Текст книги "Пульт мертвеца"

Автор книги: Тимоти Зан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 28 страниц)

ГЛАВА 11

Хотя я и предвидел этот визит, ожидал его, сумел убедить Рэндона в том, что он непременно состоится, тем не менее, наутро всё-таки удивился прибытию губернатора Рыбаковой на «Вожак».

– Заявляю для протокола этой встречи, который вы, вероятно, ведете, – начала она, завершая все формальности, связанные с взаимными приветствиями. – Моё появление здесь никоим образом не является признанием моей неправоты или сознательного соучастия в каких-то противозаконных действиях.

– Разумеется, – холодно согласился Рэндон. – Я пригласил вас не для того, чтобы предъявить какие бы то ни было обвинения, а лишь с целью вернуть вам то, что по праву считается общественной собственностью.

Несколько секунд они смотрели друг на друга в напряжённой тишине, в то время как я, замыкая этот треугольник, от души желал остаться как можно более незаметным. Первой тишину нарушила Рыбакова.

– Я могу получить их? – спросила она.

Рэндон без слов достал из ящика стола оба идентификатора, изъятые предыдущим вечером у двух неудачливых лазутчиков.

Рыбакова тоже без слов, лишь окинув скептическим взглядом, спрятала их во внутреннем кармане плаща.

– Видимо, у вас имеется какое-то объяснение всему происшедшему вчера, – предположил Рэндон.

– Конечно, как у вас есть какая-то вполне конкретная причина его услышать?

Рэндон, мельком взглянув на меня, снова обратился к Рыбаковой.

– Вероятно, вам станет легче, если я заявлю, что не собираюсь предавать огласке этот инцидент?

Это для нее было, действительно, облегчением, как я смог почувствовать. Рыбакова очень волновалась, поскольку понимала, что он не шутит.

– Дело в том, что здесь свою роль сыграла политика, как это вообще бывает в большинстве случаев, – помедлив, ответила она. – Я кое-кому задолжала, и вот меня попросили оказать услугу.

– А какого рода эта услуга?

– Это вас не касается, – равнодушным тоном отрезала она.

Рэндон снова посмотрел на меня. Я лишь пожал плечами в ответ. Все, что я мог определить, касалось лично её и не имело к нему отношения.

– Можно ли узнать, кто же, в таком случае, воспользовался ею?

– Мне не хотелось бы об этом говорить.

– Вероятно, кто-нибудь из «Эйч-ти-ай»? Несомненно, оттуда, – продолжал спрашивать Рэндон, словно не слыша её. – Чан Ли? Или Блейк? А может быть, Караш? Или кто-нибудь из среднеуровневиков, из тех, кто обычно выполняет для них самую грязную работу?

– Я не желаю об этом говорить, – упрямо повторила Рыбакова.

– Блейк, – пробормотал я.

Теперь на меня смотрели уже оба: Рэндон – с благодарностью, Рыбакова – злобно, и в то же время – покорно.

– Вы уверены? – переспросил Рэндон.

– Именно на это имя была реакция, – сказал я.

– Ах, вот оно что. Конечно, это явно должна быть личность заметная, как я понимаю.

Рыбаковой все лее удалось взять себя в руки.

– И что же теперь?

Рэндон удивленно поиграл бровями.

– Как понимать – «что же теперь»? Губернатор, я не собираюсь подключать прессу и вообще делать этот эпизод достоянием гласности. В той мере, в какой это касается меня, я считаю происшествие внутренним делом, домашним конфликтом между «Группой Карильон» и одной из подчиненных ей структур. Этим мы займемся вплотную, когда вернемся в Портславу.

– Понимаю, – она, казалось, тщательно взвешивала слова. – В таком случае, могу я узнать у вас еще об одном: имели ли вы возможность ознакомиться с записями «Эйч-ти-ай», которые они так страстно желают получить обратно?

Эти слова подействовали, как выключатель – внезапно стабильное напряжение, установившееся в самом начале этого поединка, на порядок возросло. Речь явно зашла о каком-то общем для них обоих секрете, заключил я, изучив эмоции ее и Рэндона. Эту тайну ни он, ни она не собирались обсуждать в присутствии третьих лиц.

