Текст книги "По воле Посейдона"

Автор книги: Тсутому Сато

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 29 страниц)

– И дороже, – заметил Соклей.

– Пока мы плывем в Италию, мы тратим деньги, – беззаботно ответил Менедем. – А как только мы туда попадем, сразу начнем их получать.

Теоретически все именно так и должно было произойти. Вот только… Менедем принимал как нечто само собой разумеющееся, что все так и будет. Соклею же предстояло позаботиться, чтобы все так и случилось.

Он снова начал было сердиться, но спохватился.

«Я же принимаю как нечто само собой разумеющееся, что мы попадем в Италию. Но это забота капитана. А я тойкарх и потому должен позаботиться о том, чтобы путешествие принесло прибыль».

«Афродита» бросила якорь у маленького городка Панормос, что находился на северном берегу Миконоса. Появление судна сперва переполошило местных жителей. Только после долгих криков Менедем убедил их в том, что они вовсе не пираты.

– Эти глупцы думают, что все, что имеет весла, битком набито морскими разбойниками, – проворчал Менедем.

– Не исключено, что у них есть причины для таких выводов, – ответил Соклей. – А если у них и вправду имеются веские причины рассуждать подобным образом, нам следует быть поосторожнее в здешних водах.

Менедем щелкнул языком.

– А то мы сами не знали, что всюду полно пиратов!

И, явно радуясь тому, что можно переменить тему разговора, он указал на город.

– Вон идет первая лодка.

После того как этот первый лодочник – парень, всего на несколько лет старше Менедема и Соклея, но тем не менее уже потерявший большую часть волос, – доставил воду на «Афродиту» и вернулся невредимым, другие островитяне тоже поплыли к акатосу.

Спустя некоторое время Соклей повернулся к начальнику гребцов.

– Ты, должно быть, уже бывал тут раньше? – спросил он, и келевст кивнул. – Скажи мне, это только кажется или на острове и вправду много лысых?

– Нет, господин, тебе не кажется, – ответил Диоклей. – Разве ты не слышал поговорку: «Лыс, как житель Миконоса»?

– Что-то не припоминаю, – сказал Соклей. – Но теперь, наверное, услышу ее трижды за ближайшие два дня – так всегда бывает.

– Ага, – со смехом отозвался Диоклей.

Соклей хотел было сказать что-то еще, но келевст поднял руку.

– Помолчи, пожалуйста! Я хочу послушать, что тот парень в лодке говорит шкиперу.

Вообще-то Соклей был главнее начальника гребцов. И не только по рангу – он был сыном одного из хозяев «Афродиты». Так что он имел полное право не слушать приказы Диоклея. Уж Менедем точно бы никому не позволил собой командовать.

Но сейчас Соклей послушно замолк. Честно говоря, ему и самому было любопытно, что говорит местный.

– Правильно, – сказал лодочник Менедему. – Судно примерно такого же размера, как твое. Так что сам понимаешь, у нас у всех просто волосы встали дыбом, когда ты направился к нашему острову.

У него осталось не так уж много волос, которые могли бы встать дыбом – он тоже был порядком плешив.

– Ты знаешь, откуда было это судно? – спросил Менедем.

– Понятия не имею, – ответил местный, покачав головой. – Здесь повсюду полно пиратов. В Киклады входит множество крошечных островков, на которых никто не живет или живет всего пара козопасов. Пиратская команда может незаметно отчалить от одного из таких островков, и если ты об этом узнаешь, то разве что случайно.

– Наверное, ты прав, – сказал Менедем без всякого энтузиазма. Хотелось бы ему, чтобы лодочник ошибался.

– Разумеется, я прав, – заявил лысый с уверенностью человека, который никогда далеко не путешествовал и привык делать лишь то, без чего никак не обойтись.

– Этим сукиным сынам всегда есть чем поблизости поживиться, ведь множество судов везут пассажиров, которые направляются на священный Делос, чтобы совершить жертвоприношения Аполлону.

– А, Делос? Верно, он совсем рядом, – сказал Менедем.

Соклей невольно тоже кивнул.

