Текст книги "Что природа когда-либо делала для нас? Как деньги действительно растут на деревьях"

Автор книги: Тони Джунипер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 19 страниц)

То же самое можно спросить в отношении многих отношений, которые мы поддерживаем с животными. В западных странах миллиарды долларов тратятся на покупку домашних животных и уход за ними, и при таких затратах очевидно, что животные-компаньоны получают некоторые выгоды. Некоторые из них становятся все более понятными. Было доказано, что кошки и собаки способствуют снижению артериального давления, повышению способности справляться со стрессом и в качестве терапевтического средства при незначительных недугах. Наша склонность к общению с животными проявляется также в посещении зоопарков и аквариумов; в США и Канаде такие достопримечательности посещает больше людей, чем крупные спортивные мероприятия.

В Великобритании самым популярным видом спорта является рыбная ловля. Многих людей, отправляющихся на рыбалку, не слишком беспокоит, что они не очень много ловят – настоящая достопримечательность – это находиться на природе, активно взаимодействуя с ней. Могут ли содержание собак и рыбалка тоже быть отголосками нашего охотничьего и собирательного прошлого?

Даже если это так, нам не следует романтизировать историю. Большая часть человеческой истории была жестокой и полна опасностей, связанных с болезнями и голодом. Жизнь была короткой и мучительной, а рост сельского хозяйства и городов отчасти стал средством спасения – поиском комфорта, удобства и долголетия. И это сработало.

Обзор Майкла Гурвена и Хилларда Каплана показал, что среди традиционных групп охотников-собирателей, выживающих сегодня, средняя продолжительность жизни при рождении колеблется от 21 до 37 лет. Доля доживающих до 45 лет колеблется от 26 до 43 процентов. Если мы предположим, что эта закономерность в целом свидетельствует о ситуации на протяжении большей части истории человечества, то недавние изменения – это революция к лучшему.

За последние 160 лет или около того средняя продолжительность жизни человека линейно увеличивалась почти на три месяца в год. Улучшения в области санитарии, медицины, доступа к лекарствам, питания и общественного здравоохранения во многом объясняют эти изменения.

В то время как большинство из нас когда-то умирали от инфекционных заболеваний, голода и травм, сегодня (и отчасти из-за нашей долгой жизни) мы больше страдаем от хронических заболеваний, включая болезни сердца и различные виды рака, что, в свою очередь, связано с такими тенденциями, как рост ожирения. . И из-за того, как мы живем, есть также бремя психологических и поведенческих проблем. Примерно десятая часть нарушений здоровья, о которых сообщается сегодня на Западе, носит психологический характер, и ожидается, что к 2020 году этот показатель вырастет примерно до 15 процентов.

Такие современные проблемы здравоохранения нелегко решить с помощью одних только технологий. Для рентабельной борьбы с сердечными заболеваниями, раком и психическими расстройствами необходимы различные подходы. И чем больше исследований проводится, тем яснее кажется, что природа может сыграть большую роль в решении этой проблемы. Тем не менее, никогда в нашей истории так много людей не проводили так мало времени в физическом контакте с животными, растениями и процессами, которые управляют миром природы. Мы страдаем от природного дефицита.

Олимпийское золото, зеленые стены и река Сеул

Основываясь на выводах, упомянутых в этой главе, многие эксперты приходят к выводу, что поощрение времени, проведенного рядом с миром природы, может быть эффективной целью государственной политики в области улучшения здоровья, и в частности предотвращения психических заболеваний.

Для этого необходимо более эффективное сотрудничество между (среди прочего) теми, кто работает в секторе первичной медико-санитарной помощи, архитекторами, градостроителями и менеджерами по охране окружающей среды. Некоторые подчеркивают свою точку зрения, говоря о потенциале создания естественной службы здравоохранения.

Предоставленные методы лечения могут принимать разные формы, от ухода за горшечными растениями до леса и всего, что между ними, включая сады, участки и городские парки. Дело в близости и контакте с различными элементами природы: животными, растениями, ростом, водой, рециркуляцией.

Конечно, мой личный опыт пребывания на природе очень положительный. Возможно, из-за того, что установленные связи находятся на биологическом и даже духовном уровне, этот опыт трудно сформулировать.

