Текст книги "Страницы боли (ЛП)"

Автор книги: Трой Деннинг

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Потерявший Память Герой не ожидал, что будет больно – по крайней мере, настолько – но он в жизни так не ошибался. Еще до того, как кирпичная ступня со стуком упала на мостовую, по его ноге до самого сердца прокатилась волна жестокой боли, столь обездвиживающей и сильной, что он даже не смог выплеснуть ее в крике. Он заметил, что в его плечи впиваются когти Джейк, осознал, что его собственные ногти вонзились в землю, и заорал, требуя еще вина.

Подняв бурдюк, Серебряный Ветер поднес его к его губам. Потерявший Память Герой сделал долгий глоток, и в этот миг Карфуд схватил Тессали за лодыжку и, резким движением свалив эльфа на землю, поднял над его ногой выкованный из звездного металла клинок.

Потерявший Память Герой отбросил бурдюк в сторону.

– Нет!

Голова Карфуда повернулась назад.

– Тебе нужна нога!

– Не… не чья-то же! – вырвавшись из хватки Джейк, трассонец сел… и чуть не потерял сознание, увидев сочащуюся из обрубка мутную жижу. – Не его!

– Но от эльфа в логове Шебы не будет никакого проку! – возразил Карфуд. – Сражаться он не может. Творить заклинания тоже. Он даже оружие наше нести неспособен.

Тессали, неподвижно лежавший на земле, ничего не сказал.

– Я ее… не приму! – трассонец протянул демону руку, демонстрируя татуировку. – Я… лучше… умру, – на этот раз Джейк не стала напоминать Потерявшему Память Герою, что он уже мертв. Подавшись вперед, она коснулась губами шеи трассонца и прошептала.

– Мы умрем вместе, Зоомби.

– Это не понадобится, – отпустив свою перепуганную жертву, Карфуд потянулся к заплечному мешку и достал из бокового кармана почерневшую ладонь. – Сгодится и она.

– Рука? – задохнулся от удивления Серебряный Ветер.

– Кажется, это все, что у нас есть, – Карфуд передал конечность бариауру. – Полагаю, ты владеешь заклинанием увеличения?

ИМЯ

Во сне трассонец видит две обгоревшие руки с длинными черными ногтями, холодные и грубые, которые гладят его обнаженное тело – сначала щеки, потом шею, плечи и подмышки. Они спускаются вниз по животу до бедер и, обласкав место темных сплетений и еще более темных страстей, касаются ног – сначала колен, потом ступней и пальцев. Сыпящиеся с них черные ошметки обнажают пеструю розовую плоть; он ощущает, что там, где ладони дотрагиваются до него, кожа вздувается, источая гнилостный аромат, и на ней возникают продолговатые шипастые коконы. Увеличившись до размера дыни, эти коконы наливаются изумрудным и золотым, алым и черным и начинают ритмично пульсировать, словно сердца. Тяжесть сочащихся ихором оболочек настолько велика, что Потерявший Память Герой не в силах пошевелиться. Он не может сесть, чтобы взглянуть на себя, не может двинуть даже пальцем, чтобы стряхнуть с тела эти зловонные пузыри.

Прелесть снов в том, что они открывают нам истину, не давая понять, реальна она или нет – по крайней мере, насколько я слышала. Так ли это, я не знаю – если, конечно, мое существование само по себе не является бесконечным ночным кошмаром. Прошло так много времени с тех пор, как я позволяла себе уснуть, что я уже не помню, каково это – видеть сны или хотя бы просто отдыхать. Я всегда обязана оставаться настороже, ведь в любой момент один из богов может попытаться взять штурмом мои бастионы; я всегда должна наблюдать за теми, кто приходит и кто уходит, ведь каждый из них способен оказаться шпионом, который распахнет мои врата. Заснуть означает сдаться, ведь тогда враги явятся в Сигил и одержат надо мной победу.

Это верно и в отношении трассонца; пока он спит, отрешась от опьянения и боли, к нему пришла его погибель. Положив его голову себе на колени, она прильнула к нему, заключила в нежные объятья и, лаская, прижала к себе. Именно ее руки и видит он во сне. Своими легкими прикосновениями она один за другим делает видимыми коконы, медленно зреющие и наливающиеся тяжестью с того момента, как Потерявший Память Герой оказался в Сигиле.

