Текст книги "Что природа когда-либо делала для нас? Как деньги действительно растут на деревьях"

Автор книги: Тони Джунипер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 19 страниц)

Исследования Машрики и его коллег показывают, что второй вариант будет работать лучше и будет стоить намного меньше денег.

Примерно пятая часть мирового населения живет в пределах 30 километров от моря. По мере того как прибрежные системы деградируют и заменяются, уязвимость прибрежных сообществ к повышению уровня моря и экстремальным погодным явлениям возрастает.

В то время как в таких странах, как США, природные объекты, такие как водно-болотные угодья, как было показано, имеют большую экономическую ценность как часть береговой защиты, в развивающихся странах, где меньше денег доступно для инженерной защиты в виде морских стен и дамб, они могут быть еще важнее.

Недавняя история изобилует примерами того, как прибрежные общины в развивающихся странах особенно уязвимы перед воздействием экстремальных условий. Возможно, самым ужасным в наше время был циклон Бхола, обрушившийся на Восточный Пакистан (ныне Бангладеш) в 1970 году. Этот шторм вызвал мощную волну, затопившую многие низкорасположенные острова в дельте Ганга, в результате чего погибло около полумиллиона человек.

Природные системы могут обеспечить защиту и устойчивость перед внезапными потрясениями не только в связи с экстремальными погодными условиями. Ярким примером этого является День подарков в 2004 году, когда мощное землетрясение под Индийским океаном вызвало цунами, которое охватило прибрежные районы, вплоть до Восточной Африки и Малайзии.

Места, расположенные ближе всего к эпицентру, по большей части пострадали больше всего, так как волны высотой более 15 метров врезались в берег, а в некоторых местах простирались на несколько километров вглубь суши.

После цунами исследователи изучили обстоятельства, которые привели к различным бедам. Хотя это трудно обобщить, были получены некоторые в целом согласованные результаты.

Обзор воздействий на побережье Индии показал, что многие места, которые понесли более низкий уровень ущерба, были защищены мангровыми зарослями. То же самое было обнаружено вокруг сундарбанов Бангладеш. В Таиланде цепь островов Сурин на западном побережье избежала серьезного повреждения, потому что там была защита в виде кольца коралловых рифов и мангровых зарослей. Подобные находки были обнаружены в местах гораздо ближе к эпицентру, включая остров Симеулу, где число погибших было низким отчасти из-за изумрудной каймы густого мангрового леса.

В Шри-Ланке также районы, защищенные естественными щитами в виде мангровых зарослей и коралловых рифов, пережили цунами лучше, чем районы без них. Там, где рифы отсутствовали или были разрушены глупым населением, ущерб, как правило, был больше.

Некоторые местные свидетельства очевидцев рассказывают о том, как наблюдалось видимое снижение скорости приближающейся стены воды, когда она приближалась к коралловому рифу. Действуя как подводные волноломы, эти естественные системы вызвали резкое затухание волн, уменьшив размер цунами на целых 80 процентов. Там, где коралл был удален, приближающаяся вода была непрерывной и текла быстрее, нанося больший ущерб, когда ударялась о землю.

В Хиккадуве на юго-западе Шри-Ланки коралловые рифы находятся в лучшем состоянии, чем многие в стране, не в последнюю очередь потому, что они защищены морским парком. В этом районе обрушившиеся на землю волны цунами были высотой около 2–3 метров и нанесли ущерб на расстоянии около 50 метров вглубь суши.

Напротив, в Пералии, всего в 3 км к северу, где рифы были серьезно повреждены в результате добычи кораллов, высота волн достигала 10 метров, а наводнения происходили до 1500 метров вглубь суши. Этот благотворный эффект коралловых рифов может также объяснить, почему очень низко расположенные Мальдивские острова были спасены от разрушения, даже если они находились прямо на пути цунами.

Мангровые заросли, как и другие водно-болотные угодья (в том числе вокруг Нового Орлеана), также играют важную роль в помощи прибрежным районам в адаптации к более постепенным изменениям, включая повышение уровня моря, которое сейчас сопровождает изменение климата. Механизм для этого довольно простой.