Наряду с более крупным, но менее важным соседом – Ренеей – Делос, славившийся тем, что именно там родились близнецы Аполлон и Артемида, лежал к западу от Миконоса. И пираты легко могли захватить суда, которые везли туда набожных эллинов.

– Поскольку сами вы не пираты, надеюсь, у вас должно хватить ума остерегаться их, – сказал местный. – Иначе можете оказаться в Делосе на рабовладельческом рынке… В качестве рабов, я имею в виду.

– Мы будем осторожны, – заверил его Менедем.

Он явно не убедил местного. Но островитянин не слишком интересовался, что случится с судном, полным незнакомцев. Пожав плечами, он стал грести обратно к Панормосу.

– Так-так, – сказал Диоклей. – Разве это не интересно?

– Рассказ лодочника не лишен интереса. – Соклей изо всех сил старался говорить так же бесстрастно, как и начальник гребцов. – Правда, мы и без того знали, что повсюду полно пиратов. И к счастью, пока еще ни разу не нарвались на то судно, чьим бы оно ни было.

– Если боги и дальше будут к нам милостивы, мы вообще на него и не нарвемся. – Диоклей потер кольцо с изображением Геракла Алексикакия.

Потом его лицо помрачнело.

– Ясно, что, если эти пираты нацелились на Делос, они не боятся ни богов, ни людей. Слишком много таких встречается в наши дни, если хочешь знать мое мнение. И пока на свете не расплодились всякие философы, большинство людей уважали богов. И не шныряли повсюду в поисках, чего бы своровать.

Услышав это, Соклей ощетинился и собирался уже разразиться вдохновенной речью в защиту философов, но тут Менедем крикнул:

– Поднять якоря! Опустить парус! Уходим отсюда – и все держите ухо востро! Смотрите, не появятся ли пираты, потому что одно из их судов должно быть где-то поблизости.

– Хотел бы я знать, сколько наших гребцов взяли с собой мечи, – сказал Соклей келевсту.

– Наверное, кто-нибудь взял… Надо будет спросить, – ответил тот. – Зато у всех есть ножи. Кофель-нагели… А что, наш капитан захватил лук?

– Чего не знаю, того не знаю.

Диоклей с несчастным видом поцокал языком.

– У нас должен быть на борту хотя бы один лук. Тогда никто не сможет безнаказанно стрелять в нас. – Он снова потер свое кольцо. – Может, я волнуюсь из-за отражения кости в воде, как собака в басне. Море большое. Может, пираты вообще нас не потревожат. Надеюсь, что так и будет.

Когда Панормос остался позади, Соклей спросил Менедема:

– У тебя есть с собой лук? А то нашего келевста это очень беспокоит.

Он и сам беспокоился, но не собирался об этом упоминать. Менедем слишком часто заставлял его расплачиваться за малейшие проявления слабости.

– Я взял свой лук, – ответил Менедем. – Надеюсь, на борту есть и другие. Эх, хотел бы я, чтобы у нас на баке стояла катапульта для метания дротиков вроде тех катапульт, что имеются на пятиярусниках Антигона и Птолемея. Уж это наверняка заставило бы пиратский корабль остановиться и призадуматься.

Он вздохнул.

– С другой стороны, у нас некуда ее поставить. Тем более сейчас, когда на баке клетки с павлинами. И одна только катапульта весит столько, что нарушила бы дифферент.

«Афродита» миновала канал между Миконосом и Телосом, большим островом к северо-западу. Делос, который выглядел отсюда крошечной крупинкой, теперь, после того как Миконос остался позади, был виден слева по борту. На западном берегу острова находился город. Белый камень храмов ослепительно блестел под теплым весенним солнцем.

Несколько лодок сновали взад и вперед между Делосом и островком Ренеей; канал, разделяющий два острова, был едва ли в стадию шириной.

– Хотел бы я знать, кто там у них умирает, – пробормотал Соклей.

– Что-что? – переспросил Менедем.

– Я говорю: интересно, кто там умирает, – повторил Соклей. – Делос – священная земля, ты же знаешь, слишком священная, чтобы ее можно было осквернить смертью. Если кому-то на этом острове становится очень плохо, его перевозят через канал на Ренею, чтобы он закончил свои дни там. И точно так же поступают с рожающими женщинами.

