Текст книги "Не святой (ЛП)"

Автор книги: Уайльд Риа

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 20 страниц)

Глава 36

Габриэль

Уже давно закончился день, а моя жена крепко спит рядом со мной. Она была эмоционально истощена после того, что произошло сегодня утром: паническая атака, а затем ее разговор со мной, повторное переживание травмы, чтобы я понял, что с ней произошло.

Мне удалось сдержать свой гнев, но теперь он сидит во мне, гноится, как незажившая глубокая рана. Она хотела, чтобы я остался с ней, я бы так и сделал, но я не мог уснуть, к тому же Энцо и Девон разыскивали ее отчима, выясняя о нем все до мельчайших подробностей.

Этот ублюдок был пьяницей и наркоманом, он каждый вечер спускал деньги на ветер, либо вставлял их в нос вместе с кокаином, и жил в разваливающемся трейлере на окраине города. Его приятели были не лучше.

Я жалел, что я не догадался, чтобы сосчитать каждый шрам на теле Амелии, каждую рану, нанесенную этим ублюдком, чтобы нанести ему столько же, но я не сделал этого, поэтому собирался угадать.

Медленно, чтобы не разбудить ее, я поднимаюсь с кровати и одеваюсь, натягивая на себя темную одежду. Я хотел разобраться с ним в одиночку.

Энцо встречает меня у спальни, кивает и занимает позицию, чтобы присматривать за ней и ее сыном, пока меня не будет. Мои ботинки цокают по тихому дому, эхом разносятся по коридорам, и я не останавливаюсь, пока не залезаю в машину, нажимаю на кнопку и жду, пока откроются ворота гаража. Передо мной расстилается темный океан, грохот волн слышен даже из машины, как будто бурные волны отражают мое настроение.

Грозовое. Громкое. Жестокое.

Руки чешутся уничтожить.

Калечить, мучить, убивать.

Ее паника, ужас, который я видел в ней, и то, как она буквально на моих глазах пережила кошмар прошлого, – все это из-за того, что сделал с ней этот ублюдок.

Он топил ее.

Мои пальцы сжали руль, костяшки пальцев стали белыми от натяжения, вызывая дрожь. Езда по городу, хотя и спокойная, ничего не делает с яростью, которая пылает во мне, становясь все больше. Нетронутые здания превращаются в гниющие оболочки, но уже совсем скоро мои шины хрустят по гравию перед его трейлером.

Он здесь совсем один, думаю я, глушу двигатель и вылезаю наружу. У меня с собой был один пистолет. Никакого другого оружия. Я хотел почувствовать его смерть на своих руках.

В трейлере было темно, дверь была приоткрыта после того, как он, без сомнения, зашел туда несколько часов назад. Я не знаю, что он делал теперь, когда у него не было Амелии, и, судя по тому, что она мне сказала, он получал удовольствие от ее боли.

Я быстро осматриваю трейлер, затем направляюсь к двери, осторожно открываю ее и закрываю за собой. Внутри пахнет несвежим пивом и гниющей едой, на испачканных стенах пятна мочи и чего-то еще. Неужели здесь росла Амелия?

Выброшенные шприцы и старые бутылки валялись на полу, а на треснувшем стеклянном столике перед телевизором лежало еще больше мусора.

В гостиной его не было, но дальше была дверь, ведущая, видимо, в спальню.

Это было слишком хорошо, слишком просто, но я уже встречал таких мужчин, был рядом с ними всю свою жизнь. Они были предсказуемы. Они считали себя самыми большими хищниками в этой игре.

Они ошибались.

Я не стал сразу входить в комнату, а вернулся на улицу, нашел ведро, мимо которого проходил раньше, и наполнил его водой из крана, не шумя, чтобы не разбудить его. Вернувшись внутрь, я сохраняю тишину, пока не оказываюсь над его голой задницей.

Он полулежал, полусидел на кровати, пот покрывал его волосатую грудь, и он храпел. Запах, исходящий от него, соответствовал запаху трупа, только вот это было живое существо, которое предпочло жить в грязи, вместо того чтобы помыться.