Как приливная вода дважды в день проходит в спутанные стебли мангрового леса, так и волны успокаиваются, а течение замедляется. Когда это происходит, отложения, переносимые водой, могут опускаться. Вокруг устья массивных рек с обильными наносами, таких как Ганг, мангровые заросли помогают увеличивать побережье материалом, принесенным из внутренних районов – в данном случае с высоких Гималаев.

Мутные отложения под деревьями свидетельствуют о том, как деревья снимают силу воды и в процессе создавать побережье, в том числе в тех областях, где земля медленно смывается. Годовая скорость осаждения зависит от местных условий и качества мангровых лесов, но обычно составляет до 8 миллиметров в год – в большинстве случаев достаточно, чтобы справиться как с опусканием суши, так и с повышением уровня моря.

Замена этого вида естественного нарастания, при котором берега приобретают новую форму в ответ на меняющиеся условия, инженерными конструкциями из камня и бетона часто является очень дорогостоящим, а также менее эффективным вариантом.

Исследователи, изучавшие последствия ураганов Катрина и Рита, написали, что есть «неопровержимые доказательства уменьшения цунами водно-болотными угодьями по мере того, как вода перемещается вглубь суши», и заявили, что их результаты «предполагают, что прибрежные водно-болотные угодья способны ослаблять ураганные волны и защищать прибрежные районы от ущерба цунами».

Этот конкретный вывод подтверждается широкой оценкой Программы Организации Объединенных Наций по окружающей среде, согласно которой рифы и мангровые заросли, в зависимости от их здоровья и физических характеристик, обычно отбирают от 70 до 90 процентов энергии цунами.

В северных широтах живые системы в море также защищают прибрежные районы. На острове в проливе Баркли у побережья острова Ванкувер в Британской Колумбии, Канада, археологи нашли свидетельства существования старинной деревни коренных американцев. Раньше они туда не заглядывали, потому что он выглядел слишком негостеприимным, с большими валунами на открытом пляже, в отличие от уединенных песчаных бухт, где обычно находят остатки таких поселений. Считается, что это произошло из-за тех уникальных морских млекопитающих, которых мы встречали ранее: каланов.

200 лет назад это побережье выглядело совсем иначе. В то время, когда популяции каланов процветали, морская сторона участка была окаймлена густыми лесами водорослей. Морские водоросли замедляли волну и ослабляли силу океана, делая пляж более защищенным и позволяя песку накапливаться. Без выдр берег стал открыт для всей мощи Тихого океана, который унес песок, оставив только большие валуны, которые лежат здесь сегодня.

Эти и другие выводы, подкрепленные доказательствами и примерами, звучат здраво, но эти системы продолжают разрушаться. Более трети первоначальной площади мангровых зарослей в мире уже исчезли, а некоторые страны потеряли до четырех пятых того, что у них было в последнее время.

Это темп утраты даже быстрее, чем у тропических лесов. В Северной и Южной Америке годовой уровень уничтожения составляет около 3,6 процента. В некоторых местах все намного хуже.

Что касается коралловых рифов мира, считается, что около трети уже серьезно повреждены, и считается, что скорость исчезновения кораллов растет быстрее, чем у любой другой группы живых организмов. Прямой ущерб, чрезмерный вылов рыбы и изменение климата относятся к числу факторов давления, которые могут привести к утрате большей части того, что остается, даже в течение следующего десятилетия.

Недавние исследования показывают, что различные виды загрязнения также сказываются на нас. Например, на коралл влияют некоторые вещества, входящие в состав солнцезащитного крема. Ежегодно в море в районах рифов сбрасывается от 4000 до 6000 тонн крема для загара.

Кремы вызывают стресс у кораллов и разрушают симбиотические отношения, существующие между коралловыми животными и живущими вместе с ними водорослями. Это называется обесцвечиванием, и до 10% рифов мира подвержены риску такого загрязнения. Пестициды, углеводороды и другие загрязнители также могут ускорить процесс отбеливания.

Некоторые коралловые рифы также страдают от изменений нормальных экологических отношений, которые позволяют им процветать. В некоторой степени это напоминает то, что произошло в Биосфере 2. В этом случае океанский биом, созданный Джоном Алленом и его командой, должен был поддерживаться членами экипажа, которые удаляли водоросли с кораллов, прежде чем они задохнулись и погибли.

