Текст книги "Пульт мертвеца"

Автор книги: Тимоти Зан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 28 страниц)

И теперь, оказавшись лицом к лицу с опасностью, он буквально онемел от язвительного вопроса Фрейтага. Айзенштадт взглянул на меня, как бы ища поддержки, его взгляд молил меня о помощи…

– Возможно, – предположил я, – они просто не в состоянии сейчас вступить в контакт.

– Они могут управлять зомби еще с добрых девять световых лет отсюда – на это их хватит, – не согласился Фрейтаг.

– Но никогда ни один корабль не прилетал с этой стороны, – возразил я, чувствуя, как у меня на лбу стала выступать испарина. Теперь ответа на все вопросы ждали от меня, а я и сам понятия не имел, куда нас занесло. – Здесь поблизости от нашей траектории нет ни одной колонии.

– Что вы хотите этим сказать? – требовал он.

– Ну… – я замялся. – Может быть, здесь всё дело в радиации. Ведь она идет как бы ниоткуда и…

– Надеюсь, вы не собираетесь утверждать, что они испугались радиации и попрятались.

Я сжал зубы.

– Я не считаю, что радиация сама по себе пугает их. Но может быть, их пугает что-то другое, связанное как-то с генератором Облака.

Фрейтаг взметнул брови.

– Это что, по-вашему, генератор Облака? – воскликнул он и театральным жестом обвел пустые экраны.

– Мы не располагаем ничем, что говорило бы нам в пользу того, что генератор Облака находится в обычном пространстве, разве не так? – упрямо продолжал я гнуть свое. Какая бы это ни была скороспелая идея, я не собирался позволять им переубедить меня.

– И уж, конечно, не существует и Облако. А если Облако было создано для того, чтобы удерживать гремучников внутри системы Солитэра, то, возможно, сам генератор предназначен для того, чтобы держать их за её пределами.

Рот Фрейтага раскрылся и снова закрылся.

– Да-а, – задумчиво произнес он. – Это и на самом деле интересно. Но… оставим это пока. Костелло, есть ли точные координаты того места, где мы сейчас находимся?

Штурман стал уже было отвечать, но вдруг совершенно неожиданно «Карг» дернулся, и гравитация снова вернулась.

– Так держать! – выкрикнул Фрейтаг, и страх тут же сменился смущением – ведь он обращался к мертвецу! – Керн! – позвал он, – снимите его руки с пульта!

– Нет! – рявкнул Айзенштадт, когда увидел, как Керн тянется к «Пульту Мертвеца», – мы можем сбиться с траектории!

Фрейтаг свирепо посмотрел на него.

– Может быть, мы уже сбились… – он не успел договорить, как вдруг раздался щелчок прерывателей, и снова наступила невесомость. Фрейтаг полушепотом выругался, и целых несколько секунд потребовалось ему, чтобы обрести равновесие, но вот он уже был в состоянии владеть ситуацией. – Ладно, Костелло, вернемся к нашим баранам – где мы находимся?

Штурман вперился в дисплей.

– Не очень далеко, откуда стартовали, адмирал. Выглядит так, будто мы сделали небольшую петлю у точки, находящейся в пяти миллионах километрах ближе к Солитэру. Через минуту я дам вам точные координаты.

Фрейтаг пристально посмотрел на меня.

– Может быть, вы хотя бы попытаетесь это как-то объяснить, Бенедар? – обратился он ко мне. – Выбирайте одну из двух идей: два разных генератора пространства Мьолнира или один очень большой. Ну, выбирайте.

Я перевел дух, отчаянно заставляя свой мозг работать и дать ответ, который бы не выставил меня уж совсем круглым дураком – и тут же, так же неожиданно, как и в прошлый раз, дисплеи зажглись.

Это вызвало какое-то сдавленное нецензурное высказывание Айзенштадта, потонувшее в резком вое сигнального устройства, предупреждавшего нас о радиационной опасности.

