Текст книги "Самый темный день (ЛП)"

Автор книги: Том Вуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 17 страниц)

  Он сказал себе, что если выберется из этой ситуации, то начнет носить его.

  Он изменил направление, чтобы не сбить старика, втиснулся между двумя большими парнями в строительной одежде и увидел лестницу, ведущую вниз. Он толкался, толкался и пробивался к ним, перепрыгивая через перила, чтобы сэкономить несколько секунд, которые могли стать разницей между смертью или пленением на более позднем этапе.

  Он чуть не столкнулся с женщиной, шедшей к ним, но она отскочила в сторону, когда он пронесся мимо нее.

  Он слышал поблизости кричащие голоса, неразборчивые на фоне сирен и болтовни торговцев на рынке, но чувствовал, что это полицейские, возможно, выкрикивающие указания или новости друг другу или приказывающие гражданам убраться с дороги. В любом случае, они были рядом.

  Они не знали, вооружен ли он, но знали, что он опасен. Они будут напуганы и взволнованы, и у всех будет как минимум пистолет или дробовик, снятый с их крейсеров. Здесь его могла убить даже скользящая пуля. Разорванная одежда и кровь не дадут ему слиться с толпой.

  И если бы они думали, что он террорист, если бы они считали, что он планировал нападение – или даже если бы они не соображали здраво – они могли бы застрелить его на месте.

  Он столкнулся с приземистым полицейским, выбегавшим из-за угла.

  Виктор быстро вскинул руки, готовый ударить, сломать, покалечить и убить, если потребуется, чтобы облегчить себе побег, но полицейский кричал:

  « Расчисти путь ».

  Виктор сделал, как было приказано, и с молчаливым недоверием наблюдал, как полицейский бросился прочь от него, крича в рацию, что он присоединяется к охоте. Кепка и отсутствие куртки окупились.

  – Убирайся отсюда, – крикнул полицейский Виктору, не оборачиваясь. «Дерьмо идет ко дну».

  – Я видел парня в костюме, который бежал к реке, – крикнул ему вдогонку Виктор.

  Полицейский высоко поднял мясистый большой палец, чтобы Виктор мог видеть, и кричал в рацию. «Преступник был замечен направляющимся к реке. Повторяю: преступник направляется к реке.

  СОРОК ОДИН

  В квартале от него Виктор нашел машину, которая ему понравилась. Улицы были лотереей с точки зрения пробок, но копы искали подозреваемого пешком. Он обернул ремень вокруг локтя и разбил пассажирское окно. Он убрал несколько упрямых осколков и потянулся к дверному замку. Поставив колено на пассажирское сиденье, он наклонился, чтобы открыть водительскую дверь. Затем он пошел кругом, чтобы залезть за руль и сесть на сиденье, не покрытое стеклом.

  В салоне машины был беспорядок еще до того, как он разбил окна. Пыль забилась в канавки приборной панели, а пространство для ног было полно мусора. Внешний вид был не лучше. Кузов был измазан грязью и покрыт пятнами ржавчины.

  Он вырвал панель из-под руля и запаял ее вслепую, по многолетнему опыту зная, где найти нужные провода и как их пересечь.

  Машина завибрировала, когда двигатель пробудился ото сна. Взгляд в зеркала и быстрый взгляд вокруг сказали ему, что никто не входил в эту зону. На данный момент он был настолько в безопасности, насколько мог ожидать. Временная передышка, но он все равно был ей рад.

  Он вывел машину с места, все еще осторожно, все еще ожидая засады.

  Его отражение посмотрело на него, усталое, но энергичное, затравленное, но сосредоточенное.

  Задним зрением он увидел, как позади него на улицу свернула машина. Его занесло, разбрызгивая дождевую воду, потому что он быстро вошел в поворот и теперь резко ускорялся, выходя из него, виляя хвостом назад. Это был темно-синий седан «Форд». Безымянный, за исключением торчащей из крыши антенны.

  Государственная машина, но не полицейская. Два силуэта по другую сторону ветрового стекла должны были быть федеральными агентами.

  Он крепко сжал руль, выпрямив руки. Впереди сквозь дождь светились красные задние фонари.