В естественных рифах эту задачу берут на себя разные виды. Во многих частях света эту работу выполняет существо под названием рыба-кролик. Как следует из названия, эти ярко окрашенные животные, вырастающие примерно до 40 сантиметров, являются прожорливыми травоядными, способными очищать рифы от водорослей, которые в противном случае могли бы задушить растущий коралл и убить его.

Водоросли могут быть особенно проблематичными, когда рифы были повреждены, например, ураганом. Обычно рифы восстанавливаются после такой травмы, и услуги, которые они предоставляют, будут восстановлены, но не в том случае, если быстрорастущие водоросли захватят и задушат молодые кораллы. Тем не менее, рыбы-кролики вкусны, что сделало их целевым видом рыбной ловли до такой степени, что полезные услуги, которые они предоставляют, в некоторых местах были в значительной степени устранены.

В то время как многие виды рыб поедают такие заросли сорняков, исследователи, изучающие экологию Большого Барьерного рифа в Австралии, обнаружили, что появление рыбы-кролика изменило районы, заросшие сорняками.

Ребекка Фокс, одна из исследовательской группы, сказала, что объем работы, выполняемой такими рыбами, сокращается во всем мире: «В Австралии эти популяции травоядных рыб все еще находятся в довольно хорошем состоянии, но во всем мире, когда заканчиваются крупные хищники, то местные рыбаки нацеливаются на травоядных.

На Гавайях, в Карибском бассейне, в Индонезии, Микронезии и Французской Полинезии есть сообщения о сокращении численности травоядных рыб до 90 процентов… убивая их, мы, возможно, невольно устраняем то самое, что позволяет коралловым рифам оправиться от потрясений, которым их подвергает человеческая деятельность ».

Столь же разрушительным может быть поимка и удаление спинорога, что в данном случае приведет к взрыву популяции ежей, которые, в свою очередь, проедают живую ткань рифов. Как и в случае с каланами из Тихого океана, размножение этих хищных ежей может привести к глубоким экологическим сдвигам, и в этом случае также к изменениям, которые имеют ощутимые экономические последствия. Утрата устричных рифов также привела к тому, что некоторые побережья стали более уязвимыми, и это одна из причин, почему во многих районах, особенно в США, они не восстанавливаются. Некоторые высказывают предположение, что влияние супер-шторма «Сэнди» могло быть уменьшено, когда он обрушился на Нью-Йорк в 2012 году, если бы некогда обширные устричные рифы этого региона еще остались нетронутыми.

Эко-страхование

Несомненно, огромная ценность для мировой экономики заключается в солончаках, мангровых зарослях, коралловых рифах, устрицах и других прибрежных системах. Проблема в том, что экстремальные условия, которые позволяют нам увидеть их ценность для защиты жизни и собственности, встречаются редко, поэтому мы продолжаем разрешать их очищать, осушать, разрушать и разносить на части ради краткосрочной выгоды.

Один из подходов, который может изменить наше восприятие, – это рассматривать эти системы как хороший страховой полис, обеспечивающий покрытие, когда это необходимо, даже если оно редко (или, что еще лучше) никогда не потребуется. В конце концов, мы платим значительные взносы за страховые полисы год за годом, часто даже не требуя денег назад. Но какова страховая стоимость этих прибрежных экосистем? Трудно назвать цифры, но несколько исследователей предприняли попытку и получили ошеломляюще большие суммы.

Карибское побережье Центральной Америки славится великолепными коралловыми рифами и побережьями, окаймленными мангровыми зарослями. Второй по величине барьерный риф в мире находится здесь, на побережье Белиза, и именно этот регион вдохновил на создание аналогов систем коралловых рифов и мангровых зарослей, включенных в «Биосферу 2».

В 2008 году Институтом мировых ресурсов и Всемирным фондом дикой природы (WWF) было проведено крупное исследование, целью которого было оценить услуги, предоставляемые природными системами региона трем экономически важным секторам: туризм, защита береговой линии и рыболовство. В отношении каждого из них была подготовлена ​​высокая и низкая оценка.