– Что там ещё?

– Заткнитесь, вы, – прошипел Фрейтаг. – Костелло!

– Всё так же, как в тот раз, адмирал, – доложил Костелло. – Очень высокая радиация, но в ней нет той разрушительной мощи, которой обладает лучевое оружие.

И снова на мостике ненадолго закипела работа: члены команды поочередно сообщали, в основном, те же данные, что и прежде. А я внимательно наблюдал за Фрейтагом, и мне удалось запечатлеть в памяти тот момент, когда его растерянность в один миг сменилась холодной собранностью.

– Адмирал? – наугад спросил я.

Он не обратил на мой вопрос внимания. – Костелло, датчики у нас на корме что-нибудь показывают?

– Вспышка и на этот раз была с правого борта…

– Я не знаю, где она была, – сдерживая ярость, ответил Фрейтаг. – Я спрашиваю, не было ли чего-нибудь на корме? В девяноста градусах от вспышки?

– Ах, да, сэр. – Пальцы Костелло заплясали по клавиатуре. – Да нет, ничего особенного, сэр, понимаю, система Солитэра вон там, конечно, да ещё пара комет в отдалении… минутку.

– Что там такое? – спросил Айзенштадт.

– Сейчас узнаем, – заверил Фрейтаг.

Я почувствовал в Костелло необъяснимый страх, а когда он оторвал взор от дисплея, в его глазах словно метались призраки.

– Регистраторы на корме показывают что-то, по форме напоминающее трубу с большой плотностью частиц, адмирал, – с трудом проговорил он. – Оно растягивается по длине и ширине и превращается в еще большую трубу… с чрезвычайно высоким вакуумом. Включение материала большой плотности оказалось сверхвозбуждённым гелием.

На скулах Фрейтага отчетливо проступили желваки.

– Что говорят оптические сканеры?

Костелло чуть успокоился.

– Еще пару секунд – компьютер производит компенсацию, сейчас…

– Что вы там нашли? Гремучников? – нетерпеливо спросил Айзенштадт.

– Не думаю, доктор, – мрачно ответил Фрейтаг. – Эта вспышка света и радиация… это мог быть лишь инверсионный след от корабля.

Айзенштадт часто-часто заморгал.

– От корабля! — переспросил он, охваченный самым настоящим ужасом. – Вы имеете в виду, что этот корабль перемещается в нормальном пространстве?

Фрейтаг угрюмо кивнул.

– К тому же, в девяти световых годах от края Облака. – Адмирал пригляделся к дисплею. – Они летят со скоростью приблизительно десяти процентов от световой, так что им еще долгонько придется сюда добираться. Костелло, где ваши скомпенсированные данные?

– На подходе. Адмирал! О Боже!

Последнюю фразу Костелло произнес уже шепотом. Фрейтаг долго всматривался в дисплей, и чувство явного недоверия постепенно сменилось страхом.

Он медленно повернулся к Айзенштадту.

– Я ошибся, доктор, – ледяным голосом сообщил он. – В действительности, это не просто корабль, направляющийся к Солитэру. Это примерно две сотни кораблей.

Айзенштадт уставился на него.

– Это что же, война? Захватчики?

– Не вижу другого варианта, – согласился Фрейтаг.

– А не могут быть просто какие-нибудь корабли из колоний? – Я задал этот явно дурацкий вопрос в надежде, что они попытаются хотя бы усомниться в происходящем.

Фрейтаг посмотрел на меня.

– Что, это играет какую-нибудь роль? – спросил он. Если они желают заполучить территорию или сражаться, конечный результат будет таким же. Это нападение на Солитэр.