– Вместе с моим финансовым экспертом мы просмотрели их вчера вечером, – ответил Рэндон после краткой паузы.

Лицо Рыбаковой напряглось еще больше. Значит, это была их общая тайна.

– И что же вы собираетесь с ними делать? – негромко спросила она.

– А это решит мой отец и остальные члены «Группы Карильон», – ответил он, и в его голосе послышались нотки осуждения. – И, вероятно, ещё и Верховный суд.

Лицо Рыбаковой потемнело от гнева… Но он напоминал гнев человека, стоящего на льду и осознающего, что он вот-вот может провалиться под ним.

– Прежде чем вы перейдете к обвинениям, мистер Келси-Рамос, – заговорила она, – может быть, вы все же выслушаете и мои аргументы? И, возможно, постараетесь понять, перед какой дилеммой сейчас стоит весь Солитэр.

Он слегка наклонил голову.

– Я слушаю вас.

Вопросительно-недоверчиво она посмотрела в мою сторону.

– Может быть, будет лучше, если я выскажусь без свидетелей?

Рыбакова явно хотела отделаться от меня. Было так же ясно и то, что Рэндон, напротив, никак этого не желал.

– Я ведь уже говорил вам, что и мой эксперт по финансовым вопросам в курсе всего, – напомнил он ей.

– Он, наверное, действительно, лучше нас с вами разберется во всех финансовых и юридических последствиях… Но я не об этом…

– Вы желаете обсудить моральную сторону? Это вы хотите сказать? – перебил ее Рэндон. Он повернулся ко мне, и я был готов услышать что угодно. – Мы будем вести речь о контрабанде, Бенедар, – пояснил Рэндон. – О нелегальном транспорте металлов за пределы системы Солитэра.

Я мог ожидать всего, чего угодно, но никак не этого. Несколько секунд я тупо молчал, уставившись на него и не в силах вымолвить ни слова.

– Но ведь… это невозможно, – сумел выдавить я, наконец. – Как же они…

И потом меня вдруг будто пронзило электрическим разрядом, во рту пересохло.

– Они что… похищают людей для «Пульта Мертвеца»?

– А разве вам так трудно в это поверить? Нельзя, что ли, ожидать такого от нашего порочного рода человеческого? – цинично спросила Рыбакова. – Мне казалось, что такие деятели от религии, как вы, только и умеют, что выть и рыдать по поводу всеобщего упадка морали.

Рэндон снова обратился к ней.

– Вы, кажется, собирались изложить мне ваше мнение, – напомнил он ей.

Её взгляд смягчился.

– Попытайтесь понять, мистер Келси-Рамос, что здесь, на Солитэре, я вынуждена разрываться между двумя диаметрально противоположными исходными точками. Я, конечно, давала присягу следовать законам Патри, да, это так, но, с другой стороны, менее формальные, но от этого не менее довлеющие обстоятельства предписывают мне продолжать доставку металлов с рудников колец. Не существует лёгких путей к тому, чтобы одновременно исполнять и то, и другое требование.

– Когда речь идет о человеческих жизнях… – я осёкся, заметив в её глазах смесь презрения и сожаления о том, что она все же посвятила меня в эти махинации.

«Ты, добродетельный святоша, Смотритель, не способный осмыслить Великий порядок Вещей», – вот что говорили ее глаза.

– На тот случай, если вы не в курсе, то я напомню, – обратилась ко мне Рыбакова, – решение о том, что Солитэр стоит человеческих жизней, давно уже принято.

– Если это жизни приговоренных к смерти уголовных преступников, – поправил ее Рэндон. – А не невиновных людей.

Её щеки зарделись.

– Хорошо, согласна. Вы и ваш друг-Смотритель решили поиграть в Божественность. Тогда разъясните, пожалуйста, как бы вы остановили людей, если принять во внимание размеры нашей системы?

Мы с Рэндоном переглянулись.

– Мне не хотелось напоминать очевидные факты, но, простите, а чем же занят у вас адмирал Фрейтаг? Каково его участие в решении данной проблемы? Что он делает в перерывах между застольями и приемами?

Рыбакова едва заметно усмехнулась.