Меня от него тошнило. Я ставлю ведро на пол, приходя в себя, позволяя себе ясно увидеть боль Амелии. Ее страх.

А потом я делаю шаг вперед. Я хватаю его за волосы на затылке и рывком стягиваю с кровати, погружая его лицо в ледяную воду, прежде чем он успевает опомниться.

Он бьется в конвульсиях, но я держу его в ведре, удерживая его лицо под водой до последней секунды, прежде чем вытащить его обратно, наклоняясь так, что мой рот оказывается возле его уха.

– Ну как тебе, ублюдок?

Он шокировано вдыхает, но затем я снова погружаю его в воду.

Его руки хватаются за мои ноги, и я понимаю, что это лишь вопрос времени, когда он опрокинет ведро, но до тех пор я буду продолжать.

Вода хлещет по полу, но я успеваю окунуть его еще три раза, прежде чем ведро переворачивается. Я опускаю мудака на пол лицом вниз, надавливая ногой на затылок, чтобы удержать его там.

– Кто ты?

– Твой худший кошмар, – прорычал я.

Я достаю пистолет и приставляю к его затылку, пока трус хнычет.

– Скажи мне, – говорю я. – Тебе нравилось, когда она кричала? Когда она плакала?

– Кто? – он спрашивает.

– Она все еще страдает из-за тебя, – подошва моего ботинка давит сильнее, вдавливая его лицо в ковер. – Ты должен был защищать ее, а вместо этого ты причинил ей вред. Ты сломал ее! – я реву.

– Ты говоришь об Амелии? – его голос приглушен, но я его слышу.

Я бью его. Сильно.

– Никогда больше не произноси ее имя! – пока он все еще хнычет, я тяну его вверх и заставляю сесть, держа пистолет у его головы. – Ты никогда больше не произнесешь имя моей жены.

– Жены? – он сплюнул. – Ха, удачи с этой шлюхой!

Я бью его пистолетом по лицу, рассекая щеку.

– Ей нравилось, – продолжает он. – Нравилось, когда мои мужчины платили больше, чтобы трахнуть ее. Ей нравилось, когда я резал ее красивую кожу.

Мне хотелось взорваться и убить его. Очень, блядь, хотелось. Но я этого не сделал.

Вместо этого я улыбнулся ему, и что-то в этой улыбке, должно быть, напугало его до смерти, потому что он обмочился прямо здесь. Я протягиваю руку к шкафу и беру пустую пивную бутылку за горлышко.

Он смотрит на нее, потом снова на меня.

– Ч-что эт-то з-з-значит, – заикается он. – Она уже давно ушла отсюда.

– Ты думаете, это пройдет? – спрашиваю я, взвешивая бутылку. – Травма от ее насилия.

– Сука заслужила это, – в словах есть яд, и я уверен, что он так и думает, но они выходят слабыми.

– Ты знаешь, кто я? – он качает головой. – Меня зовут Габриэль Сэйнт, – я не свожу глаз с его лица, упиваясь тем, как он бледнеет. – Полагаю, ты слышал обо мне, – он кивает. – Ты знаешь, что я делаю с теми, кто причиняет вред моей семье?

– Она не твоя семья.

Я смеюсь.

– Вообще-то здесь ты ошибаешься. Видишь ли, я уверена, что ты знаешь, у Амелии есть ребенок. Сын. Этот мальчик – мой племянник, а мой брат – его отец, – мужчина моргнул. – К сожалению, мой брат погиб некоторое время назад, но она стала семьей, как только забеременела. И теперь она моя жена. Моя. Жена. Пусть это на мгновение запомнится, – я слышу, как он сглатывает, но ничего не говорит. – Итак, я спрошу еще раз: знаешь ли ты, что я делаю с людьми, которые причиняют вред моей семье?

– Ты их убиваешь

– Да, но с тобой будет не так просто.

Он пытается двинуться, но я разбиваю бутылку, останавливая его в ужасе. Хорошо. Надеюсь, он напуган. Надеюсь, он вспоминает все, что он сделал, и воображает все, что сделаю я.

