Текст книги "Эльфийский порноспецназ в логове национал-вампиров (СИ)"

Автор книги: Тимоти Лирик

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 24 страниц)

Эбонитий аккуратно вписал микроавтобус в отведенную нам щель. Я заметил, что некоторые фанаты алчно вперились в открывшуюся брешь, раздумывая, не воспользоваться ли, и даже сделав несколько шагов, но створки быстро сомкнулись, и эти сущие зомби потеряли к ним интерес.

Нашему комбинизомби было едва ли не худо.

– Зачем они не отменили? – пролопотал он, ежась.

– Не терзайся, Зангези, это и есть ситуация, когда оба решения хуже, – спокойно ответил наставник. – Что правильнее – собрать эту кодлу здесь, на стадионе, или объявить им, что матч отменяется? Поползут по городу – никакого ОМОНа не напасешься. Скажи лучше, что там Разоряхер?

Комбинизомби помолчал, вслушиваясь.

– Они давно на месте, он ждет. Молится на расставленные ловушки, готовится отдать приказ своим наемникам в телецентре. Нанести главный удар. Бранится с женой. Той стало плохо.

– Вот-вот разродится, значит, – проговорил Ярополк Велимирович. – Ну, ребятки, вперед. Ты, Соня, сиди здесь и не высовывайся. Будешь нашими глазами и ушами. Следи за входом, поглядывай по сторонам. Если увидишь подозрительное – связь по рации. – Он сунул ей в лапки устройство. – Яша за тобой вернется. Всё, выдвигаемся.

Моя красотка лизнула меня в губы язычком, и её доблестный победитель клопоидолов вместе с другими охотниками выскочил из автобуса.

Соню мы заперли и двинулись к служебному входу.

Эбонитий направил на дверь детектор ловушек, просветил насквозь.

– Чисто, – удивленно констатировал завтрак.

– Нас видят, – сказал Зангези. – Но не слышат. Разоряхер наблюдает нас при помощи камеры.

Оборонилов ухмыльнулся:

– Пусть наблюдает. Яша, давай.

Я расширил контекст и просочился за дверь. Там, в полутемном коридоре, вернулся в текущий план событий и отомкнул дверь изнутри. Распахнул.

И даже испугался – на меня глядело одутловатое пустоглазое лицо Зангези.

– Ты чего? – спросил я.

– Я чувствую деструктор, – замогильным голосом произнес комбинизомби.

– Сам ты деструктор! – Мне показалось, что он обозвался на меня.

Шеф развернул Зангези к себе.

– Деструктор?! Ты уверен?

– Конечно. Я отчетливо различаю всё, сделанное Ну-вы-и-странниками, – спокойно ответил комбинизомби. – И вы это знаете.

Наставник сплюнул и слегка зашипел.

– Так, зайдем.

Я посторонился, все зашли в коридор, я закрыл дверь.

– Здесь нас видят? Слышат? – поинтересовался Ярополк Велимирович.

– Нет, – заверил Зангези.

– Значит, деструктор.

Комбинизомби кивнул.

– Поликонтекстуальный?

Еще кивок.

– Да что это значит-то? – спросил я, чувствуя себя зеленым стажером и невежественным сопляком, как нередко случалось в период обучения.

– Это значит, Яша, что теперь мы не имеем права расширять контекст. И сами пропадем, и эту планету сгубим.

И почему у шефа что ни новость, то хуже предыдущей?

Глава 38. Марлен. Карма карман не тянет?!

В шуме леса Востроухову чудились то девичьи вскрики «ау!», то птичье пение, то отзвуки заполошной автомобильной сигнализации. Сознание будто топталось перед порогом, за которым начинается пресловутое состояние «пришел в себя». И рад бы впустить, но онемел, а оно – будто вампир, который без приглашения не в силах войти.

И потом, если сознание – это и есть ты, но при этом оно вне тебя, то как ты его впустишь, если ты сам вне себя?

И яркой вспышкой: «Вампир! Я же вампир!»

Марлен смутно вспомнил, как Владимир уговаривал его пройти обращение. Или правильно говорить «принять»? Или еще правильнее будет вовсе не говорить об этом странном сне?

