Текст книги "Пульт мертвеца"

Автор книги: Тимоти Зан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 28 страниц)

ГЛАВА 29

В течение последующих трёх недель не происходило ничего значительного. Примерно раз в два дня Айзенштадт общался с гремучниками, Каландра и я, наблюдая за ними, пытались истолковать чувства пришельцев, говорящих устами пастыря Загоры. Айзенштадту удалось вынести из этих контактов не так уж много нового, а я, поскольку был в курсе дела, начинал понимать, что замечание губернатора Рыбаковой было обоснованным: гремучники, действительно, высказывали правдивые утверждения, которые, тем не менее, могли кого угодно ввести в заблуждение. Айзенштадт даже хотел было возмутиться по этому поводу, но разум остановил его. В конце концов, это могло лишь оказаться странной особенностью их психики, и всякого рода претензии могли лишь напортить.

Что касалось приближавшейся к Солитэру флотилии, то о ней они стойко продолжали хранить молчание, на какие бы уловки ни шел Айзенштадт, пытаясь разговорить их. В конце концов, он отчаялся и прекратил свои попытки. Но лишь после того, как выпросил у них заверения, что они помогут провести корабли с наблюдателями на борту, которые входили в состав комиссии Патри.

Вскоре прибыла и сама комиссия в составе двух кораблей Службы безопасности, нагруженных огромным количеством хитроумнейших штучек-дрючек для фотографирования, сканирования, анализа и измерения и, как я слышал, более чем с дюжиной зомби на борту. Мысль о последних заставила меня похолодеть, и я уже с ужасом представлял себе, как буду жить бок о бок с тюрьмой смертников. Но вскоре выяснилось, что мои опасения оказались напрасными – вместо того, чтобы расположиться рядом с нами, комиссия решила основать свою штаб-квартиру в нескольких сотнях километров от нас на одной из бывших нелегальных баз контрабандистов. Они остановились там, не желая жить в довольно убогих, по их мнению, условиях, типичных для такого паллиативного варианта жилищного вопроса, какой представлял собой наш не обретший осёдлости лагерь у скал.

Принцип отбора людей в эту комиссию вселил в меня кое-какие надежды. Бизнесмены и политические лидеры, влюблённые в свой комфорт и благополучие, были в числе тех, кто не склонен выстрелить первыми в отличие от дуболомов из Службы безопасности Солитэра, возомнивших себя выдающимися военными стратегами. И, действительно, возвратясь после встречи с ними в месте их пребывания, Айзенштадт сообщил мне, что, вопреки ожиданиям Фрейтага на обратное, вопрос об установлении Патри контактов с флотилией стоял на повестке дня работы комиссии. И я вынужден был признать, что это совсем даже неплохо.

Тем временем комиссия отправила на разведку свои корабли, а я вернулся к своим обязанностям, загнав куда-то глубоко-глубоко в подсознание все мысли о неприятельской флотилии… и оказался совершенно не готовым к тому, что, когда две недели спустя, на меня свалилось это…

В то утро Айзенштадт и Загора вели один из своих, как обычно, бесполезных разговоров с гремучниками. В полдень Батт-сити опустел, за исключением двух охранников Службы безопасности, производивших своё рутинное патрулирование ограждённого проволокой коридора, ведущего из нашего лагеря. Было как раз очень удобное время для того, чтобы сесть и понаблюдать за гремучниками, без риска быть чем-то отвлеченным, и этому занятию в последнее время я мог посвящать достаточно много времени. Моей конечной целью было научиться прочитывать их подобно тому, как я умел прочитывать человеческие особи. Но это, как впрочем, и всё, что было связано с гремучниками, было обречено застыть на мёртвой точке. Имелось множество самых различных, хоть и не очень отчётливых сигналов, исходящих от этих беловатых силуэтов, которые я был в состоянии различить – движения, смена оттенков окраски, даже едва уловимые звуки, – но собрать всё это во что-то более определённое, нежели просто категория сознательное-бессознательное, всё ещё было недоступно. Я готов был всё бросить, но пока они продолжали отмалчиваться, я не оставлял своих попыток узнать хоть что-то существенное. В особенности я был предельно честен по отношению к самому себе, если это хоть как-то могло лишний раз подтвердить мою и Каландры пригодность для дела доктора Айзенштадта.

