Текст книги "Паутина и скала"

Автор книги: Томас Вулф

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 51 страниц)

Так на каждом из этих полюсов жизни лежит истинный, прав shy;дивый образ одной из ее бессмертных противоположностей. Так живущий в темном сердце холодного, загадочного Севера вечно представляет себе исполненный совершенства образ Юга; так в темном сердце Юга вечно сияет бессмертное великолепие Севера.

У Джорджа так было всегда. Другой половиной обители его души, неведомым миром, который он знал лучше всего, являлся темный Север. И в ту ночь снег, демонический гость, падал на холмы, чтобы воссоздать для него ту землю, устелить ее соверше-нейшим чудом. Отложив до утра встречу с этой тайной, мальчик заснул.

В третьем часу ночи Джорджа разбудил колокольный звон. Пожарный колокол на муниципалитете бил тревогу – он никог shy;да еще не слышал таких сильных, частых ударов. Набатные, ог shy;лушительные в тихом холодном воздухе, они раскатывались с угрозой и призывностью, доныне незнакомыми Джорджу. Маль shy;чик подскочил и бросился к окну взглянуть на зарево. Но пожа shy;ра не было. Едва ли не до того, как он выглянул, эти жуткие уда shy;ры вбили ему в сознание, что тревога не пожарная. То был неис shy;товый, звенящий глас, призывающий город к бою, предостерега shy;ющий человечество о какой-то опасности, таинственной, тем shy;ной, неведомой, гораздо более грозной, чем любые пожар или наводнение.

Джорджа тут же до глубины души потрясло и взбудоражило сознание, что весь город пробудился к жизни. В домах по всей улице зажигались огни. Дом Шеппертонов был ярко освещен сверху донизу. Мистер Шеппертон в пальто поверх пижамы то shy;ропливо спустился по ступенькам крыльца и заснеженной до shy;рожкой пошел к улице.

Люди начинали выбегать из домов. Повсюду слышались взволнованные крики, вопросы, возгласы. Джордж увидел Не shy;браску Крейна, со всех ног бегущего через улицу. Понял, что бе shy;жит он за Рэнди и за ним. Пробегая мимо дома Шеппертонов, Брас сунул пальцы в рот и пронзительно свистнул. Все ребята знали этот сигнал.

Когда Небраска вбежал во двор, Джордж был уже почти одет. Когда заколотил в дверь, Джордж был уже возле нее. Оба загово shy;рили разом. Небраска ответил на встревоженный вопрос Джорд shy;жа прежде, чем тот успел его задать.

– Пошли! – произнес он, тяжело дыша от возбуждения, его черные индейские глаза горели с невиданной яркостью. – Пош shy;ли! – выкрикнул он. Оба были уже на полпути к улице. – Это тот негр! Спятил и совсем озверел!

– К-какой негр? – выдавил Джордж, бежавший сзади.

Не успел Небраска ничего сказать, как он получил ответ. Ми shy;стер Крейн уже вышел из дома и шел через улицу, застегивая тол shy;стую полицейскую шинель и пояс. Остановился на миг погово shy;рить с мистером Шеппертоном, и Джордж услышал, как мистер Шеппертон торопливо, негромко спросил:

– В какую сторону он пошел?

Затем послышался чей-то крик:

– Это тот шеппертоновский черномазый!

Мистер Шеппертон повернулся и быстро зашагал к дому. Его жена и две дочери сгрудились в проеме открытой двери. Через крыльцо внутрь залетали снежинки. Три женщины, бледные, дрожащие, жались друг к другу, пряча руки в широких рукавах кимоно.

Телефон в шеппертоновском доме неистово звонил, однако никто не обращал на это внимания. Джордж услышал, как мис shy;сис Шеппертон торопливо спросила взбегавшего по ступень shy;кам мужа:

– Это Дик?

Он кивнул и бесцеремонно прошел мимо нее к телефону.

Тут Небраска вновь пронзительно свистнул, заложив пальцы в рот, Рэнди пробежал мимо матери и стремглав спустился по ступенькам. Мать резко окликнула его. Рэнди не обратил на это внимания. Когда он подошел, Джордж увидел, что его изящное, худощавое лицо побледнело, как простыня. Глянув на Джорджа, он прошептал:

– Это., это Дик! – И после короткой паузы: – Говорят, он убил четверых!