– Роды почти так же оскверняют священную землю, как и смерть, – сказал Диоклей.

Менедем кивнул.

– Воистину, женщины – странные существа. Я каждый день благодарю богов за то, что они создали меня мужчиной.

Ни Соклей, ни начальник гребцов ему не возразили.

Бочкообразный парусник, приближавшийся к Делосу с северо-запада, круто изменил курс, когда его команда заметила длинный корпус «Афродиты». Диоклей фыркнул.

– Будь мы пиратами, мы бы славно ими поужинали, – сказал он.

Менедем направил свое судно на юг мимо западного берега Ренеи – там стоял городок еще даже менее внушительный, чем Панормос на острове Миконос. Менедем щелкнул языком.

– Бедная Ренея, – заметил он, – всегда и во всех отношениях отстает от своего меньшего соседа. Это, должно быть, очень досадно.

«Что ты об этом знаешь?» – подумал Соклей.

И почти уже сказал это вслух, но удержался. Толку-то! Менедем, похоже, даже не понимал двусмысленности своей реплики.

Далеко к югу, за Ренеей, над Паросом клубились облака, сплетаясь во все мыслимые узоры. Соклей просто любовался их красотой, Диоклею же остров помог определить курс «Афродиты».

– Чем хороши Киклады, – сказал келевст, – так это тем, что всегда на горизонте есть остров или два, поэтому без труда можно определить, где находишься.

– Куда легче вести судно, когда видна земля, – согласился Менедем.

На носу опять дежурил остроглазый Аристид, но на этот раз не он, а один из моряков на правом борту выкрикнул:

– Корабль! – и указал на запад.

И опять повторилась прежняя история – как и тогда, когда Аристид увидел Миконос, Соклей сначала вгляделся в указанном направлении, почесал в затылке и проговорил:

– Ничего не вижу.

– Он там, – настаивал моряк.

Спустя мгновение двое его товарищей громко и встревоженно с ним согласились.

Соклей продолжал всматриваться. Он потер костяшками пальцев глаза, но так ничего и не увидел.

Менедем закричал с кормы:

– Все – на весла! Диоклей, задай самый быстрый темп! Посмотрим, сможем ли мы показать грязным грабителям пятки.

Моряки ринулись, чтобы занять места на банках.

Пробегая мимо, кто-то наступил Соклею на ногу. Тойкарх выругался не только от боли, но и от огорчения: он все еще не видел паруса, который заставил всех остальных прыгать, как горошины на горячей сковородке. Он снова протер глаза. Говорят, чтение может сделать человека близоруким. Соклей никогда в это не верил. Его зрение, хотя и не было таким острым, как у Аристида, всегда оставалось вполне приличным. А теперь он начал сомневаться – может, чтение и впрямь вредит.

А потом, когда «Афродита» (которая шла теперь и под парусом, и на веслах), казалось, просто заскакала вперед по винноцветной воде Эгейского моря, Соклей наконец разглядел парус – и мгновенно понял, почему не видел его раньше. Он высматривал белый квадрат на фоне голубого неба, А этот парус сам оказался голубым, поэтому издалека его трудно было заметить.

Теперь и Соклей указал на парус.

– Там пиратский корабль! – крикнул он Менедему.

– Очень даже может быть, – согласился капитан «Афродиты». – Не знаю, пиратский он или нет и то ли это судно, о котором говорил парень с Миконоса, но мне на это плевать. Ни один честный шкипер не стал бы перекрашивать свой парус.

– Не только парус. – Теперь Соклей знал, куда смотреть, и гораздо легче различал корабль. – Корпус у них тоже выкрашен под цвет моря.

– Если уж занимаешься такими делами, обычно не останавливаешься на полдороге, – заметил Менедем.

Он повернулся к Диоклею.

– Прибавь темп, келевст. Они нас догоняют.

– Шкипер, мы не можем грести еще быстрее, – ответил начальник гребцов. – Вообще-то и такой темп люди не смогут выдержать долго.

