Текст книги "Страницы боли (ЛП)"

Автор книги: Трой Деннинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 19 страниц)

Вытянув до предела руку, трассонец смог дотянуться до щупальца лишь самым кончиком меча. Он взмахнул клинком из звездного металла, оставив на нем глубокий порез, но, стоило ему убрать оружие, как тот моментально затянулся. Опрокинувшись на бок, Потерявший Память Герой приподнялся и одним взмахом отсек щупальце у самого основания. Оно исчезло, но его нога все равно осталась в ловушке, удерживаемая облепившими голень потоками грязи. Он принялся счищать её, но к тому моменту, как он закончил, щупальце возникло снова.

Потерявший Память Герой больше не чувствовал пальцев. Его бедро стало серым, словно перламутр, а колено превратилось в бесформенную глыбу грязи. Он не мог поверить, что простой луже удастся то, что некогда оказалось не под силу даже Гидре Трассоса и Ахерийскому Гиганту.

Трассонец устремил взгляд в темный переулок, высматривая тех, кого он преследовал.

– Помогите! Тессали!

Никакого ответа.

– Тессали, это Потерявший Память Герой! Я не причиню тебе вреда. Возможно, я даже сдамся!

Тьма по-прежнему оставалась безмолвна и недвижима. Трассонец чувствовал, что мало-помалу продолжает соскальзывать вниз, и внезапно его осенило, что перед ним в грязи нет никаких следов.

Отряд Тессали также сгинул в луже.

Чтобы замедлить свое скольжение, Потерявший Память Герой всадил меч между камнями стены ближайшего дома. Любое обычное оружие непременно переломилось бы под его весом, но для того, чтобы сломать или хотя бы согнуть его выкованный из звездного металла клинок, требовалось нечто гораздо большее.

Грязь добралась до его бедренных щитков. Трассонец окончательно перестал чувствовать ногу ниже лодыжки, которая, судя по всему, находилась в два раза дальше, чем обычно. Он мог бы спастись, если бы отрубил ступню выкованным из звездного металла клинком, но… нет. Ни за что. Разве кто-то когда-то слышал об одноногом прославленном герое? Лучше уж пасть позорной смертью здесь и сейчас.

Потерявший Память Герой повернул голову к земле.

– Чем же я оскорбил тебя, о великий и злобный Аид, за что ты так поступаешь со мной? Я заслуживаю более славной гибели!

– Но, Зоомби, я же говорила тебе – ты и так мертв!

– Джейк? – оглянувшись, Потерявший Память Герой увидел тифлинга, которая приближалась к нему с амфорой в руках. – Боги воистину присматривают за мной!

– Не говори глупостей, Зоомби, – засмеялась Джейк. – Я услышала, как ты звал Тессали.

Трассонец покраснел.

– Ты же понимаешь, что на самом деле я и не думал сдаваться, так?

– Ну конечно, – ухмыльнувшись, Джейк прислонила тяжелую амфору к ближайшей стене. – Кто же захочет сдаться, когда можно просто позволить порталу засосать себя на Параэлементальный План Слизи?

Один из камней, между которыми трассонец вонзил меч, чтобы удержаться на месте, внезапно вывалился из стены, и он снова начал медленно погружаться в лужу.

– Джейк, не будешь ли ты любезна вытащить меня из этой грязи?

– Я попробую, Зоомби, – тифлинг принялась рыться в накидке. – Это может оказаться весьма непросто. Возможно, моя магия сработает лучше, если ты поможешь мне с Тревантом, да?

Трассонец почувствовал, что пальцы его свободной ноги коснулись поверхности лужи. Он попытался отдернуть ее, но слишком поздно – вокруг нее успел обмотаться еще один длинный грязевой усик.

Потерявший Память Герой снова перевел взгляд на тифлинга.

– Если ты считаешь, что сможешь купить мою жизнь посредством жизни невиновного…

– Как ты можешь говорить, что Тревант невиновен! Он предал меня!

– Думай, как хочешь, но помогать тебе я не стану, – теперь, когда обе его ноги оказались в ловушке, скорость скольжения Потерявшего Память Героя заметно увеличилась. Он уставился на лужу. – Так ты спасешь меня или нет?