Воля полукровки всё же загнала разум в какое-то подобие присутствия, и Марлен наконец-то ощутил себя. Тело болело, особенно тяжко было в груди – острая, колющая, дающая метастазы в плечо и шею. Кажется, такое случается при инфаркте.

Сложив усилия и терпение, помножив их на старую привычку действовать, а не раскисать, Востроухов оторвал руку от чего-то мягкого и приложил ее к груди. Ладони сделалось сыро. Прощупав эту лужу пальцами, Марлен обнаружил отверстие.

Пуля?

Да, в нас стреляли!

Он отчетливо вспомнил, как добрые эльфы-автоматчики исполнили приказ его отца.

Но мы же исчезли… Растворились… Я видел эти тупые морды, вытягивающиеся в удивлении… Что же это?!..

Открыть бы глаза, посмотреть бы, где я…

Рядом кто-то тяжело плюхнулся. Кажется, на колени. Во всяком случае, Марлену почудилось именно так. Воображение слепого.

Почувствовал пальцы на шее.

– Жив, поганец! – Голос удивленного Владимира.

Я это уже слышал.

Нет, правда.

– Да? – Князь упырей помолчал, раздумывая. – Что-то и мне это всё подозрительно знакомо… Какой был взрыв, мое почтение! Твои родственнички по папиной линии не пожалели пороху.

– Иди ты, – подумал Марлен, даже не пытаясь произнести что-либо вслух, ведь телепат и так прочитает. – Где я?

– У этого, блин, вашего транспортного узла. Ну, я тебя оставил за пригорком… Вот куда тебя понесло? Словил в грудь…

Марлен на ощупь нашел Владимира и схватился за его рукав.

– Так взрыв же! Как ты?.. – выдавил он из себя.

– Повезло. Давай, хватит базара, что-то мне подсказывает, сейчас нагрянет твой папаша с ягд-командой.

Востроухова сотрясли мелкие судороги смеха. Пусть они отдавались болью в груди и плече, но приятно, что не только у тебя эльфы ассоциируются с фрицами…

– Тихо, Амандилыч, – шикнул князь. – Ты так дуба врежешь. Краше в гроб кладут, между прочим.

Ага, ты мне еще предложи инициацию.

– Неплохая мысль.

– Иди ты еще раз.

– Ладно, не сипи, я тебя и так слышу.

Сильные руки схватили Марлена за грудки и поволокли по мягкой земле. Над ухом раздавалось пыхтение Владимира. По всем признакам, упырю досталось немало. Полукровке стало совестно, и он нашел силы открыть глаза.

И тут же закрыл, потому что резануло. Всегда одно и то же. Я б, наверное, хотел забыться и уснуть, подумал Марлен.

– Смотри только, не оттопырься, – процедил упырь сквозь зубы. – Ты ж меня утянешь, я тебя знаю.

Я же не вмазанный…

– Зато я – во весь рост. – Князь остановился передохнуть. – По ходу, там, ну, внутри, то ли случайно, то ли нарочно эльфы распылили эту вашу дурь. Я только сейчас понял. Мы как подобрались к хранилищу, сразу запах почувствовали. Транспортный этот наркотик так пахнет, и в примеси еще какая-то вонь была. Ребята стали отключаться. Мы побежали долой, тут взрывом и накрыло.

– А потом?

Владимир снова взялся за одежду Марлена и поволок его, словно мешок с…

– Точно, ты и выглядишь, как оно самое, – съехидничал упырь. – Потом я очухался и выбрел к тебе.

– А потом?

Князь снова остановился.

– Ты что, дурак? Поговорил с тобой и вот, тащу тебя и молюсь, что не ошибся с направлением. Было бы глупо выползти прямо на твоих, да?

Они такие же мои, как и твои, устало подумал Марлен. Неужели ты не помнишь, как они нас расстреляли?

– Да ладно… Хм… Я думал, это типа бреда что-то было. Знаешь, как там бабахнуло? Меня должно было в лоскуты порвать.

Востроухов приоткрыл глаза, посмотрел на князя. Прошептал:

– Нет, более-менее целенький.

И обмяк, ощущая, как уходят последние крохи сил.