– Значит, и вы заметили его пристрастие к алкоголю? Да, вы правы, и это тоже часть проблемы.

Я постарался припомнить в подробностях нашу краткую встречу с адмиралом Фрейтагом в особняке губернатора, и то, что адмирал вовсе не предстал передо мной человеком, одурманенным спиртным, как это мне почудилось в первые секунды. А что здесь особенного? Свое пристрастие к алкоголю и способность переносить его в весьма больших дозах лорд Келси-Рамос сумел даже обратить на пользу себе…

– Ваш отец тоже не прочь поучаствовать в застольях, – проворчал я Рэндону.

Он задумчиво посмотрел на меня, и я понял, что он сообразил, что имеется в виду.

– Вы считаете, что это одно и то же? – Казалось, это сравнение слегка шокировало его.

– Во всяком случае, отчасти.

– Гм, – обратился он к Рыбаковой. – А какими силами располагает Фрейтаг тогда, когда он не занят в застольях?

– Двумя кораблями-истребителями и тринадцатью-четырнадцатью космическими корветами, – ответила она. – Это, конечно, смехотворно мало, если речь идет о двух планетах и системе колец этого газового гиганта. Как вы думаете?

– Мало, не спорю, – согласился он. – А он не пытался получить в своё распоряжение большее количество людей и техники?

– Почему, регулярно пытается. Каждые две недели посылает очередной запрос в соответствующие инстанции. Но до сих пор ему не удалось заполучить ни одного корабля, только извинения и отказы.

Во взгляде Рэндона сквозило недовольство.

– И поэтому вам кажется, будто кто-то в самых-самых верхах Патри явно не желает, чтобы эти контрабандисты были пойманы?

– Это вы сказали. Не я. – Она в упор смотрела на него.

Я негромко откашлялся. – Простите меня, губернатор, – начал я, и оба моментально повернулись ко мне, – но вы говорите, что силы, которыми на данный момент располагает адмирал Фрейтаг, предназначены для контроля за двумя планетами?

– Да, за Солитэром и Споллом, – коротко сказала она. – Это ведь двойная планета. Вы разве этого не знаете? Или же люди религиозные способны лишь считать тройками, семерками и дюжинами?

– Споллом? – недоверчиво спросил Рэндон. – А с каких это пор на Сполле есть жители?

– Ну, там ведь испокон века находилась группа исследователей, учёных, – недоуменно пожала она плечами. – Существующая в настоящее время теория утверждает, что и та, и другая планета по-своему ценна. – В ее речи послышались нотки недовольства. – Хотя в последнее время главная ценность Сполла для Солитэра состоит в том, что он служит для него свалкой, на запах которой, как мухи, слетаются халлоа.

– Представляет собой … что? – услышав это, Рэндон невольно взглянул на меня.

– Ах, – пренебрежительно отмахнулась Рыбакова. – Лидеры Божественного Нимба вообразили, что слышать и воспринимать их Бога здесь слишком много помех или еще чего-то в этом роде. И вот два года назад несколько их тысяч сорвались с насиженных мест и отправились на Сполл, где теперь могут спокойно себе медитировать. Мы не сокрушались по поводу их отбытия.

Рэндон задумчиво сжал губы, и я, несмотря на его всегдашнее более чем сдержанное отношение к религии, ощутил его резкое недовольство вопиющей нетерпимостью Рыбаковой.

– Уверен, что и они испытывают чувства, во многом схожие с вашими, – холодно заметил он. – А как долго они там находятся?

– Года два, может быть, три, – ответила Рыбакова, ее интерес к этой теме стремительно падал до нуля. – Они вознамерились обосноваться там навечно – и сейчас их примитивные поселения разбросаны по всей планете.

– Вероятно, они будут добиваться соответствующего статуса своей колонии? – предположил я.

Рыбакова снова фыркнула, но чувствовалось, что и ей тоже не раз приходила в голову та же мысль, причем мысль эта была ей не по душе.