– Полагаю, придется, – в резком голосе Джейк звучало смирение. – Ты слишком красив для того, чтобы стать единым со Слизью.

Тифлинг бросила в лужу небольшой обломок стекла, произнося слова несложного заклинания. Грязь начала застывать, поверхность её приобрела стеклянный блеск, а движения щупалец замедлились. Ноги трассонца сковал сильный холод, и он замер на месте.

– Чего ты ждешь, Зоомби? Вылезай оттуда!

На этот раз ему оказалось гораздо сложней дотянуться до лужи. Но, когда Потерявший Память Герой вонзил клинок в заледеневшую субстанцию, разрез не затянулся, и вскоре ему удалось высвободить одну ступню. После этого он без труда высек из застывшей грязи большой блок с заключенной в него второй ногой, которая к этому моменту удлинилась более чем в два раза, и, волоча его за собой, отполз в сторону.

С помощью нескольких ударов он избавился от большей части замороженной грязи. В переулке царил полумрак, и ему оказалось довольно непросто определить, насколько быстро его плоть снова обретает естественный оттенок. Наконец его растянувшаяся конечность с мягким болезненным толчком снова приняла нормальный размер. Кожу начало пощипывать, словно после сильного обморожения. Он до сих пор не чувствовал ничего ниже лодыжки, а, посмотрев на ступню, увидел, что она продолжает слабо переливаться коричневым цветом, как и поверхность лужи.

Трассонец поднялся и, прихрамывая, принялся бродить по краю ямы, чтобы вернуть подвижность ногам и отыскать свидетельства того, что произошло с Тессали и женщиной в белых одеяниях.

– Зоомби, что ты там ищешь?

– Следы Тессали и женщины, которую мы видели в Речных Вратах. Они направились в этот переулок.

– И кто тебе это сказал?

Остановившись, Потерявший Память Герой поднял голову.

– Барбазу.

– И ты ему поверил? Я видела Тессали на улице, он искал ту красотку в белом, – Джейк грустно покачала головой. – Бедный Зоомби, ты даже демонам веришь.

Трассонец снова покраснел, чувствуя себя глупо из-за того, что позволил эмоциям взять верх над здравым смыслом.

– Он был в не лучшем положении, – все же он убрал меч в ножны, и, не видя никакого иного способа добраться до Джейк, подошел к луже. – Она подо мной не провалится?

– Пока не растает – нет.

Хромая, Потерявший Память Герой перешел через лужу и остановился рядом с Джейк.

– Я у тебя в долгу. Возможно, я верну твою книгу заклинаний, но не стану…

– Причинять Треванту вред, я знаю. Все нормально. Ты должен жить по законам своих заблуждений, – Джейк устремила взгляд на его сандалии. – А теперь пошли. Нужно отыскать целителя, пока твоя нога не успела оттаять.

Нахмурившись, трассонец посмотрел на поблескивающую ступню.

– А что тогда случится?

– Это, скорее всего, не имеет никакого значения, если ты до сих пор твердо намерен встретиться с Госпожой Боли, – Джейк повернулась к выходу из переулка. – Но ты пробыл в слизи слишком долго; она забрала твою ногу. Если целитель не восстановит её до того, как грязь растает, то портал завершит свою работу.

Потерявший Память Герой ещё раз с тревогой осмотрел ступню, а затем подхватил амфору и захромал за Джейк.

Через пару шагов тифлинг остановилась, глядя на четырех худощавых существ. Голову каждого из них окружало облако парящих в воздухе белых волос, носы практически отсутствовали, а над глубоко посаженными глазами низко нависали брови. На лбу у них росли две пары рогов – одни прямые, а вторые изогнутые. Все четверо спокойно строили у входа в переулок стену из камней – занятие более чем странное, учитывая, что одеты они были в развевающиеся и украшенные вышивкой мантии.

Прикрыв ладонью рот, Джейк попятилась к Потерявшему Память Герою. Не отводя взгляда от странных существ, она в полном молчании остановилась возле него.

– Что здесь происходит? – спросил трассонец. – Что тебя напугало?

– Дабусы!