Заходящее солнце освещало скалы, я сидел и дивился тому, кого это могла принести нелёгкая в наш лагерь на отшибе, когда вечерний бриз донес до меня скрип, колес приближавшегося вездехода. Оба охранника стояли, всматриваясь в проход, вдруг оба они, как по команде, вытянули руки по швам, застыв в почтительном приветствии, обращенном к каким-то, очевидно, весьма высокопоставленным особам. Моя тревога усилилась, сердце даже пропустило удар – опасность? Но с чем она была связана – этого я понять не мог. Ведь никто из них не потянулся ни к телефону, ни к висевшему на поясе игломету. Наоборот, оба стояли навытяжку – как на параде или ином торжественном церемониале. Но, если это были высокопоставленные особы, почему они явились сюда без предупреждения? Впрочем, если это, действительно, было так, то эта очень важная персона явно не пришла в восторг при виде меня, сидевшего без дела. Меня охватила досада при мысли о необходимости куда-то исчезнуть, к тому же вездеход блокировал мой единственный путь к отступлению. Он остановился, и из него вышли двое… у меня остановилось дыхание – даже на таком расстоянии и в сумерках силуэты их на фоне вечернего неба показались мне слишком знакомыми, и я не мог ошибиться.

Тот из них, который повыше, был Миха Куцко, а другой – лорд Келси-Рамос.

Я уставился на них с раскрытым от изумления ртом, и мой мозг, казалось, уподобился бьющейся в силках птице. Лорд Келси-Рамос здесь?! Все кругом только и говорили, что в последнее время полеты даже внутри Солитэра были строжайше ограничены, не говоря уж о том, чтобы отправиться сюда, на задворки, на Сполл. И к тому же получить позволение посетить Батт-сити…

Они обменялись парой фраз с охранниками, и один из стражей порядка указал на меня. Лорд Келси-Рамос кивнул ему в знак благодарности, и они с Куцко направились ко мне. Мой разум мгновенно напомнил мне о тех правилах этикета, которые предписывали необходимый уровень почтительности, и я молниеносно вскочил на ноги.

– Лорд Келси-Рамос, – кивнул я, изо всех сил стараясь подавить изумление, но это вряд ли удалось.

– Рад видеть тебя, Джилид, – произнес Келси-Рамос. В его голосе прозвучало сдержанное дружелюбие, но за этим внешне дружелюбным фасадом скрывалось что-то зловещее. – Небось, удивляешься, как это мне удалось миновать все препоны Патри?

Взглянув на Куцко, я наткнулся на его холодно-официальную сдержанность. Судя по всему, он до сих пор не мог меня простить.

– Мне кажется, вы, сэр, воспользовались своими связями в высоких сферах, они просто не могли вам отказать… – я осекся, уже получив ответ из недр моего всё ещё пребывавшего в хаосе разума. – Как же я сразу не догадался – вы прибыли сюда в составе комиссии в связи с инопланетной флотилией, я угадал?

Он улыбнулся в ответ, но улыбка эта никоим образом не устранила суровости, застывшей в его глазах.

– Мне, действительно, очень не хватало тебя – ведь ты нечасто терзаешь меня необходимостью долгих разъяснений. Да, я удостоился чести посидеть за одним столом с ними.

– Патри весьма повезло, что их выбор пал на вас, сэр.

– Спасибо, – кивнул он. – Хотя, говоря по совести, должен напомнить тебе, что мне всегда удавалось завоевать благосклонность влиятельных лиц. Но сейчас, с застрявшим здесь неизвестно насколько «Вожаком», со всеми этими полунамёками, бесконечными недомолвками… Я, конечно, сразу смекнул, что здесь что-то не так, что здесь должно происходить что-то совершенно неожиданное… – Он взглянул на море гремучников. – Но никогда не мог предполагать, что дело коснется этого…

– Что произошло, сэр? – поинтересовался я. Он повернулся ко мне.