  Он врезался в него, приближаясь к перекрестку, полагаясь на скорость, когда мчался через медленно движущийся транспорт. Вокруг него вспыхнули фары. Зазвучали рога. Он видел, как машины тормозили, скользили и виляли, чтобы избежать его, создавая непредсказуемые препятствия, которые мешали его преследователям.

  Автомобиль задел припаркованный седан, оторвав металл. Его тревога прозвучала, когда Виктор отскочил прочь. Он управлял рулем, избегая пешехода, переходящего дорогу, шины шлепали по лужам, разбрызгивая высокие фонтаны воды. Он нажал на гудок, чтобы предупредить проезжающие впереди машины, что он мчится к ним.

  Две машины, двигавшиеся в противоположных направлениях, прислушались к предупреждению и не попали в него, когда он выстрелил между ними, но поймали друг друга, когда они свернули с дороги. Сталь согнулась и оторвалась. Стекло разбито. Бампер кувыркнулся в воздухе. Визг шин поднял клубы дыма и дождевой воды. Обломки разбросаны по перекрестку.

  Темно-синий «форд» мчался по улице следом за ним.

  Виктор переключился на драйв и помчался прочь, резина шипела и визжала, машину трясло и виляло. Форд стал больше в его обзоре сзади, два силуэта превратились в двух мужчин, черный пассажир и белый водитель. Оба подходят. И серьезный, и решительный.

  Он врезался в крутой правый поворот, и «форд» рванулся вперед, но не попал в его задний бампер на несколько дюймов. Он покрутил руль и увидел, как парень за рулем «Форда» делает то же самое, скрестив руки, пытаясь удержать машину под контролем, двигаясь на скорости по скользкому покрытию. Он задел бордюр прежде, чем ему удалось контролировать боковое движение «форда».

  К тому времени Виктор был уже метров в пятидесяти по дороге, мимо мелькали жилые дома.

  Холодный воздух, ворвавшийся в разбитое окно пассажира, заставил его глаза заслезиться. Дождь промочил его волосы и рубашку. Пешеходы были расплывчатыми цветными пятнами в его периферийном зрении.

  Стоящий автобус перегородил полосу, водитель и пассажиры давно ее покинули. Виктор обогнул его с левой стороны. Он дернулся, когда переднее колесо на секунду перескочило через бордюр, а затем снова упало на дорогу, врезавшись в лужу и разбрызгав стену грязной дождевой воды.

  В заднем обзоре он не увидел преследующей машины. Сквозь капли дождя на заднем стекле не блестели фары. Он сомневался, что потерял его с такой легкостью. Он не был готов обмануть себя, думая так. Он все еще был там. Все еще близко. Где?

  Ответ на вопрос был получен, когда он пересек перекресток, и «форд» появился рядом с ним, сворачивая с разделяющей его дороги.

  Зазвучали гудки, когда они окружили другие машины, двигавшиеся на малых скоростях, осторожные и благоразумные водители не рисковали из-за отсутствия уличных фонарей и светофоров.

  Форд врезался в пассажирскую сторону, оставив вмятины на кузове и заставив Виктора бороться с рулем, чтобы оставаться прямо. Водитель бросил на него удовлетворенный взгляд, говорящий, что ты мой.

  Двигатель взревел, когда он толкнул машину изо всех сил. Форд остался с ним, новый автомобиль имел преимущество в лошадиных силах и крутящем моменте. Он не собирался терять его в гонке по прямой.

  Он дернул руль, врезаясь в «форд», как это случилось с ним. Сталь согнулась. Водитель не ожидал, что Виктор будет сопротивляться, а только побежит. Взвизгнул раздираемый металл. Столкновение застало водителя Форда врасплох, и он слишком сильно отреагировал, слишком сильно борясь с рулем. Шины скользили и визжали на мокрой дороге. Форд раскачивался в поперечном ритме вперед и назад. Водитель в панике изо всех сил старался удержать его. Неправильный поступок.

  Он потерял контроль. Форд развернулся. Черный дым от сгоревшей резины, смешанный с туманом дождевой воды.

  Задним зрением Виктор увидел, как «форд» боком врезался в припаркованное такси.

  Пока что он сбежал. Но машина была помятой, разбитой. Все еще на ходу, но его номерной знак и описание, без сомнения, уже разослали каждому полицейскому и федеральному агенту в городе. В миле от него он резко остановил машину и бросил ее на тихой улице под эстакадой.