Не услышав никаких дальнейших объяснений, Потерявший Память Герой сунул амфору ей в руки, а сам, положив ладонь на рукоять меча, сделал шаг вперед и указал на стену.

– Что вы здесь делаете?

Дабусы одновременно наклонились, словно хотели поднять что-то с земли. Хотя поблизости не валялось ни одного камня, когда они выпрямились, в руках каждый из них держал по плоскому булыжнику. Положив их на стену, они нагнулись снова.

– Отвечайте!

Подойдя ближе, трассонец ударил каблуком в стену, пробив в ней небольшую дыру. В обычных обстоятельствах он бы не стал действовать столь грубо, но реакция Джейк его встревожила. Дабусы же просто подобрали выпавшие камни и вернули их на место.

Потерявший Память Герой снова пнул стену.

– Отвечайте!

По-прежнему продолжая игнорировать трассонца, дабусы прекратили свою работу и повернулись друг к другу. Их губы зашевелились, но вместо звуков из них полились длинные строки парящих в воздухе знаков. Необычные сочетания картинок и символов повисли в воздухе возле их голов, словно стая колибри.

После краткой беседы двое дабусов наклонились. Когда они выпрямились, то в руках каждый из них держал по боевому топору, которые, как и камни, появились из ниоткуда. Когда они перешагнули через стену, Потерявший Память Герой заметил, что их ноги – если, конечно, таковые вообще имелись под длинными одеяниями – не касаются земли.

Отступив, трассонец обнажил клинок.

Джейк поспешно бросилась к нему.

– Нет, Зоомби! Ты не должен на них нападать! – она сунула амфору ему в руки, чтобы наверняка лишить его возможности вступить в бой. – У нас и так достаточно проблем!

– Проблем?

– Они строят лабиринт. Ты должен призвать Госпожу Боли сейчас, пока у тебя ещё есть такая возможность!

Потерявший Память Герой обвел взглядом переулок.

– Значит, она где-то близко?

– Госпожа Боли всегда близко, – ответила Джейк. – Все, что тебе нужно сделать – это помолиться ей.

– Помолиться?

– Да. Она всегда появляется перед теми, кто возносит ей молитвы.

– И что будет затем?

Лицо Джейк посерело.

– Затем она сдерет с нас кожу – живьем, да?

– Не с тебя, – Потерявший Память Герой не стал даже спрашивать, почему Госпожа захочет содрать с них кожу. Хотя он уже не раз объяснял, что прибыл сюда лишь для того, чтобы доставить ей дар, до него лишь недавно дошло, что жители Сигила совершенно не знают свою королеву. – Тебе совершенно незачем здесь оставаться. Я буду молиться в одиночестве. Эту броню выковал сам Гефест, и ее не под силу пробить даже стрелам Аполлона. Сомневаюсь, что гнев Госпожи Боли сможет мне повредить.

Тень вернулась на лицо Джейк, но она не двинулась с места.

– Лучше принять нашу боль здесь, чем навеки оказаться заточенными в лабиринтах.

– Пф! В Арборее мы проходим лабиринты для развлечения, – трассонец прислонил амфору к ближайшей стене. – Незачем тебе оставаться здесь. Это не твоя миссия.

Улыбнувшись, Джейк кинула быстрый взгляд туда, где переулок переходил в улицу. Возведенная дабусами стена уже доходила ей до пояса. Она покачала головой.

– Это не тебе решать.

– Возможно, но Госпожа стремится заточить в своем лабиринте именно меня. Что я потеряю, если заставлю их отпустить тебя?

Направившись к двум вооруженным дабусам, он указал мечом на Джейк.

– Она не имеет никакого отношения к тому, что здесь происходит. Если вы являетесь людьми – эм, существами – чести, я прошу вас отпустить её.

Держа топоры наготове, дабусы настороженно наблюдали за ним, но не двинулись с места. Взмахом руки Потерявший Память Герой подозвал Джейк к себе. Увидев, что выражение лиц слуг Госпожи не изменилось, он убрал клинок в ножны и повернулся к ним спиной.

