Текст книги "Пульт мертвеца"

Автор книги: Тимоти Зан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 28 страниц)

ГЛАВА 20

Словно издалека до меня донесся тоненький скрип – так скрипит кожаная обивка, если кто-то усаживается поудобнее в кресле.

Я еще не открыл глаз, но чувствовал себя совершенно бодрым, потянулся, пытаясь распрямить страшно затёкшие члены. По звуку удалось определить, что я находился в небольшом помещении с металлическими стенами, и что, кроме меня и моего пока ещё невидимого приятеля, в нем никого не было. Комнатка явно выходила в коридор, где, очевидно, были еще люди. Следовательно, это могло быть в каком-то здании, возможно, и на корабле, на том самом, который и атаковал нас среди утесов. Оказалось, корабль Службы безопасности Солитэра – ведомства адмирала Фрейтага – прибыл скорее, чем я предполагал. Или нет? Или же нас выследили те самые контрабандисты, обнаружить которых так стремились мы сами?

Затем я сделал паузу в безмолвном диалоге, чтобы оценить мое состояние… и в ужасе понял, что проспал я два дня, и никак не меньше.

Сомневаться в этом не приходилось. Жжение в желудке и ощущение пустоты в нем безошибочно указывали на то, что я пропустил больше чем два обеда, кроме того, отсутствие голода и лёгкая боль в моей правой руке говорили о том, что имели место внутривенные инъекции.

А вот странный привкус во рту подсказал мне, что в течение этих беспамятных дней мне давали специальные наркотики, облегчающие допрос.

Мой незнакомец снова пошевелился в своем кресле… Больше не было смысла продолжать эту игру. Собравшись с силами, я открыл глаза.

У стены небольшой каюты или комнаты сидел Куцко и пристально смотрел на меня.

Мой напряжение сразу же спало… затем, когда я присмотрелся к нему и увидел выражение его лица, мое облегчение сменилось стыдом.

С каменно-невозмутимым лицом он набрал номер на телефоне, стоявшем перед ним на небольшом столике.

– Это Куцко, сэр, – сказал он кому-то в трубку. – Он пришел в себя.

Он выслушал, что ему было сказано, оставил в покое телефон, и мы долго-долго смотрели друг на друга.

– Вам… – начал я пересохшими губами. – Вам будет легче, если я скажу, что сожалею?..

Он холодно посмотрел на меня, даже не пошевелившись.

– Помните, как я однажды при вас убил человека? – вопросом на вопрос ответил он. – Помните?

Как я мог об этом забыть? Это был один из диверсантов, пробравшихся в корпорацию, которого лорд Келси-Рамос застал на месте преступления, я тоже присутствовал при этом, и, когда подоспел на помощь Куцко, этот тип уже готов был прикончить меня, повалив на пол и замахнувшись ножом, но Куцко успел всадить в него три магазина из своего игломета.

– Помню, – ответил, я и у меня побежали мурашки по телу.

– Помните, я тогда ещё сказал: «Мне очень жаль». Вам это моё сожаление помогло?

Я вздохнул.

– Не думаю.

Маска непроницаемости по-прежнему оставалась на его лице, но чувства немного смягчились.

– Ведь вы могли посвятить меня в это, – проговорил он. – Могли дать мне возможность помочь вам.

Я замотал головой.

– Не мог я и вашу голову подставлять под гильотину, как свою, – ответил я ему.

– Почему? – недоумевал он.

– Потому что… – И тут я, услышав зуммер, предшествовавший открыванию двери, осекся… Панель стены отъехала в сторону, и в каюту шагнул Рэндон Келси-Рамос.

Несколько секунд он молча разглядывал меня.

– Я полагаю, – наконец, заговорил он, голос его был холодным, – что теперь вы вполне удовлетворены и собой, и тем, что вы сделали.

Я судорожно сглотнул.

– Не совсем, сэр, – ответил я.

– Нет? – его брови взметнулись вверх в иронической усмешке. – Вы думаете, что грубо попрать по меньшей мере с десяток законов, не говоря уж о том, что по вашей милости ваши друзья оказались в куче дерьма – вы сейчас скажете, что вы желали не этого? Не этого вы хотели добиться?