– Из…– Джордж не смог договорить.

Рэнди молча кивнул, и двое бледных ребят с минуту при shy;стально глядели друг на друга, теперь полностью осознавая смысл страшного секрета, который хранили, доверия, которого не нарушили, с внезапным чувством вины и страха, словно ка shy;ким-то образом были повинны в случившемся преступлении.

На другой стороне улицы, в гостиной Саггза распахнулось ок shy;но, показался старик Саггз в одном халате, его зверское старчес shy;кое лицо раскраснелось от волнения, копна серебристо-седых волос растрепалась, могучие руки сжимали костыли.

– Он идет сюда! – прокричал старик, обращаясь ко всему миру. – Говорят, он ушел с Площади! И движется в этом направ shy;лении!

Мистер Крейн приостановился и раздраженно крикнул через плечо:

– Нет, он пошел по Южной Мейн-стрит. Направляется к Уилтону и реке. Мне уже сообщили из управления.

По всей улице заревели, зафыркали автомобили. Даже еще в то время больше половины семей, живших на этой улице, имело их. Джордж слышал, как на другой ее стороне мистер Поттерхем возится со своим «фордом». Он раз десять принимался вертеть заводную ручку, мотор было заводился, потом кашлял, фыркал и глохнул. Гас выбежал с чайником кипятка и лихорадочно стал за shy;ливать его в радиатор.

Мистер Шеппертон уже оделся. Ребята видели, как он бегом спустился по ступенькам заднего крыльца к гаражу. Рэнди, Брас и Джордж побежали подъездной аллеей ему на помощь. Распах shy;нули старые деревянные ворота. Он вошел внутрь и принялся за shy;водить ручкой машину. То был новый «бьюик». Машина вняла их молитвам и сразу же завелась. Мистер Шеппертон выехал задом на заснеженную аллею. Все ребята взобрались на подножку. Он рассеянно произнес:

– Ребята, останьтесь здесь. Рэнди, тебя зовет мать.

Но они влезли внутрь, и мистер Шеппертон не сказал ни слова.

Он поехал задом по аллее на предельной скорости. Выехав на улицу, они подобрали мистера Крейна. Когда свернули на Чарльз-стрит, их обогнали Фред Сэнфорд с отцом в «олдсмобиле». Они мчались в город на полной скорости. Все дома на Чарльз-стрит были освещены. Даже больница сияла огнями. Ма shy;шины выезжали из всех дворов. Ребята слышали, как люди пере shy;кликаются. Кто-то крикнул:

– Он убил шестерых!

Джордж не знал, с какой скоростью они ехали, но на улицах в том состоянии это была опасная быстрота. Путь до Площади за shy;нял у них не больше пяти минут, но когда они приехали туда, то казалось, что весь город опередил их. Мистер Шеппертон поста shy;вил машину перед муниципалитетом. Мистер Крейн выскочил из нее и, ни слова не говоря, со всех ног помчался через Пло shy;щадь.

Все бежали в одном направлении. Со всех улиц, ведущих на Площадь, вливались люди. Бегущие мужчины виднелись темны shy;ми силуэтами на белом ковре Площади. Все направлялись к од shy;ному месту.

В юго-западном углу Площади, там, где в нее вливается Юж shy;ная Мейн-стрит, происходило столпотворение. Силуэты, мчащи shy;еся к густой толпе, напомнили Джорджу драку между двумя мальчишками на спортивной площадке во время школьной перемены.

Но затем Джордж услышал разницу. От той толпы неслись негромкий, нарастающий гул, угрожающее, настойчивое рычание такого тона и тембра, каких он еще ни разу не слышал, однако сразу же понял, что они означают. В этом смутном рычании яв shy;ственно слышалась кровожадная нотка. И трое ребят перегляну shy;лись с одним и тем же вопросом в глазах.

Такими свирепыми искрами, как теперь, угольно-черные гла shy;за Небраски еще никогда не сверкали. В нем бурлила пробудив shy;шаяся кровь индейцев чероки.

– Пошли, – негромко, торжествующе сказал он. – Они яв shy;но настроены решительно. Идем!

И стремглав бросился к густой, зловеще чернеющей толпе.