– Эй, эй. – Владимир зашлепал его по щекам. – Держись, эльфолюдок несчастный!

А вот это ты зря, в ярости подумал полукровка. Был бы я цел, башку бы тебе оторвал.

– И оторвешь, только выживи, чертова кукла! – вызверился на него упырь. – А чтобы ты не скопытил, я тебя обращу, понял?

– Я не гомосек, сука, – прошипел Марлен.

– Ах, ты… Верно, всё это уже было…

Востроухов наблюдал, как Владимир озирается, пригибаясь к земле.

– Тьфу! – Князь заскрежетал зубами. – Вон, уже идут.

Чуть приподняв голову, Марлен увидел отца и ряд автоматчиков.

– Слушай, Володь, – проговорил полукровка, опустив голову на траву. – А ведь мы сейчас должны говорить с тобой о чем-то важном, что выяснили вместе еще там…

– Убить! – прозвучал голос Амандила, и пули стали жалить Марлена и Владимира, словно пчелы-убийцы, разрывая ткани тел и тончайшие связи с чем-то, что до сей поры так никто и не взвесил.

Марлен судорожно вдохнул и вскочил, крича.

Кричал от боли и злости. Особенно от злости, хотя не понимал, из-за чего так ярится.

Схватился за грудь.

Кровь.

Он рванул университетскую робу, отрывая немаленький клок.

Надо же, в грудной мышце засел тонкий кусочек металла.

Стиснув зубы, Востроухов выдернул этот осколок арматурины. Тварь, в ребро упиралась, между прочим.

Он украдкой глянул на горящее здание транспортного центра. Так, там Владимир.

Махнув рукой на кровоточащую рану, полукровка пошел внутрь.

Здесь огня почти не было. Каменные стены не самый лучший топочный материал во вселенной.

Недалеко от выхода кто-то шевелился. Марлен добрел до раненого. Владимир.

– Ха, жив, поганец! – не без радости воскликнул Востроухов и тут же испытал глубочайшее омерзение от этой простой, казалось бы фразы.

– Жив, жив… – простонал князь. – Помоги мне, что ли.

Полукровка отодвинул от Владимира тело мертвого упыря, взялся за плечи князя и ощутил железную хватку на своем левом запястье.

– Амандилыч, доверься мне. – Владимир проговорил настойчиво и просительно одновременно. – Тебя надо обратить, братуха. Во что бы то ни стало. Иначе не уйдем.

– Пошел ты в жопу, заднепроходец! – вспылил Востроухов и пробил с правой в лицо упыря.

Хватка не ослабла, князь дернул его на себя, и через мгновение Марлен почувствовал укус в предплечье. За укусом последовало оцепенение – тупая покорность.

– Взваливай меня на плечи и неси в лес! Быстро! – Приказ упыря обжег, словно кнут.

Их нагнали у самой кромки леса.

В этот раз отцовское «Убить!» воспринялось как спасение от рабства.

– Не обижайся, Марлен, я должен был попробовать. – Такими были первые слова Владимира, когда он склонился над раненным Востроуховым в следующий раз.

– Очнусь более-менее целым – свалю без тебя, урода, – пообещал полукровка.

– Ты чё, ни хрена не понял, что ли? – Князь постучал ему по лбу, мол, дома есть кто? – Мы застряли!

– Всё я понял, – удрученно пробормотал Марлен. – Пожалуй, всё же зайду к тебе перед побегом, глаз на жопу натяну…

Владимира передернуло от ненависти, которая бушевала в душе полукровки.

Князь отошел от Востроухова и поднял чей-то автомат. В этот раз удалось унести с собой на тот свет троих эльфов и даже ранить Амандила.

Кажется, в десятый, хотя Владимир настаивал, что в девятый, раз они выбрели друг навстречу другу – оба на ногах и с относительно мелкими повреждениями.

– Что-то я задолбался умирать, – сказал князь.

– Давай попробуем отбиться, – предложил Марлен.

Они собрали годное оружие и продержались часа два, положив почти всех, кроме Амандила и пары особо осторожных эльфов.

А потом у них кончились патроны.