ГЛАВА 28

– Размер этих кораблей, к счастью, оказался примерно в два раза меньше предполагаемого, – заключил Фрейтаг, демонстрируя на дисплее их компьютерное изображение. – Приблизительно сорок процентов от их массы занимает зонтикообразное устройство, которое служит для магнитного улавливания находящегося в космическом пространстве водорода, используемого в качестве топлива. А основной корпус корабля здесь, позади, – адмирал показал на цветную модель, застывшую на экране компьютера, – примерно в километре от приводного узла, он как бы подвешен снизу.

– На чём же он подвешен? – холодно поинтересовалась губернатор Рыбакова. Несмотря ни на что, она воспринимала происходящее с удивительным хладнокровием.

– Мне кажется, это нечто вроде кабеля, – пояснил Фрейтаг. – К сожалению, камеры «Карга» не обладают достаточной разрешающей способностью, чтобы мы могли сделать окончательные выводы.

– Какая же мощность должна быть у этого корабля? – продолжала расспросы Рыбакова. – Мы располагаем чем-нибудь подобным?

– Она примерно равна мощности самых крупных наших кораблей, – пришел на помощь Фрейтагу Айзенштадт.

Напряжённость в голосе Рыбаковой немного спала.

– Выходит, их технологии сравнимы с теми, что имеются на Патри, – пробормотала она. – Что же, и на том спасибо.

Фрейтаг и Айзенштадт переглянулись.

– Вероятно, это, действительно, так, губернатор, – осторожно согласился адмирал. – Но прошу вас не забывать о том, что эти суденышки могут лет по восемьдесят без дозаправки находиться в пространстве. А это говорит о том, что их технологии, хоть и сравнимы с нашими, но все жё более развиты.

– К тому же мы не знаем, есть ли на борту этих кораблей люди, – продолжала Рыбакова. – По моему мнению, это вполне могут быть и роботы, из чего следует заключить, что они не очень-то надеются на свою высокую технологию. Откуда нам знать, сколько их сюда долетело? Вполне вероятно, что эти сто девяносто кораблей – лишь мизерная часть тысячной армады, стартовавшей когда-то.

– Непохоже, – ворчливо возразил Фрейтаг. – Впрочем, это нетрудно проверить. Всё, что требуется, – это как следует прочесать пространство в поисках обломков.

– Вероятно, вы надеетесь, что гремучники помогут вам в этом? – ехидно спросила Рыбакова, впервые за все время удостоив меня взглядом. – Именно поэтому я и пожелала видеть на нашем совещании Бенедара.

– Посодействую, как смогу, – не обращая внимания на иронию, ответил я.

В ответ она состроила гримасу, которую мне уже приходилось видеть в то утро, когда Рыбакова пыталась забрать фальшивые идентификаторы двух горе-таможенников.

– Я понимаю, что вы глаз не спускаете с тех двух халлоа, которых доктор Айзенштадт держит здесь для переговоров с гремучниками, – добавила она.

– Да, это так, – кивнул я. – Хотя сейчас здесь всего лишь одна из тех Искателей, с которой мне приходится не спускать глаз.

– Ну и?..

Я пожал плечами.

– Насколько мне известно, пока всё в порядке. Пастырь Загора хоть и обнаруживает какие-то перемены, но они настолько незначительны, что скорее их можно истолковать как результат её адаптации к гремучникам. Нет никаких данных о том, что они пытаются перестроить её психику или нанести вред здоровью.

Краем глаза я заметил, что Рыбакова вопросительно посмотрела на Айзенштадта, который утвердительно кивнул.

– Хорошо, предположим на минуту, что вы правы, – сказала она. – И, коль они, по-вашему, такие дружелюбные и готовые нам помочь, объясните, почему они заранее не предупредили о начавшемся вторжении?

Я вздрогнул от неожиданности.

– Ведь нам до сих пор неизвестно, действительно ли это вторжение…

– Вот что, Бенедар, осуществляйте где-нибудь в другом месте практическое исследование последствий подставления другой щеки, – оборвала меня она. – От вас ожидают ответа на поставленный вопрос, а религиозные морализирования оставьте своим единомышленникам.