  Воздух у реки был холодным и освежающим. Виктор сделал большой вдох. Глядя на реку, он почувствовал жажду. Его рот и горло пересохли. Он был голоден.

  Затемнение помогало ему несколькими способами. Без уличного освещения многие дороги были заблокированы транспортом или забиты пешеходами, что усложняло работу полиции Нью-Йорка. Они изо всех сил пытались доставить в этот район достаточное количество людей, даже если их ресурсы уже не были истощены из-за перегрузки экстренных вызовов. В противном случае сейчас в этом районе может быть сорок или больше копов, которые оцепляют его и ищут его.

  Он ушел от машины. Даже если их еще не было, в пути будут еще агенты или копы.

  СОРОК ДВА

  Виктор направился на юг. Он позволил себе замедлить шаг. Погоня подняла температуру его тела, и он потел, пытаясь остыть. Это было бы проблемой, если бы не сильный дождь, маскирующий попытки его тела регулировать себя.

  Он был в хорошей форме и в такой же хорошей форме, как профессиональный спортсмен, но усталость начала брать верх. Его конечности чувствовали тяжесть. Его рот был открыт. Его сердце бешено колотилось.

  Две полицейские машины образовали впереди неплотную баррикаду. Он мог легко обойти его, но не четверых копов, охранявших его. Он пробрался сквозь толпу и увидел, что полиция Нью-Йорка возводит еще одну баррикаду на другом конце улицы.

  Вместе с толпой он двинулся на восток, делая большие шаги, чтобы немного уменьшить свой рост. Боковым зрением он увидел двух полицейских, которые перешли дорогу и направились к нему.

  Разгоняющиеся шины завизжали на мокром асфальте. Он оглянулся и увидел, что белый минивэн едет за ним. Он побежал, свернул через дорогу и направился на запад.

  Впереди показался бело-голубой крейсер.

  Он развернулся и поспешил на север, единственный оставшийся путь. Он снова услышал вертолет, а может быть, это был другой. Он чувствовал, как сеть сжимается вокруг него. Нет выхода из плена или смерти.

  Звук сирен, лопастей ротора и ревущего двигателя заполнил его уши. Некуда идти. Негде спрятаться.

  Угонять машину не к добру. Улицы здесь были слишком забиты, чтобы сбежать за рулем. Он только поймал бы себя в ловушку.

  Но это навело его на мысль.

  Он направился к дороге и распахнул заднюю дверь желтого такси, стоявшего в неподвижном потоке машин.

  – Мы никуда не поедем, – сказал ему шофер, не успев сесть. «Электричество отключено во всем городе. Нет света. Потребуется чертова неделя, чтобы убраться с этой улицы.

  Виктор закрыл дверь. – Меня это устраивает.

  Водитель повернулся на своем сиденье, недоверие еще больше сморщило его изможденное лицо. 'Что вы скажете?'

  На вид мужчине было около тридцати, с лицом, измученным тяжелым опытом. Его голова была обрита, но на лице у него была щетина за несколько дней. Его шея была покрыта татуировками.

  – Я счастлив сидеть здесь.

  'Ты свихнулся? Как вы думаете, что это за такси, проклятая скамейка в парке? Прогуляйся.' Он сделал жест.

  Виктор вынул сотню и показал водителю. – Но скамейки в парке бесплатные, не так ли?

  Глаза таксиста были широко раскрыты, когда он взял счет. 'Правда что.' Он сунул купюру в карман. Фирма не брала свою долю, потому что счетчик не работал. Он повернулся.

  Они сидели молча, пока водитель не сказал: «Скажи, не хочешь послушать какие-нибудь мелодии, пока сидишь?»

  'Конечно. У вас случайно нет Брамса?

  Его взгляд встретился с взглядом Виктора в зеркале заднего вида. – Что– нибудь ?

  «Тишина будет в порядке».

  – Как хочешь, брат. Это твоя скамейка в парке.

  Он барабанил пальцами по рулю в привычном ритме, отбивая ритм безмолвной мелодии, под которую его голова двигалась взад-вперед.

  Бегущие шаги заставили водителя остановиться и посмотреть в боковое зеркало. Трое ментов пробежали по тротуару и скрылись вдали. Затем то же самое сделали еще четверо.