Что касается рыболовства, то считалось, что риф и мангровые заросли стоили около 14–16 миллионов долларов в год, в то время как с точки зрения туризма они стоили более чем в десять раз больше – 150–196 миллионов долларов, что эквивалентно примерно 12–15 процентам ВВП страны (в 2007 г.).

Но оба они были ничтожны по сравнению с ценностью, обеспечиваемой защитой побережья. По оценкам исследователей, коралловые рифы Белиза обеспечивают предотвращение ущерба на сумму 120–180 миллионов долларов в год, в то время как мангровые заросли, защищающие береговую линию от волн и цунами, добавили еще около 111–167 миллионов долларов в качестве защиты. Это совокупный диапазон от 231 до 347 миллионов долларов в год.

Таким образом, вместе взятые (и даже без учета дополнительной ценности сохранения видов и удержания углерода) коралловые рифы и мангровые заросли Белиза оцениваются в 395–559 миллионов долларов в год.

В 2009 году экономика Белиза оценивалась примерно в 1,468 миллиарда долларов, поэтому в нижней части диапазона эти природные системы предоставляли услуги, оценочная стоимость которых превышала четверть ВВП страны.

Как отмечалось в предыдущей главе, некоторые прибрежные экосистемы мира довольно редки, с гораздо меньшим покрытием, чем, например, тропические и субтропические леса. Коралловые рифы покрывают лишь 1,2 процента континентального шельфа мира, в то время как площадь мангровых зарослей еще меньше, их общая площадь примерно равна размеру Англии. По сравнению с размером земного шара это совсем немного.

Стоимость всех этих экосистем с финансовой точки зрения, конечно, будет варьироваться от места к месту, в зависимости от уязвимости побережья, на котором они расположены, или состояния индустрии туризма.

Тем не менее, проведенный Робертом Костанза (сознательно осторожный) анализ для Nature показал, что годовая стоимость квадратного километра кораллов колеблется от 100 000 до 600 000 долларов, а для мангровых зарослей – от 200 000 до 900 000 долларов. Эти цифры учитывают защиту береговой линии и поддержание продуктивности рыболовства, а в случае рифов – их дополнительную ценность для туризма и отдыха.

Природные услуги, обеспечиваемые мангровыми зарослями и кораллами, наиболее очевидны в более бедных и небольших странах. Из малых островных стран, классифицируемых как часть развивающегося мира, около 90 процентов имеют коралловые рифы, а более трех четвертей – мангровые заросли.

Обществу приходится платить за поддержание этих систем – например, за создание национальных парков и контроль за ними, – но случай за случаем подтверждают, насколько эти затраты затмеваются достигаемыми выгодами. Например, средняя стоимость содержания морской охраняемой территории составляет 775 долларов США за квадратный километр в год, или менее 1 процента от оценочной глобальной стоимости 1 квадратного километра рифов или мангровых зарослей.

Но сколько водно-болотных угодий на уязвимых побережьях было защищено по этой причине? Ответ – нисколько. Вместо этого многие были расчищены и осушены, чтобы освободить место, среди прочего, для прудов для разведения креветок, портов и пляжей для туристов. Эта тенденция сохраняется, а в некоторых местах все еще ускоряется.

Ну а люди, занимающиеся добычей, делают это по совершенно рациональным причинам: чтобы заработать средства к существованию. Одно место, где это можно очень четко увидеть, – это индустрия разведения креветок.

От Эквадора до Малайзии и от Мадагаскара до Таиланда большие площади прибрежных мангровых зарослей были заменены прудами для выращивания креветок. Это ответ на растущий рыночный спрос, который резко вырос в последние десятилетия. Он создал прибыльный бизнес и рабочие места, принес доход от экспорта и налоги. Но действительно ли имеет экономический смысл для стран жертвовать своей тонкой полосой прибрежных лесов ради такой деятельности?

На юге Таиланда, среди островов и замысловатых берегов, которые были драматическими декорациями фильма «Пляж», все еще есть обширные области мангровых зарослей. Два десятилетия назад их было намного больше, пока не начались крупномасштабные работы по уничтожению, чтобы освободить место для прудов с креветками.

Выращивая креветок на муке, частично приготовленной из «мусорной рыбы», которая включает молодь крупных коммерчески важных видов, в прудах, обработанных большим количеством фунгицидов и антибиотиков для борьбы с болезнями, эта отрасль в течение некоторого времени подвергалась критическому анализу.