– Комиссия завершила первую стадию изучения этой проблемы, Джилид, – с какой-то тихой болью в голосе ответил он мне. – Было принято решение уничтожить пришельцев.

Я уставился на него.

– Что? — прошептал я. Он затряс головой.

– Прости, мне очень жаль. Я пытался найти хоть какую-то альтернативу – пытался изо всех сил. Но не нашлось ничего такого, что оказалось бы приемлемым, хотя бы на данный момент.

– На какой период времени? – спросил я. – Их здесь ещё несколько лет не будет – нет сомнений в том, что мы сумеем установить связь с…

– У нас нет нескольких лет. У нас есть всего от четырёх до шести месяцев.

Мои аргументы были отметены прежде, чем успели заявить о себе.

– Месяцев?

Он кивнул.

– Эксперты адмирала Йошиды просчитали предполагаемую мощность двигателей корабля захватчиков, причем не один раз, а пять, и шли по пяти разным направлениям. Они рассчитали, что через четыре – шесть месяцев захватчики приглушат свои двигатели, развернут корабли и перестроятся для долгой фазы замедления.

– Но, если они снизят скорость?..

– О, в действительности они так еще лет семнадцать будут лететь до Солитэра, но дело не в этом, – махнул рукой он. – Когда они перейдут в фазу замедления… в общем, сопла их двигателей будут направлены в ту же сторону, куда они будут двигаться… понимаешь?

И вдруг меня осенило.

– То есть, иначе говоря, – медленно произнес я, – струя отходящих газов будет также направлена вперед, и они смогут запросто превратить в пар все, что мы против них пошлем. Следовательно, не уничтожь мы их сейчас, у нас не будет более благоприятного шанса избавиться от них, так?

У него дернулась щека, а чувства представляли собой комок самой настоящей, искренней боли.

– Это военная флотилия, Джилид. Чем больше эксперты Йошиды изучают ее, тем больше они в этом убеждаются. Если мы их допустим в Солитэр – колония будет для нас потеряна раз и навсегда.

– У нас есть семнадцать лет на подготовку…

– Хоть сто лет – нет у нас возможности, чтобы сражаться с флотилией в сотню кораблей в открытом космосе.

Я смотрел на него в упор.

– На Солитэре менее полумиллиона человек. Они вполне могут быть переселены куда угодно.

Мой взгляд не смутил его.

– Значит, просто взять и смыться из системы, и всё в порядке? Это ты предлагаешь?

– А почему бы и нет?

– Тому есть две причины. – Он поднял вверх два пальца. – Первое: это будет означать отказ от разработки колец.

В животе у меня стало холодно. Да, конечно, что-то в этом роде и должно было произойти.

– Значит, из-за каких-то нескольких миллионов тонн металла мы должны хладнокровно убить тысячи…

– И второе, – лорд Келси-Рамос мягко перебил меня, – это значит отказаться от гремучников и оставить их один на один с захватчиками. А вот теперь, скажи мне, пожалуйста, где правильный, с точки зрения морали, путь?

Мой праведный гнев улетучился, ему на смену пришла растерянность.

Не досаждай инородцам в своей стране. Обходись с ними так, как если бы это были родные тебе по крови, и возлюби их как себя – ибо и вы когда-то были инородцами в Египте…

– Не знаю, – вынужден был признаться я. – Я знаю, что это будет массовое убийство.

Лорд Келси-Рамос вздохнул.

– Где-то там, глубоко-глубоко, я с тобой согласен, но на уровне интеллекта я не вижу альтернатив. Ты можешь себе представить, сколько времени займут поиски подходящих способов общения с чисто технической точки зрения? Разработать средства для передачи нашего сообщения захватчикам, их ответ, если он вообще последует, неминуемо запоздает, и они окажутся здесь раньше, не говоря уже о том, чтобы изобрести приемлемый язык для общения и способ доведения до них сути проблемы.