Однако для меня прогулки в дикой или полудикой местности, наблюдение за птицами, растениями, рыбами и животными приносит чувство оптимизма и благополучия. Физические упражнения приветствуются, но чувство, которое приходит после времени, проведенного на природе, дает гораздо больше, чем это.

Бодрое настроение особенно усиливается, если у меня есть собака. Она ходит поблизости, время от времени оглядывается, ища знаки, указывающие, куда мы идем и что ей делать. 30 000 лет приручения собак также не уменьшили ее близости к природе. Обнюхивая, прислушиваясь и глядя, она полностью сонастроена. В некотором смысле мы совершаем прогулки в доисторические времена.

Исследования показывают, что мой опыт вполне типичен.

И по мере того, как наше население приближается к ожидаемому увеличению численности населения в 9 миллиардов к середине столетия (возможно, три четверти из них, вероятно, живут в городах), парки и природные территории различного типа вполне могут стать одними из самых ценных для нас ресурсов здравоохранения. Задача состоит в том, чтобы сделать доступ к природе повседневной возможностью.

Уильям Берд входит в число растущего числа экспертов, утверждающих, что отчасти возможность заключается в том, как мы планируем развитие. Он говорит, что те органы здравоохранения Великобритании, которые рассматривают природу как часть уравнения здоровья, видят результаты, особенно когда они могут предоставить природные впечатления тем людям, которые в этом больше всего нуждаются.

Люди с самыми низкими доходами часто живут в районах, где нет зеленых насаждений: «Чтобы заполнить этот пробел, вам необходимо работать с сообществом над созданием безопасных природных пространств. Спросить людей, которые будут его использовать, как лучше всего спроектировать его для своих нужд. Если это будет сделано правильно, это поможет увеличить физическую активность и изменится их поведение ».

Хотя связь между природой и благополучием стала лучше задокументирована, существует относительно немного исследований, в которых количественно оцениваются экономические выгоды от проведения времени на природе. Один город, который я узнал из многих поездок, – это Копенгаген.

Датская столица славится многими вещами, в том числе высоким уровнем использования велосипедов. Более трети людей, которые ежедневно добираются до города, и более половины тех, кто там живет, ездят на велосипеде на работу или в школу. Они делают это по почти 400 километрам велосипедных дорожек и дорожек. Многие из них проходят через обсаженные деревьями маршруты, парки и другие зеленые зоны.

Установить конкретные значения для этого уровня использования велосипеда – сложная задача, но Нильс Йенсен, специалист по планированию, работающий в Копенгагене, представил данные, согласно которым 10-процентное увеличение велосипедного движения в его городе позволит сэкономить около 12 миллионов долларов расходов на здравоохранение, повышение производительности труда примерно на 31 миллион долларов, сокращение числа случаев отсутствия на работе более чем на 3 процента, увеличение продолжительности жизни на 61000 лет и сокращение на 46000 лет серьезных заболеваний.

Одним из долгожданных успехов в деле включения зеленых насаждений в городскую жизнь стал Олимпийский парк 2012 года в Лондоне. Спортивные сооружения не имеют хороших результатов в использовании природы, но Олимпийские игры в Лондоне сознательно решили встроить природу в общий дизайн.

Я был за несколько месяцев до Игр и бродил возле недавно созданной тростниковой заросли, где по тропинке порхала небольшая черно-красно-белая птичка. Это был очиток, первый в своем роде, зарегистрированный в этой части Восточного Лондона. Рядом, на краю только что созданного пруда, была серая трясогузка. Она казалось несообразно изящной птицей, которую можно найти на стройплощадке. Но эти и другие существа попали сюда не случайно.

Создание естественной среды обитания для местной дикой природы было неотъемлемой частью общего дизайна парка с устойчивым дренажом, объединенным с созданием водно-болотных угодий. Она быстро привлекла других птиц, в том числе маленьких поганок и камышевок, и по мере взросления этих мест к ним присоединятся другие дикие животные.

Олимпийская деревня также была окаймлена заболоченными территориями и влажными лесами, заливаемыми водой. Вода течет через тростник в пруд-накопитель, а оттуда перекачивается обратно для полива садов по мере необходимости.