Я сжал зубы. Мне приходилось слышать, как лорд Келси-Рамос отчитывал людей за их проступки, и у Рэндона был сейчас точь-в-точь такой же тон. Но всё же где-то под спудом его гнева было и что-то еще, что никак не вязалось с ним.

– Вам известно, сэр, почему я пошел на это, – тихо ответил я. – И поэтому я не прошу у вас прощения. Мне известны последствия моего поступка, и я готов к тому, чтобы ответить за него перед вами.

– Ах, вы хотите ответить за свой поступок? – издевательски переспросил он. – Вы готовы принять на себя обвинение в преднамеренном обмане, хищениях в особо крупных размерах, похищении людей, оказание помощи и подстрекательстве к совершению побега находящегося под стражей особо опасного преступника… да что там говорить – и ещё по десяти статьям. За это вы собираетесь отвечать? Вы готовы понести наказание, которое будет означать для вас либо полную психологическую блокировку, либо вообще полную перестройку вашей психики? Я вам прямо скажу, Бенедар, единственная причина того, что вы сейчас не в тюрьме где-нибудь на Солитэре, в том, что я лично сумел убедить весь концерн «Группа Карильон» вступиться за вас.

– Я высоко ценю вашу поддержку, сэр, – произнес я. Губы мои шевелились с трудом. – Но «не на Солитэре» означает, что мы сейчас не на какой-нибудь планете? Уж не означает ли это… Это не означает, что мы уже летим в пространство, что мы в космосе и прорываемся сквозь Облако, а за «Пультом мертвеца» – Каландра? Мое сердце словно сковал мороз. Но уже через секунду мои страхи куда-то испарились. Мне были знакомы и те шумы, которые были характерны для кораблей на траектории Мьолнира, и как отличается от настоящей псевдогравитация на борту корабля. Мы все еще пребывали на какой-то планете, а если мы не были на Солитэре…

– Хорошо. Я рад, что вы хоть соображаете, какую кутерьму натворили, – по-прежнему язвительно проворчал Рэндон.

– Но ведь не только же из-за меня вы сразились с губернатором Рыбаковой, – сказал я, пытаясь истолковать то чувство, которое сейчас владело им. – В действительности… вам вовсе нет необходимости с ними сражаться. Не нужно…

– Я сражался с ними, это так, но прежде вас нужно было отловить, – излагал он. – И еще могу сразиться, если понадобится. Но теперь… выясняется, что вы скорее актив, чем пассив. Но это, смотря по обстоятельствам.

– Что же это за обстоятельства?

Он сморщился.

– То, что вы там вместе с Пакуин страдали галлюцинациями. – Он сделал шаг к двери. – Пошли, – велел он мне.

Взглянув на Куцко, я отметил, что ничего для себя полезного из его мыслей извлечь не смогу.

– Куда мы пойдем? – поинтересовался я у Рэндона, осторожно свесив ноги с койки и усаживаясь. У меня вдруг закружилась голова, но вскоре головокружение исчезло.

– Смотреть на ваши дурацкие гремучники, куда же еще, – ответил он. – И молитесь за то, чтобы члены исследовательской экспедиции, посланной сюда, пришли к тому же выводу, что и вы оба. Иначе, – он прямо посмотрел мне в глаза, – мне придётся бороться за вас. И при этом еще решать, действительно ли вы стоите того.

Повернув, он направился в холл. Чувствуя, как дергается у меня кадык, я вошел за ним.

Мы втроём выбрались с корабля, принадлежавшего Службе Безопасности Солитэра, и я обнаружил, что мы находимся в центре наспех сооруженного временного лагеря метрах в двухстах от тех скал, где меня и Каландру схватили. Слева от нас стояло множество вездеходов, таких же самых, какой мы одолжили у пастыря Эдамса, и у меня мелькнула мысль, какие же неприятности уготованы ему за это.

– Где Каландра? – просил я напрямик.

– Всё еще под замком, – коротко ответил он, направляясь к вездеходам. Сержант из Службы Безопасности ждал нас за рулем самого первого от нас вездехода. Рэндон сел рядом с ним, Куцко протолкнул меня на заднее сиденье, и затем уселся сам.