В его сне запястья черных ладоней удлиняются, переходя в руки цвета слоновой кости и открывая взору плечи и тело обнаженной женщины. Груды тяжелых коконов мешают трассонцу разглядеть что-то еще, но и этого достаточно. Фигура этой женщины воистину божественна, кожа её подобна шелку, а звенящий голос сладок, словно переливы флейты.

Медленно к нему возвращается память. Ужасающий болевой шок, испытанный им, когда Карфуд отсек превращенную в кирпич ступню, невыносимое жжение, сопровождавшее процесс приращения почерневшей руки к лодыжке, захлестнувшую его волну агонии и скрытые тенью пальцы Джейк, что впивались в его плечи в попытках удержать на месте.

– Д… Джейк, – он пытается повернуть голову, чтобы взглянуть ей в лицо, но раздутые пульсирующие коконы мешают ему это сделать. И все же сквозь приглушающую пелену страданий и вина ему кажется, что ее кожа выглядит как-то непривычно. – Джейк? Это я, Зомби.

– Зомби? Не говори так, прошу! – этот женский голос знаком ему, но принадлежит он вовсе не тифлингу. – Ты вовсе не мертв, любовь моя.

Его винная женщина!

Она кладет ладонь на щеку трассонца. На ощупь её руки по-прежнему кажутся жесткими и шелушащимися. Ее колени смещаются. Она наклоняется к нему, и ее грудь сдавливает покрывающие его тело вздутые коконы.

Потерявший Память Герой видит перед собой узкое лицо с классическими чертами и орлиным носом, холодные и бесстрастные глаза – и обрамляющий голову ореол из множества разнообразных лезвий.

Он считает, что эта женщина – я.

Один из зеленых коконов, не выдержав давления, лопается; по груди трассонца расплескивается маслянистый изумрудный ихор, источающий горький запах. Там, где эта субстанция касается его кожи, он ощущает холодное жжение; ледяные иглы агонии впиваются в его плоть и постепенно проникают все глубже и глубже, неся болезненную слабость. Их движение столь медленно, что он успевает пережить страдание прежде, чем действительно чувствует его. Его ужас намного превосходит испытываемые им муки.

Трассонец пытается оттолкнуть женщину, но ему не хватает сил даже на то, чтобы поднять руку. Он издает крик. Все зеленые коконы взрываются, и ихор покрывает его с ног до головы; медленная и мучительная боль от ожогов терзает его; он вопит и воет, охваченный страхом, порожденным страданиями разума, а не плоти. Потерявший Память Герой становится жертвой первой Боли.

– Тссс! Нельзя привлекать внимание, ведь я так долго этого ждала! – голос по-прежнему принадлежит его винной женщине. Она целует его, заставляя замолкнуть, а затем шепчет два мягких слога. – Тесей.

Звучание этого слова задевает струну арфы в груди трассонца, и весь мир вокруг него начинает гудеть.

Внезапно он выныривает из сна. Тесей – это же имя, он вспомнил.

Его имя.

Его глаза широко распахнулись, и он осознал, что лежит на твердой кирпичной мостовой, а перед его глазами – не Госпожа Боли, а его винная женщина. Оливковая кожа, изумрудные глаза и высокие горделивые скулы – она была так же прекрасна, как и всегда.

– Тесей? – прохрипел он. – Я – Тесей?

– Ты помнишь!

Одарив его лучезарной улыбкой, винная женщина обняла его, и именно в этот момент трассонец – нет, Тесей – вспомнил о пульсирующих, полных жидкости коконах, что покрывают его тело.

– Нет, погоди!

Три желтых оболочки лопнули, наполнив воздух вонью тухлого мяса. По коже Тесея заструился вязкий желтый ихор. Сокрушающая боль сдавила его грудь. Легкие словно накрыло жестким влажным одеялом, и агония начала медленно распространяться вниз по телу. Ледяные пальцы сомкнулись вокруг сердца, поглощая его пульсацию и вызывая жестокие судороги.