Краткосрочные экономические выгоды, однако, были настолько велики, что заставили большинство правительств отказаться от решительных действий даже для того, чтобы должным образом спланировать ее расширение, не говоря уже об ограничении ее роста. В Таиланде фермеры, выращивающие креветки, могут зарабатывать в десять раз больше средней заработной платы по стране, а общий доход отрасли составляет почти 1,5 миллиарда долларов.

Хотя на одном уровне это история экономического успеха, анализ всех затрат, связанных с тайской индустрией креветок, проливает интересный свет на то, каковы могут быть реальные затраты и выгоды.

Исследование, проведенное для Международного отдела устойчивого развития принца Уэльского (в котором я помогал в качестве советника), показало, что, когда были учтены все экономические выгоды и затраты, вместо того, чтобы обеспечивать общую экономическую выгоду, было обнаружено, что отрасль генерирует чистый экономический ущерб для мира в размере 262 миллионов долларов в год.

Затраты, которые повлияли на эту оценку, состояли из различного рода экологического ущерба, включая потерю нерестилищ рыбы, выбросы углекислого газа при вырубке лесов, загрязнение воды и снижение защиты прибрежных районов.

Нет оснований полагать, что экономика работает намного лучше в какой-либо из стран, которые пережили быстрое расширение разведения креветок за счет мангровых зарослей. Таким образом, выбор, отвечающий краткосрочным интересам фермеров, выращивающих креветок, превзошел долгосрочные национальные (и глобальные) экономические интересы.

В зависимости от величины повышения уровня моря, сопровождающего изменение климата, по оценкам, к 2040-м годам ежегодные затраты на адаптацию прибрежных районов могут составить 26–89 миллиардов долларов, что делает защиту и улучшение природных прибрежных районов весьма практичным вопросом с серьезными экономическими последствиями.

Уязвимость побережий к повышению уровня моря возрастет не только из-за исчезновения мангровых зарослей и кораллов, но и из-за торфяников. Например, вдоль побережья малазийского штата Саравак на огромном острове Борнео, потеря торфяников может привести к крупномасштабному смыву суши в море. Здесь расчищают торфяные леса, чтобы освободить место для плантаций пальмового масла.

Как это произошло в Кембриджширском болоте, это приведет к сокращению суши, а на больших территориях – повышению, не говоря уже о будущем, уровня моря. Согласно одной из оценок, до 10 процентов территории Саравака может быть затоплено. И не только прибрежные районы подвержены повышенному риску наводнений из-за изменений в природных системах.

Наводнения и леса

26 июня 2007 года в вечерних новостях BBC было показано, что вертолеты Sea King спасают людей, оказавшихся на мели, с крыш зданий в центре города, охваченных внезапными наводнениями. Фактором шока для британских зрителей стало то, что снимки были сделаны не из далекого цунами или пострадавшего от урагана региона на другом конце света, а из английского города Шеффилд.

Река Дон вышла из берегов после того, как с холмов Пеннина после проливных дождей стекала масса воды.

И Шеффилд был не один. Тем летом в Великобритании произошло наводнение. Многие районы пострадали от того, что по-разному описывалось как события, происходящие один раз в 150 или один раз в 200 лет. Был нанесен ущерб на миллиарды фунтов стерлингов.

Наводнения в Великобритании в 2007 году последовали за чередой экстремальных дождей, за которыми последовали другие, в том числе разрушительное наводнение, обрушившееся на северный город Кокермут 19 ноября 2009 года. В тот день реки Дервент и Кокер лились через тысячи домов и предприятий, нанеся огромный ущерб.

Были снесены мосты и дороги. В июне 2012 года снова появились фотографии вертолетов британских ВВС, спасающих британских мирных жителей от наводнения, на этот раз в западном Уэльсе.

Более частые крупномасштабные наводнения – общемировая тенденция, о чем свидетельствуют как данные, собираемые климатологами, так и информация, собранная страховыми компаниями. В сентябре 2009 года на Филиппины обрушился сильный шторм, вызвавший масштабные наводнения, материальный ущерб и человеческие жертвы. В 2010 и 2011 годах на Колумбию обрушились сильные наводнения. В 2010 году северо-восток Бразилии пострадал от разрушительных наводнений, а в следующем году еще больше юго-восток страны, в результате чего погибло 500 человек.