– Жди меня снаружи, – достав из кошелька моток золотой нити, Потерявший Память Герой потянулся к тифлингу, чтобы заключить её в объятья. Сунув его ей в руку, он прошептал. – Когда услышишь, что я начал молиться, возьмись за конец нити, а клубок перекинь через стену. Я скоро вернусь, чтобы помочь тебе получить обратно книгу заклинаний.

– Зоомби!

Вытянувшись, Джейк откинула подбородок и слегка разомкнула губы. Несмотря на соблазн, Потерявший Память Герой не решился принять её предложение. Глаза тифлинга были зажмурены, а рот приоткрыт недостаточно широко, чтобы разглядеть клыки. Схватив её за талию, он развернул её лицом к стене и одним стремительным движением поднял в воздух. Не сбившись с ритма, один из дабусов-строителей подхватил её и поставил на землю по другую сторону стены.

Потерявший Память Герой облегченно выдохнул. Прежде чем решиться на столь опасное деяние, как призыв Госпожи Боли, истинным прославленным героям следовало убедиться, что их прекрасные девы находятся в безопасности. Взяв амфору, он вышел на середину переулка и опустился на колени, пытаясь сочинить достойную молитву для правительницы Сигила.

Так как ему было известно о ней очень мало, задача эта оказалась непростой. Взывать к её милосердию, разумеется, не стоило, равно как и воспевать хвалу боли; опыт подсказывал ему, что лукавить, обращаясь к кому-то с просьбой – не лучшая идея.

К тому времени, как он вспомнил странные загадки Дома у Ворот и осознал, что же ему следует сказать, стена дабусов уже достигла уровня его груди. Положив амфору перед собой, он убедился, что она лежит в точности параллельно стенам домов. Затем Потерявший Память Герой откинулся на пятки и скрестил руки на груди.

Во имя гордости, рождающей желанье

Что приведет туда, куда прохода нет

Где удовольствие сольется со страданьем

И тьма поглотит свет

Во имя ярости, что черною волною

Затопит сердце, иссушив его дотла

И целый мир завеса тьмы накроет

Лишив его тепла

Во имя страстных поцелуев, что сменяет

Укус клыков, который губы в кровь порвет

И наслажденья, что в агонии растает

И снова оживет

Взываю я к тебе, владычица Сигила

И опускаюсь на колени, чуть дыша

Прошу, приди ко мне, яви мне свою милость

О Боли Госпожа!

Я считаю, что эта молитва – самая прекрасная молитва из всех, что когда-либо звучали в Сигиле. Какими словами в ней говорится обо мне! Об опрометчивой страстной тоске, которая ведет к страданию, о тайных страстях, что сами по себе являются невыносимой пыткой. О том, что удовольствие и боль едины, надежда питает отчаянье, утрата взращивает любовь, радость порождает скорбь – о, этот трассонец понимает, кто я на самом деле, и видит меня такой, какая я есть. Его великолепные слова я простила бы, если бы могла.

Но это Сигил. Сюда закрыт вход любым богам – а если трассонец обращается ко мне в своих молитвах, разве это не означает, что я также вхожу в их число?

Нет, так не должно быть. Врата распахнутся и город будет разрушен; на его руинах я в одиночку встану против всех божеств Мультивселенной. С цепями из звездного света и пламенеющими топорами они явятся за мной, как добрые, так и злые, и развяжут войну, которая разрушит связь между всеми планами.

И что тогда? Когда боль окажется заточена в глубинах Бездны, подчиненная воле Демогоргона, Диинкаразана или любого другого злого божества – что тогда? Я расскажу вам: тирания и трусость, тьма, которая охватит все планы, где каждый вздох будет пропитан страхом. Вся Мультивселенная падет к ногам одного-единственного правителя – правителя, в свою очередь управляемого непредставимо ужасными страстями – и он сможет делать с ней все, что пожелает.

И ещё хуже, если победит добро: бесконечные миры, полные бесконечной неги, где нет ни страданий, укрепляющих силу, ни мук, порождающих отвагу, ни страха, оттачивающего хитроумие; Мультивселенная, полная блеклых эмоций и слабых страстей, где ничего нельзя достигнуть, потому что ничего нельзя потерять, где и злость, и любовь – лишь тени себя самих, а жизнь не стоит того, чтобы её прожить.