Минуты через две мы были у знакомых утесов. Наличие лагеря у места посадки нашего корабля, разумеется, уже определенным образом подготовило меня к тому, что именно мне предстояло увидеть, но я отметил про себя, что с любопытством смотрю на уже знакомый мне пейзаж, когда наш вездеход проезжал через узкую расселину между двумя утесами. Всё пространство, где мы с Каландрой расположились нашим маленьким лагерем, ощерилось сверкающим на солнце оборудованием, раскрытыми ящиками, вокруг которых хлопотали с десяток техников. Оттуда, где, видимо, находилась передающая или следящая станция, тянулось и змеилось три плоских кабеля, ведущих к самому краю этого «городка гремучников». Вероятно, они должны были соединять то, что было, скорее всего, несколькими квадратными метрами гибких сенсорных пластинок, которыми были буквально залеплены и обесцвеченные пятна на скалах, и три ближайших к нам гремучника.

Рядом с треножниками у мониторов и компьютеров сидели еще с десяток каких-то людей, кое-кто склонился над каким-нибудь гремучником, другие же просто глазели по сторонам, пять или шесть сотрудников Службы Безопасности были расставлены в самых разных точках по всему периметру вокруг скал. Одному из них досталась вахта прямо-таки почётная – он ожидал нас.

– Мистер Келси-Рамос, джентльмены, – кивнул он. – Пожалуйста, сюда.

Мы направились к одной из групп, обступившей гремучники, и как только мы приблизились, один из стоящих, пожилой мужчина, подобострастно выпрямился при виде нас. Он мельком взглянул на Куцко и Рэндона и сосредоточил свое внимание на мне со смешанным чувством любопытства и брезгливости.

– Мистер Бенедар, – кивнул он. Его манера говорить явно выдавала в нем человека сугубо штатского. – Я доктор Перес Чи и отвечаю за весь этот так называемый проект «Гремучник», инициатором которого вы являетесь.

– Ведь вы не верите в то, что это – разумные существа, – с вызовом произнес я.

Его губы моментально поджались.

– Человечество ожидает контакта с другими разумными существами вот уже четыреста лет, – в его голосе звучало возмущение. – Мы уже очень много потратили на подготовку к тому, чтобы вступить в контакт с таковыми, если нам выпадет счастье их обнаружить. А в отношении вот этих я вам прямо могу заявить, – он сделал жест в сторону гремучников, – что они не подпадают под общепринятые критерии определения живых существ как разумных. – Он вздохнул. – Тем самым я могу заявить, что пока мы не можем сказать со всей определенностью, что с ними делать.

Я бросил взгляд через его плечо. При свете дня присутствие внимания и интеллекта ощущалось даже сильнее, чем в нашу последнюю ночь на Сполле. Но эти явления распределялись теперь весьма странно – гремучники, росшие в некотором отдалении, казались наиболее умными и настороженными, в то время, как наиболее близкие к нам казались практически безжизненными.

– Что именно вы предприняли по отношению к ним? – спросил я Чи.

Он указал назад большим пальцем.

– То, что вы сейчас видите. Проводим метаболический мониторинг, полное электромагнитное сканирование с целью регистрации возможного наличия биоволн мозга, послойное сканирование всех внутренних органов или похожих на органы структур. И всё это основано исключительно на контроле без внутреннего вмешательства, неразрушающем контроле.

– Странно видеть здесь столько оборудования, – вмешался Рэндон. Его интерес был искренним. Я понял, что он впервые присутствовал при работе научной экспедиции.

– Да нет, ничего особенного, это ненамного больше, чем обычный комплект биологического исследовательского оборудования, которым пользуются в подобных случаях, – пояснил Чи. – Плюс ещё кое-что, что пришлось одолжить на время у одной из больниц. Но и это стандартное оборудование. – Он задержал на мне холодный взгляд. – Нам удалось изучить гремучников гораздо детальнее, чем кому-то хотелось бы, и я уже сейчас могу сказать, что бы там вам ни почудилось: о восприимчивости, сравнимой с человеческой, здесь и речи быть не может.

– Если вы изучали только эти, – сказал я, – то ваша неудача неудивительна. Эти гремучники в данный момент особой активности не проявляют.

Стоявший неподалеку офицер Службы безопасности Солитэра хмыкнул.