Менедем выругался. То же самое сделал Соклей, и не один раз. Без сомнения, пиратское судно теперь стало больше, чем в тот момент, когда они его впервые заметили. Так же как на «Афродите», его весла опускались и поднимались, опускались и поднимались – врезаясь в воду и снова вырываясь из нее в безупречном ритме. Пираты гребли не быстрее, чем экипаж «Афродиты», но у них был более быстроходный корабль: им не приходилось беспокоиться о перевозке груза, их судно несло только бойцов.

«По-моему, это нечестно», – подумал Соклей, подсчитывая весла на одной стороне пиратского корабля, который стал лучше виден с левого борта: капитан пиратов направил свое судно наперерез «Афродите».

Соклей сосчитал весла, бормоча себе под нос, потом пересчитал еще раз.

– Менедем! – закричал он во весь голос. – Менедем!

– В чем дело? – В тоне его двоюродного брата слышалось беспокойство, что было вполне понятно. – Ради всех богов, пусть у тебя будут хорошие новости, если уж ты дергаешь меня в такое время.

– Думаю, новости и впрямь неплохие, – ответил Соклей. – Если ты как следует посмотришь на пиратский корабль, то увидишь, что это простой триаконтор: у него пятнадцать весел с каждого борта, значит, всего тридцать.

– Что? – удивленно переспросил Менедем.

Едва увидев пиратское судно, капитан «Афродиты» первым делом попытался уйти прочь, как поступил бы на его месте любой шкипер. Он даже не потрудился прикинуть величину вражеского корабля.

– У нас больше людей, чем у них! – Менедем потянул назад рукоять одного из рулевых весел, а рукоять второго толкнул вперед, так что «Афродита» резко повернулась носом к пиратскому судну.

И на куда более грубом и резком дорийском, чем тот, на котором он обычно говорил, Менедем выкрикнул:

– А теперь давайте поймаем его!!!

Акатос уже повернулся к триаконтору, и Менедем на ходу отдавал другие приказы: поднять парус и крепко привязать его к рею. На военной галере парус и мачта уже были убраны, чтобы не мешать во время нападения, – суда всегда атаковали только на веслах. Менедем не мог проделать того же с мачтой «Афродиты», но он придумал кое-что получше.

Соклей продолжал приглядывать за пиратским кораблем. Сколько раз, интересно, потенциальная жертва разворачивалась, чтобы сразиться с этим выкрашенным в зелено-голубой цвет судном, на котором полно грабителей, убийц и охотников за рабами? Готовы ли пираты к бою? Если готовы и если они собираются драться корабль против корабля, а не человек против человека, тогда у пиратов есть шансы победить, и, вероятно, неплохие шансы: ведь триаконтор и быстрее, и маневреннее «Афродиты».

Две галеры сходились все ближе и ближе. Соклей услышал крики на борту пиратского судна, слабо разнесшиеся над водой. Несколько человек встали на слегка приподнятом юте. Судя по тому, как пираты размахивали руками и потрясали кулаками, они спорили, что делать дальше.

Когда суда уже разделяла всего одна стадия, пиратский корабль внезапно прекратил атаку, развернувшись на юго-запад. По-прежнему решительный и яростный, Менедем устремился за ним. Но меньшее, более стройное судно теперь шло прямо против ветра, и скорость его была выше, чем у торговой галеры. Мало-помалу пираты оторвались от погони.

– Могу я позволить людям сбавить темп, шкипер? – спросил Диоклей. – Как бы мы ни старались, мы все равно не догоним этих ублюдков.

– Давай, – ответил Менедем, и начальник гребцов замедлил ритм колотушки, ударяющей в бронзу.

Команда немедленно разразилась оглушительными радостными воплями. Некоторые даже сняли одну руку с весла, чтобы помахать Менедему, и тот на мгновение тоже убрал правую руку с рукояти кормила, чтобы помахать в ответ.

– Спасибо, ребята! – крикнул он. – Думаю, эти негодяи и не предполагали, с кем связались, когда попытались перейти нам дорогу, верно?

Моряки завопили еще радостнее и громче, прославляя своего капитана.

Менедем ухмыльнулся, наслаждаясь похвалами.

Тойкарх подумал: а как бы, интересно, отреагировал Менедем, если бы люди сейчас превозносили его, Соклея? Ведь это он заметил, что пиратское судно всего лишь триаконтор. Никому другому и в голову не пришло прикинуть размеры врага.

