Текст книги "Пульт мертвеца"

Автор книги: Тимоти Зан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 28 страниц)

ГЛАВА 4

Медленно ступая, я вошел в комнату. Женщина смотрела на меня, и по её лицу я сразу же определил, что и она понимала: мы оба носители одних и тех же способностей.

– Миха, – осторожно произнес я. – Мне бы хотелось с минуту поговорить с миссис Пакуин наедине, если это возможно.

Он, стоя вполоборота ко мне, нахмурился.

– Хотел бы напомнить вам, что…

– Все будет в порядке, – заверил я. – Под наплывом самых противоречивых чувств у меня задрожали колени. – Пожалуйста.

Куцко посмотрел на Каландру, потом снова на меня.

– Хорошо. Но только на одну минуту.

Проскользнув позади меня, он вышел из комнаты. Через неплотно закрытую дверь я слышал, как он прошел дальше по коридору, откуда мог лишь видеть нас, но не слышать.

Я набрал в лёгкие побольше воздуха.

– Джилид Рака Бенедар, – представился я. – Поселение Кана, Аутбаунд.

На ее лице можно было прочесть что-то похожее на удивление при упоминании об Аутбаунде.

– Каландра Мара Пакуин, – кивнула она в ответ.

– Вы из…

– Я росла в поселении Бетл на Бриджуэе, если вы так любопытны.

Я похолодел. Бриджуэй: Мир Аарона Валаама Дар Мопина. На какую-то секунду я усомнился, могла ли она действительно быть замешана в этом преступлении, но уже в следующую до меня дошла вся нелепость происходящего. На вид Каландре было лет тридцать восемь, лет на пять она была, вероятно, моложе меня, это значило, что ей едва минуло шестнадцать, когда Дар Мопину пришлось, наконец, расстаться с захваченной незаконным путем властью.

– И вы, и я – Смотрители, – решил напомнить я ей. – Вверенные в руки Бога и друг друга. Это означает, что у нас не может быть секретов.

Она усмехнулась.

– Извините, но я уже давным-давно отказалась от такого рода обязательств.

Я почувствовал какое-то неясное беспокойство. Я из кожи лез вон, чтобы заставить себя позабыть о том, что она – преступница, и попытаться воспринять ее как равную себе, а она только и делала, что испытывала мое терпение.

– Может быть, остальные не отказались от обязательств по отношению к вам, – с трудом сдерживаясь, возразил я. – Именно потому, что вы сбежали от людей, которые в вас нуждались, и…

– Ох, вы думаете, что я сбежала потому, что Аарон Валаам Дар Мопин так поступил с нами по причине своего безумия?

– Вы были бы не первая, – сказал я ей, упрямо пытаясь заставить ее усомниться ей же на благо. – Вся эта враждебность, возникшая по милости этой кутерьмы…

– Враждебность? — не дала она договорить мне, – то, что произошло в Аутбаунде? Враждебность?

Я сжал губы. Другие упали на колючки, и колючки впились в них и не дали им упасть…

Я уверен, что все было гораздо хуже в Бриджуэе. В особенности для молоденькой девушки…

Она пристально посмотрела на меня.

– Зато я сомневаюсь, чтобы это было вам понятно. Тем более, что вы смотрите на все из такого изолированного и прекрасно охраняемого места, как «Группа Карильон». Ох, да не смотрите на меня так изумленно – мне известно, на чьём я корабле. Я же не жила в пещере все эти годы. И не в резервации для Смотрителей. – Она сердито дернула головой. – И прежде, чем вы заведёте разговор о предательстве веры, вам следовало бы вспомнить, что и вы тоже не совсем в вашем поселении. Во всяком случае, не очень долго, фактически всего несколько лет.

Во мне шевельнулись раздражение, гнев и болезненное ощущение своей беспомощности. Разумеется, она замечала всё: манеру говорить, жестикулировать, да тысячу иных признаков, указывавших на мое долгое отсутствие в поселении Смотрителей, будто все это запечатлелось у меня на лбу.

За одиннадцать лет, проведенных вне дома, я вдруг разучился, позабыл, как вести себя при общении с другими Смотрителями, и то, до какой же степени можешь быть беззащитным в своей обнаженности перед этим всевидящим взглядом.

Я чуть было не повернулся и не бросился из этой каюты-камеры, но сдержался. Да будут благословенны милосердные: и им откроется милосердие… Возможно, это диктовалось страстным желанием доказать, что я не пустозвон.

– Можно задать вам несколько вопросов о совершенном вами преступлении? – Я все же сумел заставить себя произнести эти слова.