– Минутку, – меня внезапно осенила догадка. – А как же насчет гремучников? Может быть, они могут как-то связаться с ними?

– Может быть, и могут, – согласился лорд. – И если ты сумеешь найти либо способ, либо язык общения, я не сомневаюсь, что комиссию это заинтересует. Но мы и сами неоднократно поднимали этот вопрос в переговорах с ними, раз десять, наверное, но они напрочь игнорировали наши попытки.

– Они явно знают что-то об этом, уверен, что знают.

– Я с этим согласен, – мрачно согласился лорд Келси-Рамос. – Но, если они нам ничего об этом не расскажут, какой от этого прок?

– Но как же в таком случае мы можем рассуждать о них, как об угрозе для себя? – не соглашался я. – Хорошо, предположим, что эти корабли действительно военные. Кто скажет, что это не гремучники сами их на себя навлекли?

Лорд Келси-Рамос пристально смотрел на меня.

– А если и навлекли, что ты предлагаешь? Принять сторону захватчиков и разом с ними обрушиться на гремучников?

Меня охватило отчаяние, горечью собравшееся где-то внизу в животе.

Благословенны будут миротворцы…

– Не знаю я.

Мы долго стояли молча. Потом лорд Келси-Рамос поднял голову.

– Интересное место, – отметил он, глядя вверх на скалы. – Уникальное… Мы по пути сюда разглядывали массу снимков поверхности Сполла, но ничего подобного, клянусь тебе, больше нигде нет.

– Гремучники обладают многими чувствами, схожими с чувствами людей, – механически произнес я, мои мысли были где-то далеко, я видел перед собой ужасающую картину грядущего сражения и гибели. – Они сказали нам, что, по возможности, предпочитают жить вот такими тесными общинами.

– Угу, – кивнул он: – Как ты думаешь, позволят этой общине пребывать здесь?

Картина расправы тотчас же исчезла из моих мыслей, я внимательно смотрел на лорда Келси-Рамоса. В его чувствах появилось что-то новое, какая-то частичка, очень и очень маленькая, но все же отличная от господствовавшего фона суровости.

– Что же это? – тихо поинтересовался я.

– Подозрительность, – ответил он. – И ничего больше. На данный момент, – подчеркнул он. – Впрочем, мой вопрос – не риторический.

Я обвел взглядом Батт-сити.

– Мне это, действительно, неизвестно, сэр, – признал я. – Должно же быть какое-то защищенное от непогоды место – вот, пожалуй, и всё, что приходит мне в голову.

Лорд Келси-Рамос кивнул и стал пристально смотреть на ту скалу, по которой мы с Каландрой когда-то взбирались к гремучнику – как же это было давно – в другом тысячелетии!

– Запись твоего допроса с применением супернаркотиков упоминает, что ты обнаружил пятна термического происхождения, которые располагаются вверх по этому утесу, – сказал он, показав рукой на скалу. – Ты мне их не покажешь?

– Конечно. Пойдёмте вот сюда, пожалуйста…

Я провел их с Куцко к основанию скалы, где были замечены пятна, и продемонстрировал то из них, которое было ниже.

– Вначале мы думали, что на этих местах они раньше росли, – объяснил я. – Им явно потребовалось несколько стадий, чтобы разместить свои семена по всей скале до самой вершины.

– Часовой, – отметил лорд Келси-Рамос. – Да, я помню, ты упоминал о нем во время допроса. А тебе до сих пор не приходило в голову задать себе вопрос, для чего тем, кто в состоянии отделяться от своих физических тел и странствовать где угодно, мог понадобиться часовой?

Я нахмурился. Честно говоря, не приходило.

– Может быть, для того, чтобы вовремя заметить приближение непогоды, например, – неуверенно предположил я.

– Непохоже, – покачал головой лорд Келси-Рамос. – Большинство из живых существ склонны функционировать с наименьшими затратами энергии, и я не могу поверить в то, что они станут взваливать на свои плечи заботы о том, над чем они не имеют контроля.