  Никто из копов даже не смотрел на полосу движения, не говоря уже о том, кто сидел сзади любого такси. Они преследовали пешего человека, по крайней мере, они так думали.

  Водитель долго сидел неподвижно, размышляя, решая, затем посмотрел в зеркало и сказал: «Они…?»

  'Да.'

  Было бы бессмысленно притворяться иначе. Виктор перевел взгляд с водителя в зеркало заднего вида.

  Водитель расхохотался. «Чувак, это какое-то забавное дерьмо». Он хлопнул ладонью по рулю. – Так вот, я знал, что ты сошел с ума, когда забрался в мою тачку. Но мне было все равно, что ты такой сумасшедший. У вас должны быть яйца размером с воздушный шар, чтобы провернуть такой трюк.

  «Я не люблю хвастаться».

  Водитель захохотал громче, а Виктор умудрился улыбнуться в редкий момент спокойствия и юмора, сидя в кузове стоявшего такси, пока поблизости охотился легион копов.

  Водитель перестал смеяться и нахмурился. – Слушай, а ты не террорист какой-нибудь или что-то в этом роде?

  – Я похож на террориста?

  – Не знаю, – сказал водитель. «Я не знаю, как должен выглядеть террорист. У тебя под рубашкой один из этих жилетов смертника? Нет, я думаю, я мог бы сказать.

  Виктор вспомнил время в Италии. 'Не обязательно.'

  Он расстегнул несколько пуговиц, чтобы водитель мог видеть часть грудной клетки.

  Водитель ухмыльнулся и махнул рукой. – Убери это дерьмо, братан. Мне не нужно это видеть. Я думаю, вы не террорист.

  Виктор застегнул пуговицы. – Я рад, что мы можем договориться об этом.

  – Но если ты не террорист, стремящийся взорвать себя, какого черта ты должен бежать от Пять-0?

  – Сколько времени у вас есть? – спросил Виктор.

  – Я получу, пока ты сидишь там, не так ли?

  Виктор рискнул оглянуться через плечо, чтобы проверить улицу. Копы больше не появлялись. Звук сирен стих, когда поиски ушли.

  Он сказал: «Думаю, нам придется приберечь его для следующего раза».

  Водитель тоже посмотрел. – Побережье чистое, не так ли?

  Виктор кивнул. 'Похоже на то.'

  Водитель ухмыльнулся. «Все части службы. Скажи своим друзьям, что я лучший чертов таксист в этом городе. Он указал на себя большим пальцем. «Я Лео».

  Виктор сказал: «Теперь ты никому не расскажешь обо мне, не так ли?»

  – Я похож на стукача?

  – Нет, – сказал Виктор. – Мне ты не кажешься стукачом.

  – Черт возьми, нет. Я знаю правила. Я знаю, как дерьмо работает на улице. Я не всегда водил такси, понимаете?

  – Это хорошо, Лео, – сказал Виктор, – потому что мне действительно не хотелось тебя убивать.

  Водитель не смеялся и не ухмылялся. Он смотрел на него заинтригованно, как будто верил, что Виктор не шутит, и поэтому видел гораздо больше о своем пассажире.

  Он сказал: «В следующий раз, когда я увижу тебя, я куплю тебе пива, и ты сможешь рассказать, как ты прятался в задней части моей тачки». Я чувствую, что эту историю стоит послушать.

  «Некоторые вещи лучше не говорить». Виктор потянулся к дверной ручке. 'Спасибо тебе за это.'

  – Нет проблем, амиго.

  – Я должен тебе один, – сказал Виктор. – Я серьезно. Если наши пути еще когда-нибудь пересекутся, ты сможешь обналичить это.

  Водитель задумчиво кивнул, а затем сказал: «Эй, брат, никуда не уезжай, не назвав мне своего имени», когда Виктор начал вылезать. «Не после того, как я спас твою задницу».

  Ради забавы, сказал ему Виктор.

  СОРОК ТРИ

  В трех кварталах от такси он купил еду и газировку в фургончике с тако, не затронутом отключением света с собственным генератором. Он ел, укрываясь от дождя в дверном проеме с двумя другими едоками тако. Они встретились глазами с ним и друг с другом, но никто не говорил. Они общались только с довольными ухмылками, наслаждаясь едой в тишине, но для Виктора все дело было в калориях. Он с таким же удовольствием съел бы что угодно. Его кровь нуждалась в сахаре, а его мышцы нуждались в гликогене.