Когда боль усилилась, усилилась и исходящая от желтой жидкости вонь. От этого горького запаха Тесея скрутил приступ кашля. Еще несколько желтых коконов лопнули, расплескивая парализующий ихор по его горлу, ногам и телу. Ужасающий смрад тухлого мяса стал столь силен, что он не сдержал рвотного позыва.

Винная женщина едва успела столкнуть голову Тесея с колен. Она вскочила на ноги и уставилась на него, скривившись от отвращения.

– Неужели запах моего тела столь неприятен тебе, Тесей? – по ее изумрудным глазам невозможно было понять, чувствует ли она омерзительную вонь и видит ли присосавшиеся к нему раздутые коконы. – Неужели наша любовь вызывает у тебя отвращение?

Тесей покачал головой, и его череп пронзила вспышка боли.

– Нет. Наша любовь по-прежнему крепка, в этом я абсолютно уверен.

– Тогда докажи, – женщина вскинула подбородок. – Скажи мне об этом.

После того, как зеленые и желтые коконы взорвались, тяжесть, прижимавшая Тесея к земле, стала гораздо меньше. Ему удалось поднять голову, чтобы взглянуть своей винной женщине прямо в лицо.

– Я люблю тебя.

Слезы навернулись ей на глаза.

– Не ври! Как ты можешь уверять, что любишь меня, когда даже имени моего не знаешь? – её губы задрожали, и она попятилась. – Я думала, ты вспомнишь, когда я поведаю тебе твое – но ты забыл меня!

– Нет! – Тесей протянул к ней ладонь, и в этот миг лопнул последний желтый кокон. Его рука, обмякнув, упала на землю. Ощущение было такое, словно ему на локоть наступил Карфуд. – Разве ты не видишь? Мне больно!

– Как и мне!

С этими словами женщина развернулась и, бросившись бежать, исчезла из его поля зрения.

– Подожди!

Собрав все силы, Тесей перекатился на бок, пытаясь встать. Два алых кокона, которые оказались зажаты между ним и мостовой, лопнули, наполнив воздух запахом столь интенсивным и сладким, что его охватила дурнота. Вместо того, чтобы брызнуть на землю, красный ихор принялся обволакивать его, впитываясь в тело, словно масло в фитиль. Его кожу закололо, и она онемела. Внезапно он почувствовал себя опустошенным и сломленным. Желудок скрутило, и на него вновь навалилась слабость. Он упал на спину, раздавив еще несколько алых оболочек; очередная порция красного ихора начала проникать в его плоть.

Тесей приготовился к очередному опустошительному приступу, но вместо этого его охватило яростное желание стиснуть винную женщину в объятьях, впиться поцелуем в ее губы, прижать её грудь к своей и переплестись с нею бедрами. Зияющая в душе пустота требовала от него действий; он не мог думать ни о чем, кроме сжигающей его страсти. Как же несправедливо с ее стороны было бросить его здесь! Он вернет её; он выследит её, схватит и заставит понять – в том, что он её забыл, нет его вины.

Силы вернулись к трассонцу. Резко сев, он огляделся в поисках своих спутников, но вокруг не было ни души – только знакомые ржавые красные стены железного лабиринта и мостовая из темных кирпичей. Небольшой проход, куда оттащила его винная женщина, резко поворачивал в сторону. Он понятия не имел, где оказался.

Не имеет значения; ничего не имеет значения, кроме неё. Тесей начал вставать и лишь тогда заметил руку, которой заканчивалась одна из его ног.

Пришитая к лодыжке воспаленным и грубым швом, эта ладонь была черной и обугленной, и лишь кое-где еще виднелись участки испещренной пятнами кожи. Мизинец находился там, где некогда располагался большой палец, а большой палец – где мизинец. Из-за этого она выглядела скорей как лапа демона, нежели человеческая конечность.

Тесей попробовал поджать большой палец. Тонкий почерневший мизинец начал сгибаться, и в этот миг взорвался последний алый кокон. Трассонец не тронул его и пальцем – он просто переполнился и лопнул, разбрызгивая алый ихор по его груди.