Едва ребята последовали за ним, на границе негритянского квартала раздался, усиливаясь, нарастая с каждым мгновением, один из самых зловещих, ужасающих звуков, какие только могут оглашать ночь. То был лай гончих на поводках. В нем, громком, заливистом, слышались их природная свирепость и жестокость людского обвинительного приговора.

Гончие появились быстро, они беззлобно лаяли вслед ребя shy;там, бегущим по темной, снежно-белой Площади. Подбежав к толпе, ребята увидели, что собралась она на углу возле скобяно shy;го магазина Марка Джойнера. Дядю Джорджа уже вызывали по телефону. Но Джордж услышал, как мистер Шеппертон раздра shy;женно выругался вполголоса:

– Черт, мне даже в голову не пришло – могли бы его захва shy;тить!

Несколько человек, выставив вперед руки, стояли цепочкой лицом к толпе, подступившей так близко, угрожающе, что они прижались к стеклу витрины, словно пытаясь всеми силами и до shy;водами защитить святость частной собственности.

Мэром тогда был Джордж Гэллетин, он стоял плечом к плечу и рукой к руке с Хью Макферсоном. Джордж Уэббер видел Хью, возвышавшегося на полфута над окружающими, его высокую су shy;хопарую фигуру, суровое, пылкое лицо, даже вытянутые костля shy;вые руки, странно, трогательно похожие на линкольновские, единственный его зрячий глаз сверкал в холодном свете углового фонаря с какой-то холодной, вдохновенной шотландской страст shy;ностью.

– Обождите! Стойте! Обождите! – воскликнул он. Его слова прозвучали громом среди гомона и криков толпы. – Этим вы ни shy;чему не поможите, ничего не добьетесь.

Толпа попыталась заглушить его гневным, насмешливым ре shy;вом. Хью вскинул громадный кулак и стал кричать, холодно сверкая зрячим глазом, пока она не утихла.

– Послушайте меня! – кричал он. – Сейчас не время само shy;судов. Не время линчеваний. Сейчас время закона и порядка. Подождите, пока шериф приведет вас к присяге. Подождите Марка Джойнера. Подождите…

Продолжать ему не дали.

– К черту! – заорал кто-то. – Сколько можно ждать? Надо убить этого черномазого!

Толпа подхватила возглас. И стала гневно корчиться, словно раненая змея. Потом внезапно засуетилась, рассыпалась. Кто-то выкрикнул предостережение Хью Макферсону. Тот поспешно пригнулся, как раз вовремя. Мимо него со свистом пролетел кирпич и разбил стекло витрины в осколки.

И тут же поднялся кровожадный рев. Толпа ринулась вперед, отшвыривая ногами зазубренные осколки стекла. И ворвалась в темный магазин. Марк Джойнер опоздал буквально на минуту. Потом он говорил, что услышал звон стекла, сворачивая на Пло shy;щадь с Колледж-стрит. Достав ключи, Марк отпер переднюю дверь, но, как он мрачно заметил, конвульсивно шевеля губами, это было все равно, что запирать конюшню, когда лошадь уже украли.

Толпа ворвалась и ограбила его. Расхватала все винтовки, какие смогла найти. Разбила патронные ящики и наполнила патронами карманы. Через десять минут там не осталось ни одной винтовки, ни единого патрона. По магазину словно бы пронесся ураган. Толпа хлынула на улицу и стала собираться примерно в ста футах вокруг гончих, бравших след в том мес shy;те, где Дик останавливался перед тем, как свернуть на юг и вниз по склону Южной Мейн-стрит отправиться к реке.

Собаки перебирали лапами, натягивали поводки, негромко завывали, обнюхивая снег и прижав уши. Однако при том свете, при снеге казалось, что следовать за Диком можно и без собак. Посередине заснеженной улицы, прямо, словно по нитке, между колеями от автомобильных колес, тянулись следы негра. При свете уличных фонарей они были видны, покуда не исчезали внизу в темноте.

Но теперь, хотя снегопад кончился, ветер поднимал снежные вихри, наметал сугробы. Следы вскоре должны были про shy;пасть.

Собакам дали команду. Они двинулись вперед легким шагом, натягивая поводки и обнюхивая снег; толпа сомкнулась темной массой и пошла за ними. Трое ребят стояли, провожая ее взгля shy;дами. Толпа спустилась по склону и скрылась с глаз. Но снизу в холодном воздухе им было слышно негромкое ее бормотание.