– Я вот что не пойму, – произнес Владимир, отбрасывая бесполезный теперь «калаш». – Почему капсула ни разу не подействовала.

– Гы, у меня тоже, – сказал сквозь зубы Марлен.

Зубами он придерживал кончик тряпки, которой заматывал простреленное плечо.

– Как думаешь, где мы? – спросил упырь.

– Думаю, мы в жопе.

– Ага-ага, в полной. И всё же?

– Либо ты глючишь, либо я глючу, а значит, мы вместе глючим, с нашей-то связью. Ты говорил как-то, что надышался наркоты перед взрывом, так?

– Так.

– Вот нас и накрыло.

Помолчали, прислушиваясь к шуму леса и коротким репликам эльфов. Владимир отлично воспринимал их мысли, враги были уже в непосредственной близости.

– У нас – несколько секунд, – предупредил он товарища. – На тебя выскочит оттуда, мой появится здесь.

Он показал на разломы.

– А отец?

– Он застрелит нас, когда мы сцепимся с этими…

– Ну, до скорого. – Марлен ободряюще подмигнул.

– Угу, – угрюмо отозвался князь. – Надеюсь, всё это не предсмертная агония. А то можем и не встретиться.

Востроухов взялся за дуло автомата, чтобы использовать машинку в качестве биты.

– Главное, чтобы не оказалось, что мы здесь навечно…

Эльф показался в дверном проеме, и Марлен врезал ему автоматом по ноге, по самой косточке. Владимир удачно встретил своего врага подлым броском камнем в голову.

Ни князь, ни полукровка не успели завладеть оружием противника – Амандил перестрелял их, нарисовавшись в окне.

– Эх, опять в тебе эта арматура, – досадливо сказал Владимир, дойдя до Марлена.

– Надо сопротивляться, – прошептал Востроухов. – Давай, обращай меня.

Упырья инициация придала ему сил.

Они снова засели во взорванном здании и приготовились дать эльфам бой.

– Как, по-твоему, есть смысл сопротивляться, или это наше с тобой упрямство? – мысленно спросил Марлен.

– Знаешь, они серебряными пулями стреляют. – Владимир похлопал по обойме, и полукровка кивнул, потому что сам видел, какие там патроны. – А серебро в сердце – это не только насмерть, но еще и необычайно больно. Я ведь почти забыл, что такое настоящая боль. У нас, упырей, совсем другой порог, между прочим. А тут вспомнил во всех подробностях.

– Я бы тебя пожалел, да наша обязательная программа приближается, – сказал полукровка.

Через полтора часа Марлен остался один – Владимир поймал в голову сразу две пули и корчился в страшнейших конвульсиях: ни умереть, ни исцелиться его истерзанный организм не мог. Востроухов понимал, что это всё морок, игры воображения и прочая майя, но не мог видеть страданий боевого друга. Пуля в сердце оборвала страдания князя.

– А последний чертенок посмотрел устало, – проговорил Востроухов и вынес себе мозги.

В этот раз он лежал, проткнутый железкой, и долго-долго никто к нему не шел.

То ли Владимир и верно попробовал прорваться в одиночку, то ли в этом дубле сумасшедшего кино они оба очнулись в самом унылом положении. А может, князь и вовсе не очнулся.

– Жив, поганец, – услышал, наконец, Востроухов издевку отца. – Убить.

Пробравшись в разрушенный транспортный узел, Марлен откопал князя из-под обломков и первым делом повинился:

– Зря я нас выпилил, получается. Чем яростнее борешься, тем выгоднее новое воскрешение, чёрт бы его побрал.

– А может, совпадение, – скептически заметил упырь. – Но проверять не хочется. Я чувствую себя неплохо. Давай убьем их всех.

Полукровка рассмеялся:

– Володь, ты как в старой рекламе. Помнишь? «Саша, бросай!»

– Я не смотрю ящика. Не смотрел, – поправился Владимир.

– Ну, там снимался Тихонов, тренер хоккейный который, а не актер. Хоккеист не может забить, а потом Тихонов накатывает каких-то противопростудных леденцов и орет: «Саша, бросай!» И этот Саша бросает, гол, победа, все дела. Леденцы рулят.