– С какой стати? – возразила она. – Что, старейшины решили дополнить каким-то новым ритуалом весь старый репертуар?

Я пропустил ее иронию мимо ушей, поскольку подходящего ответа у меня не нашлось.

– Мне необходимо поговорить с вами. Услышать, что вы по этому поводу думаете… о том, что… произошло.

Она пристально смотрела на меня, и я почувствовал, что постепенно прихожу в замешательство.

– Никто из Смотрителей не погиб. Ни из вашего поселения Кана, ни откуда-нибудь еще. Вы это хотели узнать?

– И это тоже, – признался я. Ощущение полной наготы моих мыслей не покидало меня.

Я был один на один с ней, безуспешно пытаясь спрятать от ее пытливого взора свои эмоции; но она не только читала их, как открытую книгу, а без всяких усилий с ее стороны схватывала их. Это превращало меня в ребёнка.

– Позвольте узнать, для чего вы пошли на это.

Она смотрела мне прямо в глаза.

– Я на это не пошла.

Секунды три я молчал, прежде чем понял, что не ослышался.

– Я… вы…

– Вы все правильно поняли. Я не убивала.

С минуту я безотрывно смотрел на нее.

– Не… – залепетал я, но слова мои глохли в тишине, как в вате. Я был уверен в том, что очень многое она от меня скрывала. Но всего ей скрыть не удавалось… причем я не мог воспринимать ее как лгунью.

– Не верите мне? – закончила она. – А я и не удивляюсь. Никто бы мне не поверил.

– Но, я имею в виду, что… – я осёкся, снова пытаясь обрести дар речи.

– Меня подставили, – тихо произнесла она. – И подставили весьма профессионально, да так, что большинство свидетелей с полной уверенностью указали на меня.

– А как же быть с тем меньшинством, которое отрицало? – не отставал я. – Были такие? Какие-нибудь странные психические улики? Господи, да ведь ваши собственные показания чего-нибудь да стоили?

Она взглянула на меня.

– Большинство показаний были безупречны, – повторила она. – А что до той части, которые были против… да на них не обратили внимания. – Она покачала головой и стала смотреть в сторону.

Я вздохнул, но прежде, чем я успел ответить, скорее почувствовал, чем услышал какое-то шевеление за моей спиной и, повернувшись, увидел стоявшего в дверях Куцко.

– Только что со мной связался Дэйв, он говорит, что сюда направляется Айкман, – доложил он. – Вам бы лучше уйти отсюда, прежде чем он обнаружит здесь вас и растрезвонит об этом мистеру Келси-Рамосу.

– Всё в порядке. – Я повернулся к Каландре и почувствовал, как сжалось мое сердце. Обвиненная в преступлении, которого не совершала… и принесенная в жертву его величеству Наживе.

– Не беспокойтесь, – тихо сказал я ей. – Я сумею разобраться, в чем дело.

Я ощутил, что в ее чувствах появилось нечто похожее на изумление.

– Подождите, не спешите. Мне не хотелось бы, чтобы вы оказались замешанным в этом…

– А я уже замешан, – ответил я, пятясь из каюты. – Я ведь – Смотритель.

Нас разделила закрывшаяся дверь, и Куцко заговорщически зашептал:

– Вы что, и вправду ей поверили?

Я кивнул, чувствуя, как во мне дрожит каждый мускул. Да, это противостояние было несравненно глубже, чем я себе это мог представить.

– Да, – повторил я. – Я – Смотритель, так, кажется, это называется.

Я догадывался, что он скажет мне то же самое, что и Каландра, но сдержался.

– Ну и что теперь? – лишь спросил он.

– Обращусь со всем этим к лорду Келси-Рамосу, в первую очередь, – ответил я, сделав шаг, собираясь отправиться по коридору в направлении рубки.

– Ему это не понравится, – предостерег Куцко.

– Что же поделаешь, – полуобернувшись, ответил я. – До скорого.

Рэндона я обнаружил в рубке, они вместе с Дэппером Шокком, одним из ведущих финансовых экспертов лорда Келси-Рамоса, занимались сверкой контрольных цифр.

– У вас что-нибудь срочное? – спросил он с оттенком лёгкого недовольства, когда я вошел. Выло видно, что он сосредоточился на отчёте и явно не собирался отвлекаться.

– Подробности могут потерпеть, если это необходимо, сэр, – сказал я. – Но, полагаю, в общих чертах вы должны быть проинформированы прямо сейчас. У меня появились основания верить тому, что Каландра Мара Пакуин, наша… гм… наша космозомби… не совершала преступления, ей инкриминируемого.

Финансовые показатели мигом отошли на второй план.