Поэтому выбора у меня нет. Ради блага Мультивселенной я должна наказать трассонца – но не думайте, что я забыла о тифлинге. Она рассказала ему о том, что нужно делать, и за это я буду отомщена.

Я открываю глаза, и перед ним возникает Госпожа Боли. Её ноги все ещё касаются земли, поэтому он не в силах её узреть. Он ждет, скрестив руки на груди, и амфора по-прежнему лежит перед ним. Он умен, этот Охотник. Если я прощу ему эту молитву – несомненно, самую прекрасную молитву из всех, что когда-либо звучали в Сигиле – его господин первым окажется у моих врат, готовый их штурмовать; но, если я решу обрушить на него свою кару, трассонец в тот же миг откроет сосуд и выпустит наружу находящуюся там зачарованную сеть.

Однако он забыл про моих детей. Мне стоит лишь захотеть, и дабусы повинуются. Те двое из них, что держат в руках топоры, подлетают ближе к трассонцу и останавливаются рядом с амфорой.

– Оставьте её! – глаза Потерявшего Память Героя становятся круглыми, словно монеты. – Посейдон послал её Госпоже Боли!

Мои дети удостаивают его ответом, но, даже если он и способен разгадать их ребусы, ему наплевать на то, что они исполняют мою волю. Вставая на ноги, он тянется к мечу. Один из дабусов поднимает амфору, а второй вскидывает топор, готовый к схватке. Я поднимаю одну ногу, затем вторую, и…

…внезапно там появилась сама Госпожа Боли. Разинув рот, Потерявший Память Герой совершенно позабыл о мече – как, впрочем, и о дабусах, амфоре и всем остальном. Госпожа была ошеломляюще прекрасна. Высокая и худощавая, она парила в воздухе, а кайму её длинного парчового платья отделяло от мостовой всего несколько дюймов. Её лицо, от которого исходило ощущение несокрушимой безмятежности, отличалось красотой античных статуй. Вместо волос её голову окружал ореол стальных клинков, губы были черней сурьмы, а от взгляда немигающих желтых глаз в груди трассонца зародился болезненный лихорадочный страх.

Так и не успев подняться с колен, Потерявший Память Герой положил руки на бедра и низко поклонился. Его ладони, касающиеся бронзовых поножей, были горячими и влажными.

– Приветствую, я – Потерявший Память Герой из Трассоса, несу дар от бога Посейдона, В-Владыки Морей и Р-разрушителя Земель, – он махнул рукой назад, указывая на дабусов с амфорой, которые вернулись обратно к стене. – С вашего п-позволения…

Госпожа подняла руку, и Потерявший Память Герой замолк. Она устремила на него взгляд зеленовато-желтых глаз и впервые, кажется, по-настоящему заметила его присутствие. Ожидая, что она вот-вот заговорит, трассонец продолжал держать голову склоненной. Несмотря на полнейшую неподвижность, пальцы его ступней были согнуты, чтобы он мог в любой момент вскочить на ноги. Если, как все и ожидали, она все же нападет на него, он имел твердое намерение защищаться.

Изогнув оканчивающиеся длинными черными когтями пальцы, Госпожа провела рукой в воздухе. Откуда-то позади послышался громкий скрежет металла, и что-то с силой толкнуло трассона в спину. Упав на руки, он оглянулся через плечо, однако там ничего не было, за исключением держащих амфору стражников-дабусов, которые стояли в нескольких шагах поодаль, неподвижные, словно статуи. Двое их собратьев почти закончили возводить стену, которая высотой практически достигла человеческого роста.

Ощутив, что в позвоночник ему давят изогнутые куски металла, Потерявший Память Герой осознал – его выкованная богом броня оказалась пробита. Он снова перевел взгляд на Госпожу Боли. Глядя на пару сломанных ногтей, она едва заметно приподняла одну бровь. Значит, ему только что удалось выдержать атаку грозной правительницы Сигила и остаться в живых. К его удивлению, он ощутил не страх, а замешательство. Как же ему следует поступить?..