С другой стороны, он просто проявил свою обычную дотошность. Это Менедем сделал неожиданное храброе движение, которое, как все видели, спасло судно. Он заслужил почет. И знал, как им воспользоваться, уж коли почет ему достался.

«А я? – подумал Соклей. – Я – просто хороший тойкарх, вот кто я такой».

Может, он и хотел бы быть храбрым, но, увы, смельчаком он не был. Что ж, мир нуждается и просто в надежных людях. Соклей говорил себе это много раз. И это, без сомнений, было правдой. И без сомнений, одновременно служило ему утешением.

– Ты видел, как удирали эти грязные ублюдки? Смотри, смотри, как эти сукины сыны драпают! – Голос Менедема все еще звенел от возбуждения. Он указал вперед.

И верно, пиратское судно, казалось, уменьшалось прямо на глазах.

– Всего им наилучшего, – сказал Соклей, поднимаясь на ют. – Пусть в следующий раз попытаются обогнать триеру или один из пятиярусников Птолемея.

Менедем кивнул.

– Вот было бы здорово! Я бы с удовольствием посмотрел, как всех пиратов Внутреннего моря продадут в рабство на рудники, а то и казнят. – Он хлопнул Соклея по плечу. – Ты умница, что разглядел, что судно не такое большое, каким бы ему хотелось казаться.

– Спасибо, – ответил Соклей. – Мы действительно двинемся к мысу Тенар? – добавил он. – Там куда больше пиратов, чем посреди Эгейского моря. Хотя, пожалуй, единственная разница между пиратом и торговцем в том, что на торговом судне людям платят драхму в день и кормят их, тогда как пират должен сам зарабатывать себе на пропитание.

– Есть и другое различие, – возразил Менедем. – Торговец ищет того, кто бы дал ему драхму в день и накормил – в качестве платы за перевозку в Италию. Мне нравится эта разница. Она принесет нам деньги.

– Согласен, – ответил Соклей. – Но вместе с прибылью мы получим и лишние заботы. Тот, кто слишком усердно гоняется за деньгами, частенько потом об этом сожалеет.

– А тот, кто не гоняется за прибылью достаточно усердно, частенько голодает, – ответил Менедем. – Мы уже это обсуждали. Я не собираюсь менять свое решение. Я сказал – выгода стоит риска, и мы пойдем на мыс Тенар.

Поскольку Менедем был капитаном, он имел право решать.

Соклей задал другой вопрос:

– Предположим, пиратский корабль оказался бы пентеконтором или гемиолией, их в море немало. Бросился бы ты тогда его преследовать?

– Не знаю. Может быть, – ответил Менедем. – Большинство пиратских кораблей избегают морского боя, они хотят легкой добычи. Иногда достаточно лишь продемонстрировать им, что ты готов к битве, и никакой битвы не будет.

– Вот именно, что иногда, – сказал Соклей.

Но его двоюродный брат привел веский довод. Пираты не больше других любили риск и тяжелый труд. Спустя мгновение Соклея осенила новая мысль.

– Может, нам тоже выкрасить парус и корпус? Если мы сами станем похожими на пиратов, настоящие пираты нас не потревожат.

Он хотел пошутить, и его двоюродный брат действительно рассмеялся. Но потом Менедем сказал:

– Вообще-то неплохо придумано. Вот только есть одно «но» – ни один честный человек никогда не доверит нам груз, если мы войдем в гавань в таком виде.

– Пожалуй, ты прав, – согласился Соклей. – И вдобавок, вместо того чтобы остерегаться пиратов, мы будем вынуждены постоянно беспокоиться, как бы за нами не погнался военно-морской флот.

– Верно.

Менедем снова рассмеялся, но на этот раз в его смехе почти не было веселья.

– Хотя, возможно, это и не худший вариант… Судя по всему, вокруг гораздо больше пиратов, чем гоняющихся за ними военных судов.

Соклей вздохнул.

– Мы живем в беспокойное время.

– Как ты думаешь, скоро ли жизнь наладится? – спросил Менедем.

Еще раз вздохнув, Соклей покачал головой.