– Я не просто убью тебя, я сделаю это медленно.

– Пожалуйста, – умоляет он. – Я уеду из города. Я никогда не буду говорить об этом.

Я смеюсь.

– Сейчас уже поздно для этого.

Я делаю это быстро, чтобы его одурманенный наркотиками мозг не успел среагировать, и провожу острым краем бутылки по его груди, разрезая плоть.

Он кричит, и я делаю это снова. И еще раз. И еще раз.

Я делаю это до тех пор, пока его торс не покрывается красными полосами, кровь течет из каждого пореза, как кровавая река, на ковер. Если бы я продолжил, он бы умер из-за таких глубоких ран, но я не собирался облегчать ему смерть.

– Думаю, этого хватит за все те разы, когда ты ее резал, верно? – он хнычет, едва приходя в сознание. – Итак, что дальше? Поджигание? Избиение? Мы уже топили тебя, но мне кажется, что этого было недостаточно.

Я был весь в его крови, она прилипла к моей коже, но ее было мало. Я знал, что скоро взойдет солнце, и хотел вернуться до того, как проснется Амелия.

– Ты отнял у меня слишком много времени, – я вздохнул и подошел к нему с бутылкой, вонзая ее в живот, а затем поднимая вверх, вскрывая его.

Она была достаточно острой, чтобы разрезать плоть, но все же на какое-то мгновение я пожалел, что не взял свои инструменты для пыток.

После чего я встал и выпустил несколько патронов в его торс и грудь, опустошив обойму.

Он был мертв задолго до того, как его тело упало на пол. Для пущей убедительности я отрезаю его вялый член и засовываю его ему в горло.

– Этого хватит, – говорю я его истекающему кровью телу. – Твой долг с Амелией погашен.

Я выхожу из трейлера и достаю носовой платок, чтобы вытереть кровь с рук.

Небо светлело, но рассвет еще не наступил.

Когда я добрался до дома, солнце только-только взошло над спокойными водами за скалами. Моя одежда заляпана кровью, кожа стянула.

Энцо стоит неподвижно, как статуя, когда я подхожу к нему, но его взгляд перемещается по мне, вглядываясь в пятна крови.

Когда я собираюсь пройти мимо него, он хватает меня за плечо, заставляя повернуться к нему.

Он кивает один раз, а затем хлопает себя кулаком по сердцу.

Уважение.

Я дважды шлопаю его по плечу, говоря: —Иди отдыхай, брат.

Не дожидаясь, пока он уйдет, я тихо вхожу в комнату, глазами нахожу спящую Амелию и, обойдя кровать, направляюсь в ванную, по пути раздеваясь. Вода мгновенно становится теплой, когда я ступаю под душ, склонив голову, наблюдая, как кровь стекает с моей кожи.

Позади меня раздается щелчок, затем дверь душевой кабины открывается, и теплое обнаженное тело прижимается к моему.

– Тебя не было, – она шепчет мне в мокрую кожу.

– Я должен был.

– Я знаю.

Она была обнажена. По своей воле. При включенном свете.

Храбрость этой женщины поразила меня, поставила на колени.

Я медленно поворачиваюсь, прекрасно зная, что вся кровь не сошла с моей кожи, уверенный, что она видела это раньше, но на этот раз эта кровь была ради нее.

Ее глаза вглядываются в мое лицо, затем в тело, находя каждое пятнышко багрового цвета, прежде чем она поднимает руку и проводит большим пальцем по моей щеке.

– Можно мне посмотреть? – прошептал я.

Ее рот приподнимается в маленькой, мягкой улыбке.

– Да, Габриэль, ты можешь посмотреть.

Глава 37

Амелия

Его ореховые глаза прыгали между моими, его тело, его прекрасное, смертоносное тело было в пятнах крови, но все это не имело значения. Даже когда я знаю, куда он пошел и что он сделал.

Мне было все равно.

– Я собираюсь прикоснуться к тебе, Амелия.

Я киваю в знак согласия.

Его глаза опускаются, он делает шаг назад, губы приоткрываются.

– Ты так прекрасна, – прошептал он.