Судя по всему, Госпожа не собиралась нападать ещё раз. Подняв руки, трассонец широко развел их в стороны в знак того, что не желает ей зла.

– Пожалуйста, миледи, не бойтесь меня…

По её губам промелькнула тень усмешки. Она подняла один-единственный палец.

– Я пришел с миром, – и снова трассонец указал на амфору. – Я лишь хочу доставить вам дар от Посейдона.

Госпож провела пальцем по воздуху, и по переулку снова прокатился скрежет гнущегося металла. Трассонец подался назад, чтобы ослабить ужасающее давление на грудь. Посмотрев вниз, он обнаружил, что по его нагрудной пластине тянется длинная борозда, похожая на след от могучего удара зачарованного оружия. Несмотря на то, что его миссия носила исключительно мирный характер, он ощутил, что в груди у него начинает разгораться болезненный гнев.

– До сих пор я старался вести себя прилично, – вскочив на ноги, трассонец опустил ладонь на рукоять клинка из звездного металла. – Но я предупреждаю – эта броня была выкована самим богом Гефестом, и я не потерплю, чтобы ей причиняли вред.

Слегка сузив глаза, Госпожа сжала руку в кулак. Уши трассонца наполнил скрежет рвущегося металла. Его грудь пронзила ужасающая боль, и, опустив взгляд, он увидел, что его латы начинают приобретать форму песочных часов. Лишь это смогло убедить его в реальности происходящего. Еще никогда и никому не удавалось пробить его выкованную богом броню, и он с трудом мог поверить, что Госпожа Боли оказалась в силах разрушить её, не нанеся ему ни одного удара.

Но тело трассонца верило. Его сжатые ребра негромко хрустнули, а легкие сдавило так, что он более не мог сделать ни единого вдоха. Боль была настолько велика, что он не имел возможности даже выплеснуть ее в крике. Потерявший Память Герой рухнул на колени, и, выхватив из ножен кинжал, поддел его кончиком один из ремней крепления доспеха и разрезал его. Его легкие наполнились воздухом, но сокрушительное давление в области живота стало гораздо сильней. Не беспокоясь о том, что лезвие может соскользнуть и вонзиться в тело, трассонец провел клинком по искривленной линии шва и рассек оставшиеся два ремня. Его броня с легким звяканьем упала в грязь.

Ещё до того, как боль начала отступать, Потерявший Память Герой вскочил на ноги, вытаскивая меч. Возможно, ему никогда не выиграть бой с тем, кто, подобно богам, способен творить магию, не прибегая к использованию заклинаний, но Аид услышал его молитвы о славной гибели, и трассонец не собирался упускать эту возможность. Более того, он всей душой с нетерпением жаждал этой битвы – битвы, которая на века обессмертит его имя и в песнях бардов разнесет легенду о нем по всей Мультивселенной.

Но этому не суждено было произойти. Его меч так и не успел покинуть ножны, когда из-за стены послышался громкий стук.

– Зоомби! – в переулок влетел клубок золотых нитей, разворачиваясь в воздухе, и построенная дабусами стена затряслась.

Госпожа Боли повернула обрамленную множеством клинков голову в сторону источника шума. Трассонец обнажил меч, но подавил порыв немедленно перейти в атаку. Едва ли его грозная противница о нем позабыла.

Подтянувшись, Джейк наполовину перевалилась через стену, но, увидев, кто перед ней, застыла в шоке.

– Во имя Единой Смерти!

Госпожа подняла руку, словно желая помочь ей

Лицо Джейк приобрело жемчужно-белый оттенок, а затем стена перестала трястись. Кинув взгляд назад, тифлинг нахмурилась, а затем принялась отпихивать кого-то ногой.

– Не нужно со мной сражаться! – голос принадлежал Тессали. – Это для твоего же собственного – ох!

Нанеся последний удар, Джейк взобралась на стену и побежала по ней, словно канатоходец. Длиннопалая рука эльфа схватила её за лодыжку, и, потеряв равновесие, она свалилась прямиком на дабусов-охранников, сбив их с ног. Со стуком упав на землю, амфора откатилась в сторону за секунду до того, как все трое рухнули на то место, где она только что лежала.