– Губернатор, я как раз собирался ответить на ваш вопрос. – Мне с трудом удавалось побороть раздражение. – Можно предположить, что гремучники ничего о них не сообщили, потому что сами не усматривают в этом признаков агрессии.

Она хмыкнула.

– Очень занятно. Они что же, думают, что те отправились сюда на пикник?

Айзенштадт откашлялся.

– Вполне возможно, что они, заметив корабли, направляющиеся сюда, пришли к выводу, что Споллу опасность не угрожает, – сказал он. – Как в свое время пришли к выводу о нашей безвредности, решившись препроводить нас через Облако.

– Факт остается фактом – в отличие от кораблей захватчиков, нас они все же допустили, – не соглашалась Рыбакова. – Или вы хотите сказать, что захватчикам предложили тот же классический вариант с «Пультом Мертвеца»?

– Захватчики могут и не находиться на траектории Мьолнира, – пояснил Айзенштадт. Подобно мне, он не делал никаких окончательных выводов о якобы имевшей место агрессивности гремучников. – Мы не можем ничего утверждать определенно до тех пор, пока не будут готовы снимки кораблей. Я имею в виду, пока не получим изображение лучшего качества, тогда мы сможем судить о наличии на них вооружения.

Рыбакова сдвинула брови.

– Ладно. Давайте попытаемся подойти к этому с другого конца. Если верить тому прошению, которое было подано вами и содержало просьбу о предоставлении вам осмотреть генератор Облака. Они обманули вас тогда, почему бы им, в таком случае, не обмануть вас еще раз?

– Да, вы правы, мы тоже думали над этим, – вынужден был согласиться Айзенштадт, и я почувствовал, что его профессионализму брошен вызов. – Если вернуться к этому и проверить все записи, то можно обнаружить следующее: гремучники пообещали проводить нас к истокам – именно это слово употребили они. «Истоки» – мой скромный словарный запас говорит о том, что они имели в виду нечто, откуда проистекает их мир, их жизнь, нечто, что явилось первопричиной его. В тот момент мне показалось, что речь шла о генераторе, но, как я понял позже, в действительности, они имели в виду то, для чего существует Облако.

– Другими словами, оно существует для защиты от нападений извне, – высокомерно бросила Рыбакова. – Как я и говорила.

Айзенштадт посмотрел на Фрейтага.

– И снова необязательно, губернатор. Возможно, что они поддерживают Облако для того, чтобы защитить нас.

Рыбакова уже раскрыла рот для того, чтобы возразить… но не стала. Она раздумывала.

– Да-а… – задумчиво протянула она. – Вряд ли это можно считать комплиментом – скорее наоборот, это низводит нас до уровня каких-то подопытных кроликов, или же, немногим лучше, редкой дичи, которую следует оберегать от браконьеров.

– Либо в качестве достаточно редкого и ценного объекта изучения, – предположил Айзенштадт. – Этим объясняется и то, почему они так долго скрывали свою разумность от нас.

– Возможно. Вряд ли это способно поднять нас на уровень более высокий, нежели подопытные кролики.

Она послала в пространство неодобрительный взгляд, относившийся, по-видимому, либо к гремучникам, либо к предполагаемым захватчикам.

– Разве не они заявили вам, что ничего не желают знать о нас на одном из ваших первых с ними контактов?

– Точнее, что они ничего больше не хотят знать о нас, – поправил ее Айзенштадт. – Если у них за плечами уже более, чем семидесятилетний опыт изучения нас, то вполне вероятно, что больше им уже и не требуется.

Рыбакова в очередной раз фыркнула.

– И опять одно утверждение, которое, несмотря ни на что, способно лишь ввести в заблуждение. Не нравится мне тот подход, который, как я вижу, готов сформироваться здесь.

Подобная фраза, если она прозвучала из уст профессионального политика, означала и резкое неприятие его точки зрения, и одновременно столь же резкую иронию, но, если судить по реакции Айзенштадта, стрелы пролетели мимо.