  Один парень вернулся к прилавку за вторым тако. Виктор последовал его примеру.

  Еще раз они разделили мгновение молчаливого товарищества, пока Виктор позволил себе расслабиться. В этот короткий момент у него не было никаких проблем, и он был в большей опасности, чем человек рядом с ним. Временная передышка, потому что до конца еще далеко. Ему нужно было заправиться и быть готовым, когда они в следующий раз придут за ним.

  Что бы они ни сделали. Вопрос только в том, кто найдет его первым: копы или убийцы.

  На другой улице он встретил бездомного в старой грязной армейской куртке и шапке-бини.

  Виктор сказал: «Я дам тебе сто баксов за куртку».

  Он подождал, пока бездомный взвешивал предложение. Он видел настойчивость Виктора, а вместе с ней и силу его собственной позиции на переговорах.

  'Двести.'

  – Договорились, – сказал Виктор. – Но для этого я тоже хочу шляпу.

  Через минуту от него воняло мочой, но зеленая армейская куртка и шапка изменили его облик. Любой, кто смотрел на него, быстро отводил взгляд. Его все замечали, но никто не хотел. Он был таким же видимым и невидимым, как всегда, когда отправился на север, в сторону Бронкса.

  * * *

  Улица выглядела так же, как и раньше. Затемнение ничего не изменило. Под ярким полуденным солнцем он был таким же грязным, обшарпанным и заброшенным, как и в неосвещенных сумерках. Он не видел ни правительственных машин, ни темно-синих фургонов, ни белых минивэнов, ни каких-либо других транспортных средств, которые он видел прежде. Если кто-то из его врагов и был поблизости, он не мог их видеть. Одетый как бродяга, он надеялся, что они его тоже не увидят.

  Было около шести вечера. Рейвен сказала, что будет здесь через два часа, чуть больше двух часов назад. Виктор ни в коем случае не хотел приходить вовремя или раньше. Он не хотел ждать дольше, чем нужно. Он вообще не хотел возвращаться сюда еще до того, как стал беглецом.

  Он использовал переулок за зданием, чтобы проникнуть внутрь. Внутри было темно и мрачно. Он добрался до парадной двери Рэйвен, не увидев никого.

  Он ждал, прислушиваясь. Он не слышал, чтобы кто-то двигался с другой стороны. Он встал с одной стороны двери и тыльной стороной руки толкнул ее достаточно сильно, чтобы удивить кого-то с другой стороны, но не настолько сильно, чтобы дверь ударилась о стену.

  Никаких выстрелов, значит, никто не ждал в темноте, чтобы стрелять в того, кто пройдет.

  Внутри он прошел вперед с пистолетом в руке медленными, осторожными шагами по коридору, прежде чем услышал, что кто-то находится дальше в квартире. Может быть, Рейвен. Может быть, Герреро или Уоллинджер. Может быть, полицейские или жители, или люди Халлека, или кто-то еще.

  Он держал револьвер Рейвен низко и целился в пол, потому что было темно, и если его не ждал враг, он не хотел, чтобы кто-то еще увидел поднятое оружие. Он не хотел быть убитым резидентом, расследующим взлом или что-то в этом роде.

  Впереди гостиная была освещена лучше, чем коридор, потому что кто-то открыл затемняющие жалюзи, и то, что осталось от солнечного света, освещало открытое пространство. Он шагнул внутрь и увидел мужчину в костюме и коричневом плаще. Он пытался заставить свой мобильный телефон работать.

  Уоллинджер.

  – Руки там, где я могу их видеть, – сказал Виктор.

  Уоллинджер повернулся к нему лицом, удивленный звуком голоса Виктора, но не шокированный; не испугался. Взгляд Уоллинджера упал на пистолет в руках Виктора.

  «Зачем агенту по взысканию кредитов нужна статья?»

  Виктор сказал: – Там джунгли.

  – Джунгли погрузились во тьму, – ответил Уоллинджер. Он поднял свой телефон. «Вышки сотовой связи тоже должны быть отключены, иначе сети перегружены».