– Тебе, Амандилыч, хренова туча лет, а ты херню всякую смотришь и потом еще рассказываешь, – проговорил князь, поднимаясь. – Давай, по быстрому тебя инициируем и айда собирать оружие.

…Им повезло – в упорной перестрелке победили два калеки, а не пышущие здоровьем эльфы.

Папашу Марлена гасанул Владимир. Практически в самом начале боя. И такая удача принесла плоды: без руководителя остроухие автоматчики наделали глупостей. Даже вспоминать стыдно.

– Хм, и что дальше? – спросил полукровка, когда пал последний из ягд-команды.

– Ну, не знаю… Может, перейдем на следующий уровень. – Упырь широко улыбнулся, и Марлен подумал, что насчет телевизора князь всё же заливает: и телек поглядывает, и за писюком не пять минуток провел.

– Ну, ты догадливый, как этот… Эркюль Пуаро, блин, – прокомментировал Владимир. – Может, тебя озарит, куда нам плыть?

Сказал и осекся, с подозрением глядя на Марлена.

– Слушай, откуда твоя литературщина в моей голове?..

Тот пожал плечами.

– Не знаю. Благотворное влияние, может? Ладно, валить отсюда надо.

– Куда?

– Да хоть в университет. Там есть, где спрятаться.

Собрав скудные боеприпасы побежденных, они двинулись в лес. О марш-броске пришлось забыть, ковыляли, берегли силы, осторожничали сверх меры. Путь продолжался в три раза дольше.

Они миновали все приметные места, стоянки привалов, вышли к роще, за которой стоял тир. Прокрались сквозь нее и едва не уронили автоматы – кривая бреда вывела их обратно к разрушенному «институту наркоты и путешествий».

– Это начинает утомлять, – произнес Марлен.

Владимир выразился короче. Что-то такое резкое про орально-генитальный секс.

Глава 39. Яша. Трое в лодке, не считая монстра

Мы продвигались чудовищно медленно. Разоряхер напихал в узкие коридоры подтрибунного пространства столько мин и ловушек, сколько не приснится ни одному параноику во вселенной.

Часть смертоносной начинки срабатывала на тепло, часть на изменение объема, какие-то устройства сканировали пространство различными волнами, другие испускали отравляющие вещества через определенные промежутки времени… Лазеры, акустические датчики, банальные растяжки местного изготовления, голодные паразиты-присоски – Иуда собрал полную коллекцию поражающих штучек-дрючек.

Эбонитий и Зангези, обвешанные сканерами и детекторами, указывали на новые и новые сюрпризы. Несколько раз мы чуть не погибли, Скипидарья вдохнула какие-то споры, но Зангези вколол ей что-то противогрибковое, и она, вроде бы, осталась в порядке. Оборонилов наступил на мину-липучку, и ему пришлось разуваться, пока химикаты не разъели его лапу вместе с армейским ботинком.

Мы действовали в темноте, потому что коридоры были обильно утыканы минами, срабатывавшими на свет. Нам запретили говорить и шуметь, чтобы ненароком не активировать датчики. И всё же пару раз рвануло, но несильно. К счастью, на этих участках подрыв одного устройства не тащил за собой срабатывание остальных.

– Что там у клопоидолов? – то и дело шепотом спрашивал шеф.

– Выжидает и наблюдает, как мы продвигаемся, – неизменно отвечал Зангези.

Часть приспособлений имела связь с пультом в руках Разоряхера, и при выключении той или иной ловушки он фиксировал пропажу сигнала.

Оставалось молиться, чтобы Иуда не начал взрывать свои игрушки дистанционно.

Нейтрализуя абсолютно все попадавшиеся на пути мины, мы обеспечивали надежный путь обратно.

Что-то неладное творилось с Зангези. С каждым метром комбинизомби трясло всё заметнее, он еле слышно постанывал, будто от боли.

– Ты как? – тихо спросил я, когда Зангези привалился к стене и прикрыл глаза.

Благо, что я отлично вижу в темноте.

– Чем ближе деструктор, тем хуже, – пожаловался комбинизомби. – Моя личность… Она словно горка песка на ветру… Всё сильнее дует, всё больше песчинок уносит прочь. Понимаешь?