Потерявший Память Герой бросился к своей ноше, вознеся молчаливую молитву Аполлону за то, что она не разбилась – и лишь тогда заметил, что у горловины зияет маленькая трещина. Из этой небольшой щели появилась петля красивой золотой нити, с каждой секундой становящаяся все длинней и длинней. Опустившись на колени, трассонец свободной рукой закрыл прореху, но нить, просочившись сквозь щели между его пальцами, продолжала разматываться.

– Боюсь, ваш дар был поврежден, – не опуская меча, он повернулся к Госпоже Боли. – Какую бы судьбу вы мне ни уготовали, вам, возможно, стоит открыть его прямо сейчас?

Подол одеяния Госпожи колыхнулся, словно она собралась сделать шаг вперед. Затем её нога опустилась, и подол платья разгладился. И в тот же миг она исчезла из виду.

– Миледи?

Из-за стены послышался ещё один стук, и Тессали произнес:

– Мне нужна ещё одна сеть! Они оба здесь!

Повернувшись, Потерявший Память Герой увидел, что на него, разворачиваясь в воздухе, летит сеть для ловли психов. Протянув руку, он сгреб несколько нитей и, прежде чем эльф успел затянуть петлю, рванул её на себя, сбросив его со стены. Едва тот успел коснуться земли, как меч трассонца уже пришел в движение, разрезая сеть на куски.

Когда он повернулся обратно к амфоре, золотая нить уже успела полностью выбраться наружу и, поднявшись в воздух, принялась описывать в воздухе круги.

БОЛИ ПЛОТИ

От этой золотой нити ускользнуть нельзя.

Недвижимая, словно камень, стою я перед Потерявшим Память Героем. Мои ноги плотно прижаты к земле. Трассонец и его спутники считают, что я ушла, но это желтое плетение не обмануть. Словно червь к трупу, оно подбирается ко мне и начинает кружить.

Я решаю, что время пришло. Я подаюсь вперед; мои шаги легки, словно облачка, парящие в затянутых коричневой дымкой небесах. Молитва трассонца, эти божественные строки не могут остаться безнаказанными – он должен отречься от них. Он должен отказаться, должен отвергнуть их, должен проклясть мое имя и с рыданиями молить о смерти. Он должен познать страдание за то, что сотворил; ради блага Мультивселенной он должен пожалеть о том часе, когда произнес те прекрасные слова.

Я до него не дотягиваюсь.

Когда нить обвивается вокруг меня, нечто – я не могу сказать, что именно – шевелится в пустоте, где некогда находилось мое сердце. Я никогда не ощущала ничего подобного – легкий трепет, пронизанный мягким одиночеством, подобным похоронной песне скорбящей голубки; он похож на прикосновение любовника – теплый, успокаивающий и странным образом знакомый, одновременно и манящий, и опасный.

Эту золотую нить сплел сам Дедал, хитроумнейший из всех людей. Она прочней, чем любая из цепей, выкованных Гефестом. Если за неё потянуть, это лишь сделает её крепче, если разрезать – она превратится в две, если попытаться расплести – то затянется петлей, из которой невозможно выбраться. Трассонец выпустил сеть Посейдона, если, конечно, одну нить можно назвать сетью, и я не осмеливаюсь коснуться её.

Я закрываю глаза, и, когда нить обвивается вокруг меня в третий раз, она более не скользит по моей коже, не затягивается вокруг горла и не опутывает запястья. Госпожа исчезла из этого темного переулка.

Трассонец так и не раскаялся, тифлинг избежала наказания. Ключ повернулся, и послышался щелчок замка; двери распахнуты, сокровище лежит без охраны. Я бы могла отправиться в лабиринты вслед за ними, но там, в бесчисленных проходах, что постоянно меняют направление, вливаясь один в другой, таится тьма. Все, кто попадают туда, находят там свой конец, и, что бы ни стало причиной их гибели – окровавленные когти монстра или подгибающиеся от усталости ноги – каждый из них перешагивает через порог смерти в полной уверенности, что выход ждет его за следующим поворотом. Возможно, это само по себе является достаточным наказанием.