  «Все звонят домой или пытаются узнать, как добраться домой».

  Уоллинджер кивнул. Он бросил телефон в карман плаща. – Почему бы тебе не убрать этот пистолет?

  Он жестикулировал протянутой рукой, в то время как другая зависала у его пояса, пальцы совершали небольшие движения, словно играя на клавишах невидимого фортепиано.

  Виктор перевел взгляд с движущихся пальцев на пальто, свисающее в нескольких сантиметрах от него.

  'Что?' – спросил Уоллинджер.

  – Что у тебя под курткой?

  – Ничего, – быстро ответил он. Слишком быстро.

  – Убери руку от пистолета.

  Уоллинджер посмотрел вниз и, казалось, удивился, увидев, что рука зависла у него на поясе. Пальцы перестали двигаться, рука сжалась в кулак, который остался на месте. Его взгляд поднялся, чтобы встретиться с Виктором.

  'Почему?' – сказал Уоллинджер.

  'Ты знаешь почему.'

  Мужчина ничего не сказал.

  – У вас есть два варианта, – сказал Виктор. – Нам не нужно вдаваться в подробности, но в ваших же интересах выбрать второе. Так сделай это.'

  – Ты не можешь указывать мне, что делать. Я федеральный агент. Я думаю, ты забываешь свое место здесь.

  – Я не говорю вам, что делать, – объяснил Виктор. – Я советую вам, что вам следует делать.

  Челюсти Уоллинджера сжались, когда он подумал.

  – Не торопись, – сказал Виктор.

  Уоллинджер поднял руки. – Вы делаете ошибку.

  Виктор кивнул. «В последнее время я делаю много таких. Другой не будет иметь большого значения. Я хочу увидеть ваше удостоверение личности.

  – Вы уже видели это.

  Виктор махнул пистолетом. «У меня проблемы с кратковременной памятью».

  Уоллинджер ухмыльнулся и прижал правую руку к груди.

  – Вместо этого используйте левую.

  Уоллинджер нахмурился. «Мой значок в левом внутреннем кармане».

  'Я не тороплюсь.'

  Уоллинджеру потребовалось небольшое усилие, чтобы вытащить удостоверение личности из кармана, но он справился с этим неловким маневром лучше, чем большинство.

  'Что теперь?' он спросил.

  – Брось мне, – сказал Виктор.

  Уоллинджер сделал. Виктор поймал его левой ладонью, не отрывая взгляда от Уоллинджера.

  «Положи обе руки на макушку».

  Уоллинджер вздохнул. – Ты, должно быть, чертовски шутишь.

  – Выполняй, – приказал Виктор. – И следи за своим языком.

  С явным унижением Уоллинджер сделал то, что ему сказали. Виктор открыл буклет со значком. Это было так же, как и раньше. Подлинный или подделка так же хороша, как и настоящая.

  Виктор спросил: – Где Герреро?

  Уоллинджер не ответил, но Герреро сказал: «Я за вами. Бросай пистолет.

  СОРОК ЧЕТЫРЕ

  Виктор услышал позади себя тихий щелчок взведенного курка и сделал, как ему сказали. Когда он обернулся, то понял, почему не услышал, как она вошла. На ногах у нее не было обуви.

  – Ты не очень умен, – сказал Герреро. 'Ты?'

  – Постарайся не осуждать меня за мои недавние действия. Обычно у меня это получается намного лучше».

  Уоллинджер спросил: – На сборе долгов? и вытащил собственное ружье.

  Он не взводил курок, заметил Виктор, поэтому он знал, что они не собираются его убивать. По крайней мере, еще нет.

  Герреро вошел в гостиную и жестом пригласил Виктора отступить. Так и было, пока он не оказался на равном расстоянии между ними. Он оглядел спартанскую мебель. Не было ничего, что он мог бы использовать в качестве импровизированного оружия или хотя бы для отвлечения внимания.

  – Я хочу вернуть свой значок, – сказал Уоллинджер.

  Виктор бросил ему. Он поймал его левой рукой так же легко, как и Виктор.

  'Кто ты?' – спросил Герреро. – И почему ты выглядишь как дерьмо?

  – Ты знаешь, кто я, – сказал Виктор.

  – Конечно, знаем.