Ярополк Велимирович положил руку на плечо Зангези.

– Возвращайся. Давай сканеры, я сам.

– Нет-нет, пока терпимо, – воспротивился комбинизомби. – Я скажу, когда достигну черты, за которую нельзя.

– А что будет, если?.. – спросила Скипидарья, тяжело дыша после отравления спорами.

– Я перестану существовать.

И мы пошли дальше, сжигая стрекательные нити, свисавшие с потолка, обезвреживая мины на полу и стенах, обманывая датчики и перепрограммируя детонаторы.

Я стал замечать, что очертания коридора иногда подрагивают и изгибаются, темноту изредка подергивает смутный муар слабого свечения.

– Шеф, вы ничего не видите? – поинтересовался я.

– Вижу, вижу. Заткнись.

А потом в один проклятый момент я позорно запнулся за ногу Эбонития и сделал роковой шаг в неразминированную зону.

Инстинкты сильнее разума – я расширил контекст.

И – попался.

Стадион, коридор, мои спутники – всё стало вероятностным допущением. Абсолютный смысл имела лишь одна вещь – находящийся впереди меня деструктор.

Он был не близко и не далеко. В нескольких десятках метров. Но в то же время, я чувствовал, что могу прикоснуться к нему лапой.

Потому что ее можно вытянуть на любую длину.

Всё светилось, а деструктор просто-таки пылал. Я наблюдал радужный световорот, он звал к себе, а тысячи шепотков настойчиво твердили нечто неразборчивое, но становилось ясно – только подойди к деструктору, и всё встанет на свои места.

Мои мысли превращались в бледненькие протуберанцы. Голова испускала их, и они быстро-быстро уносились к световороту.

Гравитация, однако.

Прямо нечерная дыра какая-то. Лишь бы не пересечь горизонт событий.

«Рви когти, Яша», – посоветовал я себе, сжимаясь от страха.

Я стал отступать, и каждый шаг назад давался мне с огромным трудом. Эта штука притягивала похлеще магнита. Радужные щупальца света тянулись ко мне, словно конечности астрального осьминога, и мне вообще не улыбалось угодить в их объятия.

– Что с ним? – услышал я медленно прокрученный голос наставника.

– Борется. – Это спустя вечность ответил Зангези. – Ему не помочь.

– Сраные ну-вы-и-странники, – выругался я, но не полегчало.

Понимая, что проигрываю борьбу с этим центром смысловой гравитации, я сделал, наверное, самое глупое, что только мог. Я еще шире раздвинул контекст бытия.

Это, дорогие мои прямоходящие, опасное упражнение. Его практикуют высокодуховные вылезавры, причем многие не возвращаются. Есть мнение, что при обратном скачке, то есть, сужении контекста, они оказываются в открытом космосе, потому что их время становится иным, и из-за разницы его течения из-под такого путешественника уходит планета.

Ну и, вряд ли кому-то приходило в голову заниматься такими экспериментами вблизи деструктора, хе-хе…

К чему привел мой необдуманный шаг? Я попал в полную и безоговорочную пустоту. Здесь были только я и дурацкое радужное шоу. Одно из световых щупалец, кажется, синее, лизнуло меня, точнее, прошло сквозь (я ощущал себя как некое облако, а не телесный объект).

Импульс.

Сначала меня резко притянуло почти к самому центру вращения этих лучей, а потом еще мгновеннее, простите за безграмотность, зашвырнуло праящер знает куда.

Я зазвучал, засветился, завибрировал от ужаса, ощущая себя той самой кучкой песка, которую развеивает встречный ветер.

Необычайно хотелось жить.

Невыразимо хотелось к Сонечке.

А я всё летел, будто какая-нибудь комета, в сером пространстве внеконтекстуальности, и, ручаюсь, мимо проносились сгустки реальностей – многомерные сложнейшие пространственно-временные фигуры, форму которых легче всего отображает слово «абракадабра».

Изо всех сил я пожелал врезаться в одну из них, и мне повезло.

Столкновение было такое, словно я стал причиной Большого взрыва.