И снова в воздухе разлился насыщенный сладкий аромат, а его кожа онемела. Что-то внутри него разбилось, и Тесея захлестнула волна ужасающего горя. С этой мерзкой штукой вместо ноги ему никогда не вернуть свою возлюбленную! Даже если он ее догонит, разве она согласится вновь одарить его своей любовью? Может, он и не стал чудовищем, но кое-что чудовищное в нем определенно появилось – едва ли его прекрасная винная женщина сочтет его достойным своей благосклонности!

Обмякнув, Тесей рухнул на землю. Он практически не почувствовал, как его голова ударилась о твердые камни.

– Карфуд! – вскричал он. – Что ты со мной сделал?

Едва имя демона сорвалось с его губ, как на лицо ему упала большая рогатая тень.

– А, вот ты где. Я уже начал беспокоиться, что ты не догадаешься позвать меня по имени, – земля затряслась под тяжелой поступью, и над Тесеем склонилась клыкастая морда Карфуда. – И как ты умудрился забрести так далеко? Серебряный Ветер сказал, что тебе будет слишком больно, чтобы ходить.

– Это моя возлюбленная, – объяснил трассонец. – Она привела меня сюда.

– Не может быть. Джейк еще… – Карфуд оборвал себя, прочтя мысль Тесея прежде, чем та успела сформироваться в его голове. – Надо бы повнимательней следить за этой винной женщиной. Не так-то просто украсть кого-то прямо у меня из-под носа.

– Она меня не крала, – приглядевшись к морде Карфуда, трассонец с удивлением заметил, что ее покрывает толстый слой желтого ихора, а на шее демона пульсирует золотой кокон. – Если бы я был в сознании, то пошел бы по доброй воле. Впрочем, какая разница? Я все равно собираюсь отправиться за ней.

– И пропустишь бой с Шебой? – усмехнулся Карфуд. – Я-то думал, что ты хочешь вернуть амфору и украсть мои карты – или теперь, когда ты узнал свое имя, это уже не имеет никакого значения?

– Я еще многого не помню, – позади заостренного уха демона Тесей заметил еще один, меньший по размеру желтый кокон. Ему стало интересно, известно ли Карфуду о его существовании. – К тому же, как бы эта амфора ни была важна для меня, нам все равно нужно отыскать способ выбраться отсюда.

– Тогда вернемся к остальным. Серебряный Ветер подготовит тебя к битве, и мы двинемся в путь, – обойдя Тесея, Карфуд опустился на колени. Кожу демона покрывал желтый ихор, и на его теле колыхалось как минимум десять золотых коконов разного размера. Оболочек других цветов трассонец не заметил.

Прежде чем поднять Тесея, Карфуд, заколебавшись, оглядел себя.

– На что ты пялишься? Не вижу я никаких коконов!

– Вот тут, – Тесей постарался оторвать один из них от демона. С таким же успехом он мог бы попытаться схватить мыльный пузырь; как только его пальцы коснулись его, кокон взорвался, и грудь танар’ри залил желтый ихор.

Зашипев от боли, Карфуд устремил на трассонца гневный взгляд. В зрачках его алых глаз плясали языки желтого пламени.

– То, что ты сейчас сделал, повторять не смей!

С этими словами танар’ри подхватил трассонца на руки и, развернувшись, направился вверх по коридору. При мысли о своем новообретенном оружии Тесей улыбнулся, но, когда он окинул себя взглядом, улыбка исчезла с его лица. На нем по-прежнему оставалось в два раза больше коконов, чем на Карфуде, и все они были черными.

БОЛИ ДУХА

Туман тянется по моему лицу, грубый и жесткий, словно отсыревшая шерсть. Его пропитывает тяжелый запах крови, разбитых костей и плавающих в серых водах внутренностей. Уличный шум сплетается из детского плача, скрежета небольших когтей по костям и неверящих воплей тех, кто оказался слишком медлителен, глуп или неудачлив, чтобы выжить. В ночном воздухе разливается нехарактерная для Сигила прохлада; мое дыхание срывается с губ облачками желтого пара, а на кончиках клинков, которые обрамляют мою голову, нарастают алые сосульки.