Люди стали собираться группами. Марк Джойнер стоял перед разбитой витриной, печально созерцая разорение. Несколько че shy;ловек собралось на углу возле большого телефонного столба, они измеряли его толщину и указывали на два сквозных пулевых от shy;верстия.

И от группы к группе быстро, словно огонь по запалу, переда shy;вались все подробности кровавой хроники той ночи.

Произошло вот что.

Где-то между девятью и десятью часами вечера Дик Проссер явился в лачугу Пэнси Гаррис в негритянском квартале. Кое-кто говорил, что, идя туда, он пил на ходу. Во всяком случае, поли shy;ция обнаружила там недопитый галлоновый кувшин крепкого кукурузного виски.

Что происходило в лачуге потом, осталось неизвестным. Женщина, очевидно, протестовала, не хотела его пускать, но в конце концов, как и прежде, уступила. Дик вошел. Они были од shy;ни. Что творилось между ними, никто не знал. Да особо и не ин shy;тересовался. То были сумасшедший черномазый и черномазая девка. Возможно, она «путалась» с Диком. Таково было общее предположение, хотя всем оно было безразлично. Прелюбодея shy;ния среди негров считаются само собой разумеющимися.

Во всяком случае, после десяти часов – должно быть, около одиннадцати, потому что поезд, на котором Гаррис работал про shy;водником, опоздал и пришел на станцию в 10.20 – появился муж Пэнси. Драка началась не сразу. По словам женщины, настоящая беда случилась через час или больше после его возвращения.

Мужчины стали пить вместе. Оба были озлоблены. Дик по shy;степенно распалялся все больше и больше. Незадолго до полуно shy;чи у них началась драка. Гаррис хотел полоснуть Дика бритвой. Секунду спустя они сцепились, повалились на пол и принялись драться, как сумасшедшие. Пэнси Гаррис с криком выбежала и бросилась в стоящую напротив тускло освещенную бакалейную лавку.

В управление полиции, расположенное в муниципалитете, тут же поступило телефонное сообщение, что на Вэлли-стрит, в негритян shy;ском квартале, разбушевался сумасшедший, и нужна срочная по shy;мощь. Пэнси Гаррис поспешила обратно к своей лачужке.

Когда она подбежала, ее муж с окровавленным лицом нетвер shy;дым шагом спустился с маленькой веранды на улицу, в ужасе ин shy;стинктивно прикрывая сзади руками голову. Тут же в дверном проеме появился Дик Проссер, не спеша прицелился из винтов shy;ки и выстрелил убегавшему негру в затылок. Гаррис ничком упал в снег. Уже мертвым. Дик Проссер шагнул вперед, схватил пере shy;пуганную негритянку за руку, швырнул в лачугу, запер изнутри дверь, опустил шторы, задул лампу и стал ждать.

Через несколько минут появились двое полицейских. Моло shy;дой констебль по фамилии Уиллис, недавно поступивший в по shy;лицию, и лейтенант Джон Грэди. Они посмотрели на окровав shy;ленный труп в снегу, расспросили испуганного владельца бака shy;лейной лавки, потом, немного посовещавшись, вынули пистоле shy;ты и вышли на улицу.

Уиллис осторожно взошел на заснеженную веранду, прижал shy;ся к стене между дверью и окном и стал ждать. Грэди отправился к боковой стене, достал фонарик, посветил в окно, которое было незашторено, и громко приказал:

– Выходи!

В ответ Дик прострелил ему запястье. Тут Уиллис сильным ударом ноги вышиб дверь и ринулся внутрь, держа пистолет на shy;готове. Дик всадил ему пулю в лоб. Полицейский упал ничком.

Грэди выбежал из-за дома, устремился в бакалейную лавку, сорвал с крючка телефонную трубку, неистово позвонил в управ shy;ление, прокричал, что сумасшедший черномазый убил Сэма Уиллиса и негра, потребовал подмоги.

В эту минуту Дик без пальто и шляпы вышел с винтовкой в руках на улицу, быстро прицелился через грязное окно тускло ос shy;вещенной лавки и застрелил Джона Грэди, державшего в руке те shy;лефонную трубку. Грэди упал, пуля вошла ему чуть пониже лево shy;го виска и пробила голову навылет.