Бабахнуло, ослепило, хотя где они, глаза-то?..

Я ударился оземь и обернулся всё тем же стариной Яшей.

– Чур меня! – воскликнул кто-то совершенно по-русски.

Я открыл третье веко на правом глазу и произвел блиц-рекогносцировку. Выяснилось, что я валяюсь в лесу перед двумя высшими приматами – молодым и несколько постарше. Значит, я хоть и не на «Лужниках», но на Земле.

Люди вскинули автоматы.

– Э-э-э, не стреляйте! – выдавил я, поднимая лапы.

– Что за на хрен, Амандилыч? – спросил один самец человека, тот, что помоложе, другого.

Старший пожал плечами.

– Не знаю, в мире эльфов таких не водилось. Похоже, глюки прогрессируют, Володь.

Похоже, я попался двум идиотам, болтающимся по тайге.

Однако лес не очень-то походил на тайгу. Где же я?!

Я решил переадресовать вопрос туземцам:

– Где я?

Тот, который Володя, ответил в рифму. Ксенофоб вонючий.

Амандилыч (ну и не повезло же ему с папашей!) выразился пространнее:

– Мы и сами не знаем. Я считаю, что ты в нашем с Володей персональном аду.

Точно идиоты, подумалось мне.

– Давайте тогда соображать на троих, – предложил я. – Если вас смущает мой вид, то я могу слегка измениться.

– Было бы неплохо, – пробурчал ксенофоб.

Потом он прищурился и даже склонился надо мной.

– Мать твою через колоду! Я тебя видел! – заявил он.

– Где? – поинтересовался Амандилыч, и на его лице отчетливо читалась озабоченность состоянием рассудка Володи.

Надо же, один сумасшедший подозревает другого в долбанутости.

– Помнишь, я рассказывал, как вернулся из первой вылазки? – Ксенофоб повернулся к спутнику, но автомат всё еще смотрел в мой драгоценный лоб. – Вот он или такой же валялся на кровати над плакатом с Рэмбо, а потом…

– Подожди-ка! – прервал я. – Ты – тот голый чувак, который появился в моей комнате и чуть не убил шефа?! Мир тесен…

Мне пришлось рассказать им, кто я.

Они обрисовали вкратце, кто они.

В общем, мы сели как цивилизованные существа и поговорили.

Через каких-то полчаса я был уверен, что в этом лесу не два, а три идиота.

Сидели однажды Чапаев, Чебурашка и Штирлиц… То есть, упырь, полуэльф и вылезавр. Вот такой ходячий анекдот.

И, по всем раскладам получалось, что сидели мы в реальности, созданной разумом одного из моих новых знакомых.

Они пощадили меня, не углубляясь в подробности своего военного конфликта. Просто сказали, что перенеслись в мир эльфов, где попали в засаду и были, скорее всего, смертельно ранены, но перед этим один из них принял транспортное вещество, а так как между Амандилычем и Володей существует прочная ментальная связь, то они и завязли вместе. Здесь их несколько раз убили, потом они убили тех, которые убили их, и куда теперь ни пойди – постоянно выходишь к месту их боя.

Дурдом на марше.

– А ты, значит, рептилия с другой планеты, – решил повторить пройденное полуэльф. – Прилетел на Землю охотиться за большими клопами. Ты умеешь расширять пространственные измерения, или, как ты выражаешься, контекст, так?

Я не без опаски расширил контекст, переместился на несколько метров в сторону и вернулся в текущий. Всё прошло отлично.

– Так, – подтвердил я, спокойно возвращаясь на место.

Ребята были впечатлены, вернее, только Амандилыч. Владимир покивал с видом знатока:

– Твой соплеменник двигался так же. Я уж думал, проиграю.

Полуэльф продолжил:

– Значит, клоп воспользовался каким-то там устройством, и тебя выбросило в небытие, после чего ты угодил к нам, так?

– Именно.

– Просто шиза какая-то. – Он обескуражено развел руками.

– Забей, – сказал ксенофоб. – Он нас тоже идиотами окрестил. Считает, что у нас бред. Но самое занятное, он практически ни в чем нам не соврал. И в целом потешный малый.

Я оцепенел. Этот Володя читал мои мысли!