– Боюсь, что не скоро.

ГЛАВА 5

На четвертый день после столкновения с пиратами впередсмотрящий на носу закричал:

– Земля! Земля прямо по курсу!

И Менедем понял, что это, должно быть, мыс Тенар, самая южная точка материковой Эллады.

«Афродита» не так давно проплыла по узкому каналу, на правом берегу которого были видны мыс Малея и мыс Онугнаф, а на левом – маленький островок Кифера; поэтому все ожидали этого крика. Но все равно он породил в душе Менедема радость, смешанную с тревогой.

«Мы подберем здесь нескольких наемников, – подумал он. – Отвезем их в Тарент – а может быть, даже в Сиракузы, в зависимости от того, какие новости услышим, когда доберемся до Италии, – и загребем серебро лопатой».

Менедем изо всех сил старался думать о радужных перспективах, но в голову ему то и дело лезла другая непрошеная мысль: «Мы загребем серебро, если только сумеем подобру-поздорову убраться с Тенара».

– Даже если бы впередсмотрящий не увидел земли, – сказал Диоклей, – все остальные корабли, направляющиеся к мысу Тенар, подсказали бы нам, что мы приближаемся к большому городу.

– Большой город, стоящий на мысе, должен снабжаться морским путем, – ответил Менедем. – Сюда нельзя доставить много зерна по дороге. Сюда вообще нельзя доставить что-либо по дороге в больших количествах – вот почему наемники разбили здесь свой лагерь.

– И то верно. – Диоклей указал на скалистый полуостров, сбегающий к морю. – Пригоршня людей могла бы целую вечность сдерживать тут огромную армию, движущуюся к югу.

– Вот почему наемники устроились там, где устроились, – согласился Менедем. – И так как Кассандр и Полиперкон не многое способны сделать, чтобы помешать судам сюда причаливать, наемники могут творить все, что захотят, и наниматься служить тому, кому захотят.

Он собирался добавить еще что-то, но Соклей с возбужденным видом бегом бросился к нему.

Менедем не был уверен, чем именно вызвано возбуждение двоюродного брата – радостью или тревогой, – поэтому поинтересовался:

– Ну, кто пролил благовония в суп? Или что там у нас стряслось?

– Нет-нет, все в порядке. – Соклей замотал головой так яростно, что у него растрепались волосы. Забросив пару выбившихся прядей обратно за уши, он объяснил: – Я как раз хотел отпустить паву Елену побегать, как вдруг обнаружил, что она снесла яйцо!

– Да ты что!

Менедем уже видел мысленным взором целую кучу драхм…

– Хорошая новость! И если Елена начала откладывать яйца, остальные павы могут вскоре последовать ее примеру.

Мы выручим за яйца отличные деньги, как только пересечем Ионическое море.

Капитан почесал подбородок, щетина заскрипела под его ногтями.

– У нас есть солома, чтобы птицы могли устроить гнезда?

Соклей снова покачал головой.

– Нет, но я могу надергать каких-нибудь тонких прутьев из подстилки под грузом – осторожно, так, чтобы амфоры по-прежнему не стукались друг о друга. Это все же лучше, чем ничего.

– Хорошо. Так и сделай, – велел Менедем.

Соклей повернулся, чтобы идти, но брат окликнул его:

– Подожди! Я вовсе не имел в виду, чтобы ты занимался этим сам и немедленно. Это важное дело, но не настолько уж важное. Возьми пару моряков, и пусть они обо всем позаботятся.

– А, хорошо…

Честно говоря, такая мысль не пришла Соклею в голову.

Он указал вперед.

– Смотри, наемники устроили там настоящий город, верно? И это не самый маленький из эллинских городов.

– Согласен. И вероятно, управляют им тоже ничуть не хуже, чем любым из эллинских городов, – ответил Менедем.

Как он и ожидал, это замечание заставило его двоюродного брата поежиться.

– Настоящий город, – таким тоном, будто его это развлекало, продолжал Менедем. – Или нечто вроде города. Там живут не только одни наемники. Они привезли с собой жен, и наложниц, и детей, и рабов…

– И торговцев вроде нас, – вставил Соклей.