Дик широким, неторопливым шагом с кошачьей быстротой вышел на заснеженный склон Вэлли-стрит и начал марш к городу. Шел он прямо посередине улицы, стреляя на ходу то вправо, то влево. На середине холма, на втором этаже многоквартирного негритянского дома распахнулось окно. Старик негр, швейцар одного из конторских зданий на Площади, высунул седую голо shy;ву. Дик повернулся и небрежно выстрелил с бедра. Пуля сняла негру верхнюю часть черепа.

Когда Дик дошел до верхней части Вэлли-стрит, там уже зна shy;ли о его приближении. Шел он спокойно, оставляя свои большие следы посередине заснеженной улицы, поводя винтовкой, кото shy;рую держал поперек туловища. То был негритянский Бродвей, центр ночной жизни негритянского квартала. Однако бильярд shy;ные, парикмахерские, аптеки, закусочные, где подавали жаре shy;ную рыбу, оживленно-шумные десять минут назад, стали без shy;молвными, как развалины Египта. По городу неслась весть, что приближается сумасшедший негр. Никто не высовывал головы.

Дик дошел до конца Вэлли-стрит и свернул на Южную Мейн-стрит – направо вверх по холму, между автомобильными колея shy;ми, и зашагал к Площади. Проходя мимо закусочной по левую сторону, быстро выстрелил через окно в бармена. Бармен нырнул за стойку. Пуля вошла в стену над его головой.

Тем временем по городу разносилась весть, что Дик прибли shy;жается. В городском клубе на Сондли-стрит, в трех кварталах от shy;туда, самые известные игроки и прожигатели жизни, сидевшие в табачном дыму, не сводили глаз со столов, обитых зеленым сук shy;ном, где лежали стопки покерных фишек. Зазвонил телефон. По shy;просили Уилсона Редмонда, судью полицейского суда.

Послушав немного, Уилсон спокойно повесил трубку.

– Пошли, Джим, – небрежно обратился он к своему прияте shy;лю Джиму Макинтайру, – там разошелся сумасшедший черно shy;мазый. Поднял стрельбу в городе. Идем, арестуем его.

И с той же небрежностью сунул руки в рукава пальто, которое подал ему негр в белой куртке, надел шелковый цилиндр, натя shy;нул перчатки, взял трость и направился к выходу. Оба приятеля были под хмельком. Словно направляясь на свадьбу, они вышли на безлюдную, занесенную снегом улицу, свернули на углу возле почты и зашагали к Площади. Выйдя на нее, услышали выстрел Дика в закусочную и звон стекла.

– Он там, Джим, – радостно сказал Уилсон Редмонд. – Те shy;перь я немного позабавлюсь. Пошли, арестуем его.

Оба джентльмена быстро миновали Площадь и вышли на Южную Мейн-стрит.

Дик неутомимо шел вперед легким шагом прямо посередине улицы. Уилсон Редмонд направился к нему. Поднял трость с зо shy;лотым набалдашником и помахал Дику Проссеру.

– Ты арестован!

Дик выстрелил, снова с бедра, однако промахнулся на какую-то долю дюйма. Видимо, причиной тому явился высокий шелко shy;вый цилиндр Уилсона Редмонда. Пуля пробила отверстие в верх shy;ней части шляпы и снесла ее с головы. Судья юркнул в дверь ка shy;кого-то дома, охваченный пылким желанием, чтобы его чрезмер shy;но тучная плоть уменьшилась в объеме.

Джиму Макинтайру повезло меньше. Он бросился к той же двери, однако Редмонд опередил его. Дик снова выстрелил с бе shy;дра и попал Макинтайру в бок. Бедняга Джим растянулся. Прав shy;да, он остался жив, но потом уже всегда ходил, опираясь на трость. Тем временем на другой стороне Площади, в полицей shy;ском управлении, сержант приказал Джону Чэпмену перехватить Дика. Из всех полицейских мистер Чэпмен пользовался у горо shy;жан, пожалуй, наибольшей симпатией. Это был славный румя shy;ный человек сорока пяти лет с курчавыми каштановыми усами, покладистый, добродушный, привязанный к семье, смелый, но все же слишком добрый и мягкий для хорошего полицейского.