  Уоллинджер сказал: «Я хотел бы еще раз увидеть ваше удостоверение личности».

  'Я потерял.'

  – Конечно, – сказал Герреро. – Что случилось с твоей одеждой?

  – Я обменял их.

  – С кем, с бродягой? – спросил Герреро.

  «Я гуманитарий».

  Уоллинджер сказал: «Хватит нести чушь, приятель. Ты никого не обманешь.

  Виктор молчал. Он не знал того, что знали они. Он не знал, кто они. Он не знал, чего они хотят. Пока он этого не сделал, он не мог позволить себе ничего им сказать.

  – Вы хотите найти Анжелику Марголис, да?

  Он не ответил.

  Уоллинджер сказал: «Мы знаем, что вы это делаете. Вы нам так сказали. Ты в ее квартире второй раз за день. Теперь нет смысла играть с нами в дурака. Так или иначе, ты заговоришь.

  Герреро добавил: «Мы знаем, что на самом деле вы не сборщик долгов. Почему бы вам не рассказать нам, что мисс Марголис сделала с вами, и мы сможем помочь друг другу?

  Он посмотрел на них обоих по очереди, все еще не зная, были ли они теми, за кого себя выдавали.

  Она продолжила: «Вы знаете, что это не ее настоящее имя? Ты знаешь, что она враг государства? Она террористка. Знаете ли вы, что это значит? Она намного опаснее, чем вы можете себе представить. Вы можете думать, что вы что-то вроде крутого силовика, но с этим вы бьете намного больше своего веса. Что бы она ни сделала тебе или тому, на кого ты работаешь, ты хочешь отступить. Мы можем помочь вам сделать это. Доверься нам.'

  Доверьтесь …

  'Как?' он спросил.

  Герреро взглянул на Уоллинджера. Они думали, что делают успехи. Герреро даже опустила пистолет, чтобы казаться менее угрожающей; более заслуживающий доверия.

  'Ты знаешь, где она?' – спросил Уоллинджер.

  – Нет, – сказал Виктор.

  Уоллинджер сказал: «Но вы же знаете, где она будет, не так ли? Она вернется сюда, не так ли? Вот почему ты здесь.

  Виктор кивнул и сделал вид, что не видит блеска в глазах Уоллинджера.

  'Когда?' он спросил.

  – Тридцать минут, – ответил Виктор. 'Дай или возьми. Вероятно, ближе к часу, учитывая затемнение.

  Герреро сказал: «И как вы это знаете?»

  – У меня есть свои источники.

  Уоллинджер достал телефон и попытался позвонить. Он разочарованно зарычал и посмотрел на Герреро. – Мы здесь одни.

  Она пожала плечами. – Неважно.

  – Что сделал Рейвен? – спросил Виктор.

  Голова Герреро не могла достаточно быстро повернуться. Уоллинджер не моргнул.

  – Откуда вы знаете это кодовое имя? – спросил Герреро.

  « Кодовое имя?» – сказал Виктор, подняв брови. – Я думал, это просто прозвище .

  Герреро расслабился. – Вам не обязательно знать все подробности. Она очень плохой человек. Это все, что вам нужно помнить. Скажи спасибо, что еще не нашел ее.

  Виктор взглянул на Уоллинджера. Он не шевельнул ни одним мускулом с тех пор, как Виктор произнес слово « Ворон » .

  Напряжение во лбу Уоллинджера сдвинуло его брови и образовало две складки, которые следовали за вертикальными линиями его носа, отчего он казался длиннее и острее. Его кожа была тонкой и казалась старше, чем те тридцать четыре года, которые он прожил, согласно удостоверению личности. Тонкие морщинки расходятся от глаз и уголков рта. Под кожей выступали вены на висках.

  Уоллинджер сказал: «Кто вы на самом деле? Агентство, верно?

  Виктор молчал.

  Уоллинджер сказал: «Тебе лучше не быть. Вы же знаете, что вам, парням из ЦРУ, нельзя работать на территории США. Это наша работа.

  – Я не говорил, что я из ЦРУ.

  – Тогда внештатный оператор. То же самое.'

  Виктор проигнорировал его и сказал Герреро: «Не возражаете, если я приберусь?»

  – Забудь, – сказал Уоллинджер. – Ты идешь с нами.