– Без торговцев им тоже не обойтись, – согласился Менедем. – Но ты не увидишь вблизи от стоянки наемников много судов. Большинство торговцев, которые прибывают сюда по морю, встают на якорь на расстоянии полета стрелы от берега.

– Надеюсь, ты собираешься поступить точно так же, шкипер, – поинтересовался Диоклей.

– Я и сам на это надеюсь, – ответил Менедем, что заставило келевста засмеяться, а Соклея улыбнуться. – Представьте, мне тоже хочется убраться с мыса Тенар целым и невредимым, – продолжал он.

– Это было бы неплохо, – сказал Соклей. – Генералы и италийские города не единственные, кто набирает здесь воинов. – Он указал на пару низких стройных судов, выкрашенных в голубовато-зеленоватый цвет. – Если это не пиратские суда, то я съем павлиньи яйца, вместо того чтобы продать!

– Даже без раскраски было бы ясно, что они пираты, – заметил Менедем. – Гемиолия, кроме этого, мало на что годится.

Галера имела два ряда весел, но верхний ряд банок, ряд транитов, не доходил до мачты: это давало команде больше места, чтобы снять мачту и рей, готовясь к атаке тараном. Ни одно другое судно из множества разновидностей галер не подходило для хищнического образа жизни лучше гемиолии.

– Надеюсь, они не присматриваются к нам точно так же, как мы присматриваемся к ним, – сказал Соклей.

– Ну, это исключено, – успокоил брата Менедем. – Лисица никогда не смотрит на зайца так, как заяц смотрит на лисицу.

– Такое облегчение это услышать! – пробормотал Соклей.

Менедем ухмыльнулся.

– Но мы не простые зайцы, – возразил Диоклей. – Мы показали тому триаконтору, что мы вооруженные зайцы. – Он засмеялся. – «Афродита» – хорошее имя для корабля, но я бы не возражал поплавать на судне под названием, скажем, «Хоплолагос» – просто чтобы люди подивились.

– Никто не дает судам таких нелепых названий, – ответил Менедем. – Их называют в честь богов, как тот пятиярусник Птолемея, с которым мы недавно встретились, в честь моря, волн, пены или еще чего-нибудь в том же роде. Корабль может называться «Свирепый», «Проворный», «Храбрый»… Но я никогда не слышал, чтобы судно носило такое дурацкое название, как придумал Диоклей.

– Разве это означает, что такого судна просто не может быть? – спросил Соклей, и глаза его вспыхнули. – Разве новое обязательно должно быть плохим просто потому, что оно новое?

У большинства мужчина такой блеск в глазах означал бы похоть. Но поскольку речь шла о Соклее, Менедем решил, что того одолела тяга к философствованию.

Он покачал головой.

– Прибереги это для Лицея, братец. Мне сейчас не до дискуссий. У нас есть более серьезные темы для размышлений, например как уйти от Тенара с неперерезанными глотками.

Он был готов к тому, что Соклей начнет спорить. Когда его двоюродный брат чувствовал склонность к абстракциям, проблемы реального мира частенько с трудом доходили до его сознания. Но Соклей сказал:

– Вполне справедливо. Причем настолько справедливо, что, пожалуй, тебе следует как можно быстрее всесторонне обдумать эту проблему. А ведь я пытался тебя в свое время переубедить, если помнишь.

– Ты же знаешь, я и сам сперва колебался, – ответил Менедем. – И решил, что шансы заработать, подобрав людей, которым нужно попасть в Италию, перевешивают риск. Но это еще не значит, что я приуменьшаю опасность.

– Вот там у них храм Посейдона, – показал Диоклей. – Похоже, его возвели совсем недавно, ибо здание стоит бок о бок с хижинами, лачугами и палатками.

– Храм с бронзовой статуей человека и дельфина, так? – спросил Соклей. – Я бы хотел ее увидеть, если представится такая возможность; эту статую певец Арион пожертвовал храму после того, как дельфин вынес его на берег: бедняга прыгнул в море, чтобы спастись от корабельной команды.

Келевст удивленно посмотрел на него.

– Откуда ты знаешь об этой статуе? Разве ты уже бывал тут раньше?