Джон Чэпмен услышал выстрелы и бросился вперед. Он под shy;бежал к углу, на котором стоит скобяной магазин Джойнера, ког shy;да выстрел поверг на землю беднягу Макинтайра. Мистер Чэп shy;мен спрятался за телефонный столб. Стоя в этой выигрышной позиции, он выхватил револьвер и выстрелил в приближавшего shy;ся Дика Проссера.

Дик находился от силы в тридцати ярдах. Он спокойно опус shy;тился на колено и прицелился. Мистер Чэпмен выстрелил еще раз и промахнулся. Дик нажал на спуск. Пуля прошла через столб чуть в стороне от центра. Оцарапала плечо мундира Джона Чэпмена и отбила осколок с памятника больше чем в шестидесяти ярдах позади, в центре Площади.

Мистер Чэпмен выстрелил и снова дал промах. А Дик, все еще стоявший на колене, спокойный, уверенный, будто на стрельбище, выстрелил еще раз, продырявил столб точно посе shy;редине и угодил Джону Чэпмену в сердце. Мистер Чэпмен упал замертво. Дик поднялся, повернулся кругом, как солдат, и пошел обратно между автомобильными колеями, прямо, как по струне, прочь из города.

Такой была эта история, сложенная из обрывочных эпизодов, распространявшихся подобно запальному огню между группами взволнованных мужчин, стоявших на утоптанном снегу перед разбитой джойнеровской витриной.

А винтовка? Где он ее взял? У кого купил? Ответ не заставил себя долго ждать.

Марк Джойнер сразу же заявил,что это оружие не из его магазина.Тут в толпе поднялась суматоха, появился дядюшка Морис Тейтельбаум,владелец ломбарда, он оживленно же shy;стикулировал и жался к полицейскому. Лысый, приземистый, с обезьяньим лицом, он пронзительно протестовал, делая ру shy;ками красноречивые жесты и обнажая неровные золотые зубы.

– Ну а что мне было делать? Деньги его были не хуже, чем у других! – жалобно произнес он, воздев руки, и поглядел по сторонам с не допускающим возражения видом. – Он приходит с деньгами, платит, как и любой другой, – а я должен отказы shy;ваться? – выкрикнул он с таким выражением оскорбленной невинности, что, несмотря на происшедшее,кое-кто улыб shy;нулся.

Ломбард дядюшки Мориса Тейтельбаума на правой стороне Южной Мейн-стрит, мимо которого Дик прошел меньше часа назад в своем кровавом походе на город, был в отличие от джойнеровского магазина надежно защищен по ночам толстыми ре shy;шетками на витринах и дверях.

Однако теперь, если не считать тех групп разговаривающих людей, город был снова безмолвен. Издали, со стороны реки и Уилтон Боттомс, слышался негромкий, заунывный лай гончих. Больше нечего было ни смотреть, ни делать. Марк Джойнер нагнулся, поднял несколько осколков стекла и швырнул в вит shy;рину. Там остался на страже полицейский, и вскоре пятеро – мистер Шеппертон, Марк Джойнер и трое ребят – прошли об shy;ратно через Площадь, сели в машину и поехали домой.

Однако в ту ночь сна ни у кого не было. Чернокожий Дик убил сон. Перед рассветом снег пошел снова и не переставал все утро. К полудню он лежал глубокими сугробами. Занес все сле shy;ды. Город ждал нетерпеливо, напряженно, размышляя, удалось ли этому человеку удрать.

Дика в тот день не настигли, однако шли по его следу. Вре shy;мя от времени в город долетали новости. Дик свернул у реки на восток, к Уилтон Боттомс и, держась как можно ближе к воде, прошел несколько миль по фэйрчайлдской дороге. По shy;том, милях в двух от Фэйрчайлда, перешел реку у Роки Шел-лоуз.

Вскоре после рассвета фермер из-под Фэйрчайлда увидел, как Дик шел через поле. Преследователи снова взяли след и прошли по нему через поле и через рощу. Выйдя из рощи, негр оказался в районе Кэйн-Крик, и след его на несколько часов потерялся. Дик вошел в ледяную воду ручья и прошел вверх по течению око shy;ло мили. Там, где след оборвался, собак перевели на другой берег и пустили в обе стороны.