– Знаем мы такие штучки. Вы говорите людям, что можете заставить камень спать, загипнотизируете его, а если вас попросят показать, как это получается, вы говорите им, что все камни окрест уже заснули.

Чи взглянул на него, подняв брови, и обратился ко мне.

– Может, сказано чересчур прямолинейно, но все же вам следует признать, что…

– Вот! – воскликнул я. Все три гремучника внезапно пробудились.

Чи стал вертеть головой по сторонам.

– Где?

– Гремучники! Разве вы не…

Вот это да! Короткий всплеск разума исчез так же быстро, как и появился.

– Это было, было.

Чи недоумевающе посмотрел на меня.

– Послушайте, Бенедар…

– Почему бы вам не проверить то, что записали ваши приборы? – предложил Рэндон. – Если действительно что-то произошло, они зафиксировали это.

Чи взглянул на него и обреченно вздохнул.

– Хорошо, если вы настаиваете, я сделаю. Но я уверен, что это окажется ложной тревогой. Нам уже приходилось сталкиваться с подобным.

Он пересек площадку, направляясь к станции, где находились мониторы.

– Дайте мне записи всех графиков за последние две минуты, – приказал он молодой женщине, сидевшей над аппаратурой. – От всех трёх объектов.

Она кивнула и принялась нажимать на клавиши. Вскоре на дисплее появились три дорожки.

– Вот, пожалуйста, – показал на них Чи. – Здесь ничего нет.

– Минутку, – остановил его я. – Кто сказал, что здесь ничего нет?

Его взгляд выражал поистине бесконечное терпение.

– Вы посмотрите на эти дорожки. Все три совершенно идентичны, все три начинаются и заканчиваются в одно и то же время. Разве это не позволяет предположить, что колебание, чем бы оно ни являлось, – какой-то внешний раздражитель – может быть, содрогание земной коры, случайное явление, никакого отношения к гремучникам не имеющее?

Я закусил губу. Но я чувствовал, чувствовал их интеллект – если не в этих, то в тех, что росли поодаль и…

– Или это может, – раздумывал вслух Рэндон, – означать, что они способны отключать это внешнее воздействие, причем, абсолютно синхронно.

Чи презрительно фыркнул.

– Вы оспариваете собственную посылку.

– Или ищу внутреннюю согласованность, – мягко поправил Рэндон. – Доктор, проявите, пожалуйста, ко мне снисходительность. Давайте на минуту предположим, что они способны на какие-то сложные мыслительные акты. Почему, в таком случае, они хотят это скрыть?

– Чтобы отвязаться от нас, – неожиданно подал голос Куцко, в его интонации чувствовалась агрессивность. Я повернулся к нему и… увидев, как он смотрит на гремучники, почувствовал, что у меня похолодела спина. Поза Куцко, его глаза, рука, потянувшаяся к игломету – однажды мне это уже приходилось видеть. Он ощущал приближающуюся опасность… – Они пытаются убедить нас в том, что наши записи неверны.

– Очень любопытно, – хмыкнул Чи. – Значит, вы не только безоговорочно утверждаете, что они разумны, но и то, что их интеллект не уступает человеческому. Не говоря уж об их довольно сложной социальной структуре.

Я попытался вспомнить реакцию Каландры, считавшей, что это – город. Заросли гремучника на самом деле были их городом.

– У вас, кажется, имеются и другие записи, отличные от этих? – поинтересовался я.

– Не очень много, – ворчливо признал Чи.

– И что, они совершенно такие же, как эти?

– Сомневаюсь, если говорить откровенно. Но мы еще не занимались полным анализом данных. – Он вздохнул. – Впрочем, если это доставит вам удовольствие, пожалуйста. Карина, вызови все предыдущие события. И снабди их линией отсчета реального времени.

Техник сделала то, что от нее требовали, и на экране появились четыре графика, разбитые на секторы.

– Боже мой, – вырвалось у Чи.

– Что? – быстро спросил Рэндон. Чи пояснил:

– Это одна четвёртая из тех, что мы записали. А вот этот промежуток между ней и третьей такой же, как между третьей и второй, и такой же, как между второй и первой.

Рэндон и я переглянулись.