– Никогда, пока существует Патри, – равнодушно произнесла она. – Мистер Келси-Рамос, мы немного отвлеклись от обсуждаемой нами темы. Даже если бы сотрудникам службы безопасности системы не вменяли бы в обязанность следить за этими помешанными на Сполле, то даже в этом случае сплошное патрулирование всего Солитэра и рудников колец все равно оставалось бы безуспешной затеей и никак не избавило бы меня от того двусмысленного положения, которое вынуждает меня проводить в жизнь заведомо не исполнимые законы. Так что, прежде чем вы обрушитесь на меня с обвинениями, может быть, вы изложите свои мысли о том, что же в данной ситуации должно быть предпринято «Группой Карильон» для изменения этого порочного статус-кво?

– Я не знаю, как решит мой отец, – уклончиво ответил Рэндон. – Но в том, что он не позволит приносить в жертву невинных людей, вы можете быть уверены. Он не станет потворствовать похищению и уничтожению ни в чем не повинных граждан.

Лицо Рыбаковой исказила сардоническая улыбка.

– Я вряд ли должна сидеть и дожидаться, пока высоконравственный лорд Келси-Рамос примет свое очередное мудрое решение. – И вдруг прежде, чем Рэндон сообразил, что это было: издевка или комплимент, она поднялась. – Но до тех пор, пока не наступит этот день чудес, мне, к сожалению, надо будет еще и возглавлять правительство. Всего вам хорошего, мистер Келси-Рамос.

– И вам тоже, губернатор, – Рэндон скомандовал, и дверь открылась.

Снаружи я заметил Куцко, который дожидался Рыбакову, чтобы препроводить ее к воротам.

Едва дверь за ней закрылась, как я повернулся к Рэндону.

– Извините меня, если я тогда вмешался без предупреждения, чем, вероятно, смутил вас, – извинился я. – Но эта идея о контрабанде на Солитэре никогда бы не смогла придти мне в голову.

– Зато она пришла в голову кое-кому из «Эйч-ти-ай», – мрачно заметил он. – Как с наименьшим риском обойти лицензионные ограничения.

Моя память снова сработала.

– Вероятно, за этим должна последовать реакция и остальных корпораций, – медленно произнёс я. – Вспомните вчерашний вечер и ту напряженность – ведь она возросла именно по причине вашего присутствия. Они все сразу же почуяли, что у вас в руках информация, при помощи которой вы враз разгадаете их тёмные делишки.

Он мрачно кивнул.

– Да, похоже, что это так. И ведь они все до одного уверены, что «Группа Карильон» разнесёт их в пух и прах и ни в коем случае не станет присоединяться к этой грязной игре.

Я невольно поежился. Похищать людей, чтобы их убивать…

– Интересно, а в данный момент есть в системе контрабандисты?

– Возможно, – глаза Рэндона чуть сузились, когда он понял, что я задал этот вопрос неспроста. – А для чего вы это спросили?

– Это может помочь разрешить проблему и Каландры, – пояснил я. – Можно с полной уверенностью утверждать, что корабль контрабандистов будет иметь у себя на борту команду, состоящую не из солитэрян, и вряд ли приходится сомневаться в том, что они уже повинны в убийстве, и не в одном…

– Подождите, подождите, – остановил меня Рэндон. – Мне кажется, вы слишком уж разогнались.

Секунду я внимательно смотрел на него. И за эту единственную секунду в его чувствах явно произошла перемена.

– Что с вами? – осторожно поинтересовался я. – Ведь «Группа Карильон» потребует прекращения этой незаконной деятельности, происходящей с ведома «Эйч-ти-ай»? Ведь это так?

– Это будет решать мой отец и члены правления, – отрезал он. – Но никак не я.

С минуту мы смотрели друг на друга. Потом я вздохнул.

– Вот что, Бенедар, не обязательно быть религиозным человеком, чтобы не принимать то, чем занимаются контрабандисты – этот бизнес настолько отвратителен, мне даже ни разу в жизни не приходилось сталкиваться с подобным. Но ни в коем случае нельзя забывать: стоит только «Группе Карильон» обратиться в суд, обвинив «Эйч-ти-ай» в контрабанде, как все их имущество и счета тут же будут заморожены. Сразу же.

И вот теперь я начинал понимать.

– А поскольку именно «Эйч-ти-ай», а не «Группе Карильон» принадлежит лицензия, то…

Он поморщился, увидев мою гримасу, но кивнул.