Я не боюсь признать, что разочарована – но лишь собой, своей неспособностью узреть очевидное. Ведь эта винная женщина все время ему помогала; именно она увела Тессали и его стражей из Речных Врат, она привела его к Карфуду и, хотя мне нет нужды говорить вам это, никто, кроме нее, не мог показать ему коконы. Вино имеет такую власть над людьми, я знаю; оно способно открыть им то, что они вряд ли смогли бы увидеть сами.

И все же я должна спросить вас – почему.

Из-за симпатии к трассонцу, понимаю. Он – Потерявший Память Герой, а вы, смертные, всегда ищете себе героев. Но что насчет Посейдона? Разве помогая этому потрепанному изгою…

(Не думайте, что я столь глупа, чтобы звать его Тесеем. Мне хорошо известна эта легенда – как он был рожден Эфрой сразу от двух отцов, короля Эгея и бога Посейдона, как под валуном отыскал сандалии Эгея и его меч, как, совершив по пути множество подвигов, прибыл в Афины, чтобы потребовать то, что положено ему по праву рождения; как чудом избежал гибели от рук завистливой жены своего отца; как приплыл в земли короля Миноса и, заручившись помощью его дочери Ариадны, вошел в лабиринт и убил ужасного минотавра; как на острове Наксос забыл Ариадну и, охваченный скорбью, не стал поднимать белый парус в знак победы, вследствие чего его отец решил, что он погиб и, не вынеся этого, бросился со скалы – отличный способ заполучить трон, не запачкав руки, верно? Как он установил демократию в своем городе…Я знаю это, как и многое другое, так что не думайте, что сможете провести меня и вынудить звать этого пустоголового изгоя с рукой вместо ноги Тесеем!)

…вы не помогаете Владыке Морей? Если Потерявший Память Герой и Тесей – одно лицо, разве его мать не Эфра? Если запечатанные в амфоре воспоминания принадлежат не мне и предназначены для него, то все, что я узрела – ложь? Вы же видите, куда это приведет – обратно на берега Леты, к темным водам и вопросу, на который нельзя отвечать.

Поэтому я обязана спросить еще раз – вы ли послали ее и зачем?

СЕРЫЕ ВОДЫ

Трассонец торопливо ковыляет по усеянному камнями каньону. Его обгоревшая ладонь шлепает по твердой земле, а ногу от лодыжки и до самого бедра продолжает терзать боль. Воздух с шипением вырывается сквозь его стиснутые зубы, а руки мертвой хваткой сжимают выкованный из звездного металла клинок. На всех своих спутниках он видит коконы и ихор; с обрубков рук Тессали сочится зеленая жидкость, изумрудные и алые оболочки пульсируют на скрытой тенью груди Джейк, все тело Серебряного Ветра покрыто черной слизью и белыми волдырями, под заплечной сумой Карфуда колыхаются желтые пузыри, а из его собственной груди растут черные шипы. Несмотря на свою боль, несмотря на всю боль, что льнет к его спутникам, он не может думать ни о чем, кроме горького вина демона, о том, как бы вернуть винную женщину, заключить ее в объятья и…

Но для начала предстоит еще многое – выиграть бой с монстром, восстановить память и вспомнить заветное имя, а затем одолеть демона и украсть карты. После победы будет достаточно времени для празднований, пьянства и разврата, в этом трассонец был абсолютно уверен. Взять верх над лордом танар’ри, спасти потерянную возлюбленную, сбежать из лабиринта Госпожи, и все за один день, с ладонью вместо ноги и калеками да безумцами в качестве спутников – такого подвига ему ещё совершать не доводилось. Сами боги будут воспевать имя Тесея! Ведь дух героя сломить нельзя.

Но можно ли его уничтожить?..

Постепенно замедляя шаг, Карфуд остановился перед неровным, заполненным тьмой проемом в стене, который мог показаться входом в пещеру, если бы не следы от огня на противоположной стороне каньона. Свернув карту, демон неестественным образом изогнул руку и засунул ее в рюкзак.

– Готовьтесь, – произнес он, доставая чистый пергамент. – Мы отправляемся в логово Шебы.

С этими словами танар’ри сделал шаг вперед и растворился в кругу тьмы. Вылетевший оттуда язык пламени лизнул противоположную стену каньона и исчез. Тесей преградил своим спутникам путь к переходу и повернулся к ним лицом.