– Нет, он тут никогда не был, – ответил Менедем, прежде чем его двоюродный брат успел открыть рот. Он показал пальцем на Соклея. – Ну-ка признавайся, где ты об этом вычитал?

– У Геродота, – ответил Соклей застенчиво.

– Ха! Я так и знал!

Менедем повернулся к Диоклею.

– Пусть гребцы подведут судно к земле на пару плетров, но не ближе. А потом мы отправимся на берег в лодке и посмотрим, сможем ли раздобыть каких-нибудь пассажиров. И подбери в гребцы здоровяков… Я не хочу, вернувшись обратно из лагеря, обнаружить, что лодку увели у нас из-под носа.

– Будет сделано, – ответил начальник гребцов. – Откровенно говоря, если я не понадоблюсь здесь, на борту, я бы хотел сам командовать лодкой.

Менедем оглядел Диоклея с ног до головы и кивнул.

– Наемник, который окажется достаточно глуп, чтобы задирать тебя, получит по заслугам, не сомневаюсь.

– Я мирный человек, капитан, – сказал Диоклей. Улыбка медленно расползалась по его лицу. – Но я способен… просто способен, понимаете, припомнить, что надо делать, если кто-нибудь вдруг не захочет вести себя мирно.

– Вот и замечательно, – подвел итог Менедем.

* * *

– Суши весла! – крикнул Диоклей.

Гребцы выполнили команду. Лодка скрипнула по песку.

Соклей был облачен лишь в тунику, на поясе его висел нож. Шагнув на песок, он пожалел, что у него нет бронзового панциря и шлема с гребнем, наголенников и щита, а еще длинного копья и короткого меча. Доспехи и оружие помогли бы ему чувствовать себя в большей безопасности. С другой стороны, их все равно могло бы оказаться недостаточно.

– В этом месте не действуют никакие законы, – негромко сказал он Менедему. – Если кто-нибудь решит нас убить, кто ему помешает?

– Мы сами, – ответил Менедем.

Соклей счел этот ответ неудовлетворительным.

Однако его двоюродный брат ухмылялся от уха до уха и вышагивал с самым беспечным видом. Сплошь и рядом встречаются мужчины, которые сами не свои до женщин, вина или роскошного опсона, а Менедем был сам не свой до приключений. Иногда он, казалось, намеренно напрашивался на беду, чтобы потом повеселиться, выпутываясь из нее.

Пара наемников, одетых так же, как Соклей и Менедем, но в придачу обутых в сандалии и вместо ножей носящих на поясе мечи, подошли к ним.

– Радуйтесь! Куда 'ержите путь, моряки? – спросил один из них на ионийском диалекте.

– В Италию, – ответил Менедем. – В Тарент. В Великой Элладе всегда происходит что-то интересное.

Великая Эллада – это было общее название всех колоний, которые эллины основали в южной Италии и на Сицилии.

– Так оно и есть, – кивнул второй наемник. – Сколько возьмете 'а провоз пассажира? – Он говорил, как афинянин: его диалект ненамного отличался от ионийского, но не имел грубых придыханий.

Менедем повернулся к брату: как тойкарх, тот устанавливал плату.

– Двенадцать драхм, – сказал Соклей.

Оба наемника вздохнули.

– Не многих ты найдешь, готовых заплатить такую огромную сумму, – заметил тот, что говорил на аттическом наречии.

– А многих мы и не сможем взять, – парировал Соклей. – У нас полная команда и мало места для пассажиров. Но ты попадешь туда, куда тебе нужно, если решишь отправиться с нами. Нам не придется задерживаться в гавани на полмесяца, если ветер станет встречным, и нас не унесет к Карфагену, если на море разразится шторм.

– Даже если ты говоришь правду, все-таки это грабеж, – не сдавался наемник.

Судя по его виду, сам он неплохо разбирался в грабежах.

«Скольких людей ты убил? – размышлял Соклей. – Скольких женщин и мальчиков изнасиловал?»

Но он не допустил, чтобы эти мысли отразились на его лице, иначе наемник, наверное, выдернул бы меч из ножен на поясе и набросился на моряка. Поэтому Соклей лишь равнодушно пожал плечами.