– Действительно? – Рэндон вздрогнул, потом медленно откинулся на спинку глубокого кресла. – А почему вы пришли к такому заключению?

Я поднял брови, не говоря ни слова, и на его лице возникла полуулыбка.

– Да, конечно, – суховато согласился он. – Идиотский вопрос.

Шокк откашлялся.

– Каландра Мара, сказали вы? Это второе имя – своего рода отличительный признак Смотрителей?

– Несколько унизительно, ведь вы это подумали, не так ли? – поправил я. – Но разве это имеет какое-то значение?

– Ну… – Он взглянул на Рэндона. – Ведь это общее правило, Бенедар, что профессионал-маг, назовем его так, без труда может расшифровать фокусы другого кудесника, и лишь потому, что знает, как делается большинство этих фокусов.

– Мое умение наблюдать – не фокусы, – отрезал я. – Во всяком случае, не в том смысле, который обычно вкладывается в это слово. Здесь главную роль играет натренированная с детства способность действительно видеть Божественную Вселенную.

– Мы это понимаем, – вмешался Рэндон, почувствовав свою полную несостоятельность в области религии. – Мне кажется, Шокк имел в виду, что Смотритель, если он понял, что именно вы ищете, сумеет запутать вас. Скрыть какие-то характерные признаки, сигналы, следы, или даже, если нужно, и отвлечь вас, запугать…

– Я понимаю. Не думаю, чтобы ей удалось совсем узе меня запутать, но полагаю, что теоретически это вполне осуществимо. Стало быть, позвольте мне во всем разобраться. Если она действительно лжёт, то чего хочет добиться этим?

– Быть может, отсрочки в исполнении приговора, – предположил Шокк. – Убрав с экрана колонки цифр, он колдовал клавишами.

Рэндон отрицательно покачал головой.

– Вряд ли такая игра стоит свеч. Самое большее, на что она может надеяться, это дополнительных несколько недель жизни.

Шокк уставился на экран компьютера.

– Вот нужные нам данные, – сказал он. – Гм. Она обвиняется в том, что бросила бомбу в уличную толпу из окна Внешней штаб-квартиры «Мелгард Индастриз». Есть свидетели… Задержана при попытке покинуть здание.

Я задумчиво покусал губу.

– Нет ли каких-нибудь смягчающих обстоятельств?

Он изумленно уставился на меня.

– Смягчающих обстоятельств, когда речь идет о взрыве бомбы?

Впрочем, и мне самому ничего в голову не приходило.

– А если это ошибка? – спросил я. – Каким образом ей удалось проникнуть в здание, принадлежащее «Мелгард Индастриз», позвольте поинтересоваться?

– Она входила в число сотрудников, – пояснил Шокк, снова обратившись к дисплею. – Она работала в течение двух месяцев, предшествовавших преступлению, в отделе приема посетителей.

– Как нельзя лучше подходит для Смотрителя, – ухмыльнулся Рэндон. Подумав с минуту, он спросил: – А что известно из протокола самого судебного процесса?

– Сейчас… – Шокк просмотрел на экране еще несколько страниц. – Из того, чем мы располагаем, всё выглядит донельзя тривиально.

– Неужели ничего экстраординарного? Ничего такого, что могло бы указать на какие-либо психические нарушения или что-нибудь в этом роде?

– Нет, сэр. Обычный процесс, каких десятки, с правом повторного обжалования.

Рэндон снова взглянул на меня и покачал головой.

– Простите, Бенедар, но если «Мелгард индастриз» не пожелал вложить в этот процесс свои деньги или попытаться каким-то образом повлиять на его исход, они наверняка уверены в ее виновности.

– Или же, в крайнем случае, убеждены в том, что она из тех, от кого они желают избавиться, – не без сарказма добавил я.

Рэндон посмотрел на меня жёстким взглядом.

– Я не могу допустить возможность предвзятого подхода к подсудимым на Патри и в колониях, – ровным голосом произнес он, – и не склонен прислушиваться к обвинениям, не проверив все как следует.

Что же, в большинстве случаев это довольно обоснованная осторожность. Но здесь, на его собственном корабле, в капитанской рубке, это было явно слабым аргументом, и он прекрасно понимал.

– Хорошо, – сказал я. – Тогда рассмотрим эту проблему чисто теоретически. Предположим на минуту, что Каландра была обвинена ложно и что рассматриваемый нами инцидент не является частной изолированной проблемой.

– Великий заговор? – судя по широкой улыбке, это предположение его позабавило. – Ладно, ладно, продолжайте. А чего можно добиться, один за другим убирая с пути всяких там Смотрителей?