– Друзья мои, это ваш шанс сбежать от танар’ри, – он в замешательстве обвел взглядом коконы, висящие на их телах. Если не уговорить их остаться, во время боя эти пузыри наверняка лопнут. – Битва скоро начнется, и Карфуду окажется не до вас.

– А что насчет тебя, Зоомби?

Этот вопрос застал Тесея врасплох. С тех пор, как они покинули железный лабиринт, Джейк и Тессали предпочитали держаться вместе, настолько увлекшись негромкой беседой, что несколько раз чуть было не отстали от остальных. Трассонец очень сильно надеялся, что испытываемый тифлингом кризис веры заставил ее избрать иной объект для своих симпатий. Но, судя по всему, их диалог был куда менее романтическим, чем он предполагал.

– У меня есть свои причины желать победы над монстром, – подняв руку, Тесей продемонстрировал им вытатуированное на ладони омерзительное лицо. – Кроме того, на данный момент у меня едва ли есть выбор.

Джейк сделала шаг вперед.

– Тогда я тоже иду, Зоомби.

– Было бы безо… – трассонец оборвал себя. Он понятия не имел, как Джейк отреагирует на предположение о том, что смерть ее пугает. – Для вас будет лучше подождать здесь.

Тифлинг упрямо замотала головой.

– Мое место рядом с тобой.

– А я не позволю тебе снова ускользнуть из своих мыслей, – произнес Серебряный Ветер. – Ты – та нить, что выведет меня отсюда.

Тесей посмотрел на стоящего позади всех Тессали. Эльф выглядел недовольным и очень испуганным.

– Я не собираюсь оставаться здесь в одиночестве, если что. Но тебе придется присматривать за мной, – он опустил взгляд на новую ногу трассонца. – В конце-концов, это же моя рука.

– Как пожелаете, – произнес Тесей, обращаясь сразу ко всем троим. – Но, если понадобится, немедленно разворачивайтесь и бегите. Мне окажется гораздо проще сражаться с монстром, если не придется заботиться ещё и о вашей безопасности.

Встав в защитную позицию, он пригнулся и бросился в переход. Тесей очутился в узком болотистом канале. Доходящая до груди мутная сероватая вода сомкнулась вокруг его тела без единого всплеска, а пальцы его новообретенной ноги глубоко ушли в податливый ил. Берега поросли непроходимыми зарослями болотных деревьев, а в воздухе висел густой, похожий на дым белый туман, сквозь который едва просматривались очертания спутанных корней.

В четырех шагах поодаль виднелся черный силуэт, который возвышался над водой, словно кипарис – Карфуд. Демон стоял на перекрестке, устремив взгляд вдаль. Держа карту в одной руке, второй он чертил на ней линию. Воздух был неподвижен и горяч. Стояла такая тишина, что Тесей слышал даже скрежет когтя по пергаменту.

– Остальные не захотели ждать, – это был не вопрос. – Они думают, что ты – залог их спасения, но тебе не следует на них отвлекаться. В лабиринтах каждый сам за себя.

– Ты должен защищать их, как меня самого, – Тесей остался стоять возле перехода, чтобы бьющее с той стороны пламя помешало его спутникам переместиться сюда, пока он не закончит разговор. – Не справишься – от меня помощи не жди.

– С чего ты взял, что я вообще ее жду? – расковыряв когтем рану на запястье, Карфуд кровью начертил на пергаменте еще одну линию. – В живых останешься – уже хорошо.

– Да? В таком случае, зачем тебе все это?

Не ответив, Карфуд жестом велел трассонцу подойти.

– Пусть твои друзья войдут. Чем дольше мы медлим, тем меньше я успею зарисовать до того, как Шеба на нас нападет.

Тесей не двинулся с места, гадая, удастся ли ему вытянуть из демона ответ на вопрос, зачем ему вообще нужна эта карта.

– Я бы сказал тебе, – произнес Карфуд, прочтя его мысли. – Но тогда мне придется тебя убить, а я поклялся этого не делать.

– Мы оба знаем истинную цену этой клятвы.

Голова Карфуда развернулась кругом, его алые глаза сияли столь ярко, что создавалось впечатление, будто туман пронзают два багровых луча.