В 2010 году поток паводковых вод с Гималаев и вниз по долине реки Инд вызвал разрушения на большей части территории Пакистана и стал причиной перемещения около 20 миллионов человек; в следующем году их стало больше, на этот раз около 8 миллионов человек покинули свои дома. Осенью 2011 года, когда я прилетал и вылетал из Бангкока по пути на работу во Вьетнам, авиалайнер, на котором я находился, прошел через паводковые воды, которые выглядели как океан, покрывающий обширную территорию южного Таиланда.

В конце 2011 года внезапные наводнения прокатились по филиппинскому острову Минданао, в результате чего погибло более 1000 человек и еще 30 000 остались без крова.

Отчеты о глобальных перестраховочных катастрофах подтверждают, что 2011 год стал годом самых дорогостоящих катастроф за всю историю наблюдений. По мнению лидеров страховой отрасли, это оказывает давление на доступность страхования и тем самым перекладывает большую подверженность рискам на правительства и частных лиц.

Хотя эти наводнения произошли в странах по всему миру, у них есть кое-что общее: считается, что все они были усугублены утратой естественной среды обитания, особенно лесов и водно-болотных угодий. Эти и другие природные системы улавливают и удерживают воду, постепенно высвобождая ее и в процессе замедляя поток воды.

И хотя мир размышляет о том, являются ли наводнения признаком климатических изменений (и в совокупности они, похоже, отмечают изменение средних условий за предыдущие десятилетия), меньше времени было потрачено на изучение других способствующих факторов, которые более измеримы и поддаются оценке.

Однако, как и в случае с последствиями урагана «Катрина» и цунами в Азии, исследователи изучили роль естественной среды обитания в формировании последствий экстремальных наводнений в более отдаленных районах.

Один из самых сильных штормов современности и второй самый смертоносный ураган в Атлантике в истории был ураган «Митч». В 1998 году он поразил большую часть Центральной Америки, и его последствия усугубились из-за медленной скорости, с которой он пересек этот регион, поскольку продолжительные и интенсивные дожди продолжались в течение шести дней. Он привел к гибели около 18000 человек, оставил без крова почти 3 миллиона человек и причинил ущерб жилью, инфраструктуре и сельскому хозяйству, который оценивается примерно в 6 миллиардов долларов.

Карлос Флорес Факусс, тогдашний президент Гондураса, сказал, что ураган разрушил пятидесятилетний прогресс.

Я посетил соседний Сальвадор в 2001 году и услышал из первых уст об ущербе, нанесенном Митчем. Мне сказали, что основной причиной гибели людей были оползни, и что они усугубились из-за того, что был срублен древесный покров. Почва была смыта с незащищенных склонов холмов, из-за огромного количества дождя, превратившего ее в огромные потоки грязи, которые затем захлестнули все перед ними, в том числе тысячи домов, а иногда и людей, все еще находившихся в них.

В Сальвадоре находится лишь около 2 процентов его первоначального лесного покрова, и усилиям по спасению того, что осталось, и восстановлению утраченных лесов препятствует бедность в сельских районах и тот факт, что многие люди зависят от натурального сельского хозяйства и вырубки древесины в качестве топлива. Обезлесение усугубляет бедность, поскольку приводит к потерям почвы, в результате чего большая часть страны становится непригодной для ведения сельского хозяйства.

После урагана аэрофотосъемка показала, что большинство оползней произошло на холмах, очищенных от растительности для сельского хозяйства и в населенных пунктах. В засаженных деревьями местах, в том числе там, где такие культуры, как кофе и какао, выращивались в тени деревьев под пологом, произошло лишь несколько оползней. Это здравые наблюдения, но они подтверждены рядом научных исследований.

В одной из работ, проведенной австралийским профессором Кори Брэдшоу, рассматривались возможные связи между обезлесением и риском и серьезностью наводнений в развивающихся странах. Используя данные, собранные в пятидесяти шести странах в период с 1990 по 2000 год, его исследовательская группа обнаружила, что там, где естественный лес в основном исчез, частота наводнений возросла.