К пяти часам примерно в миле вверх по течению собаки снова взяли след. После этого Дика стали настигать. Перед на shy;ступлением темноты его видели несколько человек из поселка Лестер. Собаки пошли по его следу через поля, через лестер-скую дорогу к роще. Часть преследователей отправилась в об shy;ход рощи, чтобы перекрыть ему выход. Они понимали, что на shy;стигли его. Дик прятался в этой роще голодный, промерзший, лишенный укрытия. Они понимали, что ему не уйти. Окружи shy;ли рощу и стали ждать до утра.

Наутро в половине восьмого Дик сделал попытку уйти. И едва не скрылся. Он незаметно прошел через оцепление, пересек лестерскую дорогу и направился через поля обратно в сторону Кэйн-Крик. И тут увидели, как он бежит по сугробам. Поднялся крик. Преследователи ринулись за ним.

Часть преследователей ехала на конях. Они поскакали по по shy;лю. Дик остановился у опушки рощи, неторопливо опустился на колено и в течение нескольких минут сдерживал их частым ог shy;нем. На расстоянии двухсот ярдов ссадил Дока Лэвендера, по shy;мощника шерифа, всадив ему пулю в горло.

Преследователи приближались медленно, обходя Дика с бо shy;ков. Дик убил еще двоих, а потом, медленно, неторопливо, как спокойно отступающий опытный солдат, стал, отстреливаясь, отходить через рощу. Выйдя из нее, повернулся и побежал по граничащему с ручьем полю. На берегу ручья повернулся снова, встал на колено и прицелился.

То был последний выстрел Дика. Дик не промахнулся. Пуля вошла в лоб Уэйну Форейкеру, другому помощнику шерифа, и убила его в седле. Затем преследователи увидели, что негр прице shy;лился снова, однако выстрела не последовало. Дик в ярости от shy;вернул затвор, потом отбросил винтовку. Раздались ликующие восклицания. Преследователи бросились в атаку. Дик неуверен shy;но повернулся и пробежал несколько ярдов, отделявших его от холодной, кристальной воды ручья.

И тут он совершил странный поступок, ставший впоследст shy;вии темой частых, повторяющихся размышлений, полностью его так и не поняли. Все думали, что Дик совершит последний рывок к свободе, перейдет ручей и попытается убежать. Вместо этого он спокойно, словно на койку в казарме, сел на берег, расшнуровал ботинки, разулся, аккуратно поставил их рядом, потом босой встал, выпрямясь, словно солдат, лицом к толпе.

Верховые оказались возле Дика первыми. Подскакали с раз shy;ных сторон и разрядили в него винтовки. Изрешеченный пуля shy;ми Дик упал лицом в снег. Всадники спешились, перевернули его на спину, и остальные, подбежав, тоже стали стрелять в не shy;го. Обвязали веревку вокруг шеи и повесили безжизненное те shy;ло на дереве. Затем толпа расстреляла все патроны в изреше shy;ченную пулями грудь.

К девяти часам утра эта весть достигла города. К одиннадца shy;ти толпа вернулась по приречной дороге. Множество людей от shy;правились ей навстречу к Уилтон Боттомс. Шериф ехал впереди. Тело Дика бросили, как мешок, поперек седла лошади одного из убитых и привязали веревками.

Таким вот, изрешеченным пулями, открытым всем мститель shy;ным и любопытным взглядам, Дик вернулся в город. Толпа воз shy;вратилась к своей исходной точке на Южной Мейн-стрит. Оста shy;новилась перед похоронной конторой менее чем в двадцати яр shy;дах от того места, где Дик остановился в последний раз, опустил shy;ся на колено и убил Джона Чэпмена. Чудовищно изуродованный труп сняли и повесили в витрине, чтобы его увидели все мужчи shy;ны, женщины и дети в городе.

Таким ребята увидели его в последний раз. Да, они пришли посмотреть. В конце концов пришли. Рэнди и Джордж заявили, что не пойдут. Но в конце концов отправились. С людьми всегда так. И было, и будет. Они протестуют. Содрогаются. Говорят, что не пойдут. Но в конце концов непременно смотрят.

Не лгал только Небраска. С присущей ему прямотой, причуд shy;ливо сплетенной из простодушия и грубости, геройства, жесто shy;кости и чуткости, он сразу же объявил, что пойдет, а потом нетер shy;пеливо ждал, презрительно сплевывая, пока ребята подыскивали оправдания своему лицемерию.