– В этом вся суть благородных типов вроде тебя! В своем невежестве вы считаете, что способны понять даже танар’ри. Да будь у вас хоть толика мозгов, вы бы и помыслить о таком не смели!

– Возможно… но что это меняет? Мы оба понимаем, что по крайней мере один из нас не переживет эту битву.

Сверху раздался низкий рык, переходящий в оглушающий рев. Листья деревьев затрепетали, а по воде пошла рябь. Нервно окинув взглядом окрестности, Карфуд посмотрел на Тесея.

– Исход может быть иным. В любом случае мои карты не помогут тебе выбраться из лабиринта.

– Хочешь, чтобы я поверил? Тогда расскажи, зачем они тебе.

Туман начал сгущаться, и Карфуд прошипел проклятье.

– Освободишь меня от клятвы – расскажу.

Тесей вскинул брови, удивленный требованием демона. Зачем танар’ри хочет разорвать сделку, если он пошел на нее добровольно?

– Добровольно – не добровольно, тебе-то откуда знать? – Карфуд уставился в сгущающийся туман, притворяясь, что изучает боковой коридор. – Что ты вообще знаешь? Если я объясню суть своих действий, станет неинтересно!

– Это уж мне решать.

По болоту прокатился еще один рев, и с деревьев посыпались сухие ветки. Подняв взгляд, Карфуд уставился на переплетения скрытых густым туманом листьев и пожал плечами.

– Скажу тебе одно – это последний.

– Последний что?

– Лабиринт, – ответил демон. – Я уже составил план всех остальных. Когда я закончу с этим, моя карта будет готова.

– Полная чушь! Ты лжешь.

Карфуд склонил рогатую голову.

– Твое невежество просто невообразимо!

– Ты не можешь составить карту всех лабиринтов. Серебряный Ветер говорил, что для каждого человека, который попадает сюда, появляется новый…

– Верно, – оборвал его Карфуд. – Но ты вошел в лабиринт вместе с Тессали и Джейк, и вы до сих пор остаетесь вместе. Если бы Серебряный Ветер был прав, разве каждый из вас не оказался бы в своем собственном лабиринте?

Тесей нахмурился, пытаясь найти ответ.

– Не мучайся, тебе для этого даже миллениума не хватит, – произнес Карфуд. – У благородных типов вроде тебя нет никакого понимания принципа Множественности. Ответ прост – есть множество лабиринтов, и в то же время есть только один лабиринт.

Трассонец сердито уставился на него.

– Полная чушь.

– Неужели? – окинув взглядом один из боковых каналов, Карфуд развернулся и направился в противоположном направлении. – Если хочешь, объясню по ходу дела, но медлить больше нельзя. Если Шеба тебя убьет, мне снова придется отступить, и какой тогда во всем этом смысл?

Демон исчез за углом, оставив трассонца в одиночестве. Тесей поспешил за ним. Он прекрасно понимал, что нуждается в Карфуде не меньше, чем он в нем. Лишь сообща у них есть шанс убить Шебу – или, по крайней мере, отогнать ее достаточно далеко, чтобы забрать амфору и составить карту этого лабиринта.

Не успел Тесей добраться до перекрестка, как из перехода появился Серебряный Ветер, держа на руках Джейк. Тессали, как и раньше, сидел у него на спине. Бариаур отпустил тифлинга, и ноги ее с громким всплеском погрузились в воду. Через миг по болоту прокатился еще один громогласный рев Шебы.

– Зоомби! – бросившись вперед, Джейк вплавь устремилась к Тесею.

Серебряный Ветер последовал за ней. Трассонец подождал, пока они его не догонят. Его встревожило странное поведение Джейк. Конечно, было приятно видеть, что она наконец осознала ценность своей жизни, но у него возникло неприятное ощущение, что эту ценность она связывает исключительно с ним – а ведь его мысли занимала лишь винная женщина.

Остановившись рядом с ним, Джейк встала на ноги.

– Зоомби, ты слишком долго торчал перед переходом, – она потянулась к его руке. – Мы решили, что битва уже началась!

– Без вас? Да никогда! – высвободившись из хватки тифлинга, Тесей посмотрел на Серебряного Ветра и Тессали. – Будьте готовы и смотрите в оба.