– Они, конечно, могут поспать, – медленно произнес Рэндон, – но не обязательно. Выглядит так, будто кит или иное обитающее в воде млекопитающее периодически выныривает из воды, чтобы вдохнуть очередную порцию кислорода. Через примерно равные промежутки времени.

Чи озадаченно потер щеку.

– Возможно, – неохотно согласился он. – Возможно. Но это ещё не является доказательством их разумности. Видимо, следует рассматривать такое явление как обычный биологический цикл.

– Но остальные этому циклу не следуют, – возразил я. – Ведь вы изучали лишь этих. А остальные в это время изучают нас.

– Это ваше мнение, – произнес Чи. – Но чем вы можете его доказать?

Рэндон хмыкнул.

– Ладно, доктор, почему бы и нет? Ведь Бенедар указал вам на точный промежуток времени, когда все три среагировали. Какое еще доказательство вам требуется?

Чи пристально посмотрел на него.

– Я ученый, мистер Келси-Рамос, – спокойно ответил он. Я имею дело с фактами. С фактами, которые можно доказать, с научными фактами. Смотрители же, подобно Бенедару, имеют дело с чувствами, ощущениями и их толкованием. В это можно либо верить, либо нет, но здесь речь идет о вере, а не о науке. Мне понятны политические мотивы того, что вы пытаетесь сделать из него героя, но я не могу позволить, чтобы подобные мотивы возобладали в моей научной деятельности.

Рэндон долго смотрел на него, и я заметил, что Чи переходит из состояния праведного гнева к растерянности, к несколько нервическому состоянию сожаления о том, что он позволил себе резкость в отношении будущего наследника «Группы Карильон».

Еще немного помучив его, Рэндон перевел взгляд на гремучников.

– Скажите, доктор, – холодно спросил он, – зачем такому, так похожему на растение созданию понадобился развитый интеллект?

Казалось, вопрос поставил доктора Чи в тупик.

– Я не понимаю вашего вопроса.

– Ведь они не мобильны, так? Мне пришлось ознакомиться с отчетами самых первых групп исследователей – они писали о том, что гремучники достаточно глубоко врастают своими корнями в землю. Нет сомнения в том, что они не могут просто так выкапываться из нее, чтобы малость поразмяться.

– Нет, конечно, не могут. Именно поэтому вся гипотеза об их так называемом интеллекте…

– Занятна, не так ли? – закончил Рэндон. – Да, это нам понятно. И всё же… всё же они достаточно сообразительны, чтобы отдавать себе отчет в том, что их изучают, верно?

Он колебался.

– Пока у нас нет фактов, однозначно свидетельствующих об этом.

– Тогда используйте для этого меня, – предложил я, начиная испытывать неприязнь к этому человеку. – Пускай сюда доставят Каландру – полагаю, она недалеко отсюда? Мы посмотрим на один из ваших подопытных гремучников, и, может быть, нам удастся уловить момент, когда они снова проснутся и проявят активность.

Чи сделал кислое лицо.

– Вряд ли тайный сговор между двумя Смотрителями сможет…

– Погодите минутку, – перебил его Куцко и, нахмурившись, повернулся ко мне. Что вы имеете в виду под «активностью»? Откуда она должна появиться?

– Я просто… – замялся Чи.

– Помолчите, – бросил ему Рэндон. – Так что вы на это скажете, Бенедар?

Я уже открыл рот… но потом снова закрыл его.

– Я и сам до конца не могу понять, – наконец, ответил я. – Но, как мне кажется, гремучники не столько сонные, сколько… незаполненные, незаряженные, что ли.

Казалось, это слово повисло в воздухе и плавало в тишине. Не глядя по сторонам, я мог заметить, что даже техники отложили работу и изумленно уставились на меня. Видимо, к такому заключению пришел и сам Чи, скорее всего, это и удержало его от выражения вслух своей язвительной иронии, в противном случае, Он не стал бы сдерживаться.

– Да, – произнес он, – весьма интересная гипотеза. Если не сказать больше.

Рэндон пропустил это мимо ушей.

– Вы считаете, что не сами гремучники обладают чувствительностью? Что они лишь ретрансляторы определенного нефизического сознания?