– А кто говорит, что речь идет именно о Смотрителях? – возразил я. – Там полно всяких меньшинств, религиозных и других, чтобы сделать их козлами отпущения.

– И к чему все это? – спросил Шокк. Я кивнул на его компьютер.

– Взгляните, располагает ли «Мелгард Индастриз» транспортной лицензией для перевозок на Солитэр, если вас не затруднит.

Шокк стал искать информацию, но Рэндон опередил его.

– Нет у них такой лицензии, – сказал он. – Они пытались добиться её вместе с «Карильоном».

Рэндон пристально смотрел на меня, и я понимал, что весь этот разговор и мои рассуждения его больше не забавляют.

– А вы что думаете?

– Полагаю, что компания поспешила отделаться от Каландры не по причине её так называемой вины.

– Кто-то оказывает на нее давление? – попытался пошутить Шокк. – Руководство «Мелгард индастриз» надеется войти в дело вместе с Патри и даёт понять, что не станет поднимать шум по поводу создания зомби, вы это имеете в виду?

Создание зомби. Что-то в глубине моего сознания восхитилось тем, насколько мягкими могут быть всякого рода эвфемизмы для обозначения смерти.

– Да, за исключением того, что это давление не обязательно может быть внутренним. Оно может исходить и не из самого «Мелгарда».

Шокк непонимающе поднял брови.

– От кого-нибудь из самих Патри?

– А почему бы и нет? До тех пор, пока шахты кольца будут оставаться такими же прибыльными, как и сейчас, они изо всех сил будут стараться найти способ продолжить эти легальные убийства.

– Не забывайтесь, – проворчал Рэндон. – Если вы считаете, что Патри оказывают давление на органы правосудия и что органы правосудия неспособны противостоять этому давлению, то, в таком случае, вы и сами не заметите, как в один прекрасный момент окажетесь клеветником, а там недалеко и до государственной измены.

Шокк обменялся со мной взглядом.

– Никакого отношения к клевете это не имеет, мистер Келси-Рамос, – возразил я. – Любому здравомыслящему человеку ясно, что такое давление существует. Патри вынуждены мириться с ним и с зомби, и они будут с этим мириться, несмотря на долгую историю хотя и инертного общественного сознания, направленного против злоупотребления смертной казнью.

– Мало того, ситуация эта постоянно ухудшается, – пробормотал Шокк. – Когда они выведут свою «Рокхаунд 606» на проектную мощность, возможности лицензионного транспорта снова расширятся. Либо Патри будут и дальше повышать эти цифры – что в свою очередь предполагает увеличение числа зомби – либо будут вынуждены искать такой способ использования траектории Мьолнира, чтобы по ней отправлялись корабли большей грузоподъемности.

Я кивком подтвердил согласие с его точкой зрения.

– Как я уже говорил, давление существует. Вопрос лишь в том, поддаются ли ему органы правосудия и само Патри.

Некоторое время в рубке стояла тишина. Короткое и почти незаметное изменение псевдогравитации свидетельствовало о том, что «Вожак» снова меняет курс. В глубине сознания я снова подивился тому, что могло бы произойти, если бы трупное окоченение лишило тело, сидящее за пультом, подвижности рук до того, как десятичасовой полет через Облако завершился.

Впрочем, через семьдесят лет и доктор Де Монт, да и другие апологеты этого жертвоприношения сумели бы найти какой-нибудь хитроумный способ решить эту проблему.

– Значит, так, – прервал молчание Рэндон. – Думаю, неплохо было бы все это проверить. – Мне показалось, что ему было непросто взглянуть мне в глаза. – К сожалению, если дело касается этого случая с Пакуин… – Рэндон как-то смущенно пожал плечами.

Я посмотрел ему прямо в глаза.

– Мистер Келси-Рамос, она невиновна.

– Возможно. А возможно, и виновна. Впрочем, что бы то ни было, каких шагов вы ждете от меня?

– Предоставить ей отсрочку от исполнения приговора до полного повторного расследования. Это единственное, что вы в состоянии сделать.

Еще не закончив свою фразу, я уже понял, что совершил ошибку. Внезапно заинтересованность Рэндона делом куда-то исчезла, как только он ощутил, что его подчиненные пытаются вить из него веревки. Окажись на его месте лорд Келси-Рамос, он сумел бы правильно истолковать мою настойчивость как следствие эмоциональности моей натуры. Рэндон был слишком молод для того, чтобы рискнуть и высказать даже хоть какое-то подобие слабости и тем более в присутствии третьего лица.

– Позвольте напомнить вам о том, – процедил он, – что, если я решусь на это, «Вожаку» суждено застрять в системе Солитэра.