Его взгляд не оставляет равнодушным ни один мой сантиметр. Он вбирает в себя всю меня, мою грудь, соски, которые, несмотря на тепло, торчат вверх, мягкий изгиб моего живота и разворот бедер. Он смотрит на мою киску, на мои ноги, на мои руки, он смотрит на меня так, словно я богиня, подаренная только ему. А потом он прикасается. Так нежно, никогда не задерживаясь на одном месте слишком долго. Сначала это руки, затем талия, где он нежно сжимает изгибы и спускается к бедрам, а затем он движется вверх, к животу и нескольким шрамам, к растяжкам, вызванным вынашиванием ребенка, которые я любила больше всего. Его пальцы пробегают по ребрам грудной клетки, затем следуют по левой и правой груди, пока не прижимается к моему сердцебиению

– Смелая, – шепчет он, вода из душа течет реками по его коже, капельки воды задерживаются на длинных темных ресницах и по краям рта. – Ты поражаешь меня, leonessa.

Сердце заколотилось в груди, дыхание вырывалось из легких.

– Научи меня плавать.

Я доверяла ему. Всей душой.

Он кивает.

– Научу.

Несколько минут он не прекращает прикосновений, исследуя рукой кожу и мышцы.

– Можно?

Я киваю.

Он приседает, наклоняется вперед и целует шрам на левой стороне моих ребер, затем еще один посередине. Он целует каждый шрам, который находит, прежде чем его рот оказывается на вершине моих бедер. Я уже была вся мокрая, но этого маленького целомудренного поцелуя хватило, чтобы тепло разлилось по всему телу.

– Повернись, Амелия, – я повинуюсь. – Руки на стену.

Я опускаю ладони на плитку, и уязвимость положения заставляет меня напрячься.

Его рука гладит меня по позвоночнику.

– Посмотри на себя, mondo mia, – хвалит он. – Ты такая хорошая девочка для меня.

– Что… ч-что это значит? – заикаясь, произнесла я.

– Mondo mia? – говорит он, прижимаясь поцелуем к моему позвоночнику. – Это значит «мой мир», – слезы застилают мне глаза при переводе. – Со мной ты в безопасности.

– Я знаю, Габриэль, – признаюсь я. – Я всегда знала.

Он наклоняется к моей спине, прижимаясь ко мне своим телом.

– Мне приятно это слышать.

Как может безжалостный мафиози быть таким милым?

Головка его члена толкается у входа в мою киску, дразня.

– Сейчас я буду трахать тебя, Амелия. – говорит он мне. – Сильно.

– Хорошо, – только и успеваю вымолвить я, прежде чем он резко подается вперед, заполняя меня.

Мой крик смешивается с его стоном, его бедра замирают, пока он глубоко погружается в меня.

– Cazzo, – бормочет он. – Cazzo, cazzo, cazzo (прим. пер – Черт, черт, черт).

Он не перестает прикасаться ко мне, впиваясь в меня сзади. Его бедра бьются жестко и решительно, каждый толчок дергает меня вперед, угрожая сломать, но я терплю.

– Ты создана для меня, – задыхаясь, произносит он. – Посмотри, как хорошо мы подходим друг другу.

– Габриэль, – повторяю я его имя.

– Это мое имя на твоих губах, leonessa, мое. Ты моя.

– Да! Черт, да.

– Блять, – простонал он. – Такая тугая. Такая идеальная.

Одна рука покидает мое тело и тянется между ног. Я ожидаю поглаживания, ласки. Но не ожидаю шлепка.

Стон, который вырывается у меня, кажется несносно громким, а его усмешка, этот чертов смех, возбуждает еще больше.

Он обводит пальцами мой клитор, вбиваясь в меня, трахая меня жестко. Я знаю, что кричу громко, я слышу, как эхо отражается от стен, но я не могу остановится.

– Кончи для меня, leonessa.

Я понятия не имела, что приказ – это нормально, но я рассыпалась вокруг него и сильно кончила. Сильнее, чем когда-либо прежде. Звезды вспыхивают у меня перед глазами, и я клянусь, что на секунду теряю сознание, но он продолжает трахать меня, вытягивая новый оргазм, а потом еще и еще. Я бью когтями по кафелю, не обращая внимания на боль в пальце, который я повредила до этого, в пользу чистого экстаза, пронизывающего меня сейчас.