Редкий талант, не подозревал, что люди имеют к нему склонности. Впрочем, я и о существовании эльфов с упырями не подозревал, а тут всё так повернулось…

– Во-во, – усмехнулся ксенофоб. – И никакой я не ксенофоб. Испугался слегка. Поставь себя на мое место.

– Ну да, я тоже обделался, попав на двух обезьян с автоматами, – огрызнулся я.

– Яша, не флюсуй, – доверительно сказал Володя. – Ты, хоть и из космоса, но зеленый еще. Крокодил-дил-дил. А дяди Володя и Марлен поболе тебя пожили, и охотились не на клопов всё это время. Так что ты про обезьян забудь. Невежливо это, Яша.

О, как я вскипел!

– Прикинь, злится. – Володя весело толкнул Амандилыча в бок.

– Ну, ты тоже, блин, наладил межзвездный диалог, – добродушно ответил Марлен. – Ладно, Яша, ты не обижайся. Мы тут на взводе слегка. Надо из всего этого как-то выбираться. Нас там жены ждут.

Я вздохнул.

– Меня тоже.

Мы помолчали, слушая, как щебечут местные птицы.

– Хорошо. – Марлен нарушил гармонию природы. – Примем на веру обе наши истории. Мы все угодили в переплет. У нас – взрыв, у тебя – работа, – как ты, Яша, сказал? – деструктора? Вот, деструктора. Вариантов несколько. Володь, ты за какой?

– Валяемся при смерти, доживаем последние минуты в бреду.

– Пессимист. А ты, Яша, что думаешь?

Я ответил не сразу. Буквально мутило при мысли, что упырь постоянно меня подслушивает. Еще я недавно пережил ни с чем не сравнимый опыт общения с деструктором и прелести путешествия через небытие. Одним словом, я был в полнейшей растерянности.

– Думаю, это какие-то галлюцинации. Совместные, интерактивные. А еще вероятнее, деструктор сводит меня с ума. Нет ни вас, ни этого леса, а я валяюсь в «Лужниках» и грежу. Извините, парни, но это наиболее здравая концепция.

– Интересно, – задумчиво протянул Володя. – А что будет, если его пристрелить? Он проснется там, в «Лужниках», или сдохнет здесь, в так называемых глюках?

– Это еще кто кого на тот свет отправит, – хмуро ответил я.

– Хватит собачиться, – сказал Марлен. – У меня своя гипотеза. Мы с Владимиром создали клочок реальности. Надо было уходить, мы и ушли в межреальность, а потом сгустили себе локальную уютненькую. Из того, что было. Из самого предельного переживания. Мы же здесь вполне реальны, так?

– Во сне мы тоже реальнее некуда, – возразил вампир. – И кровища идет, если надо, и больно становится. И ощущение неправдоподобности. Бывает, что чувствуешь подвох, а бывает, полностью веришь.

– Но этот сон у нас с тобой как минимум одинаковый, – сказал полуэльф.

– Представь, что ты спишь, и я тебе говорю: «Этот сон у нас одинаковый, вот Яша не даст соврать». Покивай, Яш, пусть Амандилыч прочувствует торжественность момента.

Я поднялся с усмешкой.

– Да ну вас на фиг, глюки подробные, пойду, попробую сам осмотреться.

И отвалил в лес, расширив контекст.

Надоели. Болтают и болтают.

Я шпарил мимо призрачных силуэтов огромных деревьев, пока не заметил нечто необычное. По лесу двигался некто. Быстрый и хищный, у меня на этот счет особое чутье.

Я резко остановился. Это меня и выдало.

И ведь в контекст даже не вернулся, а всё равно засекли!

Могучее человекоподобное существо развернулось и, ни секунды не раздумывая, бросилось ко мне.

Вот это скорость!

Ни единого сомнения: я проиграю. Страшное прозрение, парализующее волю.

И знаете, мне не стыдно. Я готов биться с кем угодно. Но этот неопознанный субъект напоминал мне бешеный локомотив. А я, дорогие мои, не Анна Каренина.

Мне ничего не оставалось, кроме как проявить благоразумие и задать позорного стрекача.