– Правильно, «Группа Карильон» утратит право на Солитэр, минимум на полгода. Не исключено, что и на более долгий срок.

Я закусил губу.

– Лорд Келси-Рамос не допустит этого.

И в ту же секунду я понял, что сделал ошибку. Лоб Рэндона прорезали морщины недовольства, лицо напряглось, на нем появилось выражение ярости, вины и озабоченности.

– Но мой отец – там, а я – здесь! – зловеще произнес он. – Я здесь – единственный человек, который принимает решения.

Его слова прозвучали неуклюжим оправданием, и это было понятно и ему, и мне.

Всё, с чем он столкнулся, было явно ему не под силу, он столкнулся с проблемой, к которой совершенно не был готов, и предпочел бы вообще не принимать никаких решений. И Рэндон это понимал, и я… и вот сейчас в нём возникла неприязнь ко мне, и произошло это именно по причине моего понимания.

Мне тогда следовало бы отступить, оставить эту нелицеприятную тему до тех пор, пока мы могли бы обсудить ее беспристрастно, не принимая во внимание опыт его отца. Но слова, слова уже рвались из меня, и остановить их я не мог.

– А что же в таком случае станет с Каландрой?

И под моим натиском он спасовал, замкнулся в себе.

– С Каландрой? – он уже почти кричал. – А ничего. Через неделю она усядется за «Пульт Мертвеца» и погибнет, вот что будет с ней. А вы что можете посоветовать? Чтобы я поставил на карту будущее «Группы Карильон» из-за какой-то приговоренной к смерти преступницы? Этого вы от меня хотите?

– Она невиновна!

– Это вы так считаете! А где доказательства?

Я стиснул зубы.

– Я уже говорил вам: запросить протоколы!

– Здорово! И мы всё сможем проверить. И коль она невиновна, мне следует проследить за тем, чтобы она была посмертно реабилитирована.

Я смотрел на него, и мне казалось, что горечь у меня во рту – это вкус моего поражения. Взгляни, я посылаю тебя, как овцу, в стадо волков, так будь же хитрой, как змея, и невинной, как голубка…

Даже годы учения не способны послужить надежной гарантией от глупого поведения… и, говоря сейчас с Рэндоном так, как я бы говорил с его отцом, я действительно совершил непростительную глупость. Если он не мог заставить себя принять необходимое решение, то, по крайней мере, решил хоть сделать вид, что принимает его. И ему было очень важно убедить в этом не столько меня, сколько себя.

Это означало, что все сказанное мною сейчас, окажется бесполезным. Но всё же – попытка не пытка.

– Как я понимаю, – осторожно начал я, – вы намерены отложить наш отлет до завтрашнего утра…

– Если вы клоните туда, куда я думаю, то советую вам начисто забыть об этом, – оборвал он меня. – Мы не полетим охотиться на контрабандистов.

– Нет, не полетим, сэр. Но если мне посчастливится все же раздобыть кого-нибудь самому…

– Нет, даже в том случае, если вы приведете его губернатору Рыбаковой за ручку. Как мне ещё объяснить это вам?

Я сморщился.

– Теперь мне уже всё вполне ясно, сэр, – сухо ответил я.

– Вот и прекрасно. Тогда идите и постарайтесь не забывать, почему вы участвуете в этом полете и в каком качестве.

Лишь тогда, когда я уже был у себя в каюте, щеки мои перестали пылать.

Хитрыми, как змеи… и когда я, наконец, завалился на свою койку, очертания одной новой гипотезы стали появляться в моем измученном разуме. Пусть мне запретили охоту на контрабандиста, которую я собирался устроить для себя лично. Но ведь найти кого-то, кто согласился бы сделать это за меня, мне не запрещали. Только бы мне выйти на него.

На протяжении долгих минут я размышлял об этом, пытаясь вызвать у себя в памяти каждый нюанс, каждое ощущение, которые я пережил у губернатора прошлым вечером. Игра стоила свеч… в особенности, если в случае удачи открывалась возможность спасти от погибели невинного человека.