– Мы могли бы послать сообщение на один из кораблей, – упрямо гнул свое я. Отступи я сейчас, Рэндону ничего не стоит передумать. У меня не оставалось иного выбора, кроме как продолжать давить на него, не позволять ему оставаться наедине со своими мыслями, пока я не сумею найти такое решение, которое обеспечило бы ему и возможность сохранить свое лицо, и в то же время не дать Каландре погибнуть.

– Курьерский корабль мог бы долететь до Внешнего предела и вернуться сюда дней за двенадцать.

– Даже за десять, – уточнил Шокк.

– Даже за десять, – подхватил я. – Мы могли бы затребовать к себе на борт полную запись протокола судебного заседания и ещё раз проверить всё до запланированного отлета из Солитэра.

– Вы забываете о том, что сейчас может не оказаться под рукой курьерского корабля, который отправлялся бы на Внешний предел именно тогда, когда это потребуется, – возразил Рэндон. – К тому же судебные инстанции Внешнего предела не обязаны представлять нам свои протоколы.

– Но…

– И, – обрезал он, – хорошо, предположим, что вы правы. Предположим, нам удастся выяснить нечто такое, что могло бы послужить основанием для повторного судебного разбирательства…

– Ну, значит… – я замолчал на середине фразы.

Рэндон мрачно кивнул, увидев мое замешательство.

– Вот-вот, правильно. Если мы решим взять ее опять на Внешний предел, то каким образом мы сможем пересечь Облако по пути назад?

Я взглянул на Шокка. Мне все это не пришло в голову, не мог я заглянуть настолько далеко.

– Ну… мы могли бы отправить и еще одно сообщение на Уайтклифф, разве не так? Попросить их прислать нам еще одного приговоренного к смертной казни вместо Каландры?

– Они на это не пойдут. – В тоне, каким говорил Рэндон, чувствовалась убеждённость, чувствовалось, что говорит он это не в угоду пустой аргументации и чистой теории спора. – Власти не позволяют брать на борт одного корабля более двух зомби, за исключением разве что особых, весьма специфических ситуаций. Вы можете хоть сто раз убедиться в том, что Пакуин невиновна, но они и не подумают присылать кого-нибудь ей на замену.

– Как же мы можем это доказать, пока не получим в руки протоколы суда? – ворчливо заметил я. – Это никуда не годная аргументация.

– Никуда не годная, согласен, – не стал возражать Рэндон. В его голосе не было ни страсти, ни раздражения, лишь готовность согласиться. – Сожалею, но система эта не предусматривает, что приговоренные к смертной казни могут иметь возможность избежать ее на такой стадии.

Или, другими словами, жизнь Каландры не представляла для него никакой ценности, чтобы воспользоваться ради её сохранения официальными каналами. Вот у лорда Келси-Рамоса достало бы мужества пойти на это…

Но лорд Келси-Рамос здесь не распоряжался. Распоряжался Рэндон. Я вздохнул. Редко доходило до того, чтобы что-то так сильно взволновало меня, и я был вынужден действовать и думать как бы через какую-то пелену, стоявшую у меня перед глазами.

– Хорошо, – сказал я. – Если я сумею раздобыть замену для Каландры перед тем, как нам нужно будет вылетать, сможете ли вы, как главное лицо на этом корабле, предоставить ей временную отсрочку от приведения приговора в исполнение?

Рэндон пристально посмотрел на меня.

– Разве одна жизнь может быть важнее другой? Меньше всего ожидал от вас такого.

Меньше всего я ожидал этого от себя. Я никак не прокомментировал эту фразу, и через секунду он кивнул.

– Хорошо, Бенедар. Нелегкая же у вас задача. Надеюсь, нет нужды повторять, что вы не должны выходить за рамки закона для того, чтобы снабдить нас зомби, или как?

Это напоминание я воспринял на удивление болезненно, почти как оскорбление. А может быть, боль внутри меня происходила из-за того, что моя собственная совесть была нечиста. Если я был способен на то, чтобы в этой торговле за жизнь Каландры заплатить еще одной жизнью, то чем я был лучше тех, кто жертвовал жизнями сотен ради извлечения прибыли?

– Я понимаю, сэр, – сказал я. От волнения у меня пересохло во рту. – Благодарю вас, сэр.

Я повернулся, чтобы уйти.

– Бенедар! – позвал он меня.

Как можно хладнокровнее я повернулся.

– Да?

Его взгляд обрел почти физическую весомость.

– Вы уж, пожалуйста, не ошибитесь.

Я судорожно глотнул.

Правда? – вопросил Пилат. А что это такое?

– Да, сэр, – тихо ответил я и удалился.