Их находка представляет более чем преходящий интерес. В течение этого десятилетия около 320 миллионов человек были перемещены в результате наводнений, 100 000 человек погибли (почти пятая часть из них – замочена ураганом «Митч»), а экономический ущерб, по оценкам, превысил 1,151 триллиона долларов. Даже если потеря естественной среды обитания составила лишь 10 процентов имущественного ущерба и человеческих жизней, это все равно имеет огромное значение.

Брэдшоу и его команда пришли к выводу, что «безудержная вырубка лесов может увеличить или усугубить число стихийных бедствий, связанных с наводнениями, негативно повлиять на миллионы бедных людей и нанести ущерб на триллионы долларов в неблагополучных странах в ближайшие десятилетия». Прошло более десяти лет с 2000 года, момента, когда их данные собраны были, и, похоже, до сих пор они были правы.

Это достаточно серьезно, но ожидается, что экстремальные условия станут более распространенными. В конце 2011 года Межправительственная группа экспертов по изменению климата (МГЭИК) выпустила специальный отчет, в котором продолжающиеся выбросы парниковых газов увязываются с экстремальными погодными явлениями, такими как самые жаркие дни и засухи, высокие прибрежные воды и циклоническая активность, волны тепла и сильные дожди.

Авторы этого отчета подсчитали, что частота экстремальных погодных явлений может увеличиться примерно в четыре раза в следующие тридцать-сорок лет и в десять раз к концу столетия. Прогнозируется, что экстремальные погодные явления продлятся дольше и станут более интенсивными. Если в то же время природные системы от мангровых зарослей до коралловых рифов и от горных лесов до торфяных болот станут более деградированными, то уязвимость обществ возрастет.

Статья, представленная в журнале Science в апреле 2012 года, продемонстрировала, как глобальный круговорот воды уже ускорился, как больше воды испаряется из океанов по сравнению с тем, что было несколько десятилетий назад. А с более теплым воздухом, способным удерживать больше воды, можно ожидать более частых наводнений. В конце концов, то, что возносится вверх, обычно снова падает.

Неудивительно, что в наши дни многие аналитики говорят о том, как эта комбинация факторов приведет к снижению устойчивости, другими словами, уменьшит нашу способность справляться с потрясениями, преодолевать их и восстанавливаться после них. Когда способность природных систем смягчать экстремальные погодные условия и другие потрясения снижается, снижается и устойчивость человеческих обществ.

Биощит

Хотя большая часть работы по изменению климата, в которой я и многие другие принимали участие, была связана с сокращением выбросов, появляется новое мнение о том, что мы должны уделять все больше внимания поиску способов справиться с тем, что сейчас является неизбежным воздействием. Мы вступаем в период последствий, и нам понадобится вся доступная защита.

Правильно поддерживаемые и управляемые природные системы часто более эффективны (а зачастую и дешевле), чем бетонные инженерные работы. Нам необходимо срочно использовать природные системы и использовать водно-болотные угодья, рифы, леса и другие объекты для защиты общества от потрясений.

Более высокие средние температуры не только вызовут учащение засух и наводнений; ожидаются и новые волны тепла, создающие угрозу для здоровья населения. Один из способов справиться с этим – инвестировать в дополнительное оборудование для кондиционирования воздуха; другой – посадить деревья, которые создают охлаждающий эффект, отражая тепло, создавая тень и испаряя воду.

В городах деревья могут иметь большое значение: один британский расчет предполагает, что 10-процентное увеличение древесного покрова снизит температуру поверхности Манчестера и Лондона во время волн тепла на 3–4 ° C. Деревья, посаженные вокруг зданий, могут снизить потребность в энергоемком кондиционировании воздуха на треть.

Некоторые страны заметили экономически убедительную логику использования природы для защиты и страхования и вкладывают средства в восстановление экосистем, чтобы подготовиться к более экстремальным условиям. Например, правительства индийских штатов Тамил Наду и Керала инвестируют около 45 и 9 миллионов долларов соответственно в посадку прибрежных мангровых лесов. Другие азиатские правительства принимают аналогичные стратегии, в том числе Малайзия, Банда Ачех в Индонезии и Таиланде.