Я выкрикиваю его имя, впиваюсь ногтями в его кожу, но он продолжает, пока его тело не начинает дрожать, входя в меня. Мое имя звучит на его губах, его пальцы прижимают меня к себе, когда оргазм вырывается из него. Мы стоим так несколько минут, душ все еще работает, пока я прижимаюсь лбом к кафелю, а он прижимается своим к моему позвоночнику.

– Ради тебя, Амелия, – шепчет он. – Я сделаю все ради тебя.

***

Мы проспали еще несколько часов, обнаженные и удовлетворенные. Уже давно рассвело, когда мы наконец вышли из спальни, и Габриэль разбудил меня, чтобы посмотреть на меня при свете дня.

Он не сказал мне, что он сделал, как это произошло, но сразу после полудня мне позвонили и подтвердили это.

– Мисс Дойл?

– Теперь это миссис Сэйнт, – поправляю я, заметив ухмылку на лице Габриэля, который сидит напротив меня и делает вид, что не слушает.

– Это офицер Эндрюс, – голос у него мягкий. – Офицеры посетили ваш дом в нижнем Редхилле, но обнаружили, что он пуст, нам нужно, чтобы вы пришли в участок.

Я смотрю на Габриэля, он кивает, услышав сказанное.

– Когда?

– Как можно скорее.

– Я сейчас приеду.

Габриэль складывает газету, распрямляет ноги, наклоняясь вперед, чтобы положить ее на стол.

– Ты понимаешь, какие новости они собираются тебе сообщить?

– Да, – отвечаю я.

Это было сюрреалистично. Знать и ненавидеть это так долго, и только теперь принять все.

Не только из-за того, что он сделал для меня, но и понимая причины, зная человека, стоящего за маской злодея.

– Ты готова идти? – спрашивает он.

– Да, – отвечаю я, вынимая Линкольна из его манежа. Габриэль протягивает к нему руки, забирая его у меня.

– Тогда пойдем.

Мы встречаемся с Камиллой в фойе, и Габриэль передает ей Линкольна, чтобы она присмотрела за ним, пока нас не будет.

Через полчаса мы въезжаем на подземную парковку под участком. Все время, пока мы идем, Габриэль держит руку на моей спине.

Нас встречает начальник участка.

– Мистер Сэйнт, – говорит он с шоком на лице, прежде чем его красные глаза переходят на меня. – Мисс Дойл.

– Миссис Сэйнт, – Габриэль поправляет.

– Вы взяли жену?

Его рука скользит по моей талии. Ему не нужно ничего говорить, чтобы лицо начальника побледнело.

– Сэр, мы говорили о том, что это будет означать для нее…

– Хватит. Миссис Сэйнт все понимает, – я ничего не понимала, но это было нормально. – Вы вызвали сюда мою жену, зачем?

– А, – сглотнул он. – Да, так вот, кажется, произошел инцидент, – нервозность этого человека почти заставила меня почувствовать себя виноватой за тот страх, который он испытывал из-за присутствия здесь Габриэля. – Прошу вас следовать за мной.

Мы идем за старым грузным мужчиной по длинным старым коридорам участка к комнате в задней части здания. Он предлагает нам войти первыми, приглашая присесть на старые диваны перед потертым журнальным столиком.

– Мисс Дойл… точнее миссис Сэйнт, – сглатывает он. – Боюсь, у меня плохие новости, – я ничего не говорю. – Сегодня утром полицейские получили сигнал о том, что на окраине города обнаружен труп. Было найдено тело.

– Мой отчим, – констатирую я.

– Да, – он вздыхает. – Я понимаю, что это может вас огорчить.

Я открываю рот, чтобы заговорить, но Габриэль кладет ладонь на мою руку, едва заметно покачивая головой, прежде чем сам заговорит.

– Как долго вы работаете здесь?

– Много лет, мистер Сэйнт.