– Разве нам известно, что они не имеют такого контроля? – возразил я. – Я готов поверить, что они при помощи своих органических лазеров могут обрести возможность каким-то образом изменять направление движения грозовых фронтов.

Лорд Келси-Рамос пристально смотрел на меня и внезапно его чувства изменились.

– Что случилось? – спросил я, и сердце мое тут же выдало ответную реакцию.

– Да нет, наверное, ничего… Или как раз «чего», – медленно ответил он. – Хм-м… Скоординированное использование органических лазеров… интересно. – Он с минуту подумал, потом покачал головой, чувствовалось, что он взял себе эту мою гипотезу на заметку, чтобы заняться ею позже. – Ладно, на данном этапе нам следовало бы вернуться к изначальной теме разговора: часовые-гремучники. Если верить тому, что было изложено в отчетах Айзенштадта, как именно гремучники обнаруживали пиратские корабли и базы контрабандистов, это основывалось на их способности к обнаружению изолированных групп людей. Правильно?

Я кивнул.

– Я помню, как они упомянули, что в определенном состоянии могут обнаружить неодушевлённые объекты, такие, например, как корабли.

– Правильно. Слово в слово ты повторяешь его отчёт.

– Доктор Айзенштадт мыслит весьма логично, – выразил я свое мнение, не понимая, куда клонит лорд Келси-Рамос. – Если они могут видеть всё вокруг, освободившись от своих телесных оболочек, то для самих тел совершенно нет необходимости развивать собственные дублирующие чувства.

– Согласен, – не стал возражать лорд Келси-Рамос. – Айзенштадт рассуждал о некой «жизненной силе», которую они потребляют – если хочешь, наши души, – добавил он, в надежде опередить меня, используя более близкую мне, по его мнению, терминологию. – Мне пришло в голову – не слишком ли мы оптимистичны, оценивая некоторые высказывания гремучников. Как ты говорил, они сами, дескать, сообщили, что не в состоянии наблюдать неодушевлённые объекты, но ведь это было нашим предположением, что только неодушевлённые объекты они не в состоянии различать.

И, в конце концов, до меня дошло.

– Вы полагаете, что здесь есть животные, хищники, которых они тоже не могут обнаружить?

– В общем, да, эта гипотеза не лишена оснований, – ответил лорд Келси-Рамос. – И даже, если принять во внимание их органические лазеры, хищник вполне может подкрасться к ним на сколь угодно близкое расстояние.

Я сосредоточился на его чувствах.

– Ведь это не просто предположение? – осторожно поинтересовался я. – Ведь вы уже предприняли кое-какие эксперименты и наблюдения?

Лорд Келси-Рамос снова стал смотреть вверх на скалу.

– Есть тут одно небольшое животное, похожее на тех, что представлены семейством куньих, так вот это животное питает слабость к мякоти гремучников, – сказал он. – Часто они нападают целыми стаями, особей в тридцать. Интересно, можно ли оттуда сверху заметить такую стаю?

– Зрение у гремучников довольно сильное, – сообщил я, невольно поеживаясь. Теперь задним числом мне становилось ясно, что баланс, имевшийся в природе Сполла, предполагал наличие хищников, с которыми должны были справляться гремучники для осуществления принципа естественного отбора, но сам факт очередного утаивания важной информации вызвал у меня скрежет зубов.

– Следовательно, часовой на каждой скале может заметить приближающуюся стаю… а остальные, выходит, должны готовиться к битве?

– Куцко? – лорд Келси-Рамос жестом пригласил телохранителя подойти поближе. – Это уже по твоей части. Что ты думаешь по этому поводу?

Куцко медленно и пристально обозрел всю территорию. Присмотревшись к нему, я отметил, что этот вопрос прозвучал для него впервые, и идея эта была для него в новинку, как и для меня, – лорд Келси-Рамос втихомолку вынашивал свою концепцию. Это говорило о том, что он не шутку обеспокоен сложившейся ситуацией…

– Ну что же, недурно, – в конце концов, высказался Куцко. – Лишь четыре подступа, не слишком широких, и, таким образом, есть возможность отбить любую атаку с любого направления.