Водно-болотные угодья являются магнитом для диких животных, и были созданы места гнездования песчаных мартин и зимородков, чтобы побудить некоторых из них оставаться поблизости и размножаться. Некоторые зеленые зоны между площадками были засеяны для создания цветущих лугов.

Еще одна разработка, в основе которой лежит понимание терапевтических ценностей природы, – это жилищная застройка на окраине Кембриджа шведской строительной фирмой Skanska (которую я время от времени консультировал).

В дополнение к очень высоким стандартам эффективности использования энергии и воды, все 128 жилых домов здесь имеют вид на зеленые насаждения из всех окон. Деревья, вода и открытые зеленые зоны были спроектированы для развития, как и велосипедные дорожки. Есть карманные парки, участки для выращивания еды и произведения искусства.

Это смешанный комплекс, состоящий из солидных семейных домов и квартир. Он не построен в соответствии со строгими стандартами, которые применялись к жилым помещениям внутри Биосферы 2.

Даже в торговых центрах – цитаделях потребительства, обычно оторванных от природы – есть возможности для позитивного вмешательства. Одним из примеров является торговый центр Westfield в Shepherds Bush в Западном Лондоне. Этот крупный новый торговый комплекс должен был быть отделен от существующих жилых домов поблизости с помощью строительства длинной стены, но вместо того, чтобы создавать голый бетонный барьер, уязвимый для граффити, один из дизайнеров застройки придумал идею зеленой живой стены. . Как следует из названия, это в основном твердое сооружение, покрытое снаружи зеленью.

Вдохновением для создания более прохладной северной стороны стены послужил дом дизайнера в Девоне – влажной и умеренной части Британских островов, где на тенистых берегах растет большое разнообразие растений. Для зеленой стены Вестфилда были выбраны виды папоротников и подснежников.

На южной стороне, где будет больше солнца, они выбрали засухоустойчивые растения, такие как очитки и овсяницы. Стена длиной 170 метров и высотой 4 метра является серьезной особенностью, и для ее покрытия потребовалось в общей сложности 5000 модулей, содержащих 200000 растений. Стена оказалась популярной среди покупателей, и примечательно, что помещения с видом на нее было легче сдать в аренду, чем те, где ее не было – это явное отражение ее ценности.

Эко-города

В гораздо большем масштабе вдохновение в отношении того, что можно сделать, не только с помощью новых разработок, но и в изменении всей городской среды, можно почерпнуть из Сеула, где в 2003 году, после десятилетий интенсивной урбанизации, мэр города решил изменить баланс городского пейзажа путем восстановления ручья.

Речь идет о реке Чхонгечхон, которая когда-то отделяла северную половину города от юга и питалась притоками, стекающими с окружающих гор. По мере расширения города в 1950-х годах она превратилася в открытый коллектор, забитый мусором, и было решено похоронить ее в рамках программы строительных работ. К началу 1970-х годов речной путь превратился в надземное четырехполосное шоссе.

Дорога помогла стимулировать развитие, и этот район стал одним из самых густонаселенных, загрязненных и шумных районов города.

Во время избирательной кампании мэра в 2001 году кандидат Ли Мён Бак представил политику по избавлению от шоссе и восстановлению реки. Он сказал, что транспортное движение может быть переведено на систему скоростного автобусного сообщения. Он выиграл выборы и сразу приступил к работе. К 2005 году поток вернулся.

3-мильный участок бетона и асфальта был удален и преобразован в 3-мильную проточную пресную воду, окаймленную пешеходными дорожками, деревьями и зелеными насаждениями. Вскоре сюда поселились несколько видов рыб, птиц и насекомых. Ручей и деревья помогли охладить близлежащие районы до такой степени, что температура у реки была более чем на 3 ° C ниже средней по городу. Огромное бетонное сооружение путепровода, когда-то являвшееся символом развития, было заменено новой эмблемой – зеленой зоной в центре города с проточной водой.

Конечно, против такого необычного и амбициозного плана раздавались голоса, в том числе со стороны некоторых местных предприятий, и продвижение такого громкого и спорного предложения чревато для политиков риском. Однако политикам, желающим поддерживать контакт с природой, может быть утешением то, что правильные поступки могут быть вознаграждены. В 2007 году Ли Мён Бак был избран президентом Южной Кореи.