В конце концов они пошли. Увидели изуродованный труп и жалко пытались убедить себя, что вот этот предмет некогда учти shy;во разговаривал с ними, был поверенным их секретов, пользо shy;вался их уважением и привязанностью. Им было не по себе от страха и отвращения, потому что в их жизнь вошло нечто такое, понять чего они не могли.

Снег прекращался. Потом шел снова. Под ногами прохожих на улицах он превратился в грязное месиво, а толпа перед захуда shy;лой похоронной конторой теснилась, толкалась и все не могла насытиться жутью этого зрелища.

Внутри конторы находились обшарпанное шведское бюро, вращающийся стул, железная печка, увядший папортник, деше shy;вый диплом в дешевой рамочке, а в витрине висел жуткий памят shy;ник человеческой свирепости, отвратительно изуродованное мертвое тело.

Ребята смотрели, бледнели до самых губ, вытягивали шеи, отворачивались, потом снова невольно смотрели, как зачарован shy;ные, на этот ужас, отворачивались снова, беспокойно топтались на талом снегу, но уйти не могли. Поднимали взгляды к свинцо shy;вым испарениям, к отвратительному туману, печально смотрели на силуэты и лица вокруг – то были люди, пришедшие погла shy;зеть, полюбопытствовать, бездельники из бильярдной, город shy;ское хулиганье, всякий сброд – но все же привычные, знакомые, живые.

И в жизнь ребят – в их жизни – вошло нечто, им доселе неведомое. Некая тень, ядовитая чернота, насыщенная приводя shy;щей в недоумение ненавистью. Они знали, что снег сойдет, небо разъяснится. Появятся листья, трава, бутоны, птицы, настанет апрель – будто этого и не бывало. Снова засияет привычный свет дня. И все это исчезнет, как дурной сон. Однако не полностью. Потому что им запомнятся мрачный застарелый страх и не shy;нависть к себе подобным, нечто отвратительное и гнусное в ду shy;шах людей. Они знали, что не забудут.

Рядом с ними какой-то человек рассказывал небольшой груп shy;пе зачарованных слушателей о своих подвигах. Джордж повер shy;нулся и взглянул на него. Это был невысокий мужчина, напоми shy;нающий лицом хорька, с хитрыми, бегающими глазами, зубас shy;тым ртом и крепкими челюстными мышцами.

– Я первый всадил в него пулю, – говорил он. – Видите эту дырку? – И указал грязным пальцем. – Большую, прямо над гла shy;зом?

Слушатели тупо, жадно вытаращились.

– Моя, – объявил герой и, чуть отвернувшись, сплюнул та shy;бачную жвачку в талый снег. – Вот куда угодил. Черт, он и не по shy;нял, что с ним случилось. Этот сукин сын упал на землю уже мертвым. Потом мы его изрешетили. Каждый подходил и всажи shy; вал в него пулю. Однако убил его я, первым выстрелом. Да, пар shy;ни! – Он потряс головой и сплюнул снова. – Нашпиговали мы его свинцом. Черт возьми! – безаппеляционно заявил он и ука shy;зал подбородком на труп, – мы насчитали до двухсот восьмиде shy; сяти семи. Должно быть, в нем триста дырок.

И тут Небраска, как всегда бесстрашный, грубоватый, пря shy;мой, резко повернулся, приложил к губам два пальца и плюнул между ними сильно, презрительно.

– Да – мы! – процедил он. – Мы убили крупного зверя! Мы – мы убили медведя, мы!.. Идем отсюда, ребята, – угрюмо поз shy;вал он друзей, – нечего здесь делать!

И бесстрашный, непоколебимый, без тени страха или неуве shy;ренности зашагал прочь. Двое бледных от отвращения ребят по shy;шли с ним.

Прошло два дня, прежде чем кто-либо смог войти в комна shy;ту Дика. Джордж вошел вместе с Рэнди и его отцом. Комнат shy;ка была, как всегда, чистой, почти пустой, опрятной. Все ос shy;тавалось на своих местах. И эта спартанская скромность ма shy;ленькой комнаты жутко напоминала о ее недавнем черноко shy;жем обитателе. Это была комната Дика. Все они это понима shy;ли. И каким-то образом чувствовали, что жить там не сможет больше никто.