– По крайней мере, они заведомой ложью явно не злоупотребляют, – спокойно пожал плечами он. – Не забывайте, что они уже продемонстрировали нам пример гуманного отношения к человеческой жизни. Помните, когда тот охранник… Как же его зовут, Джилид, не подскажете?

– Миха Куцко, – напомнил я, и тут же меня пронзило острое осознание собственной вины – за все прошедшие недели я начисто позабыл и о нём, и об остальных, кто пребывал на борту «Вожака».

Айзенштадт кивнул.

– Да, Куцко. Так вот, когда этот Куцко провел свой маленький эксперимент с целью убедиться, насколько быстро гремучники способны усвоить информацию, ведь им тогда ничего не стоило прикончить его самого, вместо того, чтобы выводить из строя его игломет.

– Защищаете концепцию научного подхода к вам, понимаю, – съязвила Рыбакова. – Доктор, я понимаю, что вам удобнее не превращать их в наших закоренелых врагов. Впрочем, интеллект этих гремучников не стоит сейчас в качестве первого вопроса на повестке дня. – Она повернулась к Фрейтагу. – Что сейчас, действительно, важно, так это найти способ обезвредить агрессора. У вас есть какие-нибудь мысли, адмирал?

Фрейтаг смущенно развел руками.

– Я прогнал несколько предварительных вариантов развития событий, но ни один из них не показался мне многообещающим.

– А что вас смущает? Скорость, с которой они несутся сюда?

– Главным образом, это. Не следует забывать, что они сейчас делают до двенадцати процентов от скорости света – это тридцать шесть километров в секунду. Ни одно из наших вооружений неспособно не то, что уязвить их, а даже засечь их траекторию.

– А как насчет того, чтобы ударить им прямо в лоб? – полюбопытствовала Рыбакова. – Курс-то их нам все же известен?

– Минутку, – возразил я. – Не рановато ли строить планы нападения на них? По-моему, мы даже и не пытались вступить с ними в переговоры.

Все трое уставились на меня. Рыбакова – с раздражением, у Фрейтага на лице тоже было раздражение, но чуть виноватое, а вот Айзенштадт мне искренне сочувствовал.

– Проблема в том, Джилид, – сказал он, – что скорость их исключает всякую возможность вступить с ними в любой контакт. Потребовалось бы воспользоваться сконденсированной пульсацией и, чтобы выстрелить в них этот сгусток импульсов, мы должны были бы сделать это именно в момент прохождения их мимо нас и с очень близкого расстояния, практически мы должны были бы приблизиться чуть ли не вплотную к их кораблю. Кроме того, эти импульсы весьма чувствительны к разного рода воздействиям, вызванным изменением магнитного потока, которым они управляются.

– Но нет сомнения и в том, что они способны как-то компенсировать это, – не соглашался я. – Они смогли бы все же поймать их, пусть даже в самый последний момент.

– Не сомневаюсь, что смогли бы, – согласился Фрейтаг, как всегда под угрюмостью пряча смущение. – Но вглядываясь вперед, они, в основном, следят, не появилось ли перед ними очередное скопление комет или метеоров, но никак не пульсирующих радиоимпульсов. Кроме того… – казалось, он собирается сказать что-то важное. – Было бы неплохо каким-то образом намекнуть им, что мы их обнаружили. Это помогло бы нам избежать всякого рода неприятных сюрпризов с их стороны.

Я посмотрел на него, чувствуя, как кровь приливает к лицу.

Взгляни на них, подстерегающих меня из засады, на насильников, набрасывающихся на меня, безвинного и безгрешного…

– Нельзя, – тихо произнес я. – Это будет ни больше ни меньше, чем массовое убийство.

– Это называется – уцелеть, – резко заявила Рыбакова.