Еще более масштабные вызовы представляет Китай, где, по оценкам, ежегодно застраивается 1 миллиард квадратных метров городского пространства (примерно половина от общемирового показателя). Но может ли Китай использовать свое быстрое экономическое развитие, чтобы подать другой пример? Некоторые люди так считают, в том числе глобальная консалтинговая компания Arup, которая в настоящее время работает над развитием «эко-города» Ваньчжуан недалеко от Пекина.

Идея, лежащая в основе этого развития, состоит в том, чтобы разместить будущих жителей этого значительного нового городского района рядом с природой, сохранив при этом преимущества городской жизни. С этой целью Arup предлагает экологически чистый дизайн с использованием естественного освещения и вентиляции, а также сохранение местной растительности и дикой природы. Одна из особых проблем, с которыми столкнулся проект, заключается в том, что этот район страдает от нехватки воды, которая, как ожидается, будет ухудшаться по мере потепления климата. Чтобы максимально использовать имеющуюся воду, Arup предложила городское сельское хозяйство и продовольственную систему для производства фруктов и овощей.

Питер Хед, разработчик Arup и соавтор плана, сказал, что «при этом стратегия обеспечивает 100-процентную продовольственную безопасность свежих фруктов и овощей для нового сообщества и значительно снижает потребление воды».

Это довольно амбициозная задача для нового городского района, и, если он будет построен в соответствии с предложениями Хэда и его команды, это станет захватывающим практическим примером экологически безопасного городского дизайна. Если сейчас есть что-то, что приближается к амбициям Биосферы 2, и цель Джона Аллена совместить потребности этносферы с потребностями биосферы, то, возможно, видение экогорода Ваньчжуан – это именно то.

Повторное подключение

Как показывают все эти примеры, воссоединение с природой может иметь огромные преимущества для здоровья городского населения – особенно для наименее обеспеченных сообществ – и они, как правило, оплачивают свой путь финансово, создавая среду, которая привлекает инвестиции, население и потребителей.

Однако есть еще одна очень важная причина того, почему общества могут поощрять более тесный контакт между людьми и природой.

Вы, наверное, заметили из предыдущих глав, что многое из того, что природа делает для нас, находится в упадке. Если мы хотим остановить и обратить вспять эти тенденции, жизненно важно заручиться общественной поддержкой изменений в нашем образе жизни.

За многие годы проведения кампаний я на собственном горьком опыте узнал, как наука и статистика принимают аргументы только до некоторых пор, и что для того, чтобы заручиться поддержкой природоохранной политики, они должны иметь какое-то значение на эмоциональном или личном уровне. Рост потребления в городах привел к уменьшению контакта с природой, а это означает, что относительно мало людей связано со своим собственным опытом природы.

Это изменение произошло немногим более полувека назад.

В качестве примера я недавно взял в руки Книгу пресноводных рыб – красиво оформленный карманный справочник по восьмидесяти двум видам, обитающим в ручьях, реках и озерах Британских островов.

Она была напечатана в 1941 году, в самые мрачные дни Второй мировой войны, и была частично освобождена от ограничений по нормированию ресурсов, поскольку считалась учебной книгой.

Уже сам по себе этот факт кое-что говорит о приоритетах дня и о том, насколько важно знать природу, даже во время страшной национальной опасности. Что также о чем-то говорит, так это замечание, сделанное в предисловии, где автор упоминает, что некоторые виды рыб «знакомы в лицо почти всем». Сомневаюсь, что это можно было бы написать сегодня.

Постепенное дистанцирование от природы, которое произошло в последние десятилетия, является одной из причин, по которой так много людей отключаются, когда слышат об экологических проблемах. И когда они это делают, шансы получить изменения, необходимые для сохранения того, что природа делает для нас, снижаются. Это еще одна причина, по которой нам нужно прилагать больше усилий для того, чтобы люди соприкасались с ней – буквально надо соединяться с Землей.

Подключиться не так уж и сложно, как может показаться. Школы могут сделать многое, так же как и градостроители, застройщики и государственные органы с землей. Это также может быть вопросом разработки национальной политики. В конце концов, это не значит, что страны незнакомы с тем, чтобы использовать закон, чтобы сделать нашу жизнь более здоровой.

