Ты и твоя семья отняли все у меня, у Атласа. Забрали нас из нашей настоящей семьи, заставили жить в доме, где мы никому не были нужны, и заставили нас смотреть, как ты правишь и раздаешь нам объедки. Я заберу у тебя все за то, что нам пришлось пережить.

– Ты хочешь город? Прекрасно, он твой, отпусти ее.

– Не думаю, что я это сделаю, – жестоко улыбается он, глядя на меня. Он задирает ее платье, обнажая промежность.

– Не трогай ее, черт возьми, Ашер! – цепи гремят, мои плечи, кажется, вот-вот выскочат из суставов, но я должен выбраться, я должен добраться до нее.

– Она была достаточно хороша для обоих братьев, – размышляет он. – Сначала Лукас трахнул ее, и она забеременела, а потом ты, не смог удержаться и трахнул мамочку своего брата.

Амелия безуспешно пытается высвободиться из рук Ашера, пинается одной ногой, но другая не двигается.

Она плачет, слезы текут по ее лицу, когда она отчаянно трясет головой. Я слышу приглушенное "нет" из-за кляпа, слышу ее мольбы.

– Если она достаточно хороша для тебя, то она достаточно хороша и для меня, верно?

– Ашер, остановись!

Он выравнивает ее раненую ногу. Крик едва сдерживается из-за кляпа. Затем он берет другую, открывая ее, а затем давит своим весом на здоровую ногу, чтобы она не двигалась.

– Амелия, – я хриплю, сглатывая, цепи гремят. – Амелия, детка, посмотри на меня.

Ее широко раскрытые, полные ужаса глаза устремлены на меня.

– Здесь только я, mondo mia. Это всего лишь я.

Ашер жестоко смеется.

– Ты будешь наблюдать, брат, пока я забираю у тебя все.

– Я рядом, Амелия, хорошо?

Слезы текут по ее опухшему лицу, заливая кляп во рту. Я был беспомощен, я, черт возьми, не мог это остановить.

Я потерпел неудачу. Я, черт возьми, потерпел неудачу.

Ашер сдвигает ее нижнее белье в сторону, обнажая ее. Амелия плачет, но не сводит с меня глаз.

– Мне жаль, Амелия, – говорю я ей. – Мне так чертовски жаль.

Он прикасается к ней.

Мое дыхание вырывается из груди, паника, страх и ярость смешиваются воедино.

Я не чувствовал боли в своем теле, я вообще ничего не чувствовал.

– Я прямо здесь, с тобой, Амелия.

– Может, нам вынуть кляп, Габриэль? Чтобы мы могли слышать эти прелестные крики, – Ашер шевелит пальцами, и ее глаза плотно закрываются. – Я видел вас однажды. Она такая хорошенькая, не правда ли?

Мои ноздри раздуваются.

Он протягивает руку к кляпу и вытаскивает его у нее изо рта.

– Давай, красавица Амелия, покричи для нас.

Она плюет ему в лицо, но затем кричит именно так, как мужчина и хотел, когда он заводит руку и сильно бьет ее сжатым кулаком в центр. Я отказываюсь отводить взгляд, это моя вина. Ее боль – моя.

– Я думаю, что ее боль гораздо прекраснее, чем ее удовольствие.