А если Рэндон получит в свое распоряжение замену, то есть закоренелого преступника, он не станет возражать против возможности спасти Каландру. Но я был уверен, что он никогда .на это не согласится.

ГЛАВА 12

Благополучно воспользовавшись именем Келси-Рамоса, я сумел преодолеть целых два барьера в цепи бюрократических препон, но на третьем фортуна изменила мне.

– Сожалею, мистер Бенедар, – заявил мне лейтенант из службы безопасности Солитэра, – но у адмирала Фрейтага на сегодня очень плотный график. Если пожелаете записаться к нему на приём, я могу взглянуть, когда он располагает временем.

– Но мой вопрос не терпит отлагательства! – Я покачал головой. – Завтра нам предстоит улететь на рудники, на кольца, мы отбываем завтра утром вместе с мистером Келси-Рамосом…

– В таком случае, вам не повезло, – перебил он. – Очень жаль.

– Адмирал непременно захочет встретиться со мной, – продолжал настаивать я, чуть понизив тембр голоса.

Но лейтенанту, к сожалению, подобные маневры были не в новинку.

– Тогда и он будет сожалеть о том, что вам не удалось встретиться. – Его тон был гораздо холоднее моего. – Всего наилучшего, мистер Бенедар.

Я сжал губы.

– Может быть, вы все же сможете хотя бы передать от меня записку? – не уступал я. – Если он, прочтя ее, не пожелает со мной встретиться, я уйду с миром.

Он возразил мне, в качестве контраргумента, что и так позволяет мне уйти с миром, но к этому моменту лейтенант был уже достаточно заинтригован, чтобы пойти на минимальный риск.

– Хорошо, – согласился он, в его голосе звучала готовность поспорить со мной на что угодно и непременно выиграть пари.

На поданном мне листке бумаги я набросал несколько слов, затем, вчетверо сложив листок, отдал ему.

– Это строго конфиденциально, адмиралу лично в руки.

Лейтенант изобразил сардоническую улыбку.

– Конечно, сэр.

Поднявшись из-за стола, он быстро набрал комбинацию цифр на миниатюрной клавиатуре и тотчас проследовал в кабинет адмирала через открывшуюся за его спиной дверь.

Я уже приготовился к долгому томительному сидению, но ждать практически не пришлось. Не прошло и минуты, как он вернулся.

– Мистер Бенедар? – пригласил меня войти лейтенант, стоя в дверном проеме. Я собрался с духом и прошел мимо него в кабинет.

Адмирал Фрейтаг восседал за столом, сиявшим просто вызывающей чистотой, уставившись туда, где, видимо, должен был находиться геометрический центр помещения.

– Мистер Бенедар, – поприветствовал он меня немного лениво, не поднимаясь с кресла. – Благодарю, лейтенант, можете идти.

Лейтенант безмолвно кивнул и закрыл за собой дверь.

– Позвольте выразить вам признательность за то, что вы согласились меня принять по столь маловразумительной записке, – сказал я в ответ.

На лице Фрейтага появилась поразившая меня улыбка. Вот, оказывается, у кого перенял ее лейтенант.

– На Солитэре, мистер Бенедар, признательность выражают в чем-нибудь конкретном.

Я жестом указал на лежащую перед ним записку.

– А здесь это выражено абстрактно?

– Это как сказать. «Меня зовут Джилид Рака Бенедар. Мне известно, что вы собираетесь предпринять ряд действий, направленных против контрабанды. Полагаю, что имею возможность помочь вам». Ничего конкретного.

– Расписывать все в деталях не входило в мои планы. – Я заметил, что он не прочитал мою записку, а воспроизвел ее по памяти. – И ещё мне кажется, что на Солитэре конкретные вопросы обсуждаются лично.

Сгибая и разгибая пальцы, он откинулся на спинку кресла.

– Хорошо, теперь мы беседуем с вами лично. Почему бы вам не начать с того, что мне следует предпринять против этих якобы существующих контрабандистов? – с иронией спросил он.

– Если принять во внимание ваши ограниченные возможности, то вы предпринимаете лишь то, что в ваших силах: обхаживаете высокие инстанции и пытаетесь опровергать всякого рода слухи, убеждая себя в том, что поступаете правильно, и при этом еще нравитесь самому себе.