В Великобритании в 1851 году парламент принял Закон об общественном здравоохранении, чтобы вода была чистой. Число инфекционных заболеваний, передающихся через воду, было быстро снижено (а прививки никогда не помогали).

В 1956 году был принят закон о чистом воздухе, призванный сократить выбросы, вызывающие широко распространенные респираторные заболевания и сотни смертей. Это также помогло улучшить здоровье населения. Оба эти шага основывались на растущем понимании того, что то, как мы относимся к окружающей среде, влияет на благополучие людей.

Возможно, развивающаяся наука о том, как контакт с природой приносит пользу людям, могла бы логически привести к не менее важным новым законам, например, в установлении минимального расстояния, на котором дома должны быть от высококачественных зеленых насаждений, и новым стандартам для городского дизайна, чтобы лучше включать природу? Возможно, в школах должно быть официальное руководство, требующее, чтобы дети проводили хотя бы пару дней в месяц, занимаясь деятельностью на природе.

Все это может помочь создать политическую волю и общественное сознание, необходимые для того, чтобы поставить природу в центр внимания. Однако, чтобы гарантировать, что мы сохраняем способность природы предоставлять свои основные услуги, нам нужно прежде всего обратиться к экономике для достижения крупномасштабных изменений.

Природный капитал поддерживает финансовый капитал – тропический лес в Гайане.

Глава 11

Ложная экономия?

6,6 ТРИЛЛИОНОВ ДОЛЛАРОВ – ГОДОВОЙ ГЛОБАЛЬНЫЙ УЩЕРБ ОКРУЖАЮЩЕЙ СРЕДЕ, ПРИЧИНЕННЫЙ ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬЮ (11 ПРОЦЕНТОВ МИРОВОГО ВВП)

72 МЛРД ДОЛЛАРОВ – ГОДОВАЯ СУММА, НЕОБХОДИМАЯ ДЛЯ ПРЕДОТВРАЩЕНИЯ МАССОВОГО УНИЧТОЖЕНИЯ ЖИВОТНЫХ И РАСТЕНИЙ (0,12 ПРОЦЕНТОВ МИРОВОГО ВВП)

БОЛЬШЕ, ЧЕМ УДВОЕННЫЙ – ЛЕСНОЙ ПОКРОВ И ВВП НА ДУШУ В КОСТА-РИКЕ С КОНЦА 1980-Х ГГ.

1975 был годом, когда силы Вьетконга вошли в Сайгон, и война во Вьетнаме подошла к концу; вышел культовый фильм «Шоу ужасов Рокки Хоррора»; и впервые Билл Гейтс использовал слово «Microsoft». Но, возможно, самой важной вехой было то, что, похоже, это был год, когда растущие потребности человека в природных системах Земли превысили то, что природа могла бесконечно обеспечивать. До этого момента, в ходе великого исторического процесса, который привел людей от состояния обезьяны к якобы космической эре, Земля была более или менее способна поддерживать нашу деятельность и обновляться. Больше нет.

Конечно, за этим безрассудным выводом стоит много сложностей, поскольку разные тенденции (например, сокращение рыбных запасов и накопление углекислого газа в атмосфере) происходят в разных временных масштабах.

Тем не менее полезно иметь критерий, по которому можно судить о степени наших общих требований к биосфере. И с тех пор дела пошли еще хуже. Аналогичный анализ показывает, что сегодня каждый год мы используем возобновляемую экологическую емкость Земли примерно в полтора раза быстрее.

Экосистемы, которые обновляются естественным путем и которые предоставляют нам огромный спектр экономически ценных услуг и выгод, иногда рассматриваются как аналог финансового богатства и все чаще называются «естественным капиталом».

Этот природный капитал, как и финансовый капитал, может приносить дивиденды – в случае с природой, в виде благ и услуг, описанных в предыдущих главах, которые проявляются, например, в плодородной почве, текущих чистых реках, уловах рыбы, борьбе с болезнями и т. Д… улавливании углерода. Но разумное поведение, при котором тратятся только дивиденды при сохранении капитала, в настоящее время ускользает от нас, и во многих случаях вместо этого мы приступаем к краткосрочному веселью, в результате которого уносится сам капитал.