– Итак, вы понимаете, что мы не терпим жестокого обращения с детьми, сексуального насилия, издевательств в семье и тому подобного?

– Да, сэр, – кивает шеф. – В нашем городе такого не терпят.

– Тогда, что насчет моей жены? – брови начальника хмурятся, когда Габриэль откидывается в своем кресле, одной рукой держась за мою, а другой задумчиво потирая подбородок. – Девять лет назад вы получили тревожный звонок от девушки. Она утверждала, что подвергается насилию. Вы выслали офицеров, которые четко зафиксировали признаки и доказательства, но дело было закрыто. Спустя несколько месяцев поступил еще один звонок от кричащей девочки, но звонок был отключен и больше не возобновлялся. Через год позвонила женщина и попыталась объяснить, что она подвергается насилию, но ее звонок был прерван. Так было и далее.

– Господин Сэйнт, вы должны понять…

– Что понять? – он рычит со всей присущей ему ядовитостью. – Понять, что вы позволили женщине страдать от рук отчима, позволили ей пройти через годы насилия, когда знали, какой ужас она переживает?

– Он сказал полиции, что знает Сэйнтов! – мы оба замерли. – Я никогда не расследовал за это дело, – вздыхает шеф. – Иначе я бы знал. Это был обычный звонок, ничего сверхъестественного не бросалось в глаза.

– Я слушал эти звонки, – заявляет Габриэль. – Это не был обычный звонок.

Я поворачиваю к нему голову так быстро, что, клянусь, слышу хруст шеи.

Как!?

Начальник вздыхает.

– Что вы хотите от меня услышать, Габриэль? Я не брался за это дело.

– Моя жена страдала долгие годы! – он бьет кулаком по столу. – Я ожидаю, что вы будете выполнять свою работу!

– Он утверждал, что работает на вас! – отвечает мужчина. – Я никогда не занимался разбирательством!

Габриэль напрягся рядом со мной.

– Что?

– Мисс Дойл… Миссис Сэйнт, – поправляет он. – Ее опекун заявлял о связях с Сэйнтами. Мол все, что он делал, было одобрено вами.

– И вы не подумали проверить?! – крикнул Габриэль.

Я почувствовала его ярость, как он хочет взять всю ответственность за произошедшее на себя.

Поэтому резко встаю.

– Я знаю, что мой отчим, мой опекун мертв. Нет, я не сожалею об этом. Я опознаю его тело, а потом хочу уйти.

– Мы подвели вас, миссис Сэйнт, – я почувствовала тяжесть сожаления в его словах, в том, как он смотрит на меня. – У меня есть дочь, – признался он, глядя на свои руки, сплетенные на столе. – Меня ужасает мысль о том, что она когда-нибудь может пережить это.

– Мои мольбы были проигнорированы, начальник, – говорю я. – Меня бросили. Я надеюсь, что ни одному человеку не придется пережить это, несмотря на преступления его родителей.

– Мне жаль.

– Я здесь для того, чтобы опознать тело моего отчима, – вздыхаю я, чувствуя внезапную усталость. – Не для того, чтобы принимать извинения за совершенные преступления. Позвольте мне подтвердить, что этот ублюдок мертв, и уйти.

– Мне жаль, миссис Сэйнт, что мы вас подвели.

– Еще бы, – хмыкает Габриэль, когда нас вводят в холодную комнату. Передо мной лежит тело.

– Миссис Сэйнт, здесь нет давления. Его тело… ну, оно не будет похоже на то, что вы помните, – говорит начальник профессиональным голосом. – Не торопитесь.

Я и не тороплюсь.

Я подхожу к фигуре, скрытой под белой простыней, и поднимаю ее. Передо мной лицо моего отчима.

Бледное.

Лишенное жизни.

Глаза широко открыты.

Я ничего не почувствовала. Я лишь была рада, что он мертв.

– Все ли цело? – спрашиваю я, зная своего мужа.

– Нет, половой орган отрезан.

Я улыбаюсь, зная, что он страдал, и, взглянув на Габриэля, обнаруживаю, что он тоже улыбается.