Надо отдать ему должное – выдержка у него была что надо. На лице адмирала не отразилось ничего, ни малейшего следа удивления или возмущения моим откровенным выпадом. Так же, впрочем, как и согласия с моими словами. Если бы на моем месте был обычный человек, не Смотритель, тот, конечно, ничего не успел бы заметить.

– Слишком многие слабости удается вам увидеть в натуре человека, – мягко сказал он.

– Отнюдь. Ведь вы вчера вечером владели собой куда лучше, чем можно было подумать, глядя на вас. Более того, вы выглядели вполне бодро и достаточно бдительно для человека, который появляется на этих балах у губернатора в основном для того, чтобы воздать должное бесплатным напиткам.

Он долго и пристально смотрел на меня.

– Мне еще ни разу не приходилось общаться со Смотрителями, – наконец, ответил он. – Ведь не очень многие нынче отваживаются покинуть свои поселения, правда?

– Для Смотрителя особенно легко заметить интересное именно в тех случаях, когда он – лицо нежелательное, – спокойно ответил я.

– А поскольку вы – люди религиозные, то предпочитаете лечь и умереть, нежели побороть все эти предрассудки, – заключил он.

И я истинно говорю тебе: не противься нечестивцам…

– Дело в том, что сопротивление иногда доставляет больше несчастий тому, кто сопротивляется, нежели его противнику, – сказал я. Ответ получился у меня сам собой, он пришел из далеких детских лет. Я даже не мог окончательно решить для себя, действительно ли верю в это. – Понимаю, что вы очень ограничены во времени, но…

– Что конкретно вы можете предложить? – задумчиво спросил он.

– Поддержку в том, что вы уже предпринимаете: в попытках определить, какая именно корпорация из представленных на Солитэре сотрудничает с контрабандистами.

– А с какой стати?

Я удивился.

– Что значит, с какой? Почему они сотрудничают с контрабандистами?

– Зачем вы предлагаете прощупать их? Группа «Карильон» надеется что-то от этого выгадать?

– Группа «Карильон» не имеет к этому отношения, – заверил я. – Это моя личная инициатива.

– Вы хотите, чтобы я в это поверил?

Я старался говорить как можно убедительнее.

– Это правда, – убеждал я.

– Разумеется. Ведь вы – Смотритель, и я должен вам верить.

Во мне зашевелилась досада.

– Адмирал…

– Давайте сформулируем так: почему я должен вам верить? – холодно перебил он.

– А почему бы вам не поверить? Чем вы рискуете? Хорошо, давайте на минуту предположим, что у меня действительно имеются какие-то скрытые личные мотивы, но если вам удастся отхватить пару щупалец в этом контрабандном рынке, то что плохого, если «Карильон» что-то поимеет из этого?

Он некоторое время молча смотрел на меня, и я видел, что с каждой секундой его взгляд становится все жестче.

– Придётся рассказать вам кое-что об этом предприятии, Бенедар, – наконец произнёс он. – Здесь, на Солитэре, особенно не разгонишься.

Патри прекрасно понимают, что здесь вовсю процветает контрабанда, но, к сожалению, они хорошо знают и то, что люди, участвующие в ней, представляют интересы самых крупных и влиятельных корпораций. По этой причине, как и по ряду других, каждая из которых в достаточной степени серьёзна… – огорчение в его голосе заставило меня вздрогнуть – они не желают, чтобы эта лодка пошла ко дну. Решение? Сформировать из Службы безопасности Солитэра символическую команду под началом того, кто желает побездельничать, согласиться принять на себя символические обязанности и занять удобное креслице, уподобляясь в своей работе двуликому Янусу, а затем с почетом отвалить на пенсию. – Его губы искривила горькая ухмылка. – Теперь подошла моя очередь выступить в этой роли.

Я изучающе посмотрел на него.

– Звучит очень мило и убедительно. Так что же вас не устраивает?

На секунду его лицо исказила гримаса обиды и тут же исчезла.

– Несколько месяцев назад корабль-разведчик месторождений наткнулся на тело девушки, это было в районе колец, тело вымыло потоками воды на поверхность. Выяснилось, что это был один из нелегальных зомби, жертва очередного пиратского прохода через Облако. Установили, что этот зомби – похищенная незадолго до этого дочь одного моего старого друга.