И, по правде говоря, я не отваживаюсь давать трассонцу возможность открыть амфору и выпустить ещё больше нитей из сети Посейдона, ведь первая из них уже успела отыскать меня. Я ощущаю, как из пустоты, на месте которой некогда билось мое сердце, вздымается ритмичный рев, нарастая и стихая. С каждым разом он звучит все более и более неистово. В воздухе разливается соленый аромат моря, а над волнами с шумом проносятся порывы ветра. Несмотря на все мои усилия, я не могу отрешиться от этих звуков и запахов – они внутри меня, словно кошмары, что изливаются из темного колодца, находящегося в моей груди.

Я вижу Госпожу Боли. Облаченная в белое облако и подпоясанная золотым светом, она стоит на окаймленных пеной волнах. Губы её окрашены в тот же бирюзовый цвет, что и воды Арборейского моря, а шею обвивает нить жемчужин, черных и блестящих, как слезы суккуба. Лоб её венчает диадема из голубых молний, а вместо ореола из покрытых кровью кинжалов вокруг головы свободно развевается грива светлых волос, концы которых исчезают в воздухе. Они подобны сотням тысяч золотых нитей, что ведут на сотни тысяч планов бесконечной Мультивселенной.

В воздухе позади неё – меня? – парит призрачный, сотканный из ветра образ, огромный, словно само солнце – Королева Стихии Воздуха. Хотя черты её прозрачного лица изменчивы, подобно ветру, в форме его, в разрезе её овальных глаз и в очертаниях высоких скул я замечаю явное сходство с Госпожой Боли.

По другую сторону от меня находится погруженный в воду по пояс гигант с трезубцем в руках. От него пахнет водорослями и солью, волосами ему служит морская пена, а кожа блестит, словно отражающийся от воды лунный свет. На его губах – скупая отеческая улыбка. Он протягивает мне руку и смотрит на море.

Этого не может быть! Если бы у меня были родители, я бы это запомнила. Должно быть, эти воспоминания – эти иллюзии – всего лишь какая-то уловка Посейдона, с помощью которой он хочет завоевать мое доверие, и ничего более.

К нам приближается одномачтовое судно с черными парусами, которым управляет один-единственный воин в черном плаще. Лицо его полностью скрывает капюшон. На палубе лежат четыре черных ящика – выкуп, который могучий Посейдон назначил за сердце своей златовласой дочери. В них находятся страдание, тоска, горе и отчаяние – четыре Боли, что правят Мультивселенной, но откуда я знаю это – мне неведомо; для меня это такая же тайна, как и лицо, скрытое черным капюшоном.

Настает отлив; шум прибоя становится все тише и тише, запах соли слабеет и отдаляется, лицо Королевы Стихий растворяется в слепящем, жарком и неподвижном воздухе, а Посейдон скрывается под водой. Волны уже не пенятся, море успокаивается, и его поверхность становится похожа на зеркало из бирюзы. Черный парус корабля опадает. Рулевой в капюшоне поворачивает ко мне голову, и под его судном разверзается водоворот; его утягивает вниз – вниз, в пустоту моей груди уносится он, этот незнакомец в плаще цвета ночи, который заплатил выкуп за мое сердце.

ГОРОД ЖЕЛЕЗА

Потерявший Память Герой стоял в полумраке, настороженно ожидая действий Госпожи Боли. Хотя она и исчезла, в воздухе до сих пор ощущалась область тревожащего спокойствия. Внезапно в переулке стало жарко и душно, а затхлый запах тины заметно усилился – возможно, из-за того, что все остальные мерзкие ароматы Сигила исчезли. Даже неяркий свет теперь казался глубже, тяжелей и стабильней. За спиной трассонца раздался испуганный вдох и послышались шаги. Думая, что Госпожа Боли наконец решила себя проявить, он развернулся, вскидывая меч.

Но там была лишь Джейк, которая, склонившись над лежащим и отбивающимся ногами Тессали, пыталась схватить эльфа за руку. Шагнув вперед, Потерявший Память Герой сгреб её за воротник и отбросил к стене ближайшей лачуги. Её зрачки имели форму бриллиантов, а клыки на всю длину высовывались из-под верхней губы.