И результаты такого мышления, конечно же, наглядно проявляются в продолжающемся экономическом кризисе, частично вызванном тем, что страны, компании и люди потребляют капитал, а не живут за счет дивидендов. Когда предложение капитала наконец было ограничено, наступил хаос. Спасение стран и банков властями могло помочь справиться с наихудшими последствиями так называемого кредитного кризиса, но перед лицом назревающего «природного кризиса» у нас нет сопоставимого механизма.

Неудобный факт заключается в том, что природа не делает спасательных операций – по крайней мере, в масштабах времени, которые могли бы иметь для нас большое значение.

Примерно в 1975 году, когда мы переступили порог жизни от дивидендов до проедания природного капитала, население мира приближалось к 4 миллиардам человек. К середине 1980-х годов оно достигло 5 миллиардов, а затем, в 1999 году, превысило отметку в 6 миллиардов.

В октябре 2011 года он достигло 7 миллиардов и, как ожидается, к 2050-м годам превысит 9 миллиардов. Однако гораздо более важным, чем рост населения, является влияние продолжающегося экономического роста и связанного с ним более зажиточного образа жизни.

Если мы продолжим, как сейчас, наше стремление расширять образ жизни с высоким потреблением, которым в настоящее время пользуются около 1,5 миллиарда человек, до 4, 5 или 6 миллиардов, не говоря уже о более чем 9, если мы продолжим делать это с помощью средств, которые используем сейчас, тогда к 2050-м годам потребуется вместимость от трех до пяти планет.

О статистике легко спорить, но одно предельно ясно: Земля только одна. Как и «Биосфера 2», это закрытая система, и пределы того, что она может обеспечить устойчиво, уже превышены.

В самом деле, по мере того, как потребности человека возрастают, Земля с экологической точки зрения сокращается, поскольку системы на суше и в море разрушаются, истощаются и деградируют.

Итак, почему при все более четком объеме научной информации нам так трудно реагировать на такую ​​очевидную опасность? Я считаю, что существует ряд взаимосвязанных причин, некоторые из которых фундаментально связаны с тем, что значит быть человеком.

Основные настройки, которые обеспечили людей способностью выживать в сообществах охотников-собирателей, все еще существуют, глубоко укоренившиеся в умах, которые эволюционировали в условиях испытаний плейстоцена – и эти настройки имеют тенденцию благоприятствовать краткосрочным приоритетам и поведению.

Мы были адаптированы, чтобы избегать опасностей и использовать возможности здесь и сейчас, и наш мозг сегодня остается с той же базовой системой. Наши настройки по умолчанию требуют, чтобы мы защищали членов семьи, добивались комфорта и некоторого уровня безопасности, жонглируя выборами и вариантами, и в основном в краткосрочном контексте. А мы социальные животные, настроенные ценить статус и все, что с ним связано.

Эти настройки, которые определяют большую часть нашего поведения, сейчас так же сильны, как и когда-либо, и для людей остаются полностью рациональными. Однако они могут быть не такими рациональными с точки зрения общества или поддержания биосферы. Ибо решения, которые максимизируют индивидуальную выгоду, иногда приводят к более широким негативным последствиям – для сообщества, общества или даже большей части человечества – и некоторые из этих последствий становятся более абстрактными из-за того, что они находятся в будущем.

Последствия инстинктивного краткосрочного подхода, живущего в нашем плейстоценовом сознании, видны в некоторых тенденциях, описанных в предыдущих главах. Чрезмерный вылов рыбы, повреждение почвы, употребление слишком большого количества пресной воды, вырубка лесов, охота на редких животных и выброс загрязняющих веществ обычно оправдываются вовлеченными лицами, потому что, хотя экономические издержки для общества могут быть высокими, выгоды в здесь и сейчас считаются выгодными. И эта тенденция делать упор на краткосрочную перспективу хорошо заметна в том, как мы ведем большую часть нашей экономической деятельности.

Смертная казнь человечества

Современная экономика управляется главным образом двумя группами лиц, принимающих решения: правительствами и компаниями частного сектора. И то, и другое обусловлено краткосрочными стимулами и давлением общественности.