Повернувшись, он направился вслед за Карфудом.

Они догнали танар’ри возле следующего перекрестка. Остановившись, тот опять что-то чертил. Тесей поспешно приказал своим спутникам следить за тем, что происходит справа, слева и сзади, а сам, обойдя демона, уставился вперед.

– Карфуд, ты собирался объяснить.

Подняв взгляд, танар’ри склонил голову.

– Тише, – он направился в один из только что зарисованных каналов. – Она идет за нами.

– Не меняй тему, – он оглянулся и, убедившись, что остальные не потеряли их из виду, снова обогнал демона. – Как может один лабиринт…

– Что ты ищешь? – оборвал его Карфуд. – В этих лабиринтах.

– Только одно – выход.

– Именно поэтому ты никогда его не найдешь, – проток плавно повернул, превратившись в длинный извилистый канал. Ветви болотных деревьев свисали так низко, что Карфуд то и дело задевал их рогами. – Ты ищешь что-то еще – что-то, что заставляет тебя жаждать боя с Шебой. Думай.

– Тут и думать нечего, – нащупывая путь с помощью своей новой конечности, Тесей поднял взгляд, чтобы не удариться головой об висящие ветви. – Мне нужна амфора.

– Зачем?

– Потому что я обещал доставить ее Госпоже Боли.

– Все, заканчиваю попусту сотрясать воздух! – рыкнул Карфуд. – Да ты не сможешь отыскать выход, даже если я прямо сейчас отдам тебе все свои карты!

Оглянувшись, Тесей бросил сердитый взгляд на изуродованное чумой лицо демона.

– И что ты тогда здесь делаешь, умник? Почему до сих пор не покинул лабиринт?

Глаза Карфуда из алых стали черными.

– С чего ты взял, что мне вообще это нужно?

Далеко впереди послышался всплеск, и Джейк с Тессали от неожиданности вздрогнули. Тесей уставился вперед.

– Возможно, нам стоит избрать иной путь.

– Этого она и хочет, – произнес Карфуд. – Иначе мы бы ничего не услышали. Пока все идет лучше, чем я ожидал.

– Лучше?

Не удостоив его ответом, Карфуд обошел трассонца и продолжил идти вперед, кровью тщательно нанося на карту каждый изгиб и поворот протока. Довольный тем, что демон решил идти первым, Тесей последовал за ним, время от времени оглядываясь, чтобы проверить, не забыли ли спутники о его указаниях. В этом не было нужды; Джейк и Серебряный Ветер по-прежнему внимательно следили каждый за своим берегом канала, а Тессали, задом наперед сидевший на спине бариаура, пристально всматривался в сгущающийся позади туман.

Пока они остаются настороже, Шеба не атакует. Она слишком хитра для этого. За исключением раздающегося время от времени рева да отдаленных всплесков, она ничем не выдавала своего присутствия. Карфуд смог зарисовать гораздо больший участок лабиринта, чем надеялся, а у Тесея появилась возможность подумать над словами демона. Трассонец прекрасно понимал, что его стремление вернуть дар бога продиктовано лишь потребностью больше узнать о своем прошлом, а вовсе не желанием исполнить клятву. Несмотря на данное им Посейдону обещание, воспоминания в кувшине по праву принадлежат ему и только ему. Даже если бы выход из лабиринта появился перед ним прямо сейчас, он сомневался, что ушел бы отсюда без амфоры.

Видите, как незаметно проникает в душу гниль? Как плавно неисполненное желание превращается в неотъемлемое право? Чистое сердце, спросите вы? Единственное по-настоящему чистое сердце – это сердце из камня. У всех нас есть свои Карфуды, своя неутолимая жажда, свои тайные страсти, для которых мы изворотливо находим оправдания и причины. Но ничто не в силах изменить прошлое – все мы заключили свои сделки. Хоть мы и уверяем себя, что выбора у нас не было, а мы – благородные, добродетельные по сути своей, лишь пали жертвой обстоятельств – это говорит лишь о нашей слабости.

– Глубже.

Остановившись на пересечении пяти проходов, Карфуд внимательно вглядывался в каждый из них, расчерчивая пергамент кровью.