  – С удовольствием, – ответил Виктор. – Но сначала позволь мне прибраться. Если только ты не хочешь, чтобы твоя машина неделю воняла, как я.

  Два агента посмотрели друг на друга, общаясь без слов, затем Герреро сказал: «Ладно, иди вонь».

  – Но вы все равно пойдете с нами, как только отправитесь, – ответил Уоллинджер. – У нас к вам много вопросов.

  – На что я буду более чем счастлив ответить.

  Герреро поджала губы, затем сказала: – Ты же знаешь, что рядом с окном ванной нет пожарной лестницы, не так ли?

  Виктор поднял бровь. – Не волнуйтесь, агент Герреро. Я боюсь высоты.

  СОРОК ПЯТЬ

  Виктор вошел в ванную и закрыл за собой дверь. Петли издали тихий визг сопротивления. Сумерки просачивались сквозь жалюзи, закрывавшие маленькое окошко на стене справа от него, перпендикулярно двери, и освещали пространство, достаточное для того, чтобы вдоль стены напротив окна поместилась ванна, а напротив выключателя – умывальник на пьедестале и унитаз. Голая лампочка, покрытая пылью, свисавшая с потолка, была бесполезна в условиях затемнения. Стены были примерно одного размера друг с другом, но не под прямым углом, образуя перекошенный куб, в два раза превышающий высоту и ширину. Настенная плитка была белой, но потускневшей от небрежности. Черная плесень образовалась вдоль силиконового герметика в том месте, где ванна соприкасается со стеной. Пыльные паутины висели над окном, их создатели давно ушли или умерли. Примерно в центре комнаты лежал выцветший круглый коврик. Возможно, когда-то оно было белым. Воздух был влажным и неприятно пах – стоячая вода и плесень.

  На стене напротив Виктора над раковиной висело заляпанное водяными пятнами зеркало. Отражение Виктора посмотрело на него, черты его лица окаменели в сумерках и глубоких тенях.

  Он повернул медную защелку, чтобы запереть дверь. Он крепко сжал его и повернул еще сильнее. Звук, который он издавал, был громким и характерным. Кланк .

  Дешевая пластиковая занавеска для душа была подвешена над ванной на пластиковых крючках. Закрученный рисунок занавески был местами скрыт плесенью. Крючки зазвенели, когда Виктор отдернул занавеску; длинная гибкая труба из нержавеющей стали была прикреплена к задней части кранов, а насадка для душа поддерживалась высоко над ней.

  Он повернул ручку душа, повернув ее до самого горячего положения. Вода плескалась в чугунной ванне так громко, что, когда Виктор ослабил защелку, чтобы отпереть дверь, лязг почти не слышен.

  Он поднял закрытую крышку унитаза, затем снял куртку и шапку бездомного и бросил их на унитаз. Он стоял, прислонившись спиной к стене сбоку от двери рядом с ручкой, и думал. Ожидающий.

  Вода из душа была горячей, потому что бойлер нагрел ее до отключения электричества. Воздух в ванной стал теплым и влажным. Пар начал затемнять зеркало над маленькой раковиной. Виктор смотрел, как исчезает его отражение.

  Сорок секунд, решил он. Может быть, пятьдесят. Если он ошибался, он ничего не терял. Если бы он был прав…

  Он поднял левое предплечье так, чтобы оно было горизонтально перед лицом, ладонью внутрь. Когда его счет достиг сорока семи, пули пробили дверь.

  Деревянные осколки, хлопья краски и пыль вырвались в воздух. Запотевшее зеркало над кранами треснуло. Осколки стекла дождем посыпались в раковину. Настенная плитка разлетелась вдребезги, вокруг ванной разлетелись осколки керамики. Предплечье Виктора заслоняло глаза от грозового облака обломков.

  Пулевые отверстия появились в стене по обе стороны от разбитого зеркала, когда стрелок по другую сторону двери в ванную разложил патроны, а затем направил их налево от Виктора, целясь в душ. Пули пробили пластиковую занавеску в душе. Он слышал, как трещала плитка, а занавес колыхался и качался, когда его посыпали осколками.

  К моменту прекращения стрельбы он насчитал одиннадцать выстрелов из одного стрелка. В магазине 9-мм SIG, которые несли Уоллинджер и Герреро, было пятнадцать патронов.