Паван Сухдев, индийский экономист и бывший глава казначейства Deutsche Bank в Индии, давно страстно увлечен экономикой окружающей среды и был руководителем громкого международного процесса под названием «Экономика экосистем и биоразнообразия» (TEEB).

Он сказал мне, что, несмотря на то, что некоторые корпорации теперь понимают необходимость серьезных изменений в том, как они работают, «краткосрочное давление на них настолько велико, что продолжается, как и раньше».

Действительно, необходимость получения прибыли в последние годы обострилась, не в последнюю очередь из-за влияния технологий на торговлю акциями. В течение 1980-х годов акции, как правило, удерживались у инвесторов годами, прежде чем снова были проданы. Сегодня это занимает чаще месяцы, даже недели или дни.

Это результат более сложных стратегий управления запасами, что, в свою очередь, стало возможным благодаря более низким операционным издержкам и информационным технологиям. Краткосрочный подход был усилен стимулированием руководства на основе доходности акций и законами, которые требуют от фирм публиковать финансовую отчетность каждый квартал. Первоначально они были предназначены для уменьшения мошенничества, но также были созданы координационные центры для акционеров, чтобы оказывать еще большее краткосрочное давление на менеджеров с целью увеличения прибыли и, таким образом, возврата акционерам бабла на трехмесячной основе.

С учетом тенденций, влияющих на природу, наиболее значимым образом измеряемых десятилетиями или даже столетиями, этот квартальный горизонт результатов помогает вывести экономику за пределы контекста естественных систем, которые ее поддерживают. Поэтому неудивительно, что, хотя объем торговли акциями увеличился, а процесс стал еще более безумным, внимание, уделяемое тому, откуда получают прибыль, обычно отсутствует или, в лучшем случае, носит частичный характер.

Ричард Берретт – еще один бывший банкир, увлекающийся не только финансовым, но и природным капиталом. У него особенно ясное представление о том, где природа встречается с деньгами, благодаря его роли сопредседателя Финансовой инициативы Программы Организации Объединенных Наций по окружающей среде (ЮНЕП). Цель его организации – помочь финансовому сектору вести себя более устойчиво. С этой целью он работает примерно с 200 учреждениями – банками, страховыми компаниями и различными инвестиционными организациями.

Берретт подчеркивает масштаб сектора и то, насколько он важен для того, как устроен мир: «Институциональные инвестиции составляют около 80 триллионов долларов. Это деньги, которыми управляют пенсионные фонды, паевые инвестиционные фонды, страховые фонды, суверенные фонды благосостояния, хедж-фонды и частный капитал.

Они используют акции, облигации и другие финансовые инструменты, чтобы получать прибыль, чтобы получать прибыль». Он говорит, что« компании начинают думать о природном капитале как о вспомогательной услуге для экономики, но и это не так широко распространено».

Он считает, что отчасти проблема заключается в фундаментальном недоразумении: «В экономике ваши акции были бы вашим капиталом, а ваши дивиденды – тем, что вы принимали бы в качестве своего дохода. Это мышление неприменимо, когда речь идет о природе, и вместо этого она рассматривается как совокупность потоков, а не как капитал».

Другими словами, природный капитал в виде лесов, почв, рыб и всего остального ликвидируется для получения прибыли, и этот процесс рассматривается как поток дивидендов, а не расходование капитала – что на самом деле происходит. И наиболее успешные предприятия получают этот природный капитал и бесплатно ликвидируют его, еще быстрее ускоряя его истощение. Это имеет большой экономический смысл на одном уровне и управляет многими происходящими событиями.

Образ мышления некоторых из тех, кто участвует в этом процессе, время от времени просматривается в их публичных заявлениях. Доан Нгуен Дык – основатель конгломерата под названием Hoang Anh Gia Lai. Его компания быстро росла и в 2012 году стоила около 1 миллиарда долларов.

Дык управляет прибыльным предприятием, в котором инвесторы обычно любят покупать акции. Но если присмотреться поближе к его подходу и позиции, то, несомненно, у нас должна быть причина задаться вопросом, что общество признает хорошим бизнесом. Говоря о своих интересах в отношении земли и лесов, Дюк сказал в конце 2009 года: «Природные ресурсы ограничены, и мне нужно их забрать, пока они не исчезли». К сожалению, он не одинок.