– Нет нужды в таких жёстких формулировках, сэр, – чуть неуверенно высказался один из представителей технического персонала. Он взглянул на меня, как бы ища поддержки. – Может быть, что гремучники и обладают чувствительностью, но им… но они сумели каким-то образом научиться отделять духовную составляющую от телесной…

Чи уставился на своего подчиненного.

– Если позволите, Алекс, – угрожающе зарычал он, – мне бы хотелось, чтобы эта проблема рассматривалась без обращения к мистицизму. Всё это – религиозное воспитание… – добавил он с вежливым отвращением, повернувшись к Рэндону.

Обычный человек не может вместить дары Божественного духа; они для него лишь причуды, он не может признать их, ибо ценность их лишь дух способен выявить…

– Доктор Чи… – обратился я к учёному. Рэндон жестом призвал меня к молчанию.

– Почему все это кажется вам таким странным? – холодно спросил он Чи.

Тот, казалось, был удивлен вопросом.

– Почему? Мистер Келси-Рамос… хорошо, хорошо, для начала потому, что это бессмысленно с точки зрения теории эволюции…

– Почему бессмысленно? В особенности, если предположить, что они не могут перемещаться физически, почему бы им, в таком случае, не попробовать другие способы?

– Вы снова говорите мистические вещи…

– Я говорю о других уровнях реальности, – отпарировал Рэндон. Ведь были времена, когда и сама траектория Мьолнира считалась чуть ли не мистикой. Полеты со сверхсветовой скоростью, энергия, создающая искусственную гравитацию – всё это выглядело абсолютно нереально, если исходить из представлений, господствовавших пять веков назад.

– Пожалуйста, не надо исторических экскурсов, – раздраженно заявил Чи. – Проблема состоит в том, что процесс эволюции никогда не сможет объяснить ничего подобного.

– Тогда следует забыть про эволюцию, – сказал я. – Мне начинало надоедать постоянно возражать этому человеку. – И потом, наверняка или в самом Патри, или в колониях имеется и более чувствительное оборудование…

– Другими словами, – отрезал Чи, – вы желаете, чтобы Патри подняло по этому поводу шумиху, и все это на основании честного слова какого-то Смотрителя. Позвольте мне кое-что объяснить вам, Бенедар. У меня репутация и имя в определенных кругах, я приобрел и то, и другое, не прибегая к тому, чтобы гоняться за фантомами. Если мы обнаружим несомненные и явные доказательства – я имею в виду неоспоримые доказательства – в течение последующих двух дней, тогда посмотрим, что делать дальше.

– А если вы их не получите, что тогда? – спросил Рэндон.

– Тогда мы прикроем эту лавочку и отправимся восвояси, на Солитэр, а вам придется действовать несколько по-иному, чтобы вернуть себе своего Смотрителя, – насмешливо заключил он. Стоявший рядом со мной Куцко зашевелился.

– Неоспоримые доказательства, говорите? – спросил он. Все посмотрели на него… и я снова похолодел. Он что-то замышлял…

– Миха…

Он одарил меня таким взглядом, что я предпочел замолчать.

– Могу я попросить у вас разрешение, мистер Келси-Рамос? – спросил он.

Рэндона это явно не обрадовало, но он кивнул.

– Давайте.

Куцко кивнул в ответ и повернулся к офицеру из Службы Безопасности.

– Сэр, мне нужно воспользоваться иглометом. Пожалуйста, передайте своим, чтобы они не реагировали.

Офицер, пристально посмотрев на него, коротко кивнул.

– Охрана! Оружие разрешаю! – прокричал он своим подчиненным.

– Благодарю. – Куцко осторожно извлек игломет из кобуры и держал его дулом вниз.

– Доктор Чи, как вы думаете, это правильно, что существо тем умнее, чем быстрее способно усвоить что-либо?

Чи нервно облизал губы. Он понятия не имел, к чему клонит Куцко, но это ему заранее не внушало доверия.

– Полагаю, это достаточно точное обобщение, – нервно согласился он.

– Отлично. – Куцко взглянул на меня. – Какие из них чувствуют себя самыми бодрыми, Джилид?

У меня комок застрял в горле.

– В общем, их здесь немало, почти все, за исключением тех, кого сейчас проверяют.