– Простите, – пробормотал я.

– Вы принадлежите к «Группе Карильон», главной корпорации, расположенной в мирах Патри, и это обстоятельство делает ваше предложение о помощи весьма подозрительным.

Я вздохнул.

– Адмирал, поверьте, здесь нет ничего подозрительного, никакого обмана. Всё объясняется очень просто – мне понадобился контрабандист, мне лично, понимаете? Мне нужно, чтобы он был схвачен, осужден и на следующей неделе приговорен к смерти.

Фрейтаг недоуменно поднял брови.

– Неужели вы, Смотрители, действительно верите в чудеса? Или это какое-нибудь пари, которое вы заключили на выгодных для себя условиях?

Я замотал головой.

– Мне нужна замена… зомби… до того, как наш корабль отправится с Солитэра.

Брови Фрейтага поднялись еще выше.

– А что произошло с вашим уже имеющимся?

– Не с ним и не с ней, а с её обвинением, – пояснил я. – Детали здесь не очень важны. Что для меня, действительно, важно, так это возможность обзавестись настоящим преступником, обвинённым по всем правилам, прежде чем несправедливый приговор будет приведён в исполнение.

В его глазах появилось понимание… понимание и гнев.

– А поскольку судебные органы запретили вам получить солитэрянина, вы решили обратиться ко мне?

– Да, сэр, – осторожно согласился я. Не ожидал от него такой реакции, я растерялся. – Не понимаю, почему вы придаете этому такое большое значение. Ведь мы просто помогаем друг другу. И…

– Я не люблю, когда меня используют, Бенедар, – перебил он. – Особенно, в качестве игрушки в чьих-то руках. Значит я, по-вашему, должен вмешаться, снабдить вас контрабандистом в качестве зомби, и все станут довольны и счастливы, так?

– Не только это, – ответил я, пытаясь пробраться сквозь дебри его эмоций. – Я бы мог еще и оказать вам помощь в обнаружении связей контрабандистов…

– Откуда? Откуда вы оказали бы мне помощь? Из Портславы? Полно, Бенедар, я не так глуп. Вы заполучите этого зомби и будете таковы, а я останусь здесь, застряну на половине работы в окружении преступников, которые тут же забьют тревогу по тому поводу, что я, оказывается, не такой уж дурак, несмотря на все мои предыдущие усилия убедить их в обратном. – Он внезапно смолк, видимо подумав, что исповедуется перед чужаком. – Но впрочем, как вы совершенно справедливо заметили, детали не столь важны. Важно то, что если я не вымету эту паутину в один присест и сразу всю, целиком, то все окажется пустой затеей. Так что ни вам, ни вашему якобы невиновному зомби в этом плане места не предусмотрено. Всего хорошего, мистер Бенедар.

Я судорожно глотнул.

– Адмирал, это вопрос жизни и смерти…

– Всего хорошего, мистер Бенедар.

– Адмирал…

Позади меня открылась уже знакомая дверь и послышались осторожные шаги лейтенанта.

– Сюда, пожалуйста, – гаркнул он мне чуть ли не в самое ухо. По тембру его голоса мне стало ясно, что он не остановится и перед применением силы в случае необходимости.

Я пристально разглядывал Фрейтага, надеясь в выражении его лица отыскать для себя хоть какую-нибудь зацепку. Но если она и была, то где-то очень-очень глубоко, и я не мог ею воспользоваться.

Без единого слова я повернулся и вышел. Одна за другой все возможности спасти, избавить Каландру от гибели, рассыпались в прах и исчезали.

Когда я, измотанный эмоционально и физически, с гудящими от многочасовой ходьбы ногами, вернулся в «Край радуги», на корабль, наступил вечер. Проходя через ворота, я нашел в себе силы поприветствовать Дэйва Иверсена и Секою, после чего отправился к себе в каюту. Я намеренно не стал больше никуда и ни к кому заходить. Оказавшись у себя, я без сил плюхнулся на койку, вперив бессмысленный взгляд в потолок… и стал думать.