– С каких пор это так называется? – требовательно спросил я. – Ведь мы же не стоим перед необходимостью отреагировать на что-то совершенно внезапное. По-моему, у нас еще достаточно времени – если не ошибаюсь, они и будут-то здесь не раньше, чем лет через десять.

– Позже, – буркнул Фрейтаг. – Мне кажется, можно рассчитывать даже лет на двенадцать, если принять во внимание, что им неизбежно придется на подлёте сюда включить торможение, и произойдет это на значительном удалении от нас.

– Что означает для всех, кто прямо или косвенно вовлечен в принятие решения по этому вопросу, возможность взвесить все за и против, – успокоил меня Айзенштадт. – Возьму на себя смелость предположить, губернатор, что эти «все» будем не только мы, а кто-то еще?

Рыбакова кивнула.

– Патри несомненно пожелает созвать комиссию для рассмотрения создавшегося положения и выработки соответствующих рекомендаций. – Она повернулась ко мне. – А ваша работа, Бенедар, будет заключаться в том, чтобы оказывать помощь в дальнейшем изучении гремучников. Но в том случае, если она еще понадобится доктору Айзенштадту.

– Понадобится, – подтвердил Айзенштадт, едва она успела закончить фразу. – И он, и мисс Пакуин показали себя людьми, действительно незаменимыми.

Рыбакова сделала над собой довольно значительное усилие, чтобы произвести впечатление человека откровенного, этого усилия ей, однако, явно не хватило.

– Прекрасно. Дайте мне знать, если кто-то из них окажется для вас лишним. Благодарю вас, доктор, и вас, адмирал. Поздравляю вас обоих с успехами, достигнутыми на этом поприще и не сомневаюсь, что руководство Патри сумеет придать этому поздравлению более конкретные формы. Всего вам хорошего! Доктор Айзенштадт, держите меня в курсе дела относительно того, как будет продвигаться ваша работа.

Когда мы вышли за ворота резиденции губернатора, где происходила наша встреча, адмирал Фрейтаг расстался с нами. Он направлялся в Главное управление Службы безопасности Солитэра, а мы с Айзенштадтом должны были ехать в космопорт «У края радуги», где нас ожидал корабль, совершавший челночные рейсы. Подождав, когда мы с Айзенштадтом оказались достаточно далеко от пилотов и персонала, я задал ему вопрос, который давно мучил меня.

– Что имела в виду губернатор Рыбакова, когда просила дать ей знать о том, когда мы с Каландрой окажемся лишними для вас?

– Ах, да все дело в тех юридических закавыках, которые теперь возникли вокруг вас и неё, – с деланным безразличием пожал он плечами. – То же, что и раньше.

– Вы имеете в виду, что казнь Каландры не снята с повестки дня?

– В общем, да, – ответил он. – Кроме того, поднялся шум по поводу того, что и вас следует отдать под суд за содействие её побегу. Всё это очень уж странно, особенно, если принять во внимание ту неоценимую помощь науке, которую оказали вы, околачиваясь там, на Сполле.

Я раздумывал.

– А Патри по-прежнему не спешит раскрывать секрет этих работ?

Он с вымученной улыбкой кивнул.

– Ну… это скорее для вас теперь преимущество. Поскольку они пока не имеют возможности посвящать в эту работу других, и вы, и Каландра остаетесь здесь по сути дела единственными из Смотрителей. И пока вы мне будете необходимы, Рыбакова не станет забирать вас отсюда.

– Понятно, сэр, – пробормотал я. Разумеется, все это только на руку нам… и в ещё большей степени на руку Патри. Ведь коль нет общественного знания, нет и общественного мнения, а отсутствие общественного мнения позволит им любое тотальное уничтожение всяких там пришельцев без малейшего риска для себя.

Потому что тысяча встанет за тобой, десять тысяч последуют за десницей твоей, и ты останешься невредим…

– Да, сэр, – повторил я. – Понимаю.