– А вот этот, например? – он показал на один из растущих невдалеке гремучников.

Я секунду или две разглядывал его.

– Да.

– И никаких изменений в его поведении не предвидится?

– Нет.

– Отлично. – Он снова опустил игломет и сделал глубокий вдох, как спортсмен, собирающийся прыгнуть на снаряд. – Вот, смотрите внимательно. Проследите за тем, дойдет ли до него, что игломет нечто такое, чего стоит бояться.

Он подошел на несколько шагов к гремучнику. Кроме меня, за действиями Куцко наблюдали еще двое: доктор Чи и Рэндон уставились на него немигающими взглядами. По вновь наступившей тишине я понял, что остальные тоже заинтригованы. Вскинув игломет, Куцко выстрелил по самой дальней скале.

Звук выстрелов разорвал тишину, и эхо от них почти перекрыло едва различимый звон рикошетирующих от камня игл. Стало тихо… потом Куцко снова навел игломет на тот же гремучник.

Точно ледяная когтистая лапа сжала мое сердце.

– Стойте! – воскликнул я. – Не стреляйте!

Оружие в руке Куцко не шевельнулось.

– Я и не собираюсь, – мрачно сказал он. – Как вы думаете, подействовало?

– Подействовало, – выдохнул я. – Опустите, пожалуйста, игломет.

Подержав оружие перед гремучником еще несколько секунд, он медленно опустил его и вставил в кобуру, после чего повернулся и направился к нам.

– В чем дело? – прошептал Рэндон прямо мне в ухо. Я покачал головой, мой мозг еще не оправился от того мощнейшего импульса от гремучника, который заставил меня орать во всю глотку.

– Не могу вам точно сказать, но я вдруг почувствовал такой всплеск эмоций буквально от всего их города, направленных на Куцко, что… Это было, как внезапная, очень яркая вспышка, но всё произошло настолько быстро, что я не смог как следует разобраться.

– Вспышка света, которую вы не успели заметить… Очень интересно, – сухо прокомментировал мои слова доктор Чи. – Ладно, наверное, и в этом может заключаться какой-то смысл.

У меня свело живот от отчаяния. Одновременно я почувствовал, что гремучник, которого подвергли этому суровому испытанию, возвращается в нормальное состояние.

– Нет, вспышка всё же была, – настаивал я. Куцко подошел к нам.

– Ну что, доктор? – холодно спросил он. – Убедились?

Чи скорчил гримасу.

– Не особенно. Прошу прощения, но всё, что здесь сейчас произошло, основывается на впечатлениях одного-единственного человека, а не на каких-то ясных всем доказательствах…

Меня вдруг осенило.

– Миха, могу я взглянуть на ваш игломет? – перебил я Чи.

Лоб Куцко чуть сморщился.

– Сэр? – обратился он к офицеру из Службы безопасности. Тот согласно кивнул.

– Давайте.

Вытащив оружие из кобуры, Куцко протянул его мне рукояткой вперед. Я взял игломет и осторожно заглянул в ствол. Примерно в сантиметре от дульного отверстия появилась странная паутина, полностью закрывавшая просвет. Она состояла из десятка тончайших металлических волокон…

Не говоря ни слова, я передал игломет Рэндону. Он осмотрел оружие и восхищенно взглянул на меня.

– Он забит, – взволнованно сказал Рэндон, передавая оружие доктору Чи. – Похоже на точечную сварку или что-нибудь в этом роде.

Я кивнул, чувствуя, что меня начинает бить озноб.

– Они подумали, что Миха начнёт по ним стрелять. И нашли способ остановить его.

Чи оторвал взгляд от игломета. В его глазах стояли изумление и страх.

– Но ствол забило не полностью. Выстрел все равно бы получился, ведь правда?

Куцко забрал оружие, и его лицо посуровело, когда он изучал металлическую паутину.

– Вероятно, нет. А что, разве это так важно?

Чи судорожно вздохнул, и его взгляд невольно упал на множество гремучников. Тех самых гремучников, которые в течение всего нескольких секунд не только обнаружили и оценили возникшую ситуацию, но и перешли к необходимым действиям…

– Нет, – чуть дрожа, заявил он Куцко. – Я думаю, что это не играет вообще никакой роли.