– Так уж и любую? – недоверчиво переспросил лорд Келси-Рамос.

– Да, сэр, – подтвердил Куцко. – Вот, смотрите, вблизи каждого из проходов расположена группа от пяти до семи гремучников, они находятся чуть повыше остальных. Видите? В обычных военных размещениях они играют роль боевого охранения, на которое возложена обязанность не допустить отдельных, этих… скажем, куниц или маленькие их группы, сумевших по каким-то причинам незаметно от глаз охранника на скале прошмыгнуть сюда. – Он жестом указал на относительно большое скопление гремучников. – В этом случае, для больших их групп есть хорошая возможность нанесения сконцентрированного удара, о необходимости нанести такой удар они будут предупреждены часовым сверху. Вы только посмотрите, те, что пониже, стараются оказаться ближе к краю, а те, что повыше, наоборот, тяготеют к центру, видите? Это очень напоминает нам группу солдат, занявших круговую оборону – кто-то на коленях, кто-то стоя.

Я облизал пересохшие губы.

– Многие из тех, что покороче – трутни, – объяснил я ему. – Просто тела и всё, и никакие это не часовые.

Куцко кивнул.

– Тем лучше. Их очень удобно использовать в качестве приманки, чтобы дать возможность куницам подобраться поближе.

– Другими словами, – вмешался лорд Келси-Рамос, чуть помрачнев, – гремучники в военном деле понимают толк.

Куцко пожал плечами.

– Необязательно. Сама эволюция заботится о том, чтобы некоторые такие навыки присутствовали в том или ином виде.

– Не следует забывать о том, что это – разумные существа, – продолжал лорд Келси-Рамос. – И этот их город – отнюдь не классический пример того, как они обычно живут.

Что же в таком случае? – недоумённо спросил я. – Если они не будут иметь что-то подобное в качестве укрытия, то каким же образом может быть обеспечена их защита от врагов?

– Они не собираются в большие группы ещё и потому, чтобы не привлекать внимание хищников, – указал лорд Келси-Рамос. – Вероятно та густая растительность, всегда окружающая их, если они произрастают небольшими группами и служит для отпугивания этих самых хищников.

– Я так не думаю, – не согласился Куцко. – В особенности, если не забывать о том, что вся эта растительность вполне может негативно повлиять на излучение их лазеров, вызвав ненужное отражение.

– Хм-м, – лорд Келси-Рамос на секунду задумался. И снова я почувствовал, как его стала одолевать какая-то новая и довольно неприятная мысль. – Что ты делаешь завтра утром, Джилид? – внезапно спросил он.

– Насколько мне известно, ничего особенного не планировалось, – осторожно ответил я. – Не думаю, чтобы доктор Айзенштадт занимался завтра контактами.

– Хорошо. Завтра утром, в девять я заеду за тобой, так что будь готов. – Он жестом пригласил Куцко следовать за ним и уже повернулся, чтобы идти, но помедлил. – Да, кстати, – спохватился он. – Я послал запрос во Внешний Предел с просьбой выслать мне записи протоколов суда над твоей приятельницей Пакуин, – смущённо сообщил он.

– Ох… спасибо, сэр, – поблагодарил я, удивившись его заботе и одновременно устыдившись. Ведь за последнее время мысли о гремучниках и чужепланетном флоте прогнали все мысли о моем первоначальном намерении.

– Не стоит благодарности, – усмехнулся лорд Келси-Рамос. – Просто помни о том, что я не могу ничего обещать, но … В общем, утром мы встретимся. Спокойной ночи и приятных сновидений.

Приятных сновидений! Какие уж там сновидения – сто девяносто чужих корабля, несущихся навстречу своей гибели…

– Да, сэр, – со вздохом ответил я. – Спокойной ночи.